Глава 3
Самоубийство Мак–Клостоу
Арчибальд Мак–Клостоу спал. И спал он мирным сном человека, не ведающего ни сложностей с пищеварением, ни тяжких забот. Внезапно этот блаженный сон нарушило страшное видение — бедняге сержанту приснилось, что его преследует бешеный бык с головой Иможен Мак–Картри. Арчибальд явственно слышал галоп ужасного зверя, и, судя по все более громкому топоту копыт, тот приближался с угрожающей скоростью. Спасаясь от страшных рогов, Мак–Клостоу отчаянно рванулся, напряг все мускулы и… скатился с постели. В первые несколько секунд, еще в полудреме, Арчибальд не соображал толком, ни где находится, ни — что звук, который он принял за топот копыт, на самом деле исходит от двери полицейского участка, в которую кто–то изо всех сил дубасит кулаками.
У сержанта окончательно испортилось настроение. Он терпеть не мог, когда кто–то осмеливался нарушать его покой. Само собой разумеется, долг повелевал полицейскому спешить на первый же зов, но это не мешало ему питать глубочайшее отвращение к вестникам несчастья. С трудом поднимаясь на ноги, Мак–Клостоу внезапно застыл, вне себя от страха, ибо теперь с улицы донесся крик:
— Пожар!
Сержант мигом вскочил и, сунув ноги в тапочки, кинулся вниз по лестнице (каску он водрузил на голову уже на бегу); Арчибальд подбежал к двери в полной панике — ничего на свете он не боялся так, как пожара.
— Где? — завопил он, едва открыв дверь.
Томас, официант из «Гордого Горца», улыбнулся Мак–Клостоу.
— Это неправда…
— Что?
— Я крикнул «Пожар!», только чтобы вас разбудить.
— А, так вы хотели малость поразвлечься, да?
— Не совсем так, сержант.
Не отвечая, Арчибальд сгреб официанта могучей лапищей, втащил в участок и отшвырнул в глубь своего кабинета, а на возмущенные крики парня ответил лишь градом угроз и оскорблений.
— Ах, так вы там у себя, в «Гордом Горце», вообразили, будто сможете безнаказанно издеваться над сержантом Мак–Клостоу до скончания веков? Думаете, вам позволено будить меня посреди ночи из–за несуществующего пожара и все сойдет с рук?
— Повторяю вам, я хотел лишь заставить вас подняться!
— А чего ради, хотел бы я знать?!
— Чтобы рассказать об убийстве.
Сержант тут же отпустил пленника.
— Убийство? А кого же…
— Мистера Хьюга Рестона.
— Аптекаря?
— Ну да! И, честно говоря, вид у него довольно жуткий — все лицо залито кровью…
— А известно, кто его прикончил?
— Да вроде бы молодой Ангус Кёмбре.
— И где же тело?
— Рядом с лавкой Лидберна, на тротуаре под самым фонарем.
— Пошли!
Но Томас остановил Мак–Клостоу.
— Не то чтоб я осмелился давать вам советы, сержант, но, может, все–таки разумнее сначала надеть штаны?
Арчибальд, оценив пикантность ситуации, энергично выругался.
— Ладно. Бегите к моему помощнику Тайлеру и скажите, что я жду его на месте преступления, а потом передайте то же самое доктору Элскотту.
Не ожидая ответа официанта–посыльного, сержант поспешил в соседнюю комнату одеваться. Через две минуты он, кое–как застегнув большинство пуговиц, снова выскочил в кабинет. Взгляд полицейского скользнул по бутылке виски, которую он, уходя спать, оставил на столе. Бутылка была пуста, хотя Мак–Клостоу точно помнил, что перед сном опорожнил ее только до половины.
— Проклятый Томас! — прохрипел он в благородном гневе и выскочил в темноту весенней ночи, поклявшись, что скоро в Каллендере произойдет еще одно убийство, ибо он непременно отомстит этому гнусному пьянице.
Кёмбре не сразу отреагировал на обвинение, но, оправившись от шока и сообразив, что к чему, стал яростно отбиваться и в конце концов вырвался из рук обоих противников. Однако вместо того чтобы спастись бегством, Ангус изо всех сил треснул Лидберна кулаком, и его будущий тесть без чувств распластался на тротуаре. Гленрозеса, несомненно, ожидала точно такая же судьба, но несколько запоздалых прохожих и соседей бросились на подмогу ветеринару. Совместными усилиями им не без труда удалось скрутить разбушевавшегося молодого человека. В это время мимо них, возвращаясь домой, в «Гордого Горца», проходил Томас, и его отправили будить сержанта.
Узрев два лежащих на тротуаре тела, Мак–Клостоу решил, что дурень официант рассказал ему лишь половину правды. Но Арчи быстро успокоили, объяснив, что Кит Лидберн просто в обмороке. Сержант с облегчением перевел дух и поспешил спросить у Гленрозеса, что тут произошло. Ветеринар поманил его в сторонку, поскольку то, что он хотел рассказать, никак не предназначалось для посторонних ушей. Сержант кивнул и, к великому разочарованию любопытных соседей, последовал за Гленрозесом. Когда они вернулись, убитого уже осматривал доктор Элскотт.
— Ну, доктор?
— Что — ну? Он мертв. А вы что, сами об этом не догадывались?
Мак–Клостоу, благоразумно промолчав, повернулся к констеблю.
— Позвоните в больницу, Сэм, и попросите прислать перевозку, а потом предупредите миссис Рестон, какое ее постигло несчастье.
— Но, шеф, в мои обязанности не входит извещать родственников о…
— Насколько я понимаю, вы публично отказываетесь выполнить приказ, Тайлер?
Гленрозес снова выступил вперед.
— С вашего позволения, сержант, я возьму на себя эту тяжкую миссию…
— Ладно, договорились.
Свалив с плеч печальную заботу, Мак–Клостоу наконец получил возможность допросить предполагаемого убийцу. Он подошел к Ангусу Кёмбре, которого доброхоты все еще держали за руки, и надел на него наручники.
— Вот так, теперь можете отпускать… Ну, мой мальчик, вам так не терпелось попасть на виселицу?
— Это не я!
— Понятно… Значит, рассчитывать хоть на какое бы то ни было сотрудничество с вашей стороны — бесполезно?
— Да говорю же вам: я его не…
— Ладно–ладно…
— У него в правом кармане пиджака все еще лежит пистолет, сержант! — предупредил кто–то из свидетелей.
— Отлично, главное — ничего не трогать!
Машина «скорой помощи» увезла тело покойного Хьюга Рестона. Доктор Элскотт уже направился к своей машине, но, проходя мимо Мак–Клостоу, услышал негромкое ворчание:
— Ну вот, теперь вы избавились от самого опасного соперника, доктор.
Элскотт смерил полицейского презрительным взглядом.
— Право, сержант, вы так же глупы, как высоки ростом! Еще раз предупреждаю: вам следовало бы хоть чуть–чуть поменьше пить.
И, отвернувшись, врач снова пошел к машине с таким видом, будто эпитеты, которыми вполголоса награждал его сержант, относились к кому–то другому. В результате гнев Арчибальда Мак–Клостоу излился на любопытных.
— А теперь немедленно расходитесь по домам, иначе я на каждого составлю протокол за ночной дебош в общественном месте!
Зеваки, недовольно ворча, разбрелись, и только уже очухавшийся Лидберн с угрожающим видом подскочил к Кёмбре.
— Я еще погляжу, как вы дергаетесь на веревке, подонок! — заорал он.
Ангус молча лягнул мясника в бедро, тот взвыл от боли и, прихрамывая, отошел на почтительное расстояние. Мак–Клостоу и не подумал его утешать.
— Как ни печально, но я вынужден сказать вам, мистер Лидберн, что вы сами нарывались на неприятности, — заметил он. — А теперь, Сэм, я думаю, мы должны оказать этому молодому человеку гостеприимство и запереть его в уютной камере, дабы он мог спокойно поразмыслить на досуге, как нехорошо убивать. Ну, вперед!
Когда они вошли в кабинет, сержант, снова увидев пустую бутылку, на мгновение впал в транс.
— Не забудьте напомнить мне, Сэм, что я должен сказать пару ласковых Томасу из «Гордого Горца». А сейчас снимите с арестованного наручники, усадите вот на этот стул и встаньте у двери на случай, если ему взбредет в голову фантазия нарушить мирное течение разговора и попытаться сбежать.
Усевшись за стол, Арчибальд снял чехол с древней пишущей машинки и заправил в нее лист бумаги.
— Ну, выкладывайте, мой мальчик.
— Клянусь вам, что…
— Это — потом, а пока отвечайте только на мои вопросы. Итак: имя, фамилия, возраст, адрес, профессия…
— Кёмбре Ангус, двадцать пять лет… Живу у мистера Стоу, владельца гаража и заправочной станции у дороги в Доун, работаю там же механиком…
— Отлично. Где вы родились?
— Понятия не имею.
— А?
— Я знаю только, что вырос в сиротском приюте Перта, а если у меня и есть мать и отец, то я о них ни разу не слышал.
— Так вот в чем причина… Вы страдаете комплексом обездоленности и потому выстрелили в Хьюга Рестона!
— Вот уж не улавливаю никакой связи между тем и другим!
— Это не имеет значения, довольно и того, что я ее вижу! Вы еще ни разу не сидели в тюрьме?
— Нет, никогда.
— Это потому, что вам повезло!
— Я не позволю вам…
— Молчать! Расскажите лучше, зачем вам вдруг понадобилось убивать Хьюга Рестона!
— Я его не убивал.
— Тогда что вы делали возле трупа?
— Там был не я один! Лидберн и Гленрозес тоже стояли рядом!
— Оба они живут поблизости, а кроме того, провели вечер у Лидбернов. Но вы–то зачем вертелись возле мясной лавки?
— Я ждал Дженет Лидберн.
— В такой поздний час?
— Дженет знала, что я ее жду.
— И куда же вы собрались среди ночи?
— Дженет решила уйти из дому, потому что ее родители упорно противятся нашему браку.
— Замечательный у вас склад ума! А когда вместо Дженет из дома вышел ее дядя Рестон, вы струхнули и принялись в него палить?
— Я вообще видел Рестона только мертвым!
— Пустая болтовня!
— Но, в конце–то концов, я вовсе не убийца!
— Почему я должен верить вам на слово?
Ангус сунул руку в карман и вытащил револьвер, который у него в суматохе так и не забрали. Арчибальд на несколько секунд перестал дышать.
— Будь я тем, за кого вы меня принимаете, давно воспользовался бы этим оружием и вернул себе свободу! Но у меня нет ни малейшего желания убивать кого бы то ни было!
Ангус бросил револьвер на стол перед Мак–Клостоу, и тот осторожно обернул его платком.
— Не понимаю, о чем вы только думаете, Тайлер! — сердито проворчал сержант. — Оставить подозреваемому в убийстве револьвер! Честное слово, вам пора в отставку! А что до вас, мой юный друг, то эта демонстрация ровно ничего не доказывает! Вы просто не могли в меня выстрелить.
— Это еще почему?
— Потому что я сержант Мак–Клостоу, и, застрелив меня, вы подписали бы себе смертный приговор.
— Когда б я и в самом деле убил Рестона, мне наверняка светила бы виселица, а раз туда невозможно попасть дважды, я бы ровно ничем не рисковал, продырявив шкуру и вам заодно.
Арчибальд довольно долго молчал, видимо с головой погрузившись в пучину размышлений. Наконец, вынырнув на поверхность, он снова завопил:
— Во–первых, не мое дело с вами препираться! А во–вторых, быстренько идите в камеру, где мы держим арестантов! Завтра я с удовольствием переправлю вас в Перт. Уж там вами займутся куда менее вежливые люди, чем я!
— А такие бывают?
— Уведите его, Тайлер!
Когда Сэм запирал камеру, молодой человек чуть слышно шепнул:
— Умоляю вас, Сэм, предупредите Стоу и мисс Мак–Картри. Только они одни могут вытащить меня из этого кошмара!
Назавтра, узнав о насильственной смерти кандидата в Окружной совет, Хьюга Рестона, весь Каллендер облачился в траур. Известие о том, что в убийстве подозревают такого симпатичного молодого человека, как Ангус Кёмбре, тоже никого не обрадовало. По городу расползались слухи. Многие поспешили выразить соболезнования миссис Рестон и пришли к единодушному выводу, что вдова явно выглядит помолодевшей, а черный цвет ей удивительно к лицу. Злые языки не преминули заметить, что миссис Рестон не слишком опечалена гибелью супруга, а миссис Шарп достаточно громко, чтобы слышали окружающие, сказала миссис Фрейзер:
— Впрочем, если бы бедняжка Фиона вздумала носить траур по всем, кого дарила особым вниманием, ей бы уже лет двадцать пришлось ходить только в черном…
Весть об убийстве очень скоро распространилась за пределы города. Местный корреспондент одной из пертских газет, позвонив к себе в редакцию, сообщил и о преступлении, и о том, что предварительное расследование завершено: благодаря расторопности сержанта Мак–Клостоу и мужеству двух граждан Каллендера — мистера Лидберна и мистера Гленрозеса — убийца уже сидит под замком.
Арчибальд буквально исходил потом над рапортом суперинтенданту (он сидел за машинкой с самого рассвета), и лишь телефонный звонок оторвал его от мучительных умственных усилий. Звонил из Перта суперинтендант Копланд.
— Алло, Мак–Клостоу?
— Так точно, сэр.
— Что это еще за история с убийством в Каллендере?
Стараясь говорить как можно яснее, сержант по мере сил и возможностей передал последовательность событий.
— Кто жертва?
— Хьюг Рестон, сэр, аптекарь, а также соперник доктора Элскотта на предстоящих выборах в Окружной совет.
— Скверная история, Мак–Клостоу…
— Да, сэр, но убийца уже за решеткой.
— Он сознался?
— Пока нет. Я жду результатов вскрытия, чтобы окончательно припереть парня к стенке.
— Это политическое убийство?
— Да нет, тут замешана, скорее, любовь, сэр.
— Вы уверены?
— Да, сэр, вполне.
— Когда вы к нам его отправите?
— После полудня, сэр, как только получу заключение эксперта.
— Что ж, я вас жду. До скорого, Мак–Клостоу, и — браво!
Широкая грудь Арчибальда еще больше раздулась от гордости. И сержант с удвоенным рвением принялся за работу.
Ближе к полудню в Каллендер примчались репортеры пертских газет и сразу поспешили в полицейский участок. Мак–Клостоу принял их с нескрываемой радостью и, разумеется, не заставил себя долго упрашивать, а тут же подробно рассказал и об убийстве, и о мотивах преступления, и о неизбежных его последствиях.
— А каким же образом получилось, сержант, что Кёмбре стрелял в дядю мисс Лидберн, а не, скажем, в ее отца? — спросил кто–то из журналистов.
— По–моему, он просто ошибся. Было уже темно, Кёмбре струсил и не успел толком разглядеть будущую жертву.
— Он уже признал вину?
— А вы хоть раз видели, чтобы преступник немедленно раскололся?
Мак–Клостоу сфотографировали во всех возможных и невозможных ракурсах и уже собирались идти в кабачок выпить во славу полиции Ее Величества, как вдруг в участок влетела Иможен. Многие ее сразу узнали, и поднялся страшный шум, так что какому–то темноволосому коротышке, вздумавшему отличиться, пришлось кричать, иначе воительница не расслышала бы его слов.
— На сей раз, мисс Мак–Картри, вам не придется расследовать убийство! Об этом уже позаботился сержант Мак–Клостоу!
Иможен не снизошла до ответа, а с прежней стремительностью подскочила к столу сержанта.
— Послушайте, Арчи, если вы сию секунду не отпустите ни в чем не повинного человека, вам придется иметь дело со мной!
Чувствуя за собой поддержку заинтересованной аудитории, Мак–Клостоу выставил грудь колесом.
— Присутствующим здесь джентльменам прекрасно известно, на какие эксцентрические выходки вы способны, мисс…
— Равно как и ваша ни с чем не сравнимая тупость!
— Мисс Мак–Картри, вы преступаете всякие границы дозволенного!
Иможен, обернувшись к журналистам, указала на Арчибальда.
— Этот самодовольный чужак вообразил, будто знает горцев лучше их самих! Никто не видел, чтобы Ангус Кёмбре стрелял в Хьюга Рестона! Зато сержант наверняка забыл вам рассказать (что, впрочем, естественно для этого примата в нашивках), что жертва держала в руке армейский пистолет!
Репортеры, не скрывая любопытства, заволновались.
— Это верно, сержант? А почему покойный мистер Рестон счел нужным вооружиться? Нет ли тут сведения счетов? Или вы пытаетесь что–то от нас скрыть?
Мак–Клостоу примирительным жестом вытянул руки.
— Минутку, джентльмены! Мистер Рестон по поручению мистера Лидберна собирался высказать Кёмбре все, что думает о его поведении. Мистер Лидберн, опасаясь буйного характера Кёмбре, сам посоветовал шурину взять с собой пистолет. Дальнейшее показало, насколько он был прав. Что до странного интереса мисс Мак–Картри к этому делу (о причинах которого, по–моему, приличия ради лучше не распространяться), то подобная забота о молодом человеке значительно младше…
В толпе журналистов послышались смешки, и щеки Иможен мгновенно окрасились в тот же поразительный огненный цвет, что и ее волосы.
— Арчи… — в бешенстве прохрипела она. — И вы смеете публично ставить под сомнение мою нравственность? Нравственность дочери капитана Мак–Картри?
— Признайте, что ваше поведение выглядит довольно необычно, мисс…
— А как насчет этого?
И, к великой радости фотографов, тут же защелкавших аппаратами и камерами, мисс Мак–Картри быстро сорвала с правой ноги туфлю и швырнула в физиономию Мак–Клостоу. Тот пошатнулся от удара.
— А теперь, дурно воспитанная горилла, я жду от вас извинений! — бросила Дева Гор.
Один из свидетелей громко заметил, что у Мак–Клостоу пустые, ничего не выражающие глаза человека, готового совершить убийство. И, словно в подтверждение этих слов, сержант, по–видимому, утратив всякую власть над собой, выхватил револьвер и прицелился в журналистов. Последним вмиг расхотелось смеяться. К счастью, в эту минуту вошел доктор Элскотт. С первого взгляда оценив положение, он весело заметил:
— Ну, Мак–Клостоу, опять вы забавляетесь, как мальчишка?
Атмосфера сразу разрядилась. Арчибальд, проведя по лбу дрожащей рукой, убрал револьвер.
— Покажите–ка мне пистолет Ангуса Кёмбре, сержант, — попросил врач.
Полисмен достал из ящика стола оружие Ангуса.
— Так я и думал, — проворчал Элскотт и, кинув на стол перед сержантом расплющенный кусочек свинца, добавил: — Вот пуля, которую я извлек из черепа Рестона, и, если она подходит к этому пистолету, готов съесть собственную шляпу!
Журналисты подошли поближе и воочию убедились, что Ангус Кёмбре никак не мог стрелять в Рестона, во всяком случае, из своего пистолета.
— Но в конце–то концов, что все это значит? — в полной растерянности воскликнул Мак–Клостоу.
— Всего–навсего — что аптекаря прикончил не Ангус, а кто–то другой.
— Но это невозможно!
— Не станете же вы спорить с очевидными фактами, а?
— Но я ведь уже сказал суперинтенданту…
— Догадываюсь, что вы успели ему наговорить… уж лучше б прикусили язык, и к тому же…
— Да?
— Что вам стоило по крайней мере вытащить магазин? Тогда вы увидели бы, что все пули на месте…
Небрежность сержанта возмутила даже тех, кто до сих пор поддерживал его версию. Мак–Клостоу на негнущихся ногах пошел открывать камеру, где томился Кёмбре.
— Можете идти… вы свободны.
Журналисты немедленно окружили Ангуса и увели из участка, умоляя поделиться впечатлениями, рассказать о романе с Дженет Лидберн и так далее и тому подобное. А бедняга сержант вернулся к себе в кабинет и, обхватив голову руками, стал раздумывать о постигшем его несчастье и о том, как бы половчее объяснить суперинтенданту, что он в очередной раз угодил пальцем в небо. И все — из–за дурня мясника и кретина ветеринара! Эта мысль преисполнила сержанта решимости. Арчибальд вскочил, нахлобучил на голову каску и бросился к двери, но его остановил насмешливый голос Иможен:
— Как мне ни жаль вас, Арчи, но я все–таки рада за Ангуса!
— А мне что за дело? И, кроме того, мы с вами еще далеко не в расчете! Не забывайте, что вы бросили мне в лицо туфлю!
— Так вы же меня публично оскорбили!
Они с неприкрытой враждебностью поглядели друг на друга.
— Ох, если б вы только могли видеть себя со стороны, наверняка сами не удержались бы от смеха! — фыркнул доктор Элскотт. — Ну что вам мешает наконец помириться?
Арчибальд разразился свирепым смехом.
— Я бы предпочел поухаживать за львицей, у которой только что отняли малышей!
— Продолжайте в том же духе, Арчи, и, пожалуй, схлопочете второй башмак!
— Хотел бы я на это взглянуть!
Иможен нагнулась, чтобы снять туфлю, а сержант, воспользовавшись тем, что противница не ожидает нападения, схватил ее за талию, быстро отнес в камеру, швырнул на кушетку и, поспешно выскочив, захлопнул за собой дверь. Мисс Мак–Картри, вцепившись в решетку, стала осыпать его проклятиями, ссылаясь на Великую хартию вольностей, права гражданина, неприкосновенность личности и прочие установления и законы, какие ей с ходу пришли в голову. Но Мак–Клостоу оставался глух ко всем ее крикам, а в ответ на вопрос доктора Элскотта, вежливо спросившего, хорошо ли он подумал, сердито огрызнулся:
— С этой минуты я твердо намерен сначала действовать, а уж потом раздумывать! А на сем — общий привет! Пойду разберусь с другим клоуном!
Как только Арчибальд ушел, врач приблизился к запертой в клетке Иможен.
— Мне ужасно досадно, дорогая, но сержант унес с собой ключ…
— Он мне еще заплатит!
— Как хороший игрок, мисс Мак–Картри, признайте, что нельзя всякий раз выигрывать, и смиритесь с неизбежным. Потерпите немного — через полчаса я вернусь и, если до тех пор Мак–Клостоу, паче чаяния, вас не выпустит, поставлю его на место!
В толпу женщин, внимавших рассказу мясника о преступлении, свершившемся чуть ли не у него на глазах, Мак–Клостоу врезался, как булыжник — в пруд, где резвятся довольные жизнью лягушки. А Лидберн, сочтя, что публичное одобрение представителя власти еще больше укрепит его авторитет, поспешил обратиться к нему за поддержкой.
— Правда ведь, сержант, что, когда вы пришли на место преступления, мы с Гленрозесом и еще несколько честных граждан нашего города держали преступника за руки?
Дамы Каллендера восхищенно заохали, и не одна грудь стеснилась от волнения. Но Арчибальд, уперев руки в боки, зычно рявкнул:
— Ах, преступника, да?
Лидберн почувствовал неладное, но, разумеется, никак не мог угадать, в чем загвоздка.
— Ну да, само собой, преступника… — неуверенно повторил он.
Мак–Клостоу проложил себе дорогу сквозь ряды почитательниц мясника и угрожающе надвинулся на хозяина лавки.
— Преступника, да? А вам известно, какое преступление совершили вы сами, Кит Лидберн?
Ожидая леденящих кровь разоблачений, дамы боялись дышать. Лоб мясника покрылся испариной.
— Я… я не понимаю вас, сержант…
— В моем лице вы позволили себе посмеяться над всей полицией Ее Величества!
— Я?!
— Да, вы, Кит Лидберн! Какого черта вам с Дермотом Гленрозесом понадобилось хватать бедолагу Кёмбре? Разве что вы надеялись отправить парня на виселицу за преступление, которого он не совершал, и таким образом закончить его роман с вашей дочкой!
Дамы возмущенно ахнули — упоминание о любви Дженет и Ангуса настроило их на сентиментальный лад. Мясник почувствовал, что уважение к нему покупательниц стремительно падает, а это могло самым пагубным образом сказаться на торговле. Лидберн с удовольствием нашел бы возражения, кинул их в лицо грубияну полицейскому и восстановил статус–кво, но язык прилип к гортани и сама почва, казалось, ушла из–под ног.
— Он… он не виновен? — жалобно пробормотал Кит.
— Нет, мистер Лидберн, не виновен! А вы заставили меня оттащить парня в участок и целую ночь продержать в камере! Кембре не мог совершить убийства, поскольку все его пули по–прежнему лежат в магазине, да и та, что убила Рестона, к нему не подходит! Добавлю, мистер Лидберн, что по вашей милости я предстал в самом нелепом свете перед прессой, а теперь еще вынужден докладывать суперинтенданту, что во всем, с начала до конца, ошибался! Как вы, вероятно, без труда догадаетесь, это очень украсит мой послужной список! Благодарю, мистер Лидберн, от всего сердца благодарю!
— Честное слово, сержант, мне и в голову не приходило…
— Ах, как у вас все просто! Вы сеете разрушение, не оставляете камня на камне, а потом умываете руки? Хотите, скажу, к какому я пришел выводу? Это вы во всем виноваты!
Слушательницы еще больше навострили уши. Каждая из них собирала новости, как пчела — мед, и, хорошенько приукрасив, разносила по всему Каллендеру. А несчастный мясник, не смея спорить, лишь робко оправдывался.
— Не понимаю, каким образом вы могли… — пробормотал он.
— Если бы вы не упрямились и позволили этим двум любящим друг друга молодым людям соединиться…
— Никогда!
— Ваша твердолобость стоила Рестону жизни!
— Скажите еще, что это я его убил!
— В определенном смысле — да…
— Но Кёмбре…
— В первую очередь он напал бы на вас! А кроме того, мне бы очень хотелось знать, почему Рестон вышел из вашего дома вооруженным?
— Я… я дал ему револьвер, чтобы в случае чего он мог защищаться…
— Право, вы умеете принимать замечательные и поистине мудрые решения! — отчеканил Мак–Клостоу с глубочайшим презрением. — Поздравляю, мистер Лидберн!
И он вышел из лавки, оставив мясника наедине с сурово взиравшими на него кумушками, а те уже прикидывали в уме, вдруг Кит Лидберн и в самом деле чудовищный отец–тиран и плюс к тому — коварный убийца.
Вернувшись в участок, сержант сразу отворил дверь камеры, где Иможен все это время пережевывала безграничную обиду.
— Уходите… Но в следующий раз, мисс Мак–Картри, я буду далеко не так покладист, имейте это в виду!
— Хорошо, Арчи.
И тон дочери капитана, и явное смирение мгновенно насторожили полицейского. Какую еще пакость задумало это омерзительное создание? И Мак–Клостоу решил удвоить бдительность.
— Вы позволите мне забрать туфлю, Арчи?
Сержант пожал плечами и снял трубку — пора было звонить в Перт суперинтенданту Копланду и объяснять, что опять вышло недоразумение.
— У вас что–нибудь новенькое, Мак–Клостоу? — сразу спросил его суперинтендант.
— Да, сэр… Произошла… ошибка…
— Вот как? Значит, никто не умер?
— Нет, нет, труп — по–прежнему в морге… но выяснилось, что подозреваемый, которого я арестовал, никак не мог совершить это убийство… Калибр пули, извлеченной из головы покойного, не соответствует его оружию…
— Неужели вы не заметили этого раньше?
— Дело в том…
— Тут не о чем даже говорить, сержант! Просто–напросто вы в очередной раз доказали, что не в состоянии выполнять возложенные на вас обязанности!
Мак–Клостоу нервно оттянул пальцем воротничок рубашки.
— Уверяю вас, сэр, я… я…
— Молчите уж!
Иможен вдруг выхватила трубку из рук совершенно убитого горем и потому не способного сопротивляться сержанта.
— Алло, мистер Копланд? Это Иможен Мак–Картри.
— Здравствуйте, мисс, как поживаете?
— Спасибо, хорошо. Я просто хотела вам сказать, что Мак–Клостоу выполнил свой долг и не мог поступить иначе, не рискуя вызвать в городе беспорядки.
— Спасибо, мисс. Из ваших уст такая оценка положения особенно весома. Будьте любезны, дайте еще раз трубку сержанту. Алло, Мак–Клостоу? Мисс Мак–Картри объяснила мне ситуацию. Я беру свои слова обратно и прошу прощения за то, что был к вам несправедлив. А насчет убийства не беспокойтесь — я кого–нибудь пришлю вам в помощь… До скорой встречи…
Сержант повесил трубку. Физиономия его так и сияла от счастья. В мгновение ока вскочив из–за стола, Мак–Клостоу обнял Иможен и завертел по комнате. Мисс Мак–Картри несказанно удивилась.
— Но, Арчи…
— Вы меня просто спасли, мисс, и я никогда этого не забуду!
Буйная радость вдруг вытеснила скопившиеся за долгие годы обиды и, трепеща от избытка чувств, Мак–Клостоу прижал старую деву к груди и расцеловал в обе щеки. Доктор Элскотт, явившийся улаживать конфликт между Арчибальдом и его исконной врагиней, с изумлением узрел их в объятиях друг друга.
— До чего же приятно видеть, что вы помирились и без моей помощи! — весело воскликнул он.
Только в эту минуту до Арчибальда Мак–Клостоу дошло, что он наделал.
— Не знаю, какая муха меня укусила, — смущенно пробормотал полицейский.
— Что ж, могу вам объяснить, Арчи, — с иронией заметил врач. — Это явление хорошо известно во всем мире, и у него есть вполне конкретное имя…
— Нет–нет!
Для разнообразия Иможен расплылась в самой любезной улыбке.
— Вот уже второй раз всего за несколько дней, Арчибальд Мак–Клостоу, вы довольно настойчиво доказываете мне свою привязанность, — кокетливо промурлыкала она.
— Я? Да что вы, мисс Мак–Картри… Не может быть! Вы, наверное, не так поняли…
Она лукаво погрозила сержанту пальчиком.
— Ну, чтобы разобраться в таких вещах, вовсе не обязательно заканчивать Оксфорд, Арчи… У меня до сих пор щеки горят от вашей колючей бороды!
Уловив на горизонте еще неясную тень шантажа, Арчибальд не на шутку встревожился.
— Клянусь вам, мисс…
Доктор Элскотт выразительно потирал руки.
— Ох, чувствую, нас скоро ожидает свадьба!
Мак–Клостоу подскочил.
— Как? Что вы сказали?
— Вот уже два раза, Мак–Клостоу, в «Гордом Горце» и здесь, вы серьезно скомпрометировали мисс Мак–Картри. А такой порядочный человек, конечно, без колебаний выполнит свой долг.
И врач, подхватив Иможен под руку, увел ее из участка, а полицейский еще долго стоял, как громом пораженный.
Наконец он снова опустился в кресло и, прикрыв лицо руками, попытался представить себе совместную жизнь с мисс Мак–Картри. Очень скоро волосы у него встали дыбом от ужаса. Чтобы хоть отчасти восстановить душевное равновесие, Арчибальд достал из–за кипы досье с надписью «Совершенно секретно» бутылку виски, которую всегда хранил там на случай крайней нужды тайно от Сэмюеля Тайлера, чьи бессовестные набеги на запасы начальства не достигали «святая святых». Откупорив бутылку, Мак–Клостоу выхлебал сразу треть ее содержимого. Голова слегка закружилась, но, вопреки ожиданиям, массированная доза алкоголя лишь усугубила отчаяние, и бедняга сержант погрузился в глубокую меланхолию. Теперь Арчибальд видел только одно средство избежать кошмарной участи, уготованной ему подле Иможен — как можно скорее умереть. Следуя давней традиции, Мак–Клостоу счел своим долгом оставить помощнику записку, чтобы его исчезновение не нанесло урона полицейской службе Каллендера.
Мой дорогой Тайлер, по оплошности угодив в чудовищную ловушку, я не нашел иного способа спастись, кроме смерти. Да, я знаю, как тяжело видеть безвременную кончину человека моих достоинств, но иногда бороться со злой судьбой совершенно бесполезно. Прощайте, Тайлер. Я всегда вас глубоко уважал, невзирая на вашу досадную привычку пить мое виски, не испытывая при этом никаких угрызений совести (что, честно говоря, не могло не шокировать).
Покойный Арчибальд Мак–Клостоу,
бывший сержант полиции Ее Величества
Составив это послание, Арчи, по–прежнему в полном соответствии с полицейским уставом повесил на дверь кабинета импровизированную табличку с надписью «Временно закрыто по случаю самоубийства», и поднялся к себе в спальню. Там он облачился в парадную форму, поставил у изголовья бутылку виски и прилег на минутку, чтобы хорошенько обдумать, каким образом покинет этот мир.
Вернувшись с обхода и обнаружив оставленную сержантом табличку, Сэм Тайлер чуть не умер на месте от удивления. Торопливо пробежав глазами записку, он несколько раз пробормотал «Господи!», тщетно поискал немного виски — этого воистину замечательного лекарства от слишком сильных потрясений (во всяком случае, с точки зрения Сэма) — и бросился наверх, туда, где, судя по всему, следовало искать бездыханный труп шефа.
Вид распростертого на кровати огромного тела Мак–Клостоу до слез растрогал добряка констебля. Как–никак они с Арчибальдом много лет проработали вместе. И что за дикая мысль взбрела в голову сержанта? Что его заставило сотворить такую непоправимую глупость? Тайлер снял каску, подошел к смертному одру шефа и, опустившись на колени, сразу же чуть не задохнулся в крепчайших испарениях виски, источаемых мнимым покойником. Не прошло и минуты, как Сэмюель с горечью констатировал, что сержант не мертв, а мертвецки пьян. Это открытие, несмотря на досаду, вызванную тем обстоятельством, что ему, Сэму, пришлось изрядно поволноваться просто так, принесло с собой громадное облегчение. Он снова спустился в участок и, зачеркнув на табличке Мак–Клостоу слово «самоубийства», написал сверху «пьянки», а к письму сержанта присовокупил постскриптум:
Спасибо, шеф, я очень рад, что вы меня уважаете, но, если честно, советую в следующий раз, когда будете покупать виски, выбрать марку получше — это убережет от беды и вашу печень, и мою.
Преданный вам Сэм Тайлер
