— Вы — Черная Орхидея? — Да.

— Тогда поехали. Скоро стемнеет.

Как и было оговорено, эскорт сопроводил Пьетро со слугой до материка. И на подъезде к Местре сопровождающие их покинули, оставаясь все же поблизости. Согласно договоренности, они не сдвинутся с места до возвращения Пьетро. И если он не вернется до рассвета, то немедленно известят об этом дожа с Эмилио Виндикати.

Уже много лет венецианцы искали на материке способы укрыться от удручающей городской жары. Загородные резиденции размножились, и частенько семьи целиком навсегда покидали лагуну, чтобы попробовать новую жизнь, приобретая обширные землевладения. Или же уезжали в конце недели — мужчины, женщины, дети и друзья, — чтобы устроить кутеж на какой-нибудь вилле, куда отправлялись поднабраться сил. И тогда затевали игры, закатывали праздники и банкеты, наслаждались радостями прогулок по садам и полям. Обладание домом на материке стало у аристократии настоящей манией. Пьетро с Виндикати, уж конечно, поинтересовались этой пресловутой виллой Мора, о которой говорил в записке сенатор Кампьони. Имя владельца виллы весьма упростило бы им дело, но здесь их ждал очередной тупик. Вилла Мора оказалась отнюдь не местом еженедельного паломничества некоего таинственного члена правительства, а руинами, на которые вот уже много лет не находилось покупателя.

На закате Пьетро со слугой были уже неподалеку от этого одинокого строения. Вилла находилась на границе Местре и соседней равнины с разбросанными там и сям тихими ложбинами. Опять стало прохладно. Виравольте еще с той самой грозы над Сан-Джорджо казалось, будто с климатом что-то неладно. Он соскочил с коня. Ландретто последовал его примеру. С того места, где они находились, виднелись полуразвалившаяся крыша и парк, окруженный темным массивом, заросшим ежевикой с чертополохом. Виллу окружала низкая стена из потрескавшихся камней, тоже полуобвалившаяся. Надвигалась ночь, и туман, похожий на тот, что сопровождал их во время поездки на Мурано, постепенно обволакивал окрестности. Рожденный в лагуне и принесенный ветром или поднимающийся прямо из земли, он расползался прозрачными обрывками между остатками заброшенных фонтанов, высохших бассейнов и остовами покосившихся колонн. Пьетро вздрогнул. Ничего удивительного, что Огненные птицы избрали это местечко своей тайной загородной резиденцией. Вилла с растрескавшимися стенами, запущенными садами и разрушенной аркой, от которой осталась половина, представляла собой весьма мрачное зрелище. Доносившийся издалека лай собак усугублял мрачность атмосферы. Растущие повсюду тисы и кипарисы окружали этот печальный периметр, подобно кладбищенским стелам. И кстати говоря, буквально в нескольких десятках метров от виллы находилось кладбище, и на фоне неба вырисовывался лес крестов, пестрящий множеством белых обелисков — воздетых рук, молящих о милосердии ночь, в которую они скоро погрузятся.

— У Контарини нам было лучше, — пробормотал Ландретто.

Виравольта топнул по траве, сбрасывая с каблука прилипший кусок земли. Проверил оба пистолета, засунутые за пояс по бокам, рядом со шпагой, и снова прикрыл их плащом. Они стояли в тени дерева, шелестящего в темноте листвой. Не сводя глаз с виллы, Пьетро нахмурился:

— Мы ничего толком не увидим, если луна нам не поможет. Когда совсем стемнеет, мне придется подобраться поближе. А ты, Ландретто, отведешь лошадей, но не слишком далеко. Если предстоит быстро сматываться, я бы предпочел легко тебя отыскать. Видишь вон тот холм? Это будет нашим местом встречи. Ты знаешь, что делать, если я не появлюсь до рассвета.

— Ясное дело.

Они подождали еще немного. Казалось, весь мир заселен призраками. Можно было легко себе представить толпы стенающих привидений, вылезающих из могил побродить по окрестностям, а звон их цепей сливался с посвистыванием ветра. Время от времени появлялся бледный месяц, тут же скрывающийся за облаками. Около десяти часов Пьетро с Ландретто разделились. Слуга отправился на холм, а Виравольта подкрался к окружавшей виллу низкой стене и настороженно замер. В ночи блестели лишь его глаза. Он ни на секунду не ослаблял внимания. В мозгу постоянно крутились недавние события. Пьетро размышлял о доже, об у виденных гравюрах, о грешниках, погруженных в адские болота, о воплях мучимых, о Марчелло Торретоне и отце Каффелли, объединенных тайной… Вспоминал лица куртизанки Лучаны Сальестри и сенатора, пришедшего в ужас при упоминании о Химере…

И, наконец, мысль об Анне Сантамарии, Анне, какой он увидел ее на Мерчерии, царапнула ему сердце и вновь вызвала растерянность, которую он испытал тогда, не зная, как себя повести…

Обо всем этом размышлял Пьетро, стоя на коленях под тисом.

Двумя часами позже, когда он все еще был погружен в мысли, кругом по-прежнему царила тишина, нарушаемая лишь ветром. Становилось все холоднее. Собаки наконец успокоились, птицы заснули. Пьетро, почувствовав усталость, потянулся и сел у стенки. Он начал думать, что стал жертвой дурной шутки. Стоит ли ждать до рассвета? И именно в тот момент, когда он собрался было не без горечи серьезно обдумывать эту мысль, что-то услышал. Мгновенно встав на колени, он чуть приподнялся и посмотрел за стену.

Шаги. Да, точно шаги. Кто-то шел по влажной земле. Затем загорелся факел.

Пьетро почувствовал, что к нему возвращается азарт.

Факел полыхал в нескольких метрах от него, между двумя кустами, на одной из аллей парка. Казалось, он движется сам по себе. Через несколько секунд факел остановился. Пламя его поднялось к небу. Пьетро различил фигуру в капюшоне, вроде бы смотрящую в другую сторону. Таинственный пришелец снова двинулся вперед, потом опять остановился и наклонил голову. Загорелся еще один факел.

Пьетро не сводил глаз с обоих силуэтов. Он четко видел, как они приблизились к разрушенной арке позади одного из садовых фонтанов. Должно быть, некогда она обозначала вход. Затем вдруг факелы приблизились к земле, постепенно опускаясь, и внезапно исчезли. Настолько внезапно, что Пьетро на мгновение озадачился, не стал ли жертвой галлюцинаций. Он снова сел. Быть может, арка скрывает тайный ход, уходящий под землю? Это надо прояснить. Ему не пришлось долго ждать: буквально пять минут спустя появился очередной факел. И предыдущая сцена повторилась как по нотам. Вновь прибывший прошел несколько метров, встретился с коллегой, и оба исчезли возле развалин. Огненные птицы приходили парами через определенный интервал, прежде чем отправиться на место сбора.

«Ладно… теперь наш ход», — подумал Пьетро.

Он выждал несколько секунд, перемахнул через стену и молнией метнулся к тому месту, откуда появился первый факел. И замер. Как он и предполагал, вскоре послышался шорох земли под шагами и появился силуэт. Подойдя вплотную к Виравольте, человек остановился. Он был тоже в капюшоне и монашеском облачении, обычно именуемым балахоном, подпоясанным белой веревкой. Прозвучал неуверенный голос:

— Поскольку лев рычит так громко…

Пьетро моргнул и инстинктивно схватился за эфес, готовый выхватить шпагу из ножен. Да, но если этот тип окажется быстрее, то успеет поднять тревогу…

— Поскольку лев рычит так громко?.. — встревоженно повторил член секты.

«Пароль. Это наверняка пароль…»

Незнакомец зажег факел, чтобы рассмотреть лицо собеседника. Облаченный в перчатку кулак Пьетро мгновенно впечатался ему в физиономию.

Мужчина подавился криком, и Пьетро оглушил его уже основательно. Он прислушался. Тишина. Виравольта в мгновение ока затащил незнакомца в кусты, стащил с него балахон и крепко привязал к бассейну веревкой от его же собственного плаща, которым незнакомца и прикрыл, предварительно завязав тому рот платком. Лицо человека, от которого он только что избавился, оказалось незнакомым. Пьетро натянул балахон и вернулся к аллее, спрятав насколько возможно шпагу под новым облачением. Поправив капюшон, он поднял упавший факел и двинулся по аллее.

Второй факел зажегся в тот момент, когда он приблизился к арке. Пьетро откашлялся. Губы пересохли. Придется импровизировать…

— Поскольку лев рычит так громко, — пробормотал он.

— Он не распознает смерть под боком, — ответил вполне довольный собеседник.

Пьетро направился к арке вместе со вторым «адептом».

И не слишком удивился, обнаружив узкие ступени скрытой среди остатков арки и соседних колонн каменной лестницы, уходившей под землю. Виравольта проследовал за своим временным единомышленником, стараясь дышать ровно. Вот теперь он точно остался совсем один. Они прошли два пролета спиральной лестницы и оказались в освещенном факелами зале. Пьетро едва сдержал восклицание. Зал оказался довольно большим. Должно быть, бывший фамильный склеп. В алькове стоял мраморный саркофаг с лежащей на нем пыльной каменной фигурой со сложенными руками и мечом вдоль тела. Прочие могильные камни придавали месту вид катакомб. Сырое подземелье повсюду украшала паутина. Свод поддерживали шесть колонн. Другую, нынче замурованную лестницу, ведущую в какое-то иное место сада, возможно не обнаруженное Виравольтой за виллой Мора кладбище, перекрывала ржавая металлическая решетка. Другие участники сборища, опередившие Пьетро с его напарником, приветствовали вновь пришедших молчаливым кивком головы, прежде чем усесться на деревянные скамьи, расставленные по залу на манер церковных рядов. Пьетро постарался разместиться на краю одной из этих скамей и, сложив руки, принялся ждать. В глубине зала стояли алтарь и пюпитр с какой-то книгой. На стене висели пурпурные драпировки. На полу была нарисована мелом большая пентаграмма с какими-то непонятными символами…

Но внимание Пьетро в первую очередь привлекли картины, висящие на стенах. «Надпись на вратах», на которой были изображены два персонажа в преддверии подземного мира, тут же напомнила ему другие врата ада, виденные в манускрипте из коллекции Викарио. «Виновный в симонии папа», где папу римского кидают в огненный котел среди черных скал и обрывов. Пьетро увидел, что художник придал понтифику черты Франческо Лоредано. Дож, преданный поруганию! Аллюзия весьма сомнительного вкуса… Дальше «Харон», перевозящий на своей лодке души грешников в мир урагана. «Стриги и орды демонов» — буквально портрет Огненных птиц — окружили Вергилия на краю пропасти, размахивая крыльями, как у летучих мышей.

Всего девять полотен.

«Да, здесь точно ад», — сказал себе Пьетро.

Мало-помалу зал наполнялся новыми тенями. И скоро их набралось пятьдесят. Теперь они приходили по трое и по четверо через более короткие интервалы. Слышен был только шепот и шелест ткани. Каждая группа приносила факелы, добавлявшие в зал освещение. Нервничающий Пьетро не шевелился. Он даже представить боялся, что будет, если его раскроют. Царящая напряженность и движение потихоньку сходили на нет, затем Огненные птицы, заняв места согласно иерархии, вообще замерли. Тишина длилась долго, скрытые под капюшонами лица присутствующих были обращены к еще пустому алтарю. «Чем они заняты? — размышлял Пьетро. — Молятся? Или ждут кого-то еще?»

Ответ он получил довольно скоро.

Поскольку властительная Тень прибыла.

Он пришел один, одетый, как все остальные, в балахон, за исключением висящего на шее золотого медальона, на котором Пьетро успел разглядеть выложенную жемчугом пентаграмму и перевернутый крест. Дьявол, Химера шел между рядами. И тут все сатанисты от первого до последнего ряда всколыхнулись, как волна, и опустились на колени. Пьетро с легким запозданием проделал то же самое. Прибывший одним из первых, он сидел неподалеку от алтаря, подле которого и встал его враг. Если придется спасаться бегством и мчаться к лестнице, по которой пришел, предстоит пересечь больше половины зала. Эта мысль его мало утешила. Но Пьетро не мог занять другое место, не вызвав подозрений. Он выждал еще немного, наблюдая, как дружно вздымаются груди собравшихся в присутствии Владыки. Было во всем этом нечто кошмарное, хотя при других обстоятельствах Пьетро изучал бы сию постановку с ядовитой иронией. Он не был впечатлительным человеком, но не смог сдержать дрожь, когда этот таинственный персонаж шел мимо него. Ловушка захлопнулась. У Виравольты не осталось выбора, лишь максимально стушеваться на этой странной церемонии. Перед глазами встало лицо Эмилио, и он подумал, что свалял большого дурака, отказавшись от помощи тайной милиции совета. Появиться бы здесь внезапно и накрыть всех этих психов одним махом. Но, по правде говоря, вокруг пего сидела маленькая армия, вполне способная сама перебить нападающих.

Тень предложил ассамблее сесть. Появившийся словно ниоткуда служитель подал ему курицу. Сверкнул клинок. Тень резким движением перерезал птице горло над нарисованной пентаграммой. Курица с разрезанной глоткой издала клокочущий звук, кровь хлынула на пентаграмму и алтарь. Дьявол наполнил кровью чашу и поднес к губам. У этого эзотерического маскарада был мрачный привкус. «Карнавал», — написал в записке сенатор Кампьони. Смертоносный карнавал, судя по всему. Могут ли под этими темными капюшонами скрываться самые высокопоставленные патриции Венеции? Или это какая-то трагическая игра, которой предаются скучающие аристократы лагуны, готовые на любые мерзости, на самые гнусные заговоры, чтобы развеять скуку? Да нет, это несерьезно! Пьетро не мог поверить своим глазам, но отлично помнил ужас отца Каффелли и сенатора.

И вдруг тишину нарушил голос, низкий и глубокий.

Хозяин церемонии подошел к лежавшей на пюпитре книге:

Дьявол продолжил чтение. Через некоторое время он остановился, вернулся к алтарю и заговорил, воздев руки:

— Как некогда поэт предсказал раздоры во Флоренции, я вам говорю, что они грядут и в Венеции, и вы станете их самыми активными зачинщиками. Я вам говорю, что герцог Франческо Лоредано заслуживает смерти — он тоже будет пожран. Я призываю вас не забывать, какой некогда была республика, чтобы лучше понять, что она представляет собой сейчас: пристанище греха и коррупции. Вскоре мы ее разрушим и к нам вернется золотой век. Мы снова станем владыками морей. Наша власть будет новой, суровой, готовой навязать свое превосходство, как некогда империя во всех своих колониях и имперских базах вплоть до границы известных земель… Мы затопим лагуну новыми богатствами, которые она заслуживает; мы спасем наших бедняков и усилим наши армии. Наша власть будет черпать силу в прошлых столетиях и в ярости нашей борьбы. А вы, мои Стриги! Вы, мои Птицы, станете гарпиями и фуриями и будете обрушиваться на город до тех пор, пока на обломках старого мира не воцарится наконец новый порядок, который мы призываем в наших чаяниях.

— Славься, Сатана! — дружно рявкнула аудитория.

Пьетро с трудом подавил смех, замаскировав приступ хохота под кашель. Один из членов секты повернулся к нему. Заметил ли Химера этот промах? Пьетро показалось, будто он бросил на него короткий взгляд. Виравольта мгновенно напрягся. Но в черной глубине капюшона, закрывающего лицо врага, он не смог различить ничего, кроме темноты. А вскоре началась странная процедура. Один за другим сатанисты вставали на колени перед алтарем, в самом центре пентаграммы, чтобы принести клятву.

Пьетро покачал головой.

— Нарекаю тебя Семиазой, из серафимов Бездны, — изрекал Химера, рисуя пеплом на лбу адепта перевернутый крест, не снимая с него капюшона. — Нарекаю тебя Хохариэль, из херувимов Бездны, подвластных Питону-Лусбелу. Ты — ты будешь Анантаном, из престолов, и владыка твой Белиал.

Пьетро не оставалось ничего другого, как плыть по течению. Люди перед ним продолжали опускаться на колени. Виравольта облизнул губы. Удастся ли ему рассмотреть лицо человека, скрывающегося под темным капюшоном? Случай вроде бы удобный. Но он рискует при этом раскрыть себя. Пьетро сжал кулак. Ладонь вспотела под перчаткой. И еще одно: мешала шпага под балахоном. Он боялся, что, опускаясь на колени, обнаружит клинок. Пьетро осторожно распустил веревку на талии.

— Алканор, из господств Бездны, твоим вождем будет Сатана. Аманиэль и Ранер, из сил вы будете служить Асмодею… Амалин, ты последуешь за Аббадоной, из властей Бездны…

Пьетро ничего не понимал, но постепенно приближался к алтарю.

— Сбарионат, из начал, и Голем из архангелов, во имя Астарота…

«Этого быть не может, какой-то фарс, мистификация…»

Наконец Пьетро оказался перед главой секты и прижал локоть к боку поверх балахона. Наверное, он несколько неловко встал на колени, потому что потусторонний голос Тени на мгновение смолк. К счастью, ножны шпаги не звякнули, и Пьетро в свой черед оказался в центре пентаграммы. Он несколько мгновений изучал нарисованные мелом каббалистические знаки. Потом поднял голову… Они оказались лицом к лицу. Оба скрытые капюшонами. Пьетро не мог разглядеть Дьявола, но и тот не видел Виравольты. Рука Тени приблизилась ко лбу Пьетро — почувствует ли она испарину? Ему показалось, что палец главы секты и впрямь задержался дольше, чем нужно. Пьетро все еще сохранял хладнокровие, но все же постепенно покрывался потом. И вдруг устрашился, что Химера это чувствует, принюхивается, как хищник к жертве, прежде чем сожрать ее. В этом возвышающемся над ним гиганте ощущалось нечто совершенно звериное. И голос… В какой-то миг Пьетро показалось, что в нем нет ничего человеческого.

Наконец палец Дьявола нарисовал пеплом на его лбу перевернутый крест.

— Ты будешь Элафоном, из ангелов Бездны, и Люцифер твой владыка…

Пьетро медленно встал, тщательно следя за своими жестами. Повернувшись, он воспользовался окончанием церемонии, чтобы не возвращаться на свое место у алтаря, а забраться в глубину зала, поближе к лестнице. И по мере приближения к ней испытывал все большее облегчение. Это еще не конец, но не стоит затягивать. Было сущим идиотизмом одному соваться в змеиное гнездо. Надо потихоньку убираться отсюда и как можно быстрее сообщить об увиденном Виндикати. Только вот интересно, какой дурак ему поверит? Тем временем Тень за его спиной вернулся на свое место у алтаря и снова воздел руки:

— Вот, мои ангелы, вот мои демоны, мои Огненные птицы! Разлетайтесь по всей Венеции и будьте готовы ответить на зов пушек! Но перед этим…

Пьетро находился буквально в нескольких шагах от лестницы — и свободы.

— Перед этим возблагодарите вместе со мной нашего гостя, бывшего сегодня с нами. Особого гостя, друзья мои, редкого… потому что среди нас один из лучших клинков страны, имейте в виду…

Пьетро остановился.

— Приветствуйте Черную Орхидею!

Виравольта окаменел.

Было уже поздно возвращаться и усаживаться на скамью.

Пьетро пару мгновений стоял на месте, а в зале разрастался гул. Головы в капюшонах вертелись по сторонам в поисках подсказки, намека, знака, объяснения. Тень хохотал, и его хохот гремел под сводами. Пьетро медленно повернулся.

Химера указывал на него пальцем.

Пятьдесят физиономий следовали за перстом Хозяина.

— Самозванец, друзья мои… Взять его!

Пьетро под капюшоном криво ухмыльнулся.

«Так я и знал, что это плохо кончится».

На мгновение все замерло… затем всадники Апокалипсиса дружно кинулись на него.

Пьетро рывком задрал балахон и выхватил пистолеты. Капюшон свалился, обнажив лицо. Пришла пора проверить, смертны ли эти демоны. Грохнули выстрелы, запахло порохом, и двое нападавших рухнули с булькающим звуком, пораженные пулей буквально в тот момент, когда почти обрушились на Пьетро. Со всех сторон на него перла ревущая толпа. Виравольта развернулся и понесся к лестнице. Летя вверх через три ступеньки, он стащил с себя балахон и кинул его на головы преследователей. Снаружи караулили двое из Огненных птиц. Пьетро с силой толкнул их. Застигнутые врасплох, они полетели в разные стороны: один в аркаду сада, другой к выходу на лестницу. Пьетро, не медля ни секунды, понесся через сад и сиганул через стену. Огненные птицы гнались следом.

Пьетро побежал по равнине к холму, где назначил встречу Ландретто. Тот дремал под тисом, завернувшись в покрывало.

— Ландретто! — заорал Виравольта. — Ландретто, ради бога! Уходим!

Перепуганный слуга тут же отбросил покрывало и метнулся к лошадям. Пьетро поднимался на холм, а темная орда с оружием и факелами мчалась за ним, как свора гончих. Ландретто глазам своим не поверил. На мгновение ему показалось, что это мертвецы вернулись на землю, вылезли из могил и гонят Пьетро свистом и чарами. Слуга схватил под уздцы коня Виравольты. Лошадь под ним самим, заржав, развернулась. Пьетро наддал, прыжком взлетел в седло и пришпорил коня. Тот поднялся на дыбы и помчался галопом.

Хозяин со слугой улепетывали, взметая комья травы и земли.

Эта ночная скачка длилась до ворот Местре. Пьетро, не вдаваясь в объяснения, приказал людям Эмилио Виндикати следовать за ним. Эскорт был слишком малочисленным, чтобы противостоять Огненным птицам, если те случайно их нагонят. Так что кавалькада во весь опор помчалась к Венеции. Пьетро уже давненько не оказывался в подобной ситуации. В последний раз такое приключилось, когда, будучи унтером в Корфу на службе республике, ему пришлось удирать от орды спустившихся с гор крестьян, вооруженных фузеями и вилами. Но он вполне бы обошелся без воспоминаний о сегодняшней ночи. И, несясь галопом в Светлейшую, не мог отделаться от мысли о гигантской темной фигуре Дьявола и голосе, звучавшем как из преисподней.

Vexilla regis prodeunt inferni.

Ангелы Тени занимали боевые позиции в Венеции.