Многие люди говорили о своей любви к Трое, грезя о ее красоте. Для Рыжей толстушки это был просто каменный город, место, где можно заработать серебряные монеты и золотые безделушки. По правде говоря, она считала, что чувство, о котором говорят мужчины, это просто любовь к богатству. Троя была богатым городом, и те, кто преуспевали в нем, становились богатыми. Даже у старого булочника, к дому которого она теперь устало брела, были золотые монеты и повозка, забирающая его из города. Его хлеб и выпечку покупала знать, ее подавали на пирах и в собраниях. У булочника было шесть рабов и ферма рядом с городом, с которой ему поставляли зерно. Он был превосходным клиентом. Его достоинство всегда было мягким, с ним было легко иметь дело, но его благодарность не знала границ. В конце рабочего дня Рыжей не хотелось проводить время с молодым клиентом.

Она брела по мелким улочкам, серебряные монеты, которые она заработала сегодня, были аккуратно пришиты к ремню и спрятаны в складках ее длинного красного плаща. Между серебряными монетами лежали тонкие кусочки дерева, чтобы металл не звенел при движении. Эти улицы в Нижнем городе были заполнены карманниками и ворами, большинство из них работало на Силфаноса. Хотя она платила, как и все шлюхи Нижнего города, ежемесячно Силфаносу, все же разумнее было припрятать свое богатство. В мешке на поясе Рыжая носила пригоршню медных монет на случай, если к ней подойдет какой-нибудь предприимчивый грабитель.

Этот день принес ей прибыль, и, если бы не ожидание того, что булочник ей щедро заплатит, она бы вернулась домой и сидела в своем маленьком саду с кувшином вина. Но в ее кладовке не было еды, а ей очень нравился медовый пирог, который он готовил.

У нее болела спина при ходьбе, и она была голодна. Мысль о медовом пироге придавала ей сил.

Пройдя по переулку, толстушка оказалась на маленькой площади. До нее донесся смех, Рыжая посмотрела туда, где сидела группа мужчин. Одним из них был Силфанос. Он и трое его людей пили с молодым, крепко сложенным воином в старых доспехах. Было очевидно, что светловолосый мужчина пьян и счастлив. «Мужчина должен всегда умирать счастливым», — подумала Рыжая. Когда наступит ночь и улицы опустеют, Силфанос и его люди нападут на пьяного и ограбят его. Наверное, эти доспехи стоят два десятка монет.

Рыжая продолжила свой путь, но пьяный воин увидел ее и тяжело встал на ноги., Шатаясь, он, пошел к ней.

— Постой! — закричал он. — Пожалуйста!

Она посмотрела на него со злостью, готовая отвергнуть любое его неуклюжее предложение. Но воин не пытался дотронуться до нее, а стоял перед ней с открытым ртом.

— Во имя богов! — воскликнул он, — Я думаю, ты — самая красивая женщина, которую я когда-либо видел!

— Все женщины кажутся красивыми мужчине, пропитанному вином, — огрызнулась толстушка.

— Я пил вино и раньше, — улыбнулся воин, — но никогда не видел никого, похожего на тебя. Вот.

Он вытащил из кошелька серебряную монету и сунул ей в руку.

— Возьми обратно, — сказала она, — у меня ничего нет для тебя.

— Нет. Это только за твою красоту. Один взгляд на тебя ласкает мне сердце. Во имя богов, стоило проплыть по Зеленому морю, чтобы стоять здесь и смотреть на тебя.

Взглянув на тех, с кем он пил, Рыжая увидела, как Силфанос делает ей знак уходить. Она кивнула ему и пошла прочь.

— Как тебя зовут? — закричал великан.

— Рыжая.

— Я — Банокл. Мы должны встретиться снова, Рыжая.

Не обращая на него внимания, она продолжала свой путь. Силфанос был негодяем и убийцей. Если ей и пьяному воину суждено снова встретиться, то уже не по эту сторону Темной дороги.

К тому времени, как она добралась до дома булочника, на улицах стемнело. Рыжая обнаружила, что все еще держит в руке серебряную монету, которую дал ей великан. Толстушка остановилась перед дверью булочника и положила монету в кошелек. Этот глупец заплатил ей только за то, что посмотрел на нее. Несмотря ни на что, она была тронута. А затем ее охватил гнев. «Он идиот», — сказала она себе.

Булочник приготовил поднос со сладкой выпечкой, но, несмотря на голод, Рыжая не обратила на него внимания. Толстушка сказала ему, с каким нетерпением жаждала его увидеть, и погладила по лицу, поцеловала в щеку. Обняв ее, булочник повел женщину в спальню и лег, пока она ворковала и гладила его.

— Почему бы тебе не выйти за меня замуж, Рыжая? — спросил он ее, как делал это много раз прежде.

— Будь доволен тем, что имеешь, — ответила она ему.

— Я хочу большего, Рыжая.

— Все мужчины хотят большего.

— Я не могу себе представить жизнь без тебя.

— А тебе и не нужно представлять. Я здесь.

С этим словами она начала демонстрировать свои умения шлюхи, приобретенные за двадцать лет. Он достиг пика удовольствия через несколько секунд. Она полежала с ним из вежливости, пока булочник не задремал, затем вышла на кухню и съела несколько пирожных. Если бы он был таким же хорошим любовником, как булочником, она бы немедленно вышла за него замуж.

Он также приготовил для нее корзину с хлебом. Взяв ее, толстушка покинула дом. Рыжая была намерена вернуться другим путем, не желая проходить мимо тела светловолосого великана или, еще хуже, оказаться там, когда Силфанос и его люди заняты его убийством. Но она устала и была не в настроении идти окольным путем. Рыжая решила проскользнуть по краю площади, выглянуть из-за угла, а затем, если понадобится, держаться в тени и двигаться молча.

Когда она добралась до угла, то не услышала звуков смеха или песни и предположила, что преступление уже свершилось. Выглянув на площадь, Рыжая с удивлением обнаружила, что светловолосый воин все еще сидит там с кружкой вина. А вокруг него валяются тела четырех мужчин. Она невольно вздохнула. Воин услышал и посмотрел на нее.

— Рыжая! — радостно закричал он. — Ты вернулась! Он встал, затем тяжело опустился назад.

— О, — услышала она его слова, — я думаю, вино немного пролилось.

Рыжая прошла через площадь и осмотрела тела. Силфаноса не было среди них.

— Они мертвы? — спросила толстуха. Он серьезно обдумал вопрос.

— Полагаю, что это возможно.

Воин ударил ближайшего к нему мужчину, и тот застонал в ответ.

— Но, может, и нет.

— Где еще один?

— Сбежал. Во имя богов, я видел собак, которые не умели бегать так быстро, — он захохотал, затем срыгнул. — Это был хороший день, Рыжая. Я наелся досыта, потрахался… — подняв руку, воин сосчитал пальцы, — четыре раза и поучаствовал в хорошей драке. Но лучше всего то, что я увидел тебя.

— Тебе нужно уходить отсюда, — сказала она. — Тот человек вернется и приведет с собой еще грабителей.

— Я прихлопну их, словно мух! — закричал воин, размахивая руками, и упал со своего места. Он хрюкнул, затем поднялся на ноги.

— Нужно отлить, — сказал он, подняв свою тунику и пописав на человека, который лежал ближе всего к нему. — Глупые воры, — пробормотал он, когда закончил. — Все время, пока у меня были монеты, они сидели и пили со мной. А когда все монеты кончились, они решили меня ограбить.

— Они хотели получить твои доспехи, — объяснила Рыжая. — Теперь иди. Время уходить.

— У меня нет больше монет, Рыжая. Нечего дать тебе.

— Просто идем со мной, идиот! — вышла она из себя. — Иначе ты будешь лежать здесь мертвым!

Подойдя к нему, толстушка взяла его за руку и потащила через площадь. Он улыбнулся ей, затем посмотрел на корзину, которую она несла.

— О, хлеб! — воскликнул он. — Мы можем остановиться и поесть? Я немного проголодался.

— Скоро, — успокоила его Рыжая, потянув дальше. — Где ты остановился?

— Дворец, — ответил воин. — Где-то. С Каллиадесом. Моим другом.

— Я не знаю никакого Каллиадеса.

Они продолжали идти по узким переулкам и боковым улочкам, пока не вышли наконец на широкую улицу.

— Теперь нужно немного поспать, — сказал ей Банокл, привалившись к стене здания.

Рыжая услышала в отдалении сердитые крики.

— Ты не можешь спать здесь! — закричала она. — Мой дом недалеко. Ты можешь дойти туда?

— С тобой? В твой дом? — улыбнувшись ей снова, он глубоко вздохнул и оттолкнулся от стены. — Веди, красавица!

Они перешли на другую сторону улицы. Банокл остановился там, упал на колени, его вырвало.

— Так лучше! — воскликнул он.

Двое мужчин выбежали из-за угла. Рыжая быстро спряталась в тени. Мужчины бросились на Банокла. У одного из них был топор. Великан увидел их, громко закричал и кинулся вперед. Рыжая увидела, как он ударил первого мужчину, сбив его с ног. Воин схватил второго, высоко поднял, а затем бросил в его товарища, потерявшего сознание. Шатаясь, Банокл отступил, а затем бросился на мужчину, который попытался встать. Огромный кулак ударил по подбородку нападающего, и тот рухнул без чувств на землю.

Подхватив топор, Банокл пошел, шатаясь, по улице. Рыжая побежала за ним.

— Не туда, дурак! — зашипела она.

— О, привет, Рыжая. Думал, что ты меня бросила.

— Иди за мной, — приказала она ему. Он послушно повернул за ней, закинув топор на плечо. Толстушка провела его через ворота в задней части дома и закрыла за ними засов.

Едва войдя, Банокл упал на стул. Его голова опрокинулась назад, а дыхание стало более глубоким. Рыжая стояла перед ним и смотрела на человека при свете светильника.

— Сложен, словно вол, а мозгов, как у воробья, — пробормотала она.

Оставив его на стуле, она пошла в свою спальню, находящуюся в задней части дома. Рыжая разделась и, прежде чем забраться в постель, спрятала пояс с серебряными монетами в углубление в стене. Она почти заснула, когда услышала, как зашевелился великан. Он позвал ее по имени.

— Я здесь, — ответила она с раздражением.

В дверном проеме показалась его обнаженная фигура. Он вошел в спальню, споткнулся о стул и упал в постель. Откинув покрывало, великан улегся рядом с ней.

— Я не принимаю клиентов в своей постели, — сказала ему Рыжая.

— О, не беспокойся, Рыжая, — сонно пробормотал он. — Я не могу трахаться прямо сейчас.

Через несколько минут он заснул, прижавшись своим теплым телом к ней.

Одиссей шагал по Полю собрания, держа в руке лук Акилину; колчан с длинными стрелами висел у него на плече. Он смотрел прямо перед собой, беззаботно гуляя, но его сердце бешено стучало, и царь Итаки нервничал, словно жеребенок. Из всех удовольствий в мире только два можно было сравнить с радостью от участия в Играх: обнимать жену холодной зимней ночью и наблюдать, как первый весенний ветерок надувает парус «Пенелопы».

Даже огромное удовольствие от историй бледнело перед исключительным моментом истинного соревнования, когда он вкладывал стрелу в прекрасный лук Акилину и выпускал ее в цель. Одиссея не волновало, летят ли они в мишени, установленные на повозках, или в соломенные фигуры животных и людей. Если и был талант, которым, по мнению царя Итаки, он обладал, так это было умение стрелять из лука.

В дальнем конце Поля собралась большая толпа, там уже стояло большинство участников соревнований. Одиссей увидел Мерионеса, который однажды превзошел его в пяти состязаниях, и неопытных сыновей Нестора, которые были бы рады дойти до последних туров.

Стоял прекрасный день: высоко в небе светило яркое солнце, дул небольшой ветерок. Облизав палец, царь Итаки проверил ветер. Он был недостаточно сильным, чтобы изменить направление стрелы Акилины.

Несмотря на радостное возбуждение, напряжение вчерашнего дня не прошло окончательно. Стоянка «Пенелопы», расположенная далеко от городских ворот, одновременно разозлила его и опозорила. Пережить такое пренебрежение и так было тяжело, но то, что это случилось в присутствии Нестора и Идоменея, было невыносимо. Ни один из его царей-друзей ничего не сказал по поводу этого оскорбления, и это только ухудшило ситуацию. Небольшая насмешка дала бы царю Итаки возможность превратить все в шутку.

Но сегодня мир уже начал переливаться более яркими красками. Как только Одиссей добрался до города, он спросил о Геликаоне и выяснил, что тот поправляется от ран, нанесенных убийцей. Эти радостные новости подняли ему настроение, но даже при этом вчерашнее оскорбление продолжало раздражать его. Эти люди не посмели бы принять такое решение, если бы кто-нибудь, обладающий большей властью, не приказал им. Таким человеком мог быть только Приам. Это ставило в тупик Одиссея, потому что, хотя он и не являлся другом троянского царя, но сохранял нейтралитет. В эти страшные времена, когда мир был на грани войны, было настоящим сумасшествием превращать его во врага. «Наверное, — решил Одиссей, — это было направлено не против меня». Наверное, это было направлено против Идоменея и Нестора. Но все равно это было глупо, потому что Приаму нужны были оба царя как союзники, если он собирался расстроить планы Агамемнона.

Прогнав от себя эти мысли, Одиссей вышел на поле лучников. Подойдя к мужчинам, желающим принять участие в турнире, он почувствовал, что все взгляды прикованы к нему. Царь Итаки посмотрел на мишени и увидел, что это были соломенные куклы, расположенные на расстоянии не больше пятидесяти шагов.

— Во имя Гермеса, Мерионес, любой человек может попасть в мишень с такого небольшого расстояния! — воскликнул он.

— Конечно, может, — ответил чернобородый Мерионес. — С такого расстояния почти никого не отсеют.

Чтобы развлечь толпу, они оба вышли вперед и послали стрелу за стрелой в самые дальние мишени. Люди начали радостно кричать и топать ногами. Наконец, их колчаны опустели, и двое старых друзей вышли на поле, чтобы собрать стрелы.

— Вчера произошел странный случай, — сказал Мерионес.

— Если называть вещи своими именами, это было оскорбление, — поправил его Одиссей. — Наверное, это было направлено не против меня. Приам не сильно любит Идоменея.

Мерионес кивнул.

— Правда, но он бы рискнул оскорбить его при таких ставках? Ты сделал что-нибудь такое, чтобы вызвать гнев Приама?

— Нет, насколько мне известно.

Когда они вернулись к другим лучникам, троянский воин в желтом поясе судьи прошел вдоль линии мишеней и велел выйти вперед тем, на значках которых были написаны цифры от одного до двадцати.

Одиссей, на значке которого был выбит номер одиннадцать, вышел вперед вместе с Мерионесом.

Судьей был красивый юноша с огненно-рыжими волосами и проницательными голубыми глазами. Он посмотрел на луки участников.

— Будьте так любезны оставить свое оружие друзьям, — сказал судья. — Все лучники будут пользоваться обычными луками из городской оружейной.

— Что?! — заревел царь Итаки гневно. Такие же яростные крики вырвались и у других лучников.

Судья поднял руки, призывая к молчанию.

— По приказу царя это состязание будет проводиться, исходя из достоинств каждого лучника. У многих из вас прекрасно сделанные луки, некоторые из рога, другие из дерева и кожи. У царя Одиссея легендарный лук Акилина. Хорошо известно, что он может выпустить стрелу дальше, чем любой лук в мире. Разве может быть состязание справедливым при таких условиях? Здесь есть люди, у которых нет денег и которые вырезают свои луки из рассохшегося дерева. У них должно быть меньше шансов, потому что у вас есть Акилина?

Одиссей ничего не ответил, но тогда заговорил Мерионес:

— Это справедливая точка зрения, — согласился он. — Принесите ваши луки. Позвольте нам, по крайней мере, попрактиковаться с ними.

Тогда несколько воинов удалились и принесли тонкие луки в египетском стиле, каждый из которых был вырезан из простого куска дерева без всяких приспособлений для придания им силы и гибкости. Молодой воин подошел к Мерионесу. Он нес два лука и, предлагая первый чернобородому лучнику, казалось, немного замешкался. Затем он натянул тетиву и повернулся к судье.

— Давай, — приказали ему. Юноша протянул лук в правой руке Мерионесу, который взял его и натянул несколько раз тетиву. Второй лук он предложил Одиссею.

— Во имя богов! — громко воскликнул царь Итаки, приподнимая его. — Я мог бы вырезать лучше оружие из сухого коровьего дерьма. Если выпустить стрелу в кролика из этого лука, то она поцарапает ему задницу и ему покажется, что его укусила блоха.

В толпе раздался смех.

Другие воины принесли корзины со стрелами, которые они поставили перед лучниками. Затем снова заговорил судья:

— У каждого лучника будет пять выстрелов. Десять самых метких стрелков перейдут в следующий тур.

— Это хрупкое оружие, — пожаловался Мерионес. — Тетива недостаточно натянута, чтобы преодолеть ветер, — он повернулся к судье: — Можно нам, по крайней мере, поупражняться с этими луками?

Судья покачал головой и вызвал лучников вперед. По сигналу каждый натянул тетиву. Внезапно раздался треск. Сломался лук Одиссея, а стрела упала на землю.

— Принесите другой лук! — закричал он.

Воин принес ему второе оружие. Царь Итаки успокоился, осторожно вздохнул и выстрелил. Стрела, подхваченная ветром, пролетела совсем рядом с мишенью. Теперь, почувствовав лук, он выпустил три стрелы, которые вонзились в грудь соломенной фигуры. Затем он потребовал свою пятую стрелу.

— У тебя уже было пять выстрелов, Одиссей, — возразил судья.

— Ты слабоумный? При первом выстреле сломался лук.

— Такова была воля богов. Ты попал три раза из пяти. Прости, царь Одиссей, ты выбываешь.

В толпе воцарилось молчание. Одиссей, величайший из лучников, известный по всему Зеленому морю, провалился в первом туре. Швырнув лук на землю, он схватил Акилину и послал длинную стрелу, которая пронзила самую дальнюю мишень. Она попала в шест, который удерживал чучело, с такой силой, что мишень освободилась от своих креплений и упала на землю.

Одиссей повернулся к судье:

— Ты высокомерный ублюдок! Ты думаешь, эта толпа пришла посмотреть, как взрослые мужчины играют с палками и веревками? Они пришли посмотреть на лучших лучников и великие луки. Они пришли увидеть Акилину и черный лук Мерионеса. Они явились на выставку величия, а не на сомнительную демонстрацию посредственности.

С этими словами он ушел прочь, сгорая от стыда. Мерионес побежал, чтобы остановить его.

— Подожди, друг! — закричал он. — Идем, давай найдем что-нибудь прохладительное, чтобы выпить.

— Я не в настроении поддерживать компанию, Мерионес.

— На твоем месте я тоже был бы не в настроении. Но послушай меня, Одиссей. Судья излишне усерден. Тебе нужно было позволить выстрелить еще раз.

Царь Итаки остановился.

— Я не люблю проигрывать, Мерионес. Все это знают. Но здесь что-то витает в воздухе, и мне не нравится этот запах. Ты заметил молодого воина, который подошел к тебе, чтобы дать лук? Он взял его левой рукой, затем натянул и протянул тебе оружие, находящееся в правой руке.

— Да, я видел это. И что? Ты думаешь, тебя обманули?

— Я не знаю, Мерионес. Но мне точно известно, что меня дважды опозорили за один день.

Судья приказал лучникам занять их места. Мерионес наклонился к Одиссею.

— Прости, мой друг. Но что бы здесь ни произошло, все знают, что ты являешься величайшим лучником в мире.

— Иди! Иди и выиграй в этом чертовом турнире. Мерионес побежал обратно по полю. Одиссей бродил вокруг поля, наблюдая за другими состязаниями. Биас прошел через два предварительных тура в соревновании по метанию копья, а Леукон победил двух противников в кулачном бою. Даже большой и неуклюжий Банокл добрался до последних испытаний. Заскучав и разозлившись, не дождавшись церемонии открытия, Одиссей вернулся на «Пенелопу».

Пирия тихо сидела под навесом на задней палубе, когда он поднялся на борт.

— Я не ожидала тебя увидеть так скоро, — сказала она. Это замечание не улучшило его настроение. Девушка протянула ему чашу с водой.

— Ты видел Андромаху?

Выпив воды, царь Итаки покачал головой.

— Она покинула дворец и переехала на ферму Гектора».

— Тогда я отправлюсь туда.

— Конечно! В городе полно чужестранцев. Твой отец здесь, и брат, и целая свита, насколько мне известно. Риск, что тебя узнают, очень велик. Через пять дней все цари разъедутся.

— Я хочу отправиться сейчас, — возразила она.

Гнев, который не появлялся на поверхности весь день, прорвался.

— Ты глупая девчонка! — закричал Одиссей. — Естественно, ты хочешь рискнуть! И если тебя поймают, пока ты бездумно несешься к своей утраченной любви, тогда всем членам моей команды будет грозить смерть! Последнего человека, который помог беглянке с острова Теры, сожгли заживо вместе с его семьей! Ты думаешь, что я позволю рисковать жизнью моих людей ради пяти дней? Во имя богов, девочка, ты хочешь ослушаться меня? Тогда я тебя выдам сам!

Она сидела очень тихо с широко открытыми испуганными глазами. Царь Итаки почувствовал, как его гнев утих. «Что я делаю? — спросил он себя. — Эта девушка много страдала — и не только эти последние дни. И я мучаю ее?»

— Прости за этот взрыв, — сказал он наконец. — Это был ужасный день, и я по натуре неспокойный человек. Ты в безопасности со мной, Пирия. Но дай мне эти пять дней, и я доставлю тебе к Андромахе.

— Прости меня тоже, Одиссей, — вздохнула она. — Я сказала, не подумав. Я не хочу, чтобы кто-нибудь из членов команды пострадал из-за меня. Я, конечно, подожду. Как ты меня представишь, когда мы доберемся до дворца Гектора?

Тут он покраснел.

— Я много об этом думал. Я не могу представить тебя как рабыню или служанку, поскольку тогда тебя поселят среди работников во дворце Гектора. Тебе будут давать задания, к которым ты не готова. Я не могу сказать, что ты член моей семьи, потому что все знают, что у меня нет семьи, кроме Пенелопы. Поэтому — и не сердись, прежде чем я закончу, — я скажу, что ты моя любовница. Тогда тебе предоставят комнаты, и я пришлю тебе новую одежду вместо этого изодранного платья. Тебе не нужно бояться. Я не буду требовать, чтобы ты исполняла эту роль. К его удивлению, она улыбнулась.

— Благодарю тебя, Одиссей.

— Тогда решено. А теперь я остужусь и поплаваю, а затем надену царскую одежду для церемонии открытия.

Перейдя на нос, он спустился на песок. Скинув тунику и сандалии, он пошел вброд по воде, а затем нырнул. Холодная морская вода освежила его, но мелкие проблемы продолжали его мучить.

«Это просто сломанный лук, — успокоил он себя. — Не больше, не меньше».