4

Ветерок распахнул окно и разметал бумаги. Типическая сцена: приход весны, незадолго до бегства. Беглец Сен-Поль нюхает кору, которая пахнет, как и положено коре, – корой. Где, кстати, теперь Мартин – в раю? Нет, лучше везде – пусть лучше он будет растворен в мировом пантеистическом начале и, в том числе, в этом ветерке. А может, он видит, как я рассматриваю эту кору, наблюдает откуда-то за мной с небес, из Дхарма-Кайи?

В теологии и танатологии Сен-Поль был слаб, но трезв и честен в самооценке. Приходилось признать, что если бы Мартину было позволено тешить себя картинами земной жизни, он бы не расточал своё внимание на него, Сен-Поля, пусть даже и с корой. Пялился бы, покуда хватало сил, покуда не повылазят глаза, на Карла. Как он спит, как ест, как ходит по нужде, как волочится за барышнями – стало быть, это он только для отвода глаз за ними волочится? Чтобы все думали, что он, в то время как он.

Вид распростертого Мартина, убиенного мальчика, возлюбленного мальчика, вновь раскинулся настойчивой голограммой перед взором Сен-Поля. Зачем Мартин нацарапал эту гадость перед смертью, зачем вообще было закалываться? И снова зависть, черная и тоскливая. С готовыми ответами. Оттого что размолвка. У них была размолвка, ссора, кто-то кому-то изменил, скорее Шароле, он такой, а Мартин решил отомстить. Шароле отказал ему в ложе, Мартин отказал себе в жизни, чтобы Карлу отказали в уважении, чтобы молодой граф побарахтался в болоте вселенского презре-осуждения, чтобы нажрался им как следует. Чтобы испил из моря урины, выливаемого на него теми, у кого такая профессия – задирать над поскользнувшимися ножку. Чтобы Шароле вкусил пуританского «фе», на которое сам Мартин был неспособен. Вот зачем. Именно за этим.

Используя руку как клешню, Сен-Поль смел все достойные совместного с собой изгнания цацки со стола в коробку, а кору положил в кошелек, притороченный к поясу. Подушил за ушами, под мышками, прилизался, оделся.

– Монсеньор, я весь в Вашем распоряжении, – отрапортовал один из семи свирепых клевретов.

– Возьми вот это, – Сен-Поль передал ему коробку, куда уже на ходу встромил флакон с духами. Хороший запах. – Ждите меня у западных ворот. Отправляемся сегодня же и не вздумайте надраться. Повешу.

– Никак не вздумаем! (надраться). Не надо! (вешать).

– Всё, – властно сказал Сен-Поль.

Окинув сентиментальным взглядом комнату, Сен-Поль застегнул плащ и приложился к распятию.