Глава 20
Рука была откинута, будто у спящего ребенка.
Летти тотчас узнала платье — розовую дымку поверх белого муслина. Край рукава украшала серебристая вышивка, что так подходила к яркой разукрашенной сумочке. Юбки задрались, выпачканные пылыо. Голова с черными локонами лежала к Летти затылком.
— Мисс Гилкрист? — воскликнула Летти. — Эмили! Что вы здесь делаете?
Эмили Гилкрист не ответила.
Наверное, ее сбил с ног тот же нахал! В тускло освещенном и захламленном коридоре ничего не стоило удариться о что-нибудь головой. Вот что это был за звук, догадалась Летти, вот-что за крик. Впрочем, теперь надо думать совсем не о том, а скорее выяснить, в каком состоянии Эмили, и отвести ее к мистеру Тротуоттлу.
— Не волнуйтесь, — заботливо проговорила Летти, опустившись на колени. — Вы всего лишь ударились головой. Вам скоро будет легче.
Прикоснувшись к темным волосам Эмили, она почувствовала сквозь перчатку что-то липкое. К аромату духов примешивался тяжелый запах — сладковатый, как от увядших цветов.
— Боже мой! — в отчаянии пробормотала Летти, потирая пальцы.
Очевидно, удар оказался сильнее, чем можно было предположить. Надо перевязать ей голову, быстро сообразила Летти. Плащ остался в ложе, придется пустить в ход нижнюю юбку. Ткань не слишком прочная, но на первое время вполне сгодится. Ран Летти повидала на своем веку немало. Ее братишка вечно то падал с лошади, то сваливался с дерева, то прыгал с крыш, проверяя, умеет ли он летать. Парить в воздухе как птица ему так ни разу и не удалось, но это его нимало не смущало.
— Ничего страшного, — пробормотала Летти, больше в утешение себе, нежели бесчувственной Эмили, осторожно приподнимая и поворачивая ее голову, чтобы определить, глубока ли рана. У братишки могла вытечь целая лужа крови из пустячной царапины — зрелище страшное, но опасности почти никакой. — Перевезем вас домой, обработаем голову, и сразу пойдете на поправку.
Длинные черные локоны, спутанные и насквозь мокрые, упали на юбку Летти. Разжав пальцы, она вскрикнула и отшатнулась. Голова Эмили с неприятным звуком ударилась об пол, но задумываться, не усугубит ли это муки несчастной, больше не имело смысла. Эмили ничего не чувствовала.
Вся дрожа и придерживаясь за стену, Летти с трудом поднялась на ноги. «Нет, меня не вырвет, — внушала себе она. — Не вырвет». Желудок возражал. Прижав руки к животу, она пожалела, что так плотно поужинала. Бусины, украшавшие ридикюль, который она держала все это время, впились в ладонь, но Летти приняла боль с благодарностью. Было все равно, на что переключить внимание, лишь бы не сойти с ума — от бунта в желудке и от ужаса, в который ее повергло лицо Эмили.
Точнее, то, что от него осталось.
Летти не слышала шагов, пока они не зазвучали совсем рядом. Приблизился человек с ловкостью того, кто привык к крайней осторожности. По пыльному коридору он шел почти беззвучно. Летти испуганно повернулась, подняв руку с ридикюлем. Ее запястье тут же оказалось в тисках куда более крупной и сильной руки.
Летти принялась отчаянно бороться, слыша лишь звуки собственного тяжелого дыхания. Она не желала умирать. Теперь. Как Эмили.
— Летти! Ради Бога!
В сердитом шепоте было непросто распознать голос, однако гневный тон Летти не могла спутать ни с каким иным.
Ослабев от облегчения, она прекратила сопротивляться столь внезапно, что оба едва удержались на ногах. Муж крепко схватил се за плечи — чтобы не дать упасть, а может, привести в чувство. Не важно. Главное, он здесь.
— Джефф?
На его щеке темнели царапины — следы бусин на ридикюле, которым Летти, видимо, оборонялась более отчаянно, чем полагала. Она поднесла к царапинам руку, но не осмелилась прикоснуться и лишь пробормотала, будто слово могло что-то исправить:
— Простите.
— Еще бы спросили «Как дела?». — Теперь Джефф говорил в обычной манере, но дышал несколько громче обычного. — Что здесь происходит?
— Я подумала… О, Джефф! — Летти зажала ладонью рот.
Джефф замер. Негодование на его лице сменилось тревогой. Схватив руку Летти, он принялся рассматривать темневшие на ее запястье пятна крови.
— Что случилось? Джаспер?..
Летти покачала головой и глубоко вздохнула, чтобы не засмеяться. Теперь образ Джаспера казался безумно нелепым. А все, что было с ним связано, отодвинулось на задний план.
— Не Джаспер. Взгляните.
Она махнула рукой влево. Поворачивать голову, чтобы удостовериться, туда ли она указывает, не хотелось. С нее было довольно и одного раза.
— Боже праведный! — Джефф прижал голову Летти к груди. — Вам на такое смотреть нельзя.
Уткнувшись в его жилет, она ответила дрожащим голосом:
— Я уже посмотрела.
— Тогда постарайтесь забыть.
Летти глубоко вздохнула, переполненная тяжкими чувствами.
Джефф, хоть и устыдился этой мысли, подумал: «Как хорошо, что там лежит не Летти!» Ее волосы дивно пахли ромашкой, целительной, как само лето. Джефф подавил в себе порыв уткнуться носом ей в макушку, дабы не чувствовать зловоние смерти.
Вторая мысль была куда более разумной. Удерживая рукой Летти возле своей груди, Джефф осторожно подошел ближе к трупу и принялся его рассматривать. Юбки были задраны, на икре ноги темнели полосы, что могли оказаться странного рода подвязками, по скорее всего — приспособлением для оружия. Вероятно, ножа, настолько небольшого, что он был незаметен под модным ныне муслином. Чего-нибудь типа стилета — тонкого и смертельно опасного.
Изуродованное лицо сплошь покрывала кровь. Даже Джефф, чьи глаза успели привыкнуть к мраку за сценой, с трудом разглядел, какие нанесены ранения. Один застывший глаз смотрел прямо на него сквозь сетку темных волос. Второй… его почти не было. В глазницу воткнули нечто острое, более широкое, чем излюбленный клинок Черного Тюльпана, рассекли щеку и вынули орудие в районе нижней губы. Предположительно, жертва стояла на коленях, когда ей нанесли удар. Следов сопротивления не было, во всяком случае, Джефф не увидел ни одного. Декорации у стен стояли на своих местах, пыль на полу разлетелась лишь в месте, куда женщина упала. Никаких следов борьбы.
Джефф нахмурился, пытаясь понять, что произошло. Сюда явились два союзника, преследовавшие одни цели, и разошлись во мнениях, или же один убрал другого, претворив в жизнь заранее продуманный хитрый план, что казалось наиболее вероятным. Темный безлюдный коридор подходил для убийства как нельзя лучше. Женщина наклонилась, чтобы достать оружие из ножен. Противник опередил ее. Очевидно, в эту минуту она посмотрела вверх, потому удар и пришелся в глаз.
Тут до Джеффа дошло, кто участвовал в этой непродолжительной драме. Рассмотреть черты покойной было невозможно, но в глаза бросались черные волосы и странно бледная, со смертью ставшая белой, как полотно, кожа. Под каким бы именем не скрывалась теперь маркиза де Монваль, отныне она больше не будет именовать себя никак.
Летти попыталась повернуть голову.
— Можете отпустить меня, — прозвучал ее приглушенный голос. — Мне легче.
— Правда? — Видеть первого в жизни покойника — Джефф предполагал, что доныне Летти с подобным не сталкивалась, — всегда страшно. А маркиза умерла весьма неприглядно. Джефф ослабил хватку.
В том месте, где щека Летти прижималась к шву на его жилете, темнела полоска, рыжие волосы выбились из прически. Однако на лице была написана решимость, поразившая Джеффа, точно невиданная храбрость рыцаря-лилипута, который готовился войти в логово к великану.
Взгляд Летти скользнул на застывшую в неестественной позе фигуру на полу.
— Она была так молода… так хороша собой!
— Не столь молода, как вам кажется, — спокойно ответил Джефф.
— Когда я увидела ее здесь, то подумала, что с ней ничего серьезного. Всего лишь упала и ударилась. Я подумала… — Голос Летти оборвался. Она взглянула на Джеффа исполненными ужаса голубыми глазами. — Джефф, зачем кому-то понадобилось так… так обойтись с Эмили?
— Эмили? — переспросил Джефф.
— Да. Эмили Гилкрист.
— Вы знали ее? — Его лицо заметно напряглось, внимательный взгляд остановился на лице Летти.
Она же, погруженная в свои мысли, ничего не замечала.
— Мы вместе приплыли из Лондона. И вот… — Летти поежилась. — Какая страшная смерть!
— Бывает и хуже.
Зная, что вытворяла со своими жертвами Черный Тюльпан, Джефф не чувствовал к ней ни капли сострадания. В самом начале войны, когда по ту сторону Ла-Манша еще не угас революционный пыл, а Лига Пурпурной Горечавки главным образом помогала вернуться в Англию оказавшимся в беде дворянам, в лапы Черному Тюльпану попался друг Джеффа, Тони, который проводил операцию по спасению одного из соотечественников.
Скорой смерти, какой умерла сама, Черный Тюльпан ему не пожаловала.
— Она не мучилась. Почти ничего не почувствовала, — сказал Джефф, дабы успокоить Летти.
Та потерла руки, точно от холода.
— Я все слышала. Она… вскрикнула и упала. Кто-то побежал прочь. Если бы я подоспела несколькими мгновениями раньше…
— Об этом давайте не будем, договорились? — Взяв Летти за подбородок, Джефф повернул к себе ее лицо. — Вас кто- нибудь видел?
— Не знаю. Я услышала шум и побежала на помощь. Кто-то пронесся мимо. В ту минуту я не придала этому большого значения. Только подумала: «Какое хамство!»
— Проклятие! — пробормотал Джефф. Конечно, лорд Вон слишком торопился и мог не заметить Летти, однако это было маловероятно. Значит, он непременно должен вернуться в этот коридор. — Пойдемте, — бросил Джеффри.
— А как же…
Но Джефф уже тащил ее прочь, двигаясь во тьме с уверенностью кошки.
— Ни о чем не желаю разговаривать до тех пор, пока мы не уйдем отсюда.
Летти шла, не чувствуя под собою ног. Наконец муж вывел ее с черного хода на улицу, и они сели в наемный экипаж. Джефф распоряжался, куда везти, но его голос звучал где-то далеко-далеко, и Летти не услышала адреса. Перед ее глазами все еще стояла сцена в театральном коридоре, в ушах звучал шум, от которого делалось дурно и приходилось глотать слюну. Она снова и снова чувствовала, как убийца толкает ее к стене.
И как ей на ногу падает нечто тяжелое.
Подняв руку, Летти в изумлении уставилась на ридикюль с серебристыми ручками. Он висел на запястье, и Летти вовсе о нем позабыла. Совсем не такой, как ее сумочка. Свою — черного цвета и весьма скромную, с платком да несколькими монетами внутри на случай, если придется добираться домой в одиночку, — Летти оставила в ложе. Этот ридикюль был из розовой материи и расшит серебристыми бусинами. Вверху бусины располагались бок о бок, внизу на некотором расстоянии друг от друга, отчего сумочка походила на перевернутый раскрытый веер, а дно было усеяно ими сплошь. Летти тотчас узнала вещицу. Какое-то время назад она висела на запястье Эмили Гилкрист.
Летти предупреждали, что в театре орудуют мелкие воры, но никто не говорил, что за побрякушку могут даже убить. Если бы Эмили хоть немного посопротивлялась, продержалась минуту… Какая ужасная и глупая смерть! Что им понадобилось? Горсть монет? Платок с вышивкой? Более ценного в ридикюль не вместишь.
Сняв сумочку с руки, Летти подняла ее двумя пальцами. Бусины, запачканные кровью, тускло замерцали.
— Джефф, я поняла. Вот из-за чего он убил ее. — Летти взглянула на серебристо-розовую вещицу с отвращением. — Убийца выронил, когда столкнулся со мной. Это ридикюль Эмили, я знаю наверняка.
Джефф взял сумочку.
— Можно заглянуть внутрь?
Летти кивнула, и Джефф не без труда расстегнул тугую серебряную застежку. Сверху лежал надушенный платок с вышивкой. Под ним Джефф обнаружил небольшой гребень и на самом дне — монеты, завязанные в еще один платок. Ничего подозрительного.
Джефф слышал о способе передавать сведения с помощью вышивки на платке, но этот цветочный узор на ощупь был как и все прочие. Или же нес в себе тайный смысл? Следовало показать платок Джейн, в вышивке она разбиралась куда лучше.
— Из-за какой-то сумочки! — снова воскликнула Летти.
Высыпав безобидные вещи себе на колени, Джефф принялся крутить ридикюль в руках, ища зацепку. И вскоре нащупал нечто твердое между подкладкой и расшитой бисером тканью.
— Эта сумочка не обычная, — произнес он удовлетворенно и рывком разорвал подкладку.
— Что вы делаете? — воскликнула Летти, вскидывая руку.
— Взгляните.
Джефф с победным видом извлек из-под разорванной ткани предмет, похожий на шахматную фигурку. Поняв, с чем имеет дело, еще прежде, чем почувствовал под пальцами выгравированные линии, он положил вещицу на ладонь Летти.
— Ваша подруга Эмили была не той, за кого себя выдавала.
Летти, ничего не понимая, повертела фигурку в руке.
— Вы хотите сказать… она любила играть в шахматы?
— Переверните, — произнес Джефф, продолжая осматривать подкладку.
Летти последовала его совету. В первые мгновения она не понимала, что именно должна увидеть, но, присмотревшись, заметила на серебряной поверхности неровные линии. В ее руке была печать, подобная той, что висела на шее Джейн.
Эмили Гилкрист носила в ридикюле печать!
— О! — слетело с губ Летти.
— Так-то. — Джефф, до сих пор исследуя внутреннюю сторону подкладки, нащупал еще что-то. Стараясь не шуметь, он извлек свернутый в трубочку листок бумаги.
— По-вашему, Эмили имела ко всему этому… какое-то отношение?
Джефф положил бумагу на прежнее место. Даже будь в карете светлее, написанное сначала следовало расшифровать.
— Что вам о ней известно? — спросил он.
— Только то, что она рассказывала. — Впрочем, осознала вдруг Летти, хоть Эмили и непрестанно болтала, о своей жизни она почти не заводила речь. Эмили говорила, говорила и говорила, в основном о лентах, туфлях и чудесах, которые их ждали в Дублине. О себе же — практически никогда. Летти почти не слушала ее. — Эмили только что окончила школу, где-то возле Лондона. Во всяком случае, по ее словам. Какую именно, она не уточняла.
— Если бы и уточнила, — сказал Джефф, — вы рано или поздно обнаружили бы, что такой школы не существует вовсе.
— Я не спрашивала, — виновато произнесла Летти, — честно говоря, ее болтовня меня утомляла.
Джефф накрыл ее руку своей, стараясь успокоить.
— Так и должно было быть. Она играла роль.
— Да, наверное.
— Я в этом не сомневаюсь, — твердо сказал Джефф. — Не стоит ее жалеть.
Он произнес последние слова странным тоном.
— Вы знаете, кто она? — Летти поморщилась. — То есть кем она была?
— Вы когда-нибудь слышали о Черном Тюльпане?
Летти покачала головой.
— Шпионские истории никогда меня не занимали, — сказала она виновато.
Джефф усмехнулся:
— Наверное, к лучшему. По крайней мере у вас нет ложных представлений.
— Например, о том, что шпионы всюду ходят в черных масках?
— И об этом тоже. — Джефф с неохотой принялся рассказывать: — Черный Тюльпан появилась вслед за Алым Первоцветом в первые годы революции. И ходила за ним по пятам, искусно убивая противников.
— Очень мило, — пробормотала Летти, не в силах поверить, что взбалмошная Эмили Гилкрист на самом деле была французской шпионкой с каменным сердцем. Впрочем, для того она и маскировалась.
— Когда в девяносто девятом Бонапарт совершил государственный переворот, Черный Тюльпан внезапно исчезла. Куда — в ту пору делали разные предположения. Селвик… — Джефф замолчал и вопросительно взглянул на Летти.
Она кивнула:
— Пурпурная Горечавка. О самом нашумевшем я, разумеется, знаю, ведь не в башне же жила. В прошлом месяце его портрет печатали во всех газетах.
Летти обилие статей на опостылевшую тему выводило из себя. Она то и дело восклицала: «Опять про них!» да «Писали бы лучше о чем-нибудь важном!» — однако рассказывать об этом шпиону, что сидел теперь рядом, не сочла нужным.
— Верно. Ричард заявил, что запер Черного Тюльпана в пирамиде во время египетской экспедиции в девяносто восьмом. Премилая история, однако подтверждений тому не было, плюс ко всему ни один из нас понятия не имел, кто называет себя Черным Тюльпаном. Теперь- то мы знаем.
— Эмили Гилкрист?
— Это имя вымышленное. Настоящее — Тереза Баллинджер. Но более известны ее титул и фамилия по мужу: маркиза де Монваль.
— Англичанка? Неужели англичанка? — недоверчиво спросила Летти. Эмили говорила без малейшего акцента. Поверить в то, что, родившись и проведя большую часть жизни в Англии, она стала служить французам, было почти невозможно.
— Ее муж — французский дворянин. Никому и в голову не приходило подозревать ее. Все полагали, что Черный Тюльпан — француз. Мужчина, — прибавил Джефф после секундного молчания.
— Как же вы узнали, что это она?
— Узнал не я. — Напряженные черты его лица вдруг смягчила досада, а во взгляде мелькнуло мальчишечье разочарование. — Величайшие умы Военного ведомства разыскивали Черного Тюльпана десять лет… А выведала, кто это, Генриетта.
Летти невольно улыбнулась. Джефф кивнул:
— Генриетта на седьмом небе от счастья.
— Какая умница! — сказала Летти. Улыбка вдруг растаяла на ее губах. — Впрочем, теперь это не столь важно, верно?
В ее воображении вновь возникло тело Эмили, окровавленное и безжизненное, покинутое в темпом коридоре театра на Кроу-стрит. В голову полезли мысли о тщетности людских устремлений — куда более настойчиво, чем когда смотришь на могильные плиты. Сколь громкие преступления ни совершала бы Черный Тюльпан в прошлом, теперь ее жизнь оборвалась.
— Ужасно, что вам пришлось это увидеть.
— Да, — с чувством сказала Летти.
Джефф повернулся к ней, опершись локтем на потертую спинку сиденья.
— Кстати, что вы делали за сценой?
Из-за пережитого потрясения Летти пе сразу вспомнила, что привело ее в мрачный коридор.
— Я пошла туда из-за капитана Пинчингдейла.
Джефф напрягся.
— Что он выкинул на сей раз?
— Предложил мне убить вас.
— Только и всего? — Джефф расслабился и откинулся на подушки, ничуть не встревоженный черными замыслами родственника.
— Только и всего? Этот мерзкий грубиян втемяшил себе в голову, будто он в состоянии настолько меня охмурить, что я соглашусь убить вас и брошусь ему в объятия.
— Предложение не показалось вам соблазнительным? — спросил Джефф, и Летти угадала по голосу, что он улыбается.
— Быть повешенной? Нет уж, спасибо.
— Приятно сознавать, что между мной и могилой прочно стоит ваше благоразумие.
— Дело не только в благоразумии.
— Правда? — Джефф снова положил руку на спинку и вопросительно взглянул на собеседницу: — В чем же еще?
— У вашего кузена уродливые баки.
— Бедняга Джаспер, — только и смог сказать Джефф.
— И слишком крупные зубы, — не без удовольствия прибавила Летти.
— Какая жалость! — Джефф хотел было приподнять бровь, но не смог, ибо содрогался от рвавшегося наружу хохота. — Не повезло с зубами!
Туг оба не выдержали. Летти, которая изо всех сил старалась не хихикать, вдруг прыснула, отчего разразился смехом и Джефф. Оба в неуемном веселье откинулись на спинку сиденья.
У Летти из глаз катились слезы.
— Не понимаю, что со мной, — выдавила она, держась за живот. — Смеяться ведь, по сути, не над чем.
Не следовало произносить слово «смеяться». От этого стало еще смешнее.
— Вы о зубах или о баках кузена?
— Да нет же… — Летти с мольбой схватила Джеффа за рукав. — Полно вам, хватит меня веселить… И так все болит.
Вытирая глаза, она вдруг вспомнила, что руки у нее в крови, и попыталась провести по щеке локтем, но ничего не вышло.
— Позвольте мне, — серьезно произнес Джефф. Голос его еще чуть дрожал от смеха.
Он сосредоточенно, будто расшифровывал письмо, достал из рукава чистый платок и стал осторожно вытирать слезы с ее лица.
Летти больше не тянуло смеяться. Она затаила дыхание, чувствуя всем своим существом руку Джеффа, которой тот придерживал ее за спину. Его тепло просачивалось сквозь изысканную ткань сюртука, проникапо под платье и поднималось к щекам. Она отчаянно надеялась, что он не ощущает жара под пальцами, во всяком случае, не догадывается, откуда этот жар.
Джефф оглядел плоды своих трудов. И провел по щеке Летти большим пальцем, убирая рыжеватую прядь. Очевидно, волосы ее безбожно растрепались, а шпильки торчали в разные стороны, но касался он так нежно, словно ангел своим крылом.
— Так лучше?
Его голос завораживал. Летти смогла лишь кивнуть в ответ.
— Вот и чудесно, — улыбнулся он.
Позабытый платок полетел вниз.
