Книга: Золото Ариеля
Назад: 39
Дальше: 41

40

Несколько из них пострадали.
Комментарии Роберта Сесила по поводу казни шести сотен мятежников в Тайбурне в 1570 г. после мятежа северных графов
В тот год состоялось несколько массовых казней пиратских шаек, потому что договор, заключенный летом между Испанией и Нидерландами, ограничил свободу действий пиратов в морях, отделяющих Британию от континента, и вытеснил их из вод Ирландии, где эскадры пиратских предводителей, таких как Бишоп и Истон, нанесли своими нападениями на королевский флот такой урон, что даже неповоротливым и сплошь продажным английским адмиралам пришлось действовать и поймать нескольких мелких каперов на их базах в Балтиморе и Крукхейвене.
Каперов обычно казнили в Ваппинге или Дептфорде, в том месте, где открывался вид на реку с идущими по ней кораблями.
И поэтому казнь Джонсона и его товарищей в качестве прелюдии к спуску кораблей была не внове для лондонской толпы. Спешно выстроили виселицы вблизи лесного склада в дальнем конце пристани Дептфорда, и к полудню того же дня пираты стояли там в цепях, все, кроме Альварика Джонсона, героя Кадиса, которого так изувечили на допросах, что он лежал на земле, привязанный к решетке.
Они должны были умереть с наступлением прилива, и уменьшающееся количество обнаженных при отливе участков берега, где морские птицы собирались стайками и поднимались, кружа, в небо, говорило им, что час близок. Эшафот был окружен солдатами. Три священника стояли и молились рядом с приговоренными, но их торжественные речи звучали всуе, поскольку взгляды пиратов были устремлены на море, и соленый ветер бил им в лицо.
Собралась толпа поглазеть, как умирают люди.

 

Нед Варринер, смешавшись с толпой в самой ее гуще, видел виселицы. Теперь Альварика Джонсона поддерживали двое солдат. Его лицо посерело от боли, конечности были странно вывернуты. Нед уже и раньше видел такого рода увечья. Интересно, что рассказал, не выдержав боли, Джонсон своим мучителям. И что он мог им рассказать. Больше Джонсону уже не пить золотое вино с Рейли.
Первого из пиратов потащили на эшафот. Руки у него были связаны, но он сопротивлялся, что пришлось по нраву толпе; стоявшие ближе подбадривали его громкими возгласами и выкрикивали непристойности. Двое солдат пытались сдерживать приговоренного, в то время как палач надел петлю ему на шею, но от попыток вырваться петля слишком затянулась, и в результате он повис в забытье, и вместо того чтобы его шея сломалась, он начал задыхаться.
Нед отвернулся, затем начал проталкиваться сквозь толпу, продвигаясь вдоль по пристани. Он часто видел смерть, но предпочитал поле битвы омерзительному зрелищу публичного повешения. Он знал по опыту, что вокруг сцен казни всегда разгорается насилие; зевак часто грабят или закалывают, либо и то и другое вместе, а шлюхи прямо на людях занимаются своим ремеслом. Силы закона и порядка сосредоточены на виселицах.
Он прошел мимо «Роста торговли», ждущего в сухом доке, когда прилив достигнет высшей точки; а потом добрался до открытого взглядам корпуса «Перечного зерна». Рабочие все еще трудились, поправляя спусковые блоки, укрепляя такелаж, выстраивая подпоры, которые будут необходимы, чтобы корабль сохранял устойчивость, когда начнет спускаться по слипу, и его корма поднимется от сильного толчка, достигнув воды. Он оглянулся и увидел, что начали прибывать высокопоставленные лица — граф Саффолк, лорд-адмирал сэр Чарльз Ховард, Финеас Петт, сэр Томас Смит, управляющий Ост-Индской компании, который позже будет принимать гостей на банкете в честь короля. Вдоль пристани стояли королевские солдаты и люди из Ост-Индской компании в синих с золотом костюмах. Великолепные барки короля и принца в сопровождении церемониальной стражи ожидались в течение получаса.
На столе, покрытом роскошным синим бархатом, стоял большой серебряный кубок, из которого принц будет пить вино при спуске каждого корабля.
«При виде Серебряной Луны, поднявшейся, чтобы совершить возлияния, благородный Принц возвысится, а Лев падет…»
Прилив быстро поднимался. Музыканты с цитрами и виолами рассаживались на ступеньках лестниц, настраивая инструменты к прибытию королевской семьи. Семь сверкающих пушек, окруженные солдатами, смотрели на место высадки с только что выстроенной платформы, и солдаты уже заряжали их, готовясь дать залп, который объявит о двойном спуске. Нед узнал в них двенадцатифутовые кульверины. Зачем, подумал он, понадобились орудия такого размера, если не будут стрелять боеприпасами?
Вдруг он замер. Леденящее подозрение начало складываться у него в голове.
Позади него нарастал рев толпы. Второй пират присоединился к своему товарищу на эшафоте. Ему повезло больше — падение сломало ему шею. Первый же все еще извивался в агонии, медленно задыхаясь. Скоро настанет время умирать Альварику Джонсону. Старого моряка, бывшего когда-то другом Рейли, искалеченного и ослепленного, уже отнесли на эшафот, чтобы надеть ему на шею петлю.
На заполненной людьми пристани послышался барабанный бой. Приближалась позолоченная королевская барка под синим пологом, лопасти весел опускались в воду и поднимались. Приветственно затрубили трубы. По пристани промаршировал большой отряд в зеленых плащах — цвет принца Генриха, — надетых поверх нагрудников кирас, и серебряные перья развевались на их блестящих шлемах.
Конечно, подумал Нед, церемониальный эскорт не состоит из сотни человек, в отличие от эскорта принца. Он протиснулся ближе. Он увидел, что солдаты Генриха полностью вооружены: короткие клинки на поясах и пистоли в чехлах.
И ведет их Эдвард Спенсер.
Мучения первого пирата наконец кончились, и толпа разразилась насмешками. Глаза закатились, а язык, бесцветный и распухший, вывалился изо рта. Когда его веревку срезали, несколько глазевших вскарабкались на эшафот, чтобы прикоснуться к еще теплому телу, поскольку прикосновение к руке повешенного является хорошо известным средством от золотухи, чахотки и эпилепсии…
Эпилепсии? Нед понял, что здесь кроется что-то очень важное, вот в этой мысли, но сейчас у него не было времени вдумываться. Он протолкался сквозь толпу, чтобы лучше видеть платформу и двенадцатифунтовые кульверины — орудия, способные нанести ряд мощных разрушительных залпов. Ветер усиливался, вода забурлила. «Очень скоро, — решил Нед, — прежде чем приливная вода поднимется слишком высоко, “Рост торговли” будет спущен на воду из сухого дока. Потом настанет очередь “Перечного зерна”».
Он снова оглянулся на пристань. Еще два пирата плясали на веревках. Толпа получила сполна за свои деньги. А время истекало.
Он почувствовал руку на своем плече, услышал у самого уха мягкий ирландский голос.
— Мы все здесь, мастер Нед. Как ты велел.
Это был Пэт. И он был не один. Нед быстро подсчитал свои силы. Их было пятеро, тех, которых он знал — Пэт, Дейви, маленький Пентинк, Черный Петри и старый Тью; но рядом стояли другие люди, примерно дюжина, все одетые в полотняные рубахи и драные штаны докеров. Он не стал спрашивать, где они взяли эту одежду.
Даже доктор Льюк был там; он держался на заднем плане и казался разгоряченным, беспокойным и трезвым, и еще Нед заметил в толпе несколько смуглых цыганских лиц, которые наблюдали и выжидали.
Он вздохнул и посмотрел на своих товарищей.
— Разбирается ли кто-нибудь из вас в пушках и порохе?
Дейви шагнул вперед и указал на маленького Пентинка.
— Вот он, — сказал Дейви. — Пентинк был канониром на капере.
Нед быстро обернулся па Пентпнка.
— Видишь вон те пушки? Что бы ты сделал, если бы не хотел, чтобы они выстрелили? И если бы не хотел, чтобы кто-то заметил, что ты сделал?
Морщинистая обезьянья мордочка Пентинка сосредоточенно напряглась.
— Отвечаю: древесный уголь, — сказал он, наконец.
— Древесный уголь?
— Да. Добавить к смеси много древесного угля. В порохе все равно есть древесный уголь. Выглядит на первый взгляд совсем как селитра. Никто никогда не заметит разницу. Вот только пушки не выстрелят.
— Тогда это то, — сказал Нед, — что нам нужно.
Пэт нахмурился.
— А как мы проберемся на пороховой склад? И к пушкам? Времени у нас немного.
— Это я знаю, — сказал Нед. — Знаю. Ждите здесь.
Он пошел к складам и тут услышал, что кто-то бежит сзади, и рука обхватила его за шею и принялась душить, пока он не притворился, что сдается, а потом круто повернулся и швырнул нападавшего на землю. Это был Пелхэм.
Он попытался встать и сказал, задыхаясь:
— Убирайтесь отсюда, Варринер, будьте вы прокляты, разве вы мало причинили вреда?
Нед поставил его на ноги, схватив за плечи.
— Сегодня здесь произойдет мятеж. Мы должны этому помешать. Вы должны мне помочь.
Пелхэм с серым лицом сказал:
— Я ничего не могу сделать. У них Себастьян.
И он указал на свиту принца. Среди придворных Нед увидел дюжину маленьких пажей, одетых, как воины в миниатюре, в зеленые плащи, с маленькими шпажками на боку и с серебряными плюмажами на шлемах. Рядом с пажами был ребенок, слишком маленький, чтобы идти вместе со всеми, поэтому один из солдат усадил его себе на плечи.
Ребенка было хорошо видно.
— Вы думаете, — спокойно спросил Нед, — мне безразлично, что станется с сыном Кейт? Слушайте, Пелхэм. Я считаю, что наши жизни — ваша и моя — все равно разрушены; но ради бога, давайте спасем от гибели то, что сможем. Я думаю, мы можем спасти ребенка. Эти пушки — ключ ко всему. Заговорщики собираются зарядить их и нацелить на людей короля. Мы должны их остановить.
Пелхэм смотрел на новые корабли, кишащие рабочими, на пристань, полную зрителей, на короля и его свиту, собирающуюся на своей смотровой площадке, на семь пушек, у которых стоят люди принца Генриха и которые наведены на королевские войска.
— Вы сошли с ума, — сказал Пелхэм.
— Возможно, — спокойно согласился Нед. — Но не больше, чем наши враги. Вы ведь понимаете, что пушки — это только начало? Я думаю, что заговорщиков гораздо больше, они разбросаны по всему городу, по всей стране, они ждали этого дня, этого сигнала. Они узнали это при помощи тутовых деревьев.
— Тутовые деревья… — Голос Пелхэма был резок и полон презрения. — Теперь я понял, что вы потеряли рассудок.
— Может быть. Но мы должны что-то сделать, иначе Себастьян и много других людей погибнут. Пелхэм, они получат порох и ядра для этих пушек. Вы знаете, где хранится порох? У вас есть доступ?
Лицо у Пелхэма оставалось серым и сокрушенным.
— Да. Но…
— Выслушайте меня. Вы должны пойти с моими людьми на склады. Вы можете здесь распоряжаться. Вы постараетесь сделать так, чтобы не произошло взрыва, но никто не должен заметить. Вы поняли?
Пелхэм огляделся почти с безумным видом, словно решив бежать. Нед сказал:
— Это единственный шанс спасти мальчика. Поверьте мне.
Пелхэм нервно сглотнул и кивнул. Пэт и остальные ждали поблизости. Нед поманил их к себе и все объяснил. Пелхэм ушел с Пэтом и Пентинком и еще двумя помощниками Пэта к складам. Нед же направился к доктору Льюку, который слонялся поблизости, и указал на свиту принца и на маленькую фигурку среди них.
— Я хочу, чтобы ты пошел туда, Льюк. Подойди к этому малышу как можно ближе. К тому, что сидит на плече у солдата. Потом ты должен наблюдать, ждать, когда канониры приготовятся стрелять…
Нед продолжал излагать свои указания, то и дело останавливаясь, чтобы бросить напряженный взгляд в ту сторону, где помощники Пэта подошли к складу. Он ждал, что кто-нибудь остановит их, но их никто не остановил, потому что с ними был Пелхэм. И потом внимание толпы и всех солдат было в данный момент устремлено на мучения последнего умирающего пирата.
Принц Генрих стоял в ожидании впереди своих людей, как король; а среди его пажей маленький мальчик, сидящий высоко на плече у солдата, плакал и звал маму.

 

Вблизи сухого дока толпа беспокойно зашевелилась, послышались протестующие крики. Из-за того, что казнь пиратов заняла столько времени, приливная вода поднялась слишком высоко, и теперь нельзя было спустить «Рост торговли», не повредив корпуса. Зеваки тяжело вздыхали от разочарования, хотя это не было редкостью при спуске корабля из сухого дока, потому что в таком случае все решал точный расчет времени.
Но у «Перечного зерна», стоявшего высоко на слипе, последние подпорки и килевые блоки были убраны, и мастер подал знак главному кораблесторителю, что все готово. Кораблестроитель кивнул и смотрел, старательно высчитывая момент, когда можно будет убрать последнюю временную крепь. Тогда натянутые канаты будут разрублены топорами и пойдут в ход шкивы, чтобы корабль начал медленно спускаться на воду, если ничего не случится, чтобы помешать этому. Нед, который уже видел, как спускают корабли со слипов, предполагал, что до решающего момента остается примерно четверть часа. Солдаты принца Генриха со Спенсером во главе стояли рядами в своей зеленой с серебром форме, и вид у них был угрожающий. Нед угрюмо вспомнил оружие, которым были вооружены солдаты принца.
Он посмотрел на платформу с пушками, размышляя, удалось ли Пелхэму и Пэту добраться до главных пороховых складов, но ему мешала это видеть повозка, груженная телами мертвых пиратов. Солдатам пришлось расчищать дорогу для нее сквозь толпу, которая указывала на распростертые тела пальцами и смеялась. Нед увидел, что какой-то высокий спотыкающийся человек пытается пробиться через толчею к двигающейся повозке — и узнал Николаса Ловетта. На его круглом лице застыла целеустремленность и сосредоточенность. Стража отталкивала его вместе с остальной толпой любопытных, но Николас был упорен. Он попытался пробраться к заду повозки, где болталась рука мертвого пирата. Кто-то из стражи ударил его тупым концом своей пики, сбив на землю. Неустрашеиный Николас встал и снова попытался добраться до обмякших тел.
Нед оказался позади него. Он схватил юношу за рукав и повернул лицом к себе.
— Николас, стража тебя не пропустит. Тебя побьют.
Николас широко раскрыл глаза — он узнал Неда.
— Но я должен прикоснуться к кому-то из них, — сказал он. — Я хочу выздороветь.
Нед понял, что речь идет о древнем суеверии, согласно которому прикосновение к мертвому излечивает от эпилепсии. Он покачал головой.
— Это же неправда, Николас. Ты меня слышишь? Это вздор.
Ему удалось оттащить юношу в сторону, и повозка прогрохотала мимо, а толпа пошла за ней следом по краю пристани.
— Но это правда, — сказал Николас. — Мастер Хэмфриз говорил мне. Вот почему он брал меня с собой добывать пальцы.
У Неда перехватило дыхание.
— Пальцы?
— Да. Мы выходили по ночам с другими садовниками. Иногда мы надевали странную одежду. Костюмы мимов. Поначалу я боялся, но мастер Хэмфриз сказал, что все в порядке.
— Ты был мимом?
— Да, иногда. Там был солдат, и шут, и мужчина, и лекарь, который, как предполагалось, лечит людей. — Он передернулся. — Я тоже переодевался — в турецкого рыцаря. Люди смеялись над нами и давали нам деньги. Но иногда все было по-другому. Иногда они пугали людей и делали им больно. И мне приходилось делать им больно, но только когда они уже были мертвы! Мне приходилось отрубать им мизинцы.
Позади них послышался сильный треск цепей и канатов — это «Перечное зерно» готовили к освобождению от уз.
— Это был ты, — сказал, задыхаясь, Нед. — Ты. Все время…
— Только потому что мне так сказали! Мастер Хэмфриз сказал, что от этого я выздоровею. Он сказал, что отрезанный палец мертвеца лечит лучше всего, потому что после убийства вся сила Меркурия сосредоточивается в одном маленьком кусочке тела.
Николас Ловетт. Невинное орудие Стивена Хэмфриза. Мимы посылались за теми, кто говорил об Ариеле.
— Никому не рассказывай, — сказал Нед. — Никогда.
— Вот и мастер Хэмфриз так говорил. А вы не знаете, где он? Я искал его, — сказал Николас, озираясь. — Но нигде не смог найти.
— Ах, Николас. Он тоже умер. Разве ты не знал?
Николас уставился на него в потрясении.
— Нет, — сказал он. — Нет, вы лжете.
Он повернулся и побежал в толпу, собиравшуюся теперь вокруг «Перечного зерна», которое скоро должно была начать свой скрипучий спуск по узким сходням к серой бурлящей воде Темзы.
На орудийной платформе канониры готовились заряжать семь пушек. Удалось ли Пэту и его семерым товарищам осуществить задуманное? Поблизости раздавались громкие команды; небольшой отряд солдат принца поднялся на платформу, чтобы стать вокруг пушек и отдать салют королю. Нед подумал, что они пришли для того, чтобы никто не смог увидеть, что пушки заряжены для стрельбы. Он быстро бросил взгляд туда, где стоял принц Генрих со своей свитой, и попробовал рассмотреть маленького мальчика, но ему это не удалось. Пэта с товарищами и Пелхэма тоже нигде не было видно. Неужели он опять потерпел неудачу?
Солдаты отодвинулись. Час настал. Нед увидел, как канониры зажигают длинные веревки, намоченные в селитре, и подносят к пушкам. Вокруг платформы воцарилось молчание. Минуты шли. Нед знал, что если запалить порох, то взрывная сила правильно изготовленной смеси селитры, угля и серы внутри пушечных жерл будет ужасна. Но ничего не произошло. Он подошел ближе; увидел лица канониров, увидел, как постепенно они начинают что-то понимать. Семь больших пушек молчали. Канониры торопливо заговорили друг с другом, лица их выражали смятение и потрясение. Кто-то подошел с новым фитилем, а они смотрели и ждали с нарастающим негодованием; катастрофа была очевидна. Потому что когда не стреляет одно орудие, — это казус. Когда не стреляют все семь — это катастрофа. Пушки придется разрядить и зарядить снова, и тогда всем станет ясно, что они были заряжены для стрельбы.
Нед почувствовал руку у себя на плече. Пэт тихо сказал Неду:
— Ты был прав. Они собирались зарядить пушки. Но мы подмешали много древесного угля. Они просто решат, что это речная сырость попала в порох. Чья-то голова слетит за то, что порох хранили неправильно.
Нед чувствовал, как нарастает ужас среди солдат и чиновников, знавших, что должно было произойти; слышал зловещий громкий говор, похожий на приближающуюся грозу. Напряжение вокруг «Перечного зерна» среди всех, кто отвечал за спуск, было просто осязаемо. Нед сказал Пэту:
— Это только часть дела. Теперь ты должен взять своих людей и отыскать Льюка. Я послал доктора привести маленького мальчика из свиты принца. Сыну Кейт грозит страшная опасность.
— Да как же мы можем его вернуть? Мальчик ведь заложник. Они будут следить за ним, как ястребы.
— Я сказал Льюку, чтобы он подошел к приближенным принца в тот миг, когда пушки не выстрелят, и сообщил, что дом, из которого взяли этого мальчика, заражен чумой. Что его нужно удалить от принца любой ценой.
— И они захотят, чтобы Льюк и мальчик оказались за миллион миль от них.
— Надеюсь, — ответил Нед. — Надеюсь. Это хотя бы даст им возможность…
Он уже пробирался к свите принца Генриха, зная, что Пэт вместе со всеми остальными пойдет за ним следом.
Потом, когда он проталкивался через сотни зрителей, столпившихся на берегу и все еще надеявшихся увидеть «Перечное зерно» на воде, то заметил вереницу людей в полном вооружении в сине-золотых формах Ост-Индской компании.
Казалось, они появились ниоткуда. Но было ясно, что им отдан приказ. Нед видел, как они дисциплинированно, безупречно и целеустремленно стянулись вокруг маленького войска принца — людей Спенсера, — пока не окружили их. Принц находился на церемониальном помосте, беседуя с отцом. Если он и заметил быстрый маневр внизу, то и виду не подал.
Но Сесила он игнорировать не мог, — маленького Сесила, одетого в черное и быстро подошедшего к королю и принцу; он обратился к ним своим ясным звенящим голосом:
— Ваши королевские величества, здесь измена! Вы должны уйти отсюда немедленно; пожалуйста, позвольте сопроводить вас в безопасное место!
Король Яков побагровел и пришел в неистовство от страха и тревоги. Принц Генрих был бледен и хранил молчание. Нед понял, что молодой наследник престола видел, как все его надежды превратились в ничто. Теперь принцу стало ясно, что Сесил и его люди все время были здесь, наблюдая и выжидая. Когда пушки не выстрелили, у Сесила зародилось подозрение, что орудия должны были подать знак к началу действий. Он поймет довольно скоро, когда его люди завладеют орудиями, что они были заряжены и должны были выстрелить в людей короля.
Нед слышал, как Спенсер кричит на своих подчиненных. Старый солдат пытался собрать свои войска, понуждая их к неповиновению. Но, вероятно, его солдаты поняли то, чего не понял сам Спенсер, — игра проиграна. Кое-кто протянул руку к шпаге, но через несколько мгновений Спенсер сам был окружен, и его быстро увели. Увели люди Сесила. И тогда Нед увидел, как люди Ост-Индской компании в синей форме выхватили пистоли и направились разоружать всех сторонников Спенсера, заставив их побросать свое оружие в кучу. Все было проделано с такой быстротой и так умело, что толпа, все еще смотревшая на «Перечное зерно», застывшее наверху слипа, и шипеньем выражавшая свое разочарование неудачей со вторым спуском, даже ничего не заметила.
И тут Нед услышал спокойный голос позади себя. Голос, от которого кровь его похолодела.
— Мы можем сделать все простым, Варринер, или сложным. К сожалению, ваш друг доктор мертв. Мы не хотим, чтобы кто-нибудь еще умирал, вы и я. Верно?
Нед круто обернулся. Это был Ловетт. Он был одет в ливрею принца. Его тонкое холодное лицо было совершенно спокойно, но лоб покрывали бисеринки пота, а глаза беспокойно вспыхивали, устремляясь на ребенка, стоявшего рядом с ним.
Он крепко держал Себастьяна, вцепившись рукой в маленькое детское плечо. Себастьян прижимал кулачок к губам и дрожал, явно собираясь расплакаться.
Нед сказал:
— Отпустите мальчика. Тогда мы поговорим.
Себастьян расплакался.
— Тише, тише, — сказал Ловет успокаивающим голосом, наклоняясь к нему.
Но он все так же крепко держал мальчика. Потом снова посмотрел на Неда.
— Он сможет уйти, Варринер, как только мы с вами заключим сделку.
Нед сказал:
— С вами?!
Ловетт поджал губы и нахмурился.
— Вы, кажется, не поняли, — сказал он, — сколько здесь людей, которым хотелось бы убить вас. Вы слишком много знаете.
— Отпустите ребенка.
— Сначала выслушайте меня. У нас с вами много общего, Варринер. Мы могли бы сработаться. Вы виноваты в том, что пушки не выстрелили, не так ли? Это разрушило наши планы, и люди Сесила смогли захватить командные позиции. И при этом наш глупый трусливый король совершенно ни о чем не подозревает. Все кончено. И будьте вы за это прокляты.
Себастьян попытался сделать несколько неуверенных шажков и отойти от того, кто его не отпускал, но Ловетт сжал его плечо еще крепче, и Себастьян заплакал. Неду показалось, что он заметил где-то в толпе Пэта, двигавшегося вдоль пристани за спиной у Ловетта. Но потом тот исчез. Ложная надежда. Он повторил:
— Освободите ребенка. Возьмите меня вместо него.
— Варринер, я хочу, чтобы вы были моим союзником, а не заложником. Вы же на нашей стороне. Или вы не понимаете, что Сесил состоит на службе у испанцев? Ему нужен мир любой ценой — даже, можно было бы сказать, ценой измены. В конце концов, он получает золото от Испании.
— Вы хотите сказать, что Сесил состоит на жаловании у Испании?
— Так было всегда. Уже тогда, когда он хотел окончить войну с нашими голландскими союзниками.
Хагранс говорил Неду о Хэмфризе, который посещал испанское посольство в церкви Святой Этельдреды и уходил оттуда с золотом. Для Сесила. А измена в Остенде — тоже Хэмфриз, работавший на Сесила… Нед сказал тяжело:
— Я и не знал, что человек может пасть так низко и жить в мире с собой.
— А, — с горечью возразил Ловетт. — Но Сесил сказал бы на это, что он действует в лучших интересах Англии. Сесил говорит, что мир важнее всего. Но мы с вами знаем, что за это приходится платить очень большую цену. Мы с вами не должны быть по разные стороны. Но время еще есть.
— Нет. Время истекло. И даже если бы ваши люди одержали верх, как бы вы заставили всю страну подчиниться?
Ловетт посмотрел на него сердито и решительно.
— Господи, Варринер, на нашей стороне уже половина всей страны. Люди ненавидят короля-шотландца, его экстравагантный двор и его корыстных продажных советников. Они ненавидят дружбу с Испанией и разговоры о вступлении принца Генриха в брак с испанкой. Разве вы не слышали, что толпы собрались на Чипсайде сегодня утром и радовались, что разрушили дом помощника посла? На расстоянии часа езды от Лондона есть бесчисленное множество протестантов, которые готовы мчаться сюда со своими войсками и поддержать наше дело. Очень многие ждали этого долгое время.
Нед ответил:
— Повторяю в последний раз: отпустите ребенка. Тогда я буду разговаривать с вами.
— Только если вы согласны на сделку.
У Себастьяна началась истерика. Ловетт яростно обхватил его руками и огляделся; Нед не понял, в поисках помощи или бегства, потому что в этот миг рядом с ними оказался еще один человек, протиснувшийся через толпу.
То был Пелхэм. Он набросился на Ловетта и, выхватив у него Себастьяна, повалил придворного на землю и крикнул сбитому с толку мальчику бежать. Тут рядом появились Пэт, Дейви и Пентинк, и, воспользовавшись всеобщим смятением, Пентинк схватил Себастьяна на руки и побежал с ним в спасительную толпу, а Пелхэм набросился на Ловетта и дрался с ним один на один. Но Ловетт высвободил одну руку и выхватил из-за пояса пистоль. Он выстрелил, не целясь, — Пелхэм упал, кровь хлынула из раны в груди. Пэт и Дейви схватили Ловетта, но было уже поздно. Нед присел над Пелхэмом, корчившимся в агонии, сжимая рану окровавленными пальцами. Он давился собственной кровью. Нед сказал:
— Вы спасли вашего сына. Вы меня слышите, Пелхэм? Вы спасли жизнь своему сыну.
Пелхэм закашлялся, выплюнул кровь и упал на спину. Глаза его закрылись. Нед посмотрел на схваченного Ловетта. В нем полыхал гнев. Он увидел, что издали к ним спешат солдаты Сесила, подняв пистоли.
— Нам следовало быть на одной стороне, — крикнул Ловетт Неду, пытаясь высвободиться из рук держаших его людей. — На одной стороне, Варринер…
— Отойдите! — крикнул Нед Пэту и Дейви, видя, что солдаты Сесила подошли ближе и нацелили на Ловетта свои пистоли. — Отойдите от него!
Они отпустили Ловетта, и тот сразу же бросился на Неда и ударил его ножом, который выхватил из-за пояса. Нед схватил Ловетта за руку, пытаясь выбить нож из его руки.
— Лучше бы ты оставался за границей, — сказал Ловетт, задыхаясь, — лучше бы ты сидел со своими мальчиками и развратными старикашками. Они хотя бы хорошо тебе платили.
Он вырвал руку и снова нанес удар ножом, скользнув Неду по виску. Нед занес руку, чтобы отбросить руку Ловетта, но тут он услышал треск выстрелов — тело Ловетта дернулось, и он упал.
Нед отбежал, чувствуя, как кровь течет по лицу из ножевой рапы. Он не сомневался, что теперь солдаты Сесила займутся им. Нед попытался укрыться позади бухты каната, но они уже надвигались на него, целясь в новую мишень.
Толпа подалась назад, потрясенная звуками стрельбы и видом крови. Нед увидел Дейви и Пэта, которые растерянно маячили на некотором расстоянии. Он крикнул им:
— Уходите. Спасайтесь. Спасайте ребенка…
Внезапно раздался треск лопнувшего стекла, потом хруст и вспышка слепящего света, похожая на фейерверк в день коронации Якова I, но так близко, что Нед ощутил запах серы. Заклубился дым, ослепляя и заставляя его мучиться от удушья.
Он смутно увидел, как солдаты Сесила, тоже ослепленные, пятятся, закрывая глаза руками. Через разрыв в дыму Нед заметил безумного Лазаря, который достал из-под своего плаща еще один большой стеклянный сосуд и бросил его с ликующим криком в солдат. Сосуд разбился о стену позади них, последовала новая вспышка света, похожая на огненный фонтан. Когда все затянуло дымкой и звуки стихли, Нед осознал, что слышит новый, совсем другой звук — звук женских голосов, щебечущих и смеющихся.
Он повернулся и увидел леди Арабеллу и нескольких ее подруг — придворных дам, в сопровождении слуг и пажей, медленно шествующих по пристани во всей своей павлиньей роскоши по направлению к нему и громко восторгающихся кораблями и военными. Дам было так много, что на какое-то время берег реки наполнился цветом и яркостью их одежд и сверкающих драгоценностей; и когда серный дым развеялся, солдаты и простолюдины — все одинаково отступили, глазея на разряженных леди.
— Фейерверк! — воскликнула леди Арабелла Стюарт, настоящая старая дева, которая когда-то сама была средоточием тайных и потерпевших неудачу заговоров, имевших целью посадить ее на трон.
Она с восторгом показывала на крутящиеся кольца дыма, которые все еще поднимались от устроенной Лазарем демонстрации зажигательных средств.
— Как я люблю фейерверки! И все эти славные солдатики — я никак не думала, что их будет сегодня так много. Я так рада, что мы пришли вовремя и не пропустили это волнующее зрелище. А что случилось, почему ни один корабль не спущен на воду?
Нед почувствовал, как кто-то тронул его за плечо. Он обернулся и увидел Кейт. Она побледнела при виде крови у него на руках и на лице, но голос ее, когда она заговорила, звучал твердо:
— У тебя есть несколько секунд, чтобы уйти, прежде чем Арабелла и ее подруги двинутся дальше. Пэт и его друзья спасли Себастьяна. Пожалуйста, поторопись.
Нед указал на Арабеллу и ее шумное общество, недоумевая:
— Но что она здесь делает?
— Я сказала ей, что будет фейерверк, — ответила Кейт, — в некотором смысле. И попросила Лазаря устроить его. А теперь пошли. Дело сделано.
Назад: 39
Дальше: 41