ГЛАВА 26
Корнелий Сулла сидел в тени шатра и, потягивая охлажденное вино, смотрел на лагерь легиона. Осталась последняя ночь вдали от любимого Рима. Сулла чуть поежился — то ли от ветра, то ли в предвкушении схватки за город. Все ли он знал о планах Мария, или старый лис собрался в последний момент удивить его? В шатре, никому не нужные, лежали письма с официальным приветствием. Сулла отнесся к ним как к пустой формальности, каковой они и являлись.
Подъехал Падак, эффектно остановив коня на скаку. Сулла улыбнулся: такой юный и такой красавец!
— Лагерь в безопасности, — сообщил Падак, спешившись. Весь его начищенный панцирь блестел, кожаные вставки были мягкими и темными от масла.
«Юный Геркулес, — подумал Сулла, отвечая на его салют. — И беззаветно преданный, как избалованная гончая».
— Завтра вечером мы войдем в город. Мы в последний раз ночуем на жесткой земле, как варвары, — произнес Сулла.
Ради красоты слога он предпочел забыть о мягких постелях и тонком белье в своем собственном шатре. Сулла душой был со своими солдатами, но суровая жизнь легионера никогда не привлекала его.
— Ты поделишься своими планами, Корнелий? Всем не терпится узнать, как ты поступишь с Марием.
Падак в своем рвении задавал слишком много вопросов, и Сулла поднял ладонь:
— Завтра, друг мой. Завтра начнутся приготовления, и это будет очень скоро. Сегодня я рано отойду ко сну, вот только выпью еще немного вина.
— Тебе потребуется… компания? — тихо спросил Падак.
— Нет. Хотя… пришли пару шлюх, да выбери покрасивее. Посмотрим, может, мне еще есть чему поучиться.
Падак резко опустил голову, словно от удара, попятился к своему коню и рысью ускакал.
Сулла проводил взглядом его напряженную фигуру, вздохнул и выплеснул остаток вина из кубка на черную землю. Юноша предлагает себя уже третий раз; его настойчивость переходит в назойливость. В душе Падака между обожанием и ненавистью тонкая черта. Пора отсылать его в другой легион, пока он не осложнил жизнь настолько, что придется принимать более открытые меры. Сулла снова вздохнул и зашел в шатер, закрывая за собой вход куском кожи.
Рабы уже зажгли лампы; пол был покрыт коврами и тканью. В крошечной чашечке горело ароматическое масло: редкая смесь, его любимая. Сулла сделал глубокий вдох и краем глаза уловил движение справа. Он упал на спину, уклоняясь от удара; над ним дрогнул воздух, и Сулла сшиб нападающего на пол сильным ударом обеих ног. Пока убийца оглушенно мотал конечностями, Сулла выкрутил ему руку с ножом, перенес свой вес на грудь убийцы и улыбнулся, увидев, как на лице того ярость и страх сменились сначала удивлением, а затем отчаянием.
Суллу никак нельзя было назвать изнеженным. Да, он не любил жестоких римских поединков, после которых доблесть доказывали ранами и шрамами, но он упражнялся каждый день и принимал участие в каждом сражении. Твердыми, как металл, запястьями ему было несложно развернуть нож так, чтобы он уперся в горло противнику.
— Сколько тебе заплатил Марий? — презрительно улыбнулся Сулла; в его голосе почти не ощущалось напряжения.
— Нисколько. Я убиваю тебя ради удовольствия.
— Значит, любитель на словах и на деле! — продолжал Сулла, сильнее прижимая нож к горлу. — Охрана! Вас зовет ваш консул! — пролаял он.
Через несколько секунд человека пригвоздили мечами к полу, и Сулла смог встать и отряхнуться от пыли.
Начальник охраны вбежал вместе с остальными. Он побледнел, но сумел вытянуться по стойке смирно и отсалютовать.
— Похоже, убийца пробрался через лагерь в шатер римского консула без всяких помех, — тихо сказал Сулла, опуская руки в чашу с ароматной водой на дубовом столике и протягивая их рабу с полотенцем.
Начальник охраны сделал глубокий вдох, пытаясь успокоиться.
— Мы выпытаем у него имена хозяев. Я сам прослежу за допросом. Утром я оставлю свой пост… с вашего позволения?
Сулла продолжал, словно не слыша.
— Мне не нравится, когда на меня нападают в собственном шатре. Это так пошло, так неопрятно — прерывать мой заслуженный отдых.
Он наклонился и поднял тонкий нож, не обращая внимания на яростное сопротивление его владельца. Сулла протянул нож беспокойно переминавшемуся начальнику охраны.
— Ты оставил меня без защиты. Бери. Иди к себе в шатер и перережь себе горло. Я прикажу забрать твое тело… скажем, через два часа.
Тот напряженно кивнул и забрал кинжал. Потом отсалютовал, развернулся на пятках и вышел из шатра, четко печатая шаг.
Падак положил теплую ладонь на руку Сулле.
— Ты ранен?
Сулла раздраженно отдернул руку.
— Нет! Боги, это же всего один человек! Плохого Марий обо мне мнения!
— Мы не знаем, один ли. Я прикажу поставить на ночь охрану вокруг твоего шатра.
Сулла покачал головой.
— Нет. Чтобы Марий решил, что напугал меня? Приведешь ко мне этих двух шлюх, и я позабочусь о том, чтобы хоть одна из них не заснула. Остальных выгони. По-моему, у меня разыгрался аппетит к порочным развлечениям.
Падак изящно отдал салют, но от Суллы не укрылось, как надулись его полные губы, когда тот отвернулся. Парень становится опасен. Ему не добраться до Рима. Произойдет какой-нибудь несчастный случай — например, падение с великолепного жеребца. Идеально.
Наконец Суллу оставили одного. Он присел на низкое ложе и провел рукой по мягкой ткани. Снаружи послышалось тихое женское покашливание, и Сулла улыбнулся в предвкушении.
Подчиняясь его оклику, в шатер вошли две девушки — стройные, чисто и богато одетые и очень красивые.
— Прекрасно, — выдохнул Сулла и похлопал по ложу. Несмотря на все свои недостатки, Падак умел выбирать красивых женщин — талант, который при данных обстоятельствах пропадал впустую.
Марий смерил племянника хмурым взглядом.
— Я не против твоего желания жениться! Цинна окажет тебе поддержку в карьере. Женитьба на его дочери выгодна с политической и с личной стороны. Однако я сомневаюсь в выборе времени. Легион Суллы, скорее всего, завтра вечером будет у городских ворот, а ты хочешь, чтобы я организовал все в такой спешке?
К генералу подбежал легионер с охапкой свитков и бумаг и попытался отдать салют. Марий поднял руку, чтобы удержать его.
— Ты ведь говорил мне, что делать, если завтра что-то не получится? — тихо начал Гай.
Марий кивнул и повернулся к стражнику.
— Жди снаружи. Я позову тебя, когда закончу.
Тот снова попытался отдать салют и рысью убежал прочь. Как только он удалился настолько, чтобы их не слышать, Гай снова заговорил:
— Если у нас по какой-то причине что-то не получится… и мне придется бежать из города, я не оставлю Корнелию незамужней.
— Ей с тобой нельзя! — резко ответил Марий.
— Да. Но я не могу оставить ее без защиты своего имени. Может оказаться, что она беременна.
Гаю совсем не хотелось признавать, до чего дошли их отношения. Это их личное дело — но лишь Марий мог подготовить жертвы и жрецов за то небольшое время, которое у них осталось, и нужно было его убедить.
— Ясно. А ее отец знает о вашей… близости?
Гай кивнул.
— Тогда нам повезло, что он не стоит у дверей с кнутом. Ладно. Я подготовлю самую короткую церемонию. Завтра на рассвете.
Гай неожиданно улыбнулся, чувствуя, как у него отлегло от сердца.
— Вот так-то получше! — рассмеялся в ответ Марий. — Боги, Сулла еще даже не подошел, и забрать у меня Рим ему будет не так-то легко. Ты слишком волнуешься. Завтра вечером, когда мы посадим голову старого Суллы на шест, мы все посмеемся над тем, как ты порол горячку. Ладно, иди! Купи себе одежду для свадьбы и подарки. Пусть все счета присылают мне. — Он похлопал Гая по спине. — Да, по пути непременно зайди к Катии — эта женщина шьет моим людям форму. Она скажет, что тебе нужно и где все это можно быстро найти. Иди!
Гай, улыбаясь, ушел.
Марий тут же подозвал своего помощника и разложил свитки на столе, придавив края гладкими свинцовыми грузилами.
— Так, парень, — сказал он солдату. — Созывай центурионов на новое собрание. Мне нужно выслушать все свежие идеи, даже самые странные. Что я упустил из виду? Что планирует Сулла?
— Возможно, вы уже учли все.
— Это никому не под силу. Мы просто должны быть готовы ко всему, — махнул рукой Марий и отправил солдата выполнять поручение.
Гай нашел Каберу в казармах, где тот играл в кости с легионерами Мария. Старик был настолько поглощен игрой, что Гай заставил себя подождать, пока тот снова бросит кости. Когда Кабера радостно захлопал и собрал монеты, Гай взял его за руку, пока игроки не начали новую партию.
— Я поговорил с Марием. Он может устроить церемонию завтра на рассвете. Сегодня мне нужна помощь, чтобы все подготовить.
Кабера внимательно посмотрел на него, запихивая выигрыш в складки прохудившейся коричневой одежды. Уходя, он кивнул солдатам, один из которых пожал ему руку с плохо скрываемым огорчением.
— Мне не терпится посмотреть на девушку, которая так тебя очаровала. Я полагаю, она безумно красива?
— Конечно! Как юная богиня. Прелестные карие глаза и золотые волосы. Тебе этого не понять.
— Да уж. Я никогда не был молод. К удивлению матери, я появился на свет сморщенным стариком, — с серьезным видом ответил Кабера, чем рассмешил Гая.
От волнения Гай почти опьянел; грозная тень Суллы отдалилась куда-то на задворки сознания.
— Марий вручил мне завязки от своего кошеля. Лавки рано закрываются, у нас совсем мало времени. Пошли!
Гай потянул Каберу за руку, и старик пошел за ним, по-доброму посмеиваясь над его рвением.
Когда небо над городом потемнело, Марий оставил центурионов и вышел к стенам, чтобы еще раз проверить защиту. Он потянулся на ходу и услышал, как трещит спина, заболевшая от долгих часов, проведенных над планами. Ему вдруг подумалось, что неразумно ходить по городу после наступления темноты, несмотря на комендантский час. Марий пренебрежительно пожал плечами: Рим слишком любит своего сына и никогда его не обидит.
Словно в ответ этим мыслям его лицо, вспотевшее в тесных казармах, осушил теплый ветерок. Избавившись от Суллы, он построит для римского легиона целый дворец. Рядом с теперешними казармами были трущобы, которые можно снести по указу сената. Марий представил себе, как принимает иностранных правителей в огромных залах. Мечты, но приятные. Он шел дальше по тихим улицам, и только стук сандалий о камень нарушал тишину.
Марий издали увидел силуэты своих людей на фоне звездного неба. Одни стояли неподвижно, другие ходили, как приказано, патрулируя территорию. Сразу было видно, что они начеку. Славные ребята. Кто знает, что ждет их следующей ночью? Марий опять пожал плечами — к счастью, на темных улицах этого никто не видел. Они встретят Суллу железом. Беспокоиться было бессмысленно, и Марий глубоко вдохнул и заставил себя об этом не думать. Когда его остановил первый из многочисленных часовых, он улыбнулся.
— Молодец! Держи копье крепче. Пилум — страшное оружие, если хорошо его держать. Вот так. Решил сделать обход. Не выношу ожидания, понимаешь ли. Как стоится?
Часовой с серьезным видом отдал салют.
— Все хорошо, господин! Ты можешь пройти.
Марий хлопнул часового по плечу.
— Молодец! Ты никого не пропустишь.
— Да, господин!
Легионер проводил его взглядом и кивнул себе: старик хорошо держится.
Марий поднялся по ступенькам на новую стену, построенную по его приказу над старыми воротами Рима. Это была прочная и массивная конструкция из тяжелых, сцепленных друг с другом блоков с широким проходом сверху, где еще одна стена, поменьше, защищала его людей от стрелков. Марий оперся руками о гладкий камень и выглянул в ночь. Как бы он брал город на месте Суллы?
У легионов Суллы были огромные осадные машины: тяжелые баллисты, «скорпионы» и катапульты. Марий сам их применял и знал, что это грозная сила. Сулла мог зарядить метательные машины не только большими камнями, чтобы разбить стену, но и более мелкими, чтобы убивать защитников стен, которые не успеют спрятаться. Он запустит через стену бочонки с зажигательной смесью, чтобы начался пожар во внутренних постройках. Несколько таких выстрелов, и люди на стене, которых подсветит огонь, станут легкой мишенью для стрелков. Марий приказал снести часть деревянных домов у стены. Солдаты сделали это быстро и аккуратно. В оставшихся зданиях собрали большой запас воды; обученные команды водоносов были готовы начать борьбу с огнем. Такое в Риме делалось впервые; после боя надо бы это хорошенько обдумать. Каждое лето пожары уничтожали целые дома, иногда распространяясь на соседние, пока их не остановит широкая улица или толстая каменная стена. Если постоянно держать команду людей с водой наготове…
Марий потер кулаками глаза. Он слишком долго думал и планировал и уже много недель урывал на сон лишь несколько часов в сутки. Даже в таком могучем теле усталость начала брать свое.
На стену полезут с лестницами. Стена крепкая, но римские легионы обучены брать крепости и башни: тактика отработана уже давным-давно. Марий пробормотал себе под нос, зная, что самый ближайший часовой все равно его не расслышит:
— Они еще никогда не дрались с римлянами, особенно с римлянами, которые защищают родной город. Вот наше главное преимущество. Я знаю Суллу, но и он знает меня. Их позиции подвижны, а наши — укреплены. Зато им далеко до нашего боевого духа: не мои люди нападают на любимый Рим!
Эта мысль подбодрила Мария, и он двинулся дальше вдоль стены. Заговорил с каждым, вспоминая, как его зовут, спрашивая, как ему живется, как в новой должности, как семьи. Ни в одном солдате он не заметил и крошечной слабины. Они стояли перед ним как охотничьи псы с жесткими глазами, готовые убивать по его слову.
Марий прошел весь отрезок стены и спустился на темную улицу. Безыскусная вера солдат укрепила его надежду. Он будет с ними до конца, как и они — с ним. Марий неспешно направился к баракам, напевая под нос воинственный мотив, и на душе у него было легко.
