8

Эдмунд, сын Эдвольда, потомок Редвальда Великого, последний из династии Вуффингасов и теперь божьей милостью король восточных англов, в гневе и раздражении смотрел сквозь прорези своей боевой маски.

Они сумели прорваться! Еще один удар, и отчаянное сопротивление викингов будет подавлено, Рагнарсоны все умрут в огне и крови, а остаток Великой Армии отступит в смятении и страхе… Но если они выстоят… Если они выстоят, через несколько минут опытные викинги поймут, что нападение на периметр всего лишь отвлекающий маневр, там рассерженные крестьяне с факелами, а настоящее нападение здесь, здесь… И тогда викинги обрушатся на тех, кто сражается у реки, и уже англичане будут захвачены, как крысы на последнем несжатом участке луга. А у него, Эдмунда, нет сыновей. И все будущее династии и его королевства теперь сузилось до размеров этой кричащей звенящей схватки, может быть, всего по сто человек с каждой стороны, избранные бойцы англов и отборные воины из личной охраны Рагнарсонов; одна сторона напрягает все силы, чтобы прорвать треугольник защиты палаток у реки, другая спокойно и уверенно отражает натиск в путанице оттяжных веревок, уже больше пяти минут отбивая неожиданное нападение англичан.

Они устоят. Рука Эдмунда крепче сжала окровавленную рукоять меча, он сделал шаг вперед. И тут же продвинулись вперед могучие фигуры по обе его стороны, капитаны его телохранителей, закрыли его щитами и телами. Они не пустят его в схватку. Как только прекратилось истребление спящих и началась настоящая битва, они все время оказываются перед ним.

– Спокойней, господин, – сказал Вигга. – Видишь Тотту и парней там. Они прикончат этих ублюдков.

Битва перед ними передвигалась, сначала на несколько шагов вперед: викинги отступили, и англичане устремились в брешь. Потом назад, назад. Над шлемами и поднятыми щитами вращался боевой топор, с грохотом обрушивался на дерево щитов и сталь кольчуг. Качающаяся толпа выбросила тело в рассеченной от горла до груди кольчуге. На мгновение Эдмунду стала видна гигантская фигура, легко, как детский хлыст, вертящая в руке топор, вызывающая англичан на бой. Они приняли вызов, и все, что мог теперь видеть король, это напряженные спины.

– Мы убили не меньше тысячи этих ублюдков, – сказал с другой стороны от него Эдди. Эдмунд знал, что очень скоро один из них скажет: «Пора уходить, господин», и его уведут. Если они смогут уйти. Большая часть его армии, деревенские таны и их рекруты, уже отходили в тыл. Они свое дело сделали: прорвались через ограду вслед за королем и его избранными воинами, убили спящих, подавили охрану кораблей и подожгли их, сколько смогли. Но они никогда и не думали стоять в ряд и обмениваться ударами с профессиональными воинами севера и не собирались это делать. Захватить их спящими и невооруженными – да. Сражаться с ними один на один – это долг более подготовленных.

Один прорыв, молился Эдмунд. Боже вечный и всемогущий, один прорыв в этом квадрате, и мы пройдем внутрь и нападем на них со всех сторон. Война будет кончена, а язычники уничтожены. Не будет больше мертвых мальчиков на лугах, детских трупов в колодцах. Но если они продержатся еще минуту, столько времени, сколько нужно жнецу, чтобы протереть серп… Тогда наш строй будет прорван, а меня ждет судьба Вульфгара.

От мыслей об изувеченном тане сердце начало разбухать и словно коснулось звеньев кольчуги. Король оттолкнул Виггу в сторону и двинулся вперед, подняв меч, ища щель в строю, куда бы смог встать. Он громко кричал, и голос его отражался эхом в металле шлема: – Прорывайтесь! Прорывайтесь! Сокровища Редвальда, клянусь в этом, тому, кто прорвет их ряды. И пять сотен тому, кто принесет мне голову Айвара!

В двадцати шагах от него Шеф собрал свою группу освобожденных пленников. Многие из просмоленных кораблей на реке горели, заливая ярким светом битву. Повсюду вокруг упавшие палатки викингов, сметенные натиском англичан, их обитатели мертвы или ранены. Только в одном месте стояли восемь или десять павильонов: дома Рагнарсонов и их приближенных, их стражи – и их женщин. Вокруг этих палаток развернулась битва.

Шеф повернулся к Альфгару и мускулистому тану за ним. Он стоял в шаге впереди небольшой группы полувооруженных, тяжело дышащих крестьян.

– Мы должны прорваться к тем палаткам. Там Рагнарсоны. – И Годива, про себя добавил он. Но это интересно только Альфгару. В сумерках зубы тана сверкнули в невеселой улыбке.

– Смотрите, – указал он.

На мгновение открылась картина: два воина видны черными силуэтами, каждая вспышка пламени освещает их в новой напряженной позе. Мечи вздымаются, каждый удар парируется, удары наносятся справа, слева, под всеми углами, и каждый встречает точную защиту. Воины поворачиваются и прыгают, поднимают щиты, приседают в низких ударах, переходят после удара от одной позиции к другой, стараясь выиграть хоть крошечное преимущество, заметить расслабленное запястье, напряжение, колебание.

Голос тана звучал страстно:

– Посмотрите на них, на обе стороны. Это воины короля и лучшие из пиратов. Они дренгиры, витязи. Долго ли мы продержимся против них? Я, может, выстою с полминуты. Ты – не знаю. Эти… – Он указал на крестьян. – Из них сделают сосиски.

– Давайте убираться отсюда, – резко сказал Альфгар. – Крестьяне одобрительно зашумели.

Неожиданно тан схватил Альфгара за руку, пальцы его глубоко впились.

– Нет. Слушайте. Это голос короля. Он призывает своих верных людей. Слышите, что ему нужно?

– Ему нужна голова Айвара, – ответил один из крестьян.

И тут же все двинулись вперед, подняв копья, прикрываясь щитами, среди них и тан.

Он знает, что не получится, подумал Шеф. А я знаю, что нужно сделать.

Он встал перед ними, указывая, жестикулируя. Постепенно крестьяне поняли его замысел, повернули, побросали оружие и направились к ближайшему из горящих кораблей.

В шуме битвы викинги тоже услышали голос короля. Они поняли его – у многих были наложницы англичанки, как и у их отцов до них.

– Король Ятмунд хочет твою голову, – воскликнул один из ярлов.

– Мне не нужна голова Ятмунда, – ответил Айвар. – Он должен был взят живым.

– Для чего он тебе?

– Я подумаю об этом. Что-нибудь новое. Что-нибудь поучительное.

Что-нибудь такое, что вернет силу духа его людям. Слишком близко они к поражению, подумал Айвар, отходя в сторону, чтобы иметь больше простора для действий. Никогда бы не подумал, что король такого маленького королевства отважится напасть на Великую Армию в ее собственной базе.

– Ну, ладно, – негромко сказал он гадгедларам, стоявшим за боевой линией как его личный резерв. – Больше ждать не нужно. Они не прорвутся. Сюда, между палатками. Когда я дам знак, нападем. Проходите прямо сквозь них, не задерживайтесь. Я хочу, чтобы вы схватили королька. Короля Ятмунда. Видите его? Вон там. Маленький человек в боевой маске на лице.

И Айвар, напрягая легкие, крикнул, насмешливо пародируя крик Эдмунда: – Двадцать унций, двадцать унций золота тому, кто приведет ко мне английского короля. Но не убивайте его. Он должен быть взят живым!

Но тут он услышал возглас Мюртача. Ирландец застыл рядом с ним.

– Смотрите!

– К нам идет огненный крест!

– Mac na hoige slan.

– Матерь божья, смилуйся!

– Что это, во имя Отина?

Над головами сражающихся показалась гигантская фигура, подобная кресту, чудовищному пылающему кресту. Ряды англичан расступились, Убийца-Бранд прыгнул вперед с поднятым топором. Огромное бревно упало вперед, оно было брошено прыгающими фигурами, несшими его.

Бранд отскочил в сторону, споткнулся о веревку и со звоном ударился о землю. Что-то нанесло Айвару сильный удар по плечу. Гадгедлары бросились во всех направлениях, палатка вспыхнула. К шуму битвы добавились пронзительные крики женщин. И тут же мгновение рядом с пылающим бревном, с лицом, искаженным гневом и радостью, появился полуобнаженный крестьянин, на руках его еще болтались наручники раба, он пробился сквозь расступившиеся ряды викингов. Копье устремилось Айвару в лицо. Не задумываясь, тот отразил его, отрубил острие. Крестьянин повернул свое неуклюжее оружие и ударил Айвара по голове.

Удар, земля поднимается навстречу, падение в горящую траву. В последние мгновения перед потерей сознания, когда уже наступала тьма, Айвар подумал: я витязь севера.

В пламени появилась еще одна фигура. Мальчишка, думал Айвар, тот, что сражался на дуэли у заводи. Но я считал, что он со мной…

Голая нога опустилась на его половые органы, и сознание покинуло Айвара.

Шеф бежал вдоль все еще горящей корабельной мачты. Он чувствовал, что руки его обожжены, распухли, покрылись волдырями. Но на это нет времени. Он с таном и Альфгаром схватили горящую мачту, с еще сохранившимися реями, как только крестьяне высвободили ее из основания, и понесли к линии сражения. Отчаянно старались держать ее вертикально, чтобы бросить потом на воинов. Но как только они ее бросили, толпа разъяренных крестьян обогнала их, устремилась вперед. А за ними, он знал, идет король Эдмунд со своими витязями, вне себя от гнева, страха и желания убивать. Но ему нужно добраться до Годивы.

Перед ним крестьянин наносил опешившим викингам удары обломанным копьем. Кто-то стонал и извивался под ногами. Другой крестьянин упал, получив удар сбоку. Повсюду показались желтые пледы – гадгедлары, испуганные появлением огненного креста, решившие, что это наказание за отступничество. И крик женщин.

Шеф слева обогнул палатку. Бока ее выпирают, изнутри доносится крик. Он извлек меч, наклонился, перехватил клапан и потянул изо всех сил.

Волна женщин вырвалась из палатки, как вода из прорванной мельничной плотины, в ночных рубашках, в платьях, одна совершенно голая со сна. Где Годива? Вот эта, с шарфом на голове. Шеф схватил ее за плечо, развернул к себе, сорвал шарф. Вспышка желтых волос, ставших медными при свете пламени, яростные светлые глаза, ничего похожего на серые глаза Годивы. Кулак ударил его в лицо, Шеф пошатнулся от удивления и боли: вокруг умирают герои, а ему разбили нос!

Женщина исчезла, а Шеф увидел знакомую фигуру. Годива не убегала в сторону, она бежала легко, как олень, и прямо в битву. Теперь англичане были повсюду в квадрате викингов, нападали одновременно с фронта и тыла, намеренные уничтожить предводителей и аристократию пиратов, прежде чем из главного лагеря подоспеет помощь. Они рубили все, что передвигается, рубили в страхе и торжестве.

Шеф бросился вперед, нырнул, ухватил Годиву за бедра и уронил в тот момент, как какой-то воин, видя движение, развернулся и нанес режущий удар на уровне пояса. Двое откатились в сторону в путанице ног, одежды, ногтей, а над ними снова завязалась схватка. Шеф ухватил Годиву за талию и насильно потащил в тень павильона, его задерживали только трупы.

– Шеф!

– Я. – Он закрыл ей рот рукой. – Слушай. Нам нужно уходить. Другой возможности не будет. Пойдем туда, откуда я ворвался. Там теперь все мертвы. Нужно пробраться к реке. Поняла? Пошли.

С мечом в руке, крепко держа Годиву другой рукой, Шеф, пригнувшись, шагнул в ночь, выбирая дорогу среди развернувшихся вокруг пятидесяти поединков.

Битва кончена, подумал Эдмунд. И он проиграл. Он прорвал строй викингов, благодаря появившейся ниоткуда толпе крестьян во главе с полуобнаженным юношей. За последние несколько минут погибли лучшие из лучших бойцов Великой Армии, и она больше уже никогда не будет прежней. И не сможет без дрожи вспоминать битву у Стура. Но Рагнарсоны не погибли. Небольшая группа, спина к спине, продолжает сражаться, и Рагнарсоны должны быть среди них. Только если он убьет их всех до последнего, можно будет считать, что он победил.

Но этого сделать ему не удастся. Эдмунд чувствовал, как остывает в нем кровавый гнев, уступая место медленной и осторожной расчетливости. Зловещий признак – шум в главном лагере, за палатками Рагнарсонов, стих. Викинги, под градом копий из-за ограды, под непрерывными ложными нападениями, ударами ножей, на какое-то время оставили Рагнарсонов одних. Но долго этих ветеранов дурачить невозможно; они не будут вечно стоять на месте, глядя, как гибнут их предводители.

Эдмунд чувствовал, что за пределами освещенного пространства собираются люди. Отдаются приказы. Готовится удар, словно молотом по ореху. Ударит тысяча человек. А у него сколько осталось на ногах и не сбежало в ночь? Пятьдесят?

– Пора уходить, господин, – сказал Вигга.

Эдмунд кивнул, зная, что ждал до самого последнего мгновения. Путь к отступлению еще открыт, и вокруг него горстка лучших воинов, они разбросают всех, кто попытается помешать их уходу.

– Назад, – приказал он. – К тому месту, где мы прорвались. Но убивайте всех, кто на земле, наших и их. Никого не оставляйте Айвару. И убедитесь, что все мертвы!

К Айвару возвращалось сознание. Но оно не пришло сразу и полностью. Нужно было ухватить его, ухватить быстро. Что-то ужасное приближалось к нему. Он чувствовал удары его тяжелых шагов. Это draugr – гигант, распухший, синий, как трехдневный труп, сильный, как десять человек, в нем сила всех тех, кто живет в Залах Могучих; он возвращается, чтобы причинять вред потомкам. Или мстить за их смерть.

Айвар вспомнил, кто он. И в то же мгновение понял, кто может быть этот draugr. Это ирландский король Мельгуала, которого он убил годы назад. Айвар вспомнил его искаженное лицо, блестящее от пота, гнева и боли; колесо поворачивалось, и самые сильные люди Армии всем своим весом налегали на рычаги, а король продолжал проклинать Айвара громко и бесстрашно. Колесо все больше и больше сгибало его спину, пока вдруг…

Услышав треск сломанной спины, Айвар окончательно пришел в себя. Что-то у него на лице – кожа, ткань. Его уже завернули в плащ для погребения? Инстинктивное движение вызвало сильную боль в правом плече, но боль окончательно прояснила сознание. Он сразу сел и почувствовал новую боль – в голове, но не там, где должно болеть, не справа, куда его ударили, а слева. Сотрясение. Такое бывало у него и раньше. Прийти в себя и встать. Некогда. Теперь он знает, где он.

Айвар медленно встал, это усилие вызвало волну тошноты и головокружения. Меч по-прежнему у него в руках, он попытался поднять его. Нет сил. Он опустил лезвие и тяжело оперся на него, чувствуя, как острие уходит в плотную землю. Посмотрел на запад, между палатками, туда, где шесть десятков его людей отчаянно сражались, стараясь выиграть время, уничтожить врагов. Айвар увидел приближающуюся судьбу.

Не draugr, а король. Прямо к нему, очевидно, уходя с поля боя, двигался невысокий человек в боевой маске. Английский королек. Ятмунд. Вокруг него с полдесятка гигантов, огромных, как викинги, как Вига-Бранд, очевидно, личные телохранители короля, лучшие воины англичан. Champan, так их называют англичане. По пути они экономно, профессионально, тщательно наносили удары всем лежащим. Правильно делают. С одним из них он бы справился, если бы не был ранен, а его люди не нуждались в поддержке. Шестеро. А он с трудом держит оружие в руках, не может его поднять. Айвар пытался повернуться к ним лицом, чтобы никто впоследствии не мог сказать, что Айвара Рагнарсона, витязя севера, захватили в попытке бегства. И тут боевая маска повернулась к нему.

Послышался крик, взмах, рука указала на него. Все англичане перешли на бег, бросились к нему, подняв мечи, телохранители тщетно пытались обогнать короля.

В это время Шеф, выйдя из темного пространства, окружавшего сцену боя, увидел проход между палатками, втолкнул в него Годиву и напряг мышцы для последнего рывка на свободу.

Без предупреждения Годива вырвалась из его рук и побежала вперед. Она схватила за руку человека, раненого. Клянусь Христом, это Айвар! Раненый, погибающий, шатающийся.

Губы Шефа разошлись в рычании, он прыгнул вперед, как леопард, – один шаг, два, три – меч на уровне груди, готов нанеси удар под подбородок, где щель в доспехах.

Годива встала перед ним, схватила его за сжимающую меч руку. Он старался высвободиться, но Годива вцепилась, била его по голой груди кулаком. Кричала.

– Сзади! Сзади!

Шеф отбросил ее, развернулся и увидел меч, нацеленный ему в шею. Мечи встретились со звоном, Шеф отбил удар; за первым немедленно последовал второй. Он пригнулся и услышал свист разрезаемого воздуха. Понял в то же мгновение, что Годива стоит за ним и что ему придется своим телом защищать ее от меча.

Он начал пятиться в проход между палатками, перед ним шестеро могучих воинов, они толпятся за невысоким человеком в фантастической позолоченной боевой маске. Это король. Но сколько бы ни было у него воинов, в это мгновение Шеф-раб, Шеф-тролл и король восточных англов оказались лицом друг к другу.

– Убирайся с дороги, – сказал Эдмунд, делая шаг вперед. – Ты англичанин. Ты принес мачту корабля и разорвал их строй. Я видел тебя. За тобой Айвар. Убей его, позволь убить его, и ты получишь обещанную награду.

– Женщина, – выговорил Шеф. Он хотел сказать: «Оставьте женщину». Но у него не было времени.

Слишком поздно. Проход между палатками расширился, и воины Эдмунда увидели возможность. Один из них мгновенно оказался рядом с королем, нанес удар, потом другой, напал на почти безоружного юношу. Шеф отступил, увернулся, как поступал в бою с ирландцем Фланном, не делал попыток наносить удары сам.

– Возьмите его, – крикнул он.

Он отбил удар, нырнул под острие щита. С силой отчаяния схватил руку, толстую, как нога лошади над копытом, дернул и свалил Виггу приемом деревенской борьбы.

Он лежал на земле, вокруг слышались крики и звон металла. Появился десяток викингов, во главе с Вига-Брандом, они окружили своего предводителя. Теперь трудно приходилось королю и его людям, они гибли один за другим, а Айвар кричал, чтобы короля не трогали, королек не должен быть убит.

Не обращая внимания на стычку, Шеф высвободился, увидел Годиву. Она стояла в нескольких ярдах от бьющихся и в страхе смотрела на них. Он схватил ее за руку и изо всех сил потащил в сторону гаснущих костров кораблей – в мутные воды Стура. За ним в развалинах лежит английское королевство, и если пираты его схватят, судьба его будет ужасна. Но Годива невредима. Он спас ее.

Хотя она спасла Айвара.