Глава 6
Когда день подошел к концу, Эсккар встретился со своими командирами и пятнадцатью воинами, выбранными для первой вылазки. Им пришлось подождать, пока крестьяне не отошли от лагеря подальше. Тщательно отобранные воины получили приказы, и Эсккар воспользовался несколькими часами, оставшимися до темноты, чтобы убедиться, что Сисутрос и остальные в точности знают, что делать. Только после этого Эсккар остался доволен, и все собрались у лагерного костра, чтобы поужинать.
Но и за едой Эсккар продолжал обсуждать детали атаки, разговаривая с каждым человеком, чтобы убедиться, что тот знает свою роль. В конце концов даже Эсккар не смог больше найти, к чему бы придраться, и пошел немного вздремнуть, велев разбудить его, когда люди будут готовы.
Сон долго не шел к нему. Эсккар никогда раньше не посылал людей одних на вылазку, никогда не передоверял командование таким отрядом другому. Он всегда сам возглавлял подобные рейды. Послать других на опасное дело, а самому остаться в безопасности в лагере — это выглядело не по-мужски. Но он знал, что не может рисковать жизнью в такой маленькой вылазке и что Сисутрос легко сможет вместо него командовать людьми.
В полночь Гронд пробудил Эсккара от беспокойного сна. Сисутрос и его люди стояли наготове, каждый — рядом с лошадью. Эсккар сжал плечо Сисутроса, потом шагнул в сторону, когда его подчиненный вывел первых двух людей из лагеря. Остальные воины ушли по двое, с промежутком, за который они медленно считали до ста, чтобы лошади не встревожились в темноте и не начали ржать или топтаться — эти звуки могли бы насторожить чуткие уши в Биситуне. Эсккар знал, что ночью лошади способны вести себя непредсказуемо, боясь любой тени, луны или даже ветерка.
Каждый человек долго вел свою лошадь в поводу, прежде чем сесть верхом и дождаться остальных. Когда собрался весь отряд, всадники ехали медленным шагом еще некоторое время, а потом повернули на север.
Последние из покинувших лагерь воинов исчезли из виду, и Эсккару теперь оставалось только ждать. Он не думал, что Ниназу ринется в атаку этой ночью, но хотел, чтобы оставшиеся в лагере были готовы — просто на всякий случай.
Луна поднялась поздно и медленно поплыла по звездному небу.
Между лагерем и деревней равномерно разместились разведчики, которые докладывали об активности защитников Биситуна. Эсккар расхаживал взад-вперед, на ходу проверяя людей, убеждая их не терять бдительности. Время, казалось, замедлило путь луны по небу, и Эсккару казалось, что утро никогда не наступит.
Перед самым рассветом с юга раздался стук копыт. Хотя его ожидали, часовые подали сигнал. Сисутрос громко выкрикнул свое имя, и приближающиеся лошади замедлили аллюр в ста шагах от лагеря, перейдя на шаг.
Эсккар бросил пару слов, и воины зажгли факелы, которые осветили улыбающегося Сисутроса — он первым ввел свою лошадь в лагерь.
Когда все всадники очутились внутри укреплений, Эсккар схватил Сисутроса за руку и оттащил его в сторону.
— Все прошло хорошо? Отсюда ничего не было слышно.
Улыбка Сисутроса перешла в смех.
— Да, командир, все прошло хорошо. Они ничегошеньки не услышали. Если бы у нас было больше людей, мы могли бы ворваться в селение по реке. Готов поспорить, они ничего не заметят до самого рассвета.
— То есть они ничего не видели? А люди? Все по плану?
Теперь все столпились вокруг Сисутроса и его людей, которые начали смеяться и важничать, довольные собой и тем, как легко выполнили свою задачу.
— Расскажи нам, как все было.
— Мы вели в поводу лошадей, пока не оказались на таком расстоянии от Биситуна, что нас уже нельзя было оттуда услышать, а потом поскакали к северной части реки.
Люди подталкивали друг друга локтями, слушая рассказ Сисутроса — каждому не терпелось узнать, как прошла первая операция против Биситуна.
— Я послал остальных людей вместе со всеми лошадьми вниз по берегу реки, велев им далеко обогнуть укрепления Биситуна. Мы без труда сели в лодки.
Разведчики обнаружили ферму в нескольких милях вверх по течению. На ферме были две небольшие лодки, вероятно, ими пользовались в основном для того, чтобы рыбачить, но каждая из них могла вместить несколько человек. Наверняка к этому времени озадаченный крестьянин гадал, кто же украл его суденышки.
— Мы пустили лодки вниз по течению, — продолжал Сисутрос. — Перед самым Биситуном четыре человека с каждой лодки соскользнули в воду и вцепились в борта.
Сисутрос выбрал для своей вылазки только сильных пловцов, людей, без колебания готовых довериться течению, которое в случае необходимости отнесло бы их в безопасное место.
— Мы плавали среди лодок у дальнего конца селения, — продолжал Сисутрос. — Отвязали или перерезали причальные веревки всех тамошних суденышек и оттолкнули их подальше, чтобы поток подхватил их. На это не ушло много времени, и мы все время были наготове, чтобы уплыть, как только кто-нибудь поднимет тревогу.
— Мы не слышали здесь никаких выкриков, Сисутрос, — сказал Эсккар.
— А никто тревоги и не поднял. Мы видели, как часовые расхаживают вдоль частокола, но они ничего не заметили. Плеск реки, должно быть, заглушил все другие звуки.
— Часовые так небрежно относились к своим обязанностям? — Эсккар просто не мог в это поверить. — Они вообще вас не заметили?
— Нет. Мы убедились, что течение унесло все лодки вниз по реке. Потом наши люди снова вцепились в борта, и мы последовали за уплывшими лодками, чтобы убедиться, что ни одну из них не вынесло на берег. Ниже по течению нас ожидали остальные воины с лошадьми, и мы поскакали обратно.
— Хорошо сработано, Сисутрос! Ты уверен, что вы перерезали веревки всех лодок?
— До единой. Мы принесли речным богам богатое подношение, повезет и богам, и удачливым крестьянам, живущим ниже по течению!
Все засмеялись.
Сисутросу пришлось повторить эту историю более подробно, а его люди добавляли, кто из них что делал. К тому времени, как они закончили рассказ, факелы догорели, и солнце поднялось над горизонтом.
Эсккар, улыбаясь впервые за много часов, приказал людям поесть и отдохнуть, а сам сел на насыпь и стал наблюдать за селением.
Пока что все задуманное в Дилгарте шло гладко. Когда Эсккар выяснил, каковы силы Ниназу, он понял, что, даже если ему удастся взять селение штурмом, он потеряет слишком много людей. Он понимал, что ему нужно взять Биситун быстро и с минимальными потерями. Кроме того, нужно было, чтобы селение и его обитатели остались целыми и невредимыми. И вот меньше чем через два дня, благодаря удачной вылазке Сисутроса, Эсккар запер людей Ниназу в деревне.
Теперь начиналось осуществление второй части плана. У Ниназу и его людей будет множество причин для беспокойства. Они видели сами, что имеют дело с дисциплинированным воинским отрядом, с настоящими воинами, сумевшими возвести укрепленный лагерь меньше чем за день. Угроза того, что скоро к врагам еще прибудет подкрепление, заставит некоторых из разбойников подумывать о том, чтобы смыться.
Но все лодки исчезли, и бегство Ниназу через реку будет затруднено. В это время года сильная лошадь, направляемая умелым седоком, который в случае необходимости смог бы плыть сам, сумела бы пересечь реку. Но такой седок не сможет взять с собой много добычи, и Эсккар готов был побиться об заклад, что, если десять молодцов попытаются так переправиться, трое или четверо из них скорее всего утонут.
Поэтому Ниназу придется сражаться или бежать, пока его люди не начали смываться потихоньку.
Эсккар не желал, чтобы разбойники сбежали. Он не хотел, чтобы те еще несколько недель разоряли земли вверх и вниз по течению, а аккадцы тратили дни на погоню за ними. Он хотел, чтобы большинство грабителей погибли, а остальные стали рабами и трудились, отстраивая Биситун.
Селение засияло в утренних лучах, когда солнце поднялось в небе еще выше, и Эсккару почудилось, что он видит на частоколе меньше защитников, чем вчера.
Все в Биситуне узнают о пропаже лодок, и беспокойство, а то и страх сыграют свою роль. Некоторые начнут подумывать о бегстве. Чем больше они будут думать о бегстве, тем меньше будет их желание сражаться.
Эсккар решил поднажать еще немного.
Он обернулся и увидел, что Гронд стоит в нескольких шагах позади него и ждет.
— Гронд, посади людей на лошадей. Пусть по десять всадников и десять лучников дежурят с каждой стороны частокола. Если кто-нибудь в селении захочет удрать, пусть попробуют пробиться с боем. Я не хочу, чтобы кто-нибудь выбрался из Биситуна.
Гронд передал приказы Хамати и остальным. Ушло всего несколько минут на то, чтобы накормить сорок человек и послать их в путь. Когда воины Эсккара заняли свои позиции, любая попытка сбежать через задние ворота Биситуна пешком или верхом и переправиться через реку стала обречена на неудачу.
Конечно, если много осажденных покинут селение со всех сторон сразу, ситуация изменится. Но Эсккар и его командиры предусмотрели такую возможность. Хотя разбойники в полном составе наверняка могли прорваться через двадцать человек, на это ушло бы некоторое время, и это позволило бы аккадцам из главного лагеря прижать врага к реке.
Эсккар считал, что, вероятнее всего, сотня человек вырвется из передних ворот и попытается проскакать через лагерные укрепления или обогнуть их.
Теперь у него осталось в лагере только тридцать два бойца да еще лагерные мальчики и слуги. Эсккар очень разбросал свои силы, но ему нужно было действовать так, будто у него серьезное численное превосходство.
Как только люди в лагере закончили есть, он заставил их приготовить оружие и занять посты. Расставив всех по местам, он вернулся на насыпь и стал наблюдать за частоколом.
И снова на стене стоял человек с серебряными браслетами на руках, рассматривая аккадцев и, без сомнения, строя собственные планы. Тем не менее потеря лодок изменила ситуацию, и теперь сама местность у Биситуна, где было полно разрушенных домов, помогала Эсккару. Верховые смогут проскакать или по главной дороге (а это пошлет их прямиком на укрепления), или по берегу реки, где их встретят лучники и всадники. Ниназу скоро поймет это, поймут и его люди, и начнут беспокоиться.
Несколько дней Ниназу уверял своих людей, что они легко смогут отогнать небольшой отряд Эсккара. Теперь разбойники видели, что им предстоит тяжелый бой, если они попытаются спастись. А больше всего их тревожило то, что они знали: через два или три дня атакующие получат сильное подкрепление.
Гронд вернулся и присоединился к Эсккару.
— Все люди на своих местах, командир. Сисутрос и Хамати пошли поспать, но остальные отдыхают прямо на постах.
— Наблюдай за стенами, Гронд. Если все разбойники решат бежать, стражников на стене будут постепенно заменять местными жителями. Те будут испуганными и встревоженными. Это послужит нам предупреждением.
— Думаешь, они побегут?
Эсккар задумался.
— Брат Ниназу не испытывал недостатка в храбрости. Не думаю, что Ниназу отдаст Биситун без боя. Кроме того, он видит, что мы распыляем наши силы, и это заставит его задуматься: а что мы сделаем, когда наступит ночь? Если он решит, что мы ослабили наши силы здесь, в лагере, он может угодить в нашу ловушку.
И снова Эсккар хорошенько подумал.
— Я все-таки думаю, что он придет ночью, с большим отрядом, прямо в лагерь.
Он повернулся лицом к телохранителю и увидел сомнение на его лице.
— Знаю, Гронд. Я тоже не уверен. Но если Ниназу ничего не сделает, а у нас появится еще сотня человек, он будет заперт. Его люди начнут сбегать, если он ничего не предпримет, — Эсккар пожал плечами. — Я бы на его месте атаковал лагерь. Но я — не он, поэтому придется подождать. Там будет видно.
— А ты уверен, что мы сможем выстоять, если он пошлет против нас всех?
— Это же разбойники, Гронд, а не воины алур мерики. У разбойников нет клана или семьи, за которые они бы сражались, нет кодекса чести, который поддерживал бы их. Их заставляет держаться вместе только жажда золота. Если мы, тридцать человек, не сможем их сломить…
Он покачал головой и вернулся в дальнюю часть лагеря.
Один за другим медленно тянулись дневные часы, а Эсккар расхаживал взад-вперед.
Лагерь должен был выглядеть точно так же, как прежде, поэтому в нем продолжались все обычные занятия. Люди стояли на часах; над кострами, на которых готовилась еда, вился в небо дымок; все, не стоявшие на страже, отдыхали на насыпи, наблюдая за деревней.
Отряды, разместившиеся с каждой стороны Биситуна, присылали донесения, но они не видели никаких признаков того, что кто-нибудь задумал пересечь реку или спастись бегством вдоль ее берегов. Сисутрос, отдохнув, заявил, что это хороший знак: если они не пытаются бежать, значит, готовы драться.
Когда день начал угасать, Эсккар, Сисутрос, Хамати и Гронд снова сошлись вместе и стали готовиться к ночной операции. Почти два часа они внимательно рассматривали все варианты, думая о том, что может пойти не так, какой несчастный случай может расстроить их планы, что делать, если эти планы рухнут, и даже что делать, если их одолеют.
За это время воины успели развести вечерние костры и приготовить ужин. По крайней мере, люди хорошо ели, благодаря щедрости Эсккара по отношению к местным крестьянам.
Когда ужин был закончен, Эсккар и его командиры встретились с остальными старшими воинами. Тридцать человек в лагере встанут перед огромной опасностью, и Эсккар хотел знать в точности, как они будут себя вести. Каждый из командиров обговорил все еще раз, на этот раз со своими людьми.
Эсккар наблюдал за воинами, ища в их поведении хотя бы намек на замешательство, но не увидел ничего, кроме уверенности. Никто не выказал ни тени страха, никаких сомнений в том, что они смогут отразить атаку. Люди верили в Эсккара, а больше всего верили в его удачу.
Наконец пришло время отправляться.
— Осторожней, Сисутрос. И хорошей охоты вам всем.
Гронд завершил приготовления, и они с Эсккаром выскользнули из лагеря. Они не торопились, продвигаясь по темной местности в сторону реки, делая широкий круг, чтобы лунный свет случайно не выдал их какому-нибудь остроглазому стражнику на деревенском частоколе. Кроме того, Эсккар не хотел споткнуться в темноте и подвернуть лодыжку.
Наконец они присоединились к людям, дежурившим на берегу реки к югу от Биситуна.
Перед ними в темноте между этим постом и селением горел единственный маленький костер. Люди сидели на порядочном расстоянии от огня, ожидая появления Эсккара.
Они провели весь день, упражняясь в стрельбе из лука, точно так же, как делали во время осады Аккада, и обсуждая, с чем они скорее всего столкнутся ночью и как им действовать в ответ. Каждый из этих лучников мог стрелять точно в цель каждые три секунды, а некоторые даже быстрее. Теперь они ждали, уверенные в своем мастерстве и в своих командирах.
Гронд уже разъяснил им все утром, но, как только к ним присоединился Эсккар, они снова проверили, все ли готово. Эти люди рвались в бой, им не терпелось перейти к делу, и они готовы были рисковать. Пятеро из них уже состояли в клане Ястреба, а семерым другим — эти семеро почти все были опытные бойцы — не терпелось доказать, что они тоже достойны такой чести.
Митрак тоже ждал там, опираясь на свой лук, рядом с двумя другими лучшими лучниками — оба сражались рядом с Хамати в Дилгарте. Даже Эсккар был доволен тем, что каждый знает свою задачу.
Полночь миновала без происшествий. Эсккар не мог заставить время двигаться быстрее, не мог даже расхаживать туда-сюда. Если Ниназу собрался атаковать лагерь, скорее всего он начнет, когда луна будет уходить с небосклона, примерно за два часа до рассвета.
Слишком возбужденные и взвинченные, чтобы спать, Эсккар и его люди просто ждали. Большинство лежали на спине и наблюдали, как серебристый диск медленно плывет по небу.
Наконец, луна начала меркнуть.
Время близилось.
Эсккар сидел, барабаня пальцами по ноге — дурная привычка, приобретенная во время осады Аккада. Ему не хотелось, чтобы кто-нибудь знал, что он нервничает, и, едва осознав, чем он занимается, он тут же перестал стучать пальцами. Кроме слабого потрескивания костра, Эсккар не слышал ни звука.
Миновал еще один час — по-прежнему никакого движения.
Эсккару хотелось пошевелиться, но он не осмеливался рисковать. Любой необычный звук мог остановить атаку Ниназу. Если Ниназу вообще собирался напасть этой ночью, это уже должно было случиться…
Сомнения Эсккара с каждой минутой росли, он даже решил было, что просчитался, когда со стороны главного лагеря донесся крик. Мгновение спустя кто-то швырнул факел в небо — сигнал Сисутроса, что атака началась.
Крики понеслись над черной землей.
Эсккар и его люди без всякой команды двинулись вперед, стараясь не шуметь. Они по широкой дуге обогнули свой маленький костер и, идя гуськом, быстро приблизились к южному углу селения. Митрак возглавлял цепочку. Днем он тщательно осмотрел тут землю, и теперь Эсккар и остальные следовали за ним.
За Митраком шагали два лучших лучника, за ними — Эсккар, Гронд и остальные.
Теперь время бежало быстро, и вскоре они очутились у самого селения, там, где оно подходило к реке.
Когда Митрак остановился, их отделяло от частокола меньше ста шагов. Они присели среди валунов, надеясь, что никто не наблюдает слишком пристально за этой стороной селения.
Митрак и его отборные лучники исчезли в темноте.
Перед деревней продолжался шум, хотя Эсккар не мог сказать, что он означает. Чего доброго, его люди в лагере были смяты и перерезаны… А может, они уже отогнали людей Ниназу.
Что бы там ни случилось, Эсккар не мог отсюда уйти, а времени у них оставалось немного. Он надеялся, что часовые, наблюдающие со стены за этим концом деревни, не слишком бдительны и что их внимание будет сосредоточено на том, что творится перед главными воротами.
Драгоценные минуты уходили, а от Митрака не было ни слуху ни духу.
Эсккар не мог более совладать со своим нетерпением. Он ненавидел оставаться в стороне от событий, когда все инстинкты толкали его в бой. Он уже начал продвигаться перед, как вдруг один из людей Митрака, вернувшись, скользнул к нему.
— Пошли! — прошептал он. — Митрак убил часового.
Эсккар и остальные начали двигаться к частоколу. Пригнувшись, они тихо крались к селению и через несколько мгновений оказались у основания стены. В отличие от Аккада, Биситун не был окружен рвом, который добавил бы высоты деревянному частоколу.
Пока сигнала тревоги не прозвучало, но в любой момент их могли обнаружить.
Они старались держаться ближе к шершавым столбам; Гронд и остальные развернули кольца веревок, которые несли, повесив наискосок через грудь. К концу каждой веревки был привязан короткий деревянный брусок, достаточно широкий, чтобы с его помощью веревка закрепилась на верху частокола. Митрак уже взобрался на ограду и теперь стоял там на страже.
Гронд забросил вверх две веревки, и Митрак закрепил деревянные бруски за верхушками бревен.
Двое лучников стали взбираться наверх, дерево потрескивало под их весом, но они надеялись, что этот звук не настолько громкий, чтобы привлечь чье-нибудь внимание.
Эсккар едва сдерживался. Шум боя у главных ворот раздавался все громче. А может быть, этими криками защитники праздновали свою победу. Как бы то ни было, Эсккар не мог больше мириться с бездействием. Если Сисутрос не удержал лагерь, если он не погнал назад людей Ниназу… нет, было уже слишком поздно беспокоиться об этом.
Едва два лучника исчезли наверху, Эсккар схватил одну из веревок и стал подниматься сам. Гронд подтолкнул его снизу, грубо обработанное дерево частокола давало Эсккару кое-какие точки опоры, но вертикальные столбы потрескивали чуть громче под его немалым весом. Он добрался до верхушки частокола, и один из ожидающих там лучников втащил его наверх.
Эсккар упал на одно колено и осмотрелся. Он увидел, что Митрак стоит на коленях на стене в нескольких шагах от него. Перед мальчиком лежали тела двух человек, но стрелы уже были вытащены из трупов или сломаны. Стрелу, торчащую из мертвого тела, слишком легко заметить, даже ночью.
Эсккар подобрался к лучнику и тихо спросил:
— Что ты видишь?
— Впереди еще двое часовых, но они стоят к нам спиной, — прошептал Митрак. Он держал свой лук под углом, на тетиве лежала стрела. — Смотрят на главные ворота.
Как только Эсккар взглянул туда, в небо взвились языки пламени. Низко пригнувшись, он не смог разглядеть переднюю часть деревни. Внезапно в небо взвилась горящая стрела и перелетела через стену.
Эсккар удовлетворенно хмыкнул, увидев этот сигнал.
Сисутрос и его воины не только удержали лагерь, они отогнали врагов и сами начали штурм Биситуна, пустив в ход горящие стрелы.
С помощью черного масла, привезенного Дракисом из Аккада, люди Сисутроса сделали сотню зажигательных стрел, привязав к древкам льняными нитями толстый слой хлопка и пропитав его маслом. Стоило поднести такую стрелу к огню, как хлопок моментально вспыхивал, и пламя было таким жарким, что даже полет стрелы не мог его загасить.
Частокол за спиной Эсккара снова затрещал, и, обернувшись, командир увидел, что через стену перелезает Гронд. Итак, последний человек поднялся наверх.
Эсккар посмотрел вниз, на лежащее под ним селение. Внутренний вал поднимался над землей примерно на десять футов, и даже в тусклом свете звезд можно было разглядеть улицу, которая, похоже, вела к главным воротам.
Ноздрей Эсккара коснулся запах бойни, и он разглядел внизу загоны для скота, к которым примыкало несколько домов.
Селение, лежащее в темноте, было освещено только факелами и сторожевыми огнями, горящими тут и там, но рассвет уже приближался, и небо на востоке больше не казалось таким черным.
Пока Эсккар наблюдал за деревней, жители, разбуженные шумом, начали появляться из домов; они возбужденно переговаривались и глядели в сторону главных ворот.
В любой миг все могло измениться, и Эсккару нужно было увести своих воинов с вала. Он повернулся к Гронду.
— Уведи людей вниз.
Не успев договорить, Эсккар скользнул вниз с внутреннего вала. Его люди последовали за ним, все, кроме Митрака, который тихо окликнул двух стрелков.
Эсккар мгновение помедлил, наблюдая, как трое лучников поднялись, натянули луки и пустили стрелы в часовых, стоявших на стене неподалеку. Он услышал слабый крик, потом стук тел, ударившихся о землю, но больше ничего, никакого возгласа тревоги. Митрак, за которым следовали его лучники, медленно двинулся вдоль частокола. Кто угодно, случайно взглянув в их сторону, принял бы их за часовых.
Перестав обращать внимания на вал, Эсккар уверенно пошел вперед, за ним — Гронд и остальные одиннадцать воинов.
Всего через несколько шагов им пришлось прокладывать себе путь между сбитыми с толку местными жителями. Эсккар и его воины ничем не отличались от людей Ниназу. В темноте они казались просто еще одной группой приспешников Ниназу, шагающих к главным воротам.
Эсккар увидел, как один человек в изумлении открыл рот и шарахнулся от них, но ничего не сказал, а мгновение спустя они уже прошли мимо.
Улица раздвоилась, и Эсккар не знал, в какую сторону свернуть, поэтому схватил ближайшего крестьянина, пожилого, с седыми волосами, сиявшими в неярком свете.
Когда пальцы Эсккара сомкнулись на его плече, человек этот беспомощно застыл в страхе перед железной хваткой Эсккара и появившимися рядом воинами.
— Куда надо идти, чтобы как можно быстрей добраться до главных ворот?
Человек разинул рот, но не смог выдавить из себя ни слова, и Эсккар повторил свой вопрос, встряхнув седовласого:
— Куда надо идти?!
Человек указал налево, но Эсккар не отпустил его, потащив с собой в качестве проводника.
Улица повернула влево и снова раздвоилась, но на сей раз стоило Эсккару взглянуть на седовласого, как тот жестом указал дорогу.
Еще несколько шагов — и Эсккар увидел цель, к которой стремился. Он слегка ослабил хватку.
— Возвращайся домой и сиди тихо, или я перережу тебе глотку!
Оттолкнув местного прочь, он ускорил шаг.
За частоколом полыхало пламя, по обе стороны главных ворот горели сторожевые огни. Стрелы Сисутроса устроили пожар в нескольких местах, а теперь его люди, стреляя из темноты, поражали любого защитника селения, который пытался гасить пламя.
Люди Ниназу пришли в себя и ринулись на укрепления, повсюду эхом отзывались требования принести воды. Дюжину жителей заставили помогать, и те таскали ведра с водой от колодца, чтобы тушить стрелы, воткнувшиеся в ворота.
Эсккар не обращал на все это внимания; он осматривался до тех пор, пока не увидел то, что искал, — дом с низкой крышей, стоящий на открытом месте рядом с воротами. Дверь дома была заперта, но, когда Эсккар подошел и приготовился садануть в нее плечом, она отворилась. Пожилая женщина, одетая всего лишь в свободную рубаху, столкнулась с Эсккаром на пороге — наверное, она собиралась посмотреть, что за суета там снаружи.
Эсккар втолкнул ее обратно в дом, зажав ей рот рукой, хотя она казалась слишком испуганной, чтобы кричать.
Внутри оказались еще две испуганные женщины и несколько детей, разбуженные шумом битвы, который теперь стоял над деревней.
Гронд загнал их всех в угол дома.
— Держите рты на замке, если хотите жить, — приказал он.
Тем временем Эсккар взобрался по хлипкой лестнице на крышу.
Отсюда в свете факелов и горящего частокола можно было рассмотреть, что творилось внизу. Он опустился на колени, стараясь не пропустить ничего.
Внешняя часть стены полыхала в трех местах, и, если туда немедленно не доставят воды, огонь скоро нельзя будет остановить. Жители метались с ведрами, выливая воду на частокол. Перед главными воротами стояло около дюжины человек, двое из них — раненные стрелами. Часть людей Ниназу пытались одновременно справиться и с огнем, и с нападающими, в то время как остальные сгоняли местных жителей, чтобы те принесли воды.
Эсккар заметил людей с оружием, громко разговаривающих и размахивающих руками. Очевидно, Ниназу потерял не слишком много людей при нападении на лагерь. Эсккар полагал, что большинство разбойников повернулись и сбежали, как только поняли, что враги ожидали их. Он пытался высмотреть главарей — тех, кто пытался навести порядок среди толпы сбитых с толку, перепуганных людей.
Гронд похлопал Эсккара по плечу. Все воины взобрались на крышу и встали на колени за Эсккаром, в том числе Митрак и два других лучших лучника. У каждого аккадца имелся лук, только Эсккар и Гронд были вооружены мечами.
Эсккар повернулся к Митраку.
— Вот, видишь их — справа от ворот? И еще один на стене, и вон те два на валу.
Митрак кивнул, когда Эсккар указал ему на цели. Мальчик встал перед своим командиром и придвинулся к краю крыши.
Эсккар же шагнул назад и толкнул на место деревянный люк, прикрыв отверстие в крыше. Он не хотел, чтобы кто-нибудь появился за их спинами.
Митрак негромко велел лучникам приготовиться к первому выстрелу. Раздался сухой скрип стрел по дереву, когда тринадцать стрелков Эсккара встали и натянули луки. Потом сам Митрак оттянул тетиву к уху и выстрелил.
Эсккар до сих пор поражался мастерству Митрака. Тот, казалось, почти не целился, и все равно его исчезнувшая в темноте стрела наверняка отыщет цель; а вторая уже как будто сама собой прыгнула из колчана на тетиву.
Остальные воины тоже начали стрелять, и немедленно раздались крики.
Защитники селения не сразу поняли, что на них напали, и многие из их командиров упали прежде, чем успели повернуться и отыскать взглядом нападающих.
Люди, которых Митрак отобрал для этой вылазки, были лучшими лучниками в отряде, и сейчас, несмотря на то что им приходилось тесниться друг к другу, они осыпали врагов стрелами так быстро, будто их, лучников, было вдвое больше.
Крыша дала людям Эсккара хороший обзор и возможность попадать точно в цель, а сторожевые огни, горящие у ворот, давали достаточно света для меткой стрельбы. Защитникам же казалось, что стрелы летят из темноты. На таком близком расстоянии — меньше сорока шагов — тяжелые древки с бронзовыми листовидными наконечниками ударяли в цель со смертоносной точностью.
Не успел бы человек досчитать до пятидесяти, как аккадские лучники очистили от врагов пространство перед ворогами. Защитники бежали или спускались со стен, некоторые из них отшвыривали луки и ведра с водой.
Краем глаза Эсккар отмечал каждый выстрел ближайшего к нему лучника. Этот человек выпустил десятую стрелу, прежде чем кто-то его заметил, и успел сделать еще четыре выстрела, прежде чем кто-то выстрелил к него самого.
Эсккар не умел быстро считать, но полагал, что было выпущено почти две сотни стрел — достаточно, чтобы сломить сопротивление любой небольшой группы людей, не говоря уж о тех, кто все еще не оправился после поражения в лагере, нанесенного Сисутросом.
Разбойники не выдержали и побежали, решив убраться со смертоносного места.
Видя, что защитники деревни бегут, Эсккар окликнул Гронда, тот поднес к губам небольшой рожок и длинно подул в него. Звук отразился от стен, пробудив в темноте долгое эхо.
Эсккар услышал ответный звук из-за ворот — там аккадцы тоже дули в рожок.
Сисутрос и его люди теперь атаковали всерьез, и звук рожка говорил о том, что большинство защитников покинули стены. Аккадцы, нападая, вопили и выли, как безумные; каждый из них, следуя приказу, орал во всю глотку. С собой они принесли оставшиеся веревки и скоро должны были оказаться за частоколом, в деревне, даже если ворота останутся заперты.
Эсккар все время смотрел по сторонам и наконец увидел того, кого искал. Вспышка серебра в свете пламени — он нашел бегущего главаря разбойников.
Эсккар выругался, проклиная невезение, которое помогло этому человеку уберечься от стрел. Теперь Ниназу придется преследовать и убить прежде, чем он успеет спастись за частоколом и исчезнуть в темноте.
Но ночь уже начала уступать место рассвету, и первые лучи солнца медленно освещали небеса.
— Гронд! Митрак! За мной!
Эсккар побежал к краю крыши и перекинулся через нее. Гронд, Митрак и два его лучника последовали за ним.
Ниназу с группой своих людей бежал по деревенским улицам, уже находясь вне предела досягаемости стрел и, без сомнения, направляясь к выходившим на реку воротам. Там разбойники держали своих лошадей, поближе к задним воротам и реке.
Ниназу решил удирать что было сил. Главарь разбойников понятия не имел, сколько воинов проникло в Биситун, да это было и неважно. Его люди понесли такие потери, что аккадцы теперь превосходили их числом. Что еще важнее, люди Ниназу потеряли желание сражаться. Каждый думал только о том, чтобы бежать из деревни и спасти свою шкуру. Остаться тут значило погибнуть.
Через несколько часов местные жители выдадут любого человека Ниназу, который застрянет в Биситуне. Только бегство могло их спасти.
Эсккар не стал бы тревожиться, если бы сбежали несколько дюжин разбойников, не имеющих главаря, но человек вроде Ниназу, способный организовать и повести за собой других, станет источником новых бед, если оставить его на свободе. Ниназу следовало остановить, прежде чем он удерет.
В юности Эсккар верил, что людей заставляют следовать за ним его сила и умение орудовать мечом. Теперь он знал больше. Как сказала Трелла, такие навыки могут оказаться полезными, но не они делают человека истинным предводителем. Хороший предводитель, сказала она Эсккару, может продумать за месяцы вперед, как приведет своих людей к победе. А великий предводитель, добавила Трелла, может просчитывать свои планы и на годы вперед.
Эсккар не считал себя великим предводителем, но знал, что ему не хочется следующие несколько месяцев гоняться по всей округе за Ниназу. Поэтому теперь он со своими людьми очертя голову мчался по улице, не обращая внимания на испуганных жителей, которые кричали, боясь, что озаряющее небо пламя может спалить все селение.
Впервые за ночь Эсккар вынул меч из ножен и поднял его. Он приготовился отшвырнуть плечом любого, кто окажется на его пути. Но Гронд сразу оказался впереди Эсккара, крутя мечом над головой и прокладывая путь своему командиру.
Потом улица стала шире, слившись с другой. Тут они и налетели прямо на Ниназу и его людей. Разбойники первыми пустились бежать, но им надо было одолеть большее расстояние, а две улицы сходились здесь вместе.
Эсккар предполагал, что с Ниназу будет человек двенадцать-пятнадцать, по меньшей мере — втрое больше, чем у него самого. Но эти сбитые с толку люди только воображали себя бойцами. Больше половины из них не остановились, а продолжали бежать, вопя от страха, а остальные повернулись, подняв мечи скорее от неожиданности.
Гронд уложил двоих двумя быстрыми ударами. Эсккар замахнулся на третьего. Тот отбил удар, но сила выпада была такова, что разбойник раздумал биться, повернулся и побежал. Эсккар и Гронд тоже бросились вперед почти так же быстро, как раньше, по пятам преследуя Ниназу и его людей.
На этот раз узкие улицы, полные людей, были на руку Эсккару. Испуганные жители мешали бежать людям Ниназу. Один из беглецов споткнулся, и Гронд полоснул его, пробегая мимо, нанеся глубокую рану в плечо. Еще один попытался юркнуть в дом, но из дверей выглянула женщина, и они врезались друг в друга. Эсккар ударил человека в спину, и снова в ночи раздался вопль, когда раненый, шатаясь, упал на косяк.
Эсккар и Гронд не обращали внимания на раненных ими врагов. С ними легко будет разобраться позже.
Они вдвоем выбежали на открытое место, где соединялись две улицы. Эсккар уловил запах конюшни прежде, чем услышал, как ржут лошади, испуганные криками и запахом пожара.
Кто-то попытался собрать разбойников возле загона. Трое из людей Ниназу повернулись лицом к своим преследователям, но остальные ворвались в загон, нырнув под загораживающие вход тонкие брусья.
Эсккару было все равно — три человека или дюжина. Они с Грондом рвались вперед как одержимые, вопя во все горло.
Они сшиблись с врагами. Один из разбойников поднял меч и погиб, когда клинок Эсккара ударил дважды: первый удар отбил оружие противника в сторону, а второй прикончил врага, прежде чем тот успел опомниться. Остальные разбойники раздумали сражаться еще до того, как до них успел добраться Гронд; один уронил оружие и нырнул в загон.
Ржание лошадей разрывало тьму, одна из них взбесилась и билась об ограду. Ее вес проломил жерди, и испуганное животное протиснулось в дыру. За этой лошадью последовала вторая.
Добравшись до загона, Эсккар увидел силуэты еще двух лошадей, на спинах которых сидели люди. Один всадник замахнулся на него мечом. Эсккар метнулся в сторону, потом низко пригнулся и вонзил меч в заднюю ногу лошади.
Животное закричало от страха и боли, раненая нога подогнулась, и лошадь врезалась в другую; оба всадника свалились на землю.
Третий разбойник попытался проскакать сквозь пролом, но стрела ударила его прямо в грудь, и всадник соскользнул на землю.
Эсккар на мгновение обернулся. Митрак догнал своего командира и стоял теперь на краю улицы, уже бросив на тетиву новую стрелу и снова целясь.
Все лошади, еще остававшиеся внутри загона, были в панике. Они шарахнулись от входа и сбились в дальнем конце, а потом разом повернулись и снова ринулись вперед.
На обезумевших от ужаса животных нелегко было вскочить верхом. Эсккар пытался разглядеть, что же там происходит. Ночная тьма стала серой, через несколько минут должен был наступить рассвет.
Эсккар снова выругался. Он не позволит Ниназу уйти!
— Гронд! Митрак! Стреляйте по лошадям!
С этими словами Эсккар выпрямился, занес над головой огромный меч и ударил прямо по лошади, внезапно поскакавшей на него. Лошадь слегка шарахнулась, дав Эсккару убраться с ее пути. Но все-таки он успел нанести ей еще один удар — по голове. Животное издало полный муки крик, плечом сбив Эсккара на землю.
Он откатился прочь, но не успел встать, как лошадь получила стрелу в шею.
Упала вторая лошадь, потом третья, их почти человеческие крики смешались с паническим ржанием остальных животных, некоторые лошади повернули прочь и снова бросились к задней части загона. Одна из них, без всадника, сделала скачок, и ее копыта расщепили верхнюю жердь.
Эсккар снова посмотрел в загон. При первых лучах рассвета он едва сумел рассмотреть два человеческих силуэта — разбойники пытались удержаться верхом. Третий человек без сознания лежал на земле, а четвертый пытался встать с колен. Его достала стрела Митрака, и он без звука рухнул в грязь.
Потом из-за спины Эсккара с криками ринулись вперед трое аккадцев с мечами в руках.
К этому времени у разбойников не было ни единого шанса прорваться из загона через мертвых, умирающих и людей Эсккара.
— Живьем! — закричал Эсккар. — Берите их живьем!
Он хотел захватить Ниназу живым, если удастся, чтобы продемонстрировать местным жителям всю мощь Аккада.
Гронд тоже что-то кричал, и раздавался юный голос Митрака, приказывавшего своим лучникам целиться в лошадей.
Главарь разбойников все еще не сдался. Он и его товарищ, держа лошадей под уздцы, толкали загородку в дальней части загона. Через мгновение они выбили из креплений два деревянных бруса. Испуганные кони немедленно воспользовались случаем, чтобы вырваться через новый пролом.
Ниназу и его уцелевшие люди вскочили на лошадей, вцепились в шею животных и послали их в проем. Но этот новый проход вел прямо на узкую улицу, и испуганным лошадям пришлось сделать крутой поворот. Сумятица усилилась, когда лошади на мгновение сшиблись друг с другом. Митрак и его лучники шагнули вперед и пустили стрелы.
Одна стрела, то ли нарочно, то ли по ошибке, ударила одного из беглецов в спину. Две другие попали в ляжки лошади Ниназу, и та, мучительно заржав, попятилась и врезалась в стену дома. Хрупкие кирпичи, слепленные из глины, подались, и человек вместе с животным рухнули внутрь хижины в тучах пыли и крошках глины.
Эсккар уже промчался по разрушенному загону, увернувшись от попятившейся на него лошади и оттолкнув вторую, и вместе с Грондом оказался на улице.
— На крышу, Гронд! Не дай ему уйти!
Гронд шагнул назад, вложил в ножны меч, прыгнул вверх, вцепился в край крыши и, мгновенно подтянувшись, скрылся из глаз.
Эсккар оттолкнул с дороги еще одну испуганную лошадь и очутился рядом с полуразрушенным домом, где умирающая лошадь все еще пыталась встать.
За спиной Эсккара остальные почти обезумевшие кони наконец-то вырвались на волю и со стуком копыт умчались прочь от запаха крови и смерти, наполняющего загон.
И тут Эсккар увидел Ниназу: тот стоял на коленях, почти не различимый в темноте дальней части дома, но меч его сиял в полумраке. Разбойнику некуда было деваться, и меч Гронда уже поблескивал на верху лестницы — единственного запасного выхода из маленького дома.
Ниназу был заперт.
Подбежали Митрак и несколько других людей Эсккара.
— Прикончить его, командир?
Митрак держал стрелу на тетиве.
Эсккар покачал головой, не сводя глаз с угодившего в ловушку человека.
— Опусти меч, Ниназу, — скомандовал Эсккар. — Тебе некуда бежать.
Вместо ответа Ниназу взвился на ноги и ринулся к выходу. Эсккар увидел, как Митрак начал натягивать лук, и понял, что не успеет. Эсккар оттолкнул Митрака в одну сторону, а сам прыгнул в другую. Клинок меча Ниназу мелькнул между ними.
Эсккар ударил по мечу, но Ниназу устоял на ногах и замахнулся снова.
Эсккар отразил удар, хотя сила столкновения заставила его отступить на полшага.
Ниназу с криком поднял оружие, чтобы ударить опять, и ринулся на Эсккара, но вдруг дернулся назад, потеряв равновесие и дико размахивая мечом. Это Гронд прыгнул с крыши внутрь дома, приземлился на ноги, бросился на Ниназу сзади и рванул разбойника за волосы одной рукой, второй перехватив его меч.
Эсккар, пригнувшись, шагнул в пробоину с мечом наготове.
Пока Ниназу боролся с Грондом, Эсккар ударил разбойника в лицо рукоятью меча, и массивное бронзовое навершье врезалось человеку в нос, лишив его сил.
Гронд вырвал меч из ослабевших пальцев Ниназу и свободной рукой изо всех сил ударил его по голове сбоку.
Ниназу рухнул, как мешок с зерном, потеряв сознание раньше, чем ударился о землю.
Бой за Биситун был окончен.
