Глава 10

Два префекта вместе с примипилами стояли на склоне холма позади оборонительных позиций Первой тунгрийской когорты и наблюдали за вениконами, которые выстроились в молчаливые колонны на противоположном берегу за призрачной завесой тумана. Воцарилась пугающая тишина.

– При таком высоком уровне воды им не перейти реку вброд, раз мы поджидаем их с копьями наготове. И ниже по течению им тоже не перебраться, потому что и там стоят наши люди. Варварам остается только ждать.

Фронтиний замолчал, вглядываясь в притихших вениконов на другом берегу, а потом повернулся к своему коллеге.

– Сколько их там?

Примипил Второй когорты поджал губы.

– Ну, не знаю… тысячи четыре. Может быть, пять. Хочешь сказать, что остальные куда-то делись?

Фронтиний медленно кивнул.

– Вот именно. Если их так мало, то их вождям нет смысла связываться с Кальгом. Я ожидал увидеть тысяч десять, не меньше… Постой, что это?

На восточном берегу Красной реки показался отряд варваров, спешащих вверх по течению за одиноким воином с обнаженным мечом. Поначалу офицеры решили, что ниже по реке случилось ужасное несчастье и вениконы прорвались на этот берег. Фронтиний собрался отдать команды, но Невто неожиданно остановил его, положив руку на его плечо.

– Постой! Человек с мечом впереди – это мой Аппий. А синеносые наверняка твои ручные вотадины.

Фронтиний прищурился и вгляделся в подбегающих варваров.

– Ты прав. Пойдешь со мной?

Невто кивнул. Фронтиний повернулся к двум префектам и отсалютовал.

– Просим нас извинить.

Вдвоем они поспешили вниз. Фронтиний, припадая на раненую ногу, встретил Аппия у подножия холма. Запыхавшийся офицер коротко рассказал, что Восьмая центурия перебралась через реку, и сделал Марто знак продолжать. Предводитель вотадинов выступил вперед, почтительно кивнув обоим офицерам, а Аппий незаметно проскользнул за спины обоих примипилов.

– Твой офицер и его люди в полном порядке, но он просил передать тебе, что они продержатся лишь до тех пор, пока у них не кончатся стрелы. Им нужно подкрепление, иначе вениконы перейдут через реку и сметут их.

Фронтиний повернулся к Невто.

– Три центурии?

Его коллега на секунду задумался.

– Думаю, лучше четыре. Кто его знает, что там за это время случилось.

Фронтиний повернулся к шеренгам первой когорты, выкрикивая имена офицеров.

– Центурионы Юлий, Дубн, Руфий и Тит! Собирайте людей и быстро ко мне! Остальным рассредоточиться и быть наготове. Дикари могут начать стрельбу в любой момент! Ото, до моего возвращения ты остаешься за старшего. Префект скажет тебе, что надо делать. – Он повернулся к Марто, указывая на гору позади них. – Хорошо, что вы им помогли, но дальше мы будем сражаться сами. Стойте здесь и без крайней необходимости в драку не лезьте.

Офицеры вместе со своими центуриями двинулись вдоль берега.

Марто, не сводя с них глаз, обратился к своим людям:

– Итак, будем ли мы сидеть сложа руки и ждать, чем все закончится, или же пойдем с ними и добьемся победы?

Вперед вышел один из выживших танов.

– Нам надо сражаться, хотя есть риск, что в таком тумане нас примут за вениконов.

Марто мрачно кивнул.

– Придется рискнуть. Мы не можем оставаться в стороне.

Фурий и Скавр стояли на горе в неловком молчании и смотрели, как четыре центурии покинули линию обороны и торопливо построились в колонну. Какое-то движение внизу привлекло внимание Скавра, и он подтолкнул Фурия, указывая на бегущего человека.

– Это опять тот твой офицер. Аппий? Интересно, зачем ему понадобился факел, ведь еще светло? И что за горшок у него в руках?

Префект Фурий замер, узнав ярко-красный сосуд.

– Горшок? Боги всемогущие, да это же моя нафта!

Ниже по течению хамианцы с тревогой ждали дальнейшего развития событий. Вениконские воины снова собрались на западном берегу и пересекали мост поодиночке и парами. Они больше не опасались лучников, поскольку хамианцы исчерпали небольшой запас стрел, подобранных с земли. Марк и Кадир вглядывались в туман. На другом берегу двигались какие-то фигуры, но завеса тумана не позволяла понять, что именно происходит. Подошедший Морбан, держа штандарт в одной руке, всмотрелся в противоположный берег, от которого их отделял поток шириной тридцать шагов.

– Что там творится? Похоже…

– Похоже, большие силы движутся на юг, – кивнул Марк.

– Да, я тоже так думаю, но за туманом ничего не видно и не слышно. Мы никак не можем этому помешать, так что не стоит обращать на это внимания.

Кадир передернулся. Боевая ярость схлынула, оставив его усталым и подавленным.

– Их там уже человек шестьдесят, а то и семьдесят. Снова пойдем в атаку?

Марк покачал головой, внимательно разглядывая варваров, с вызывающим видом расхаживающих рядом с поваленными деревьями.

– Уже скоро. Я хочу, чтобы их набралось побольше.

– Побольше?

– Да, если мы двинемся прямо сейчас, лучники начнут осыпать нас стрелами, но, если позволить варварам перейти в достаточном количестве, они нас прикроют. Кроме того, в прошлый раз наша атака удалась только из-за твоего героизма. Теперь мы поступим по-другому.

Он взглянул на тунгрийцев, проверяя, не покинули ли они своих позиций. Солдаты лежали на влажной земле, и разглядеть их в тумане было почти невозможно. Варвары продолжали переходить реку. Наконец Марк решил, что на западном берегу их скопилось уже достаточно. Он сделал шаг вперед и поднял меч, привлекая внимание хамианцев.

– Восьмая центурия! Справились с ними один раз, справитесь и в другой!

Хамианцы двинулись к берегу без напускной храбрости, но вполне твердо. Вениконы мрачно ждали их приближения, поскольку трупы на берегу не сулили легкой победы. Когда лучники оказались в пределах досягаемости мечей, варвары свирепо бросились в атаку. Они сражались не на жизнь, а на смерть, нанося удары чудовищной силы по щитам и шлемам хамианцев. То один, то другой боец падали, обливаясь кровью, и Марк начал сомневаться, не слишком ли поздно он дал приказ к атаке. Однако центурия устояла под натиском вениконов. Хамианцы сражались с решимостью людей, которые знают, что у них нет другого выбора, как бы их ни пугали чудовищные раны товарищей. Пришло время другой центурии сказать свое слово.

– Восьмая центурия! Шагом! Отступить назад! Морбан, дай сигнал…

Марк обменялся взглядами с Кадиром. На лицах обоих ясно читалась неуверенность. Если центурии удастся отступить, продолжая при этом сражаться, они смогут провернуть намеченный Марком трюк. Если нет – план обернется кровавым разгромом. Медленно, почти неохотно центурия отступала в том темпе, который задавал знаменосец. Длинный посох Кадира прошелся вдоль спин, чтобы никто не нарушал строя. Хотя хамианцы и отходили, но сомкнутый ряд щитов и выставленные мечи сдерживали продвижение вениконов. Тридцать шагов Восьмая центурия двигалась назад в размеренном темпе, не позволяя варварам почувствовать себя хозяевами положения. Почти… Марк бросил быстрый взгляд налево, ища взглядом офицера-тессерария Второй когорты, который поднялся на ноги и стоял в ожидании его сигнала. Перехватив взгляд центуриона, солдат поднял вверх меч в знак готовности к бою. Посмотрев налево, Марк увидел знаменосца, также ожидавшего команды.

– Восьмая центурия, на месте стой!

Это был решающий момент. Смогут хамианцы остановить свое отступление, каким бы медленным оно ни было? Над дрогнувшей шеренгой раздался хриплый рев Кадира:

– Ни шагу назад! Сирия!

Ответом ему были мгновенно расправленные плечи и прокатившийся вдоль строя отклик:

– Сирия!

Остановка хамианцев застала варваров врасплох, и они натолкнулись на поджидающие их мечи. Отскочив от внезапно замершей обороны римлян, вениконы предоставили Марку возможность, которой он давно ждал.

– Тунгрийцы, вперед!

Не замеченные варварами солдаты Второй когорты поднялись с покрытой туманом земли по обе стороны от врага. Офицер-тессерарий слева от Марка сплюнул и, взвешивая на руке копье с широким лезвием, пробормотал, обращаясь к солдатам:

– Смотрите, ребятки, если эти хилые карлики могут показать синеносым, какого цвета у них кишки, почему бы нам тоже не позабавиться? Вперед!

По четыре десятка тунгрийцев с каждой стороны ударили из засады по флангам вениконов. Часть вражеских воинов погибли, даже не увидев атакующих, другие успели обернуться на возникающие из тумана темные фигуры, но тоже были убиты еще до того, как успели поднять мечи. Вениконы попытались отразить неожиданную атаку справа, но окруженные воины становились беззащитными мишенями для четырех десятков человек, незаметно приблизившихся к ним слева. Возникнув из тумана, тунгрийцы набросились на незащищенный фланг варваров. Копья без устали мелькали над стеной щитов, проливая море крови. Вениконы оказались зажаты с трех сторон, и разгром был завершен меньше чем за минуту. Тяжело дыша, знаменосец и тессерарий Второй когорты подошли к Марку и отсалютовали. Доспехи обоих были забрызганы свежей кровью.

– Какие будут распоряжения, господин?

– Возьмите своих людей и…

Внимание Марка отвлек появившийся из тумана свет, за несколько секунд выросший от тусклого свечения до яркого пламени. Из мглистой дымки появился Аппий с горящим факелом в руках. Остановившись, он выгнул спину, пытаясь унять боль в боку.

– Вот возьми… – Все еще задыхаясь, он передал факел Марку, оставив себе сосуд. – Нафта… взял у нашего префекта… чудесное средство… одной капли достаточно… разжечь огонь… Мы выльем… дерево будет гореть как сухие дрова. Я полью… ты бросишь факел… когда я закончу.

Офицеры двинулись к мосту в сопровождении двух десятков тунгрийцев, которые охотились на варваров, скрывавшихся в тумане на западном берегу. Хватая ртом воздух, Аппий откупорил тяжелый сосуд, подошел к деревьям и стал разбрызгивать жидкость по ветвям. Когда верхние ветви уже можно было поджигать, он отошел, делая Марку знаки не бросать пока факел.

– Там еще много осталось. Давай сделаем все как полагается.

Пробравшись сквозь крону деревьев на берег, Аппий пролил еще больше нафты на нижние ветви, эффектно опорожнил сосуд и выбросил его в кучу листьев. Наконец он повернулся, но потерял равновесие и схватился за облитые нафтой листья, чтобы не упасть. Когда он уже выпрямлялся, стрела пробила ему шею. На его лице появилось удивление. С другой стороны реки вылетела туча копий. Одно из них пробило доспехи центуриона, и он упал лицом вниз в листву. Из последних сил приподняв голову, Аппий дал знак ожидающим солдатам. Знаменосец сделал шаг вперед, но Марк с каменным лицом удержал его на месте.

– Он просит не об этом.

Упавший офицер снова взмахнул рукой, указывая на крону упавшего дерева. Пара варваров взобралась на мост, не обращая внимания на стоящую в воздухе вонь нафты. Их привлекала возможность захватить военный трофей – голову умирающего офицера и его шлем.

– У него стрела в шее и копье в спине. Если мы ничего не предпримем, синеносые мерзавцы доберутся до него раньше, чем он умрет. Понимаете, о чем он просит? Он ваш командир, кто-нибудь из вас готов…

Бойцы покачали головами.

– В таком случае Митра простит мне, что я посылаю ему воина при подобных обстоятельствах…

Он швырнул факел в увядающую листву. Как только пылающая деревяшка попала на ветви деревьев, нафта с глухим гулом вспыхнула, выбросив в туманный воздух огромный столб огня. Никому из присутствующих никогда не доводилось видеть ничего подобного. Аппий приподнялся, воздел сжатую в кулак руку, а потом медленно осел в объятия пламени. В огне что-то громко бухнуло – вероятно, взорвался сосуд, – и пламя охватило всю крону, а с ней и варваров на мосту. Охваченные огнем, они посыпались в реку. Невыносимый жар развеял туман над мостом.

Впервые за все это время Марк увидел, что творится на противоположном берегу реки. Глаза его удивленно расширились – там столпились сотни вениконских воинов. Невозможно было представить, что все они успели спуститься по крутому обрыву. Марк обернулся к Кадиру и краем глаза заметил какое-то движение. Указывая в ту сторону, он прокричал предупреждение обоим центуриям, одновременно вытаскивая спату из ножен.

– Вениконы!

Сотня воинов появилась из тумана в тылу римлян. Мечи варваров, блестевшие красным в отсветах пламени, обрушились на хамианцев вместе с дикими воинственными криками. Застигнутые врасплох лучники на мгновение дрогнули. Вениконы врубались в неподготовленные ряды хамианцев, убивая их десятками. Чувствуя, что всего пара секунд отделяет его подчиненных от окончательного разгрома, Марк отчаянно скомандовал:

– Повернитесь и сражайтесь. Сражайтесь или умрите!

Тридцать бойцов пали жертвой неожиданной атаки, но те, кто был еще в силах стоять на ногах, подняли щиты и моментально сомкнули ряды, остановив наступление врагов. Марк повернулся к тунгрийцам и, указывая мечом по обе стороны от своей центурии, крикнул:

– На фланги!

Тунгрийцы, стоявшие за спинами хамианцев, бегом помчались в оба конца колеблющейся линии щитов, не давая варварам обойти римскую оборону. Кадир прошел вдоль поредевшей шеренги хамианцев и, подойдя к своему центуриону, прокричал ему в самое ухо, перекрывая гортанные вопли вениконов:

– Похоже, они организовали переправу где-то ниже по течению.

Марк мрачно кивнул. В обеих руках он держал по мечу.

– Мы не в силах этому помешать. Остается только надеяться, что огонь привлечет к нам внимание.

Стоявший перед ними солдат оступился и упал на землю с рассеченным горлом, из которого фонтаном хлестала кровь. Опередив Кадира, Марк сам шагнул в шеренгу. Он отбил окровавленный меч убийцы своим гладиусом и воткнул острие спаты в глотку противника. Еще один воин заступил на его место и замахнулся мечом для рубящего удара. Марк быстро шагнул вперед и ударил тяжелым сапогом в пах врага. Согнувшийся пополам от боли варвар стал легкой добычей для молодого римлянина, который изо всех сил рубанул по склоненной голове, раздробив череп.

Однако, несмотря на стойкое сопротивление, его центурия постепенно, шаг за шагом безжалостно уничтожалась. Бесконечный поток вениконов неумолимо крушил оборону хамианцев. Тунгрийцы по обе стороны от них несли такие же потери, и по прикидкам Марка выходило, что их осталось меньше половины против вдвое превосходящих сил противника. Он отбил вражеское копье и проткнул мечом веникона, а затем еще двоих, стоявших справа и слева от него. Марк действовал почти бессознательно, его голова была больше занята опасной ситуацией, в которой они оказались, чем самим сражением. Стоявший рядом с ним воин упал, захлебываясь кровью: копье, пройдя через рот, пробило ему шею. Кадир встал на его место, угрюмо глядя на все прибывавших врагов. Офицеры переглянулись, готовясь умереть на этом самом месте, когда, перекрывая звон оружия, раздался крик:

– Тунгрия! Тунгрия!

На левом фланге варваров из тумана показались головы в шлемах: высокие воины с искаженными от ярости лицами врубались в ряды опешивших от неожиданности вениконов. Топоры взлетали и опускались, описывая в воздухе блестящие металлом дуги. Тунгрийцы из Десятой центурии, которой командовал Медведь, отбросили щиты в сторону и орудовали топорами на манер варваров. Все они с ног до головы были залиты кровью и орали как безумные.

– Восьмая центурия, вперед! В атаку!

Оставшиеся в строю хамианцы откликнулись на призыв Кадира, будто кулачные бойцы, не до конца пришедшие в себя после удара. Вряд ли кому-то из них удалось прикончить хоть одного врага. Вениконы, заметившие у себя на фланге и в тылу разъяренную центурию Тита, не оказывали сопротивления внезапно осмелевшим хамианцам. Варвары обратились в беспорядочное бегство, но тунгрийцы настигали их и безжалостно крушили своими топорами. Хамианцы так и остались стоять на месте, не в силах продолжить преследование и лишь смотрели пустыми глазами, как из тумана появляются еще две тунгрийские центурии. Юлий и Фронтиний поспешили к шеренге Восьмой, отыскивая глазами Марка. Он отсалютовал, дрожа от страшной усталости. Примипил радостно похлопал своего молодого офицера по плечу, не обращая внимания на кровь, забрызгавшую доспехи.

– Рад тебя видеть, центурион. А мы-то тебя уже списали. Как дела?

Марк стащил шлем и провел рукой по мокрым от пота волосам.

– Восьмая центурия вместе с нашими соратниками из Второй когорты удерживала переправу после того, как мы перебрались на этот берег. Теперь благодаря смелости центуриона Аппия она уже разрушена.

Марк вкратце рассказал, как разворачивались события.

Фронтиний одобрительно кивнул, повернулся к уцелевшим хамианцам и тунгрийцам и громко, чтобы все слышали, произнес:

– Отлично, ребята, хвалю. На сегодня вы свою работу выполнили. Центурион Корв, возьми своих людей, и перебирайтесь к броду. Встаньте на охрану лагеря. Кто знает, вдруг эти татуированные ублюдки сюда заявятся. – Он повернулся к Юлию, указывая по направлению к югу. – Возьми четыре центурии и отправляйся вдоль берега. Надо как можно скорее найти, где они переходят реку. Возможно, это разведчики, а основное войско сейчас переправляется на эту сторону. Нельзя позволить им накапливать здесь силы. Этому необходимо помешать. На всякий случай сформируйте заградительную линию, если сюда уже переправилось больше людей, чем нам известно. Похоже, нескольким отрядам удалось проскользнуть мимо нас, но они натолкнутся на главные силы наших двух когорт. Центурион Корв, по дороге в лагерь расскажешь, как вы здесь оказались, вместо того чтобы лежать лицом в грязи где-нибудь на том берегу реки. И как, если на то пошло, вы ухитрились перебить столько варваров? Ведь у твоих людей нет опыта ведения боя.

Марто увел своих воинов от брода так, что никто не заметил их ухода. Широким шагом вотадины за пару минут вскарабкались на плоскую вершину холма к югу от позиций обороняющихся и двинулись на юг вдоль хребта. Марто пристально всматривался в туман внизу. Через несколько минут он увидел хамианцев, устало бредущих на север вдоль берега реки, а следом – уцелевших солдат тунгрийской центурии.

– Теперь уже близко…

Он осторожно повел своих людей вниз по крутому спуску в долину, внимательно оглядывая окрестности. Вотадины достали мечи из ножен и держали их наготове.

– Вон там!

Воин справа от Марто указал на поле сражения. Вдоль берега горели деревья и валялись десятки трупов. Марто сделал своим людям знак спускаться.

– Давайте быстрее. Чем дольше мы здесь пробудем, тем больше риск, что нас застигнут врасплох.

Четыре центурии, которыми командовал Юлий, двигались на юг небыстрой трусцой, стараясь не сбить дыхание, чтобы в случае необходимости можно было сразу вступить в бой. Остальные центурионы бежали рядом с ним, с мрачными лицами прислушиваясь к его указаниям.

– Где-то тут должен быть еще один отряд. Поэтому они не стали еще раз атаковать у брода, хотят напасть на нас с фланга. Сейчас вениконы копят силы, чтобы смести всех, кто встанет на их пути, и разгромить нашу оборону у брода. Как только наткнемся на синеносых, три центурии выстроятся в шеренгу и вступят в сражение. Поубиваем всех, кого сможем. Ребята Медведя будут тем временем находиться в резерве и своими топорами разрушат переправу, а мы прикроем их щитами и копьями. Все, пора остановиться и прислушаться.

Он сделал знак перейти на шаг и перестроиться в боевую шеренгу. Лишь приглушенное позвякивание оружия выдавало их присутствие. Солдаты достали мечи и прикрылись щитами, приготовившись к бою. Где-то впереди, в тумане, слышался отдаленный гул голосов. Юлий указал пальцем на свои глаза и тихо произнес:

– Смотрите внимательно. Они ближе, чем кажется в этом проклятом тумане.

Легкий порыв ветра немного развеял туманную завесу, на мгновение приоткрыв толпу вениконов у берега.

– Разрази меня гром!

Старый солдат Меченый на своем обычном месте в центре первой шеренги Девятой центурии с ужасом смотрел на представившееся его глазам зрелище. Сотни вениконов толпились на берегу реки меньше чем в пятидесяти шагах от римлян. Они ждали приказа своих вождей, чтобы отправиться вверх по течению. За их спинами по трем стволам, перекинутым с одного берега на другой, лился нескончаемый поток людей. Красная река пенилась и бурлила на перекатах, заканчивающихся первым из целого каскада водопадом: в этом месте пологая долина сменялась крутым каменистым каньоном, делавшим переправу невозможной.

Едва взглянув на зрелище, открывшееся за пеленой тумана, Юлий, стоявший позади римской шеренги, глубоко вздохнул и прорычал:

– Копья на изготовку! В атаку!

Воины вениконов также услышали его команду и двинулись навстречу, выкрикивая оскорбления и размахивая над головой мечами.

– Первая шеренга, метнуть!

Солдаты из первой шеренги, разбежавшись, запустили копья на сотню шагов, отделявших их от наступающих варваров. Снаряды с тяжелыми наконечниками врезались в ряды наступавших, и несколько десятков человек с отчаянными криками повалились на влажную землю.

Передняя шеренга отработанным за время многих тренировок движением опустилась на одно колено, чтобы не мешать своим товарищам. Второй залп копий выпустили ниже первого по более плоской траектории, так как цели располагались ближе. Снаряды снова достигли цели, собрав свою кровавую жертву. Вдоль всей первой шеренги варваров воины, пронзенные копьями, беспомощно валились наземь. Задние ряды, спешащие добраться до римлян, спотыкались о тела товарищей.

– Сомкнуть строй!

Передняя линия тунгрийцев с металлическим лязгом вытащила мечи из ножен и сомкнула стену щитов, растянувшуюся от берега реки до почти трети ширины долины. С могучим ревом лавина варваров, на мгновение замедлившаяся из-за залпа копий, снова разогналась и обрушилась на щиты римлян. Мечи блестели, описывая в воздухе свирепые дуги. В отличие от воинов-сельговов, с которыми когорта сражалась в Битве утраченного орла, вениконы были неутомимы в боевой ярости. Они колотили по тунгрийским щитам и по головам в шлемах, пользуясь любой возможностью нанести удар и не обращая внимания на то, что они открываются для ударов коротких солдатских мечей.

Юлий прошел вдоль заднего ряда своей центурии. Руфий руководил обороной, расставляя новых людей на место тех, кого сразили клинки варваров. Собрат-офицер сделал знак в сторону вениконов, бесновавшихся так близко, что их можно было коснуться рукой, и прокричал, перекрывая шум битвы:

– Эх, как в былые времена! Прояви они такое рвение в Битве утраченного орла, мы бы не дожили до появления легионов.

Юлий мрачно кивнул, одной рукой сжимая рукоять меча.

– За их спинами другие по-прежнему переходят через реку. Если мы не уничтожим мост, нас подавят количеством.

Слева от них солдат, сраженный ударом топора, пробившего изогнутую металлическую пластину на шлеме, отступил от линии щитов и повалился головой вперед на окровавленную траву. Орудие убийства так и осталось торчать у него из головы. Опцион Руфия быстро поставил на освободившееся место бойца из задней шеренги, который сразу вонзил меч в горло безоружного веникона, продолжавшего наскакивать на него, не имея никакого оружия, кроме зубов и ногтей. Руфий удивленно поднял бровь и тут же пригнулся, уворачиваясь от просвистевшего рядом копья. Похоже, гребни на шлемах центурионов служили заманчивой мишенью для метателя.

– Чтоб я сдох! Они озверели. Может, послать ребят Медведя им в тыл, отрезать их от моста?

– Нет, братишка, лучше не надо.

Они обернулись и увидели Тита, внимательно изучающего силы вениконов, с таким же, как у них самих, мрачным выражением на лице.

– Их тут около пяти сотен. Нас перережут как собак, мы даже до моста добраться не успеем. В такой ситуации хорошо бы напасть на них с фланга, чтобы они отбивались с обеих сторон. Тогда у нас были бы шансы прорваться. Но если их ничего не отвлечет, мы сможем их удерживать только до тех пор, пока они не накопят достаточно людей, чтобы смять нас…

Юлий взглянул через плечо Руфия и вздрогнул.

– Проклятье!

Выхватив из ножен меч, он помчался к шеренге тунгрийцев. Руфий и Тит обернулись, желая узнать, что случилось. Справа, там, где пологая долина вплотную подходила к вздымавшимся скалистым утесам, над стеной щитов виднелся украшенный гребнем шлем центуриона, отчетливо выделявшийся среди простых доспехов солдат. Мечи вениконов так и мелькали вокруг вступившего в сражение офицера. Варвары слетались к этому месту, как пчелы к меду, привлеченные возможностью раздобыть желанный трофей – голову римского офицера.

– Дубн!

Едва только Руфий успел осознать всю серьезность положения, в котором оказался его друг, центурион, шатаясь, отступил на шаг назад, и могучий рев пронесся среди варваров, теснивших Девятую центурию. Близкий запах победы ударил им в ноздри.

Антенох и Луп провели вечер относительно спокойно. Они занимались тем, что разносили еду центуриям, защищавшим береговые укрепления. Каждый раз, навещая своих боевых товарищей, они рассматривали врагов, чего-то терпеливо ожидавших на противоположном берегу. Антенох оттащил мальчишку от линии обороны тунгрийцев, заметно поредевшей после отхода четырех центурий. Теперь Лупу уже не приходилось нагибаться, разглядывая в просветы между ногами солдат, как варвары бродят по противоположному берегу.

– На самом деле их там больше, но в этом проклятом тумане ничего не разглядеть. Они остались здесь, потому что их вожди хотят, чтобы мы сидели здесь и их сторожили. Вопрос в том, куда подевались остальные.

Префект Скавр уже несколько раз задавал себе тот же самый вопрос и раздумывал, не послать ли еще пару центурий в помощь предыдущим четырем. Однако каждый раз ему хватало одного взгляда на физиономию своего коллеги, чтобы отложить такое решение. Побледневший и дрожащий префект Фурий с ужасом смотрел на толпу варваров, скопившихся на противоположном берегу. В глазах его ясно читался страх, который Скавр видел десятью годами ранее. Префект проследил глазами за Антенохом и Лупом, которые в очередной раз прошествовали внизу, под его наблюдательным пунктом на склоне горы, и слабо улыбнулся, позавидовав тому, насколько просты их обязанности в сравнении с лежащей на нем тяжелой ответственностью.

Его внимание привлекло какое-то едва заметное в тумане движение. С южной стороны двигалась группа усталых солдат численностью примерно с центурию. Когда префект разглядел центуриона, идущего рядом с примипилом Фронтинием, его первой реакцией была победная улыбка. Впрочем, радость быстро испарилась, когда он увидел, как мало осталось солдат в идущей за офицерами колонне даже после того, как из тумана появилась еще одна центурия. Совершенно измотанные хамианцы наконец остановились. С первого взгляда было ясно, что эти люди только что были участниками страшного сражения: их щиты были изрублены и исцарапаны, а доспехи почернели от запекшейся крови врагов. Многие поддерживали раненых товарищей. С гордостью и жалостью разглядывая остатки Восьмой центурии, префект Скавр на какое-то решающее мгновение отвлекся и упустил из виду то, что происходило перед ним.

Антенох первым заметил полдюжины косматых воинов, вприпрыжку сбегавших по склону холма к оставленным без присмотра в тылу повозкам с припасами и снаряжением. Он затолкал Лупа под повозку, из которой они доставали провизию, схватил щит, вытащил из ножен меч и повернулся к подступающим варварам. Писарь только и успел, что крикнуть солдатам, остававшимся на месте старого лагеря, в двадцати шагах от него. Голос его прозвучал слабо и потонул в тумане. Воин вениконов, шедший впереди небольшого отряда, злорадно ухмыльнулся, занося меч, чтобы свирепым рубящим ударом покончить с одиноким солдатом.

Антенох гладиусом отбил удар вверх и, шагнув вперед, ударил козырьком шлема в лицо другому варвару с такой силой, что затрещала кость. Перехватив рукоять меча, он уклонился от удара копьем и воткнул гладиус на всю длину в бок метателю. В следующий момент он выхватил копье и погрузил его лезвие в печень искалеченного варвара. Оставшиеся воины окружили писаря, расположившись на расстоянии длины копья, заставляя его вертеться во все стороны в тщетных попытках сдержать их напор. Один из них подкрался поближе к телеге и нанес удар вдоль задней части бедра, отчего римлянин упал на одно колено с рассеченным подколенным сухожилием. В следующую же секунду победный крик варвара сменился воплем боли: Луп, высунувшись из-под телеги, полоснул острым как бритва кинжалом ему под коленями. Раздался глухой хлопок лопнувшего сухожилия. Веникон взвыл, повалился на землю и замахнулся на мальчика мечом. Антенох, скривившись от боли, повернулся к Лупу и процедил сквозь стиснутые зубы:

– Беги!

Расширенными от ужаса глазами Луп смотрел, как другой воин, подойдя к раненому солдату, откинул широкую металлическую пластину на шлеме, прикрывавшую затылок. В следующее мгновение он вонзил меч в промежуток между кольчугой и шлемом, проткнув Антеноху горло. Мелкие брызги крови полетели Лупу в лицо. Губы Антеноха раскрылись, послышалось хриплое бульканье. Глаза умирающего солдата закатились, он потерял сознание и, извиваясь в агонии, упал на землю. Луп будто прирос к месту и, как зачарованный, смотрел на убийцу своего покровителя. Варвар занес руку с мечом для удара и яростно зарычал в лицо мальчика.

В следующее мгновение раздался глухой стук, и варвар отлетел в сторону, отброшенный щитом воина, стремительно появившегося из тумана. Удар тяжелого бронзового умбона пришелся веникону по носу, и он с разбитым в кровь лицом полетел наземь. Он простонал и, не в силах подняться, рухнул на траву. Луп, скорчившись под колесами телеги, смотрел, как Марк сдвинул в сторону щит, обнажил оба клинка и в ярости развернулся к варвару, у которого было перерезано подколенное сухожилие. Взмахнув кавалерийским мечом над головой хромающего веникона, центурион точным движением уронил его на землю с перерубленной шеей, а потом, сжав зубы, повернулся к оставшимся в живых варварам. Глубоко вздохнув, он двинулся вперед, хладнокровно оценивая трех оставшихся противников, явно испытывавших желание броситься наутек. Марк встретился глазами с пустым взглядом Лупа и ожесточенно повернулся к вениконам. Несмотря на численное превосходство, воины опасались внезапно появившегося заляпанного грязью солдата без шлема, чей взгляд был тверд, а рот презрительно сжат. Один из варваров наклонился и, не в силах отвести взгляда от лица Марка, на ощупь поднял с земли копье, выроненное Антенохом.

Атака, последовавшая несколько секунд спустя, ошеломила варваров. Движения Марка были так быстры, что Луп из своего убежища даже не успел разглядеть, что происходит. Отбив отчаянный удар копьем, центурион вонзил гладиус варвару под ребра и небрежным движением спаты парировал выпад слева, наклонив полированное лезвие меча так, чтобы позволить клинку нападающего проскользнуть по всей его длине и по инерции пролететь вперед, а потом сбил его с ног подсечкой, отчего тот ничком повалился на землю. Короткий меч остался торчать в груди первого варвара. Марк сделал обманное движение в сторону еще одного воина, заставив его принять оборонительную позу, затем быстрым ударом прикончил упавшего веникона, проткнув спатой его позвоночник, и повернулся к оставшемуся в живых врагу. Вытащив гладиус из бока умирающего, Марк пнул его ногой так, что тот свалился лицом в грязь. Последний варвар повернулся, чтобы бежать, но успел сделать лишь пять шагов: рассвирепевший офицер остановил его, пронзив мечом левое бедро. Марк дал упавшему веникону перекатиться на спину, с гримасой презрения откинул в сторону его меч и медленным движением погрузил спату в грудную клетку противника. Холодное жало клинка рассекло внутренние органы. Поверженный воин корчился от боли. В воздухе распространился запах фекалий: кишечник умирающего непроизвольно опорожнился.

– Трудная смерть.

Марк обернулся и увидел рядом с собой Скавра и Арминия с обнаженными мечами. Оба тяжело дышали: им пришлось бегом спускаться по склону горы. Марк повернул меч и вытащил его из тела противника, а потом, посмотрев, не повреждено ли острие, равнодушно провел клинком по горлу контуженного воина, которого сбил своим щитом.

– Нет, этого недостаточно. Они убили моего писаря.

Префект понимающе кивнул и, обернувшись к Лупу, заметил, что тот, не отрываясь, смотрит на соседнюю гору.

– Ну, по крайней мере ребенка удалось спасти. Это уже…

Он повернулся посмотреть, что же привлекло внимание мальчика, и увидел на гребне десяток варваров. Марк и Арминий проследили за направлением его взгляда, и их лица ожесточились. Вениконы начали спускаться с горы, направляясь в их сторону.

– Если позволишь, префект, мы с твоим телохранителем справимся с этой работой… – начал Марк.

Скавр как ни в чем не бывало подобрал меч одного из убитых вениконов. На лице Арминия мелькнула ухмылка. Префект достал меч и принял боевую стойку, не сводя глаз с приближающихся воинов.

– Спасибо, центурион, но я тоже хочу поучаствовать, если не возражаешь.

Прежде чем Марк успел ответить, они оказались в центре бешеного круговорота мечей и топоров. Через секунду центурион отчаянно сражался за свою жизнь. Уклонившись от яростного удара топора, он вонзил гладиус в бедро нападающему и оттолкнул врага плечом в сторону еще одного воина. В следующий момент, почувствовав у себя за спиной какое-то движение, Марк отшатнулся, и острый железный наконечник просвистел на волосок от лица. Воткнув спату в землю, центурион выпустил рукоять, оставив меч в вертикальном положении, и сразу же схватился правой рукой за древко копья, а потом, чуть пригнувшись, вонзил гладиус метателю под подбородок. Оставив клинок в горле умирающего, Марк забрал из его онемевших пальцев копье и повернулся к двум другим варварам. Легким движением он повернул свое оружие и всадил наконечник в горло раненого варвара: кровь фонтаном брызнула вверх. Перенеся вес тела на другую ногу, Марк наставил копье в сторону следующего веникона, резко вонзил наконечник в живот врага, крутанул и выдернул. Лицо варвара исказила гримаса боли, глаза закатились, кишки хлынули потоком по его ногам. Центурион с жестоким вниманием смотрел в лицо врага. В груди Марка не осталось чувств, кроме бешеной жажды крови. Когда варвар упал на землю, молодой римлянин добил его ударом копья в сердце. Гортанный окрик Арминия заставил его снова вспомнить о том, что бой еще не закончен.

– Сзади!

Марк быстро выдернул копье из мертвого тела и повернулся: к нему мчались два веникона. Времени, чтобы метнуть копье или поднять меч, уже не оставалось. Он нырнул вперед, уклонившись от поднятых мечей, опрокинул нападавших древком копья, а затем перекатился в ту сторону, где оставил воткнутую в землю спату. Отбросив копье, он схватил рукоять меча и, ринувшись в бой, рубанул по голове ближайшего варвара острым клинком, отчего череп врага треснул, как перезрелая слива. Центурион попытался стряхнуть с клинка труп, но второй варвар ударил его сапогом по ноге и повалил на землю. От боли у Марка перехватило дыхание, и он выронил из рук спату. Меч упал на землю, и варвар со злорадной усмешкой приставил меч к его горлу, не давая встать на ноги. Марк незаметно потянулся за кинжалом, но нащупал только трибол – подарок, который он получил от Руфия холодной весной, много месяцев назад и далеко к югу отсюда. Центурион крепко сжал дьявольское приспособление в кулаке, пропустив шип между пальцев.

Стоявший над ним веникон рассмеялся и занес меч над горлом римлянина. Марк оказался на долю секунды быстрее, и его удар пришелся по незащищенному паху варвара: железный шип, торчащий из его пальцев, пробил веникону мошонку и проник до самого основания пениса. Варвар закинул голову и, завопив от боли, отбросил оружие и покачнулся. Марк перекатился на бок, схватил спату и, вскочив на ноги, одним ударом снес варвару голову. Затем он с тяжелым сердцем огляделся, опасаясь за судьбу за своих товарищей.

Милей ниже по течению исход сражения медленно, но неумолимо склонялся в пользу варваров. Юлий со все возрастающей тревогой следил, как растет число вениконов, противостоящих трем центуриям. Поток татуированных варваров, переходящих через реку за спинами своих собратьев, добавлял по два воина на каждого убитого. Люди Юлия все больше уставали, их напор слабел, и, хотя сражаться им предстояло еще долго, силы были уже на исходе. Тунгрийцы прятались за щитами, нанося ответные удары короткими мечами, а вениконы, подкрепляемые потоком свежих воинов с другой стороны реки, постепенно брали над ними верх. Уверенность варваров в победе все возрастала.

Юлий оглянулся на невозмутимые ряды Десятой центурии.

Вооруженные топорами воины ждали, когда придет их черед присоединиться к битве. Они понимали, что у остальной части когорты хватало других дел и подкрепления ждать неоткуда.

– Еще пять минут, и придется посылать в бой ребят Медведя.

Юлий кивнул в знак согласия с Руфием.

– Как там наш юноша?

Ветеран оглянулся на распростертого на земле Дубна. Медик остановил кровотечение, наложил повязку и, сокрушенно покачав головой, отошел к следующему раненому. На лице его не отразилось никаких эмоций: он слишком часто видел смерть и увечья, и рана от удара копья давно стала для него привычным делом.

– Пока живой. Думаю, выкарабкается, только бы нам вытащить его отсюда.

Юлий фыркнул и подтолкнул еще одного солдата своей центурии из второго ряда в первый, чтобы заменить бойца, упавшего с торчащим из головы топором. Удар пришелся по скрепляющим пластинам шлема, лезвие проникло глубоко в череп. Стоявшие в задней шеренге схватили поверженного товарища за плечи и оттащили назад. Он остался лежать на влажной траве с широко раскрытыми глазами. Его тело периодически сотрясали судороги. Медик бросил на него беглый взгляд и продолжил перевязывать раненого, руку которого от запястья до локтя распорол меч веникона.

– На это надежды мало. Скорее всего, нас тут перебьют как крыс в бочке. Медведь, готовь парней… – Краем глаза он заметил какое-то движение выше по склону холма. – Что там такое?

На склоне слева от варваров, в идеальном месте для атаки на незащищенный фланг вениконов, собиралась какая-то группа людей. Руфий напряженно всматривался в завесу тумана, стараясь разобрать, что происходит на той стороне поля битвы.

– Это наша центурия, хоть они и выглядят довольно странно. Лохматые какие-то…

Юлий мрачно хмыкнул, засунул жезл из виноградной лозы за пояс и вытащил из ножен гладиус. Люди на холме издали гортанный крик и беспорядочной лавиной двинулись вниз. Руфий прищурился от напряжения.

– Протри глаза, Дед, это не наша центурия. Это Марто и его войско в наших доспехах. Я от него не в восторге, но будь я проклят, если не воспользуюсь моментом. Медведь, готовься к атаке на мост. – Он пихнул трубача локтем. – Сигналь наступление! Дуй во всю силу!

Звук трубы разнесся по берегу. Согнутые за щитами спины воинов распрямились. Юлий сделал знак опционам всех трех центурий. Они тут же пустили в ход свои палки и стали подталкивать солдат вперед. Набрав в грудь побольше воздуха, Юлий прокричал, перекрывая звяканье металла:

– Тунгрийцы! Либо покончим этих скотов немедленно, либо умрем безвременной смертью! Вперед!

Заметив размахивающих мечами пришельцев, яростно набросившихся на левый фланг вениконов, тунгрийцы ринулись в бой, отдавая последние силы без остатка, в надежде вырвать победу в безнадежной ситуации. Они с новой решимостью набросились на вениконов, в едином порыве круша их щитами и нанося колющие удары мечами и копьями. Тем временем Десятая центурия воспользовалась ситуацией, выступила из-за спин тунгрийцев и рысцой двинулась мимо рассвирепевших вотадинов к берегу, где разделилась на две части. Одна из них ударила вениконам в тыл, а другая, возглавляемая Титом, атаковала тех, кто переправлялся по импровизированному мосту. Обагренные кровью топоры вздымались и падали, безжалостно круша противника. После каждого удара очередной веникон падал на землю, обливаясь кровью. Застав врасплох не защищенных доспехами варваров, сорок тунгрийцев за минуту перебили больше сотни врагов. Вениконы не успели понять, в чем дело. Впрочем, увидев в своем тылу забрызганных коровью гигантов, свирепо орудовавших топорами, варвары обезумели и бросились на шеренгу тунгрийцев в отчаянной попытке спастись от неминуемой смерти. Потеряв самообладание, вениконы превратились в легкую добычу для жаждущих мести солдат, которые лишь за несколько секунд до этого гибли от их мечей. Потеряв последнюю способность к сопротивлению, варвары обратились в бегство, рассыпавшись во все стороны. Тунгрийцы и вотадины, разгоряченные азартом битвы, преследовали их по всему полю недавнего сражения с одним лишь желанием – истребить общего врага.

Юлий пробился к Марто через царившую на поле битвы сумятицу и хаос и склонил голову в знак уважения к тяжело дышавшему вождю.

– Отличная работа, вотадины. Вы их добьете?

Его собеседник кивнул.

– Уничтожим всех до единого. У меня с ними свои счеты.

Юлий кивнул и повернулся к своим солдатам.

– К мосту!

– Значит, Марто спас положение? Надо же, он снова выручил нас из беды! Когда варвары появились из тумана с мечами на изготовку, я решил, что нам пришел конец. Мои ребята тоже перепугались. Хорошо, что это оказались вотадины, а не вениконы, иначе бы мы и минуты не выдержали.

Марк провел испачканной в крови рукой по еще влажным волосам. В его глазах отразилось воспоминание об их отчаянном отступлении.

– Мы обязаны ему жизнью. Он провел нас вверх по той горе, что слева, спрятав от глаз вениконов, которые всей толпой пронеслись мимо. А потом мы двинулись на юг, пока не добрались до скалистого обрыва и, спустившись по нему, вышли на берег Красной. Остальное ты знаешь. Ты видел, что сделали вениконы с Восьмой, но могу поспорить, что, когда мы сосчитаем трупы, окажется, что мы убили пятерых на каждого из тех, кого потеряли. Эти бойцы заслужили право именоваться тунгрийцами. А что случилось после того, как вотадины спустились с горы в наших доспехах?

Юлий, все еще под впечатлением от недавней победы, ухмыльнулся.

– Жаль, что ты этого не видел. Ребята Медведя словно обезумели. Они прорубили дорогу к мосту, переброшенному через реку, и оставили после себя груды тел с проломленными головами и отрубленными конечностями. Варвары, конечно, попытались отогнать нас от моста, осыпая градом копий и стрел с другой стороны Красной, но мы выстроили на берегу двойную линию щитов, и Десятая центурия уничтожила переправу. Кроны поваленных деревьев отсекли, спихнули стволы в реку – и на этом все закончилось. Если бы не ранение Дубна, я бы счел это отличным результатом. А так…

Юлий помрачнел. Марк удрученно покачал головой.

– Не надо было ему лезть в первую шеренгу. Он сам однажды надрал мне за это задницу…

Они на минуту замолчали, глядя на тысячи варваров, молчаливо ожидавших своего часа. Четыре центурии, которые участвовали в отражении атаки вениконов на переправе, уже вернулись к броду. Двух когорт было вполне достаточно, чтобы отразить любую попытку перехода. Вода в реке спала по сравнению с тем, что было раньше, но по-прежнему держалась достаточно высоко, и вожди вениконов не торопились посылать людей на верную смерть от римских копий.

– Я слышал про Антеноха. Он погиб, защищая ребенка?

Марк устало пожал плечами.

– Он погиб, защищая повозки. Луп оказался там случайно. Но наш префект меня изрядно удивил…

Юлий удивленно поднял бровь.

– В самом деле?

– Ага. Я разделался с первой группой, но за ними следом с холма спустилась другая и напала на нас троих – меня, Арминия и префекта. Я предложил ему постоять в сторонке, пока мы с германцем с ними не разберемся, но он только хмыкнул и остался на месте.

– И что?

– И с легкостью положил троих, как я успел заметить. В момент боя мне было не до того, но потом, когда Скавр отошел удостовериться, что они действительно убиты, я перекинулся парой слов с Арминием. Все это время мы считали, что телохранитель – искусный боец, но, похоже, он берет уроки у нашего префекта с того самого дня, как его взяли в плен.

Усталой походкой Тиберий Руфий подошел к обоим центурионам и присел на корточки напротив них. Юлий и Марк смотрели на него выжидающе. Ветеран пожал плечами.

– Выживет, если боги и дальше будут благосклонны. Префект расставил полдюжины палаток для раненых. Дубн в тепле, рана перестала кровоточить. Ни у кого воды не осталось?

Марк передал ему кожаную флягу с водой. Руфий жадно выпил и заговорил снова:

– Нужно поскорее доставить его в госпиталь, в Шумную лощину, там промоют и обработают рану.

– Ну, тогда это к лучшему.

Юлий указал на дорогу, ведущую к броду. В полумиле от них, где колея утыкалась в линию горизонта, на фоне вечернего неба появились далекие силуэты римских солдат. Он поднялся, глядя через плечо на вениконов, толпившихся на другой стороне реки.

– Ну что, настал черед варваров спасаться бегством. Если это полный легион, а то и два, то вениконы не станут с ними сражаться. Пойдем посмотрим, как они будут драпать. И подтянитесь – легионы не должны застать нас в унылом расположении духа. Мы сразились с самыми отчаянными мерзавцами в этой поганой стране и остались живы, хотя у варваров было десятикратное численное превосходство. И все же мы уцелели. Снова. Немного найдется людей, которые могут похвастаться таким достижением, а нам это удалось уже второй раз в этом году.