XLVII

Галикарнас жил предвкушением. Его улицы, и в обычное-то время всегда переполненные, теперь напоминали реки, готовые выплеснуться из берегов. Не осталось стены, на которой не висел бы пергамент, живописующий предстоявшие Траяновы игры. Ожидаемые события были чуть ли не единственным предметом застольных пересудов во всех городских кабаках. Азартные люди бились об заклад на страшные суммы, споря об исходе каждого поединка. Доверенные лица только поспевали принимать деньги. Кто-то должен был безумно обогатиться, кому-то предстояло неизбежное разорение. Ставки делали и завсегдатаи цирка, и едва ли не каждый горожанин, обладавший хоть какими-то средствами.

Гостиницы и постоялые дворы трещали по швам. Кругом карийской столицы вырос палаточный лагерь, который оказался едва ли не обширней самого города. Городская казна пухла как на дрожжах. Ремесленники трудились не покладая рук. Торговцы стекались в Галикарнас со всех сторон света. Повозки с рабами, передвижные кухни с поварами при них, произведения искусства, полчища шлюх с хозяевами и охраной… Чуть ли не все население провинции и сопредельных земель стеклось в Галикарнас, питая надежду урвать хоть крошку от пирога!

Фронтин и сам не без труда верил цифрам, которые показывал ему Диокл.

— Неслыханный доход, господин мой, — кивал невозмутимый письмоводитель. — Даже невзирая на твои траты ради игр будущего года, кубышка полна! Правду сказать, мы годами не видели такого достатка.

Фронтин довольно улыбнулся.

— Замечательно! Ты же помнишь, Диокл, какие сомнения терзали меня в отношении Траяна, но теперь я убедился в том, что его неожиданный приезд только выявил мои лучшие стороны.

— Несомненно, — кивнул бывший раб. — Посему, господин, я позволю себе напомнить, что пора готовиться к выходу. Вряд ли тебе стоит пропускать церемонию открытия игр, особенно после всего, что ты сделал для подготовки этого события.

— Верно подмечено! — Фронтин отставил недопитый кубок с вином. — Как думаешь, мне выйти в военном облачении или тогу надеть?

Вольноотпущенник отступил на шаг, скрестил на груди руки и задумчиво посмотрел на прокуратора.

— Я выбрал бы тогу, господин мой. День обещает быть жарким. Лучше любоваться зрелищем, а не печься в доспехах.

— Да, но если Траян наденет их? Не хочу, чтобы он решил, будто я отвык переносить трудности.

— Если этот сенатор их наденет, господин, значит, он всего лишь глупый мальчишка, который будет валяться в обмороке уже к полудню.

— Хотел бы я на это посмотреть, — проворчал Фронтин. — Мальчик и в самом деле немного честолюбив, но в целом он мне нравится.

— Ты глубоко видишь суть каждого человека, правитель. Так мне позвать рабов, чтобы они облачили тебя?

— Что?.. — спросил Фронтин и спохватился: — Ах да… тога. Распорядись, Диокл. — Он потянулся было за кубком, но вольноотпущенник проворно выхватил чашу почти у него из руки. — Эй! Мое вино!..

— Оно успело прокиснуть, господин, — не моргнув глазом, отозвался Диокл. — Я велю принести свежего. — И удалился с поклоном.

Оба понимали, что никакого вина больше не будет. «Ну и жадина ты, Диокл, — обиженно подумал Фронтин. — В собственном доме уже не допросишься выпить».

Проход гладиаторов вызвал среди горожан такое же исступление, как и мистерии в честь Диониса. Лисандра успела насмотреться на толпы, сходившие с ума от крови и похоти, но это было нечто особенное даже на ее многоопытный взгляд. Облаченная в алую тунику, она возглавляла процессию, вышагивая бок о бок с Сориной, а по сторонам улицы лезли друг другу на головы приезжие и жители Галикарнаса. Крик стоял такой, что звук обретал плоть и весомо обрушивался на шагающих гладиатрикс.

Все это заставляло Лисандру вспоминать тот свой самый первый раз на арене. Только тогда она была ошеломлена и даже немного робела, теперь же ярость и страсть, пропитавшие воздух, были ей желанны. Она слышала, как выкликали ее имя, и не могла сдержать едва заметной улыбки.

— Сегодня они взывают ко мне, — проговорила она углом рта. — Где твои былые обожатели, Сорина?

— Через четыре луны все они запоют по-другому, спартанка, — с дикарским оскалом отвечала амазонка. — Радуйся, как умеешь, своим последним денькам.

— Будет так, как угодно богам, — ровным голосом сказала Лисандра. — Но все-таки как похоже, что зрители от тебя устали.

— Думай что хочешь! — рявкнула дакийка, и Лисандра вполне удовлетворилась видом толстой жилы, выступившей у нее на лбу.

Отвечать Сорине она не стала, повернулась к толпе и приветственно махнула рукой, породив восторженный рев множества голосов.

Попав в жилые катакомбы под ареной, спартанка сразу почувствовала перемены.

Для начала ей была предложена отдельная комнатка, поодаль от других эллинок, и она согласилась ее занять. Похоже, и публика, и устроители, и сами подопечные Лисандры успели понять, какая бездна разделяла их и ее. Тому было множество причин, начиная с происхождения и воспитания. Потом появилось войско. Простым воинам следует оказывать уважение полководцу! Девушка собиралась брать пример с великого Александра, делить тяготы и испытания со своими людьми, но все же оставаться хоть на ступеньку, а выше.

Они по-прежнему не могли без нее обойтись. Фиба, к примеру, успела стать предводительницей хоть куда, но Лисандра слишком хорошо представляла себе ограниченность коринфянки. Да, та многому научилась у нее, но можно ли было равнять навыки этой девчонки и целую жизнь военного опыта, доставшуюся самой Лисандре?

— Ты ее обязательно победишь, — сказала ей Фиба на пиру, устроенном в первый же вечер.

— Обязательно, — кивнула Лисандра. — Нет, ты только посмотри на нее! — Она презрительно ткнула подбородком в ту сторону, где сидели варварки. — По обыкновению напивается, как свинья!

— А я вот думаю, не последовать ли ее примеру, — сказала Фиба, поглядывая на кувшин с вином. — Мне предстоит драться только через несколько дней.

Лисандра хотела было одернуть ее, ибо очень не одобряла пьянство, но резкая отповедь так и не сорвалась с ее языка. На нее смотрели подопечные, и Лисандра принудила себя улыбнуться.

— Верно, Фиба. Так порадуйся жизни вместе с подругами. — Она обвела взглядом стол. — Как старыми, так и новыми.

Перед ней было полно свежих лиц. Замена павшим.

— А сама ты разве не поднимешь с нами кубок, Лисандра? — подала голос одна из новых девушек, прелестная уроженка Аргоса по имени Елена. — Выпьем за полководца!

Лисандра сощурилась, припоминая, кем та была в войске. Ну конечно. Елена стояла в фаланге, и Фиба неплохо отзывалась о ней.

— Ну что ж, отчего не опрокинуть чашу-другую, — наконец проговорила Лисандра. — Пусть пьют все, кроме тех новичков, кому завтра сражаться! Им надо оставаться трезвыми и не терять бдительности! Передайте это остальным.

Елена тотчас вскочила и побежала от одного стола к другому, разнося эллинкам приказ Лисандры. Кто-то заворчал, кто-то скорчил рожу. Лисандра отметила, что в целом девушки выглядели немного пришибленными. Они долго и старательно готовились к поединкам, но мысль о том, что скоро им предстояло сражаться и умирать для потехи толпы, внушала эллинкам страх. Лисандра невольно вспомнила Данаю, какой та была в самом начале, и опечаленно опустила глаза.

— Что с тобой? — тихо спросила Фиба, от которой не укрылась перемена в ее настроении.

— Я подумала о Данае, — так же тихо отозвалась Лисандра. — Она была так похожа на них. — Спартанка кивнула на новеньких.

— Все мы были такими.

Фиба осушила кубок и поправилась:

— Большинство из нас, я хотела сказать.

Лисандра великодушно простила ей оговорку.

— А вот Елена, по-моему, не особенно переживает, — сказала она.

— Славная девчушка, — кивнула Фиба. — Молоток, как у нас говорят. Знает свое место в строю, выполняет все приказы быстро и четко. Тит отметил, что она одной из первых была готова для арены. Есть в ней эта жилка. Новенькие в большинстве своем уже неплохо подходят для боя в строю, но пока еще не особенно годятся сюда. — Фиба обвела рукой цирк.

— Вот именно, — кивнула Лисандра. — Есть разница в подготовке солдата и гладиатрикс. Немногие из нас способны и на то и на другое.

Фиба нахмурилась.

— Лисандра, ну не всем же дано быть вроде тебя.

— Не всем, — подтвердила спартанка. — Но я не только о себе говорю, Фиба. Ты по-настоящему здорово управляешься со своим отрядом и в поединках хорошо дерешься. Отменно даже!

Фиба чуть не подавилась вином.

— Ты правда так думаешь?..

— Да. Если бы дело обстояло иначе, то я не упражнялась бы вместе с тобой.

— Я… — Фиба не находила слов. — Спасибо, Лисандра.

Спартанка поднялась на ноги и поставила кубок.

— Веселитесь, — сказала она и пошла прочь. Полезно все же бывает вовремя похвалить человека. Это придает ему уверенности в собственных силах и лишний раз напоминает о ее роли предводителя.

Вот так, занятая приятными мыслями, она шла к своей комнатке.

Девушка еще не успела как следует запомнить ее местоположение в путанице коридоров. Несколько раз Лисандра сворачивала не туда и в конце концов заблудилась. Раздражаясь, она брела непонятно куда, пытаясь найти хоть какое-то знакомое место.

Когда ее ноздрей коснулась мерзкая вонь, Лисандра сообразила, что оказалась возле тюрьмы, где содержались преступники, приговоренные к смерти. Обреченных мятежников и воров держали в совершенно невозможных условиях. Они питались помоями и сидели среди собственного дерьма, дожидаясь неминуемой смерти.

«Поделом им! — сказала себе Лисандра, ибо это были сущие человеческие отбросы. — Законы пишутся для того, чтобы их исполняли».

Идя мимо, она невольно покосилась сквозь решетку внутрь одного вонючего закутка, и ее сердце мгновенно взлетело к самому горлу.

Там, скорчившись на голом полу, спал в углу Нестасен.