Глава 28

Бушевало осеннее ненастье, поэтому Изабель собиралась провести весь день в доме, обучая дочерей шитью и вышивая кайму новой рубашки Вильгельма. Дождь с ожесточением хлестал по закрытым ставням, заставляя всех вздрагивать. На Изабель была ее самая теплая нижняя поддевка и платье из оранжево-розовой шерсти.

— Еще несколько дней такой погоды, и у нас вырастут ласты, как у тюленей в Бэнноу Бэй, — проворчала Сорча, кормилица Ансельма, покачивая колыбельку ногой.

Сайбайра захихикала, а Белла потребовала снова рассказать историю про девушек, превращавшихся в тюленей при полной луне; их можно было увидеть с лодок, когда они выныривали из воды и играли в серебристом лунном свете. Изабель заговорщически подмигнула кормилице. Сорча была прирожденной рассказчицей с нескончаемым запасом легенд и историй. В такие дни ее сказки были просто благословением Господним, а поскольку дождливая погода в Ленстере была не редкостью, она уже много раз доказывала, что в дом ее взяли не зря. Изабель вдела новую нитку в иголку и воткнула ее в плотную синюю ткань, наполовину прислушиваясь к рассказу, а наполовину уносясь мыслями вдаль.

Вильгельм вот уже пять месяцев был дома. После приезда он был какое-то время занят принятием присяги у вассалов, а потом только ел, спал и восстанавливал силы. Он объезжал лошадей, играл с детьми, часто уводил ее в постель, по вечерам в зале с чашей вина в руке слушал арфисток и менестрелей. Иногда он и сам пел: обладая прекрасным голосом, он получал от пения большое удовольствие. Узлы медленно начинали развязываться. К нему постепенно вернулись здоровый цвет лица и живость, и тень человека постепенно обрела форму. Изабель и раньше такое наблюдала. На их свадьбу он приехал с похорон старого короля Генриха, взвинченный после разговора с Ричардом, который тогда был его врагом. Он мучился от боли в раненой ноге и от морального напряжения, вызванного многомесячной войной между Генрихом и Ричардом. Она этого не понимала, потому что ей было всего восемнадцать лет и она плохо его знала, но он тогда находился на пределе и отчаянно нуждался в передышке. На следующий день после их венчания в соборе святого Павла он отвез ее в уединенный особняк, принадлежавший его другу, чтобы там побыть с ней наедине, избегая шумных сборищ и наслаждаясь самым естественным из удовольствий. Тогда на то, чтобы восстановиться, ему понадобилась всего неделя, сейчас шесть, но, по мере того как дни становились длиннее и весна окрашивала мир в зеленый цвет, он начинал вдыхать воздух с новой надеждой и жаждой деятельности.

В середине лета он набросился на управление Ленстером. Из его покоев вылетали целые стаи указов и хартий. Он задумал основать еще несколько поселений, встречался с торговцами и судовладельцами в Ньютауне, обсуждая развитие торговли и рост прибыли порта. Он повсюду возил с собой Гилберта и Вальтера, показывая им, что значит вести дела, так же, как когда-то показывал это Вилли и Ричарду. Когда Изабель видела его с сыновьями, по ее телу пробегала дрожь — от беспокойства за них и от тоски по двум старшим сыновьям.

Мейлир Фитцгенри отправился в Дунмаск, под домашний арест и неусыпное наблюдение поверенных Вильгельма. Король Иоанн лишил его должности юстициария и назначил вместо него Иоанна де Грея, епископа Норвичского, — человека, вполне подходящего для этой должности. Изабель де Грей скорее нравился, несмотря на то что он был созданием Иоанна и ни на шаг не отступил бы от приказов своего хозяина. Но, по крайней мере, человек совсем без корней, был лучше того, который плетет коварные интриги и все время маячит угрожающей тенью где-то на краю сознания.

Рассказ Сорчи подходил к концу. Парень потерял свою невесту, и она вернулась в море, чтобы качаться на волнах и казаться всему остальному миру гладким, темноголовым тюленем.

Белла, видевшая тюленей в заливе, во время их поездки в аббатство ее отца в Воу, хотела знать, действительно ли на свете жили такие существа.

— А, — с улыбкой отозвалась Сорча, — все существует, во что веришь.

Отворилась дверь, и вошел Вильгельм. Он осматривал кобылу с новорожденным жеребенком и шел от конюшен по открытому полю, поэтому на его плаще поблескивали кристаллики дождя. В руке у него было зажато письмо, а оруженосцы не отставали от него ни на шаг.

Изабель какое-то время переводила взгляд с мужа на письмо, а потом отложила свое вышивание в сторону.

— Что стряслось? — ее, как всегда, пронзил страх, она по-прежнему боялась узнать что-то ужасное о своих сыновьях.

В ответ Вильгельм поморщился, снимая плащ.

— Тебе известно, что Вильгельм де Броз впал в немилость одновременно со мной?

— Да… — Изабель никогда не понимала дружбы между ее мужем и де Брозом. Вильгельм мог иногда балансировать на грани, но он никогда не переступал черту. Для де Броза же черты вообще не существовало, особенно когда на горизонте маячила возможность загрести еще больше власти для его многочисленного потомства. Он был шумным, грубым мужланом — полная противоположность Вильгельму. — Что случилось?

Сильно нахмурившись, Вильгельм потянулся за своим уличным плащом с шерстяной подкладкой.

— Иоанн потребовал их старшего сына в качестве заложника, а леди Мод отказалась посылать его к нему, — он красноречиво взглянул на нее и сел, чтобы сменить туфли на сапоги из крепкой телячьей кожи, натертые пчелиным воском, чтобы не пропускали воду.

Изабель почувствовала восхищение и зависть одновременно. Она тоже вначале отказалась отдавать их старшего сына, но потом уступила давлению Вильгельма и убедила себя в том, что так было лучше. Но она до сих пор иногда жалела об этом. О Мод де Броз можно было говорить что угодно, но внутренний стержень у нее был твердым.

— Де Броз бежал сюда, чтобы спастись от гнева Иоанна, и прислал письмо, в котором спрашивает, примем ли мы его. Он сейчас в Уиклоу с семьей, и я отправляюсь им навстречу. Это все, что мне известно. А письмо — это крик о помощи.

Изабель взглянула на него с тревогой.

— Да, я знаю, — сказал он. — Это трудный выбор. Мы не хотим вступать с Иоанном в конфликт так скоро после окончания предыдущего, но мы не можем отказать де Брозам в крове. Скорее всего, они отправятся дальше, к своим родственникам де Лейси в Мите, но пока им нужно где-то побыть, и я не собираюсь им отказывать.

Изабель рассеянно кивнула. Это было слишком опасно, но предложить помощь было делом чести.

Вильгельм вздохнул, застегивая пряжки сапог.

— Похоже, король намерен уничтожить де Броза, но пока существует малейшая возможность уладить отношения между ними, мы можем поддерживать эту дружбу. Либо так, либо никак. Мне никто не говорил, что я должен считать де Броза своим врагом, и я не получал от короля письма, в котором говорилось бы, что я должен пойти против него со своим войском.

Он наклонился, поцеловал Изабель в щеку, сжал ее плечо и ушел.

— Мод де Броз, — произнесла леди Авенел. Поскольку в комнате находились дети, она больше ничего не добавила, но ее надутые губы вполне красноречиво говорили за нее.

Изабель бросила в ее сторону предостерегающий взгляд и поднялась с места.

— Идемте, — сказала она, — нужно подготовиться к приему гостей.

Изабель была ошеломлена, увидев Мод де Броз. От пышнотелой, цветущей женщины, какой она запомнилась ей в Нормандии, не осталось и следа. Теперь вместо нее была старуха с обветренным лицом, исчерченным венами, с седыми волосами, грязной паклей торчащими из-под чепца, а ее тело превратилось в бесформенный мешок, завернутый в мятую, пропитанную солью одежду. Она была все так же остра на язык, но шутила на грани приличий, а в ее глазах Изабель видела страх.

— Миледи, разумеется, ваш муж еще может прийти к соглашению с королем, — бормотала Изабель, наливая своей нежданной гостье вина. Де Броз остался с Вильгельмом и рыцарями в зале, обсуждая, что нужно предпринять, а Мод ушла в личные покои, чтобы уложить в постель измученных поездкой младших детей.

Мод хрипло рассмеялась:

— Разумеется, может, при условии, что мы будем готовы отдать все, что имеем, и жить как нищие. В любом случае ему нужен не мой муж, а я.

— Вы, миледи? — Изабель нахмурилась. — Вильгельм что-то говорил о том, что вы отказались отдать своего сына…

Мод бросила в ее сторону осуждающий взгляд:

— Ты можешь склоняться перед своим мужем и жертвовать своих сыновей этому убийце и дьявольскому отродью, но я этого делать не собираюсь. Иоанн хочет видеть моего сына не заложником, а трупом. Его бы воля, мы все уже сейчас были бы мертвы.

Изабель в тревоге огляделась. Поблизости были некоторые из ее женщин, они слышали их и смотрели на Мод де Броз стеклянными глазами.

— Миледи, вам стоит быть осторожнее в высказываниях. Мои женщины верны нам до последнего вздоха, но в другом обществе такие речи могут быть очень опасны.

Мод отпила горячего вина, ее горло шевелилось, как у мужчины, когда она пила. Потом она выдохнула, поставила чашу и вытерла вино, текшее по подбородку, рукой.

— А ты ведь не знаешь, верно? — ее глаза наполнились какой-то ожесточенной жалостью. — Ты ничего не слышала?

— О чем не слышала, миледи? — спросила Изабель, чувствуя себя как животное, которое сознательно забредает в ловушку.

— Почему, ты думаешь, мы здесь и ищем помощи у любого дурака, который согласиться нас принять? — огрызнулась Мод. — Ты думаешь, моего мужа преследуют, потому что он слишком много денег задолжал королю? Или потому что у него слишком много владений, и он угрожает королевской власти?

— Я…

— Король хочет уничтожить его, потому что он слишком много знает. Твой муж не рассказывал тебе о том, что действительно произошло с принцем Артуром в Руанской башне? — она скривила губы. — Не думаю, что говорил. Он ловко умеет менять тему разговора и умалчивать о том, о чем говорить не хочет.

Изабель вздернула подбородок:

— Я не думаю, что…

— Ха, хотела бы и я не думать, но мне приходится, постоянно, каждую минуту, каждый день с утра и до ночи. Я расскажу тебе, чего не стал скрывать от меня мой муж. Иоанн убил Артура: поставил ногу ему на шею и перерезал горло ножом для мяса. Мой Вильгельм был там, и Иоанн после заставил его избавиться от тела — привязать к нему камень и утопить в Сене. Я отказалась отдавать своего сына человеку, который способен сотворить такое с собственной плотью и кровью. Мое преступление состоит в том, что я открыто сказала об этом рыцарям, которые приехали за ним, и поэтому теперь Иоанн не успокоится, пока не убьет и меня тоже. Он придет за мной и за моей семьей, и именно поэтому мы в бегах.

Изабель зажала рот руками; ей казалось, что ее сейчас вырвет. Она всегда подозревала то, что услышала, но предпочитала не копаться в этом. А сейчас ее заставили это сделать.

Мод де Броз огляделась вокруг.

— Вы выстроили хороший дом, графиня. И вы с мужем хорошо умеете переживать шторма. Мы не задержимся здесь надолго. Вам самим нужно выживать… и к тому же ваши сыновья у Иоанна.

— Ты наверняка давно знал об Артуре, — сказала Изабель Вильгельму, когда они остались одни. — И ты ничего мне не сказал.

Вильгельм сел на постели и принялся взбивать подушки и валики, пока они не приобрели удобную для него форму.

— Я понял, что он мертв, когда Иоанн не смог прислать его к королю Филиппу, хотя тот требовал встречи с ним, но обстоятельств его гибели я не знал до сегодняшнего дня.

Изабель поежилась:

— Как ты можешь служить такому человеку? Нельзя оставлять наших сыновей в его руках.

Вильгельм вздохнул:

— Я не знаю, что именно рассказала тебе Мод де Броз, но я почти уверен, что французский шпион перед этим выколол принцу глаза. Иоанн понимал, что никогда не сможет предъявить Артура миру в таком состоянии; мальчик был в агонии и в любом случае умер бы. Иоанн избавил его от страданий, так же как ты бы поступила с искалеченным животным. Каков бы он ни был и что бы он ни сделал, он не причинит вреда Вилли и Ричарду.

Изабель потерла руки.

— И каков бы ни был Иоанн, ты все равно будешь ему служить, — произнесла она с отвращением.

Он пристально посмотрел на нее.

— Надеюсь, ты знаешь меня лучше, чем можно судить по твоему тону.

— Вильгельм, я, по крайней мере, знаю, что нельзя копаться в грязи и не замарать руки.

— Ты видела, в каком положении находятся де Брозы. Я готов копаться в грязи ровно столько, сколько потребуется, чтобы мы не оказались на их месте.

— Даже если для этого понадобится выдать де Броза Иоанну?

Вильгельм выругался:

— Господи Всемогущий, женщина, ты сегодня в настроении прямо противоположном погоде. Нет, разумеется, я не выдам его Иоанну, потому что никто мне такого приказа не отдавал. Я дам им оправиться от их «морской прогулки», а потом переправлю к их родственникам де Лейси… если только ты не хочешь рискнуть нашими жизнями и держать их здесь, пока эти приказы не прибудут.

Изабель взглянула на него, а потом отвернулась. Она чувствовала себя пристыженной. Так ей и надо.

— Нет, — ответила она низким голосом, полным обиды.

— Ах, Изабель, — произнес он, притянув ее к себе. Она сопротивлялась какое-то время, а потом успокоилась и положила голову ему на грудь.

— Почему все не может быть просто и ясно? — спросила она с грустью.

Он запустил руку ей в волосы и погладил ее затылок.

— Когда я был молодым, — пробормотал он, — мне всего-то и надо было беспокоиться, что о моем коне, доспехах и завтрашнем турнире. И я тогда мечтал о том, что когда-нибудь буду влиятельным и могущественным лордом, и даже не догадывался, что, став наконец им, я буду жалеть об ушедших днях, когда было столько простых радостей.

Из-за леденящего северного ветра зимний день становился просто обжигающе холодным, и к тому же начался дождь — с неба полетели капли-льдинки, и каждая била обнаженную кожу лица и рук, как пощечина, отвешенная маленьким, морозным кулачком. У Вильгельма в дороге страшно болели колени, и он мечтал о тепле камина и чашах с вином, приправленным имбирем и перцем. Он большую часть молодости провел в более теплом климате Пуату и Лиможа, и была какая-то насмешка Господа в том, что именно теперь, когда он нуждался в тепле куда больше, чем тогда, он должен был терпеть холод и сырость. В наказание за свои прегрешения ему предстояло проводить Вильгельма де Броза и его семью к границе с Митом, где Вальтер де Лейси должен был встретить свояка и взять его с семьей под свое крыло.

Место встречи было назначено у древнего камня, обозначающего границу между владениями Вильгельма и де Лейси. Ходили слухи, что в Ночь Всех Святых камень говорит, хотя Вильгельм подозревал, что эти сказки были плодом разгоряченного вином воображения местных жителей. Де Броз догнал Вильгельма, когда они подъехали к камню. Он ехал на прекрасном вороном скакуне, подаренном Вильгельмом, и на нем был один из зимних плащей Вильгельма, подбитых норвежскими соболями.

— Ты уже заехал достаточно далеко, Маршал, — хрипло произнес де Броз. — Отправляйся назад к жене в свою тихую безопасную гавань в Килкенни.

Вильгельм пожал плечами, ощутив сырость.

— Я бы и больше для вас сделал, если бы мог.

Де Броз хмыкнул с какой-то зловещей заинтересованностью:

— Ты говоришь это из чувства такта, Маршал, но мы оба знаем правду. Я не жду, что ты готов пойти ко дну вместе со мной. Ты уже бывал однажды на грани, но, к счастью, твоя жена не так болтлива, как моя.

Он быстро взглянул через плечо на женщину, которая ехала следом за ними, сжав губы так, что они походили на трещину в граните.

— Леди Мод достойна восхищения, — тактично заметил Вильгельм.

Де Броз фыркнул с отвращением.

— Это зависит от того, какой смысл ты вкладываешь в эти слова, — он пропустил поводья между пальцами и взглянул на потертую кожу. — Мы правильно поступили, а, Маршал?

Вильгельм поднял брови:

— Когда?

— Ведь Иоанн взошел на трон благодаря моим словам. Если бы мои уши услышали в шепоте короля Ричарда что-то другое, нами бы сейчас правил Артур. А ты отправился в Англию и уговорил тамошних лордов его поддержать. Без нашей помощи Иоанн бы сейчас не носил корону.

— Он в тот момент был меньшим из двух зол. Я сомневаюсь, что Артур наградил бы нас за помощь.

— Ха! — рассмеялся де Броз. — А сейчас меня вознаграждает Иоанн. Странно, что это все равно связано с Артуром, не правда ли? Мне никогда не отделаться от воспоминаний о нем.

Вильгельм ничего не ответил. По сути, де Броз действительно сам приблизил свое падение, слишком долго испытывая терпение короля. Да сохранит его Господь… Вильгельм суеверно перекрестился.

По мере того как они приближались к камню, из тумана начали вырисовываться серые фигуры людей и лошадей, доспехи и лошадиная сбруя мягко позвякивали. Вильгельм приветствовал Вальтера де Лейси, натянув поводья. Правитель Мита пришпорил своего коня и подскакал к Вильгельму и своему родственнику. Де Броз пожал руку Вильгельма, как солдат солдату.

— Храни тебя Бог, — сказал он.

— И тебя, милорд.

Де Броз невесело рассмеялся.

— Сомневаюсь, что Он станет этим заниматься, — сказал он. — Он не даст упасть самому ничтожному воробью, но на меня Ему наплевать.

Мод де Броз проехала мимо Вильгельма, удостоив его кратким кивком, как будто он был слугой и как будто это не он дал им крышу над головой и позволил греться у своего очага последние несколько недель. Он не ждал от нее благодарности, поэтому и не был разочарован. Однако когда он смотрел ей вслед, у него по спине пробежали мурашки, и это не имело ничего общего с влажным воздухом и сыростью, пропитавшей его плащ.