Глава двадцатая
Ты смял нежный цветок.
Неужели получил удовольствие?
Злой человек.
— Ирасай! — радостным криком приветствовал слуга человека, подошедшего к дверям борделя «Маленький цветок», не забыв при этом окинуть незнакомца пристальным взглядом.
Тот был одет добротно, но не слишком дорого, примерно так, как одеваются торговцы средней руки. По виду было ему лет тридцать с небольшим. Мускулистые плечи и руки. Меч не носит, значит, не из самураев.
На улице сгущалась мгла. Возле некоторых заведений призывно горели яркие фонари. Однако вход в «Маленький цветок» освещался лишь изнутри.
— Чем могу служить тебе, господин?
— Я так понимаю, что вы тут удовлетворяете особые вкусы посетителей. Предлагаете им нечто свеженькое.
— Да, только такие развлечения дорого стоят. Уверен, что уважаемый господин достаточно богат. Тем не менее, так как ты не оказал нам чести побывать здесь ранее, хочу сообщить, что ночь обойдется тебе в немалую сумму.
Торговец полез в рукав и вытащил оттуда толстый кошелек. Высыпал часть содержимого себе на ладонь. Глаза слуги загорелись при виде золота.
— Добро пожаловать, господин! — сказал он, отворяя внутреннюю дверь.
Появился стражник. Слуга успокаивающе кивнул ему и велел позвать владелицу заведения, так как пришел важный клиент.
Через минуту появилась женщина, одетая в черно-желтое кимоно. Ее сопровождали две служанки.
— Я Дзитотенно, — представилась она, опускаясь на татами, после чего стала кланяться, доставая головой до самого пола. Вела женщина себя скромно, что вовсе не соответствовало ее высокому положению в заведении. Когда она вошла в изменчивый мир проституции, ей дали новое имя, которое принадлежало императрице, правившей Японией тысячу лет назад.
Служанки помогли посетителю снять сандалии и надеть носки таби, прежде омыв ему ноги. Пока они занимались этим, хозяйка ворковала и всячески льстила новому клиенту.
Клиентом был Кадзэ. Получив от Нобу деньги, он сразу же покинул игорный притон и отправился в театр. Здоровяк предложил ему пожить у него, однако самурай не стал искушать судьбу. Кто знает, не отрубят ли ему там голову во время сна.
Кадзэ удивило то, как Горо и Хандзо обрадовались, увидев его. Он осмотрел все костюмы, хранящиеся за кулисами, но не нашел ни одного подходящего для новой роли. Тогда Мацуяма дал Момоко денег, чтобы она купила ему подходящее платье.
Бордель «Маленький цветок» представлял собой крепость, попасть в которую можно лишь через парадную дверь.
— Господину очень повезло, что он пришел к нам, — говорила Дзитотенно. — У нас будут смотрины.
— Смотрины?
— Мы даем возможность нашим уважаемым гостям увидеть детей и выбрать тех, с кем они пожелают провести время. Как можно догадаться, клиенты требуют свежести и невинности. У нас превосходное заведение. Наши агенты повсюду выискивают все новых и новых сироток, которыми мы можем побаловать дорогих гостей.
Кадзэ совсем пал духом. Его угнетала мысль о том, что здесь постоянно демонстрируют юные тела. Возможно, девочку, которую он ищет, уже отослали в другое место.
Самурая отвели на веранду под открытым небом, выходящую во внутренний двор. Там, удобно устроившись на дзабутон, подушках, уже сидели трое мужчин. Они потягивали сакэ, поданное молодой девушкой. Двор освещался несколькими факелами, был почти полностью покрыт белым песком, украшен камнями и вечнозелеными растениями.
Кадзэ вежливо поклонился мужчинам. Те поклонились в ответ, однако не произнесли ни слова. Очевидно, «Маленький цветок» не то место, где люди беседуют друг с другом. Самурай устроился поудобнее и принял у служанки чашечку сакэ. В этот момент начались смотрины.
Дзитотенно прошла в левую часть двора и раздвинула сёдзи, за которыми сидели два музыканта. Один из них ударял по барабану, а другой держал палку с колокольчиками, тряся ею в ритм барабанного боя.
Хозяйка прошла к дальней стене и открыла еще одну ширму. Полдюжины детей выбежали во двор. Три девочки и три мальчика. Судя по всему, в возрасте от семи до девяти лет. Два мальчика начали драться на деревянных палках, а третий возился с воздушным змеем, хотя и не собирался запускать его в маленьком дворике. Две девочки сели в песок и стали играть, а третья подбрасывала волан на красиво украшенной лопаточке-ойбане.
В нормальной ситуации вид играющих детей обрадовал бы Кадзэ, потерявшего своих отпрысков на войне, которая сделала Иэясу сёгуном. Однако сейчас он мог лишь грустить. Дети вовсе не веселились и делали все словно из-под палки. Игра была обманом. Ее цель — демонстрация юной плоти.
Кадзэ пристально всматривался в лица девочек. Прошли годы с тех пор, как он в последний раз видел дочь своего господина. Нет, ни одна из них даже отдаленно не напоминает ту, которую он ищет. Впервые за все время поисков самурай всерьез приуныл.
Лица трех посетителей заведения вызывали у него с трудом скрываемое отвращение. Они буквально пожирали детей глазами. Двое смотрели на девочек, а один на мальчиков. Их лица выражали похоть, словно они были пьяными подростками, которые в первый раз пришли в публичный дом, чтобы потерять девственность. Кадзэ угнетало, что так ведут себя вполне взрослые мужчины.
По мнению Кадзэ, ребенок, перестав быть грудным, становится маленьким человеком. Он должен учиться, работать и вносить свой вклад в семейное хозяйство, особенно в деревне. Однако ребенку запрещается делать многое, что позволено взрослым. Девочка может выйти замуж в возрасте четырнадцати лет. Дети, которые сейчас находились во дворе, еще и думать не должны об игрищах плоти. Непостижимо, как взрослые люди могут рассматривать эти неоформившиеся существа в качестве сексуальных объектов.
Дзитотенно, стоявшая в правой части двора, подняла руку, и музыканты перестали играть. Дети тотчас побросали игрушки и сели на песок.
— А теперь, почтенные гости, я хочу представить вашему вниманию самый нежный цветок нашего заведения. Уже несколько лет она наша любимая артистка, маленькая хризантема, Кику-тян!
Театральным жестом хозяйка борделя распахнула ширму, и на веранду вышла хрупкая девочка. На ней было дорогое красное кимоно, расписанное желтыми и белыми хризантемами, а волосы ее причесали таким образом, будто она собралась посетить храм накануне Нового года.
У Кадзэ захватило дух. Лицо девочки было точной копией лица его госпожи. Те же гладкие щеки и маленький рот, тонкие брови, прекрасные глаза. Однако глаза матери всегда сияли весельем, а у дочери они казались грустными и безжизненными. Создавалось впечатление, что ребенок полностью ушел в себя. Внешне Кику-тян походила на вырезанную Мацуямой из дерева богиню Каннон, вот только спокойствия и умиротворенности не было и в помине.
Кадзэ нашел дитя господина.
Жаль, что он не взял с собой верный клинок. Впрочем, все равно ему пришлось бы отдать меч при входе. Кадзэ знал, что где-то в доме находятся вооруженные молодчики. Только ему на них наплевать. Ребенок здесь, он должен спасти его, и никто не сможет воспрепятствовать этому.
Кику-тян достала из-за пояса сякухати, бамбуковую флейту, и, приложив ее к губам, заиграла. Зазвучала медленная, грустная и на удивление мощная мелодия. Музыка заполнила весь двор и устремилась ввысь, к небесам.
Кадзэ похолодел.
Именно эту мелодию самурай слышал той незабываемой ночью в театре. Медленный, западающий в память, невыразимо грустный мотив. Через эту музыку, пролетевшую над крышами домов и достигшую театра, стоявшего в конце квартала, он впервые установил контакт с дочерью своей госпожи, хотя и не осознал тогда этого.
Кику-тян еще некоторое время продолжала играть, затем опустила флейту, низко поклонилась сидевшим на веранде мужчинам и вернулась в свою комнату. Дзитотенно задвинула ширму.
По этому сигналу остальные дети покинули двор и выстроились в шеренгу на противоположной веранде, чтобы гости сделали выбор. Кадзэ окинул взглядом детвору и увидел, что, несмотря на искусственные улыбки, застывшие на лицах, в глазах у них плещется страх.
Хозяйка подошла к четырем мужчинам и низко поклонилась.
— Надеюсь, вы увидели кого-то, кто заставит вас задержаться в нашем заведении и получить здесь большое удовольствие, — проговорила она.
— Я беру флейтистку, — немедленно заявил один из посетителей.
Дзитотенно вновь поклонилась:
— Кику-тян в силу своей необыкновенной красоты и утонченности стоит в четыре раза больше других девочек.
— И все-таки я беру ее.
— Удваиваю цену, — вступил в торг Кадзэ.
Глаза Дзитотенно удивленно расширились. Она взглянула на первого клиента.
— Если мне дадут кредит, я заплачу больше, — сказал он.
Кадзэ вынул кошелек и помахал им. В обычной ситуации он никогда бы не позволил себе столь вульгарной выходки, однако в такой компании его жест был абсолютно уместен.
Видя, какие деньги идут к ней в руки, хозяйка обратилась к первому сластолюбцу:
— Господин, я сделаю тебе скидку на любую из оставшихся девочек. А в следующую ночь, когда ты придешь, отдам тебе Кику-тян. Надеюсь, мое предложение удовлетворит тебя. В конце концов, Кику-тян не девственница, несмотря на ее скромный внешний вид. Так что ты ничего не потеряешь, если этот господин проведет с ней время. Ты поимеешь сразу и ее, и другую девочку, сэкономив приличную сумму. Надеюсь, мое предложение вполне приемлемо…
Клиенту предложение не очень понравилось, однако он понял его практичность и дал согласие.
— Хорошо. Я отведу уважаемого господина к Кику-тян, а потом вернусь и посмотрю, кого выбрали себе наши гости.
Кадзэ встал, и Дзитотенно повела его через двор к комнате девочки.
Хозяйка притона открыла дверь. В помещении, освещенном двумя бумажными фонариками, уже был расстелен футон, стоял чайник и несколько фляжек с сакэ. Кику-тян сидела, сложив руки на коленях. Она казалась очень маленькой и беззащитной. Когда дверь отошла в сторону, девочка подняла голову. Ее взгляд выражал полную покорность. Кто бы ни был «гость», она примет его.
— Ради твоей безопасности, уважаемый господин, у двери всю ночь будет дежурить стражник. — Это было явным предупреждением, чтобы самурай не вздумал убежать, не расплатившись. — Можешь делать с ребенком все, что только пожелаешь. Но если ты ее покалечишь или убьешь, тебе придется нам заплатить. Желаю приятно провести время.
Она провела Кадзэ в комнату и плотно закрыла за ним дверь.
Кику-тян внимательно смотрела на Мацуяму. Она уже не осторожничала с гостями, ей просто хотелось знать, не будет ли он слишком груб с ней.
Кадзэ сел на татами — на весьма приличном расстоянии от девочки.
— Хочешь сакэ? — предложила она.
— Нет.
Девочка сидела и молча ждала, что произойдет дальше.
— Ты меня помнишь, Кику-тян?
— Я уже развлекала тебя раньше?
— Нет. Мы были знакомы до того, как ты стала Кику-тян, — произнес Кадзэ и назвал ее настоящее имя. — Тогда ты была еще ребенком и жила с матерью…
Девочку удивили слова самурая, однако она сказала:
— Я — Кику-тян. Та девочка давно умерла. Всю семью истребили. Матери больше нет в живых. Никого нет. Кику-тян жива, хотя у нее тоже нет близких.
— Ты ошибаешься, Кику-тян. У тебя есть я. Твоя мать послала меня к тебе.
— Но она погибла!
— Да, я знаю. Я находился рядом с ней, когда она умирала. Перед смертью твоя мама велела мне найти тебя и спасти.
Девочка посмотрела на Кадзэ исподлобья. В последние годы она слышала немало лжи и уже ничему не верила.
— Это правда. Я уведу тебя отсюда.
— Каким образом?
— Не могу об этом говорить. Однако все произойдет очень скоро. Доверься мне.
Выражение лица Кику-тян явно свидетельствовало о том, что она никому не доверяет.
— Тебе надо поспать, — сказал Кадзэ. — Утро вечера мудреней.
Девочка тотчас встала и начала снимать с себя одежду.
— Не надо раздеваться совсем, можешь остаться в нижней рубашке, — произнес Мацуяма.
Кику-тян пришла в замешательство, однако подчинилась желанию клиента. Когда она сняла кимоно и вынула из волос изящные заколки, самурай сказал ей:
— А теперь спи. Сегодня никто не посмеет прикоснуться к тебе.
Девочка тотчас нырнула под одеяло, положив голову на детскую маленькую деревянную подушку, лежащую рядом с большой взрослой. Кадзэ видел, как напряглись ее шея и плечи. Судя по дыханию Кику-тян, она не спала. Не думает ли девочка, что он станет трогать ее спящую? Неужто есть негодяи, способные на такое? Кадзэ будет охранять мирный сон ребенка от любых посягательств. Постепенно ее дыхание стало ровным, и вскоре она уснула.
Ночью девочка неожиданно проснулась и закричала, размахивая руками, как будто от кого-то защищаясь. Кадзэ не спал: он решил не приближаться и не пытаться утешать ее. Кику-тян села и осмотрелась. При виде Кадзэ на ее лице отразился страх. Потом она вспомнила, кто он такой, и успокоилась. Не сказав ни слова, девочка легла и смежила веки.
Утром она проснулась, встала и уставилась на Кадзэ широко открытыми глазами, в которых читалось недоверие. В годы странствий самурай размышлял лишь о том, как ему найти девочку. Мацуяма вовсе не задумывался о дальнейшем, о том, что случится, когда он найдет ее. Впрочем, Кадзэ и не очень-то верил в успешность своих поисков. Ему представлялось, как он будет бороздить Японию вдоль и поперек, пока окончательно не состарится или не погибнет от чьей-то злой руки. Ронин, разумеется, планировал стратегию своих действий, — но так, как воин планирует предстоящую битву, а не как человек, прикидывающий, что с ним произойдет в ближайшем будущем. Найдя ребенка, Кадзэ осознал, что столкнулся с суровой реальностью: ему придется защищать и беречь несчастную девочку.
На веранде раздался звук шагов. Кадзэ приблизился к футону и разбросал постельные принадлежности, чтобы создать впечатление, будто он спал здесь.
У двери раздался вежливый голос:
— Сумимасен! Охайо годзаимасу! Доброе утро! Можно войти?
— Войди, — ответил Кадзэ.
Дзитотенно и служанка стояли у дверей. Девушка держала в руках поднос с обильным завтраком: суп, рис и копченая рыба.
— Надеюсь, ты провел чудесную ночь, — улыбнулась Дзитотенно.
— Все было неплохо, — ответил самурай.
— Отлично, — кивнула хозяйка. — Служанка принесла завтрак. Кику-тян я пока забираю. Вернусь, когда ты позавтракаешь.
Кадзэ смотрел на дочь госпожи и господина, страшась потерять девочку теперь, когда он наконец-то обрел ее. Дзитотенно же сочла, что клиент томится по своей возлюбленной.
После того как они ушли, самурай сел завтракать и начал размышлять о последующих действиях.
Едва он покончил с едой, вернулась хозяйка заведения.
— А теперь, может быть, уважаемый гость оплатит… — сладко улыбаясь, начала она.
— Ну конечно, — произнес Кадзэ, протягивая женщине толстый кошелек с монетами.
Она с поклоном приняла деньги и вышла из комнаты. Ронин продолжал сидеть на месте. Через несколько минут Дзитотенно вернулась. Даже сквозь белый грим было видно, как потемнело ее лицо.
— Произошла какая-то ошибка, — начала она. — Большая часть монет в кошельке — медные. Там только три золотых. Ты обещал заплатить двойную цену за услуги Кику-тян, а эта сумма не покрывает даже обычной цены.
— Сожалею, — пожал плечами Кадзэ, — однако у меня больше нет денег.
— Идите сюда! — воскликнула хозяйка.
Тотчас на пороге появились два молодчика, мускулистые и очень злые на вид.
— Избейте этого пса, — резко приказала им женщина. — А потом выкиньте его на улицу. А если он посмеет еще хоть раз сюда заявиться, убейте подлеца.
С этими словами она покинула помещение, а молодчики бросились на самурая. Они подняли его на ноги и, осыпая ударами, потащили вон из дома. На улице охранники вновь задали Кадзэ хорошую взбучку. Лоточники и прохожие останавливались, чтобы поглазеть на бесплатное представление. Сделав свое дело, головорезы окинули взглядом толпу и объявили:
— Этот человек не смог заплатить назначенную цену!
Затем они вернулись в «Маленький цветок». Один из них поднял сандалии Кадзэ и выбросил их на улицу. Они угодили в ронина, когда он вставал, отряхивая с себя пыль.
Кадзэ подобрал свою обувь, а народ не спешил расходиться, надеясь, что спектакль еще не окончен. Тут самурай встал и произнес в полный голос:
— Несмотря на такое грубое прощание, я все же благодарен госпоже Дзитотенно за гостеприимство! Посещение ее заведения пошло мне на пользу, пусть меня и выбросили оттуда, как паршивого пса!
Мацуяма стал пробиваться через собравшуюся толпу. Выбравшись из нее, он остановился возле какой-то лавки, чтобы поправить сандалии. У дверей стоял Нобу.
— Девочка в заведении. Ее зовут Кику-тян, — негромко произнес самурай.
Сказав это, Кадзэ пошел своей дорогой.
— Надо назначить главным меня!
Хонда всегда говорил то, что думал, и даже не пытался смягчить свои слова. Иэясу, Тояма, Хонда и Ёсида вновь собрались на совет и только что выслушали сообщение о том, как идут поиски человека, покушавшегося на жизнь сёгуна.
— Ёсида-сан несколько дней безрезультатно пытается найти наемного убийцу. Сотни его людей прочесали район Нингё-то — и все без толку. Утром там нашли пятерых мертвых ниндзя. Это доказывает, что у негодяя большая банда. Однако Ёсида-сан никого не обнаружил. Один человек не может убить пятерых ниндзя. Пора дать возможность поймать мерзавца кому-нибудь другому. Пока преступник на свободе, сёгуну грозит опасность. Ёсида-сан попробовал поймать убийцу — и потерпел неудачу. Теперь позволь мне заняться им, Иэясу-сама!
Прежде чем сёгун успел принять решение, на пороге появился Нийя и поклонился, припав на одно колено, как подобает военным. Иэясу удивленно посмотрел на него.
— Этого человека зовут Нийя, — пояснил Ёсида. — Он мой старший офицер. Что случилось, Нийя?
— Прошу прощения за то, что прерываю столь важное совещание, — заговорил начальник стражи, — однако у меня есть срочные новости, которые весьма заинтересуют вас. Нами установлено местонахождение ронина Мацуямы Кадзэ.
— Где же он прячется? — взволнованно спросил Ёсида.
— В районе Нингё-то, как ты и подозревал, Ёсида-сама, — ответил Нийя.
Ёсида окинул Хонду взглядом победителя.
— Этот пес прятался в борделе, где посетителям предлагают для забав маленьких детей.
— Так он еще к тому же и извращенец, — проворчал Хонда.
— Очевидно, у негодяя кончились деньги, так как сегодня утром его вышвырнули из заведения, — продолжал Нийя. — Мы уже закрыли бордель и арестовали всех, кто там находился.
— Хорошо! Очень хороню! Иэясу-сама, прошу извинить меня. Мне необходимо на месте во всем разобраться и лично допросить обитателей публичного дома.
Иэясу взмахом руки отпустил Ёсиду. Он и Нийя покинули помещение.
В коридоре главный стражник обратился к своему господину:
— Прошу прощения за то, что оторвал тебя от дел, Ёсида-сама.
— Ты явился очень вовремя. Хонду чуть было не назначили главным в деле расследования покушения. Представь себе, какой случился бы позор, если бы этот старый пес воспользовался нашими трудами и вырвал победу у нас из рук. Окубо как-то странно помалкивает, особенно если иметь в виду, что у него огромный зуб на Мацуяму. Тояма же просто дурак. Один лишь Хонда представляет для меня опасность. А ведь мы вот-вот поймаем преступника… Когда он покинул бордель?
— Сегодня утром. Эти идиоты, служители заведения, устроили настоящий спектакль, когда выгоняли его. Собралась многочисленная толпа зевак. Все опрошенные нами люди утверждают, что человек, которого выбросили на улицу, полностью соответствует облику разыскиваемого ронина.
— Как ты узнал о происшествии?
— Мне сообщил об этом наш осведомитель. Он работал на некоего Акинари, который донес нам, что самурай проживал в доме бакалейщика. После того как с хозяином осведомителя произошел несчастный случай, он сам возглавил их банду и теперь стремится укрепить свое положение. Хочет, чтобы мы оставили его притон в покое.
— Что говорят люди в борделе?
— Они утверждают, будто Мацуяма провел там всего одну ночь и не заплатил положенную цену. Поэтому его хорошенько вздули и вышвырнули на улицу.
— Ты им веришь?
— Нет. Мацуяма прятался там несколько дней. Ему было нужно где-то скрываться, а бордель идеально подходит для данной цели.
— Ты уже начал пытать их? Может быть, тогда они заговорят по-другому.
— Нет, Ёсида-сама. Я ждал твоих указаний.
— Хорошо. Я заставлю этих собак рассказать мне всю правду, или они сдохнут под пытками. Мне необходимо найти Мацуяму, иначе Хонда возьмет главенство в новом правительстве Иэясу.
— Я хотел избавить тебя от надобности отправляться в путь.
Нобу вздрогнул, обернулся и увидел за своей спиной странствующего монаха, комусе, с корзиной на голове. Комусе приподнял корзину и показал лицо.
Кадзэ.
— Ты!.. Всегда подкрадываешься и пугаешь меня. Почему ты так поступаешь?
Кадзэ ухмыльнулся:
— Извини меня. Я родился в год Обезьяны, поэтому озорство — моя слабость. Мне нравится сидеть на деревьях. Ничего не могу с собой поделать. Очень люблю смотреть, как ты подпрыгиваешь от страха. Забавно видеть, как скачет такой большой человек.
И он вновь натянул на лицо корзину.
Кадзэ пристально смотрел на девочку, идущую рядом с Нобу. На ней было ярко-голубое кимоно, а волосы слегка растрепаны, потому что утром некому было их уложить.
— Здравствуй, Кику-тян. Я же говорил, что помогу тебе выбраться из проклятого дома.
Кику-тян окинула человека с перевернутой корзиной на голове недоверчивым взглядом и ничего не сказала.
— Мне казалось, мы должны были встретиться в храме, — сказал здоровяк.
— Да, но я избавил тебя от необходимости идти туда.
Неожиданно повстречав Нобу на дороге к храму, Кадзэ тем самым также предупредил возможное желание гиганта предать его, соблазнившись наградой.
— Видишь, вот твоя девочка.
— Хорошо. Трудно было вызволить ее оттуда?
— Нет. Люди Ёсиды так обрадовались, получив сведения о твоем пребывании в «Маленьком цветке», что отдали бы мне всех детей, попроси я их об этом. Теперь они, наверное, считают меня извращенцем. — Нобу фыркнул.
— А что случилось с другими детьми?
— Их раздали на воспитание в монастыри. Там они будут находиться в полной безопасности.
— А как насчет остальных обитателей заведения?
— Слуг отпустили, а вот Дзитотенно и ее молодчикам придется скверно. Им очень повезет, коли они останутся живы.
Кадзэ удовлетворенно кивнул. Все прошло превосходно.
— Тогда нашему делу конец.
Гигант почесал затылок огромной лапищей:
— Думаю, так оно и есть. Ты сам дьявол и большой проказник, однако мне почему-то будет не хватать тебя. Если не погибнешь и когда-нибудь вернешься в Эдо, загляни ко мне. Выпьем за твое здоровье.
— Непременно. Теперь со мной Кику-тян, и мне пора как-то определиться в жизни. Во всяком случае, не бегать от властей. Когда самураи Токугавы носятся в поисках моей головы, которая стоит десять тысяч рё, трудно найти себе приличный дом в Эдо.
— Что собираешься делать?
— Ты знаешь смысл сведений, которые передал мне?
— То, о чем я спрашивал начальника стражи?
— Да.
— Чем это может помочь? Мне казалось, что тебя просто мучает любопытство.
— Я спрашивал не только из любопытства.
— Не может быть, чтобы он принял участие в попытке убить сёгуна!
— Нет, он не собирался убивать Иэясу.
— Но…
Кадзэ взял за руку Кику-тян и пошел по улице. Нобу в полном недоумении смотрел ему вслед. Потом крикнул:
— Ты дьявол! Теперь я буду весь день размышлять над тем, что ты хотел сказать!
Кадзэ оглянулся, приподнял корзину и улыбнулся здоровяку.
Они шли по дороге, и самурай, привыкший путешествовать по стране в одиночку, хранил молчание, не делая никаких попыток вступить в разговор с девочкой. Кику-тян носила высокие лакированные гэта, любимую обувь куртизанок и проституток, так что она почти достигала плеча ронина. Девочка с опаской поглядывала на своего спутника, когда они пробирались по кривым улочкам Эдо, которые отличались от выложенных в китайском стиле прямых улиц Киото. В новой столице улицы специально делали извилистыми, чтобы запутать возможных завоевателей и затруднить им подступы к замку.
Несмотря на сложную планировку города, Кику-тян поняла, куда ведет ее самурай. Неожиданно девочка сбросила гэта и побежала. Кадзэ бросился за ней с криком:
— Кику-тян! В чем дело? Вернись назад!
Но девочка не слушала ронина. Маленькая и юркая, она ловко проскакивала сквозь людскую массу, теряясь в толпе и все больше отрываясь от Кадзэ. Кику-тян давно уже научилась не верить словам мужчин. Они произносят сладкие речи, однако в итоге обижают тебя и используют лишь для своих наслаждений.
Один раз она рискнула оглянуться и не увидела самурая. Пробежала несколько улиц, не сбавляя скорости. Потом остановилась и осмотрелась.
— Почему ты убежала?
Кику-тян резко обернулась и увидела человека с корзиной на голове прямо за своей спиной. Здоровяк назвал его дьяволом. Похоже, так оно и есть на самом деле. Она опять бросилась бежать, однако он тотчас схватил ее за руку, причем держал нежно, но довольно крепко. Кику-тян безуспешно пыталась вырваться.
— Почему ты хочешь убежать? — снова спросил Мацуяма.
— Ты ведешь меня назад в то заведение! — выкрикнула она.
— Мы идем в район Нингё-то, но вовсе не в «Маленький цветок». Там поблизости есть одно местечко, где ты будешь в полной безопасности. У меня в Эдо остались кое-какие дела, однако я не могу заниматься ими, пока не буду за тебя спокоен. Несколько дней назад я находился в том месте и слышал твою флейту. Мелодия была очень грустной. Кажется, я в какой-то степени понимаю твои чувства. Знаю, тебе трудно поверить мне. Однако помни, что меня послала за тобой твоя мать. Она уже в другой жизни, однако по-прежнему любит тебя и хочет, чтобы я защищал тебя. Она не послала бы к тебе кого-то, кому ты не смогла бы довериться.
В глазах у девочки стояли слезы. Кадзэ взял ее на руки и понес.
Не переставая плакать, Кику-тян пробормотала:
— Я оставила на улице свои гэта.
— Знаю. Мы купим тебе подходящие сандалии и одежду. Гэта носят только проститутки, а ты уже просто девочка. Пусть та обувка останется в прошлой жизни. Ты больше не имеешь ничего общего с «Маленьким цветком». Ты — Кику-тян, дочь моей госпожи, и теперь тебе ничто не угрожает.
