6

Они напали на Тарс внезапно.

К стенам подошли чуть больше тысячи, но создавалось впечатление, будто их сто тысяч: казалось, они повсюду — поджигали дома, убивали.

Ужаснее всего была тишина. Нападавшие не кричали, не проклинали. Убивали не останавливаясь.

Входили в дома и выходили, оставляя за спиной одну лишь смерть.

Казалось, захватчики все на одно лицо, в закрытых шлемах с призрачными масками, в бронзовых доспехах, с черными щитами, украшенными серебром: люди Менона-фессалийца мстили за товарищей, павших в горах и оставшихся непогребенными. Когда они закончили, город лежал у их ног, истекающий кровью, обезображенный. Царь бежал в горы.

Клеарх прибыл на следующий вечер, его ждали открытые, никем не охраняемые ворота. Он шел по главной улице в сопровождении своих воинов, ошеломленный видом огромного количества трупов, лежащих там и сям перед дверями домов, на порогах или внутри. Кера, богиня смерти, прошла там, размахивая косой, не щадя никого. Казалось, она вот-вот покажется где-то рядом в своем черном плаще; вместо нее Клеарх обнаружил сидевшего на пустой площади Менона-фессалийца, наготу которого скрывал лишь его белый плащ.

— Ты опоздал, — буркнул он.

Клеарх огляделся но сторонам, пораженный. Спартанец словно попал в мертвый город. Ни единого огонька, ни единого голоса. Последние отблески заката все окрасили в алый цвет.

— Что случилось?

— Я потерял семьдесят воинов, — ответил Менон так, словно говорил о чем-то другом.

Клеарх развел руками, указывая на опустошение, царящее кругом.

— А это все? Что все это значит?

— Это значит, что тот, кто убивает людей Менона-фессалийца, платит потом высокую цену.

— Я не отдавал распоряжения нападать на город.

— Ты также не приказывал этого не делать.

— Мне следует наказать тебя за неповиновение. Ты должен лишь исполнять приказы — ничего больше.

— Наказать, говоришь? Мне эта мысль не кажется удачной. — Проговорив это, он поднялся на ноги и уставился на Клеарха льдистыми глазами.

— Уведи своих людей и разбей лагерь у реки. Оставайся там до моего распоряжения.

Менон двинулся через площадь. В тишине, нависшей над растерзанным городом, на мгновение послышался плач ребенка, но потом остался лишь звук шагов Менона, гулко раздававшихся на пустынной площади, словно по ней шел великан.

Кир явился последним, с наступлением ночи, и при виде следов кровавой бойни, учиненной в Тарсе, пришел в неописуемую ярость, однако, как только ему сказали, что все это является делом рук одного только отряда Менона, настроение его поменялось: ведь если один-единственный отряд способен на такое, что же свершит целая армия, когда наступит день боя? Потом он получил послание от царицы, приглашавшей его на свидание, и это окончательно подняло ему настроение. Свидание прошло на вилле недалеко от моря, куда Кир отправился в сопровождении многочисленной свиты.

Что они сказали друг другу во время той встречи, никто так и не узнал, хотя личные телохранители прошли с Киром даже внутрь помещения. Известно только, что царица была невероятно красива, тело ее прикрывало легкое платье, почти прозрачное, в ионическом стиле, лицо она накрасила по обычаю египтянок, между грудей сверкала черная индийская жемчужина, а в ушах — чудесной работы серьги, купленные у купца из далекого Таранта.

Несомненно, наутро у Кира появилась еще одна причина обращаться наилучшим образом с царем Киликии Сиеннесием, сбежавшим в горы подобно трусливому зайцу.

Гонец сообщил ему, что опасность миновала, и правитель спустился в долину, где обменялся всевозможными любезностями с персидским царевичем. Очевидно, о спасении чести он думал в последнюю очередь.

На следующую ночь небо скрыли тучи; военный корабль без каких-либо опознавательных знаков вошел в устье реки Киднос и почти сел на мель в ее неглубоких водах. Команда спустила мостик, и на берег сошел человек, держащий коня под уздцы. Как только животное коснулось земли копытами, человек вскочил в седло и ускакал. Вдали виднелись огни большого лагеря, и человек двинулся в ту сторону.

Мостик убрали, и корабль, так же тихо, как и прибыл, отправился в обратный путь, с тем чтобы присоединиться к флотилии, ожидавшей его на якоре с потушенными огнями.

Кир задержался в Тарсе на несколько дней и постарался хоть как-то залечить раны города, но теперь перед ними лежало море. И сложность заключалась не в киликийцах или жителях Тарса. Проблему составляли киликийские пираты. Царевич скрывал это обстоятельство от армии, пока было возможно, но среди воинов и полководцев слишком многие знали, что значит попасть к морю через «Киликийские ворота». За плечами осталась Анатолия, и путь лежал на юг, к сердцу империи. Среди людей поползли тревожные слухи, а самый странный из них сообщил сам Ксен, выступив против Проксена-беотийца, своего друга. И сделал он это не в своей палатке, а открыто, пока тот ужинал в окружении своих воинов. Появился внезапно, озаряемый светом костра, и громко спросил, не пожелав садиться рядом:

— Ты представляешь, что будет в ближайшие дни?

— Что за странный вопрос? — ответил Проксен.

— Так ты представляешь? — повторил Ксен.

— Не думаю, что это меня касается.

— Да нет, напротив. Это касается и тебя, и всех вас, люди!

— Посмотрите, кто тут! — воскликнул один из помощников Проксена, танагр по имени Евпейт. — Писака! Ты разве не должен быть в своей палатке и работать пером?

Kсен не обратил на него внимания и продолжил:

— Мы направляемся прямо в пасть ко льву!

Многие перестали смеяться, другие стали толкать локтями соседей, продолжавших шутить, третьи вдруг посерьезнели.

— Эй, что такое ты, черт возьми, говоришь? — нахмурился Проксен.

— Я говорю правду, и всем вам неплохо было бы это понять. Кир солгал нам, и Клеарх тоже солгал: ведь ему, разумеется, все известно. Писидия не имеет никакого отношения к нашему походу: она уже давно осталась позади, ведь теперь мы находимся на берегу Киликийского залива. Как выдумаете, что там? — вскричал он, указывая назад. — Египет. А как считаете, что находится по ту сторону вон той горной цепи? Сирия! А за Сирией — Вавилон.

— А ты откуда знаешь? — спросил один из воинов.

— Знаю, потому что знаю. Все обстоит именно так, как я говорю. И мы двигаемся именно туда, уверен!

— Кто тебе сказал, что мы двигаемся туда? — поинтересовался еще один.

— Мой разум, идиот!

— Эй, поосторожней, смотри, с кем разговариваешь!

— Сам за собой смотри. Если ты не знаешь того, о чем рассуждаешь, то молчи и слушай тех, кому известно больше, чем тебе!

Дело уже почти дошло до потасовки, но танагр остановил их:

— Хватит! Я хочу послушать, что за сведения у летописца. Излагай: я весь внимание.

Ксен успокоился и стал рассказывать:

— Вот уже некоторое время назад я понял, что цель у этой экспедиции — иная, чем нам говорят. Кир солгал. Но я думал, что речь идет о законном предприятии: предполагал, будто Великий царь попросил помощи брата в завоевательном походе на Восток; однако, насколько мне известно, между двумя братьями не все ладно, посему было бы странно, если бы Артаксеркс обратился к Киру за поддержкой в столь трудном и ответственном предприятии, в котором поджидает столько неизвестного. Потом у меня возникла догадка, что Кир хочет завоевать себе какую-нибудь территорию, где будет неограниченным владыкой: ну, скажем, Египет — его легко защищать и, вероятно, так же легко завоевать, если только не мешать им исповедовать свою веру. Однако позже я понял, что ставка в игре наверняка гораздо выше. Кир слишком честолюбив, умен, талантлив. Он знает, что во многом превосходит брата, и никогда не сможет смириться с тем, что должен ему подчиняться, жить в его тени. Киру нужен персидский трон. И он намерен вести нас войной на Великого царя!

— Ты сошел с ума! — воскликнул Проксен. — Этого не может быть.

— Тогда скажи мне, что мы делаем здесь, в Киликии. И зачем Кир велел умертвить правителя Тианы и начальника стражи, если они ни в чем не были виновны. Царевич поступил так, потому что знал — они преданы его брату. Может, они попросили его объяснить, что происходит, зачем ему столь огромная армия. Вероятно, они сообщили Великому царю об этом странном походе. Вот почему оба мертвы!

Спор привлек к костру других воинов; многие, расталкивая соседей локтями, протискивались поближе, чтобы лучше понять, о чем речь. Некоторые подняли крик об измене.

— Военачальники должны объяснить нам, куда нас ведут! Мы имеем право знать! Мы хотим понять, что происходит. Нельзя держать нас в неведении!

Толпа все увеличивалась, иные вознамерились идти в палатку Клеарха. И тут Ксен заметил, как позади скопления воинов проехал на коне, шагом, какой-то странный человек, которого прежде здесь не видели. Он был вооружен, его длинные волосы, собранные на затылке, держались при помощи заколки, на спартанский манер. Незнакомец направлялся к палатке Клеарха.

Ксен повернулся к людям, собравшимся вокруг костра.

— Оставьте Клеарха в покое, — проговорил он. — У него гости.

Воины посмотрели на него удивленно, и на некоторое время настало относительное затишье, но потом слух о том, что армия идет войной против Великого царя, повелителя четырех сторон света, распространился повсюду, сея волнение и смуту. Военачальники изо всех сил старались восстановить порядок, но возмущения не утихали всю ночь. К концу второго дня Клеарх попытался отдать армии приказ двигаться дальше, так, словно ничего не случилось, но встретил отпор и каменные лица. Кое-кто даже стал бросать в него камни. Тогда Клеарх велел оставаться на месте и отправился в шатер к Киру.

— Царевич, воины хотят знать, куда мы идем; они в ярости, потому что чувствуют себя обманутыми, многие желают вернуться назад. Мы находимся в трудном положении.

— Так вот она, хваленая дисциплина твоих людей? Прикажи им вернуться в строи и подчиниться.

— Это невозможно, царевич, — ответил Клеарх. — Дисциплина для них означает не покидать поля боя и подчиняться приказам во время кампании, но они наемники, а значит, все зависит от условий найма. Их набирали для экспедиции в Анатолию, а не для…

— Для чего?

— Для иной цели: они прекрасно знают, что находятся не в Анатолии. А теперь поползли слухи, что мы идем войной на твоего брата, Великого царя.

— Эти слухи верны. Мы идем войной на моего брата. И не говори, что ты об этом не знал.

— Это не имеет значения. Я намерен следовать за тобой.

— В таком случае убеди своих людей.

— Это трудно. Ничего не могу им пообещать.

— Попробуй. Теперь уже поздно возвращаться назад.

— Выслушай меня, царевич. Я не могу просто все время приказывать им так поступать. Нужно устроить совещание.

— Совещание… в армии? Какой в этом смысл?

— У нас так принято. Это единственный способ их убедить, если он, конечно, сработает. Дождись, пока начну говорить, а потом отправь ко мне одного из своих людей. Он должен будет перебить меня и сообщить, что ты немедленно желаешь меня видеть. Пускай говорит громко, так чтобы его слышали хотя бы те, кто окажется поблизости. Я сообщу ему, каково положение и что следует делать.

Клеарх покинул Кира и отправился в свою палатку с уверенным выражением лица.

Едва войдя, позвал своего помощника.

— Я собираюсь вскоре созвать совещание. А ты сейчас отправляйся поговорить кое с кем из моих людей. Когда я предоставлю воинам право слова, они должны будут поступить в точности так, как я тебе сейчас объясню. Слушай внимательно: ведь все зависит от того, как пойдут дела в ближайшие несколько часов.

— Слушаю тебя, — ответил помощник.

Вскоре он вышел из палатки и двинулся по лагерю, разыскивая тех, кому должен был дать указания касательно их выступлений на собрании. Клеарх ждал, шагая туда-сюда, вполголоса репетируя свою речь. Он велит дать сигнал к собранию, как только вернется помощник.

Спартанец понимал, что будет непросто. Многие ходили с хмурыми лицами, повсюду вспыхивали споры и препирательства. Некоторые, видя, как военачальник проходит мимо, кричали:

— Ты обманул нас! Мы хотим вернуться! Мы не для этого нанимались!

Но когда Клеарх взошел на небольшую трибуну, наступила тишина. Главнокомандующий стоял перед воинами мрачный, с низко опущенной головой. Он чувствовал на себе взгляды всех собравшихся. В том числе и взгляд Ксена, который, вероятно, стоял где-нибудь среди толпы — ему-то что терять? И наверняка наблюдал за происходящим, чтобы потом все записать.

— Воины! — начал Клеарх. — Сегодня утром, когда я приказал вам выступить, вы отказались, не подчинились мне, даже стали бросать в меня камни…

По рядам собравшихся пробежал ропот.

— Значит, вы не хотите идти дальше. Стало быть, я не смогу сдержать слово, данное царевичу Киру, что мы последуем за ним в этот поход.

— Никто не сказал нам, что это поход в ад! — воскликнул кто-то.

— Я полководец, но также и наемник, как и вы, — продолжил Клеарх. — Значит, не смог бы существовать без вас. Где вы, там должен быть и я. Кроме того, я грек. И разумеется, если мне придется выбирать, с кем остаться: с греками или с варварами, — у меня не возникнет ни малейших сомнений, останусь с греками. Вы хотите уйти? Больше не желаете следовать за мной? Хорошо, я с вами. Ведь вы мои люди, да видит Зевс! Многие из вас уже сражались со мной во Фракии. Многим я спас шкуры, верно? И по крайней мере нескольким из вас обязан своей. Я никогда вас не покину! Вы хорошо меня поняли? Никогда!

Поднялась шумная овация. Многие были вне себя от радости. Наконец-то они вернутся домой. Аплодисменты еще не стихли, как вдруг появился посланец от Кира:

— Царевич хочет немедленно видеть тебя.

— Скажи ему, что не могу, — ответил Клеарх вполголоса, — но пусть он не беспокоится: я справлюсь с ситуацией. Передай, чтобы продолжал слать ко мне гонцов, даже если я буду отказываться прийти.

Посланец смотрел, не понимая, но кивнул и торопливо пошел прочь.

— Этот человек — гонец Кира, но я отправил его восвояси!

Снова раздались аплодисменты.

— Однако теперь нам стоит подумать о том, как вернуться домой. К сожалению, все не так просто и зависит не только от нас. Азиатская армия Кира и десять раз превосходит нас числом…

— Они нас не испугают! — воскликнул кто-то из воинов.

— Я знаю, но они могут нанести нам большие потери. Даже если мы их победим, многие из нас погибнут.

В этот момент из толпы заговорил одни из людей Клеарха:

— Мы можем потребовать флот, чтобы вернуться назад.

— Можем, — ответил Клеарх, — но я не стану этого делать.

— Почему?

— Во-первых, потому, что флот еще не прибыл и неизвестно, скоро ли прибудет. Во-вторых, ясно, что с этого мгновения Кир больше не даст нам ни гроша. Так чем же мы заплатим за провоз? Даже если представить, что флот, выгрузив провизию и снаряжение, вернется обратно за нами, он не станет делать этого бесплатно, забудьте. Как думаете, что будет чувствовать Кир по отношению к нам после того, как мы расстроили все планы? Я хорошо его знаю. Этот человек, если захочет, может быть щедрым к тому, кто этого заслужил, но если ему нанести оскорбление — уничтожит. Не будем забывать: у него есть воины, деньги, боевые корабли.

По рядам пробежал растерянный гул.

— Даже если царевич согласится, кто поручится, что потом нас не бросят в море, дабы никто не узнал об этом походе?

Вперед выступил еще один воин.

— Значит, нужно потребовать проводника, который отведет нас обратно сушей. А мы пока что пошлем вперед отряды, которые займут горные переходы, чтобы нас не заперли на обратном пути.

— Ты доверился бы такому проводнику? — воскликнул Клеарх. — Я — нет. Он может завести нас в засаду или неверным путем, а потом исчезнуть. Каков будет наш конец? Как мы найдем дорогу домой, оказавшись среди людей, которые нас не понимают? Об остальных вариантах и думать нечего. Вы хотите отважиться на подобного рода предприятие? Отлично. Но только не просите меня, чтобы я вас вел на верную смерть. Могу лишь заверить, что готов погибнуть вместе с вами, разделить вашу судьбу. Если хотите, выберите другого полководца, и я подчинюсь ему.

Слова Клеарха не слишком обрадовали воинов. Он уже все сказал, теперь им предстояло найти свой выход из ситуации. Искусные в битве, способные выдержать любые трудности и лишения, они легко могли пасть духом, если понимали, что нет надежды на успех. Снова наступило молчание. Люди понимали, что выбора нет, и при сложившихся обстоятельствах от них можно добиться чего угодно. Клеарх своей мастерски построенной речью обрисовал положение в мрачных красках и теперь незаметно оглядывал собравшихся, чтобы увидеть, какое действие возымели его слова. Переводя глаза с одного на другого, он заметил на заднем плане человека, с которым беседовал накануне: тот медленно ехал верхом с таким видом, будто происходящее не интересует его. Теперь на нем был глухой шлем, скрывавший лицо, и красный плащ на плечах, а к сбруе пристроен большой щит. По всему становилось видно, что это человек знатный.

Посланец Кира прибыл как раз вовремя: он прошептал что-то на ухо Клеарху и исчез.

— Кир хочет знать, что мы намерены делать. У нас больше нет времени. Как мне ему ответить?

Вперед выступил последний из людей, которых Клеарх обучил манипулировать мнением толпы.

— Послушайте, становится ясно, что одним нам не удастся выбраться отсюда, а возможность напрямую бросить вызов Киру следует рассматривать в последнюю очередь. Я предлагаю отправить ему послание с четким изложением требований: если он рассчитывает уговорить нас, пусть предлагает свои условия, а мы обсудим их. Если же мы не договоримся, то все же попробуем прийти к соглашению, чтобы каждый из нас мог идти своей дорогой, без необходимости все время оглядываться. Что скажете?

— Верно, правильно! Так мы и поступим! — ответили все.

— Отлично. Пускай в таком случае наш полководец, Клеарх, отправляется к Киру на переговоры, чтобы выслушать его предложение.

И вот, с поручением войска, им же самим и подготовленным, Клеарх явился к Киру.

— Ну, что можно сделать? — спросил царевич, выслушав его.

— Мне кажется, если ты откроешь им цель похода, они за тобой не пойдут. Не забудь: для грека удаляться на такое расстояние от моря немыслимо. У него начинается что-то вроде головокружения, пресекается дыхание. В жилах грека течет кровь, смешанная с морской водой, поверь мне. А теперь море перед ними. Они знают, что тем или иным способом смогут вернуться домой, а вот перспектива ухода на многие тысячи стадий в глубь огромной империи пугает их. Натрави на них врага, в десять раз превосходящего числом, — и глазом не моргнут, но отправь только в бескрайние земли, где нет ни единого города — их охватит паника, словно ребенка перед лицом темноты.

Царевич не ответил; некоторое время он размышлял над услышанным, шагая туда-сюда по шатру. Клеарх же стоял неподвижно, глядя прямо перед собой. Наконец Кир остановился и произнес:

— Думаю, я нашел верное решение. Ты скажешь им, что меня предал одни человек, правитель Аброком, и он находится на Евфрате, на расстоянии двенадцати дневных переходов отсюда. Сообщи, что он и есть цель нашей экспедиции и что я увеличу им жалованье ровно на половину от того, что они теперь получают, а в случае если нам удастся разгромить Аброкома, их ждет еще награда. Потом они смогут идти куда пожелают.

— Это я могу сделать, — согласился Клеарх, — но прежде позволь напомнить одну важную деталь. Мои люди — очень хорошие воины; вне всяких сомнений, лучшие из тех, кого ты сможешь когда-либо нанять, но не забудь: они наемники которые сражаются за деньги.

— Я хорошо это знаю, — ответил царевич.

Клеарх направился к выходу.

— Подожди, — окликнул его Кир. — Мне известно, что последние отряды высадились только что неподалеку отсюда. Как думаешь, они тоже последуют за нами?

— Вчера ко мне приезжал один человек; мне кажется, некоторое время назад я видел его верхом на лошади здесь, в лагере. Если он тот, о ком я думаю, то проблем у нас не будет.

Кир кивнул, и Клеарх вернулся к собранию, передать слова царевича. Условия Кира устроили воинов, в том числе потому, что выбора у них не было, однако многие продолжали пребывать в уверенности, что их ведут против Великого царя, и потихоньку ворчали.

Некоторые заметили, что незнакомец на коне, недавно появившийся в лагере, занял такое положение на местности, с которого мог наблюдать за всем происходящим и сосчитать всех, кто, возможно, не согласится. Однако необходимости в этом не возникло: армия высказалась единодушно, теперь она готова была проделать двенадцать дневных переходов до самого берега Евфрата. Никто из воинов-греков никогда прежде не видел эту реку; говорили, она не менее могуча, чем Нил. Кое-кто из спартанцев заметил, что незнакомец приблизился к Клеарху и что-то прошептал ему. Полководец в ответ кивнул.

Но кто этот таинственный незнакомец? Многие заметили его, многие озадачились тем же вопросом. Ксен первым подошел к нему, когда тот сидел в сторонке и жарил на острие кинжала хлеб. Незнакомец снял шлем, обнаружив копну черных волос и светлые глаза.

— Кто ты? — спросил Ксен.

Тот в ответ назвал свое имя. Для меня оно непроизносимо, поэтому я для удобства буду называть его Софосом.

— Хороший клинок, — добавил он, ничуть не смутившись. — Если я правильно понял слова вашего полководца, то явился как раз вовремя.

— Откуда ты знаешь Клеарха?

— А ты наблюдательный, — заметил Софос. — Тебе ведь хорошо известно, что все державшие меч последние десять лет умерли, а счастливчики знакомы друг с другом, на чьей бы стороне они ни сражались. Что до меня, то я на протяжении нескольких месяцев бился вместе с Клеархом во Фракии. А ты?

— Оказался не на той стороне, когда демократы вернулись и снова установили свою власть в Афинах. Меня зовут Ксенофонт.

— К какому отряду принадлежишь?

— Ни к какому. Я прибыл сюда с Проксеном-беотийцем. Веду дневник экспедиции.

— Ты человек пера или человек меча?

— На данный момент человек пера. С мечом у меня отношения не слишком хорошо сложились. Но на случай необходимости все, что требуется, у меня с собой.

— Я бы удивился, будь это не так. Обо мне ты тоже напишешь?

— А надо?

— Смотря по обстоятельствам. Если сочтешь, что буду играть в происходящем достаточно важную роль. Куда мы сейчас направляемся?

— На юг. В Сирию, а потом, как мне кажется, в Месопотамию. На самом деле Кир идет войной на брата, и никто меня в этом не разубедит. Так что путь его лежит в Вавилон, а оттуда — в Сузы.

Софос нахмурился:

— Откуда ты все это знаешь?

— Я не знаю. Предполагаю. Кроме того, Евфрат — единственный путь в Вавилон.

Софос разделил поджаренный хлеб.

— Ради Зевса! Значит, мы идем против Великого царя, повелителя персов! И никак не меньше! Приключение захватывающее, сомневаться не приходится… Кстати, ты слышал историю воина, которого персы взяли в плен, а потом посадили на кол?

— Нет, не слышал.

— Тем лучше для тебя, — ответил Софос. — Она ведь не из веселых.

Потом он встал, разложил под деревом покрывало и устроился на ночлег. А Ксен вернулся в свою палатку.

На следующий день армия выступила в поход. Казалось, все спокойно. Многие везли оружие в повозках и быстро шагали налегке. Впереди шел отряд разведчиков, еще три или четыре — вдоль флангов, и один сзади. Несколько часов греки двигались вдоль берега моря, ярко-синего, волны которого разбивались о прибрежные камни, оставляя широкие полосы белоснежной пены. Воины шли по воде, кое-кто даже умудрился копьем поймать несколько рыбешек: так много их было. Казалось, это скорее увеселительная прогулка, чем военная экспедиция. Некоторые болтали и смеялись.

Кир молчал, явно довольный тем, что видел.

Ксен заметил, что Софос, воин, возникший из ниоткуда, ехал верхом один, замыкая колонну. Иногда спешивался и долго шел по берегу моря, держа коня под уздцы. Это выглядело невероятным. Хотя он и прибыл с новой партией воинов, его не приписали ни к какому отряду, он не явился с докладом ни к одному из военачальников. Казалось, будто он знаком с одним только Клеархом.