Глава 16
ПРОКЛЯТАЯ ГАЛЕРА
Нам нужно было поговорить с владельцем судна и его женой, но с каждым по отдельности. Встал вопрос, кого допросить первым. У нас вышел небольшой спор: мы с Ромбо говорили — владельца судна, Новия говорила — жену. Новия оказалась в меньшинстве, и я приказал одному из матросов привести на палубу хозяина галеры.
На руках у него были кандалы, на ногах тоже. Тем не менее он поклонился. Поклон получился довольно изящным, а без кандалов, вероятно, был бы в высшей степени изысканным.
— Я дон Хосе де Сантьяго, месье. Насколько я понимаю, вы капитан третьего корабля, недавно присоединившегося к нам?
Я помотал головой:
— Я капитан этого корабля. Присутствующий здесь Ромбо — мой старший помощник. Вы разговаривали с ним?
— Увы, капитан, лишь коротко. Я горю желанием служить ему, но он не дает мне такой возможности.
— Он умный человек, — заметил я.
Ромбо хихикнул.
— У вас на корабле спрятаны деньги, дон Хосе, — сказал я. — Возможно, еще какие-нибудь ценности. Вы должны показать нам тайник. Если не покажете… — Я выразительно пожал плечами.
— Нам обещали сохранить жизнь, месье. Разве вы не человек чести?
— Я человек чести. Позвольте мне объяснить вам ситуацию. Во-первых, обещание дал вам не я, а Ромбо. Несомненно, он сдержит свое слово. Но я ничего вам не обещал, и у меня развязаны руки.
— Месье…
— Во-вторых, у моих собственных глаз есть веки. — Я поморгал, показывая, что́ имею в виду. — Я не знаю, что испытывает человек, лишенный век, но мне кажется, любой предпочел бы умереть, чем остаться без них.
Для пущей выразительности я сделал паузу.
— Вы получите возможность прояснить этот вопрос для нас, дон Хосе. И в-третьих…
Я вытащил пистоль и ударил пленника по голове длинным железным стволом. Сильно, но не настолько, чтобы убить.
— С чего ты взял, что он прячет деньги в тайнике? — спросила Новия.
— Я это знаю, — сказал я. — Надеюсь, он не приходится тебе родственником.
— Я впервые его вижу, Крисофоро, и даже будь он моим братом, это не имело бы значения. Но откуда ты знаешь про деньги?
Я повернулся к Ромбо:
— Что он здесь делал? Он сказал? Почему он покинул Испанию?
— Потому же, почему и мы. — Ромбо чуть печально улыбнулся. — Говорит, что хочет разбогатеть. Он знаком с губернатором.
— Он владеет этим белым судном — и хочет разбогатеть?
— Хочет умножить свое состояние. Так он говорит.
— Улыбаясь и кланяясь? — спросила Новия. — С трудом верится.
— Я передаю вам, что он говорит, — заявил Ромбо. — Я не сказал, что верю ему.
— Как-то мне пришлось болтаться без дела в Веракрусе, — сказал я, — и там я узнал кой-чего. Богатые люди довольно часто подаются в Новую Испанию. Земля там дешевле грязи, и они покупают обширные участки. Они строят большой дом, и люди, прежде владевшие землей, работают на них.
Я пнул испанца:
— Поднимайтесь, дон Хосе. Хватит притворяться. Вставайте.
Он подчинился, и я сказал:
— Если вы отдадите нам деньги, у нас не будет причины причинять вам вред, ясно? Мы высадим вас на берег где-нибудь, а сами уплывем, и с вами будет все в порядке.
— Сейчас я беден, сеньор. Все, что у меня было, забрал этот человек.
— Вы хотите стравить меня и Ромбо. Умный ход, но ничего не выйдет.
Уже сгущалась тьма, и я думал, что неплохо бы развести огонь в каком-нибудь котле, чтобы раскалить на нем железное тавро. Брат Игнасио в монастыре клеймил телят, и я знал, как впечатляюще выглядит докрасна раскаленное тавро после вечерни.
— Кто находился на вашем корабле, когда вы тронулись в путь, месье де Сантьяго? — спросила Новия. — Нам нужны имена.
Услышав ее французский, он сразу же перешел на испанский и поклонился ей. К тому времени на голове у него наверняка выросла порядочная шишка, а кандалы на руках не позволяли до нее дотянуться. Тем не менее он поклонился. Я невольно задумался, хватило ли бы у меня духу держаться так же в аду. Может, и хватило бы на первых порах, решил я.
— Вы меня знаете, сеньора. Если вы удостоите меня…
— Не удостою, — отрезала Новия. — Имена!
— Как вам угодно. — (Он сказал нам про свою жену, но я не помню ее имени полностью. Мы звали ее просто Пилар.) — Капитан моего корабля — Охеда. Карлос Охеда. Наши матросы… — он благовоспитанно хмыкнул, — не имеют значения. Спросите капитана Охеду. Он вам скажет, я уверен.
Я перевел все вышесказанное Ромбо и велел Сантьяго говорить по-французски.
— У вас на борту было также два пассажира, мужчина и женщина, — сказал Ромбо. — Они занимали хорошую каюту. Я туда заходил.
Де Сантьяго вздохнул.
— Ну ладно. Вы меня уличили. Их семьи… понимаете, будет лучше, если их семьи не будут знать. Гораздо лучше.
Новия встала и прошептала мне на ухо:
— Сейчас он снова солжет.
Я едва заметно кивнул.
— Со мной должен был путешествовать мой друг сеньор Гусман. Вместе со своей женой…
Я почувствовал, как Новия напряглась всем телом и сразу расслабилась, и все остальное пропустил мимо ушей.
— Они находились на борту, когда вы вышли в море?
Де Сантьяго печально кивнул:
— Да, месье.
— В таком случае вы солгали нам. — Ромбо говорил сердитым голосом, и я думаю, он не притворялся.
— Да, солгал, ради их семей. Видите ли, месье, мой старый друг Хайме разорился. Вы решите, что он прогорел, вложив деньги в рискованное предприятие, и будете правы. Он владел на паях дюжиной кораблей. Продав свои паи, он снарядил в плавание собственный корабль, поистине превосходный. Он нанял опытного капитана, многочисленную команду, поручил своему брату вести за него торговые дела и отправил судно в Вруней, чтобы торговать на островах короля Филиппа. Его превосходный корабль так и не вернулся. — Де Сантьяго вздохнул. — Это разорило Хайме дочиста. Его дом и все прочее имущество пошли в уплату долгов. Я убедил его присоединиться ко мне. В Новой Испании, сказал я, ты сможешь снова сколотить состояние. Многие менее способные люди возвращались оттуда богатыми. И он согласился.
— Продолжайте, — сказала Новия. — Вы отнимаете у нас время своими россказнями.
— Будь вы мужчиной, — промолвил де Сантьяго, — я бы скрестил с вами шпаги. Но так, сеньора… — Он улыбнулся. — Столь очаровательная госпожа может говорить все, что ей вздумается. Попирая мое достоинство своими башмачками, вы уже делаете мне честь. Этот человек с пистолями ваш муж?
— Да, — ответила Новия. (Мы собирались пожениться, так что она, считай, не солгала.)
Де Сантьяго повернулся ко мне и поклонился:
— Вы готовы защищать честь вашей жены, сеньор?
— Разумеется, — сказал я.
— В какое-нибудь более удобное время мои секунданты встретятся с вашими.
Я помотал головой.
— Нет. Здесь и сейчас. Эй, Чин! Приведи сюда Охеду.
Чтобы снять с де Сантьяго кандалы, потребовалось несколько минут. Я же тем временем позаимствовал у одного из своих людей абордажную саблю для него и объяснил Охеде, что мы с его начальником условились драться, а он присутствует здесь в качестве свидетеля.
— Вы не лжете, — сказала Новия, обращаясь к де Сантьяго. (Я видел, чего это ей стоило.) — Это я лгунья. Я очень, очень много лгу. Простите меня! Я вас умоляю!
Он улыбнулся обаятельной улыбкой, которая подняла бы мертвую женщину из могилы.
— Вы любите своего мужа, сеньора.
— Я его обожаю, — сказала Новия, указывая на меня.
Даже сейчас мне приятно вспоминать это.
— Поэтому вы должны заботиться о чести вашего мужа, как я забочусь о своей. Наша честь была запятнана женским языком. Не стану уточнять, чьим именно. Мы оба смоем пятно со своей чести.
К тому времени уже стало совсем темно, и я не замечал, что Новия плачет, пока не услышал всхлипы.
— Эти люди… — Голос у нее дрожал. — Пираты… Они любят его. Все до единого. Если вы его убьете, они убьют вас.
— Мой отец хотел умереть с клинком в руке, — сказал де Сантьяго. — Святой Мартин, безусловно, ходатайствовал за него перед Богом, как он просил, но Господь прибрал его в глубокой старости. То, в чем было отказано отцу, даровано сыну сегодня ночью. Или ваши пираты считают нас трусами, сеньора? Они убедятся в обратном.
Если вы дочитали досюда, то уже наверняка поняли, как я хотел поступить. Я хотел бросить что-нибудь в лицо де Сантьяго, как сделал в случае с Янси. Хотеть-то я хотел, но тем вечером мне помешали два обстоятельства. Во-первых, у меня под рукой не имелось подходящего предмета. Во-вторых, я не знал, как отнесутся к такому приему Ромбо и команда. К тому времени все уже наблюдали за нами. Ромбо и Дюбек отгоняли тех, кто пытался подойти слишком близко, но парни висели на вантах и толпились на корме. Мне бы хотелось сказать, что я прошептал молитву и решил положиться на удачу, но на самом деле у меня на это не осталось времени.
Де Сантьяго лучше меня знал толк в фехтовании. Если честно, любой человек, хоть немного сведущий в фехтовании, знал и умел больше, чем я. Но я лучше де Сантьяго знал толк в простых драках, я был моложе и, вероятно, сильнее его, и руки у меня были длиннее.
Я вполне могу упомянуть еще об одном соображении, внушавшем мне надежду. Скорее всего, прошло уже много лет с тех пор, как де Сантьяго в последний раз дрался на мечах или хотя бы упражнялся в фехтовании, и он привык к более длинным мечам с прямыми лезвиями. Вдобавок в такой темноте ни один из нас не видел отчетливо клинка противника. Возможно, у меня ночное зрение было немного лучше. Я не знаю.
Следует отметить еще одно: фехтовальные поединки никогда не продолжаются так долго, как показывают в фильмах по телевизору. Никто не запрыгивает на стол, не перелетает с места на место, держась за веревку, и вообще не делает ничего подобного. Де Сантьяго попытался нанести мне прямой колющий удар в грудь, каким я убил Янси. Я увернулся и полоснул его по руке. Это я помню. Очень скоро мы сошлись вплотную. Свободной рукой он схватил лезвие моей сабли, не ожидая, что оно окажется таким острым. Я изо всех сил ударил противника в живот левым кулаком, стараясь пробить насквозь.
Думаю, я бил с расстояния шести-восьми дюймов, не больше, но де Сантьяго сложился пополам. Я треснул его по затылку медной гардой своей сабли. Он все не падал, поэтому я сделал ему подсечку.
Именно тогда Ромбо удивил меня. Он вырвал саблю из руки де Сантьяго, и, когда де Сантьяго попытался встать, в лицо ему были нацелены два острия.
— Вам лучше сдаться, дон Хосе. — Я говорил по-испански и самым учтивым тоном, на какой был способен. — Мне бы очень не хотелось убивать столь смелого человека, так что признайте свое поражение, и я велю кому-нибудь перевязать вам руку.
Секунду спустя он кивнул:
— Я сдаюсь, сеньор капитан. Чего вы потребуете от меня?
— Сказать нам, где женщина, — отозвалась Новия, и я поддержал ее.
Он двигался с трудом, но все же сумел подняться на ноги.
— В море. Теперь вы выслушаете меня, сеньора?
Новия не ответила, а Ромбо в тот момент орал, чтобы кто-нибудь подошел и остановил кровотечение, — поэтому я велел де Сантьяго продолжать.
— Мы имели обыкновение завтракать вместе, сеньор и сеньора Гусман, моя жена и я. В хорошую погоду из нашей каюты выносили маленький столик и ставили на палубе. Понимаете, я ничего не опасался. Однажды утром мы хватились сеньора Гусмана. Я приказал обыскать корабль. Он…
— Этот корабль часто обыскивают, — пробормотала Новия.
Де Сантьяго снова поклонился ей.
— Совершенно верно, сеньора. Обыскивают, но ничего не находят. Это произошло примерно через десять дней пути от Коруньи. Он бросился в море. Другого объяснения нет. — Де Сантьяго вздохнул. — Его жена последовала за ним два дня назад. Я скрыл это от своей собственной жены. Самоубийство сеньора Гусмана стало для нее страшным ударом. Она была глубоко угнетена. Еще одно самоубийство… — Он не договорил фразу. — Я позволил ей думать, что сеньора Гусман не выходит из каюты по причине недомогания. Уверен, вы меня понимаете.
Я понимал одно: что свалял большого дурака, когда приказал Ментону привести Охеду. Я хотел, чтобы капитан видел, что поединок честный. Теперь он услышал историю своего начальника и, вероятно, принял ее за чистую монету. Мы снова надели кандалы на де Сантьяго, и я приказал Ментону отвести обоих обратно на нос.
Насколько я помню, тогда сменилась вахта. Тогда или чуть раньше. Тем не менее мы стояли и обсуждали услышанное — Ромбо, Новия и я. Ромбо был склонен верить де Сантьяго. Новия считала, что в истории нет ни капли правды и на корабле вообще никогда не было мистера и миссис Гусман — а каюту занимала какая-то другая женщина, которая в данную минуту прячется на «Кастильо бланко».
— Кто бы она ни была, — сказал Ромбо, — он предпочел умереть, чем выдать ее.
Я заметил, что де Сантьяго не умер.
— Но он думал, что умрет, капитан.
Новия потрясла головой:
— Он рассчитывал убить Крисофоро. А потом — кто знает, как все сложилось бы?
— Его ты тоже понимаешь.
— Понимаю, будь уверен, — сказала Новия Ромбо. — Чего я не понимаю, так это почему он отказывается выдать женщину. Он не из таких, как Охеда. Почему он так поступает?
Тут меня осенило, но я сделал вид, будто знал все с самого начала, и, по-моему, мне удалось провести обоих.
— Дело в тайном укрытии женщины. Он знает, где она прячется, — и именно там он спрятал свои деньги.
Они посмотрели на меня, как святой Иоанн смотрел на ангела на острове Патмос, и мне стало страшно приятно. Я хотел сказать, что я тоже просто слуга Божий. Это было бы правдой, но я промолчал.
Наконец Ромбо сказал:
— Я не умею видеть сквозь стены. Хорошо, что среди нас есть человек, обладающий такой способностью.
Новия дотронулась до моей руки:
— Ты понимаешь, что все это значит, mi corazón?
— Думаю, да.
— Он прячет деньги в этом тайнике, но женщина знает о нем, поскольку сама там прячется?
— В какой-нибудь крохотной комнатушке, — сказал я. — Где едва хватает места, чтобы лечь двум людям.
Ромбо сплюнул.
— Я по-прежнему ничего не понимаю, капитан.
— А я понимаю, — сказала Новия. Она рассмеялась, йот одного ее смеха меня снова захлестнула волна блаженства. — Ее муж умер. Он утешает вдову.
— Но ведь на борту находится его жена. — Ромбо потер подбородок. — Я болван.
— Думаю, ты никогда не был женат. Крисофоро, не пойти ли нам обыскать белый корабль?
— Сейчас темно, — сказал я. — Найти ее будет гораздо проще при свете дня. А также перебраться с нашего корабля на «Кастильо бланко». Давайте посмотрим, что известно жене де Сантьяго.
Мы приказали привести Пилар. Она плакала и продолжала плакать, даже когда у нее с рук сняли кандалы. Я велел Новии обнять женщину и все такое прочее, но она успокоилась далеко не сразу.
— Ваш муж жив, — сказала Новия. — Клянусь вам. И вы живы. Если вы честно ответите на все наши вопросы, настанет день, когда вы благополучно вернетесь и расскажете своим друзьям, как попали в плен к пиратам.
Пилар кивнула и попыталась улыбнуться. К тому времени стало совсем темно, но кто-то зажег кормовые фонари, и я видел женщину достаточно хорошо. Она была не первой молодости и явно претерпела много страданий. Но даже делая поправку на возраст и прочее, я видел, что она никогда не блистала красотой. Если де Сантьяго женился на ней из-за денег, я надеялся, что он не прогадал.
— На корабле вашего мужа находилась еще одна женщина кроме вас, — начала Новия. — Как ее имя?
Пилар кивнула:
— Сеньора Гусман.
— По словам вашего мужа, она моложе вас. — Новия улыбнулась. — Несомненно, она обращалась к вам за разумными советами.
— О да. — Пилар энергично кивнула.
— Мне странно, когда женщина пускается в столь долгое путешествие одна.
— Вы очень добры, сеньора, но она была не одна. Когда мы тронулись в путь, ее сопровождал сеньор Гусман.
Это один из мужчин, сидящих в трюме? — спросил я. — Может, мне стоит поговорить с ним?
— Он умер, сеньор. Многие умерли.
Ромбо тронул меня за локоть, и я перевел для него слова Пилар. Он попросил меня спросить, не было ли у них на борту какой болезни, и я так и сделал.
Услышав вопрос, Пилар снова залилась слезами. Наконец она прошептала что-то Новии, а Новия сказала по-французски:
— Людей на «Кастильо бланко» убивает некая смертоносная сила. Проклятье.
Женщины снова пошептались, и Новия сказала:
— Я пообещала, что она и ее муж пока останутся на нашем корабле.
Порой я бываю страшно туп, особенно когда дело касается женщин. Но я наконец додумался сказать Ромбо, что нам нужны еще одно кресло, бутылка вина и бокал. Усевшись в кресло рядом с Новией, ласково похлопывающей ее по плечу, и выпив стакан сносного вина, Пилар вытерла слезы и стала довольно словоохотливой. Сеньор Гусман умер первым, вскоре после отплытия из Испании. Она не помнит, когда именно. Через несколько дней. Остальные были матросами. Одни просто исчезли, как сеньор Гусман. Других нашли мертвыми. Муж не разрешил ей взглянуть на тела, и она не знает, погибли они от пули или от ножа.
Пилар доверительно наклонилась к Новии:
— Они были напуганы до смерти, сеньора. Так я думаю. Одни умерли от страха, другие прыгнули за борт, чтобы только не видеть призрака. Лица у них было ужасно искажены.
Естественно, я поинтересовался, откуда она это знает, если муж не разрешил ей взглянуть на трупы.
— Он сказал мне, сеньор Хосе. На лицах у них были страшные гримасы, сказал он.
— Но не у сеньора Гусмана, верно? Ведь его он не видел?
— Нет, сеньор. Он не видел никого из тех, кто прыгнул за борт. Только тех, чьи тела мы нашли.
— Вероятно, ваш муж очень переживал из-за сеньора Гусмана? Сеньор Гусман был его близким другом?
— Нет-нет! Всего лишь другом одного знакомого. Я впервые увидела сеньора Гусмана и его жену только за день до отплытия. Он был высокий привлекательный мужчина, сеньор. Очень сильный. Muy macho. Но даже он испугался до смерти. Можете представить, как боялась призрака я.
— Меня удивляет, что дон Хосе взял на свой корабль сеньора Гусмана с женой — нищую пару, которую он едва знал, — заметил Ромбо.
Когда Новия перевела эти слова, Пилар воскликнула:
— О нет, сеньор! Гусманы не были нищими. Ничего подобного! Они везли с собой кучу золота. Мой муж хотел основать совместную компанию с сеньором Гусманом в Новой Испании.
Ромбо навострил уши, когда Новия перевела это.
Я уже давно навострил уши. Мы поинтересовались, у кого сейчас находится золото.
— У сеньоры Гусман, разумеется. Муж погиб, значит, теперь золото принадлежит ей.
Мы дали Пилар еще один бокал вина, потом снова надели кандалы ей на руки и отправили на нос к двум мужчинам. Я плюхнулся в освободившееся кресло и переглянулся с Новией и Ромбо.
— Владелец корабля соврал нам, что Гусман разорился, — сказал Ромбо. — Он за это поплатится.
— Да, — кивнул я, — соврал и поплатится. Тем не менее он парень не робкого десятка, надо отдать ему должное. Он хотел прибрать к рукам золото Гусмана вдобавок к своему и был готов драться за него.
— Он уже потерял все золото, Крисофоро. — Новия так напряженно размышляла, что, казалось, говорила сама с собой, а не со мной.
— Он так не считает. Ромбо пообещал сохранить пленникам жизнь. Де Сантьяго предполагает, что в конечном счете мы их отпустим. Высадим на берег где-нибудь или отправим в шлюпке на все четыре стороны. Потом мы, вероятно, продадим «Кастильо бланко» — во всяком случае, он так думает. У него есть друзья и связи в торговых кругах, и он сможет найти и купить свой корабль прежде, чем новый владелец обнаружит тайник с деньгами.
— Или женщина сбережет золото для него. — Новия подошла к гакаборту и посмотрела на белую галеру, стоящую в четверти мили от нас и сияющую в лунном свете. — Ты не продашь «Кастильо бланко»?
— Не знаю. Я хочу осмотреть корабль и найти деньги.
Я тоже подошел к гакаборту и встал там, обняв Новию за талию — тонкую, как у ребенка. Добрая дюжина мыслей теснилась в моем мозгу, и я не смог бы внятно изложить их здесь даже при большом желании.
Новия легко прижалась ко мне. Она была в одном из ситцевых платьев, которые сшила с помощью Азуки, и волосы у нее источали тонкий аромат духов.
— Не продавай его, Крисофоро, — прошептала она.
— Не продам, — пообещал я. — Даже если он вдвое тихоходнее, чем кажется на вид.
Полагаю, тогда ни один из нас не думал об упомянутом Пилар призраке, чудовище или что там это было.
