После беспокойной ночи, которую я провел не с красавицей Мариной, на что еще совсем недавно рассчитывал, а в одной кровати с громко храпевшим Лизарди, я встал в столь гнусном настроении, что готов был вогнать в своего приятеля серебряный катетер вроде того, что накануне запихнул в член толстому землевладельцу.

Солнце едва взошло, когда я натянул сапоги и схватил свою седельную суму.

– Давай смываться, пока остальные не проснулись. Мы разбудим конюха, чтобы вывел нам лошадей, и попросим его передать нашу благодарность падре, когда тот встанет. Сделаем вид, будто нас вызвали по срочному делу.

– Может, сперва перекусим? – предложил Лизарди.

– Позавтракаем в дороге тем, что добудем. Не стоит задерживаться, а то как бы нам сегодня вместо обеда не угодить к палачу.

Мы выскользнули из комнаты, торопливо прошмыгнули по коридору, завернули за угол, и тут...

– Сеньоры!

Я замер. Лизарди издал громкий возглас. Судя по виду, он был готов упасть в обморок.

Падре Идальго и двое его гостей-священников стояли в коридоре рядом с отведенной им комнатой. В руках у священников были седельные сумы. Они тоже сегодня рано встали, как и мы с Лизарди, но, ясное дело, не пытались выскользнуть тайком, словно воры. Или убийцы.

– Па-па-падре, – запинаясь, проговорил Лизарди. – А мы как раз собрались у-у...

– Уехать, – вставил я. – Неотложный вызов по медицинской части, мы должны срочно уехать.

– Я ничего об этом не слышал, – заметил падре.

– Мы тоже... Я хочу сказать, до недавнего времени.

– Но что с владельцем гасиенды? Как он себя чувствует?

– На все воля Божья, – сказал я. – Я сделал, что мог, остальное не в нашей власти. Пути Господни неисповедимы. – Я перекрестился.

Падре изумленно уставился на меня.

– Вы ведь не хотите сказать...

Я кивнул.

Он осенил себя крестным знамением и пробормотал что-то на латыни. Оба других священника тут же опустились на колени. Один из них начал читать заупокойную молитву. Мы с Лизарди обменялись взглядами и тоже преклонили колени. Я не знал слов, но тихонько бубнил какую-то невнятицу, от души надеясь, что она похожа на их латинскую белиберду.

– В чем дело? Кто-то умер?

Я медленно обернулся, и кровь застыла у меня в жилах. Матерь Божия! В коридоре возник призрак владельца гасиенды. Он был завернут в одеяло, из-под которого торчали голые ноги.

Падре Идальго отважно обратился к привидению:

– Сеньор, мы молились о вас. Слава богу, amigo, мы боялись, что вы умерли.

– Умер? Умер? Да, я призрак! – воскликнул дон Айала, страшно развеселившись.

Я все еще стоял на коленях, когда владелец гасиенды подошел и остановился рядом.

– Сеньор доктор, – сказал он, – с мочой у меня теперь все в порядке: льется потоком. Большое спасибо, но не могли бы вы теперь вынуть эту чертову штуковину?

Он отогнул одеяло и показал торчавший из его члена серебряный катетер.