Глава VII
ЛУПАНАРИЙ
Рим, 56 г. до н. э.
Фабиола растерянным взглядом обвела голые стены. В эту каморку госпожа привела ее после того, как Гемелла вышвырнули на улицу. Громадный мужчина, выгнавший его, улыбнулся новой девушке беззубым ртом, словно желая подбодрить ее.
Это ему не удалось. Похоже, одного жестокого хозяина сменил другой, только и всего.
Помимо низкого ложа, на котором она сидела, в комнатке имелись лишь пустой сундук да статуэтка обнаженной Афродиты в углу. Воздух был затхлым, но полы — чисто вымыты, а видавшее виды шерстяное покрывало на кровати — выстирано.
Съежившись и обхватив колени руками, Фабиола сидела и безостановочно раскачивалась. Грубость, с которой ее и Ромула оторвали от Вельвинны, изрядно подорвала ее обычную стойкость, которую никак не могли сломить побои Гемелла. Фабиолу ужасно пугала мысль, что она никогда больше не увидит своих родных. Ромулу, если он еще жив, постоянно грозила смертельная опасность. А что станется с их матерью, знали одни только боги.
На короткое время ею полностью овладела печаль. Она осталась одна, ее продали в бордель, у нее нет ни малейшего шанса удрать, и остается лишь думать о том, что ждет ее впереди. Ее тело сотрясали беззвучные рыдания. Скоро совершенно незнакомые мужчины начнут за деньги осквернять ее лоно. К горлу Фабиолы подступил горький комок. Она уже ощущала себя падшей. И все из-за Гемелла.
Стоило вспомнить это имя, как ее слезы просохли, а в глубине душе вновь вспыхнул огонек.
«Никакой слабости, только сила. Никакой скорби, только месть. Гемелл».
В коридоре послышался женский смех, и Фабиола прислушалась. Вдруг удастся узнать что-нибудь полезное.
— …Сказала ему, что еще не встречала такого замечательного любовника. Дурак растаял от гордости!
— Что-нибудь подарил?
— Не что-нибудь — аурей. — Раздалось громкое хихиканье, а потом разговора не стало слышно.
Фабиола выпрямилась и задумалась. Здесь можно было накопить денег. Аурей… такой монеты она никогда и в руках не держала. А еще в Лупанарий, как она успела заметить, было полно красивых женщин самых разных рас, одетых так, что мужчинам не нужно было домысливать себе их прелести. Полупрозрачные одежды, затейливые прически и экзотические украшения восхитили ее. Все годы, которые Фабиола прожила в доме Гемелла, ей приходилось довольствоваться одной коротенькой туникой, которую меняли, когда она окончательно превращалась в лохмотья. Ну, значит, некоторой наградой за это оказалось то, что ее продали в лучший из римских публичных домов. Но за этими мыслями вновь, породив новый приступ вины, всплыла в памяти сцена того, как Гемелл совсем недавно уволок ее из дома. Когда Вельвинна поняла, что он действительно намерен выполнить свою угрозу и продать Фабиолу, ее горе превозмогло даже извечный страх перед хозяином.
— Господин, умоляю! Оставь мне одно дитя!
— Эта красоточка уйдет куда дороже, чем второе твое отродье, — отозвался Гемелл, пройдясь взглядом по формам Фабиолы. — Я бы и сам с нею поиграл, да не хотелось товар портить.
— Сделаю все, что скажешь, — рыдала Вельвинна. — Могу даже кричать, когда ты меня берешь.
— А мне какая разница? — зло бросил Гемелл. — Тебе вообще место в соляных шахтах.
Слова о соляных шахтах совсем подкосили Вельвинну. Ей больше нечего было терять. Она обхватила ноги купца обеими руками и отчаянно зарыдала.
— Отойди, а не то продам тебя сегодня же! — Гемелл яростно вырвался и толкнул Вельвинну на каменный пол.
Хрупкая женщина так и осталась лежать ничком, сотрясаемая рыданиями. Гемелл расхохотался.
Такой Фабиола увидела мать в последний раз. Ее же саму вытолкнули из комнаты и поволокли в Лупанарий. А она заливалась слезами. Жизнь представлялась безмерно жестокой. Но жалость к себе владела ею не слишком долго. Слишком ярким был огонь, пылавший в душе Фабиолы, чтобы сразу погаснуть. К тому же в памяти у нее звучал совет, который Вельвинна повторяла при каждом удобном случае: «Не опускай руки, что бы с тобой ни случилось. Никогда».
Заставив себя успокоиться, Фабиола стиснула кулаки, уперлась ими в жесткое шерстяное покрывало и вознесла короткую молитву богам — обороните мать и Ромула.
* * *
Час назад Фабиола широко раскрытыми глазами испуганно разглядывала изящно расписанные стены передней залы публичного дома. Сатиры, пухлые купидоны, боги и богини на фоне пейзажа с реками, лесами и гротами. Еще на стенах были искусно изображены и пронумерованы позы для сношений, которые могли потребовать посетители. Фабиолу даже передернуло, когда она представила себе, что Гемелл мог бы заставить ее изобразить что-то из наиболее затейливого. Посреди мозаичного пола возвышалась статуя в натуральную величину женщины, обнимающейся с лебедем.
— Восемь тысяч сестерциев… — пробормотал Гемелл. — Неплохо…
— Как мы и договаривались. — Йовина, пожилая содержательница, недовольно поджала накрашенные губы. Глаза-бусинки казались на набеленном лице очень яркими.
Гемелл, не скрывая удовольствия, прижал к груди объемистый кошель с деньгами.
— Да, конечно. Ох и красоточка. — Он положил ладонь на грудь Фабиолы и с наслаждением помял. Та содрогнулась от страха, но не осмелилась пошевелиться.
Рука купца двинулась ниже, к краю туники.
— Не трогай. Теперь она моя.
Скривив недовольную рожу, купец убрал руку.
Фабиола уставилась в пол, щеки ее пылали.
Гемелл ухмыльнулся.
— Не жалко потратить часть за несколько мгновений с нею, — сказал он, взвесив на руке кошель.
— Это обойдется недешево. — Йовина показала в улыбке почерневшие зубы. Она всю жизнь провела в Лупанарий и точно знала, чего ждать от мужчин вроде Гемелла. Повернув на костлявом пальце перстень, она полюбовалась игрой света в рубине. У старой карги на обеих руках красовалось по состоянию — подарки от довольных посетителей. Качество Услуг, равно как и осмотрительность Йовины, были широко известны.
Фабиола содрогнулась, вспомнив о том обследовании, которому ее подвергли, дабы убедиться в ее девственности. Такого унижения даже она еще не испытывала. Казалось, что места, где к ней прикасались пальцы хозяйки, до сих пор горят огнем.
— Как же, знаю! — откликнулся Гемелл. — Клянусь Юпитером, я очень долго удерживался, чтобы не растлить эту сучонку. — Он слизнул выступивший над губой пот. — Сколько за ночь?
Йовина положила напоминающую птичью лапку руку на голову девочки. И это прикосновение, как ни странно, показалось Фабиоле защитой.
— Пятнадцать тысяч сестерциев.
— Пятнадцать тысяч?!! — выпучил глаза купец. — Это же вдвое больше, чем ты за нее дала!
— Девственницу не так-то просто получить, — не скрывая ехидства, ответила Йовина. — Благородные посетители много дадут за первую ночь с такой красавицей.
Гемелл побагровел от ярости.
— Приходи через несколько недель — сможешь получить ее всего за три-четыре тысячи, — добавила Йовина, скривив губы. — За час, конечно.
— Старая шлюха! — взревел купец, стиснув кулаки.
— Бенигн!
Из боковой двери тут же появился громадный раб с толстыми золотыми браслетами на обеих руках. Гемелл сразу заметил и налитые мышцы, и окованную железом дубинку.
— Этот господин покидает нас, — сказала Йовина. — Проводи его к выходу.
Бенигн горой возвышался над Гемеллом. Сразу было видно, кто из них главный.
Впрочем, купец помешкал, не желая подчиняться рабу.
— Господин… — Гигант взял Гемелла за правую руку железными пальцами, и тот почувствовал, что его поворачивают к двери. От могучего толчка купец вылетел наружу и растянулся в грязи у ног своих собственных рабов, ожидавших хозяина. С каменными лицами они молниеносно подняли его.
Бенигн возвышался в дверях, словно греческий колосс.
— В следующий раз госпожа сначала узнает, есть ли у тебя деньги, чтобы расплатиться.
Несколько прохожих расхохотались, услышав продуманно сформулированное оскорбление. По такой же причине из этой двери вылетало множество мужчин.
Гемелл злобно стряхнул с тоги грязь и побрел прочь, крепко прижимая одной рукой к груди кожаный кошель. Эти деньги позволят ему на некоторое время утихомирить ростовщиков.
* * *
Прежде чем войти, Йовина постучала в дверь, и это поразило Фабиолу. Содержательница сразу же заметила ее покрасневшие глаза. Почти все девушки, попадающие в публичный дом, вели себя одинаково. Хозяйка вошла в комнату, не сводя оценивающего взгляда со своего нового приобретения.
Фабиола выдержала ее взгляд, но не смогла скрыть дрожь подбородка.
— Забудь о прошлом, моя дорогая, — приветливо, но твердо сказала Йовина. — Попав к нам, ты по крайней мере избавилась от Гемелла. Жизнь здесь может быть совсем неплохой. Все очень просто. Научись правильно обращаться с гостями и всегда удовлетворять их. Лупанарий посещает много могущественных людей. Сенаторы, магистраты, трибуны. У нас бывали даже консулы.
Фабиола кивнула. Понятно, значит, нужно быстрее научиться всему необходимому и постараться завязать дружбу со старухой.
Йовина немного помолчала.
— Этот толстяк — твой отец?
— Гемелл? — Фабиола уставилась в пол. — Нет, госпожа.
— Значит, кто-то из рабов? — без промедления продолжила Йовина.
Она вновь покачала головой. Вельвинна ни разу не сказала, кто же именно мог быть их отцом.
— Женщина должна знать, как это бывает, — мрачно проговорила Фабиола. — Мать изнасиловал какой-то патриций, когда она однажды вечером возвращалась с Овощного форума.
Йовину это и впрямь нисколько не удивило.
— Гемелл часто возлежал с нею?
— Почти каждую ночь. — Фабиола чувствовала гнев, отзывавшийся жжением внизу живота. Смыслом ее жизни в публичном доме должна стать месть Гемеллу. И еще — спасение матери и Ромула. А лучше всего будет узнать, кто же был насильником матери.
«Это возможно», — думала она.
Будет о чем размышлять в процессе ублажения мужчин, чтобы хоть как-то сгладить весь ужас ее положения.
— Хорошо видела, как это происходило?
— Нет. Хотя однажды видела его голым, когда он был возбужден. — Она содрогнулась, вспомнив облик купца в момент эрекции.
— Видела, как спариваются собаки на улицах?
— Да.
— Слышала, как другие рабы говорят о соитии?
— Много раз.
— У людей все почти так же, как у животных. Только тебе нужно знать больше поз. — Йовина коротко рассказала, что нравится большинству мужчин.
Фабиола постаралась скрыть свое изумление. Столько странного! Гемелл знал только одну позу.
— Издавай побольше звуков. Гости всегда должны думать, что приводят тебя в экстаз.
— Да, госпожа, — поспешно отозвалась Фабиола.
— Когда мужчина войдет в тебя первый раз, ты почувствуешь сильную боль. Вероятно, будет много крови. Это нормально. А потом, как правило, будет приятно. — Старуха захихикала. — Тебе следует много чего узнать, но не бойся, тебе все объяснят. И крепко-накрепко усвой, как доставлять удовольствие ртом.
Фабиола изобразила улыбку. Урок близился к завершению, уже это ее радовало.
— Это твоя комната, можешь делать тут все, что пожелаешь. — Йовина улыбнулась, и сразу стало заметно, что ее набеленное лицо покрывают бесчисленные морщины. — Но сюда не может входить ни один мужчина. Комнаты для приема гостей находятся в передней части дома. Привратники Бенигн и Веттий всегда поблизости. Если понадобится их помощь, кричи.
— Когда я начну… работать?
— Завтра. Я выложила за тебя восемь тысяч сестерциев, и тебе придется возместить их как можно скорее. Но сегодня, так и быть, приходи в себя.
— А как насчет еды? — Фабиола постаралась, чтобы ее голос прозвучал спокойно.
— Да, немного лишнего мяса не повредит твоим костям. — Йовина рассмеялась собственной шутке и ткнула пальцем в сторону рабыни, которая стояла у нее за спиной, ухитряясь оставаться совершенно незаметной. — Доцилоза тебе все покажет. Стоит посетить гардеробную. Там выбор лучше, чем на любом римском рынке.
Фабиола открыла рот.
— И постарайся одеться очень соблазнительно.
По лицу Доцилозы скользнула улыбка.
— Слушаюсь, госпожа.
— Вот и хорошо. У тебя все получится. — Йовина повернулась и вышла, оставив после себя сильный запах духов.
Фабиола взглянула на Доцилозу. Та была, пожалуй, ровесницей ее матери. Просто одетая, невысокая, некрасивая, с добрым лицом.
— Можно мне чего-нибудь поесть?
— Конечно, — кивнула Доцилоза. — Иди за мной.
Вскоре Фабиола сидела за грубым деревянным столом в кухне и уплетала хлеб с сыром. Испытания этого дня возбудили в ней зверский аппетит, ставший еще сильнее от невиданного прежде изобилия пищи на полках. Гемелл никогда не кормил своих рабов досыта, и все детство Фабиолу сопровождал голод.
Рабы, одетые в одни набедренные повязки, с любопытством поглядывали на новую девушку. Доцилоза назвала их всех, указывая пальцем.
— Это Катий, главный повар. Хороший человек, но вспыльчивый. — Лысоватый мужчина, рубивший мясо на большой колоде и не слышавший ее слов за стуком секача, улыбнулся.
Фабиола жадно поглощала сведения. Ей не терпелось узнать все обо всех обитателях Лупанария.
— Те двое, у огня, — Непий и Танциний. Девушка, что вытирает пол, — Германилла.
Мужчины, которые, обливаясь потом, подкладывали дрова в жерло большой плиты, взглянули на новенькую без всякого интереса. Несмотря на молодость, оба были довольно жирны.
— Они переедают?
— Что ты, — отозвалась Доцилоза. — Просто они кастраты.
Фабиола чуть не подавилась.
— Чтобы они, не дай боги, не начали приставать к девушкам. Вы — дорогой товар, а Йовина очень ценит свою собственность.
— А что Катий?
— Катия привлекают только мужчины, — с явным пренебрежением пояснила Доцилоза. — А их госпожа покупает очень редко. С ними слишком много хлопот.
— А привратники?
— Многие женщины благосклонны к ним, и госпожа это терпит.
— Почему?
— Посетители, случается, начинают буянить. — Она рубанула воздух ладонью. — Тогда мальчики быстренько помогают им найти выход.
Фабиола отметила в памяти, что с Бенигном и Веттием надо подружиться.
Доцилоза наполнила расписанный красными и черными узорами глиняный кувшин водой из стоявшего в углу бака. Как и в доме Гемелла, в Лупанарии имелась проточная водопроводная вода и канализация.
— Это возьмешь к себе в комнату. — Второй рукой она взяла кружку и еще раз окинула Фабиолу взглядом. — Ты немного похожа на мою дочку. — Она улыбнулась, но тут же к ней вернулось деловитое выражение лица. Она указала на дверь. — Теперь я покажу тебе, где хранятся наряды.
Вслед за провожатой Фабиола вышла из выложенной ровными каменными плитами кухни и направилась по коридору, пропитанному запахами горящих благовоний. Тут и там в специальных альковах красовались греческие статуи.
Гардеробная превзошла все ожидания Фабиолы. На крюках, вделанных в расписанные стены, висели десятки богато изукрашенных одеяний. Стояли большие полированные бронзовые пластины, без искажений отражавшие тех, кто стоял перед ними. Столы были завалены стеклянными флаконами, бутылочками и серебряными ручными зеркалами. В дальнем углу примеряли наряды две женщины. На вошедших они не обратили никакого внимания.
Доцилоза окинула взглядом комнату и вздохнула:
— Ну, я оставлю тебя. Прочее тебе будут объяснять другие.
Фабиола сразу заметила, что обе женщины намного старше ее. Ей сделалось страшновато. Но все же она, стараясь сохранять спокойствие, сделала несколько шагов в глубь помещения.
Полнотелая проститутка, судя по внешности, из германцев, разглядывавшая себя в зеркале, приподняв обеими руками пышную гриву белокурых волос, взглянула в ее сторону. Фабиола же, как зачарованная, уставилась на нее. Коротенькая алая накидка почти не прикрывала пышную грудь и плоский живот женщины. Над молочно-белыми бедрами курчавился небольшой кустик волос. Она была очень красива.
— Кто ты?
— Фабиола. — Она помолчала и добавила без всякой необходимости: — Я новенькая.
Блондинку это, похоже, рассердило.
— Сколько еще молодых притащит сюда Йовина?
— Не слушай ее. — Лицо второй женщины показалось Фабиоле более дружелюбным. — У нее неудачный день. Я Помпея, а ее зовут Клавдия.
— Ух, никогда не видела столько нарядов. — У Фабиолы аж рот открылся от восхищения.
— Красота? — Помпея захихикала, а Фабиола сразу же прониклась симпатией к этой высокой рыжеволосой женщине. Зеленоглазая, сложением напоминавшая алебастровую статую, она выглядела просто сногсшибательно. Облегающая стола, туго подпоясанная на талии, почти не скрывала соблазнительную пышную плоть. — Мы носим что хотим.
— Йовина сказала мне одеться привлекательно.
— Она скажет, — хмыкнула Клавдия.
Помпея бросила на нее недовольный взгляд и вновь повернулась к Фабиоле:
— Сколько тебе?
— Тринадцать. Почти четырнадцать.
— Боже сохрани! Девственница?
Фабиола уставилась в мраморный пол.
— Как бы там ни было, ты здесь. — Помпея медленно двинулась вдоль стены, поглаживая на ходу одеяния кончиками пальцев. — Пойдем со мной.
Фабиола послушно пошла следом, недоверчиво прикасаясь к развешанным нарядам.
— Тут главное не перестараться. Самое важное, что ты девственница. — Она сняла с крюка белое с пурпурной каймой одеяние из тонкой льняной ткани. — Ну-ка, примерь.
Фабиола нетерпеливо схватила тунику:
— Ой, красота какая!
— Девушки из Лупанария носят самое лучшее. Ну, надевай!
Фабиола поспешно сбросила свое тряпье и облачилась в новенькую одежду. Ее прикосновение ласкало кожу, ничего похожего Фабиоле еще не доводилось надевать.
— Как хорошо… — прошептала она.
Клавдия недовольно фыркнула.
А Помпея пристально осматривала Фабиолу.
— Отлично. Ты похожа на девственную весталку.
— Только эту сучонку каждый может купить, — вставила Клавдия.
Помпея обернулась.
— Жаль, конечно, что Метеллий Целлер помер. Но ты скоро найдешь себе другого богатого клиента. Не надо вымещать дурное настроение на девчонке.
— Хозяин каждую ночь возлежал с моей матерью. — Голос Фабиолы совсем не дрожал. — Я знаю, чего ожидать.
— Ты ему больше не принадлежишь, — неожиданно сказала Клавдия. — Забудь о нем.
Фабиола улыбнулась: так приятно ей было слышать последнюю фразу.
— Я видела эту жирную свинью через окошко. — Помпея брезгливо скривилась. — Большинство наших гостей куда приятнее. Веди себя разумно, и они станут посещать тебя постоянно. — Она взглянула на Клавдию, словно ожидала подтверждения. — Мужчины любят делать подарки. И выводить на прогулки.
— А тебе надо лишь удовлетворять все их желания, — добавила блондинка.
Фабиола непроизвольно поморщилась от нехороших предчувствий. Все ее познания о сексе сводились к еженощным приходам Гемелла и тому отвращению, с каким относилась к этому ее мать.
Поняв, что она испытывает, Помпея взяла ее за руку:
— Не бойся, девочка, мы научим тебя всему. Пойди-ка сюда. Взгляни в зеркало.
Фабиола уставилась на полированную бронзу. Свет играл в немногочисленных щербинках поверхности зеркала. Чуть ли не с потрясением девушка увидела, что ее отражение очень даже ничего себе. И сразу почувствовала прилив уверенности.
— Сколько… проституток здесь работает? — Это слово вызывало в ней привычное отвращение. Но ничего не поделать — теперь и она стала одной из них.
— Вместе с нами? Около тридцати. Когда больше, когда меньше. — Помпея опустила маленькую кисточку в сосуд с охрой и слегка подкрасила щеки. — Зависит от того, сколько продано или отпущено на свободу.
Глаза Фабиолы широко раскрылись.
— Продано?
— Бывает, девушка так нравится гостю, что он выкупает ее для себя одного. Тогда ее обычно ждет роскошная жизнь. Вилла в Помпее и всякое такое. — Помпея задумчиво посмотрела в потолок. — К сожалению, продают и тех, кто заболевает. Или начинает стареть.
— И тех, кто не слушается Йовину, — зловеще произнесла блондинка.
— И куда же?
— В дешевые бордели. Где требуется недорогой товар.
— На соляные шахты, в латифундии, — хмуро добавила Клавдия. — Когда потеряешь красоту и перестанешь привлекать гостей.
Фабиола подумала о матери и содрогнулась.
Неправильно истолковав ее испуг, Помпея погладила девушку по плечу:
— Не бойся! Такое сокровище, как ты, Йовина не продаст.
— Неужели кому-то из девушек удается получить свободу?
Помпея улыбнулась:
— Йовина оставляет нам кое-что из заработков. Постоянные гости частенько дают нам деньги. Нужно беречь каждый сестерций. Верно?
Клавдия решительно кивнула и продолжила припудривать лицо мелом и свинцовыми белилами.
— Еще чуть-чуть — нужно сделать немного бледнее. И не забудь насурьмить ресницы. — Помпея вновь обернулась к Фабиоле. — Старайся понравиться Йовине. Она может позволить тебе уже через несколько лет выкупиться отсюда.
Клавдия громко усмехнулась:
— Старая ведьма только говорит так, чтобы у нас было настроение хорошее. Ты же знаешь. Сама-то назовешь хоть кого-нибудь, кто, на твоей памяти, выкупился бы отсюда на волю?
Помпея сразу погрустнела, и Фабиоле сделалось жалко ее. Жизнь в Лупанарии, судя по всему, была не такой уж хорошей. И чтобы выжить, ей придется немало постараться.
Рыжеволосая заметила, что Фабиола рассматривает бесчисленные флаконы и горшочки, расставленные на столе.
— Это краски для кожи и притирания.
— Можно попробовать?
— Ты и без них красивая.
— Но вы же пользуетесь.
Помпея весело рассмеялась:
— Мы здесь уже давно! Нужно заботиться о привлекательности. Ну, а ты свежая, как цветочек.
— Даже немного охры?
— Разве что самую капельку. На губы. Но больше — ничего.
Фабиола, не имеющая ни малейшего представления о том, что может понравиться мужчинам, посещающим Лупанарии, вновь уставилась в большое зеркало.
— Гостям ты понравишься. — Помпея выразительно взмахнула рукой, как будто обращалась к аудитории. — Пожалуй, тебе не повредит немного белил, но сейчас оставайся девственной весталкой.
— Помпея права. — Тон Клавдии утратил первоначальную враждебность. — Лучше быть поскромнее. Тебе, разумеется. — Она рассмеялась и расставила руки, подчеркивая свои пышные формы.
Фабиола тоже улыбнулась.
— О себе-то мы совсем забыли. Скоро небось солнце сядет! — Помпея вдруг сделалась чрезвычайно деловитой. — Желаю приятной бани и доброй ночи. А нам пора работать. Скоро пойдут гости.
Фабиола бросила на новую подругу благодарный взгляд:
— Спасибо.
— Загляну к тебе утром. Поговорим о том, как в постели заставить мужчину стонать и умолять еще!
— Или кричать!
Помпея закатила глаза.
— На этот счет Клавдия у нас мастерица.
Расставшись с ними, Фабиола пошла по коридору, втайне наслаждаясь прикосновением к телу тонкой дорогой материи. К ее большой радости, в облицованной мрамором бане не оказалось никого, не считая престарелой рабыни, которая молча выдала ей оливковое масло и мочалку.
Удовольствие оказалось куда большим, чем ожидала Фабиола. У Гемелла рабы и мечтать не могли о бане, их мытье ограничивалось обливанием из ведра холодной водой на заднем дворе. А лежать на спине, вытянувшись во весь рост, в бассейне, наполненном горячей водой, и рассматривать сквозь пар роспись на потолке оказалось истинным блаженством. Фабиола позволила себе погрузиться в мечты о тех временах, когда искусные мастера распишут стены ее собственной виллы такими же изображениями Нептуна в окружении разнообразных морских чудищ.
Чистая и успокоенная, Фабиола вернулась в свою комнату. Там она улеглась на кровать поверх покрывала и принялась рассматривать игру теней, отбрасываемых огоньком светильника. Грусть от расставания с семьей немного смягчилась благодаря обретению новой подруги и знакомству с поразительной роскошью Лупанария. Помпея может оказаться полезной союзницей, ведь нужен же хоть один человек, которому можно доверять. А свою цель Фабиола видела совершенно четко — стать лучшей проституткой этого публичного дома. Раз сюда ходят знатные аристократы и влиятельные политики, значит, достичь мастерства в своей профессии едва ли не то же самое, что получить власть. И еще ей придавала сил мысль о том, что богачи будут платить деньги, чтобы оказаться на ее ложе, а она будет решать, допустить кого-то из них или отказать ему.
Фабиола еще некоторое время лежала с открытыми глазами и пыталась представить, что же это такое — впускать мужчину в свое тело. Но ее фантазия тут оказалась бессильна. И потому, решила она, лучше отдохнуть, чем переживать из-за того, на что она никак не в силах повлиять. Она закрыла глаза и тут же заснула. Без всяких кошмаров.
Помпея, как и обещала, пришла на следующее утро. Услышав негромкий стук в дверь, Фабиола выскочила из-под одеяла и кинулась к двери, приглаживая на ходу волосы ладонью.
— Еще спишь? А ведь тебе не пришлось трудиться полночи! — Вокруг глаз Помпеи залегли отчетливые черные круги, но рыжая была все так же через край полна энергии.
— Пойдем мыться. Тебе нужно много чего узнать.
Фабиола зарделась от смущения, но послушно взяла полотенце и вышла следом за Помпеей в коридор. Войдя в нужную дверь, она остолбенела на мгновение от жаркого пара и многоголосого женского гомона. Это показалось ей немыслимым.
И тут в ее мозгу всплыла мысль о Ромуле. Всплыла и тяжело поразила ее. Фабиола не сомневалась, что никогда не забудет, как брата грубо волокли из комнаты, где они жили вместе.
«Мне нужно всего-то сидеть в горячей воде и слушать, что нужно делать, чтобы лучше ублажать мужчин. А Ромулу приходится драться ради того, чтобы выжить».
И ее охватило чувство неизбывной вины.
В бане мылись и оживленно беседовали между собой полдюжины проституток. Но при виде новенькой разговор стих.
— Это Фабиола, — объявила Помпея. — Девочки, я говорила о ней.
Присутствовавшие покивали — не слишком оживленно, но вполне доброжелательно окинули девушку безразличными взглядами и вернулись к разговорам. Помпея скинула одежду и жестом предложила Фабиоле сделать то же самое. У рыжей оказалось стройное тело с приятно выпуклыми формами и грудь такой величины, какой Фабиола ни у кого прежде не видела. Фабиола с восхищением уставилась на кустик курчавых золотисто-каштановых волос внизу живота Помпеи. Молочная белизна ее тела была особенно заметна рядом с высокой нубийкой, которая подвинулась в бассейне, чтобы освободить место вновь пришедшим.
Фабиола опустилась в воду, выпрямила спину и, нервно улыбаясь, уставилась перед собой.
Помпея заметила, что девушка испытывает неловкость.
— Успокойся! Мы здесь — одна семья и спокойно смотрим друг на дружку. Главное правило — никогда не пытаться украсть у кого-нибудь месячную кровь.
Добрый час Фабиола сосредоточенно слушала рассказ Помпеи о том, как поддерживать телесную чистоту, какие и когда пить травы, чтобы предотвратить беременность, как занимать мужчин интересным разговором. То и дело кто-то из присутствовавших вставлял свои реплики. Помпея говорила почти без остановок, и вскоре Фабиола почувствовала себя значительно спокойнее.
— Есть такие мужчины, которым нужно всего лишь поспать немного в твоих объятиях.
— Что нам за дело? Лишь бы платил! — добавила нубийка под одобрительный смех.
— А потом придет двадцатый, — вклинилась еще одна девушка, — солдат, вернувшийся после многолетней кампании. Эти балбесы всегда считают, что рядом с ними сам Приап ничего не стоит!
Женщины вновь разразились хохотом.
— В Лупанарий редко приходится принимать больше двоих-троих мужчин за ночь, — сообщила Помпея. — Это одно из главных преимуществ работы в дорогом борделе. Но тебе необходимо научиться быть прекрасной любовницей.
— Вернее, изображать ее, — хмыкнув, добавила Клавдия.
Помпея улыбнулась и кивнула:
— Каждый мужчина должен уходить довольный собой, иначе ты прослывешь фригидной.
— И Йовина вцепится тебе в волосы, прежде чем посетитель выйдет за дверь, — сообщила пухлая черноволосая девушка.
Раздался хор восклицаний согласия.
Помпея принялась рассказывать Фабиоле о различных позах и приемах соития, и глаза девушки широко раскрылись. Сразу выяснилось, что Йовина накануне упомянула лишь незначительную часть того, как это может происходить.
— Ртом и языком? — Фабиола брезгливо сморщилась. — Вот так?
— Это особенность Лупанария. Мужчинам нравится. Так что учись этому как можно быстрее, — очень серьезно сказала Помпея. — Ни одна шлюха Рима не сравнится с нами в этом искусстве.
— Только позаботься сначала, чтобы он был чистым, — посоветовала, подмигнув, нубийка.
— Научись мыть их, это важнейшая часть твоей профессии.
— Отвратительно…
— Привыкай поскорее к этой мысли, дитя мое. — Помпея взяла Фабиолу за руку. — Твое тело больше не твое. Оно от головы до пят принадлежит Лупанарию.
Фабиола не без труда выдержала ободрительные взгляды своих новых подруг.
— Не так-то просто к этому привыкнуть.
У нее не будет никакого выбора, и первым посетителем вполне может оказаться кто-то вроде Гемелла. До Фабиолы наконец-то дошло, что секс будет для нее работой, и ничем больше. Способом выжить. Такой была жестокая реальность ее новой профессии. Она вновь подумала о Ромуле, который учится на гладиатора и имеет очень мало шансов (если вообще имеет) выжить. Если она добьется успеха в своей новой жизни, ей удастся когда-нибудь купить ему свободу. Все теперь зависело только от нее.
— Ты хорошенькая и умная. — Помпея лукаво улыбнулась. — Научись хорошо ублажать мужчин — и сможешь завести своего собственного миленького старенького сенатора.
— С домом на Палатинском холме, — добавила Клавдия.
Фабиола твердо кивнула.
Рыжеволосая улыбнулась и пожала ей ладонь.
— Расскажи мне все, что нужно знать.
И Помпея возобновила обучение Фабиолы, сообщая ей новые и новые подробности о половой жизни. На этот раз тринадцатилетняя девочка слушала ее очень внимательно.
В конце концов Помпея вытянулась во весь рост в воде и замерла, наслаждаясь теплом.
— Пожалуй, достаточно для первого раза, — сказала она, закрыв глаза. — Хватит мыться. Йовина скоро потребует тебя.
У Фабиолы екнуло сердце, но она повиновалась.
Через некоторое время Помпея вновь привела ее в гардеробную. Она поставила девушку перед бронзовым зеркалом, заставила ее несколько раз повернуться, а потом украсила ее густые черные волосы несколькими цветами.
— И пожалуй, немного духов. — Она извлекла из-под одежды крохотный керамический флакончик и протянула Фабиоле. — Как раз то, что нужно.
Фабиола поднесла флакон к носу.
— Изумительно.
— Розовая вода. Греки продают на рынке. Я тебя скоро свожу туда. Возьми чуть-чуть на ладони и сбрызни шею.
Фабиола так и поступила, тонкий аромат очаровал ее.
— Стоит того, что было заплачено, до последнего сестерция.
— Прости! — Цена всерьез напугала девушку.
— Не пугайся. Сделаешь что-нибудь, когда мне понадобится помощь, — ласково сказала Помпея. — А теперь пора идти к гостям. Не стоит испытывать терпение Йовины.
Фабиола глубоко вздохнула. Дальше оттягивать неизбежное было нельзя. Да и какой смысл? Она высоко вскинула голову и направилась по коридору вслед за Помпеей.
