7
Торвин не удивился, когда Шеф, вернувшись в кузницу, рассказал о случившемся. Он устало хмыкнул, когда Шеф объявил, что присоединяется к армии Айвара, но сказал только: – Ну, тогда тебе лучше так не ходить. Над тобой будут смеяться, ты сорвешься, и будет еще хуже.
Из груды в углу кузницы он достал копье, недавно надетое на новое древко, и кожаный щит.
– Вот с этим ты будешь выглядеть лучше.
– Они твои?
– Иногда оставляют оружие для ремонта, но не приходят за ним.
Шеф принял подарок и стоял неуверенно, держа на плече свернутое одеяло и свои скромные пожитки.
– Я должен поблагодарить тебя за все.
– Я поступил так, потому что это мой долг перед Путем. Может, я ошибся. Но я не дурак, мальчик. Я уверен, у тебя есть цель, о которой я не знаю. Надеюсь, ты не ввяжешься в неприятности. И, может, наши пути еще встретятся.
Они расстались, не сказав больше ничего, и Шеф вторично вышел за пределы ограждения с рябиновыми ягодами и впервые без страха прошел по дороге между палатками, шел прямо, не оглядываясь по сторонам. И направился он не к территории, занятой Айваром и остальными Рагнарсонами, а к палатке лекаря Ингульфа.
Как обычно, тут стояла небольшая толпа, глядя на что-то. Когда Шеф подходил, толпа начала расходиться, несколько человек унесли носилки с лежащим на них перевязанным воином. Навстречу другу вышел Хунд, вытирая руки о тряпку.
– Что ты делал? – спросил Шеф.
– Помогал Ингульфу. Поразительно, что он может. Этот человек боролся, неловко упал, сломал ногу. Что бы ты стал делать с таким дома?
Шеф пожал плечами.
– Перевязал бы ногу. Больше ничего нельзя сделать. Со временем срастется. Но человек никогда не сможет ходить нормально. Кости срастутся как попало. Нога будет в буграх и изгибах – как у Куббы, который упал с лошади. А Ингульф сначала вправляет ногу, сводит сломанные кости вместе и только потом перевязывает. Потом привязывает к ноге две палки, так что нога не движется, пока кости не срастутся. Он делает еще более удивительные вещи в тех случая, когда кость прорывает кожу. Если нужно, даже разрезает ногу и ставит кость на место. Я не думал, что человек может пережить такое. Но Ингульф работает очень быстро – и знает точно, что нужно делать.
– А ты можешь этому научиться? – спросил Шеф, видя энтузиазм на обычно спокойном лице друга.
– Если будет достаточно практики. И инструкций. И еще кое-что. Ингульф изучает тела мертвых, понимаешь, смотрит, как соединены кости. Что бы сказал об этом отец Андреас?
– Значит ты хочешь остаться с Ингульфом?
Беглый раб медленно кивнул. Достал из-под рубашки цепочку. На ней висела маленькая серебряная подвеска – яблоко.
– Это дал мне Ингульф. Яблоко Идунн, Целительницы. Я теперь верующий. Верю в Ингульфа и в Путь. Может, не в Идунн. – Хунд взглянул на шею друга. – Торвин не обратил тебя. Ты не носишь знак молота.
– Носил недолго. – Шеф коротко рассказал о случившемся. – Теперь у меня может появиться шанс освободить Годиву и убежать. Может, если я подожду, Бог будет добр ко мне.
– Бог?
– Или Тор. Или Отин. Я начинаю думать, что мне это безразлично. Может, один из них заботится обо мне.
– Я могу чем-нибудь помочь тебе?
– Нет. – Шеф схватил друга за руку. – Возможно, мы больше не увидимся. Но если ты уйдешь от викингов, я надеюсь, что когда-нибудь тебе найдется место у меня. Даже если это будет просто хижина на болоте.
Он повернулся и пошел в то место, на которое до сих пор не отваживался даже взглянуть: к палаткам предводителей викингов.
Территория братьев Рагнарсонов тянулась от восточной до западной стены на целый ферлонг вдоль реки. В самом центре стояла большая палатка для собраний – в ней размещались столы на сто человек, – а также нарядные палатки самих братьев. Вокруг палатки женщин, приближенных и самых доверенных телохранителей. Еще дальше по периметру – палатки солдат, обычно по три-четыре на каждый экипаж, иногда среди них виднелись палатки меньшего размера, предназначенные для капитанов, кормчих и знаменитых воинов. Приближенные четырех братьев держались порознь, хотя и близко друг к другу.
Люди Змееглазого – по больше части датчане. Было общеизвестно, что, вернувшись, Сигурт предъявит свои права на королевство Ютландии и Скейна, которым владел его отец, и попытается распространить власть Дании от Балтийского до Северного моря: таким королевством не владел никто с дней короля Гутфрита, воевавшего с самим Карлом Великим. Убби и Халвдан, которые не имели права ни на какое королевство и могли рассчитывать только на силу своего оружия, набирали людей отовсюду: шведов, готов, норвежцев, людей с Готланда, Борнхольма и других островов.
Люди Айвара – в основном изгнанники. Многие убийцы, спасавшиеся от мести или закона или того и другого. В основном это были норвежцы, те, что много поколений назад начали проникать во внешние острова кельтской области: Оркнейские и Шетландские, потом Гебридские и на побережье самой Шотландии. Много поколений эти люди вступали в схватки с ирландцами и жителями Мэна, Галлоуэя и Кумбрии. Они хвастали – но многие, особенно норвежцы, считавшие Ирландию своей собственностью, яростно с ними спорили, – так вот они хвастали, что когда-нибудь Айвар Рагнарсон будет править всей Ирландией из своего замка у черного пруда – Дуб Линна; он поведет свой победоносный флот на слабые королевства христианского запада. И мы будем править с ним, говорили гадгедлары, но только друг с другом и на ирландском, которого не знали жители Гебридских островов и шотландские норвежцы. И говорили негромко. Потому что при всей своей гордости понимали, что жители их родины больше всего ненавидят их, отступников Христа, из-за которых огонь и смерть пришли в Ирландию. И сделали они это из жадности и жажды власти, а не только для забавы и славы, как повелось со времен Финна, Кухулина и славных воинов Ольстера.
И вот в это пространство, опасное, готовое вспыхнуть, разрываемое различиями и только ищущее предлога для стычки, вечером, когда на кострах готовили ужин, явился Шеф.
Его встретил маршал, спросил, как его зовут, выслушал его рассказ, неодобрительно оглядел его скудное вооружение и хмыкнул. Вызвал из толпы молодого воина и велел показать Шефу его палатку, спальное место и весло, объяснить ему его обязанности. Парень – Шеф не услышал его имени, да и не хотел его услышать – сказал, что по очереди нужно будет выполнять четыре службы: охрана кораблей, охрана ворот, охрана территории и, если необходимо, охрана палатки самого Айвара. Задания распределяются по экипажам.
– Мне казалось, Айвара охраняют гадгедлары, – сказал Шеф.
Молодой человек плюнул.
– Когда он здесь. Когда его нет, они уходят с ним. Но сокровищница и женщины остаются. Кто-то за ними должен присматривать. И если гадгедлары отходят слишком далеко от Айвара, кое-то готов с ними посчитаться – Кетил Плосконосый и его люди. И Торвальд Глухой тоже. И еще с десяток.
– А нам доверят охранять палатку Айвара?
Молодой человек искоса взглянул на него.
– А почему бы и нет? Говорю тебе, enzkr, если думаешь о сокровищах Айвара, лучше сразу перережь себе горло. Так тебе будет менее больно. Ты слышал, что сделал Айвар с ирландским королем Кнотом?
И он в подробностях стал рассказывать, как поступает Айвар с королями и менее значительными людьми, которые вызывают его неудовольствие. Шеф почти не слушал его, с большим интересом разглядывая лагерь. Рассказ явно предназначен был для того, чтобы запугать его.
Он решил, что корабли – слабое место лагеря. Для того, чтобы вытаскивать их на берег, нужно открытое пространство, поэтому здесь не может быть никаких укреплений. Сами корабли, конечно, представляют собой преграду, но одновременно это самое ценное имущество викингов. И если миновать охрану, можно оказаться среди кораблей с факелом и топором, и уничтожить их будет нетрудно.
Охрана входа в лагерь – другое дело. Эту застать врасплох трудно. Схватка будет происходить на ровной местности и на равных условиях, и здесь большие топоры викингов и копья на железных древках дают им преимущество. А всякий, кто пройдет их, тут же встретится с рядом за рядом воинов и вынужден будет сражаться с тесноте, в путанице палаток и веревок.
Загоны… Они занимают большое пространство у восточной стены. В землю вбиты столбы, их соединяют кожаные веревки. Внутри под защитой временных сооружений их ткани прячутся от дождя люди. Ноги у них в кандалах, на руках железные наручники. Но эти наручники, как заметил Шеф, соединены тоже кожей. Цепи слишком дороги. Но к тому времени как раб перегрызет кожаную веревку, даже самый невнимательный стражник это заметит, а наказание за любое неповиновение в загоне для рабов крайне жестокое. Как заметил проводник Шефа, если раб непригоден к продаже, можно воспользоваться этим и запугать других.
Вглядываясь в загоны, Шеф заметил знакомую голову. Ее владелец, охваченный отчаянием, лежал на земле. Светлые волосы, спутавшиеся от грязи. Его сводный брат, сын одной с ним матери. Альфгар. Часть добычи из Эмнета. Голова зашевелилась, Альфгар словно почувствовал, что на него смотрят, и Шеф торопливо отвел взгляд, как делал во время охоты на зайца или дикую свинью.
– Рабов еще не продавали?
– Нет. Слишком трудно увозить их за море, англичане могут поджидать в засаде. Эти принадлежат Сигварту. – Молодой человек опять красноречиво плюнул. – Он ждет, чтобы кто-нибудь расчистил ему дорогу.
– Расчистил дорогу?
– Айвар через два дня уводит половину армии, чтобы заставить королька Ятмунда – вы, англичане, зовете его Эдмундом, – сражаться. Иначе он разграбит его земли. Мы предпочли бы более легкий путь, но мы и так слишком много времени потратили. Плохо придется Ятмунду, когда Айвар с ним встретится, говорю тебе…
– А мы останемся здесь?
– Наш экипаж остается. – Молодой человек снова с любопытством взглянул на Шефа. – Как ты думаешь, почему я тебе все это рассказываю? Мы все это время будем нести охрану. Я хотел бы идти с армией. Хотелось бы посмотреть, что сделают с королем, когда поймают. Я тебе рассказывал о Кноте. Я был у Бойна, когда Айвар разграбил могилы королей, а христианские жрецы пытались его остановить. И вот что Айвар сделал. Он…
Во время ужина из похлебки, соленой свинины и капусты этот предмет занимал умы молодого викинга и его товарищей. Был также бочонок эля, и к нему постоянно кто-нибудь прикладывался. Шеф выпил больше, чем подозревал. События дня сливались в голове. Он вспоминал то, что узнал сегодня, и пытался выработать план. Уставший и измученный, лег спать. Ирландец, принявший смерть от его руки, превратился в мелкую подробность, в дело прошлого.
Усталость овладела им, погрузила в сон, во что-то более глубокое, чем сон.
* * *
Он смотрит из здания, сквозь полузакрытое ставнями окно. Ночь. Светлая лунная ночь, так светло, что бегущие по небу облака отбрасывают тусклые тени даже в темноте. И что-то там сверкает. Что-то сверкает.
Рядом стоит человек, что-то бормочет, объясняя, что там сверкает. Но Шеф не нуждается в объяснениях. Он сам знает. Тяжелое ощущение предопределенности овладевает им. Он знает, что на него надвигается поток ярости. И обрывает объяснения.
– Это не рассвет на востоке, – говорит Шеф-который-не-Шеф. – Не дракон летит, не крыша этого зала горит. Это блеск обнаженного оружия, это идут враги, чтобы захватить нас во сне. Развязана война, которая погубит все человечество. Вставайте, мои воины, помните о мужестве, стерегите входы, сражайтесь, как герои.
Во сне он ощущает за собой движение, это встают воины, хватают щиты, обвязываются поясами с мечом.
Но во сне и за пределами сна, не в зале, не как часть этого героического сновидения, которое разворачивается у него перед глазами, он слышит могучий голос, такой голос не может исходить из человеческого горла. Шеф знает, что это голос бога. Но не такой голос мы приписываем богу. Не полный достоинства и благородства. Голос насмешливый, сардонический, полный тайного смеха.
– О полудатчанин, который не с полудатчанами, – говорит голос. – Не слушай храброго воина. Когда начнутся беды, не сражайся. Прижимайся к земле. Ищи землю.
* * *
Шеф проснулся сразу, ощущая в ноздрях запах горелого. Несколько секунд, отуманенный усталостью, мозг его не мог уйти от этого факта: странный запах, что-то едкое, словно смола. Но где может гореть смола? Вокруг движение. Топот ног окончательно привел его в себя. Люди в палатке хватали брюки, сапоги, оружие – все в полной темноте; за палаткой виднелся огонь. Шеф неожиданно понял, что слышит непрерывный гул. Крики, треск бревен и поверх всего – звон металла, звуки ударов лезвия о лезвие и лезвия о щит. Шум битвы.
Люди в палатке кричали, сталкивались друг с другом. Снаружи слышались крики – крики на английском и всего в нескольких ярдах. Шеф неожиданно понял, что могучий голос по-прежнему звучит в его ушах. Он бросился на землю, пополз подальше от стен. И тут стена палатки лопнула, ее разорвало острие копья. Молодой викинг, проводник Шефа, повернулся к нему, ноги его запутались в одеяле, копье попало ему в грудь. Шеф схватил падающее тело и укрылся им, вторично за несколько часов чувствуя, как конвульсивно дергается человек, от которого уходит жизнь.
И тут вся палатка рухнула, по ней пронеслось множество ног, копья били вниз, в запутавшихся в ткани людей. Тело в руках Шефа дернулось снова и снова; из темноты в дюймах от него раздавались крики боли и страха, лезвие вонзилось в землю, оцарапав колено Шефа. Неожиданно ноги исчезли, мимо Шефа поток тел и голосов вылетел на дорогу, снова послышался звон металла и крики в десяти ярдах в сторону центра лагеря.
Шеф понял, что происходит. Английский король принял вызов викингов, напал на их лагерь ночью и каким-то чудом – благодаря хорошей организации или из-за самоуверенности противника – прорвался через ограду, пробивался к кораблям и палаткам вождей, убивая по пути как можно больше запутавшихся в одеялах воинов. Англичане двигались к центру и к реке. Шеф схватил брюки, сапоги и пояс с мечом и мимо трупов своих недавних соседей выбрался на открытое пространство. Оделся и побежал, низко прижимаясь к земле.
Никого ближе двадцати ярдов от него не было. Вокруг упавшие палатки с телами под ними, некоторые слабо зовут на помощь или пытаются встать. Англичане рубили все, что движется. Они оставили мало живых.
Прежде чем викинги придут в себя, соберутся, нападающие проникнут в сердце их крепости, и битва будет безвозвратно проиграна.
Вдоль всей линии берега огонь и дым, огонь охватывает все новые и новые просмоленные корпуса, поднимается по мачтам. В огне видны скачущие демоны, они бросают копья, размахивают топорами и мечами. В своем первом натиске на корабли англичане, должно быть, встретили слабое сопротивление. Но викинги, расположенные у кораблей, быстро пришли в себя и начали отчаянно защищать своих морских коней. А что происходит у палаток Рагнарсонов? Неужели наступил нужный момент? Шеф размышлял спокойно и сосредоточенно, в его расчетах нет места сомнениям. Подходящий ли момент, чтобы попытаться спасти Годиву?
Нет. Очевидно, идет битва, обе стороны яростно сопротивляются. Если викинги отобьют нападение, Годива останется в прежнем положении, – рабыней, наложницей Айвара. Но если нападение удастся, если он спасет Годиву…
Он побежал, но не в сторону сражения, где полувооруженный человек не найдет ничего, кроме быстрой смерти; он побежал в противоположном направлении, к ограде лагеря, где пока еще тихо и темно. Но не совсем. Шеф вдруг понял, что битва идет не только возле него, но и далеко, во всех направлениях вокруг ограды. В темноте пролетали копья, горящие стрелы вонзались в бревна ограды. Король Эдмунд вел одновременное наступление со всех направлений. Каждый викинг устремлялся к ближайшему опасному месту. И к тому времени, как они поймут, где действительно нужна их помощь, король уже либо выиграет, либо проиграет битву.
Как тень, Шеф пробежал к загонам рабов. К нему из темноты устремилась фигура, бедро окровавлено, в руке длинный меч.
– Fraendi [друг], – сказал этот человек, – помоги мне, останови кровотечение…
Шеф ударил мечом снизу вверх, повернул меч, извлек его.
Один, подумал он, перехватывая длинный меч викинга.
Охрана загонов оставалась на месте, стражники собрались тесным строем перед входом, намеренные противиться любой попытке прорваться внутрь. Вдоль всей ограды загона торчали головы рабов, те пытались понять, что происходит. Шеф перебросил длинный меч через ограду и одним гибким движением последовал за ним. Кто-то из стражников заметил его, крикнул, но движения не было. Не зная, что делать, стражники не решались отойти от ворот.
Вокруг фигуры, дурно пахнущие, цепляющиеся. Шеф выкрикнул ругательство на английском, оттолкнул их. Длинным мечом разрезал кожаную веревку наручников ближайшего, сделал то же самое с кандалами на ногах, передал меч в освобожденные руки.
– Освобождай других, – приказал он и тут же повернулся к соседнему, вытащив из ножен собственный меч. Рабы увидели, что происходит, протягивали руки, подставляли кандалы, чтобы было легче резать. Через двадцать ударов сердца освободился уже десяток рабов.
Ворота распахнулись, стражники решили войти внутрь и отыскать пробравшегося туда. Как только показался первый викинг, его схватили за ноги и за руки, кулаком ударили в лицо. Через секунду он лежал на земле, топор и меч у него отобрали, из темноты на него обрушился град ударов. Шеф лихорадочно резал кожу, неожиданно увидел своего сводного брата Альфгара, тот смотрел на него с удивлением и гневом.
– Мы должны забрать Годиву.
Альфгар кивнул.
– Иди со мной. Послушайте, вы, остальные, у ворот много оружия, прорывайтесь на свободу. Те, у кого есть оружие и кто хочет сразиться за Эдмунда, через стену и за мной.
Шеф сунул меч в ножны, ухватился за верх ограды, вторично мощным рывком перемахнул через нее. Мгновение спустя показался Альфгар, он еще не пришел в себя от неожиданного освобождения, а дальше десяток полуобнаженных фигур устремился из-за ограды. За ними еще. Кое-кто тут же растворился в темноте, другие с гневом обрушились на стражников, которые все еще не могли пройти через ворота. Шеф с десятком последователей побежал назад между палатками.
Повсюду валялось оружие, оно лежало там, где его выронили убитые. Груды тел нагромоздились за ночь. Шеф откинул клапан палатки, перепрыгнул через труп, схватил копье и щит. Несколько мгновений разглядывал последовавших за ним людей, а они в это время вооружались. В основном крестьяне, решил он. Но рассерженные и отчаянные, вышедшие из себя из-за того, что случилось с ними в загоне. Но вот этот, передний, у которого на руках перекатываются мышцы, ведет себя как воин.
Шеф показал в сторону палаток предводителей. Там шла схватка.
– Там король Эдмунд, – сказал он. – Он пытается убить Рагнарсонов. Если это ему удастся, викинги будут сломлены, побегут и не смогут оправиться. Но если он потерпит поражение, начнется охота за ним, и ни одна деревня, ни один округ не будут в безопасности. Мы свежи и вооружены. Присоединимся к королю, поможем ему.
Освобожденные рабы устремились в сторону схватки.
Альфгар задержался.
– Но ты не пришел с Эдмундом, полувооруженный и полуобнаженный. Откуда ты знаешь, где Годива?
– Заткнись и иди за мной. – Шеф снова побежал, пробираясь к палаткам женщин Айвара.
