31
Темпл, Акра 14 июня 1277 года от Р.Х.
— Я не уверен, что у меня получится, — сказал Уилл, ставя пустой кубок на стол.
— А ты попытайся, — хмуро буркнул Эврар.
— Хорошо, попытаюсь. Но осторожно. Не забывайте, я был там главным, с меня и спрос. Великий магистр вряд ли доволен. Стоит ли возбуждать подозрения? Когда я прежде пробовал что-то выведать, он отмахивался, явно не желая говорить. И будет выглядеть странно, если я снова заведу об этом разговор теперь, когда все закончилось.
— Все равно заведи, — настаивал Эврар.
— Я согласен. — Уилл подошел к окну, раздвинул шторы, щурясь от света. — Но нам не следует возлагать на это большие надежды. — Во дворе Саймон шел по двору, вел за поводья коня. Уилл тяжело вздохнул, повернулся к Эврару. — Мне нужно идти. Соберите братство, а я попробую разговорить великого магистра, чтобы…
Дверь с шумом распахнулась. В покои вошел рыцарь. Посмотрел на Уилла и оглянулся:
— Он здесь!
На пороге появились еще двое рыцарей с обнаженными мечами.
— Что это значит? — гневно спросил капеллан.
— Коммандор Кемпбелл, — произнес первый рыцарь, — следуй за нами.
— Куда?
— В тюрьму. Ты арестован.
Эврар поднялся.
— В чем вы его обвиняете?
— Это приказ великого магистра де Боже, — ответил рыцарь, направляясь к Уиллу. — Клади меч на стол.
Уилл посмотрел на Эврара, на суровые лица рыцарей, затем медленно снял с пояса фальчион. Положил на стол и в окружении рыцарей направился к выходу, бросив на ходу Эврару:
— Не тревожьтесь.
Прошло четыре часа. Уилл сидел в каземате подвала Башни казначейства, устало прислонившись к стене. Все было до жути знакомо. Он вспоминал визиты к Гарину пять лет назад. Какой ужасной казалась ему тогда судьба бывшего друга, каким темным каземат, каким тяжелым воздух. Рыцари не объяснили причину ареста, но он догадывался. Великий магистр каким-то невероятным образом узнал. «Если так, то моей участи не позавидуешь», — подумал он, прикидывая варианты. Все равно получалось, что ему отсюда больше никогда не выйти. В самом лучшем случае придется до конца своих дней слушать доносящийся снаружи глухой, мерный шум прибоя.
В коридоре раздались шаги, Уилл поднял голову. Встал, размял затекшие ноги. Звякнули ключи, заскрипел засов. Дверь каземата отворилась. В глаза ударил свет факелов. Неловко пригнувшись, в низкий проход протиснулся Гийом де Боже. Страж вставил в скобу на стене потрескивающий факел и ушел. Каземат был небольшой, Уилл и великий магистр заполняли почти все пространство. Когда глаза Уилла привыкли к свету, он с удивлением отметил, что Гийом де Боже изменился. Это был не тот человек, с которым Уилл разговаривал несколько часов назад. Посеревшее лицо, усталые глаза, тяжело опирается на трость, морщась при этом. Уилл встревожился, не поразила ли Гийома какая-то неведомая болезнь.
— Мессир… — Он замолк, встретив убийственный взгляд.
— Знаешь ли ты, почему здесь оказался? — хрипло проговорил Гийом.
— Нет, мессир.
— Ответь, встречался ли ты с эмиром Калавуном, чтобы предупредить его о нашем плане? — Восковые щеки великого магистра чуть порозовели. — Это было?
— Да, — отозвался Уилл со вздохом.
Гийом остолбенел. Он, видимо, не ожидал такого ответа. Во всяком случае, так скоро.
— Объясни.
Уилл уставился в пол, чувствуя, как стена сзади едва заметно подрагивает под ударами волн.
«Пришла пора признаваться. Ну и прекрасно. Я устал от лжи и недомолвок. Конечно, меня ждет смерть, но такова, значит, Божья воля».
Он коснулся кончиками пальцев стены, будто пытаясь впитать в себя частицу ее монолитности, и поднял глаза.
— Я это сделал, потому что похищение камня привело бы всех нас к гибели. — Уилл вскинул руки. — Всех. И Темпл, и Акру. Я в этом уверен. Не могу представить, как можно надеяться выдержать ярость мусульман, если бы такое случилось. Это был бы конец.
— Ты уверен? — Гийом взмахнул тростью, едва сдерживая гнев. — Мне плевать, в чем ты был уверен! Ты рыцарь! Коммандор! И обязан был исполнять мои приказы. Не рассуждая, правильными они тебе кажутся или нет. Исполнять точно! — Гийом перевел дух. — Меня на этот пост избрал Совет тринадцати. Я дал клятву вести орден на благо христианства. Мое слово для всех здесь закон.
— Я тоже давал клятву, мессир. — Неожиданно для себя Уилл осмелел. Его начала разбирать злость. — Я клялся повиноваться вам и всем, кто надо мной, но я также обещал беречь Иерусалимское королевство. Выполняя ваш приказ, я должен был нарушить вторую клятву. Мне пришлось выбирать.
Гийом смотрел на Уилла, потрясенный. Он опять не ожидал такого ответа.
— Я сделал то, что считал единственно верным, мессир, — продолжил Уилл, успокаиваясь. — И я думал, что, может быть, вы… — он замолк, чтобы собраться с духом, — действуете не совсем по своей воле. Вы говорили, что в похищении камня заинтересованы еще какие-то люди. Я полагаю, они не тамплиеры.
— Нет, они не тамплиеры, — пробормотал Гийом и, шагнув назад, оперся на стену напротив Уилла. Затем неожиданно спросил: — Скажи, как тебе удалось встретиться с эмиром Калавуном? Почему он вдруг стал с тобой говорить?
— Знакомство с Калавуном завел еще мой отец, много лет назад.
— Твой отец?..
— Да, мессир. Калавун хороший человек. Он желает мира. Видит пользу в торговле с нами. Калавун на нашей стороне, мессир. Он против изгнания нас с Заморских земель.
Гийом усмехнулся:
— Разве это важно, чего желает Калавун, если повелитель мамлюков Бейбарс? А этот деспот жаждет нас изгнать. Не просто изгнать, а уничтожить.
— Но Бейбарс не будет вечно править, мессир. А Калавун имеет большое влияние на наследника, Бараку-хана. Когда придет время, с ним легче будет ладить, чем с его отцом. — Уилл оттолкнулся от стены. — Мессир, у нас есть надежда спасти христианство на Святой земле без кровопролития. Зачем ее разрушать?
— Я не глупец, — прохрипел Гийом, — и не стал бы это затевать, если бы не верил, что угроза большой войны всколыхнет весь Запад и поднимет Крестовый поход. — Его слова звучали неубедительно. Казалось, теперь он уже сам в это не верил. — Я не видел другого пути. Не хотел сидеть и ждать, когда Бейбарс с нами покончит.
Уилл кивнул:
— А те другие, мессир, которые желали похищения камня, что двигало ими?
Гийом горько усмехнулся:
— Нет, не спасение христианства на Востоке, а деньги. — Он задумался и со вздохом добавил: — Сегодня один из них пытался меня убить. И это ему почти удалось. Лекарь говорит, что если бы кинжал вошел чуть глубже…
Уилл остолбенел.
— Он решил, что ты выполнял мой приказ, — продолжил Гийом. — Что я намеренно сорвал похищение. Это он сказал мне о твоей встрече с Калавуном.
— Кто он?
— Анджело Виттури. Ты с ним знаком. А вот как он узнал, неизвестно. У него кто-то есть в стане мамлюков. Человек, который свел нас с Кайсаном. Не исключено, он тебя видел, когда ты встречался с Калавуном, или сам Калавун ему сказал.
— Такое невозможно, мессир. Калавун не станет выдавать своих.
— Виттури и остальные тоже своих не выдают. — Гийом опять грустно усмехнулся. — Они хотели использовать меня, ну а я думал, что сумею использовать их. Мне омерзительны и они, и их мотивы. Группа влиятельных купцов, наживающихся на войне. Им нужно было поправить дела любой ценой, а мне казалось, что я смогу обратить это нам на пользу.
Они замолчали.
Наконец Уилл подал голос:
— И как вы намерены со мной поступить, мессир?
Гийом тяжело вздохнул:
— Я думал тебя казнить, Уильям. Вначале допросить, убедиться, что Виттури не солгал, а затем повесить прямо сегодня.
Уилл напряженно ждал.
Гийом хмуро на него глянул и отвел глаза.
— Ты, конечно, виновен. Виновен в нарушении приказа, виновен, что выдал тайну врагу, из-за чего погибли трое моих славных рыцарей. — Он помолчал. — Но и сам ты мог с ними погибнуть, и твои помыслы не были корыстными. Ты желал добра своим братьям и Темплу. — Он направился к двери, опираясь на трость. Взялся за скобу. — Похищение было связано с серьезным риском, я знал, но поскольку никаких других возможностей не видел, то решил на этот риск пойти. Однако если бы нам удалось… — Он посмотрел на Уилла. — Наверное, это Господь вмешался и остановил меня? И потом, эти люди, с которыми я был связан, они ведь пытались меня убить. Дважды. — Он открыл дверь и махнул Уиллу следовать за собой.
— Я свободен? — пробормотал Уилл, боясь надеяться.
— Да, Уильям. Ты доложишь мне полностью о том, что произошло в Мекке. На этот раз правду. Я подумаю, как тебя наказать. Нарушение устава нельзя прощать, несмотря ни на какие благородные помыслы.
— Благодарю вас, мессир, за милосердие, — сказал Уилл, выходя в тюремный коридор, пропитанный соленым подземным воздухом.
Гийом молча кивнул и двинулся к лестнице.
— А что с Виттури? — спросил Уилл.
— С этим еще будем разбираться.
Церковь Святого Николая, окрестности Акры 14 июня 1277 года от Р.Х.
Восемь лет назад Бейбарс с шеститысячным войском попытался осадить Акру. Это ему не удалось, но при отходе он устроил засаду на большую группу рыцарей, возвращавшихся после рейда на мусульманскую крепость, и перерезал всех. А заодно разгромил близлежащее поселение. От церкви Святого Николая остался лишь остов. Прежде сюда приходили играть дети, но после того, как обвалилась часть крыши и придавила двоих мальчиков, на эти руины их не пускали. Внутри стоял противный запах гнили. Наверху виднелись остатки крыши: стропила и доски, почерневшие под горячим палестинским солнцем.
Покривившаяся церковная дверь отворилась. Скрип спугнул черных скорпионов, и они проворно скрылись под кусками каменной кладки на полу.
— Чего так долго?
Конрадт фон Бремен с трудом разглядел говорящего, чей черный шелковый бурнус сливался с мраком.
— Меня задержали неотложные дела, — ответил он по-итальянски с сильным акцентом. — Ушел, как только смог. Пока добрался.
— Пошли, — хрипло проговорил Венерио, закрывая за ним дверь. — Все уже собрались.
Оставляя следы на толстом слое пыли, они двинулись к месту, где прежде располагался церковный хор. Солнце скользнуло за горизонт всего час назад. Сквозь пролом в стене виднелся синий южный вечер, а в прогалины полуразрушенной крыши проглядывало небо с пока единственной посверкивающей звездой.
На кусках разбитой кладки на небольшом, свободном от мусора участке сидели двое. Третий ходил кругами. При появлении Венерио и Конрадта они оживились.
Анджело прекратил беспокойное хождение и сердито посмотрел на германского купца:
— Где ты был? Мы ждем уже несколько часов.
Конрадт глянул на венецианца блеклыми голубыми глазами и медленно отвел со лба рыжую прядь.
— Я уже все объяснил твоему отцу.
Раздраженный Анджело собрался что-то сказать, но Венерио положил на плечо сына руку.
— Довольно. Займемся делом.
— Да, давайте начнем, — раздался певучий голос Рено де Тура.
— Садитесь, почтенные сеньоры, — пригласил венецианец.
— Мы достаточно насиделись, Венерио, — возбужденно бросил Микель Пизани. — Лучше объясни, почему ты собрал нас в этом Богом забытом месте? — Резкость его тона не могла скрыть тревоги. — Все провалилось? — Он показал на Анджело. — Синяки на шее твоего сына, этот спешный сбор, да вдобавок от вас обоих разит страхом. Что произошло в прицептории? Де Боже умер?
Венерио посмотрел на сына.
— Не уверен, — угрюмо буркнул Анджело.
— Что значит, не уверен? — быстро спросил Рено.
— Анджело ударил де Боже кинжалом, — объяснил Венерио. — Потом между ними завязалась потасовка. Ему чудом удалось убежать.
— Сомневаюсь, что он выжил, — произнес Анджело, оглядывая собравшихся, чьи угрюмые лица терялись в полумраке. — Когда я уходил, он умирал.
— Умирал или умер? — пробормотал Микель. — Ведь если он выжил, то…
— Анджело считает его рану смертельной, — сказал Венерио. — В таких делах у него есть опыт.
— Хватит ходить вокруг да около, Венерио, — взорвался Микель. — Если бы ты был уверен, что великий магистр мертв, то не стал бы собирать нас здесь. Ответь, мы можем вернуться в свои дома?
— Для этого мы здесь и собрались, — ответил венецианец. — Решить, что делать.
Конрадт бросил на Венерио холодный взгляд:
— Я вчера предупреждал, что это добром не кончится.
— Против был только ты один, — бросил Анджело. — Остальные согласились, что де Боже заслужил смерть.
— У тебя не было доказательства, что этот рыцарь, Кемпбелл, предупредил мамлюков по его приказу. — Конрадт покачал головой. — Если бы де Боже знал, что рыцарей в Мекке ждет засада, он не стал бы посылать туда своих верных телохранителей.
— Почему? — произнес Венерио, приходя на помощь сыну. — Он вполне мог сделать это, чтобы все казалось правдоподобным.
— Погоди, погоди, — тихо проговорил Рено. — Если великий магистр был против нашего плана, отчего он нас не уничтожил? Не отдал на растерзание верховному суду? Мы должны были давно сидеть в тюрьме, а то и хуже.
Венерио обвел купцов властным взглядом.
— Что сделано, то сделано. Если де Боже мертв, то единственный из нас, на кого падет подозрение, будет Анджело. Он готов уехать, как договорено. — Виттури бросил взгляд на сына, тот кивнул.
— А мы? — спросил Микель. — Думаешь, нам ничего не грозит?
Неожиданно появившийся непонятный шум заставил всех пятерых вздрогнуть. Следом раздались два глухих удара.
— Черт возьми, что это? — пробормотал Микель.
— Наверное, дети шалят? — с надеждой предположил Рено.
Венерио выхватил меч и прошагал к двери. Анджело с мечом последовал за отцом, но не успел сделать несколько шагов, как раздалось шипение и через пролом в крыше в церковь стремительно влетели, осветив все вокруг, четыре желтых огненных шара.
— Греческий огонь! — крикнул Микель, отскакивая в сторону.
Глиняная бутылка с бьющим из горлышка пламенем ударилась о пол и взорвалась, разбрызгивая по сторонам жидкий огонь. Пизанец не успел вскрикнуть, как его шелковое одеяние вспыхнуло. Он стал неистово сбрасывать с плеч одежду, а вокруг продолжали взрываться бутылки с греческим огнем.
Воспламенились сухие балки на полу, пожар начал быстро распространяться по разрушенной церкви, заставляя пятерых купцов пятиться с тревожными криками. Венерио метнулся к двери.
— Туда нельзя! — закричал Микель, продолжая срывать с себя одежду. — Они нас выманивают и перебьют, если выйдем.
— Кто они? — спросил Конрадт.
Но ответ был известен: до них добрались тамплиеры.
На обсуждение времени не было. Две бутылки попали в боковой придел, и пламя забушевало вовсю. Спустя несколько секунд в стропила крыши воткнулись три стрелы с горящими наконечниками. Сухое дерево мгновенно вспыхнуло.
— Мы будем с ними сражаться, — бросил Венерио сквозь стиснутые зубы и направился к двери.
Но она не подалась, прижатая снаружи чем-то тяжелым. Купцы налегли все разом, но тщетно.
Когда огонь окружил их со всех сторон, стало ясно, что это конец. В церкви было светло, как днем. Кверху поднимались клубы густого белого дыма. С пылающих остатков крыши падал дождь красных угольков.
— Попробуем подняться по стене, — крикнул Анджело.
Он вложил меч в ножны и рванулся к задней обвалившейся стене, еще не тронутой огнем. От жара перехватило дыхание. Анджело остановился, набрал в легкие воздуха и стал взбираться на кучу камней. Его остановил страшный треск. Это рухнули вниз два пылающих стропила. Пламя веером развернулось к нему, воспламенив плащ. Он принялся отчаянно сбивать огонь, затем, скуля, присел у стены, зажав между колен обгоревшие руки. Остальные полезли вслед за ним на кучу, но наверху снова затрещало. Рухнуло еще одно стропило. Один его конец пришелся на спину Рено. Он распластался на камнях и затих. Анджело визгливо вскрикнул, когда следующее горящее стропило увлекло в геенну огненную его отца. Секунду спустя за Венерио последовал Микель. Очередные два упавших стропила поглотили Конрадта. Все вокруг заполнил едкий густой дым. Кольцо бушующего пламени продолжало сжиматься вокруг Анджело.
Темпл, Акра 14 июня 1277 года от Р.Х.
— Ты в этом уверен? — настойчиво спрашивал Эврар. — Де Боже действительно ничего не знает о братстве?
— Да, уверен, — ответил Уилл.
Он только теперь начал осознавать, как близко стоял у края пропасти. Глубоко дышал свежим вечерним воздухом, глядя в небо на желтую, почти полную луну. В тюрьме один стражник в коридоре сказал, что через три дня ожидается лунное затмение.
Они стояли с Эвраром в пустынном месте на стене у бойницы рядом с Башней казначейства. Капеллан встретил его во дворе.
— А купцы? Виттури и остальные? Что с ними?
— Де Боже сказал, что с ними разберется, — нехотя ответил Уилл. — Нам не стоит тревожиться за их судьбу.
Эврар уперся руками о парапет.
— Я уже было решил, что с нами покончено. — Он повернулся к Уиллу. — Тебя бережет Господь. Он дал тебе больше жизней, чем этому чертову коту!
Уилл тихо рассмеялся:
— Да, я уже собрался готовиться к казни.
— Ты держался хорошо, Уильям. — Капеллан скупо улыбнулся и положил свою костлявую двупалую руку на его плечо. — Я боялся, что больше тебя не увижу.
Уилл не ответил. Его внимание привлек бегущий по двору человек. Он узнал Саймона и окликнул. Конюх резко остановился, поднял голову. Затем, хрипло повторяя «Уилл! Уилл!», начал быстро взбираться по каменным ступеням.
— Что случилось? — Уилл встретил его на полдороге. Схватил за руки.
— Боже! Боже! — Саймон несколько раз судорожно вздохнул, пытаясь заговорить, и расплакался, рухнув на ступени. — Прости меня. Прости, ради всех святых!
Уилл присел на корточки рядом, схватил его за плечи.
— Что случилось?
Сверху к ним приковылял Эврар.
— Элвин, — простонал Саймон.
Уилл почувствовал, как у него внутри что-то взорвалось.
— Что с Элвин? Говори!
Сила его голоса встряхнула Саймона. Он поднял взгляд.
— Они ее забрали.
— Кто они?
— Я не мог тебя найти, — ответил Саймон, тряся головой. — Приготовил коня, а тебя все нет и нет. Решил, что ты пошел к Элвин. Собирался догонять, а тут Пол сказал, что тебя у ворот спрашивает человек. Ну, я пошел посмотреть. Думал, может, сумею помочь. — Саймон судорожно вздохнул. — Но он пришел по твою душу.
— Купец? — быстро спросил Эврар. — Виттури?
Саймон молчал.
— Кто же? — спросил Уилл. — Он назвал свое имя?
— Это был мамлюк, — отрешенно проговорил Саймон. — Гвардеец султана Бейбарса.
— А при чем тут Элвин?
Саймон вытер нос рукавом туники.
— С ним были еще люди. — Он вскинул глаза. — С кинжалами. Они приказали привести их к тебе, Уилл. Грозили убить. — Он уныло опустил голову. — Пришлось подчиниться. Я испугался, понимаешь? Перестал соображать. Подумал, что ты… и значит… — Он не смог закончить, да этого и не требовалось. Уилл отпустил плечи Саймона и сел рядом на ступеньку.
— Ты привел их к Элвин.
— Я думал, ты там! Думал, ты с ними справишься!
— Зачем она мамлюкам? — спросил Эврар.
Саймон поднял глаза. Казалось, он только сейчас заметил капеллана.
— Они узнали, что она… — Он перевел взгляд на Уилла. — Когда они поняли, что тебя там нет, то вначале решили, что я привел их не туда. Там в доме не было никого, чтобы помочь. Одни слуги. Мамлюки их заперли наверху. Стали допытываться, кто такая Элвин. Мы молчали, и они стали грозиться, что убьют. Они бы так и сделали, Уилл, клянусь. И тогда Элвин сказала, что она твоя жена. И они ее забрали, — обреченно проговорил Саймон. — Велели передать, что если ты хочешь увидеть ее живой, то должен прибыть в Дамаск и получить кару от султана за свое преступление. — Он покачал головой. — Вот так они сказали.
Уилл молчал. Мигом вспомнилось все. Как он замышлял и готовил убийство Бейбарса, как мучился виной после провала. Вспомнились горечь и разочарование. Во время последней встречи с Калавуном он слышал, что Бейбарс приказал допытаться у ассасинов, кто подговорил их на убийство, и найти этого злодея. Найти его! Потом, когда началась эпопея с похищением камня, Уилл убедил себя, что им ничего узнать не удастся. Но они не только узнали, но и похитили Элвин. Значит, теперь ему от кары не уйти.
Уилл потрогал кулон на шее с изображением Святого Георгия.
— Где конь, которого ты для меня оседлал?
— Как где? В конюшне.
— Иди за ним.
— Ты только меня прости, — прошептал Саймон.
Уилл кивнул:
— Я тебя не виню. Ты сделал все, что мог.
Саймон печально покачал головой и поспешил в конюшню.
— Что ты собрался делать? — спросил Эврар, сжав руку Уилла, последовавшего за конюхом.
— То, что должен, — ответил рыцарь.