Глава восьмая
МАК-ХАНТЛИ НАЧИНАЕТ ПОНИМАТЬ КАЛЛАНДЕРЦЕВ

На следующий день Дугал прямо с утра сел за составление списка каверзных вопросов, призванных загнать Стоу в угол. Из «Черного лебедя» он вышел бодрым, уверенным шагом. Чтобы придать себе еще большую уверенность, он зашел в «Хайлендер» пропустить стаканчик. Не увидев там Теда Булитта, он удивился, но жена Теда сказала, что тот поехал к тетке в Экклефехан. В отъезде Булитта не было ничего необычного, но настроение инспектора почему-то слегка ухудшилось.

Продолжая свой путь, Мак-Хантли поздоровался с бакалейщицей, миссис Мак-Грю, стоявшей на пороге дома вместо мужа.

— Как поживаете, миссис Мак-Грю?

— Прекрасно, особенно когда муж уезжает!

— Он поехал доставить кому-то заказ?

— Да нет, он отправился с Тедом Булиттом. Один Господь знает, когда и в каком виде они вернутся!

Дугал почувствовал, что в нем понемногу нарастает непонятное беспокойство, приходя на смену утреннему оптимизму. Он нажал на газ, желая поскорее добраться до гаража Стоу. Но там он увидел лишь закрытые ворота и табличку, извещавшую о том, что хозяина не будет весь день. Все понемногу складывалось воедино, и инспектор начинал подозревать, что стал жертвой тайного заговора. Интуиция подска зала ему отправиться к Имоджен, и миссис Элрой сообщила ему, что мисс Маккартри уехала.

— Наверное, в Экклефехан? — злорадно спросил Дугал.

— Не знаю. А если бы и знала, то не сказала бы.

Розмари не умела лгать, и Дугал понял, что Имоджен тоже отправилась в Экклефехан. Теперь уже не вызывало сомнений, что одновременное исчезновение всех, кого Мак-Хантли считал потенциальными свидетелями, должно было что-то скрыть. Но что именно?

Инспектор продолжил поиски и обнаружил, что Лидбурн и Гленроутс остались дома. Зато миссис Рестон в аптеке не оказалось. Теперь инспектор окончательно убедился, что псе они уехали в Экклефехан, но это нисколько не приблизило его к разгадке их путешествия.

Сержант Мак-Клостаг не смог чем-либо помочь инспектору. А Тайлер вообще взял в этот день отгул.

— По какой причине? — спросил Мак-Хантли.

— У его жены заболела какая-то родственница.

— Он сказал, где она живет?

— Где-то на юге, что ли…

— Может быть, в графстве Демфрн?

— Да-да, точно!

— А точнее — в Экклефехане?

— Вот это да! Как вы угадали?

Мак-Хантли вконец рассвирепел.

— Они надо мной издеваются, Мак-Клостаг! Слышите — издеваются! Но я им не позволю, черт возьми! Собирайтесь: мы с вами тоже едем в Экклефехан!

На всякий случай Дугал решил предупредить о своем отъезде суперинтенданта. Копланд спокойно выслушал его рассказ и лишь сказал в ответ:

— Подождите минутку.

Последовала пауза, затем снова раздался голос суперинтенданта:

— Значит, говорите, Экклефехан?

— Да.

— У вас есть под рукой карта?

— Нет.

— Так знайте же, инспектор, что ваш Экклефехан — всего в девяти милях от Гретна Грин.

— Ну и что же?

— Там живет кузнец, который знаменит тем, что венчает молодоженов, не требуя никаких документов, — со смехом сказал Копланд. — Поезжайте, инспектор, и если я не ошибаюсь, вам предстоит веселый вечерок.

Полицейский ничего не мог понять и только злился на суперинтенданта за его своеобразное чувство юмора, которое тот проявлял слишком часто.

Прежде чем отправиться в путь, Дугал зашел в «Хайлендер» еще раз и попросил у миссис Булитт адрес тетушки ее мужа. Адрес был такой: Локкерби-стрит, 12, миссис Аннабел Фитхэм.

Инспектор и сержант прибыли в Экклефехан после полудня и без труда дюшли дом миссис Фитхэм. Оттуда доносились песни и смех. Они переглянулись. Мак-Хантли сжал зубы и изо всех сил нажал на кнопку звонка.

Дверь открыл Тед Булитт. От него разило виски; на лице сияла радостная улыбка.

— О, инспектор! Как любезно с вашей стороны… А мы тут как раз о вас говорим.

Инспектор отстранил Теда и направился к гостиной, откуда доносился шум. Сержант следовал за ним. Дугал открыл дверь и увидел большую веселую компанию: там сидели все, кто утром уехал из Калландера, а с ними… У него чуть глаза не вылезли из орбит, когда он узнал сидевших в обнимку Ангуса и Джанет. Фиона Рестон и Юэн Стоу умильно смотрели на них.

Увидев здесь же своего помощника, Мак-Клостаг взревел:

— Тайлер, вы дезертир!

Имоджен Маккартри, сидевшая в конце стола и, видимо, управлявшая церемонией, воскликнула:

— Не валяйте дурака, Арчи, а лучше выпейте за здоровье новобрачных!

Сержант, которому это приглашение пришлось по душе, уже собирался взять протянутый ему стакан, но тут его остановил инспектор.

— Минутку, Мак-Клостаг! Прежде всего я хотел бы услышать объяснения!

Стоу поднялся на ноги.

— Инспектор, перед вами Ангус Камбрэ Стоу, мой сын.

— Ваш сын?!

— И его жена Джанет Камбрэ Стоу. Они поженились сегодня утром в Гретна Грин.

Мак-Хантли показалось, что он снова услышал негромкий смешок суперинтенданта. Юэн продолжал:

— А это Фиона Рестон, которая вот-вот Станет миссис Стоу. Так что отец и мать поженятся позднее своего сына. Оригинально, не правда ли?

— Мистер Стоу, я с радостью поздравил бы вас всех, но вы подшучиваете над законом, а это опасное занятие.

— Подшучиваю над законом?

— Вы ведь утверждали, что ваш сын погиб!

— Я? Ничего подобного, инспектор.

На помощь Стоу пришла Имоджен:

— Это все я, инспектор, но я действовала без всякого злого умысла. Я увидела, как Ангус уронил голову на руль, увидела кровь, испугалась и ушла. А потом сказала Теду Булитту то, что сама считала правдой. И ни в коем случае не собиралась навести вас на ложный след.

Дугалу хотелось схватить ее за волосы и стукнуть лбом о стену: он был по-прежнему уверен, что она бессовестно лжет. Он повернулся к Ангусу:

А что можете сказать вы? К чему было устраивать всю эту комедию у Торнхилла?

— Никакой комедии не было, инспектор. Я просто убил куропатку и нечаянно испачкал лоб кровью. Машина моя сломалась, и Джанет отправилась за помощью. Мы хотели побыстрее выбраться за границу графства, чтобы скрыться от родителей моей жены. И когда Джанет нашла водителя, ехавшего в Экклефехан, мы бросили джин и пересели в его машину.

Мак-Хантли поверил ему не больше, чем Имоджен, но не мог доказать, что парень лжет. Он повернулся на каблуках и пошел прочь, так ничего и не ответив. Мак-Клостаг тоже расстроился — из-за того, что не мог принять участия в пиршестве.

— Сэм Тайлер, жду вас завтра утром в участке. Готовьтесь давать объяснения, иначе я сообщу обо всем в Перт!

Дугал был уже на улице; сержант собирался последовать за ним, как вдруг его окликнул Стоу:

— Арчибальд! Держите!

Мак-Клостаг на лету поймал брошенную ему бутылку виски. Лицо его просветлело. Стоу сказал:

— Забудьте всю эту историю, Арчи, и гордитесь тем, что стали настоящим шотландцем.

Когда полицейские садились в машину, на пороге появилась Имоджен:

— Инспектор, вы сердитесь на нас?

— Еще бы! Проехать столько миль, а потом стать посмешищем веселой компании — что может быть приятнее!

— Инспектор, с самого начала я повторяла вам, что вы ошибаетесь, но вы и слушать не хотели! Неужели вы думаете, что наследница рода Мак-Грегоров способна на клевету и может оговорить своего соотечественника без всякой на то причины?

— Если бы я сказал наследнице рода Мак-Грегоров все, что о ней думаю, она бы тут же слегла в постель с желтухой. Поехали, Мак-Клостаг!

На следующий день после этого позорного случая Мак-Хантли уже был в кабинете суперинтенданта. Выслушав рассказ инспектора о поездке в Экклефехан, Копланд не смог удержаться от смеха. Дугал обиженно заявил:

— Не думал, что доставлю вам такое удовольствие, сэр!

— Извините, инспектор. Но это столь забавно… И, кстати, довольно просто…

— На ваш взгляд — возможно…

— Если хотите знать мое мнение, Мак-Хантли, то я думаю, что вам полезнее будет выслушать мисс Маккартри.

— И арестовать Лидбурна?

— Нет, пока что изучить его дело.

— Значит, по-вашему, он еще недостаточно пострадал?

— Инспектор, вам мешает гнев. Вы злитесь на Имоджен и ее друзей за то, что они обвели вас вокруг пальца.

— Они все говорили мне неправду!

— Разумеется.

— А значит — пытались обмануть правосудие!

— Возможно.

— Нельзя же прощать такое!

— Можно.

— Почему?

— Потому что вы не можете доказать, что они обманывали правосудие умышленно. Так что. забудьте о своей неудаче и помиритесь с ними, когда найдёте настоящего убийцу.

— Сэр, прошу вас поручить это дело кому-нибудь другому. Я, как видите, проявил полную беспомощность и…

— Перестаньте, инспектор. О вашей беспомощности буду судить я. А пока что я хочу, чтобы именно вы поставили в этом деле заключительную точку, хотя бы для того, чтобы убедиться в своих способностях.

— Но я уже не понимаю своей роли в этой истории и не знаю, что делать дальше.

— Это все потому, что вы не хотите слушать тех, кто хорошо знаком с Калландером и его жителями. Кстати, вы не находите, что Фиона Рестон и Юэн Стоу сохранили за двадцать лет очень трогательные отношения?

— Нахожу… Хотя у миссис Рестон репутация довольно… резвой женщины.

— Я уверен, что это пустые сплетни и что Лидбурн исккренне возмущался, когда его принимали за любовника миссис Рестон. А она подтвердила эти слухи только потому, что хотела запутать вас и отвлечь ваше внимание от своего сына, ради счастья которого была готова пожертвовать даже своей репутацией.

— Согласитесь, сэр, что тут есть отчего запутаться!

— Конечно, инспектор, но хороший детектив должен уметь терпеливо продираться сквозь мелочи, не упуская из виду главного. А что в данном случае главное, как не убийство Хьюга Рестона?

— Совершенно верно.

— Этот аптекарь, похоже, был у людей не в большом почете. Взять хотя бы то, как он оклеветал Стоу в колледже, чтобы отобрать у него девушку. А участие Глеироутса и Лидбурна этом деле и их характеризует не лучшим образом..

— Конечно!

— Знаете, Мак-Хантли, если в двадцать лет человек уже стал таким подлецом, то вряд ли ему когда-либо суждено исправиться. Видимо, Рестон до сих пор затевал какие-то гадости, и один из тех, кто пострадал от его поступков, убил его. Теперь осталось просто установить личность этого «пострадавшего».

— «Просто»!

— Покопайтесь-ка в бумагах убитого…

Лидбурны были так рады увидеть свою дочь снова, что даже не рассердились, услышав, что теперь ее зовут миссис Камбрэ. К тому же, их зятю предстояло унаследовать когда-нибудь гараж Стоу, и это успокоило их былые тревоги. Хорошо хоть, что Джанет вышла не за голодранца!

Мак-Хантли отправился к даме, которая пока еще звалась миссис Рестон, и она рассказала ему следующее:

— Мне не исполнилось еще и шестнадцати, когда я обнаружила, что собираюсь стать мамой. Я страшно обрадовалась — возраст был, знаете ли, такой: глупый, беззаботный. А потом случилась эта ужасная история в колледже, и Юэн в смятении пошел в армию. Мне пришлось во всем признаться родителям, воспитанным в духе викторианской морали. Был жуткий скандал, до сих пор дрожу, когда вспоминаю. Мать даже хотела покончить с собой, чтобы избежать бесчестья. Отец собирался поступить так же, но перед этим лишить жизни меня. В общем, можете себе представить их состояние. Хьюг Рестон спас меня: он сказал отцу с матерью, что возьмет меня в жены, если я избавлюсь от последствий своих любовных приключений. Я была слишком молода, чтобы возражать. Когда родился сын, мне пришлось расстаться с ним, и потом я долго не могла о нем ничего узнать. Мой муж мне не нравился, я возненавидела его в тот день, когда он во время ссоры стал хвастаться, как ловко отшил Юэна. Я превратилась в живой труп: принимала- подарки, кокетничала, флиртовала с одной только целью — раздразнить мужа. Хотя у меня никогда не было другого любовника, кроме Юэна, я заработала репутацию ветреной женщины, позорную для мужа. А иного мне и не надо было.

— В таком случае почему вы и мисс Маккартри утверждали, что Лидбурн — ваш любовник?

— Это придумала Имоджен. Она хотела навести вас на мясника.

— Зачем?

— Потому что она считает его виновным.

— Ну и дела! Эта шотландка не в себе, а когда я слушаю вас, то мне кажется, что ее безумие передается и окружающим!

— Когда Юэн вернулся, муж стал мне еще ненавистнее, и поэтому, инспектор, я благодарна тому, кто устранил его и тем самым вернул мне свободу. Надеюсь, что вы его никогда не поймаете!.

Позвольте, миссис Рестон, не согласиться с выраженным вами желанием. Такая уж у меня работа. Можно ли мне посмотреть бумаги вашего покойного мужа, если вы еще не уничтожили их?

— Я к ним не прикасалась.

Всю оставшуюся часть дня Мак-Хантли рылся в документах, которые принесла ему миссис Рестон. В них он не нашел ничего, заслуживающего внимания. Среди бумаг не было никакого письма с угрозами, которое инспектор втайне надеялся обнаружить. Однако его заинтриговали ежемесячные перечисления денег в банк города Перт, поступавшие на счет Рестона. Сумма была каждый раз одна и та же: пятьдесят фунтов от одного лица и сто — от другого. Это составляло приличный доход; полицейский решил выяснить этот вопрос сам и отправился в Перт.

Директор «Коммодор-Банка», разумеется, скорчил недовольную гримасу, когда Дугал показал ему свое удостоверение и потребовал сведения о ежемесячных поступлениях на счет покойного Рестона. Однако речь все же шла о клиенте, которого уже не было в живых, и директор, в конце концов, отдал соответствующие распоряжения. Вскоре он сообщил инспектору, что поначалу интересующие его суммы были небольшими — двадцать и тридцать фунтов, но постепенно увеличивались до пятидесяти и ста фунтов соответственно. Чеки были подписаны жителями Калландера — мистером Лидбурном и мистером Гленроутсом.

Дугал отправился в обратный путь. Его радость была несколько омрачена тем, что Имоджен, по всей вероятности, была права. Оставалось только выяснить у мясника и ветеринара причины их удивительной щедрости по отношению к покойному аптекарю, смерть которого теперь позволяла им экономить: одному — пятьдесят, а другому — сто фунтов в месяц.

Лидбурн долго сопротивляться не смог. Он «раскололся» очень скоро и признал, что Рестон шантажировал его, угрожая разоблачить: однажды по вине Лидбурна произошла автомобильная авария, в которой была тяжело травмирована женщина, а он скрылся с места происшествия. Аптекарь, которому Кит в этом опрометчиво покаялся, съездил в гараж и получил там справку о ремонте принадлежавшего мяснику автомобиля с указанием даты ремонта. С тех нор Лидбурн был вынужден платить за молчание своего «друга». Мак-Хантли не стал говорить ему, что если бы Рестон и привел свою угрозу в исполнение, то его доказательства не принял 6ы ни один суд. В общем, у инспектора сложилось мнение, что Лидбурн был не способен убить своего мучители в силу своей ограниченности, а если бы и убил — то разве что при многих свидетелях в припадке бешенства.

— А как насчет той девушки, которую вы, по словам мисс Маккартри, совратили?

— Это ложь, инспектор! Равно как и мои так называемая связь с Фионой!

Учитывая признание миссис Рестон, Дугал не мог не верить Лидбурну.

Оставался Гленроутс. Он встретил Дугала широкой улыбкой и на его вопрос ответил, по большому секрету, что каждый месяц они с аптекарем ездили развеяться и Эдинбург или Глазго; по его словам, Рестон взял на себя учет расходов во время их загородных шалостей, а он, Гленроутс, ежемесячно возвращал ему деньги в виде чека.

Инспектор был сильно разочарован, тем более что дело казалось ему уже почти раскрытым. Он поделился своим разочарованием с мисс Маккартри, поведав ей о своей находке и о последующей неудаче. Имоджен с минуту подумала, а затем издала вопль, которому, наверное, позавидовал бы сам Роберт Брюс, когда вел своих воинов на бой с английскими завоевателями. Однако на дворе был не пятнадцатый, а двадцатый век. Вопль Имоджен всполошил детей, которых мамаши живо увели прочь, опасаясь неведомых катаклизмов. Водитель легковой машины, проезжавшей мимо, от неожиданности чуть не врезался в грузовик. Водитель грузовика отозвался о нем в самых крепких выражениях; тот не стерпел и полез в драку. Вокруг залаяли собаки. Все это происходило прямо перед бакалейной лавкой Мак-Грю. Хозяин, стоя на пороге, восхищенно поднял большой палец:

— Здорово, мисс!

Дугал сгорал от стыда и желал бы оказаться в тысяче миль отсюда. Он уже собирался обратиться в бегство, как вдруг Имоджеп ухватила его за рукав и прошептала:

— Поехали в Перт!

— Но я только что оттуда!

— И что же?

Полицейский признал, что его аргумент не имеет никакой силы; к тому же он был так раздосадован, что ухватился бы за любое предложение.

В Перте, пропустив стаканчик в баре у Каунти-Плэйс, они отправились на Нельсон-стрит. Имоджен позвонила в дверь дома номер 232. Дугал уже начинал с опаской спрашивать себя, в какую историю она собирается его снова втравить.

Им открыла незнакомая девушка; Имоджен обратилась к ней как к давней знакомой:

— Как дела, Мора?

— О, мисс Маккартри! Какой сюрприз! Но если вы хотели повидать моих родителей — вам не повезло: их нет дома.

— Нет, Мора, нам нужно поговорить именно с тобой. Это мистер Мак-Хантли, знакомься. Инспектор, разрешите представить Мору Траккер из Калландера. Можно войти?

— Пожалуйста.

Мора извинилась, что приглашает их на кухню, но объяснила, что здесь она — всего лишь горничная. Когда она заварила чай, без которого, как известно, серьезные разговоры невозможны. Имоджен наконец заговорила о цели их приезда.

— Мора, вы можете оказать нам большую услугу. Мистер Мак-Хантли — инспектор полиции. Он расследует убийство Хьюга Рестона. Вы наверняка об этом слыхали.

— Конечно, еще бы!

— Так вот, я хочу, чтобы вы откровенно и без смущения ответили на вопросы, которые я вам собираюсь задать.

— Но я не имею никакого отношения к этому преступлению!

— Успокойтесь, Мора, в этом никто не сомневается. Скажите, Мора, как себя чувствует ваш ребенок?

Вместо ответа девушка разрыдалась. Имоджен взволнованно прошептала:

— Неужели… он так и не появился на свет?

Девушка кивнула и, всхлипывая, пробормотала:

— Так, пожалуй, было лучше… поступить.

— Мора, кто был отцом ребенка?

— Мисс Маккартри, вы же знаете всех жителей Калландера, и вам это наверняка известно…

— Я хочу, чтобы вы повторили.

— Мистер Дермот Гленроутс.

Рыжеволосая шотландка победоносно подмигнула своему спутнику и продолжала:

— Миссис Гленроутс была в курсе дела?

— О, нет, мисс!

— А если бы была, что бы тогда, по-вашему, произошло?

— Не знаю. Наверное, что-то ужасное. Мистер Гленроутс очень боялся своей жены.

— Однако же, как мне кажется, мистер Гленроутс но окончательно с вами распрощался?

— Нет. Каждый месяц он передавал мне двадцать фунтов.

— Через кого?

— Через мистера Рестона.

Дермот Гленроутс был похож на большую мочалку, из которой выжали всю воду. Он то и дело говорил Дугалу:

— Только, ради Бога, не говорите Мэри!

На него было жалко смотреть. Он говорил сбивчиво, путаясь в собственных показаниях. Было ясно, что он всю жизнь чего-то боится. Боялся своих товарищей но колледжу, в первую очередь — Рестона. Потом стал бояться жены. Пытался спрятаться от своего страха у Моры, которая сжалилась над ним. И тут оказалось, что у Моры будет от него ребенок… В полной панике Дермот поведал обо всем Рестону. Тот пообещал помочь, но настал день, когда, связав Гленроутса по рукам и ногам, Рестон начал шантажировать его.

В ту ночь, когда Камбрэ ждал Джанет, он по просьбе Лидбурна вышел с ним на улицу, прихватив с собой револьвер — мясник все равно был слишком труслив, чтобы им воспользоваться. Когда они вышли на освещенное фонарем место, увидели шедшего им навстречу Рестона, только что беседовавшего с Ангусом. Парень к этому времени уже ушел. И тогда, подчинясь необъяснимой силе, которая, видимо, была результатом всех перенесенных им унижений, Гленроутс застрелил аптекаря. Мясник поначалу оцепенел от испуга, но быстро понял, что эта смерть ему на руку и встал на сторону ветеринара. Не сговариваясь, они оклеветали Ангуса, который вернулся на то место, услышав выстрел.

— А что, если бы Ангуса Камбрэ повесили за совершенное вами преступление?

— Тогда я об этом не думал. Я хотел поскорее отвести от себя подозрения.

Самым грустным, по мнению Дугала, было то, что Гленроутс говорил искренне.

Дугал Мак-Хантли выглядел не очень гордо, когда вошел в кабинет суперинтенданта доложить об окончании дела об убийстве Рестона и сообщить, что убийца — Дермот Гленроутс — и его сообщник Кит Лидбурн арестованы и заключены под стражу.

— Хорошо, когда карьера начинается с успеха, инспектор!

— Спасибо, сэр.

— Однако, согласитесь, что если бы вы с самого начала прислушивались к мнению мисс Маккартри…

— Это верно, сэр. С вашего позволения я поеду в Калландер поблагодарить ее.

В «Хайлендере «стоял ужасный шум. Все столики были заняты. За длинным столом в центре зала восседали Тед Булитт, Юэн Стоу, Джанет и Ангус Камбрэ, Вильям Мак-Грю, доктор Элскотт, Сэм Тайлер, Мак-Клостаг и, конечно, Имоджен Маккартри. Все они поднимали тосты за здоровье шотландцев — самую благородную нацию в мире. Сержант, забыв, что сам родился в Лоулэнде, кричал чуть ли не громче остальных. Праздновалась также и новая победа Имоджен Маккартри. Пришел и Фергюс Мак-Интайр со своей волынкой. Он с большим чувством играл «Энни Лори», и от этой нежной мелодии сердца присутствующих томно замирали, а Джанет даже обронила слезу в бокал своего супруга. Страшно фальшивя, но очень стараясь, Имоджен затянула «Цветок Данблэйна», и ей стали подпевать Тед и доктор Элскотт. К десяти часам вечера все, в том числе и Джанет, погрузились в сладкую эйфорию и считали, что небесное царство наверняка очень напоминает их родной Калландер, а точнее — «Хайлендер».

Как раз в этот момент в зале появился Дугал Мак-Хантли. Все устроили ему бурную овацию. Тронутый таким горячим приемом, он подошел к Имоджен и сказал:

— Мисс Маккартри, я хотел бы поблагодарить вас за…

Но не успел он договорить, как она вскочила на ноги, заключила его в объятия и звонко поцеловала. Затем усадила рядом с Мак-Клостагом и заставила выпить за шотландцев. Маргарет Булитт с неизменно мрачным выражением лица принесла бараньи ребрышки. Когда она ставила блюдо на стол, сержант от души шлепнул ее по заду. Миссис Булитт подпрыгнула как ужаленная.

— Как вам не стыдно?!

В стельку пьяный Арчибальд Мак-Клостаг уже не задумывался над рамками приличия, поэтому ответил:

— Нет, милашечка моя!

Маргарет повернулась к мужу и возмущенно закудахтала:

— Тед, неужели вы позволите этому пьянице приставать к вашей законной супруге?

— Если он исходит в этом удовольствие, но, пожалуй, он действительно выпил лишнего!

Миссис Булитт, побелев от злости, ушла на кухню, в сотый раз обещая себе подать на развод. В это время кто-то из клиентов вступился за жену хозяина, и сержант влепил несчастному оплеуху, от которой тот свалился под стол. Остальные, не зная толком, в чем дело, но будучи настоящими шотландцами, поспешили отомстить за поверженного и заодно воспользоваться случаем проучить полицейского. Друзья Арчибальда бросились восстанавливать равновесие сил, и вскоре началась всеобщая суматоха. Мак-Хантли, благоразумно сидевший па месте, все же получил табуретом по голове и растянулся на полу. Имоджен привела его в чувство с помощью виски и коварно указала на Питера Корнуэя, судебного медика, которого она терпеть не могла и который спокойно пил пиво в уголке, не обращая внимания на происходящее.

— Вот кто вас ударил. А теперь, подлец, сидит и делает вид, что он тут ни при чем!

Видимо, инспектор успел сделаться настоящим калландерцем, пока лежал на полу, приходя в себя от удара. Он подошел к столику Корнуэя и сказал:

— Как поживаете, старина?

Тот ответил, слегка удивившись:

— Спасибо, хорошо.

— А так будет еще лучше!

С этими словами Дугал с размаху врезал Корнуэю в челюсть, выведя его из строя на неопределенное время, и закричал:

— Да здравствует наша Имоджен!

Спустя полчаса Тед и его друзья, изгнав из бара инакомыслящих, хором пели знаменитую песню, написанную Робертом Брюсом накануне битвы при Баннокбурне.

Ознакомившись с кучей жалоб и уведомлений, присланных ему из Калландера после бурного вечера в «Хайлендере», и прочтя фамилии действующих лиц, Копланд вызвал сержанта Джоусона и протянул ему всю папку:

— Похоже, Берт, что наш молодой друг Мак-Хантли наконец-то понял калландерские обычаи.