Книга: Мятежная дочь Рима
Назад: Глава 31
Дальше: ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ

Глава 32

Валерия, пробудившись только после полудня, почувствовала, что мир вокруг нее неузнаваемо изменился, словно наполнившись за ночь новой, неведомой ей магией. Она лениво потянулась, словно сытая кошечка, потом провела руками по своему телу, утопавшему в уютном меховом гнездышке, и едва не замурлыкала от удовольствия. Как приятно! Но как странно она себя чувствовала… опустошенной и одновременно наполненной. Кто бы мог подумать, что ее тело способно испытывать подобные ощущения! То, что вчера произошло между ней и Арденом, напоминало удар грома и ослепительную вспышку молнии. И вот, как бывает всегда, когда отгремит гроза и стихнут раскаты грома, воцаряется блаженная тишина, и только капельки дождя на траве ослепительно сверкают на солнце. Так и в душе ее сейчас воцарился покой.
Они с Арденом занимались любовью чуть ли не до самого утра и только на рассвете почти одновременно провалились в сон. Потом он проснулся, нежно коснулся губами ее щеки и бесшумно ушел — дела клана не терпели отлагательств. А Валерия осталась нежиться в своем уютном меховом коконе, еще хранившем тепло его сильного тела. Она то засыпала, то просыпалась, чувствуя, что как будто уплывает куда-то… ей снились боги лесов и вод в косматых шкурах и с рогами на голове… по небу плыла оранжевая луна, и звезды, кружась в безумной пляске, подмигивали ей с высоты. И тут вдруг, словно стряхнув с себя чары, Валерия проснулась. Самайн! Это был Самайн! А она еще не верила в его магическую силу!
И тут, внезапно вспомнив, кто она и как сюда попала, Валерия ужаснулась. Все ее блаженство разом исчезло, и острое чувство вины захлестнуло ее.
Она изменила мужу… предала его!
Все в ней перевернулось. Итак, она позволила себе полюбить человека, которого еще совсем недавно искренне считала грубым и неотесанным варваром, опасным мятежником, он был полной противоположностью тому мужчине, ради которого она проехала тысячи миль, чьей женой она стала. Валерия с ужасом и стыдом поймала себя на том, что в этом бревенчатом доме чувствует себя уютнее, чем в крепости, в доме командира гарнизона, где все напоминало ей о некогда родном Риме. Та дикая жизнь, которой она теперь жила, давала ей больше свободы, здесь она чувствовала себя увереннее и спокойнее, чем прежде. И уж конечно, тут она обладала большей властью, чем в Риме. Сейчас она чувствовала себя счастливее, чем за всю свою жизнь, но лишь потому, что сумела принять то, что раньше презирала и ненавидела.
Как странно повернулась ее жизнь…
Ей было страшно думать о том, как она встретится с Савией. Хватит ли у нее духу посмотреть в глаза своей старой служанке? К тому же та наверняка тут же объявит, что это смертный грех — ведь она христианка.
И где Арден? Валерия, оставшись наедине с терзавшими ее сомнениями, внезапно почувствовала себя до ужаса одинокой. Почему он оставил ее… в точности как когда-то Марк? Неужели все мужчины так делают после ночи любви? Но почему сейчас она так страдает из-за этого? О боги, чем она провинилась перед ними, что они послали ей подобную муку?!
Валерия спустила ноги с постели. К терзавшим ее страхам присоединилось неприятное предчувствие, что это еще не все… что с ней произошло нечто куда более ужасное, чем она может себе представить. Конечно, она совершила страшную ошибку — ей не следовало соглашаться исполнить на празднике роль их варварской богини… не следовало поддаваться соблазну, какой бы заманчивой ни казалась ей эта идея. Еще большую ошибку она совершила, позволив Ардену Каратаку, злейшему врагу Рима, затащить ее в свою постель! Но даже сейчас, сгорая от стыда, Валерия не могла отогнать воспоминания о том, как блаженствовала в его объятиях, то грубых, то нежных, о том наслаждении, что он подарил ей. Увы, с Марком ей ни разу в жизни не доводилось испытывать ничего подобного. Даже сейчас при одном воспоминании о той страсти, в которой они горели оба, все плыло у нее перед глазами, а голова становилась пустой и легкой. Получается, самый счастливый, самый блаженный миг ее жизни был в то же время и самой непростительной ошибкой, которую она совершила? О боги, уж не сошла ли она с ума?! Своими руками разрушила собственное счастье…
А что, если эта ночь любви не останется без последствий? Что, если она родит ребенка, которого будет вынуждена всю свою жизнь прятать где-то в глуши, боясь, как бы о ее позоре не стало известно мужу?
Ну почему… почему Марк не явился за ней?!
Не успела она выбраться из-под одеяла, как почувствовала лютый холод. Небо за окном было затянуто серыми тучами. В окна пробивался серенький тусклый свет — напоминание о том, что близится зима с ее долгими, студеными ночами. Выглянув из окна, Валерия увидела внизу нескольких мужчин, которые направлялись к загону у подножия холма, ведя за собой незнакомых ей лошадей. «Интересно, кто это мог явиться в крепость в самом конце года?» — заинтересовалась она. И тут же поправилась — нет, в самом его начале. В воздухе тянуло дымком и аппетитным запахом готовящейся еды. Вдалеке звенели крики детей, откуда-то доносились писк цыплят и взволнованное квохтанье кур. Все выглядело так обыденно… и вместе с тем дико, словно хорошо знакомый ей мир предстал перед ней в кривом зеркале. Да, вздохнула Валерия, жизнь ее резко и неузнаваемо изменилась.
Поспешно натянув на себя одежду, она спустилась вниз. Столы в большом доме уже накрывали к ужину, и Валерия внезапно поймала себя на том, что умирает с голоду. Странно… в Риме она почему-то никогда не чувствовала себя голодной, зато тут, где еда была на удивление простой, голод терзал ее почти постоянно. Значит, причина крылась в ее теле, забывшем прежние вкусы, прежние запахи, прежние ощущения. Впервые осознав это, Валерия внезапно растерялась, не зная, что и думать. В голове у нее стоял туман, словно накануне она выпила слишком много вина.
Погрузившись в собственные невеселые мысли, она едва не сшибла с ног Асу и заметила, как рыжеволосая красотка настороженно поглядывает на нее. Да, похоже, положение, которое Валерия занимала в клане, сильно изменилось. Оказавшись в постели самого вождя, она как бы получила от него частичку той власти, которой пользовался Арден. Догадаться об этом было несложно — достаточно было только посмотреть на Асу, которая, забыв о прежней вражде, подобострастно вилась около Валерии с видом вышколенной собаки. Да, похоже, эти люди ни в чем не знают меры, с горечью решила та, ни в гордыне, ни в унижении.
— Где Арден? — коротко спросила Валерия.
— В хижине, где проходит совет. К нему приехали, — с тайным злорадством в голосе ответила Аса. Казалось, вопрос Валерии доставил ее сопернице хоть и крохотное, но все-таки удовлетворение. — Он просил не беспокоить его.
Валерия хорошо знала хижину, в которой проходил совет, — она находилась внутри крепости — обычная для кельтов круглая, с остроконечной соломенной крышей лачуга, которой пользовались только в тех случаях, когда нужно было срочно обсудить то, что не предназначалось для посторонних ушей. Нет никаких сомнений, что лошади, которых она только что видела во дворе, принадлежат гонцам какого-то вождя. Но что за срочное дело могло возникнуть в самый первый день нового года? Странно… нужно спросить Ардена.
— Где Савия?
— Откуда мне знать? — пожала плечами Аса. — Она скользкая, как ящерица, миг — и ее уж нет, юркнула куда-то!
Валерия отыскала свой плащ, завернулась в него и вышла во двор. Она предусмотрительно натянула на ноги высокие кельтские башмаки, но с удивлением убедилась, что грязь во дворе успела слегка подмерзнуть. Зима вступала в свои права. Тяжелые облака низко нависли над горизонтом, и небо приобрело свинцово-серый оттенок; дыхание Валерии вырывалось изо рта белыми облачками пара. Ей захотелось отыскать свою старую служанку, с раннего детства заменившую ей мать, объяснить ей, что произошло. Или, вернее, попросить, чтобы Савия ей объяснила. Но неосознанно Валерия надеялась получить благословение Савии.
Однако Савии не было видно нигде — ни у ворот, ни у стены. Может, она спустилась к загону для лошадей? Валерия чуть ли не бегом бросилась туда и увидела, как с усталых животных снимают седла. Она решила просто обойти загон кругом и даже сделала невозмутимое лицо, когда что-то внезапно привлекло ее внимание. И Валерия застыла как вкопанная.
Лошади были римские.
Она мгновенно узнала седла — их высокие луки, простеганные кожей и украшенные узкими цепочками, невозможно было не узнать. На таких лошадях ездили те, кто служил на Адриановом валу!
Ее сердце ухнуло вниз, а потом заколотилось часто-часто. Неужели это Марк прислал своих людей договориться о выкупе? О боги… неужто судьба так жестоко посмеялась над ней? Влюбиться в Ардена Каратака и почти сразу же оставить его в обмен на богатый выкуп?
Но это ее долг. Ей придется расстаться с ним — хотя бы из верности мужу!
Да, ей придется это сделать… но как же не хочется!
Подойдя к ограде загона, Валерия принялась разглядывать лошадей. Они тихонько ржали, рысцой метались туда-сюда, пугливо косились в ее сторону — видимо, уставшие животные боялись, что им снова придется, не отдохнув, отправиться в дорогу. «Нет, — хотелось ей сказать, — я должна понять, кто же ваш хозяин…»
— Тот, вороной. Узнала его?
Вздрогнув, Валерия обернулась. Это была Савия. Старая служанка, натянув на лицо капюшон плаща, подошла так неслышно, что Валерия даже не заметила ее появления. Савия застала ее врасплох.
— Ну же, посмотри еще раз! — велела ей бывшая рабыня.
Вороной? Да, вон тот рослый вороной жеребец, огромный, с гордо вскинутой головой, который храпит, раздувая ноздри… конечно, она узнала его!
— Гальба!
— Да, моя госпожа, Гальба! Или, вернее, его жеребец.
— Значит, старший трибун тоже здесь?
— Да… я уж было решила, что сюда явился сам сатана!
— Но что ему тут нужно?
— Приехал договориться о выкупе за тебя.
— После стольких месяцев?!
— До того как не произошло что-то похуже. Пока мы с тобой еще не забыли, кто мы такие и как появились тут.
Валерия почувствовала, как к горлу подкатывает тошнота. Будь это не Гальба, а Марк, ее обуревали бы совсем другие чувства. Но оказаться перед необходимостью вернуться в крепость вместе с Гальбой…
— Но почему сейчас? Почему послали именно его?!
— Не знаю. Но если именно сейчас решается наша судьба, я бы посоветовала тебе сделать то, что в подобных случаях обычно делаем мы, рабы, — попытаться незаметно подслушать, о чем идет речь. Позади той хижины, где у них совет, есть стог сена, две женщины легко спрячутся в нем. А сквозь щель между бревнами нам будет слышно, о чем там говорят.
— Сквозь щель?!
Савия сунула ей в руки палку.
— Когда я увидела, как Гальба въезжает в крепость, надменный, точно сам император, и настороженный, точно волк, я тут же подумала, что дело нечисто.

 

Двое римских воинов стояли на часах возле двери. Спрятавшись за углом хижины, Валерия с замиранием сердца узнала в них двух наиболее преданных Гальбе декурионов. Третий, изнывая от скуки, бесцельно слонялся позади хижины. Женщины ужами бесшумно заползли в стог сена и затаились, боясь даже дышать, — декурион не видел их, зато они могли видеть и слышать каждое его движение.
Сквозь щель в стене, о которой говорила Савия, они увидели Гальбу с Арденом — мужчины сидели перед очагом, где был разведен огонь, в руках у них были чаши с вином, из которых они неторопливо отхлебывали, незаметно бросая друг на друга настороженные взгляды, как люди, которые еще могут быть союзниками, но которые никогда не станут друзьями. Позади этой парочки, закутавшись в плат, из-под которого видны были только глаза, и из-за этого поразительно похожий на старую сову, сидел нахохлившийся Кэлин.
Сапоги римлянина были до самого верха заляпаны грязью, туника насквозь промокла от пота — все это были свидетельства бешеной скачки. Вид у Гальбы был невероятно деловой. Впрочем, и у Ардена тоже. Нежный и страстный любовник исчез, уступив место суровому воину. Он был безоружен, но оттого не выглядел менее опасным. Глаза его настороженно поблескивали, лицо было каменным. Гальба в отличие от Ардена выглядел уставшим, лицо его потемнело и как будто заострилось, глаза глубоко запали. Взгляд его был словно обращен в себя.
— Ты приехал за женщиной? — в упор спросил Арден.
— За какой женщиной? — Казалось, Гальба даже не сразу понял, о чем он толкует, этот варвар. — Ах да, конечно. Нет, не за ней.
В лице Ардена не дрогнул ни один мускул.
— Она наша заложница, ты ведь догадываешься об этом?
— Да, — коротко кивнул Гальба. — Ситуация… э-э… весьма неловкая, особенно для Марка Флавия. Я стараюсь делать вид, что знать не знаю, куда подевалась эта девчонка, а он… он до ужаса боится даже сделать попытку отыскать ее. Странный человек — боится что-то сделать, но еще больше — не делать ничего! Вечно колеблется, вечно терзается сомнениями, во всем обвиняет меня и при этом старательно притворяется, что не читал ни одного письма, которые шлют из Рима ее родственники, требуя, чтобы им сообщили о ней. О боги, что за презренный трус! Думаю, со временем герцог поймет, с кем имеет дело, и постарается поскорее избавиться от него. Но, увы — новости, которые мы получаем с континента, говорят о том, что времени у нас как раз и нет.
— Что ты имеешь в виду?
— Похоже, что убрать собираются как раз меня, — с горечью усмехнулся Гальба. — Перевести куда-нибудь с глаз подальше — в Испанию или Галлию.
— Тебя?
— Нюхом чую, префект постарался. Он никогда мне не доверял. Уверен, именно меня он винит в том, что пропала его жена. И ему плевать, что четверо моих лучших людей погибли, когда пытались ее спасти.
— Во время ночного свидания, которое ты же сам и подстроил, Гальба, — ввернул Арден.
— По твоему совету, Каратак, — ударом на удар ответил старший трибун.
— Только ты забыл предупредить нас о том, что эти четверо кинутся за ней в погоню.
Гальба пожал широкими плечами:
— Откуда мне было знать? Просто той самой ночью у ворот дежурил слишком уж добросовестный начальник караула. Убедившись, что эти четверо не вернулись, я хорошенько взгрел его за излишнее усердие. Пришлось сделать вид, что я удивлен не меньше его самого.
Арден с любопытством покосился на старшего трибуна.
— Похоже, твое жестокосердие ничуть не мешает тебе жить, верно? — Лицо у него было такое, словно до этой минуты он ни сном ни духом не ведал об истинной натуре Гальбы… как будто не знал, с кем имеет дело.
— Гораздо больше мне мешает другое — необходимость делать то, что я обязан делать, и притом когда под ногами путается слабый, ничтожный и к тому же обезумевший от ревности сопляк. Марк бесится, поскольку я как бы нечаянно забыл рассказать ему о том, как держать петрианцев в руках, хотя то, что я «забыл», впятеро превышает то, что ему вообще об этом известно. Он боится меня… боится и при этом люто завидует. Поэтому-то он и лезет из кожи вон, чтобы избавиться от меня. И вот теперь, учитывая последние события, герцог, похоже, начинает прислушиваться к нему.
— Что за события?
Гальба слегка приосанился, явно смакуя новости, которые он привез.
— Император болен.
— Валентиниан? Ну, он вот уже почти год как болеет.
— Да, но теперь он при смерти. Необходимость утвердить его сына Грациана наследником и будущим императором Рима расколола двор надвое. Германцы, почуяв редкую возможность, тут же зашевелились. Военачальники взяли мальчишку под свое крыло и нашептывают ему в уши всякий вздор. В Галлию вводят новые легионы — думаю, не ошибусь, если скажу, что это делается, чтобы предупредить новую гражданскую войну.
— Что это меняет для нас?
— Мне придется уехать. Легионы выводят из Британии.
В хижине повисла долгая тишина. Кэлин, за все это время не проронивший ни звука, так что Валерия, решив, что он спит, успела уже забыть о его существовании, вдруг встрепенулся.
— Из Британии? Откуда именно? — изо всех сил скрывая волнение, насторожился Арден.
— С Адрианова вала.
Кельты затихли, явно переваривая эту потрясающую новость.
— Неужели они рискнут это сделать?
— Герцог тоже против. Он считает, это неразумно, однако военачальники на юге обладают большим влиянием, а они твердо намерены удержать тут свои гарнизоны. Проблема только с Шестым Победоносным. Марк в красках расписал свой набег на ущелье друидов и сумел-таки убедить всех в том, что именно это и помешало северным племенам восстать. Даже похищение своей собственной жены этот ублюдок не постыдился выдвинуть в качестве главного аргумента! А в качестве награды за этот «подвиг» полк петрианцев теперь совсем обескровлен! И вдобавок ему придется охранять вдвое больший участок Вала, чем прежде!
— Они такого низкого мнения о нас?
— Тебе известно не хуже, чем мне, что ваши племена и кланы никогда не умели действовать согласованно. Римляне уверены, что сумеют вбить между вами клин, а потом разбить всех вас поодиночке, прежде чем вам придет в голову объединить свои силы. Они считают тебя дураком, Арден Каратак.
На губах Ардена мелькнула угрюмая усмешка.
— Надеюсь, трибун, ты оставил их в этом заблуждении?
— Будь проклят этот приказ отправиться на континент! — разъярился Гальба. — Я слишком стар и слишком много сил и трудов вложил в эту землю, чтобы покинуть Британию! Клянусь богами, я отдал ей жизнь, поливал ее и кровью, и потом, а мне в утешение дали какой-то жалкий пост… словно кинули кость отощавшему псу! Я из кожи лез вон, ублажал этого жалкого префекта и умасливал маленькую сучку, его жену, а они оба презирали меня, чуть ли не плевали мне в лицо! Знаешь, меня так и подмывает отправиться в Галлию, оставив этого осла Марка расхлебывать кашу, которую он сам же и заварил. Представляю, как он завоет, сообразив наконец, какую глупость он сделал, когда вы возьметесь поджаривать его на одном из ваших жертвенников!
— Мы давно уже никого не поджариваем, Гальба.
— Жаль. А я почти убедил его, что поджариваете. Но даже гори он на медленном огне, это мне не поможет. Мне все равно уже не добиться чего я хочу. Ладно, теперь слушай. Империя дышит на ладан, ее вот-вот раздерут в клочья. Тебе представился, может, единственный в своем роде шанс избавить Британию от оков Рима, вырвать ее из рабства. Собери племена, добейся их объединения и напади на Вал — и ты разрежешь его, словно острый нож масло. А после вышибешь римлян из Лондиниума и сам станешь в нем королем.
— Предатель! — прошипела Савия Валерии на ухо. Валерия сжала ей плечо. К счастью, ни один из мужчин, казалось, их не услышал.
— Ты поможешь нам это сделать? — спросил Арден.
— Постараюсь, чтобы петрианцы не слишком сильно сопротивлялись.
Арден подбросил в очаг полено.
— А что ты хочешь взамен?
— Получить свое собственное маленькое королевство, конечно.
— Адрианов вал?
— Южную его часть, ту, что разделяет племена бригантов. Я хорошо знаю этот народ, и, думаю, мне удастся удержать их от нападения на вас, Аттакотти. А взамен я объясню вам, как легче разбить римские легионы. Итак, вот что мне нужно — север Британии и четвертая часть того золота, которое ты найдешь в Лондиниуме.
— И тебе не жаль своих солдат?
— Те, которых мне жаль, примкнут ко мне.
Снова повисло молчание, мужчины сверлили друг друга подозрительными взглядами. Они были нужны друг другу, и оба это знали. Однако так же хорошо знали, как опасно слишком кому-то доверять, — знали на собственном горьком опыте.
— Откуда мне знать, не обманываешь ли ты? Может, все это неправда?
— То, что император при смерти, уже ни для кого не тайна. А весть о переводе легионов тоже скоро перестанет ею быть, — пожал плечами Гальба. — Спроси своих союзников. Спроси своих лазутчиков. Уверен, они подтвердят мои слова. Ты можешь верить мне, Каратак. Когда-то я делал все, чтобы уничтожить тебя. Но с тех пор я на собственном опыте не раз уже успел убедиться, что наша империя — это место, где лучших всегда обходят в пользу худших. Я презираю Марка Флавия и презираю ту римскую суку, которая позволила использовать свое тело, чтобы помочь ему добиться этого повышения, из-за чего меня вышвырнули за дверь, точно пса! Я хочу создать…
— Прекрати оскорблять ее. — Предупреждение было кратким, но оттого прозвучало не менее грозно.
— Что? — выпучив глаза, осекся Гальба.
— Не смей называть Валерию сукой.
Приоткрыв рот, Гальба от изумления поперхнулся. Потом понимающе ухмыльнулся:
— Ага… кажется, ясно. Значит, эта маленькая красотка запустила свои коготки и в тебя. Впрочем, чему тут удивляться? Жаль только, что та, самая первая засада, которую мы устроили, когда она еще ехала к своему будущему мужу, закончилась неудачей. Если бы ты сцапал ее еще тогда, все было бы гораздо проще — ведь ее брачные клятвы не стояли бы между вами.
Валерия со свистом втянула в себя воздух. О боги… неужели Гальба уже тогда замыслил ее похищение?! Выходит, он с самого начала поддерживал связь с варварами и только и ждал подходящей минуты, чтобы избавиться от нее?! Ну конечно! Теперь все встало на свои места! Вот откуда варвары точно знали, где и когда устроить засаду. И о том, что она умеет ездить верхом, им тоже было известно уже тогда. Значит, он нарочно подстроил все так, чтобы, кроме Клодия, рядом с ней никого не осталось. А как же Тит? Неужели он тоже участвовал в этом подлом заговоре?
— Боги любят все устраивать по-своему, и не нам судить, правы они или нет! — ледяным тоном отрезал Арден. — Захвати я ее в плен тогда, Марк наверняка потерял бы свой высокий пост, вернулся бы в Рим, и я, возможно, готовился бы сейчас сражаться не с ним, а с тобой, Гальба.
— Это верно. И однако, эта свадьба…
— Пустые клятвы мало что значат. Теперь ее место среди нас.
Старший трибун коротко фыркнул.
— Только до тех пор, пока ей не представится удобная возможность предать и тебя. Очнись, парень! Трахай ее, коль тебе это нравится, но не забывай, что она римлянка! Такие, как она, в жилах которых течет голубая кровь, рождаются для того, чтобы строить козни. Любовь к интригам они впитывают с молоком матери.
— Она перестала быть римлянкой.
— Ну, тогда ты еще наивнее, чем я думал. — Гальба пожал плечами.
— Смотри, что она мне дала. — Арден протянул Гальбе на ладони что-то маленькое и блестящее. Валерия застыла. Савия тоже притихла.
Это было ее кольцо, то самое, которое надел ей на палец Марк, когда она стала его женой. Валерия чуть слышно охнула — у нее совсем вылетело из головы, как она накануне позволила Ардену стащить его с пальца и бросить в золотую чашу, из которой они пили вино.
Гальбе было достаточно одного взгляда, чтобы узнать кольцо.
— Клянусь богами! — ахнул он. — Тебе все-таки удалось затащить ее в постель! Чтоб я сдох! Ну конечно, что ж удивляться, что в голове у тебя помутилось? Да она, похоже, просто околдовала тебя! Скажи честно, в постели она так же хороша, как с виду?
— Заткни свою грязную пасть, фракийский пес, или тебе не уйти отсюда живым! — прорычал Арден. Сказано это было тихо, но теперь в его голосе звучала смертельная угроза.
Гальба шутливо замахал на него руками:
— Прости, прости, я не хотел тебя задеть. Просто имел в виду, что она очень хороша собой.
— И у нее больше мужества, чем у многих мужчин.
— А у скольких мужчин оно вообще есть? — скривился старший трибун. Потом с интересом взглянул на кольцо. — В сущности, мне наплевать, что ты с ней сделаешь. Хотя… одно время мне очень хотелось, чтобы эта малышка согревала мою постель. Клянусь богами, цепь, где я ношу свои трофеи, очень украсило бы этот миленькое колечко.
Валерия, судорожно глотнув, услышала, как Гальба выразительно побренчал прицепленными к поясу кольцами, которые он имел обыкновение снимать с рук убитых им врагов.
— Ты ублюдок, Брассидиас!
— Нет, просто я человек, имеющий хорошую привычку всегда оставаться в живых. Впрочем, ты и сам скоро узнаешь, что она представляет собой на самом деле. Так что очнись и перестань валять дурака.
— Единственный, кто из нас дурак, — это ты сам, Гальба! Дурак, потому что никого и никогда не любил.
— А откуда тебе знать, что я никого и никогда не любил? — прищурился он. По лицу трибуна пробежала судорога боли, и в хижине повисло потрясенное молчание. И правда, мысленно ахнула Валерия, ведь никому из них не было известно прошлое этого человека!
— И верно. Ниоткуда, — кивнул Арден. — Но зато я знаю, что люблю эту женщину.
Гальба разразился оглушительным хохотом. В его глазах любовь и нежность не стоили и ломаного гроша.
— Любовь! Тьфу! Я уже до тошноты наслушался этих разговоров о любви! Христиане только о ней и толкуют!
— Любовь — это могучая сила.
— Да уж! — Гальба снова хохотнул. — Поистине так — раз теперь ты готов даже прикончить ее мужа!

 

Савия, вцепившись в руку Валерии, потащила ее за собой, спеша выбраться из стога и убраться подальше, пока под низкими сводами хижины гремел хриплый хохот Гальбы. Обе женщины бесшумно выскользнули во двор, оставив заговорщиков строить свои козни.
— Все мужчины, с которыми вас сводила судьба, предали и покинули вас, моя госпожа, — гневно выплюнула старая служанка. — Вас выдали замуж за человека, который согласился жениться на вас ради денег и положения вашего отца, который бросил вас, предал, а потом сам же и насмеялся над вами. Да и этот, нынешний, тоже не лучше!
— Где тот Арден, который был со мной нынче ночью? — с горечью пробормотала Валерия. Тоска сжала ей сердце. — Он такой же предатель, что и Гальба! Эти мужчины… для них любовь не дороже мелкой монеты!
Савия тяжело вздохнула.
— Кто знает, что он думает на самом деле? Или чего он хочет? Вы действительно подарили ему свое кольцо?
— Да нет… просто позволила взять ненадолго. Он бросил кольцо в чашу. Неужто то, что случилось прошлой ночью, было ошибкой, Савия?
— Ночь уже прошла, госпожа.
— А я-то думала, что моя жизнь изменилась навсегда.
— Каждая юная девушка в это верит.
— Я теперь и сама не знаю, чему верить… — простонала Валерия.
Они вернулись в дом и поднялись в свою комнату. Валерия страдала, как никогда в жизни. Рим, еще накануне вечером казавшийся таким далеким, почти нереальным, с приездом Гальбы вдруг ожил и со страшной силой вновь ворвался в ее жизнь, круша все на своем пути. О боги… этот человек — предатель! Злейший враг ее мужа! И он же — союзник, почти друг ее возлюбленного! Но тогда, выходит, Арден…
Застонав, Валерия рухнула на кровать. Знать бы, что она чувствует…
Знать бы, кому она должна быть верна…
«Остерегайся того, кому доверяешь, — сказала ей тогда в Лондиниуме старая гадалка. — И доверяй тому, кого привыкла опасаться». Что все это значит? Кто из них кто? Чью сторону ей принять?
Терзаясь сомнениями, она долго лежала без сна. Наконец, не выдержав этой пытки, Валерия встала, закуталась в плащ и бесшумно выскользнула во двор. Было уже поздно. Лошадь Гальбы еще стояла в загоне. Но на вершинах близлежащих холмов уже зажглись сигнальные костры. Значит, Гальба и его декурионы очень скоро отправятся восвояси, решила Валерия. Сейчас кто-нибудь появится тут, чтобы седлать коней. И то правда — такой шанс выпадает редко, упустить его — значит, упустить время. Пройдет совсем немного времени, и Арден, собрав вокруг себя остальные кланы, военным маршем двинется к Адрианову валу. А это война… война с Римом.
И тысячи погибнут, прежде чем она закончится.
Включая, возможно, и самого Гальбу с Арденом.
Однако все планы варваров строились лишь на факторе внезапности. Если ей удастся добраться до крепости, предупредить Марка до того, как северные племена нанесут удар, он, в свою очередь, успеет предупредить герцога о готовящемся нападении. А столкнувшись с мощью римлян, варварам ничего не останется, кроме как убраться назад, в свои болота.
И Марк будет спасен.
И Арден тоже будет спасен.
А кроме того, тогда она снова будет с мужем. Ведь именно этого она должна хотеть больше всего на свете, разве нет? Именно этого требует от нее долг.
Долг! Сколько раз она сама презрительно смеялась над этим словом! Но только теперь она поняла, что за ним стоит… осознала всю его важность. Следуя тому, что она считала своим долгом, она сможет спасти две человеческие жизни… двух мужчин, которых она любит… спасти Рим! Если, конечно, ей достанет мужества забыть о том времени, которое она считала счастливейшим в своей жизни.
Но тогда почему при мысли об этом сердце у нее обливается кровью? Почему ей так невыносимо тяжело? Откуда у нее это щемящее чувство, словно и она, пусть и против своей воли, тоже участвует в этом предательстве?
Мысль о том, чтобы оставить Ардена, была ей невыносима. Валерия изнывала от желания вновь оказаться в его объятиях… изведать его ласки. Однако она должна вернуться в крепость, поднять тревогу и опередить Гальбу.
Она бросилась искать Савию.
Назад: Глава 31
Дальше: ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ