ИСТОРИЧЕСКИЙ КОММЕНТАРИЙ

Кампания, ставшая кульминацией битвы за Квебек, в настоящее время изучена очень плохо, и ее значению в истории Британской империи уделяется весьма мало внимания. А между тем эта битва 1759 года бесспорно является одним из поворотных ее пунктов. Благодаря этому сражению Британия завоевала Канаду. И потеряла Америку, так как после поражения и окончательной сдачи французов колонии перестали нуждаться в поддержке. Шестнадцать лет спустя они начали борьбу против заокеанского ига.

К тому же это была одна из самых эффектных в драматургическом смысле побед. Тайная высадка в два часа ночи, бесшумное восхождение легкой пехоты по отвесным обрывам, чтобы снять часовых и захватить господствующие высоты, дабы целая армия смогла незаметно подняться на берег. И запоздалая попытка французов выбить красных из стен потерянного ими города, и ответное победное наступление англичан, и смерть Вулфа с Монкальмом в миг торжества одного и отчаяния другого. Не увлечься всем этим было попросту невозможно, и я решил сделать битву кульминацией всего романа.

Исследование, мною предпринятое, обрастало подробностями. Я замусолил страницы превосходнейшей работы Стюарта Рейда «Квебек, 1759». Та же участь постигла одноименный труд Стейси, битком набитый восхитительнейшими деталями. Я был просто сражен, узнав о парадоксальном воздействии «Элегии» Грея на боевой дух английских солдат, а еще вставил в книгу эпизод с французскими патрулями, сигналившими десантникам с берега, принимая их за своих. Одной из лучших работ о жизни американских аборигенов я считаю «Канадских ирокезов и семилетнюю войну» Д. Питера Маклеода, с которым я встречался в Канадском военном музее Оттавы, где он любезно уделил мне свое время и позволил сделать своеобразное открытие, указав, что рейд рейнджеров на деревню Святого Франциска состоялся всего через три недели после сражения.

Еще я, конечно же, не ошибся, решив, что Лондон — город, в котором я живу и который люблю, — тоже станет сценой действия моего романа. Чем больше я читал о нем, тем сильней убеждался, что с восемнадцатого века у нас мало что изменилось. Значительная часть известного нам Лондона была построена во времена короля Георга, и с тех пор лондонцы не меняют привычек, особенно молодежь. Они с увлечением предаются разгулу, играют в игры, держат пари по любому поводу, слишком много пьют, волочатся за женщинами и постоянно пытаются успеть туда, куда безнадежно опаздывают. Англичане по-прежнему консервативны, и хотя в 2004 году им особенно не в чем себя проявить, но в 1752 году, когда правительство наконец с двухсотлетним опозданием решило ввести в Англии григорианский календарь, они тоже бы взбунтовались. По крайней мере, когда я вошел в тему, мысль о потере этих одиннадцати дней глубоко взволновала меня.

Поиски все вели меня и вели, подбрасывая новый материал для развития книги. Если говорить о Корнуолле, то ничего лучшего, чем «Словарь и обычаи западных графств» Филипса, нельзя и желать! А Британский музей, словно бы специально для меня, а заодно и к 250-летию со дня своего основания, устроил выставку «Лондон, 1753» со множеством рукописей, печатных изданий и других памятных вех той эпохи. Каталог был составлен необыкновенно подробно, и я в громадном долгу перед его составителями и редактором, Шейлой О'Коннелл. «Воспоминания о повесах времен короля Георга» Уильяма Хики стали прекрасным путеводителем по тавернам, баням, бильярдным и публичным домам, а «Пройдохи, шлюхи и развратники» И. Д. Берфорда предоставили мне целую уйму самых колоритных деталей. И уж совсем в полный восторг я пришел в секции редких книг Британской библиотеки, когда держал в руках оригинал «Списка леди» Гарриса, периодически издававшегося перечня лондонских проституток, а также томик «Гамлета» 1731 года издания, отпечатанный на Дерти-лейн в Дублине под редакцией Александра Попа,

Языковая орнаментация моей книги ориентирована на два выдающихся романа того времени. «Путешествие Хамфри Клинкера» Тобиаса Смоллетта и «История Тома Джонса, найденыша» Генри Филдинга. Последний относится к неувядающим достижениям не только английской, но и всемирной литературы.

Но все-таки больше прелести и волнующих переживаний доставили мне, так сказать, полевые исследования, где я обрел множество замечательных гидов. Первым из них был мой старый друг, Джеймс Боксер, показавший мне в бильярдной Северного Финчли тот почти невероятный удар, благодаря которому Джек выиграл партию в бильярд. Затем в Онтарио Стив Санна из фирмы «Ритуалы и невероятные приключения на природе» три дня кряду возил меня на каноэ по лесопарку Киллерни, показывая все то, что могло бы позволить выжить там двум героям зимой.

Незабываемые мгновения я пережил, взбираясь по следам британской пехоты на отвесный берег реки Святого Лаврентия, чтобы выбраться на равнины Авраама. Хотя само поле битвы изучено, изрыто и исхожено вдоль и поперек, на этот подъем вряд ли кто-то решался, и, надо сказать, он был нелегок, причем весьма и весьма. Я, правда, немного смошенничал, карабкаясь вверх дном в кроссовках и со страховкой, а не в сапогах, с мушкетом и среди ночи. Но это подарило мне несколько бесценных деталей. Так в повествовании появились старые стволы кленов, рассыпавшиеся от прикосновения в прах, а также молодые стволы, образовывавшие подобие лестниц. Я начал подъем с того места, где солдаты, по моим расчетам, высадились, и поднялся прямо к камню с краткой информацией о ночном десанте Вулфа и намеками на французском на то, что он сплутовал.

Я также ездил на крикетный матч, игравшийся по правилам времен короля Георга в Марбл-Хилл-хаус, где познакомился с двумя выдающимися людьми: Кристином Райдингом, который был так добр, что прислал мне великолепный каталог Гейнсборо с выставки, изобилующий портретами и костюмами, и Энди Робертшоу из Национального военного музея, который показал мне, как стрелять из мушкета и пользоваться штыком.

Из множества других моих помощников одного хочется отметить особо. Я могу процитировать «Быть иль не быть — вот в чем вопрос» на немецком, итальянском и датском. Но для книги мне этого было мало. К счастью, в 2002 году, когда разыгрывали битву при Саратоге, я встретил могавка, доставшего из-под своих мехов и перьев карточку с адресом электронной почты. Это был Томас Вулф, и я теперь безмерно ему благодарен. Фраза, которую стоит повторять на всех языках, в устах ирокеза звучит так: «Аквекон катон отенон ци некен'»!

Хочу поблагодарить еще нескольких человек. Дэвида Чаундлера, казначея Вестминстер-скул, рассказавшего мне о ней и многое показавшего. Альму Ли, художественного директора ванкуверского фестиваля писателей и читателей, которая поддержала меня делом, как только я придумал Джека. Как всегда, моих издателей в Орионе: Джейн Вуд, исполнительного директора, и Джона Вуда, моего человека в этом издательстве, — редактора, защитника и друга. Сьюзен Лэмб, проделавшую колоссальную работу с рукописью. Генри Стедмена, так замечательно оформившего обложку. Кима Макартура, моего всесильного канадского издателя. Рэчел Лейсон, которая считывала строчку за строчкой, весьма выручая меня. Кейт Джонс на Ай-Си-Эм, которая произвела настоящую революцию в моей карьере. Мою жену Алеф, терпевшую все мои выходки, к которым так склонны писатели. И моего сына Рейта Фредерика: хотя он родился в том же году, в котором роман увидел свет, но изредка позволял мне работать.