30
К утру видения рассеялись. Ночные кошмары попрятались в свои логова. Одинокий жаворонок возвестил восход солнца.
Тимона разбудили тяжелые удары в дверь его кельи.
— Прошу вас, уходите, — выдавил Тимон. — Я сплю.
— Брат Тимон, это доктор Сполдинг, — ответил ему сердитый голос. — Вы должны немедленно выйти.
— Я творю утреннюю молитву, — пробубнил Тимон, отворачиваясь к стене.
— Полагаю, теперь я определил личность настоящего убийцы, — холодно настаивал Сполдинг.
Тимон облизал губы и открыл глаза, хлопая веками, как летучая мышь — крыльями.
— Мы, кажется, уже разыгрывали эту сцену? — Он попытался сесть. — Вчера утром вы уже приходили к моей двери с тем же… — Он осекся, испугавшись вдруг, что сходство ему почудилось или он спутал сон с явью.
— Вы откроете или нет? — прорычал Сполдинг.
— Дверь не заперта, — вздохнул Тимон. — Если вас сжигает желание побеседовать со мной, входите.
Дверь тотчас распахнулась. Комнату осветила свеча в руках Сполдинга. Свет лился и в высокие окна коридора. В самом деле утро.
Тимон сел, окунул руки в тазик, стоявший рядом с ночным горшком, и плеснул воды в лицо, от чего жажда только усилилась.
Сполдинг ворвался в комнату с энтузиазмом отряда стражников. Каким бы разбитым ни чувствовал себя Тимон, он понял, что гость одержим какой-то идеей. Глазки-бусинки были скошены к носу, а нос нацелен прямо на Тимона. Безупречное, гладкое одеяние только усиливало сходство гостя с воплощением Смерти.
— Встать! — скомандовал Сполдинг.
Тимон остался сидеть, прикидывая, сколько усилий потребуется, чтобы убить книжника, расчленить его тело и разбросать куски по Кембриджу.
— Слишком хлопотно на голодный желудок, — пробормотал он, протирая глаза.
— А? — не понял Сполдинг.
— Вы спасетесь благодаря вареному яйцу и глотку эля. — Тимон зевнул и наконец встал, возвышаясь над сутулым Сполдингом всеми своими шестью футами.
— О чем это вы говорите? — не отставал Сполдинг.
— Давайте обсудим вашу новую теорию, — пояснил Тимон, направляясь к двери, — за завтраком.
— Невозможно. Декан Марбери ждет нас у себя.
— Без яйца и эля, — уже из-за двери откликнулся Тимон, — я не сумею собраться с мыслями, и кто знает, чем это обернется.
Сполдинг поколебался, глядя ему в спину, и наконец не столь проворно поспешил за Тимоном.
— Тогда поторапливайтесь. Декан ждет!
— Почему бы не пригласить его присоединиться к нашему завтраку? — крикнул через плечо Тимон, неторопливо выступая из коридора на густой, как мед, солнечный свет.
Кухня деканата была не больше двенадцати квадратных футов. Она располагалась в пристройке поодаль от жилых помещений, чтобы запахи пищи и шум не тревожили домочадцев. Черно-серые стены и одно оконце, в которое ворвался солнечный луч, рассекая пространство точно пополам. Здесь хватило места для очага, плиты, большого рабочего стола, шкафа для продуктов и маленького столика с четырьмя стульями, за которым ела с деревянных тарелок прислуга.
Рабочий стол был заставлен едой и медицинскими снадобьями, и вся эта смесь сладостно благоухала. Огарки свечей на окне свидетельствовали, что работа здесь начиналась затемно.
На плите рядом с очагом недавно жарили колбасы и пекли лепешки. Она еще не остыла, и запах не рассеялся.
Тимон вдохнул сытный воздух, радуясь возможности поразмыслить наедине с собой. Сполдинг ушел за Марбери.
Наскоро осмотревшись, Тимон собрал горячие угли из очага и высыпал их в жаровню, стоявшую на плите. Ему повезло: на рабочем столе лежала миска с дюжиной яиц. Кастрюлю он нашел в камине.
В кухне имелся основательный запас глиняной посуды. Много места на столе занимали декоративные тарелки, на которых, очевидно, подавали еду на стол декана. На полу стояли разнообразные кувшины и чашки с тремя ручками — попроще, чем он видел в трапезной. В одном кувшине Тимон обнаружил эль, налил немного в кастрюльку, за неимением чистой воды, и поставил на треножник над жаровней. Потом бережно опустил в темную жидкость яйцо.
На решетке над очагом сохли ячменные лепешки. Он жадно схватил одну.
В кухню влетел Сполдинг.
— Я послал за деканом Марбери, — по слогам выговорил он.
Тимон в ответ махнул в его сторону лепешкой.
— Отличная компания для яйца. — И Тимон целиком запихал хлебец в рот.
— Вы варите себе яйцо в эле! — строго обвинил его Сполдинг.
— Да. А остаток пью, — Тимон поднял кувшин с элем и не отрывался от него целую минуту.
— Ну, вот, — отдуваясь, проговорил он. — Теперь… подождем.
Ждать Сполдинг не мог. Пока Марбери не появился в дверях, он не меньше ста раз пробежался по кухне из угла в угол.
Тимону пять минут ожидания над варившимся яйцом показались за вечность, хотя новая порция эля немного облегчила его страдания.
Один Марбери был весел.
— Я спал как дитя! — заявил он, вбегая в кухню. Декан сиял, глаза блестели, лицо было умыто. На нем был уютный домашний костюм: серые штаны и рубаха, разношенные кожаные сапоги и синий, подбитый ватой плащ.
— Вы в этом нуждались, — стараясь выдержать любезный тон, ответил Тимон. — Надеюсь, вас не тревожили сновидения.
— Мне снилось, что стоит мне попытаться заговорить, изо рта у меня вылетают целые связки бумаги, — припомнил Марбери, дивясь игре собственного воображения. — К чему бы это?
— Несомненно, этот сон вызван унижением, пережитым вами вчера за дверью дворцовой кухни, — предположил Тимон.
— Ну, конечно, так оно и есть! — Марбери хлопнул в ладоши. — И кстати — я умираю с голоду. Хорошая была мысль — собраться у меня на кухне. Что там варится на плите?
— Я варю себе яйцо, — ответил Тимон.
— Отлично! — вскричал Марбери. — Мне — шесть. И эля!
Марбери успел сделать три-четыре шага к шкафу, когда Сполдинг взорвался:
— Мы здесь не для того, чтобы обсуждать ваши сны и варить вам завтрак! Мы здесь, чтобы задержать убийцу!
— Задержать, говорите? — Марбери приостановился.
— Этот монах. — Сполдинг ткнул в Тимона костлявым пальцем. — Он — убийца. Мы должны задержать его в кухне и известить местные власти.
— Тимон — убийца? — еле сдерживаясь, переспросил Марбери.
— Я пришел к выводу, что человек такого сорта, получивший лишь церковное образование, не может знать всего, что знает он. Он не из того сословия, чтобы так рассуждать и что-то понимать в наших нынешних затруднениях. Пусть попробует отрицать! Теперь я вижу: он только потому понял, что доктор Чедертон не убийца, что убийца — он сам! Я принял начальство после смерти Лайвли и требую вызвать констеблей!
— Поразительная логика, — зевнул Тимон. — Думаю, мое яйцо готово. Положить ваши полдюжины, декан?
— Будьте добры, — ответил Марбери.
— Нет, как вы не понимаете… — захлебнулся Сполдинг.
— Мой дорогой доктор, — хладнокровно отозвался Марбери, — может быть, я должен вам напомнить, что первое убийство — милого Гаррисона, да покоится его душа в мире, — произошло до появления Тимона. Верно, брат Тимон?
— Да, декан Марбери. — Тимон вылавливал яйцо из кипятка.
— Кто вы такой?
— Меня зовут брат Тимон, как я имел счастье ответить на тот же вопрос вчера, — шутливо ответил тот.
— История движется кругами, — в том же тоне подхватил Марбери. — Продолжайте.
— Кажется, этим утром я только и делаю, что повторяюсь, однако, полнее отвечая на ваш вопрос, я был нанят, чтобы найти человека, убившего Гаррисона. А теперь работы у меня прибавилось, поскольку убийца, похоже, намерен извести всех королевских переводчиков в Кембридже.
— Да. — Марбери обернулся и взглянул в глаза Сполдингу. — И он особенно старательно выбивает главных, не так ли?
— Именно так, — подтвердил Тимон, подхватив яйцо деревянной ложкой и осторожно выложив его на стол у плиты. Затем он так же бережно опустил в кипящий эль еще шесть яиц.
Пауза дала доктору Сполдингу время задать новый вопрос:
— Как получилось, что вы наняли этого Тимона, декан Марбери? — Он скрестил руки на груди. — Где вы его отыскали? Вы его знаете?
— Я незнаком с этим человеком, — медленно ответил декан. — Мне поручились за него другие, с которыми я познакомился на службе королю. Сказать больше мне запрещает королевский приказ.
— Но вы, конечно, признаете возможность, — уже не так уверенно продолжал Сполдинг, — что человек такого сорта способен убить Гаррисона, а потом напроситься на поручение разыскать убийцу. В этом положении ему как нельзя более удобно совершать новые злодеяния.
Тимон, обжигая пальцы, взял яйцо и стал дуть на скорлупу.
— Вы уж решитесь, доктор Сполдинг: я недостаточно умен или слишком умен? Ваше предположение требует немалой степени ума и расчетливости.
— Да… — Марбери изменился в лице.
«Вспомнил, как мой кинжал проколол ему кожу, — угадал Тимон. — Размышляет, с какой легкостью я предлагал рассечь бьющееся сердце в живом теле. Он полагает, что я действительно мог убивать переводчиков. Возможно, даже гадает, где я познакомился с Пьетро Деласандером».
Тимон наблюдал, как все эти мысли отражались на лице Марбери. Прочесть их было легко. Маска Тимона была надежнее, он давно приучил себя скрывать мысли. Однако он с удивлением поймал себя на желании рассказать декану о своем настоящем деле. Ему всего лишь велено заучить наизусть перевод короля Якова ко времени первой жатвы. Заодно он мог бы разгадать тайну убийств и охотно это сделает. Какую долю из этого можно высказать?
— Доктор Сполдинг, — помолчав, предложил он. — Вы, безусловно, можете привести местных стражников, чтобы они задержали меня. Но когда меня здесь не будет, следующей жертвой убийцы станете вы, а я лишусь удовольствия указать на вашу ошибку — если не вам, то другим. Вы-то, конечно, будете мертвы.
От холода в голосе Тимона Сполдинг задрожал.
— Во всяком случае, доктор Сполдинг, отыщите городских стражников, — добавил Марбери, в упор глядя на Тимона. — Я подожду с братом Тимоном здесь. Что бы он ни думал, я сумею задержать его до вашего возвращения.
— Я… — начал Сполдинг.
— Ступайте, — отрезал Марбери.
Сполдинг подскочил. Обернувшись к Тимону, он увидел, что тот разглядывает его и ест яйцо. Сполдинг попятился, нащупал за спиной дверь и вылетел из кухни. Тимон некоторое время прислушивался к звуку его быстро удаляющихся шагов.
— Приведет он стражу, — с набитым ртом спросил он, — или нет?
— Трудно сказать, — усмехнулся Марбери. — Как там яйца, не сварились?
Тимон доел свое и вдруг поддался необъяснимому порыву, толкавшему его сказать правду.
— Пять лет назад я был пленником инквизиции. Меня освободили с условием, что я буду выполнять определенные задания. Одним из таких заданий было обучение искусству убийства: среди других я обучал Пьетро Деласандера, который пытался убить вас на лондонской дороге.
Марбери опешил.
Тимон видел, что декан совершенно обезоружен его искренностью.
Он несколько раз порывался заговорить и останавливался на полуслове, очевидно обдумав и отбросив вопрос.
— Я застал вас врасплох, — мягко сказал Тимон. — При других обстоятельствах я мог бы использовать такое положение с выгодой для себя. Но в нынешней ситуации у меня нет особого расчета для откровенности с вами. Она мне не свойственна. Я провел трудную ночь и встревожен ночными видениями. Видимо.
Он ждал ответа Марбери. Тот, как видно, наконец остановился на одном выхваченном наугад вопросе и постарался скрыть изумление.
— Где вы приобрели это, как вы выразились, искусство, чтобы обучать ему других?
— Я не всегда был монахом, — тихо ответил Тимон.
— Да, — Марбери показалось, что голос Тимона проникает ему прямо в душу. — Думаю, не всегда.
— Я сказал вам слишком многое, но сделал это без задней мысли. — От пристального взгляда Тимона Марбери бросило в жар. — Я хочу, чтобы вы поверили: не я убиваю этих переводчиков.
— А кто?
— Узнаю, — заверил декана Тимон.
— Но в Кембридже вы не только ради этого? — Марбери снова сел на стул.
Тимон допил эль и промолчал.
— Хотел бы я знать, не скажете ли вы мне еще что-то?
— Я и сам хотел бы, — ответил Тимон.
— Совсем рядом с этой маленькой кухней лежат три мертвых тела. — Утреннюю беззаботность Марбери как рукой сняло. — Лайвли подождет, о Томе позаботятся, но что, скажите мне, делать с телом Пьетро Деласандера?
