Хачиун стоял между двумя каменными столбами в горах и глядел вниз, рассматривая шатры и коней армии Джелал ад-Дина. День разгорался, уже начало припекать, и Хачиун машинально чесал под мышкой, где закипел от жары скопившийся пот. Возмездие за поражение при Первоне не терпело отлагательств, поэтому Хачиун вместе с Джелме и Хасаром примчались в Панджшерскую долину, не жалея коней.

Джелал ад-Дин знал, что монголы пришли. Хачиун видел фигуры дозорных на каждой вершине. Эти ловкие люди, облаченные в балахоны, умело взбирались на самые крутые скалы, занимая наблюдательные посты. Один из дозорных завис над самой головой Хачиуна, гораздо выше, чем могла долететь любая стрела. Хачиун не мог их достать и чувствовал себя неуютно под их молчаливыми взглядами. Наблюдатели не сводили с монголов глаз, а кое-кто подавал флажками сигналы в долину, держа Джелал ад-Дина в курсе событий.

Внизу, в лагере противника, не наблюдалось ни единого признака беспечности. Мусульмане наконец научились чему-то у своего врага. Их лагерь стоял на другом берегу реки, в трех милях от Первона. Вокруг шатров стелилась широкая равнина, ограниченная сзади горами, растущими из земли, подобно стальным лезвиям кинжалов. В таком месте негде было устроить засаду, и обойти лагерь с тыла тоже было нельзя. Противник больше не полагался на стены, однако на подступах к вражескому лагерю стояли каменные глыбы, из земли торчали деревянные колья, что позволяло расстроить атаку врага. Утренний ветер трепал шатры, и, получив сигналы дозорных, мусульмане начали построение. Они верили в неприступность своих позиций и будто специально выставляли свою уверенность напоказ, поддразнивая монголов.

– Нам надо перейти реку, – сказал Джелме, стоя за спиной Хачиуна. – Мы теперь знаем, где они. Надо искать брод.

Хачиун осуществлял полное командование тремя туменами. Не сводя глаз с долины, он кивнул, и Джелме отправил разведчиков на поиски места, удобного для перехода реки вброд. Хачиун прикусил губу от расстройства, понимая, что Джелал ад-Дин держит под контролем реку на сотню миль. У монголов просто не было шанса организовать неожиданное нападение, поскольку шахский сын точно знал обо всех их передвижениях. Но реку в любом случае нужно было перейти. Джелал ад-Дин выбрал место для битвы. Он знал особенности местности; у него было большое войско и все прочие преимущества, решающие исход сражений. И снова Хачиун пожалел, что Чингис не дал ему больше людей.

Щурясь от солнца, Хачиун поднял глаза на засевшего высоко над его головой наблюдателя в белых одеждах. До него было не меньше нескольких сотен шагов. Карабкаясь по голым камням, он взобрался почти на самую верхнюю точку скалы. Глядя на него, Хачиун боролся с желанием послать за ним на вершину своих людей. Ловкачу, наверное, понадобилось несколько дней, чтобы забраться на опасный уступ, нависающий над входом в долину. Имея достаточный запас воды и пищи, он мог бы отбиваться от карабкающихся по скале воинов столько, сколько потребуется.

Брат Хачиуна Хасар выехал вперед и тоже недовольно взглянул на примостившегося в вышине наблюдателя.

– Нельзя торчать здесь весь день, брат, – сказал Хасар, остановив коня. – Я мог бы, по крайней мере, спуститься вниз и разобрать этот городишко по камушку. Может, мусульмане раскиснут от горя, когда увидят над городом дым.

Хачиун снова взглянул на долину. Командиры минганов, проигравшие битву, дали самое подробное описание местности, стараясь всячески угодить полководцу после позорного поражения. Город казался пустым, людей нигде не было видно, и Хачиун допустил, что его жители снова укрылись в высящейся над равниной крепости. Если бы он видел хотя бы малейший смысл в штурме городской цитадели, то незамедлительно отправил бы Хасара под ее стены. Хачиун покачал головой.

– Городом больше, городом меньше, сейчас не имеет значения ни для нас, ни для них. Если разобьем эту армию, возьмем крепость, когда захотим.

Хасар пожал плечами на ответ брата, а Хачиун продолжал говорить, стараясь ясно излагать мысли.

– С тыла принца прикрывает горный хребет, поэтому он уверен в себе, Хасар.

– Тогда он глуп, – не задумываясь, ответил Хасар.

– Не так уж и глуп, брат. Этот принц видел, как мы вырезали армию его отца. Ему известны наша тактика и наши сильные стороны. Впрочем, возможно, и слабые. Видишь, он поставил большие камни так, чтобы разорвать шеренги наших копьеносцев и лучников. Он уверен в себе, и это меня беспокоит.

– Ты слишком много рассуждаешь, Хачиун. Когда Джелме найдет брод через реку, мы пригвоздим принца к тем горам в назидание другим.

Хачиун осторожно кивнул. Чингис не требовал от него скорой победы. Он должен был пустить врагу только первую кровь. И все же главное правило войны не позволяло давать противнику бой на выбранной им территории и на его же условиях. Хрустя костяшками пальцев, Хачиун размял руки, потом помассировал шею. Как же не хватало ему сейчас интуиции Субудая.

Разведчики Джелме вернулись скоро и доложили о броде в пяти милях ниже по течению реки. Хачиун дал войскам приказ двигаться к переправе и не удержался, чтобы не взглянуть напоследок на яркие флажки, которые замелькали на вершинах, передавая сигнал о направлении монголов.

– Они идут, – пробурчал Джелал ад-Дин, читая сигнал по флажкам.

– У них нет выбора, – ответил Наваз.

Джелал ад-Дин взглянул на раджу исподлобья, скрывая насмешку над этим павлином, которого сделал своим заместителем. Раджа носил под доспехами пурпурно-золотые шелка, голубой тюрбан красовался на его голове. По мнению Джелал ад-Дина, князь имел такой вид, будто его одевала проститутка или актер, хотя принц не сомневался в его отваге.

Он снова проверил ряды своих воинов, несмотря на то что инспектировал их уже тысячу раз. Принц не нашел недостатков и был уверен, что его войско в полной готовности. Горы прикрывали с тыла. Впереди стояли группами плиты из городской стены, которые должны были разорвать шеренги монгольских всадников. Если бы враги чуть раньше подослали к городу своих шпионов, то лазутчики увидели бы, как каменные блоки извлекались из городских стен, а затем переправлялись на плотах через реку. Плоты связали из бревен, ради чего горожане пожертвовали своими домами. Жители городка дорого заплатили за укрепление лагеря, однако никто против таких жертв не возражал, тем более теперь, после славной победы над неверными. Крепость, защищавшая горожан, осталась на другом берегу и была слишком далеко, чтобы Джелал ад-Дин мог разглядеть лица людей, но принц не сомневался, что они с надеждой наблюдают за ним. Во всяком случае, с башен и стен можно будет увидеть, чем закончится предстоящая битва.

– Времени у нас до полудня, если они пойдут через первый брод на реке, – сказал Джелал ад-Дин. – Давай-ка пройдем по рядам. Некоторые воины будут волноваться, и наше спокойствие и уверенность укрепят их.

Глаза принца противоречили его беспечному тону, но Наваз ничего не сказал, а просто кивнул и спустился с коня, следуя за своим военачальником.

– Я ожидал, что их будет больше чем тридцать тысяч, – заметил Наваз, когда они с принцем шли между шатрами. – Они настолько самонадеянны?

– Их самонадеянность не лишена оснований, мой друг, – кивнул Джелал ад-Дин. – Они разбили армию моего отца, хотя она в три раза превосходила численность их войск. Нас ждет лютый бой, несмотря на все принятые мной меры.

Наваз выдул струю воздуха через губы, явно не разделяя опасения принца.

– Я опустошил свою казну, чтобы ты получил щиты и доспехи, какие хотел. Взамен ты разжег сердца людей, – ответил Наваз. Заметив на себе взгляд Джелал ад-Дина, раджа продолжил: – Я не глупец. Никто не знает их лучше тебя, но этим вечером мы будем жечь горы их трупов.

Джелал ад-Дин улыбнулся самоуверенности молодого раджи. Принц действительно хорошо знал, на что способны монголы в бою. Он надеялся на победу, но никто в этой жизни не мог ни в чем дать гарантий.

– Сегодня в полдень люди будут молиться вместе со мной. Если Аллах обратит на нас свою милость, мы покончим с легендой о непобедимости этого хана, и силы его начнут таять. Победим здесь – и все города, что смотрят на нас и питают надежды, восстанут вместе с нами, чтобы вырубить корни этого человека из нашей земли. Проиграем – и никто больше не бросит ему вызов. Таковы ставки, Наваз.

Раджа сконфуженно потупил взгляд. Он благоговел перед Джелал ад-Дином, уважал его еще до их славной победы, когда принц вынудил монголов к позорному бегству. Больше всего на свете ему хотелось произвести впечатление на этого человека, которого князь знал еще ребенком, всего на год старше его самого. Взгляд раджи пробежал по рядам войска, собранного принцем под одним стягом. Туркмены, берберы, бедуины из далеких пустынь и темнокожие воины Пешавара, выделявшиеся на фоне всех остальных доспехами личной гвардии князя. Были здесь и афганцы – суровые горцы с тяжелыми и кривыми саблями. Никто не седлал коней. Джелал ад-Дин выбрал позицию, которая лишала монголов преимущества конной атаки. Его армия будет сражаться в пешем строю. Она либо выстоит, либо будет разбита.

Принц усердно трудился в предыдущие дни, чтобы подготовить позицию. Он знал, что монголы не станут тянуть с ответным ударом. Наваз со своими людьми переправлял камни из первонской стены через реку. Он работал рука об руку с воинами. Раджа надеялся, что воины заметят его способность преодолевать свою гордость. Однако неловкость князя лишь рассмешила Джелал ад-Дина. Наваз налился краской, вспоминая, что говорил ему Джелал ад-Дин о гордыне. Но ведь он князь Пешавара! Высокомерие было естественным для него, хотя он и старался быть скромным.

Проходя вместе с принцем мимо отхожей канавы, Наваз зажал нос. Люди присыпали канаву землей, сгоняя стаи прожорливых мух. Здесь тоже не обошлось без участия Джелал ад-Дина. Для канавы он подобрал место с таким расчетом, чтобы после ее заполнения она служила бы защитным препятствием на правом фланге. Наваз отводил взгляд от людей, засыпавших траншею, Джелал ад-Дин же, напротив, обращался к ним по именам и подбадривал их, рассеивая стыдливое смущение воинов от такой нечистой работы. Наваз завистливо наблюдал за принцем, пытаясь научиться у него всему, чему только мог. Он щедро тратил отцовское золото на вооружение армии принца. Но почему-то ему этого было мало, и князь надеялся доказать, что и он тоже может править людьми и сражаться не хуже других.

Солнце плыло по небосклону, постепенно сдвигая тень. К полудню она исчезнет совсем, но до тех пор воины, истомленные ожиданием боя, могли насладиться прохладой. Монголы спарятся от жары и будут испытывать жажду к тому времени, когда переправятся через реку и начнут движение в обратную сторону. Джелал ад-Дин все просчитал и одобрительно кивнул подросткам, что ждали начала сражения, чтобы разнести воинам мехи с водой. За лошадей можно было не волноваться. Они стояли на привязи на безопасном расстоянии позади лагеря, где ничто не могло бы их потревожить и вызвать панику. Стрелы, связанные охапками по тысячи штук, лежали высокими стопками по всему лагерю, как и новенькие щиты и клинки.

– Я не ел этим утром, Наваз, – вдруг вспомнил Джелал ад-Дин. – Не составишь мне компанию?

На самом деле есть ему не хотелось. Просто принц знал, что его люди будут улыбаться и кивать, как только заметят его спокойно вкушающим пищу в то время, когда грозный враг на пороге. Наваз возглавил путь к своему шатру. Тот был больше других и такой же нарядный, как и одежда его владельца. Джелал ад-Дин вновь улыбнулся украдкой, насмехаясь над напыщенностью индийского князя. Оказавшись перед входом в шатер, Джелал ад-Дин еще раз окинул взором равнину, выбранную им для праведной мести за своего отца, хорезмийского шаха. Может быть, принц чего-то все-таки недоглядел? Может, что-то стоит исправить или улучшить? Все было как надо. Оставалось лишь ждать.

– Пусть слуги вынесут еду сюда, Наваз, – тихо попросил принц. – Пусть люди видят меня за едой, словно я один из них. Только пища должна быть простой, как у них.

Раджа Пешавара ответил поклоном и быстро исчез внутри шатра, спеша исполнить волю Джелал ад-Дина.

На переправе грязные брызги насквозь пропитали монголов, но солнце иссушило влагу на обратном пути к Панджшерской долине. Солнце закатилось далеко за полдень, когда вдали вновь показался враг. Хачиун медленно ехал во главе трех туменов, стараясь беречь силы коня. Хасар и Джелме ехали рядом.

– Бой будет трудным, брат, – сказал Хачиун Хасару. – Действуй по моему приказу и забудь о легкой победе.

Хасар пожал плечами, а впереди открылась долина. Монголы нашли новый выход на центральную равнину, но и тут, на соседней вершине, был установлен наблюдательный пост. Дозорный встал на ноги и поднял флаг, который можно было заметить с расстояния в десятки миль. Тумены свернули от реки и двинулись к лагерю Джелал ад-Дина. Когда подъехали ближе, стало ясно, что противник стоит в пешем строю. Вид шестидесяти тысяч воинов захватывал дух, и монголы скакали в мрачной сосредоточенности, глядя на своих военачальников в ожидании приказов.

Пересекая равнину, Хачиун почувствовал давление полного мочевого пузыря. Во время длительной скачки он попросту пустил бы струю по шкуре своего скакуна. Но в такой близи от врагов Хачиун только скривил лицо и сдержался, чтобы никто из воинов не подумал, будто он сделал это со страху.

Когда до армии мусульман оставалась примерно миля, Джелме и Хасар развернулись и поскакали назад, чтобы возглавить свои тумены. Оба сопровождали Хачиуна по пути к реке и в долину и хорошо знали, что нужно делать. Хачиун мог на них положиться. Он поднял руку, и тридцать тысяч всадников пустили коней рысью. Передние ряды войска Джелал ад-Дина уже поднимали щиты и клинки. Тяжелые сабли легли на сильные плечи и теперь сверкали на солнце, медленно катившемся к западу.

Хачиун смотрел вперед, обозревая расставленные на земле каменные препятствия. Он допускал, что Джелал ад-Дин велел вырыть ямы на подступах к лагерю, и терзался догадками о том, где эти ямы могли бы быть. Может, стоило нанести удар только по флангам противника, не трогая его центр? Джелал ад-Дин знал тактику монголов, и мысль об этом не давала покоя. Принц, несомненно, подготовился к монгольским клещам. В таком случае Хачиуну следовало бы направить тумены в центр. Но тогда будут уязвимы его собственные фланги. Приближаясь к врагам, Хачиун чувствовал, как струйки пота стекли под плечи, остужая подмышки. Темники знали план Хачиуна, но были готовы к новым приказам, и он мог бы изменить план перед самым началом атаки.

Джелал ад-Дин видел, как воюет Чингис. Хачиун это знал и допускал, что монголов могли ждать ловушки на любом из флангов, а может, и на обоих. Эта мысль пришла внезапно, когда до противника оставалось только полмили. Сын шаха, видимо, считает себя неуязвимым, раз выбрал позицию, на которой был лишен возможности для маневра. Хачиун решил доказать принцу, что тот заблуждается.

– Атака на правый фланг! – прокричал он, кружа в воздухе поднятой рукой.

Знаменосцы, скакавшие рядом, подняли справа от себя красные флаги, и тумены повернули вправо. Монголы будут атаковать врага только на правом фланге, бросив все свои силы на этот участок позиций Джелал ад-Дина. И пусть остальные дрожат под прикрытием из камней и кольев.

Чтобы развернуть такую массу людей, не нарушая строя, требовалась многолетняя тренировка. Монголы проделали разворот так, словно для них это был пустяк, и шеренги туменов перетекли на дальний фланг противника. Монголы прибавили скорость, равняясь на Хачиуна, и приготовили луки, натянув тетиву. Позади облако густой пыли взмыло высоко в небо, застелив всю долину тенью. Солнце светило у них за спиной, так что тень бежала впереди монгольского войска.

Враги в гневе сотрясали тяжелыми саблями, когда Хачиун проносился мимо заграждений, и вот первая груда каменных плит осталась уже позади, слева от него. На месте Джелал ад-Дина он уже выслал бы воинов вперед, чтобы перекрыть путь армии противника, как бы захлопывая перед нею дверь. Но мусульмане стояли на месте, как им приказали.

Расстояние между армиями сокращалось с бешеной скоростью. Рассчитывая расстояние шагами, Хачиун скакал в пятой шеренге. Он должен был сохранить себе жизнь и командовать войском. Сердце быстро стучало в груди, во рту пересохло. Хачиун заставлял себя дышать через нос, тяжело сопя при каждом вдохе. Три тумена мчались вперед на врага. Шеренги растянулись почти до подножия гор.

Внезапно передовые шеренги монголов оказались в канавах, присыпанных речным илом и рыхлой землей. Кони на полном скаку влетели в жижу, опрокинув сидящих на них воинов. Некоторые всадники покалечили застрявшие в стременах ноги, пытаясь вытянуть их слишком резко. Воины Джелал ад-Дина ликовали, но монголы быстро пришли в себя. Не меньше сотни монгольских всадников упали в грязь, но те, кто выжил после падения, свернулись калачиком и укрылись за телами павших коней, пока другие всадники перелетали над ними. Еще несколько всадников упали на землю, неверно рассчитав расстояние до барьера из погибших животных, но монголов едва ли можно было этим остановить. Ни одна другая армия не способна была стрелять из луков с узкой полоски земли между канавами и линиями противника. Монгольские стрелы летели как ветер, сражая врагов наповал. Достигнув передовых линий вражеской армии, некоторые всадники бросили луки, но большинство монголов в одно мгновение повесили их на седельный крючок, одновременно обнажая другой рукой меч. Они не думали о тех, кто остался лежать в канавах, зная только одно: за них отомстят.

Ревущая стена столкнулась с воинами Джелал ад-Дина почти на полном скаку. Вес и мощь лошадей были не менее опасны для пеших воинов, чем клинки. Не щадя коней, монголы вели их на таран пеших рядов противника.

Мусульмане держались крепко, отбиваясь кривыми саблями, от блеска которых слепило глаза. Тумены атаковали лишь малую часть линии противника, а более половины воинов Хачиуна оставались еще позади, не имея возможности вступить в бой. Они только выпускали черные тучи стрел поверх шлемов соратников, обстреливая врагов наугад. Стрелы обрушивались на мусульман, но у тех были отличные щиты и крепкая дисциплина. Хачиуна предупреждали об этом, и теперь он своими глазами видел, как эти щиты поднимались стеной над головами врагов, давая надежное укрытие от стрел.

Воины Джелал ад-Дина сражались яростно. Они не поддались панике, отойдя сначала на один шаг назад, затем еще на один, переступая через трупы братьев по оружию и вере. Монгольская атака замедлилась, наткнувшись на сплоченные ряды противника. Кривые сабли поднимались и опускались в едином ритме. Всадников выбивали из седел, и Хачиун с ужасом взирал на то, как враги оттесняют его людей, отделяя воинов от общей массы и пожирая их, как море поглощает мелкие камни.

Незадействованные части армии Джелал ад-Дина начали окружение. Они покидали безопасные позиции, но двигались организованно, не поддаваясь порыву. Дальний фланг выступил вперед, и слова брани сорвались с губ Хачиуна. Он потянулся за рожком на груди, чтобы организовать отпор возникшей угрозе. Как только Хачиун протрубил сигнал, Хасар принял приказ и дал распоряжение своим командирам, которые, передавая приказ по цепи, начали отводить тумены. Хасар недоуменно посмотрел на Хачиуна, и тот показал ему на выступавших из лагеря вражеских воинов. Люди Джелал ад-Дина знали, где расположены канавы, и перепрыгивали через них почти без заминки. В считаные мгновения они окружат тумены монголов, и тогда начнется уже настоящая резня.

За спиной каждого лучника Хасара имелся колчан, а в нем тридцать стрел. Десять тысяч воинов выстраивались линией, растягивая ее как можно шире. Однако на дальнем фланге быстро завязался бой, и всадникам потребовались только мечи. Остальные натянули луки, целясь в приближавшегося врага. Хасар опустил руку, и тысячи стрел пронзили воздух, стуча по доспехам врагов. За первым залпом последовал второй, потом третий.

Хачиун кричал от отчаяния. Ряды мусульман содрогались, сотни валились с ног, но большинство невозмутимо продвигались вперед, прикрываясь щитами. Хачиун почувствовал опасность и впервые по-настоящему испугался, что может потерпеть поражение.

Он снова взялся за рог и протрубил дважды, дав сигнал к отступлению. Первыми принялись исполнять приказ те, кто был ближе, потом за ними последовали и остальные. Возмущенный Хасар гневно кричал, но и он развернул коня и показал спину врагу.

Мусульмане разразились громким ревом, торжествуя победу. Тысячи воинов пытались настичь уносящихся прочь монголов и бежали за ними, потрясая саблями, готовыми для яростного удара. Хачиун придерживал скакуна, стараясь не мчаться чересчур быстро, чтобы преследователи не остались слишком далеко позади, и ждал, пока подтянутся отставшие. Выманить ложным отступлением всадников было бы проще. Они неслись бы поодиночке, обезумевшие в стремлении пролить кровь врага.

Однако, когда над равниной снова протрубил горн, Хачиун затаил дыхание от неожиданности. Сигнал был чужим. К изумлению Хачиуна, мусульмане остановились и повернули назад.

Какой-то наглец в царском обличье посмел протрубить в рог, и воины в тот же миг прекратили преследование. Хачиун уже приметил точку, в которой он развернул бы коня и разорвал бы их на куски вдали от так ловко устроенных ими укрытий. Но вместо этого мусульмане отошли к прежним позициям, а монголы остались стоять в отчаянии посреди голой равнины, отдуваясь и истекая кровью.

Лишь немногие мусульмане прекратили преследование врага не сразу и были убиты монголами. Остальные стояли плотными рядами, выкрикивали оскорбления и потрясали саблями и щитами, словно нарочно поддразнивая монголов. На Хасаре лица не было, когда братья встретились вновь в полумиле от места сражения.

– Джелал ад-Дин, – начал Хасар, задыхаясь. – Этот сукин сын слишком хорошо нас знает.

Хачиун сердито кивнул. Принц видел, как монголы проделывали трюк с отступлением во время войны с шахом, и был готов к этому. Монголы, должно быть, выглядели глупо, когда бросились в бегство, и Хачиун едва нашел силы обрести столь необходимое ему хладнокровие.

За время битвы солнце подвинулось к самому горизонту, и предзакатная тень упала на землю, когда Хачиун слез с коня и приложил к губам бурдюк с водой. Оставалось время для новой атаки, но Джелал ад-Дин предугадывал каждый его шаг, и вера Хачиуна в свои силы пошатнулась. Хасар чувствовал замешательство брата и заговорил снова, пытаясь заставить его думать.

– А если занять позицию перед лагерем ночью и обстрелять их? Может, удастся оттеснить их от гор, которые прикрывают их со спины?

– Одними стрелами их не напугаешь, – покачал головой Хачиун. – Они просто укроются щитами. Только стрелы пустим на ветер.

– И что теперь, брат? Дать им выйти победителями? – возмутился Хасар. Его глаза округлились еще больше, когда Хачиун не ответил. – Ты позволишь этим землекопам выиграть схватку?

– Если только у тебя не появится идея получше, – огрызнулся Хачиун.

Хасар изумленно взглянул на брата, и оба с облегчением подняли глаза на подъехавшего к ним Джелме. Пыль покрывала темника с головы до ног.

– По крайней мере, они отрезаны от реки, – сказал он. – Как бы ни были велики их запасы воды, в конце концов они закончатся. Можно подождать их у реки.

Хасару идея как будто не приглянулась.

– Жаль, с нами нет Субудая, – ответил он. – С ним нам не пришлось бы ждать, пока враги умрут от жажды или состарятся.

Хачиун скривил лицо, хотя был такого же мнения.

– В общем, так, – сказал он. – Никаких уловок и маневров. Остаются только мечи и луки против вдвое превосходящих сил противника.

– Это все, что ты можешь предложить? – недоверчиво спросил Хасар. – Да за такой план Чингис тебе башку оторвет. Мы же потеряем половину наших людей.

– Хасар, мы никогда не сталкивались с таким противником, как этот, но мы должны победить. – Хачиун ненадолго задумался, а двое темников с тревогой уставились на него. – Если они не покинут эту позицию, мы можем приближаться постепенно, одновременно раскрывая все их ловушки. – Хачиун поднял глаза, и Хасар с Джелме увидели, что уверенность вернулась к нему. – Лучников поставим вперед, чтобы не давали им высунуть носа из-за щитов, пока мы выходим на позицию. За лучниками копьеносцы, готовые к атаке. Без ям и каменных заграждений это обычная армия пеших воинов. Мы их одолеем. – Он посмотрел на солнце, зависшее над гребнями западных гор, и поморщил лицо. – Но не сегодня. Нужно дождаться рассвета. А пока всем отдыхать, ужинать и перевязывать раны. Завтра проверим, на что способны, но мы не можем проиграть здесь.

Когда заговорил Хасар, в его голосе не было привычной усмешки.

– Брат, ты должен отправить людей к Чингису. Пусть приведет подкрепление.

– Хасар, он доберется сюда не раньше чем через полмесяца.

– А мы подождем! Подождем и поглядим, как эти крестьяне будут сохнуть от жажды, пока мы пьем воду из их реки.

Джелме прочистил горло, и оба брата с облегчением вздохнули оттого, что третье лицо вновь разрядило возникшее между ними напряжение.

– Наши потери будут меньше, если мы будем беречь оставшихся у нас людей.

Хачиун понимал, что это дельный совет, хотя всем своим нутром жаждал возобновления битвы. Он просто не помнил случая, когда оказывался в таком положении, и мучительно переживал, не зная, как поступить. Оттягивая время, Хачиун выругался на трех языках.

– Чтоб черт их побрал! Ладно, я отправлю гонцов к Чингису.

Хасар знал, что такое решение ущемляло гордый нрав его брата, поэтому предпочел не ехидничать, а просто похлопал его по плечу.

– Смысл войны в том, чтобы побеждать, Хачиун. И неважно, как мы это сделаем и сколько времени это займет. Когда приедет Чингис, эти землекопы высохнут без воды, как цыплята на солнце. Вот тогда поглядим, как они запоют.

На другой день, едва солнце начало заливать Панджшерскую долину бледным утренним светом, монголы медленно пробуждались после короткого сна. Накануне они встали лагерем на другом берегу реки, чтобы обезопасить себя от ночной атаки. Хачиун понял не сразу, почему кричали дозорные. Ночь была холодной, и он укрылся халатом поверх доспехов, засунув руки в теплые рукава. Услышав голоса бегущих к нему разведчиков, Хачиун вынул правую руку из рукава и машинально схватился за меч.

– На нас напали? – спросил он, все еще соловея ото сна и немея от холода.

Разведчик выглядел очень взволнованным, явно не зная, как сообщить свою новость.

– Нет, генерал. За ночь враги исчезли. На равнине никого нет.

Хачиун тупо вытаращил глаза. За Панджшерской долиной начинался запутанный лабиринт ущелий и перевалов. Проводники Джелал ад-Дина, несомненно, знали их как свои пять пальцев.

Мысли Хачиуна вернулись к гонцам, которых он отправил к Чингису вечером накануне. Хачиун не имел успеха в Панджшерской долине, а теперь придется снова отправить людей, чтобы обо всем доложить Чингису. Хуже того, Джелал ад-Дин ушел в горы, захватив с собой очередную победу, и Хачиун боялся доложить о ней. В этих землях трудно найти след переходящего с места на место врага. Перспектива поисков неприятеля в лабиринте скал и ущелий, которые образовывали эту часть мира, могла привести только в бешенство. Не так уж важно, что большинство войска удалось сохранить. Враг видел их бегство. Хачиун больно сглотнул, осознав, что выпустил из этой долины искорку, которая способна зажечь весь мир. Весть о том, что монголов можно разбить, разойдется по свету. Хотел Хачиун этого или нет, но Чингис должен был об этом узнать.

– Отправь разведчиков по следу, – резко велел он. – Придется их догонять.