Либерман ждал в гостиной дома Рубенштайн. Он подумал, что лучше будет, если вдова поговорит с мисс Лидгейт наедине; однако он оставил их уже больше часа назад и начал немного волноваться. Он не слышал голосов.

«Она точно не сумасшедшая?»

Подействовали ли слова Менделя, или Либерман недооценил серьезность болезни мисс Лидгейт? И теперь, предоставленный сам себе, он начал сомневаться в правильности своего поступка.

«Конечно нет, отец».

Прав ли он был, так уверенно говоря об этом?

Если бы он рассказал Менделю о «Кэтрин», старик бы не согласился. Никакие объяснения особенностей человеческой психики не убедили бы Менделя в том, что женщина, у которой было раздвоение личности, может стать нормальной. Он подробно рассказал отцу о нервном расстройстве и лечении мисс Лидгейт, но так, чтобы у того не было оснований подозревать ее в безумии. Кроме того, он особенно напирал на милосердие, описывая гувернантку как бедную одинокую иностранку. Либерман знал, что его отец всегда сочувствовал обездоленным — людям, которые напоминали ему о его отце.

Либерман взглянул на циферблат наручных часов. Час и двадцать минут. Он встал и подошел к двери. Приоткрыв ее, Либерман наклонил голову набок и прислушался. Ничего. Войдя в длинный слабо освещенный коридор, он решил, что пора выяснить, что происходит. В этот момент дверь будуара отворилась, и появилась мисс Лидгейт. Очевидно, она не ожидала его увидеть, но не вздрогнула.

— О, доктор Либерман.

— Мисс Лидгейт. — Теперь, когда он увидел ее такой уравновешенной и спокойной, он смутился. — Я пришел узнать… — Либерман не смог закончить своей фразы. Стало очевидно, что беспокоился он напрасно, и он с облегчением улыбнулся.

— Фрау Рубенштайн хочет вас видеть.

Амелия Лидгейт придержала перед ним дверь, а он не понял, прошло собеседование успешно или нет — лицо молодой женщины было бесстрастным. Либерман слегка поклонился и вошел в просторный будуар, обставленный в старинном стиле.

Фрау Рубенштайн, одетая во все черное, сидела в кресле у большого окна в эркере. Она была маленькая, ссутулившаяся не столько от возраста, сколько от пережитого недавно горя. Но когда она подняла голову, он заметил, что ее лицо сияет от радости, а глаза сверкают. У ног фрау Рубенштайн лежало несколько книг, которых там не было, когда Либерман выходил из комнаты. Очевидно, женщины обсуждали или читали их.

— Герр доктор, — сказала вдова мягким, но четким голосом, — прошу прощения, что заставила вас ждать. Я показывала Амелии эти книги из моей библиотеки и совершенно о вас забыла.

Либерман стоял в центре комнаты, не зная, что ответить. Он бросил взгляд на мисс Лидгейт, на лице которой в первый раз промелькнула улыбка.

— Мы с Амелией приняли решение относительно ее положения, — продолжала фрау Рубенштайн. — Не будете ли вы так добры, герр доктор, показать ей комнаты на верхнем этаже? Лестница довольно крутая, а мои ноги уже не такие крепкие, как раньше.

— Конечно, — ответил Либерман.

Амелия Лидгейт, обычно очень сдержанная, вдруг бросилась к фрау Рубенштайн и взяла ее за руку.

— Спасибо, — прошептала она.

Пожилая женщина покачала головой и сказала:

— Надеюсь, вам здесь понравится.

Либерман и мисс Лидгейт вышли из комнаты и начали подниматься по лестнице.

— Фрау Рубенштайн очень славная, — сказала мисс Лидгейт, слегка приподнимая платье, чтобы перешагнуть через торчащий стержень, державший ковер. — И она так интересуется литературой и наукой.

— Я знал, что она начитанная, — сказал Либерман, — но не думал, что она так серьезно этим увлекается.

— Ее даже заинтересовал дневник моего деда.

— В самом деле?

— Да, когда фрау Рубенштайн была маленькой, она жила в деревне, и ее бабушка рассказывала ей о лекарственных растениях. Фрау Рубенштайн очень эрудированная.

— Ну, тогда вы будете ей идеальной компаньонкой.

— Я сделаю, что смогу, доктор Либерман.

Они оба немого запыхались, дойдя до верхнего этажа. Там располагалось несколько комнат, которые прежде занимали слуги. Сейчас воздух там был затхлый, что говорило о том, что здесь уже давно никто не живет. Возможно, финансовые проблемы господина Рубенштайна имели более длинную историю, чем думал Мендель.

Амелия Лидгейт внимательно осмотрела каждую комнату, ее лицо слегка покраснело от волнения. А Либерман, напротив, был несколько разочарован. Комнаты были маленькие и казались довольно мрачными в наступающих сумерках. Он провел пальцем по столу и посмотрел на собранную им пыль.

— Да, здесь понадобится тщательная уборка, — сказал он.

Мисс Лидгейт не ответила. Она побежала по коридору и остановилась на лестничной площадке.

— Как чудесно, — воскликнула она.

— Вам нравится?

— О да! — Она повернулась и стала показывать на разные двери. — Это будет моя спальня, это — библиотека, а маленькая комната в конце коридора — лаборатория.

Наблюдая за ней, Либерман вдруг увидел ее другой. При нем она всегда была в некрасивом и бесформенном больничном халате. А сейчас преобразилась. И хотя на ней было простое зеленое платье с высоким воротником, эффект был потрясающий. Стала заметна ее грудь и красивые бедра. Волосы девушки как будто пылали, такой это был насыщенный огненный оттенок. Она выглядела элегантной и зрелой.

— Я немедленно встречусь с доктором Ландштайнером, — сказала мисс Лидгейт.

Их взгляды встретились, и Либерман отвернулся.

— Да, — произнес он, слегка ослабив узел галстука. — Да, вам следует возобновить вашу работу как можно скорее. — После короткой паузы он добавил: — Мисс Лидгейт, не могли бы мы сесть и поговорить несколько минут? Я хотел бы обсудить с вами некоторые практические дела.

Они вошли в комнату, расположенную в задней части коридора, нашли там складной стол и два жестких стула.

— Мисс Лидгейт, какие у вас планы на ближайшее будущее?

— А можно мне остаться здесь сегодня?

— Да, конечно. Когда я вернусь в больницу, я могу написать вам выписное врачебное заключение…

— Я должна поблагодарить…

— …которое вы сможете забрать, когда будете готовы. Или могу послать его вам.

Амелия Лидгейт, опустив голову, посмотрела на свои руки и медленно сцепила пальцы в замок.

— Завтра я напишу господину Шеллингу — сообщу ему о том, что ухожу.

— А ваши родители?

— Им я тоже напишу. Но опущу подробности, которые могут их расстроить. Им необязательно знать все.

Мисс Лидгейт подняла голову, и в ее холодных металлических глазах тут же отразился свет.

— Хорошо, — сказал Либерман. — Думаю, мне пора попрощаться с фрау Рубенштайн и оставить вас обустраивать свой новый дом.

Они встали, но не двинулись с места. Обоим стало неловко.

— Доктор Либерман… — начала Амелия Лидгейт. Ее обычная сдержанность сейчас уступила место волнению. — Я не знаю, как вас отблагодарить.

— Не стоит, — сказал Либерман, покачивая головой. — Я уверен, что фрау Рубенштайн будет очень хорошо с вами.

— Нет, не только за это. — Она обвела комнату рукой. — Фрау Рубенштайн… — Помолчав, она добавила: — В общем, спасибо вам за все.

Либерман улыбнулся, но, как обычно, не дождался ответной улыбки. Лицо молодой женщины было по-прежнему напряженным.

— Конечно, я буду… — его слова растворились в воздухе.

— Навещать меня? — В ее голосе послышался легкий оттенок надежды.

— Да, навещать, — решительно сказал Либерман. — И приглядывать за вашим самочувствием.

— Я буду очень рада, — полушепотом ответила мисс Лидгейт.