Виктор фон Булов провел рукой по жестким коротко стриженым волосам серебристого оттенка. В отличие от большинства современников, он не носил ни усов, ни бакенбард, оставляя лишь небольшую козлиную бородку. У него были резкие черты лица: орлиный нос между широко расставленными глазами, немного заостренные уши. Однако в его внешности не было ничего комичного, Виктор фон Булов, скорее, производил впечатление умного человека. Его лицо вполне можно было назвать красивым: необычные черты привлекали взгляд.

Райнхард отметил элегантность костюма фон Булова, блеск бриллиантовых запонок.

«Он похож на придворного», — подумал Райнхард и представил себе фон Булова в одном из залов дворца Хофбург, объясняющего своим помощникам запутанные правила дворцового протокола. Имперская Вена была раем для педанта: здесь ранг посетителя могли определять даже по углу наклона кнута кучера.

В присутствии фон Булова Райнхард почувствовал себя плохо одетым и мучительно осознал свое скромное, отнюдь не аристократическое происхождение. Он втянул живот и выпрямился.

— Итак, Райнхард, — начал фон Булов, — я посмотрел материалы дела, и из них мало что понятно. — Произнося это, он смотрел на комиссара. Брюгель, сидевший под портретом императора Франца Иосифа, молча кивнул в знак согласия. — Я не нашел плана места происшествия, — продолжал он. — Я так понимаю, его и не было?

Глаза фон Булова были прозрачно-серыми, почти бесцветными.

— Нет, — сказал Райнхард. — Мой помощник Хаусман должен был составить его.

— Тогда где он?

— Его нет в основном отчете?

— Нет.

— Тогда… его, наверное… куда-то не туда положили.

Райнхард понял, что все последующие попытки защитить своего помощника бесполезны.

— Если Хаусман и не сделал план, то только потому, что был занят чем-то другим. Нам нужно было опросить очень много свидетелей.

— Помощникам нужно подавать пример, Райнхард, — сказал фон Булов.

— Да, и я считаю, что люди важнее, чем расположение предметов.

— Ну, это ваше право, но оно идет вразрез с мнением экспертов. — И снова фон Булов взглянул на Брюгеля, прежде чем продолжить. — И раз уж мы заговорили о правилах… Я с удивлением обнаружил оригинал записки фройляйн Лёвенштайн… в конверте.

— А в чем дело? — спросил Райнхард.

— Таким образом записка могла быть повреждена, нужно было сфотографировать ее и пользоваться при необходимости снимком.

— Если бы я это сделал, — перебил Райнхард, — то доктор Либерман не смог бы сделать свое предположение насчет описки фройляйн Лёвенштайн. На фотографической копии…

Фон Булов поднял руку.

— Будьте добры, разрешите мне закончить. После того как сделаны фотографические копии, оригинал необходимо положить между двумя стеклянными пластинами и скрепить углы проклеенной бумагой. Благодаря этому можно видеть документ с обеих сторон и удобно рассматривать на свету.

— Это все очень хорошо, фон Булов, но…

— Инспектор! — Брюгель остановил Райнхарда грозным взглядом.

— Боюсь, что я совершенно не в состоянии мысленно составить план квартиры фройляйн Лёвенштайн, — продолжал фон Булов.

— А фотографий недостаточно? — спросил Райнхард.

— Недостаточно без плана расположения с указанием размеров и расстояний. — Посмотрев на Брюгеля, он продолжил: — Думаю, что мне нужно будет осмотреть квартиру.

— Конечно, — ответил Брюгель. — Райнхард, вы проводите завтра инспектора фон Булова туда?

— С удовольствием, — сказал Райнхард.

Фон Булов быстро поднял глаза. Он пристально посмотрел на Райнхарда, пытаясь разгадать выражение его лица. Райнхард вежливо улыбнулся.

Вернувшись к своему блокноту, фон Булов продолжил:

— Я не нашел медицинского рапорта… доктора Либермана.

Райнхард нервно кашлянул.

— Доктор Либерман не полицейский врач. Поэтому он и не писал рапорт.

— А кто он такой тогда?

— Независимый консультант, — авторитетно заявил Райнхард.

— Тогда вы могли бы потрудиться написать рапорт.

— Я не подумал, что это необходимо.

— Да, это необходимо. Иначе каким образом я могу сделать выводы относительно его открытий?

— Я уверен, что доктор согласится с вами встретиться.

— Это замечательно, но сейчас-то мне это не поможет, не так ли?

В течение следующего часа фон Булов методично задавал вопросы по своим записям, и постоянно обнаруживались какие-то отступления от «процедуры». При этом голову Райнхарда постепенно заполняла свистящая пустота. У него появилось ощущение, что он балансирует на краю глубокой темной пропасти. Он невидящим взглядом смотрел на портрет Франца Иосифа, его почему-то заворожила белизна его генеральского мундира и орденская лента насыщенного красного цвета, которая пересекала его грудь по диагонали. На столе рядом с императором лежала большая черная фельдмаршальская шляпа с пышным плюмажем из зеленых павлиньих перьев.

— Райнхард?

Это был голос Брюгеля.

— Не отвлекайтесь, пожалуйста…