Глава пятая
МОРСКОЙ БОЙ
Прежде чем подняться на палубу, Джек окольным путем проскользнул на камбуз, где, раздобыв горячей воды и мыла, сбрил свою уже основательно отросшую бородку. Сверху доносились голоса: слов было не разобрать, но общий тон указывал на явное наличие разногласий. Джек не спешил: во-первых, не хотел порезаться, а во-вторых, находил в этом ритуале нечто успокаивающее. Побрившись, юноша извлек из жилетного кармана черную, под стать мундирному канту его полка, ленту и повязал ею свои длинные волосы. Покинув камбуз, он не преминул на момент заглянуть в каюту капитана, чтобы посмотреться в единственное на корабле зеркало. Увидев в нем молодого офицера, облик которого не посрамил бы ни его имени, ни полка, Джек показал своему отражению язык и со шляпой под мышкой стал взбираться по крутому трапу.
Тот вывел юношу на квартердек, где по одну его сторону собрался весь командный состав «Нежной Элизы», а по другую — все нижние чины судна, кроме дежурных, ползающих по реям матросов. Моряки изумленно воззрились на Джека, как на не виданную доселе диковину. Сопровождаемый удивленными взглядами, он пересек полуют и встал за левым плечом капитана, поскольку рыжий ирландец уже помещался за правым.
Линк тут же указал на него.
— Вот ты, Уилльямс, толкуешь о свирепых французах. Но и у нас есть отважные воины.
— Ничуть не сомневаюсь в их доблести, капитан, — ответил татуированный валлиец, — да только отвага сама по себе от огня не спасает. А французы закидают нас ядрами.
Он махнул рукой, и все непроизвольно повернулись к правому борту, за которым маячил фрегат. Джек отметил, что расстояние между кораблями сократилось примерно наполовину. Минуло уже две склянки, значит, в запасе осталось приблизительно столько же.
— А я говорю, не будет никаких ядер! — сердито прогудел Линк. — Им нет нужды разносить нас в щепу. Они захотят захватить «Элизу» целой и невредимой и пойдут на абордаж. Тут-то мы их и побьем.
— Это при том, что лягушатников втрое больше, чем нас? — скептически осведомился скандинав Ингварссон.
— Бог мой, можно подумать, вы не знаете, как это делается? А ведь почти все служили, если не на королевских судах, то на таких же каперах. Никто не посылает на абордаж всю команду. К нам сунется только половина французов, и мы с ними разделаемся. После чего переберемся к ним и покончим с остальными.
— Не забывайте, ребята, там у них полно золотишка, — подал голос Энглдью. — Помните, это точно «Робуста», и груз на ее борту очень тяжелый. Вон какая осадка.
Все снова посмотрели в сторону приближавшегося корабля. По мнению Джека, осадка фрегата была не очень-то глубока и двигался он довольно бойко, но многие моряки закивали. Что ж, им видней.
Боцман Макрэй, однако, выступил с очередным возражением:
— Золотишко — это, конечно, хорошо, но покойникам оно ни к чему. Хотелось бы знать, каким таким чудом мы разделаемся хотя бы с той частью французов, какая заявится к нам погостить? Да, большинству из нас случалось подраться, правда, в ту пору в наших косичках было малость поменьше седины. Но ведь если на их корабле полно золота, то оно не само к ним свалилось, а было добыто ими в боях. Значит, драться они тоже умеют, а даже половина их команды превзойдет числом всех нас. Расклад все равно не в нашу пользу.
Это заявление было поддержано одобрительным гулом, но его перекрыл голос ирландца.
— Так-то оно так, но почему бы нам не уравнять шансы?
Обойдя Линка, он чуть присел, отвел левую руку назад, и над головами матросов пролетело что-то черное.
— Граната! — выкрикнул кто-то, когда брошенный предмет стукнулся о палубу, и моряки разом попадали, прикрывая головы руками.
Рыжий Хью повернулся к Джеку:
— Видел? Легкий изгиб коленей, мягкий бросок. Главное, друг мой, это непринужденность и еще раз непринужденность. Считай, я дал тебе первый урок. — Он подмигнул и, снова повернувшись, крикнул: — Ну а теперь что вы скажете о наших шансах? Учтите, в качестве ударной силы вас поддержат ирландский гренадер и английский драгун.
Матросы начали поднимать головы, и Линк понял, что настал самый подходящий момент.
— А еще прошу учесть, что сверх общей доли я выделю пятьдесят фунтов тем, кто прорвется на вражескую палубу. А ром выкачу для всех прямо сейчас. Что скажете?
Это решило дело. С одобрительными восклицаниями матросы устремились к старшине, стоявшему возле уже приготовленного бочонка. Он был немедленно вскрыт, кружки наполнены, осушены и наполнены вновь.
На возвышении, где находились офицеры и пассажиры, появился раб Бараббас с уставленным стаканами подносом, однако Джек, помнивший, как угостился перед боем в Квебеке, выпил лишь половину предложенной ему порции.
Рыжий Хью одобрительно кивнул.
— То-то. Тут главное — соблюсти баланс, все равно как для пороховой смеси или запала. Человек, перебравший рома, подчас смел, как лев, но много ли от этого толку, если его шатает, а в глазах туман? Ну а недобравший свое может вместе с выпивкой недобрать и храбрости.
Он отстранил ладонью вторую придвинутую к нему посудину.
— Что до меня, то я, кажется, принял нормальную дозу.
Джеку подумалось, что ему вроде надо бы еще чуточку выпить, но, увидев, как Линк, словно собака миску, вылакал до дна второй стакан, передумал.
Рыжий Хью, приблизившись, обнял его за плечо и сказал:
— Ну а теперь, чтобы с тобой не приключилась та же беда, что и с одноруким Томом, я расскажу тебе кое о чем, что желательно знать, когда пробуешь пустить в дело гранату.
* * *
Просчитался ли Энглдью или просто смотрел на обстоятельства слишком оптимистично, но песок четвертой склянки еще только начал пересыпаться в нижнюю емкость, а противник уже был от них всего ярдах в двухстах. Джек видел, как французские матросы уже начали зарифлять некоторые паруса, чтобы снизить скорость своего корабля до скорости «Нежной Элизы».
— Почему они не открывают огонь? — прошептал он.
— У французских фрегатов нет носовой пушки, — отозвался услышавший его Энглдью, — так что стрелять вдогонку они не могут. А у нас нет кормовых орудий, так что и нам нечем остудить их пыл. Они знают, что преимущество на их стороне, и предпочитают болтаться у нас за кормой, чтобы помотать нам нервы и нагнать страху. А также спровоцировать нас на стрельбу, совершенно бессмысленную до того, пока корабли не сойдутся.
Действительно, капитан «Робусты» (французы, более не таясь, убрали прикрывавшую название их судна ткань, обнажив ряд золотых букв, которые теперь были видны отовсюду), похоже, особенно никуда не спешил, но все-таки вызвал на верхнюю палубу всех своих людей, и теперь те потрясали оружием и выкрикивали что-то язвительное. Звучала громкая музыка. Джек различил скрипки, барабаны и горны. Судя по всему, первоначальная оценка численности неприятельского экипажа была верна: против сорока шести человек, находящихся на борту «Нежной Элизы», «Робуста» могла выставить около полутора сотен бойцов.
Джек облизал внезапно пересохшие губы и с сожалением подумал, что хлебнуть рому уже, наверное, поздно. Что соответствовало действительности. Противнику надоело играть в кошки-мышки: зарифленные было паруса подняли снова, и расстояние стало стремительно сокращаться.
— Открыть порты. К орудиям!
Орудийные расчеты бросились по местам. Девять четырехфунтовых пушек правого борта быстро выкатили на огневые позиции, но… это действие было встречено еще более громким и глумливым улюлюканьем французов. В следующий момент они тоже открыли пушечные порты, правда только на квартердеке. Впрочем, хватило и этого — с борта «Робусты» смотрело вдвое больше стволов, чем с борта «Элизы». А поскольку Джек помнил, что, по словам Энглдью, фрегат оснащен девятифунтовыми пушками, получалось, что его бортовой залп будет раза в четыре мощнее.
— Спокойно, парни. Стрелять только по команде!
Джек почувствовал, что и он обязан подчиниться приказу, хотя неприятель уже находился в пределах досягаемости выстрела из его ружья. Кроме того, у него появилось ощущение, что бой, если ни та ни другая сторона не решится ударить, может и не начаться. Теперь, когда французы находились вблизи, юноша видел, что в драку они особо не рвутся.
— Месье! Месье!
Француз, одетый как к завтраку, с салфеткой, повязанной поверх шелковой рубашки, балансировал на бушприте, будто акробат в развлекательном парке Воксхолла. Подавшись вперед над самой водой, он взмахнул треуголкой, после чего небрежно взялся за протянутый к фок-мачте трос и поднес к губам рупор.
— Кто у нас говорит по-французски? — спросил Линк.
Джек вопросительно взглянул на ирландца, но Рыжий Хью покачал головой.
— Нет, дорогой друг, эту честь я уступлю тебе. Мой французский подходит главным образом для того, чтобы изъясняться в тавернах или в борделях. Я со своим говором могу разве что оскорбить этого малого и спровоцировать его начать пальбу. Поболтай лучше ты, а я тебя поддержу.
— Я поговорю с ним, капитан, если хотите.
— Давай, — согласился Линк. — Скажи ему, что на борту у нас одна соленая треска, пусть проваливает.
Джек кивнул. Ему передали рупор, и он подошел к ограждению. Рыжий Хью стоял на шаг позади него. Нос «Робусты» теперь почти поравнялся с кормой «Нежной Элизы».
— Monsieur! — крикнул человек с бушприта. — Parlez-vous Français, Monsieur?
— Oui. Et vous Anglais?
— Да, совсем немного.
По-видимому, француз собирался поклониться, как вдруг очень громко чихнул.
— Merde! — вырвалось у него.
— Santé! — крикнул Джек.
— Merci.
Вытерев нос рукавом, француз продолжил:
— Вы, как я полагаю, армейский офицер, да?
— Oui. Avec tout ma regiment au dessus.
Джек ткнул пальцем в палубу, под которой якобы прятались офицеры Шестнадцатого драгунского.
Француз рассмеялся.
— А. Я думаю, вы со мной шутите, да? — рассмеялся француз. — Думаю, у вас там… les Negres.
— No. Pas des Negres. Seulement… le соленая треска! — сказал Джек и, увидев в глазах француза непонимание, пояснил: — Les poissons au sel.
— Pas seulement, je me crois, — отозвался француз, одарив Джека широкой улыбкой. — Но если это правда, тогда, может быть… может быть, вы позволите нам взглянуть. Если у вас там только рыба, — пожал он плечами, — мы вас отпустим, понятно?
— Мистер Абсолют, скажите ему, чтобы он отправлялся… сами знаете куда.
Джек прекрасно знал парочку адресов, куда можно было послать собеседника, однако счел это невежливым.
— Non, Monsieur. Ce n’est pas possible, — промолвил он.
— Quel domage. Eh bien, — пожал плечами француз. — До скорой встречи.
Он снова чихнул.
— Santé,— сказал опять Джек, но на сей раз француз не поблагодарил его, а повернулся и легко побежал по бушприту к своему полубаку.
— У меня есть лекарство, которое излечит твой насморк, лягушатник, — пробормотал Джек и быстро повернулся к ружью.
Однако Рыжий Хью еще быстрее ухватил его за руку и дернул вниз, за дубовые доски, которыми обложили борта. И которые, надо полагать, защитили юношу от ударившей в них спустя мгновение пули куда лучше, чем сукно мундира.
— Я так полагаю, что наши parlez окончены, — сказал Джек с несколько кривой ухмылкой, но ответ ирландца потонул в грохоте неприятельского огня, последовавшего за одиночным выстрелом из мушкета.
Правда, вместо ожидавшегося единовременного залпа всех бортовых орудий пушки «Робусты» повели разрозненную стрельбу. И опять же, их ядра не сокрушали борта, а пронзительно верещали над головами. Слишком пронзительно, что было странным.
— Что там такое? — спросил Джек удивленно, вскинув глаза и увидев местами обвисшие продырявленные паруса и болтающиеся обрывки снастей.
Ответ пришел в виде двух скрепленных одной цепью ядер. Срезав в полете очередной трос, они упали на палубу в трех футах от юноши, а вслед за ними сверху посыпался дождь железных осколков.
— Французы пытаются лишить нас хода, — крикнул Энглдью, — но мы еще поглядим, кто кого. А ну, ребята, на три «ха» зададим-ка им жару.
Джек слышал, что британские корабельные пушкари искуснее французских, и сейчас, всматриваясь в щель между дубовыми досками, получил возможность в том убедиться. Моряки «Нежной Элизы» ударили лишь тогда, когда набежавшая большая волна подняла ввысь их корабль. Первый залп грянул сразу же после первого возгласа «ха!», последний — сливаясь с третьим. Меткость английских наводчиков восхитила его — им удалось разворотить несколько пушечных портов «Робусты». С фрегата донеслись крики раненых.
— Заряжайте картечью, — услышал он команду Линка и сообразил, что приходит пора угостить неприятеля тем, что в армии принято называть крупной шрапнелью.
Матросы захлопотали у пушек — тем же самым занялись и артиллеристы противника. Обе стороны деятельно готовили сюрпризы врагам, желая перед решающей схваткой нанести им как можно больший урон.
Рыжий Хью, пригнув голову, начал продвигаться к ведущему вниз трапу.
— Не присоединишься ли ко мне, Джек? К встрече наших гостей я заготовил свои собственные подарки.
— Минуточку.
Пусть пушки временно и прекратили огонь, но мушкетные пули продолжали порхать над палубой, впиваясь в дерево и расплющиваясь о железо, и Джек давно уж поглядывал на пристроившегося у фок-мачты «Робусты» стрелка, того самого, который выстрелил в него первым. Пора и этому малому наконец стать мишенью.
Прячась за досками, он зарядил ружье, взял его на изготовку и приподнялся над укрытием. Стрелок, уже один раз пытавшийся подстрелить красный мундир, вновь увидел английского офицера и снова повел стволом в его сторону, но Джек одним плавным движением приложил приклад к плечу, прицелился и нажал на спуск.
Его противник откинулся назад и с пронзительным криком рухнул на палубу.
— Ну, ты идешь, Джек?
Джек снова положил ружье. Один беглый взгляд сказал ему, что «Робуста» чересчур быстро скользит по волнам и что в такой ситуации одиночные выстрелы, даже меткие, ничего не изменят. Теперь следует поскорее припомнить уроки бомбометания, преподанные ему Рыжим Хью. Соскользнув к лестнице, он оглядел палубу и приметил, что отнюдь не вся команда «Элизы» занята только боем. Несмотря на свистевшие вокруг пули, некоторые матросы уже сноровисто связывали концы перебитых снастей.
Энглдью стоял у подножия фок-мачты.
— Пора, капитан! — крикнул он Линку, здоровенные, мясистые ручищи которого удерживали штурвал вкупе с ручищами татуированного валлийца.
— Пора! — крикнул Линк.
— Пора! — эхом отозвался Энглдью. — Брасопь!
Повинуясь приказу, матросы забрасопили сразу три рея, и паруса фок-мачты развернулись против ветра, мгновенно замедлив бег корабля. В следующий миг Линк издал рев и вместе с валлийцем с силой навалился на штурвал, закладывая лево руля. Корабль резко поменял положение, лишив тем самым противника преимущества, которое он имел, благодаря большей длине своего корпуса, когда суда шли борт к борту. Теперь нос француза смотрел прямо на квартердек «Нежной Элизы».
— Огонь!
По крику Линка пушки извергли заряд картечи, просвистевшей над бушпритом «Робусты», сметая со шканцев людей. Вслед за этим нос-фрегата, сминая дерево, с треском боднул английский фальшборт.
— Ловкий маневр, Бог свидетель! — воскликнул Рыжий Хью. — Теперь лягушатникам придется атаковать нас не с борта, а с носа. А значит, использовать численное превосходство им будет трудней.
Он ссыпался вниз по трапу, нагнулся к полкам своего взрывоопасного арсенала и снял с одной из них пару шаров.
— Это для тебя, Джек, — сказал он, вручая юноше уже готовые к применению металлические кругляши. — Это, — он опустил в патронную сумку товарища еще два запала, — на тот случай, если какая-нибудь трубчонка потухнет. Маловероятно, но если это все же случится, выдерни старый запал, сунь туда эту штуковину, подожги и швыряй, уже не отсчитывая секунд. А это, — с улыбкой добавил ирландец, засовывая за перекрещивающиеся ремни Джека шнур, — пригодится, чтобы поджигать запалы. Только вот о чем помни: как только он заискрится, опусти его вниз. Ничто так не огорчает гренадера, как вероятность быть подпаленным или, того хуже, подорванным своим же соседом по строю.
— Напомни-ка мне еще раз, — сказал Джек, убирая бомбы в подсумок и кривясь так, будто они были слеплены из навоза, — что это за чертовы звери, которых я должен считать? Бегемоты?
Ирландец рассмеялся.
— Ну, поскольку это словцо аж на два слога длиннее, чем надо, то, считая своих бегемотов, ты рисковал бы переплюнуть по части членовредительства однорукого Тома. «Слон» — вот надежное слово, крепкое, как сам этот зверь. «Один слон, два слона». — Он кивнул в сторону трапа. — Ну все, нам пора двигаться.
Джек поспешил вслед за ним. После того как суда столкнулись, команда «Нежной Элизы» рассеялась, отчасти с намерением укрыться от неприятельского огня, отчасти вняв совету Рыжего Хью освободить палубное пространство. Правда, половина матросов оставалась на мачтах. Они, как обезьяны, без устали карабкались по снастям, зная, что в движущиеся мишени на качке попасть практически невозможно. Остальные припали к палубе под фок-мачтой, сжимая в руках топоры, копья, сабли и пистолеты — у кого что имелось.
Выбираясь из люка, Джек бросил быстрый взгляд на «Робусту». Он увидел, как взвились над ее бортом веревки с абордажными крючьями на концах, и услышал глухой стук, когда эти крючья, попадав на палубу, стали впиваться в борт «Нежной Элизы».
— Готов, паренек?
Джек кивнул. А что ему оставалось?
— Действуй!
Рыжий Хью поднял свой шар. Джек последовал его примеру. Каждый прижал тлеющий конец шнура к маленькому фитильку, хохолком торчавшему из пороховой затравки.
— Один беге…
— СЛОН! — взревел ирландец.
— Два слона, — произнесли они уже вместе.
С неприятельского корабля донесся громкий крик, и французы посыпались на квартердек английского корабля. Их босые ноги глухо стукались о дощатое палубное покрытие.
До слуха Джека донеслась Команда «Огонь!», отданная Линком. Затрещали мушкеты, послышались возгласы раненых.
— Четыре слона, пять…
Рыжий Хью двинулся вперед, Джек, как приклеенный, тоже. Он сбился со счета, но это не имело значения. Юноша просто копировал движения гренадера. Согнул колени, отвел шипящий шар назад и швырнул. Правда, его граната все-таки сорвалась со вспотевшей ладони и полетела по более высокой дуге, чем бомба Хью. Но упали они, как отметил Джек, бросаясь к фальшборту, практически вместе.
Раздался вой ужаса, потом, почти одновременно, громыхнули два взрыва, а уж затем на миг воцарившуюся тишину разорвали дикие вопли. Множество воплей. Вопили враги. Приподнявшись, Джек выглянул из укрытия, и то, что он увидел сквозь рассеивающийся дым, ввергло его в тихий шок.
Рыжий Хью сказал ему, что они начнут не с шрапнельных, а с фугасных гранат, чтобы ошеломить противника. Эффект превзошел все ожидания. Из примерно дюжины соскочивших на палубу «Нежной Элизы» французов на ногах оставался только один человек, и то лишь потому, что его отшвырнуло к снастям и он запутался в вантах. Остальные валялись на палубе кровавой грудой, раскинув руки и ноги, частью напрочь оторванные от тел.
— Боже мой! — пробормотал Джек. — Боже!
Они разбиты. «Ужеразбиты», — подумал он, но когда поднял глаза, то увидел на носу «Робусты» еще одну абордажную команду.
— Один слон! — воскликнул юноша, хватаясь за шнур и поднося его к запалу второй гранаты.
— Не спеши, Джек. Не спеши.
Джек, однако, уже продвигался вперед, ведя вполголоса счет животным. Вокруг свистели пули, но они его не заботили. Как только он забросит в самую гущу французов еще одну гранату, бой закончится: разве не так?
— Джек!
Джек проигнорировал оклик, он и сам знал, что делать. В конце концов, чем он хуже ирландского гренадера? Ничем. Досчитав до четвертого слона и решив, что с учетом его продвижения вперед этого хватит, он швырнул гранату и рассмеялся, когда она со стуком упала на вражеский бак.
— Получите, паршивцы! — крикнул юноша и замер в радостном ожидании.
Сейчас, вот сейчас!
Насколько он влип, Джек сообразил лишь тогда, когда первый француз спрыгнул на палубу. Так близко, что они могли бы обменяться рукопожатием, не будь в руке нежданного гостя клинка.
У него не было времени даже на то, чтобы чертыхнуться. Он оказался в совершеннейшем одиночестве, а французы сыпались как горох. Человек двадцать уже перескочили на квартердек «Нежной Элизы», а еще больше скользили вниз по канатам, чтобы присоединиться к своим. Громыхнул взрыв, на баке «Робусты» кто-то завопил, но граната причинила вред лишь немногим врагам. Тем одиночкам из второй абордажной волны, что не успели перебраться на английское судно.
Какое-то мгновение французы пребывали в таком же ошеломлении, как и молодой англичанин, но потом первый из них опомнился и с криком занес над головой широкий абордажный тесак.
Медлить было нельзя. Бросившись навстречу противнику, Джек, опережая удар, обеими руками вцепился во вражеское запястье и, используя весь свой вес, стал выкручивать сжимавшую грозное оружие руку. При этом его спина натолкнулась на чью-то спину, а француз, грязно бранясь, попытался освободиться от хватки. Тот, с кем Джек столкнулся спинами, уже поворачивался, и, поскольку в руке его наверняка тоже имелся клинок, юноша стремительно развернулся и толкнул первого своего врага, к счастью, довольно тщедушного, на другого. Когда французы сшиблись, Джек окончательно заломил руку рубаки, поддернул ее вверх и отскочил от него. Абордажный тесак со звоном упал на палубу, однако врагов было много, и вместо одного обезоруженного противника перед Джеком выросла пара вооруженных французов. Его рука потянулась к сабле…
— Вперед! — грянул громовой клич. — За Англию и за «Элизу»!
С полубака в бой ринулись матросы под командой Энглдью, атаку с полуюта возглавил сам Линк. Противники Джека обернулись навстречу новой угрозе, и это позволило ему, отбежав к борту, выхватить свою саблю. На палубе уже вовсю шла схватка. Сквозь крики ожесточенно дерущихся моряков и лязг стали пробивались хлопки пистолетных выстрелов. Джек, однако, не имел времени оценить ход сражения. Едва он успел увернуться От удара еще одного абордажного тесака, как набегавший француз занес его вновь, а другой лягушатник наставил на англичанина пистолет.
Юноша резко пригнулся. Грянул выстрел; левое ухо обдало жаром и пронзило болью, однако Джеку было некогда разбирать, серьезно ли его ранение. Внимание молодого драгунского офицера полностью сосредоточилось на вскинутом тесаке, но краем глаза он не упускал из виду и второго француза. Тот продолжал наступать, и Джек, чуть попятившись и прикрывшись саблей от рубящего удара, одновременно отбил левой рукой в сторону ствол опять наведенного на него пистолета, который хотя и не выстрелил, но оказался отнюдь не безвредным. В пылу схватки Джек не заметил, что к стволу французского пистолета прикреплен нож, за что тут же и поплатился: лезвие полоснуло по его ладони. Джек вскрикнул. Владелец столь хорошо оснащенной хлопушки, возжаждав завершить дело ударом второго кинжала, вскинул клинок, однако в азарте схватки слишком близко подступил к англичанину, и тот, не имея возможности пустить в ход свою саблю, просто нанес ее гардой тычок. Короткий, стремительный, угодивший противнику в зубы.
Француз, шатаясь, отступил в центр свалки, споткнулся и упал под ноги одному из своих товарищей, который, запнувшись о его тело, угодил под абордажную саблю Макрэя. Джек посмотрел на свою ладонь: порез был широким, глубоким и кровоточащим, но, к счастью, юноша находился не в гуще схватки, что позволило ему сорвать с головы повязку, замотать ею рану, потом выхватить из-за пояса томагавк и уже с оружием в каждой руке снова ринуться в бой.
— А ну, недоноски, держитесь! — заорал он, устремляясь вперед.
Вообще-то Джек и не думал кого-либо воодушевить своим криком: среди валявшихся на палубе тел французы уже составляли явное большинство. Но так или иначе, стоило ему ввязаться в схватку, как она прекратилась. Уцелевшие враги бежали с «Элизы» на нависавший над ее палубой нос своего фрегата.
— Они удирают! — вскричал капитан Линк. — Боже правый, ребята, мы победили!
Послышались радостные восклицания, но, когда они стихли, общее внимание привлек громкий голос ирландца.
— Да, они бежали, но драка далеко не закончена. Мы должны ринуться вслед за ними, иначе они отойдут на орудийный выстрел и превратят нашу посудину в решето. Вы только гляньте!
Хью махнул рукой в сторону «Робусты», где лишь немногие моряки из команды помогали своим отступившим товарищам подняться на борт. В большинстве своем французы или возились с парусами, стараясь поймать ветер и развести корабли, или рубили удерживавшие оба корпуса вместе тросы абордажных крючьев, ну а главным делом — подбирали мушкеты и заряжали орудия, готовясь к следующей фазе сражения. Джек мгновенно сообразил, что творится. В первую голову алчность заставила французов пойти на риск и попытаться взять английское судно на абордаж без должной подготовки, но теперь, получив отпор, они решили осуществить то, с чего им следовало начать. Воспользоваться своим огневым преимуществом и смести с английской палубы все живое. А уж потом высадиться и захватить все, что уцелеет.
Но, разглядывая вражеский корабль, Джек приметил и еще кое-что — пролом на месте одного из орудийных портов, образованный прямым попаданием французского ядра при бортовом залпе. Это попадание увеличило проем вдвое, позволяя пройти там по трое в ряд.
— Туда, Рыжий Хью! — закричал Джек, схватив ирландца за руку и повернув к пролому. — Вот наш путь!
— Верно, парнишка! А ты уверен, что никогда прежде не участвовал в абордажных боях?
Мимолетно улыбнувшись чему-то, ирландец повернулся к капитану:
— Вы сможете удержать нас впритык к фрегату?
— Смогу! — заверил Линк, чья пунцовая физиономия была перепачкана кровью и пороховой сажей. — Удержу непременно!
— Тогда… — обратился к экипажу Рыжий Хью. — Левый борт, слушай меня! Вы сражались за «Элизу», теперь пришло время сразиться за добычу. За мной!
Таким образом, оставив команду правого борта стрелять и управляться с судном, Рыжий Хью повел Джека Абсолюта и два десятка недавних своих собутыльников на абордаж вражеского фрегата.
Фалды последнего удиравшего беглеца только-только пропали из виду, но кое-кто на борту французского корабля заметил преследователей. Стоило бывшему гренадеру сунуться в пролом, как оттуда захлопали пистолеты.
Ирландец отпрянул и повернулся к Джеку:
— Лейтенант Абсолют, не соблаговолите ли вы принести две гранаты?
— Почту за честь, капитан Макклуни.
Джек уже повернулся, но задержался и спросил:
— С какой полки?
— С нижней. Теперь наш черед беречь от порчи добычу, так что нам вовсе не стоит все разносить в пух и прах. Нам надо только выкурить лягушатников. Чтобы не путались под ногами.
Под градом пуль, какими противники неустанно поливали друг друга, Джек сбегал на корму и в короткое время вернулся, неся в каждой руке по гранате.
— Замотай рот чем-нибудь, душа моя, — сказал ему Рыжий Хью, чей голос звучал приглушенно, поскольку сам он, как и вся возглавляемая им команда, уже это проделал.
Пока Джек, передав Хью гранаты, поспешно укутывал черным шарфом лицо, ирландец спросил:
— Ну, надеюсь, на сей раз ты не будешь спешить? Дождешься моего сигнала?
— Дождусь.
Хью вернул Джеку одну из бомб. Запалы были подожжены, и на восьмом «слоне» оба металлических шара полетели в развороченный английским ядром пушечный порт фрегата. Изнутри донеслись пронзительные крики, топот разбегающихся людей, потом последовали два глухих взрыва, а затем все пространство вокруг моментально наполнилось желтым вонючим дымом.
— Немного выждем, ребята, — объявил Рыжий Хью, когда из дыры, отчаянно бранясь, выпали два француза.
Один с воем свалился в просвет между кораблями, другой ударился лбом о край проема, упал и затих.
— Ну, теперь пошли! — негромко произнес Хью, и его голос потонул в реве ринувшихся на штурм англичан.
Поначалу Джек не мог различить ничего. Отчасти из-за вонючего облака, которое так и не рассеялось, отчасти потому, что его глаза туманили слезы. Лишь утерев их, он вернул себе зоркость настолько, что увидеть, как уцелевшие после взрыва французы со всех ног улепетывают между пушками к трапу.
— Не отставайте от них, ребята, — крикнул на бегу Рыжий Хью.
Враги, чьи носы и рты не были защищены, страдали от смрада куда больше англичан и, удирая, устроили на крутой лесенке толчею. Некоторых из них ранили, остальные, преследуемые моряками с «Элизы», выбежали на квартердек.
Джек вступил в сабельный поединок с одним из немногих вражеских пушкарей, попытавшихся оказать сопротивление чужакам, а когда тот, не выдержав вони, припустил к трапу, остановился, чтобы прокашляться и перевести дух. Хью и матросы устремились за убегавшими, и на какой-то момент он остался один.
Хотя, видимо, не совсем.
— Сэр! Сэр! Ради бога, помогите нам!
Откуда исходит этот голос, Джек не мог бы сказать даже ради спасения своей жизни. Наверху, судя по звукам, шла схватка, на пушечной палубе, где он находился, людей уже не было. Потом юноша посмотрел вниз и остолбенел.
Открытый люк, что вел в нижний трюм, перекрывала решетка, к которой изнутри прижималось около дюжины лиц.
— Сэр! — повторил тот же голос.
За этим обращением последовал надрывный кашель, который длился, пока джентльмен — а произношение выдавало в заговорившем узнике джентльмена — опять не обрел дар речи.
— Вы англичанин, сэр?
— Да, — присев на корточки, сказал Джек.
— Слава богу. И на вас мундир. Значит, французов атакует корабль военно-морского флота его величества?
— Увы, нет. Всего лишь торговое судно. Но, по-моему, мы неплохо справляемся. — Он мотнул головой в сторону шумов схватки. — А сейчас, прошу прощения… я вынужден вас оставить. Вернусь, когда фрегат будет наш.
— Сэр! — Снова последовал кашель. — Сэр, мы тоже англичане. Освободите нас из этой адской дыры, и мы поможем вам драться.
— Сколько вас там?
— Четыре десятка. С «Константина» из Ливерпуля, захваченного месяц назад.
Вообще-то звуки сражения призывали Абсолюта наверх, туда, где доблестно бились товарищи. Но сорок человек англичан! Это целый отряд, способный коренным образом изменить соотношение сил. Джек посмотрел на решетку. Ее удерживал висячий замок.
— Где ключ?
— Его приносят вместе с кормежкой.
Черт! Джек оглядел орудийную палубу. Возле пушек валялись какие-то инструменты, включая и молотки. Однако замок, судя по виду, был крепким, с толстой дужкой, которую враз не собьешь. А долго возиться он не имел времени, ибо его отсутствие в рядах наступающих ввиду малочисленности абордажной команды могло сыграть роковую роль. Джек уже было собрался махнуть рукой на затею с освобождением пленных, но тут вспомнил кое о чем и полез в патронную сумку.
— Ага, вот они. Сэр, вам есть куда отступить от решетки?
— Есть.
— Тогда отступите, и чем дальше, тем лучше.
Джек просунул оба запала в дужку замка, прижал их сверху подобранной с полу металлической скобкой, потом поджег фитильки, быстро отскочил и залег.
Считать «слонов» не пришлось. Запалы бабахнули одновременно, и, всмотревшись сквозь дым, Джек с удовлетворением увидел, что решетка приподнята взрывом, а от висячего замка ничего не осталось.
— Дело сделано! — воскликнул он, затем, склонившись к трюму, добавил: — Выводите своих людей наверх, сэр.
Люди, поднимавшиеся снизу, нетвердо держались на отвыкших от ходьбы ногах, были бледны, некоторые взахлеб кашляли и задыхались, что, сказать к слову, нимало не удивляло, ибо серная вонь все еще не успела развеяться и осесть.
— Теперь поживее, — поторопил Джек, помогая последним пленникам выбраться. — Подбирайте оружие, его здесь полно.
К сожалению, на вооружение дополнительного отряда ушло какое-то время. Бой наверху еще продолжался, но Джек понимал, что его товарищей в любой момент могут выбить с «Робусты» точно так же, как они сами вытеснили французов с «Нежной Элизы». Однако при всем своем стремлении помочь абордажной команде, он ждал. Один человек есть один человек, а вот если их сорок, то они вполне могут захватить весь корабль.
Наконец люди были готовы.
— Джентльмены, я офицер короля. Последуете ли вы за мной?
— Ура! — дружно и громко, несмотря на свою тюремную бледность, ответили освобожденные англичане.
Джек выхватил из ножен саблю и, взмахнув ею над головою, вскричал:
— Вперед! За Англию!
С этими словами он повернулся и, перепрыгивая через ступеньки, устремился по трапу на верхнюю палубу.
Первое, что он увидел, выскочив на дневной свет, был хаос боя. Повсюду ожесточенно дрались люди. Некоторые, сойдясь вплотную, сцепясь, молотили друг друга по спинам рукоятями сабель, прочие сохраняли дистанцию, и кончики их клинков, посверкивая, метались в воздухе, словно стайки рассерженных ос.
Лишь чуть позже за людским гомоном, лязгом стали и бранью ему удалось расслышать знакомый голос, а потом боковым зрением и поймать огненно-рыжую шевелюру. Ирландец бился неподалеку от кормовой надстройки, которая, судя по числу сражавшихся, являлась оплотом неприятельской обороны. На него наседали сразу трое французов, и еще двое лежали у ног, так что, возможно, совсем недавно противников было больше. Гренадер и вправду превосходно владел клинком, а поскольку он действовал левой рукой, атаковавшим его лягушатникам приходилось по-настоящему туго. Ирландец сноровисто уклонялся от выпадов, враги, напирая, мешали друг другу, и ни один их удар не достигал цели. Однако схватка с тремя бойцами полностью поглощала внимание Хью, и он не мог видеть того, что вдруг бросилось в глаза Джеку.
Четвертый француз, внезапно соскочивший с надстройки, уже заносил над растрепанной рыжей макушкой швартовый кол.
Новые товарищи Джека еще только-только выбирались на шканцы, и подоспеть к полуюту они никак не могли. И Абсолют тоже ничего не мог сделать. Вот разве что…
Дерущаяся толпа перед ним неожиданно расступилась, как море перед Моисеем. Образовался довольно широкий проход. Скользя на бегу, ибо палуба была щедро полита кровью, Джек метнулся вперед, делая все, чтобы сократить разделявшее его и Хью расстояние, вплоть до момента, когда вражеский кол достиг наивысшей точки подъема, чтобы оттуда с силой обрушиться на рыжее темя. Именно в этот миг молодой Абсолют перекинул саблю в левую руку, а правой сорвал с пояса томагавк.
Размышлять и целиться было некогда. Оставалось лишь следовать наставлениям, полученным им в одну долгую канадскую зиму от могавка Ате. «Сосредоточься, набери воздуху, смотри, куда хочешь попасть… и бросай».
Индейский топор угодил все-таки не совсем туда, куда метил Джек, и вонзился не в грудь, а в плечо врага, но главное было достигнуто. Француз отпрянул и пропал из виду в водовороте боя. Удар сзади Рыжему Хью больше не угрожал.
Однако теперь Джек заметил то, что, должно быть, еще раньше углядел и Макклуни: ожесточенно сопротивлявшиеся французы собирались на юте «Робусты», где реяло белое знамя Бурбонов, с явным намерением перейти оттуда в контрнаступление и выбить остатки абордажной команды «Элизы» со своего корабля.
— За мной! — скомандовал Джек, высоко подняв саблю.
И команда ливерпульского «Константина» с криками последовала за ним.
К тому времени, когда Джек проложил себе путь к полуюту, противников у Рыжего Хью осталось лишь двое.
— Эй! — крикнул Джек, вращая клинок и отвлекая одного малого на себя.
Тот, удивленный неожиданным появлением нового противника, шагнул было к нему, но споткнулся о тело соотечественника, валявшегося с томагавком в плече, и рухнул на палубу. Хью, воспользовавшись моментом, атаковал последнего из французов, провел обманный финт и полоснул его острием клинка по груди. Издав крик, тот упал рядом с товарищем: оба, судорожно елозя ногами, принялись отползать на локтях под прикрытие бочек для сбора воды.
— Джек! — Улыбка ирландца была широкой и дикой, а борода выглядела еще красней, чем обычно, ибо по ней струилась кровь, текшая из-под наползающих на лоб косм. — Где ты только откопал этих ребят?
Между тем приведенные Джеком люди ринулись в схватку, и она тут же приняла иной оборот. Под их натиском французы отходили все дальше.
— Рекрутировал в трюме, — выдохнул, тяжело дыша, Джек. — Можешь ты найти им применение?
— Могу, парень, и прямо сейчас. Ибо если мы захватим это… — постучал он окровавленной саблей по доскам ближней к нему переборки, — то заберем и корабль.
На кормовую надстройку вели два трапа.
— Я туда? — спросил Джек, махнув саблей налево.
— Валяй! А я сюда. — Рыжий Хью указал направо. — Посмотрим, кто из нас первым прорвется к их флагу. С проигравшего в Бристоле пиво.
— Согласен!
Каждый из них побежал к своему трапу, но Джек прежде наклонился, чтобы забрать томагавк, и поэтому некоторые вошедшие в раж моряки с «Константина» опередили его. Двое англичан тут же погибли, но еще двое прорубили дорогу наверх, и Джек устремился за ними. Сквозь круговерть тел он увидел флагшток, приметил, что на пути у Хью толпа потеснее, и решил, что победа в кармане. Абсолют, как всегда, будет первым!
Воодушевляемый этой мыслью, он рванулся вперед с такой яростью, что спустя несколько мгновений между ним и флагштоком остался один лишь француз. Правда, этот малый, наряженный куда как более щеголевато, чем большинство членов экипажа «Робусты», в расшитом серебром небесно-голубом камзоле, с красным платком на шее и треуголкой на голове, похоже, настроился стоять насмерть. Когда он придвинулся ближе, Джек узнал в нем того самого человека, с которым разговаривал перед боем. Только теперь француз был облачен в капитанский мундир.
Джек отсалютовал ему, поднеся к губам рукоять своей сабли.
— Bonjour, mon Capitain.
Глаза, следившие за ходом схватки, теперь остановились на Джеке.
— Ah, Le Soldat! Que desirez-vous?
— Если вы не возражаете, — отозвался Джек по-английски, решив, что в данном случае говорить на языке врага неуместно, — мне угодно получить ваш корабль. Взамен могу предложить бочку соленой трески.
— Merde, — буркнул в ответ француз, видимо не сумев вспомнить, как будет «дерьмо» по-английски, и рванул из-за пояса пистолет.
Он успел взвести курок, но удар сабли плашмя по стволу выбил у француза оружие. Правда, у капитана в запасе тоже имелась сабля, однако Джек градом выпадов оттеснил его к фальшборту, прижал к лееру и вскинул руку, сжимавшую томагавк.
Как только это произошло, француз опустил свой клинок.
Джек решил, что теперь он снова вправе говорить по-французски.
— C’est finis, Monsieur.
Француз вздохнул.
— Oui, c’est finis,— отозвался он и медленно вложил в ножны бесполезный клинок, а потом снова извлек его и эфесом вперед вручил Джеку. — C’est finis, — печально повторил он.
Джек прицепил к поясу томагавк, принял у француза клинок и полоснул им по веревкам, удерживавшим белый стяг Франции. Полотнище упало на палубу на радость штурмовавшим ют англичанам. Несколько мгновений после случившегося бой продолжался, но потом угас сам собой. Люди, только что яростно стремившиеся убить друг друга, остановились и опустили оружие.
Джек, в свою очередь, рукоятью вперед вернул саблю французу.
— Monsieur?
Капитан подался вперед, а когда брался за рукоять и лица противников сблизились, громко, как и во время предыдущего разговора, чихнул.
— Santé,— сказал Джек, вытирая с лица капельки чужой слюны.