Книга: Не сердитесь, Иможен! Возвращение Иможен
Назад: ГЛАВА IV
Дальше: ГЛАВА VI

ГЛАВА V

Иможен медленно приоткрыла глаза, но, несмотря на то что ее мозг уже стряхнул пелены сна, не узнала окружающей обстановки. Отсутствие сэра Вальтера Скотта на полочке напротив кровати убедило шотландку, что пробудилась она отнюдь не в собственном доме. В чьей же постели она спала? Невзирая на возраст, мисс Мак–Картри оставалась весьма целомудренной особой и тут же припомнила все когда–либо слышанные истории о нехороших мужчинах и доверчивых девушках. Мысль об этом привела Иможен в такую панику, что она совсем перестала что–либо соображать. Иначе до шотландки непременно бы дошло, что она уже далеко не прелестное дитя и вряд ли с ней могло приключиться нечто подобное, а кроме того, в любом случае сохранились бы хоть какие–то воспоминания… Мисс Мак–Картри попыталась вскочить, но тщетно — ноги ее были крепко прикручены ремнями к кровати, а руки скованы наручниками. Взглянув на стальные браслеты, Иможен задумалась, уж не в тюрьму ли ее посадили, но она ни разу не слыхала, чтобы в тюремной камере стояла плита, а между тем в дальнем углу комнаты виднелось именно это украшение кухонь. Посередине стояли некрашеный деревянный стол и два стула один напротив другого. В окно струился солнечный свет, но пленница не могла угадать, куда оно выходит. Потом шотландка припомнила вчерашнее происшествие и только теперь, двенадцать часов спустя, поняла, что ее стукнули по голове, а потом, вероятно, накачали снотворным. Должно быть, подлый валлиец выследил Иможен и, узнав, что документы снова у нее, предпринял новое нападение. А теперь, запертая в каком–нибудь заброшенном доме и к тому же связанная по рукам и ногам, она наверняка умрет с голоду. Такая перспектива привела мисс Мак–Картри в столь глубокое отчаяние, что она невольно испустила горестный вопль — так воют собаки, чуя неизбежную гибель. Это привело к довольно неожиданным результатам. Дверь распахнулась, и влетевший в комнату мерзкий ублюдок подскочил к пленнице.
— И часто это на вас находит? — осведомился он с ужасающим выговором типичного кокни. — Не вздумайте продолжать, а то меня мороз по коже продирает! Еще один звук — и я вам заткну рот, ясно?
Иможен одним рывком села на кровати. Присутствие в доме человеческого существа живо вернуло ей мужество. Что она немедленно и доказала тюремщику.
— Слушайте, вы, подонок, по какому праву вы меня тут держите? Как бы это не довело вас до виселицы, мой мальчик!
Парень фыркнул.
— Заткнитесь, куколка, а то заплачу!
Еще никто никогда не смел называть Иможен Мак–Картри «куколкой». Она остолбенела.
— Я вам вовсе не куколка, и советую вести себя с большим уважением, грязный английский выродок!
— А я вам советую закрыть пасть, да поживее, а то схлопочете по своей шотландской моське!
Ссора обрела патриотический характер. Праправнучка Мак–Грегоров не могла допустить, чтобы ею командовал какой–то мелкий пакостник, явившийся, несомненно, прямиком из Уайтчепела.
— Вы хорошо сделали, что связали мне руки, иначе я бы вам показала, как в Шотландии всегда били англичан!
Парень расхохотался.
— Право слово, забавная вы рыжая дылда! Надо думать, ваш Джонни не скучает!
Подобная фамильярность ужасно не понравилась Иможен, и она с уязвленным видом сообщила, что знать не знает никакого Джонни. Парень окинул ее сочувствующим взглядом.
— Надо ж, чтоб мозги работали с таким скрипом! Джонни — это значит ваш парень, ваш приятель, ваш милый, ясно?
— Я не замужем!
— Оттого–то у вас крыша и едет, моя крошка! Знал я таких, как вы, это кончается дурдомом!
— А вас ждет виселица!
— Повторяетесь, дорогая! Ведите себя тихо, и я, как приказано, выпущу вас отсюда вечерком, ближе к ночи.
— Чтобы ваш шеф успел унести ноги, не так ли?
— Для вашего здоровья полезнее не соваться куда не след… Слово Джимми!
В конце концов, может, парень не так уж прогнил, как ей показалось? Иможен решила испробовать другую тактику.
— Джимми… я могла бы быть вашей старшей сестрой!
— И даже матерью!
Мисс Мак–Картри сочла подобное предположение не слишком уместным. Но какого такта можно ожидать от подобных людей?
— …Поэтому–то я и не хочу причинять вам зло. Обещайте только сидеть смирно, и мы расстанемся вечером в самых дружеских отношениях. Согласны?
Немного поколебавшись, Иможен решила, что обещание, данное врагу, который к тому же подло напал на нее сзади, ни к чему не обязывает.
— Согласна!
— О'кей! А в доказательство, что я совсем неплохой малый, приготовлю–ка я вам закусон! Как насчет яичницы с беконом, а?
— Прекрасная мысль!
— Ну, крошка, сейчас вы увидите, почему Джимми называют королем яичницы с беконом!
Парень притащил полную миску яиц и громадный кусок бекона.
— Есть над чем потрудиться! — воскликнул он, с удовольствием взвесив кусок на руке. — Не поскупился для нас патрон, а?
Он расставил все на столе, достал горшок топленого свиного сала, потом взял сковородку, размеры которой несколько удивили Иможен — на такой можно запросто зажарить сразу дюжину яиц. Джимми бросил на сковороду огромный кусок сала и поставил на огонь.
— Слишком торопитесь! — невольно заметила мисс Мак–Картри.
— Спокойно!
Парень бросал в кипящий жир огромные ломти бекона, отрезая их здоровенными ножом мясника.
— Слишком толстые куски!
— Отвяжись, шотландка!
Бекон начал подгорать, и комнату заполнил едкий дым. Иможен скорчила выразительную гримасу.
— Если все англичане готовят, как вы, ясно, почему у них нет никакого вкуса!
Джимми принялся бить яйца, но Иможен довела его до такого состояния, что парень испортил один желток и выругался. Насмешливое хихиканье мисс Мак–Картри окончательно вывело тюремщика из себя.
— Это вы виноваты! Не приставали бы все время…
— Тот, кто ничего не умеет, всегда сваливает вину на других!
Кипя от злости, Джимми распахнул окно и, вышвырнув все содержимое сковородки на улицу, снова поставил ее на плиту.
— Валяйте сами, раз вы такая умница!
— Я бы не прочь, но меня не учили готовить яичницу со связанными ногами и в наручниках!
Немного подумав, парень решился.
— Ладно, сейчас я вас отвяжу, — проговорил он, беря кухонный нож. — Но предупреждаю: эта игрушка останется у меня в руке и при первом же подозрительном движении я всажу ее вам в спину!
— Прелестная перспектива!
Джимми разрезал ремни и снял наручники, и шотландка принялась массировать затекшие ноги и руки. Как только она встала, парень отступил на шаг, с угрожающим видом сжимая рукоять тесака. Для начала мисс Мак–Картри убавила огонь.
— Сковородку нельзя нагревать слишком сильно, иначе все подгорит… А теперь растопим немного сала…
Джимми следил за каждым ее движением, но Иможен как будто не обращала на него внимания.
— Я попрошу вас нарезать бекон как можно тоньше.
Парень приказал шотландке сесть, чтобы в случае чего он успел пресечь попытку бегства. Мисс Мак–Картри побросала ломтики бекона в теплое сало и, как только они подрумянились, осторожно разбила четыре яйца. Джимми, как зачарованный, наблюдал за готовкой.
— Ловко у вас получается, ничего не скажешь!
Иможен решила, что сейчас самое время попробовать изменить ситуацию в свою пользу и, призвав на помощь тени всех паладинов–горцев, схватила ручку здоровенной сковороды, а потом чуть–чуть отступила.
— Теперь — самое трудное, — сказала она, стараясь, чтобы голос не дрогнул.
Джимми подошел ближе, с любопытством наблюдая за неизвестным ему шотландским способом приготовления яичницы. И тут Иможен с размаху швырнула кипящее содержимое сковороды парню в лицо. Тот взвыл от нестерпимой боли и, выронив нож, поднес руки к залитой раскаленной жижей физиономии. Не теряя времени даром, мисс Мак–Картри подняла сковороду и что было сил опустила на голову Джимми. Парень без единого стона спикировал носом в землю — так дерево падает под ударом дровосека. Иможен ошарашенно поглядела на распростертое у ее ног тело, потом, стряхнув оцепенение, без особой надежды обыскала труп (она не сомневалась, что отправила своего тюремщика к праотцам), но знаменитого пакета, конечно, не нашла. У Джимми вообще не оказалось никаких бумаг. Шотландка выпрямилась и машинально посмотрела в окно. При виде подлого валлийца Герберта Флутипола, с револьвером в руке крадущегося вдоль стены к ее комнате, мисс Мак–Картри едва не вскрикнула от ужаса, но, будучи женщиной мужественной, опять ухватила сковороду и в тот момент, когда ручка двери уже шевелилась, скользнула к стене с твердым намерением отчаянно защищаться. Глаза Иможен горели, губы были плотно сжаты. Со сковородой наготове она ждала… Сейчас Иможен чувствовала себя не машинисткой–стенографисткой Адмиралтейства мисс Мак–Картри, а настоящей дочерью Гор, готовой до последней капли крови сражаться за родной клан с клаймором в одной руке и дирком — в другой. Впоследствии, когда Герберта Флутипола расспрашивали о происшествии, он признавался, что вообразил, будто ему на голову рухнул потолок, причем не один раз, а дважды. Узнав, что первый удар, нахлобучивший ему шляпу до самого подбородка, нанесла Иможен, Герберт почувствовал себя глубоко уязвленным. Вторым же ударом, от которого он распростерся на земле без сознания, Флутипол был обязан лишь аккуратности мисс Мак–Картри, привыкшей всегда доводить начатое дело до конца. И пока поверженный валлиец блуждал в глубоком сумраке, сломленная страхом и усталостью Иможен с ужасом разглядывала лежащих у ее ног противников, а потом, бросив сковороду, галопом бросилась прочь, словно испуганная лань.
Когда служба требовала его присутствия в участке, где, естественно, было совершенно нечего делать, в хорошую погоду Тайлер выносил стул на тротуар и, усевшись верхом, мирно покуривал трубку, наблюдая за прохожими. Само собой, это не слишком соответствовало правилам дисциплины, и какой–нибудь служака–инспектор сказал бы, что Сэмюель создает недостойное впечатление о бдительности полиции Ее всемилостивейшего Величества, но Каллендер — это Каллендер, и живет он по своим собственным законам. Кроме того, наблюдательный пост на улице позволял Тайлеру болтать с друзьями (а таковыми считали себя чуть ли не все жители городка) и, не двигаясь с места, узнавать обо всех новостях и происшествиях.
На сей раз блаженное созерцание констебля грубо нарушила Иможен. Тайлер полагал, что его уже ничем не удивить, однако при виде растрепанной мисс Мак–Картри с перепачканным грязью лицом, в измятом платье и разорванных чулках прославленная невозмутимость оставила Сэмюеля, выпавшая у него из рук трубка разбилась об асфальт, а сам констебль замер, парализованный удивлением. Но прежде чем к нему вернулось хладнокровие, Иможен вбежала в участок. Опрокинув стул и чуть не растянувшись во весь рост, Тайлер бросился следом.
Арчибальд Мак–Клостоу решил покончить с «черными», и теперь разыгрывал «белыми» очередной гамбит королеве, дабы создать необходимые условия для славной победы, как вдруг в кабинет, едва не сорвав дверь с петель, ворвалась Иможен. Арчибальд подскочил на месте, и шахматы снова попадали и перемешались. Перепуганный сержант молча созерцал кошмарное зрелище, которое являла собой посетительница. Вошедшему следом Сэмюелю Тайлеру показалось, будто его шеф издал слабый стон — полухрип–полурыдание, словно заклиная злую судьбу избавить его от этого видения.
Но мисс Мак–Картри уже стояла у стола сержанта.
— Арчибальд Мак–Клостоу, я только что убила двоих мужчин, — заявила она.
Сержант вдруг почувствовал, что стены кабинета начинают сдвигаться, а потолок быстро съезжает вниз — короче говоря, он едва не потерял сознание. Во всяком случае, Арчи был слишком потрясен, чтобы говорить, и лишь в унисон с Тайлером издал недоверчивое восклицание:
— А?
Холодно и спокойно, словно речь шла о самом обыкновенном деле, мисс Мак–Картри повторила:
— Арчибальд Мак–Клостоу, я только что убила двоих мужчин в заброшенном домишке на дороге в Килмахог. Раньше там жили супруги Баннистер.
Сержант наконец отдышался, и, как всякий раз при виде рыжей шотландки, его охватила бешеная ярость.
— А кой черт вас туда занес?
— Меня держали там в заточении!
— Мисс Мак–Картри, неужели вы не можете развлекаться как–нибудь иначе? Или вам непременно нужно изводить двух честных слуг Короны дурацкими россказнями?
— Значит, вы мне не верите?
— Нет, не верю! И в конце–то концов, кому могло взбрести в голову вас похитить? Клянусь кишками Люцифера, ничего глупее не придумаешь!
— Это сделал Герберт Флутипол, которого вы отпустили, нарушив закон!
— Но, Господи Боже, зачем?
Иможен, не желавшая рассказывать подобным ничтожествам о своей тайной миссии, ограничилась полунамеками.
— А вы не догадываетесь?
Арчи немного помолчал, и вдруг его лицо просветлело.
— Вы имеете в виду, что…
И, не договорив, сержант, к величайшему возмущению мисс Мак–Картри, расхохотался.
— Вот, значит, как? — рыдая от смеха, пробормотал он. — Так вы еще и покоряете сердца отдыхающих?
— Арчибальд Мак–Клостоу, только такой дурак и хам, как вы, способен на подобные шуточки!
— Ага… И они, выходит, набросились на вас вдвоем?
— Совершенно верно, но по очереди!
Сержант икал и задыхался от хохота, а Тайлер лишь с величайшим трудом продолжал хранить серьезный вид, думая о милейшем капитане, который еще задолго до рождения дочери слишком злоупотреблял виски. Сумасшествие Иможен — расплата за отцовские грехи.
— Слышите, Тайлер? Все сатиры Горной Страны решили собраться в Каллендере, чтобы соблазнить нашу дорогую мисс Мак–Картри! — И немного успокоившись, он продолжал: — Вам бы надо сходить к врачу, мисс… Знаете, такие вещи очень хорошо лечит…
— Да говорю же вам, я прихлопнула обоих!
— Ладно, пускай вы их убили… Что может быть естественнее, а, Сэмюель? Но, позволю себе спросить, каким оружием вы совершили эти два убийства?
— Сковородой!
— Простите?
— Ско–во–ро–дой!
— Ско… а–а–а, ну конечно! Это ведь самое смертоносное оружие, правда, Тайлер? Мисс Мак–Картри, доктор Джонатан Элскотт — прекрасный врач, и, если угодно, я сейчас же ему позвоню…
На Иможен вдруг снизошло величайшее спокойствие. Насмешки сержанта ее больше не задевали, ибо она заранее предвкушала, в какое смятение придет Мак–Клостоу, обнаружив два трупа.
— Я не сомневаюсь, что среди окрестных пастухов вы могли бы стяжать славу первого остряка, Арчибальд Мак–Клостоу, но не проще ли проверить, обманываю я или нет, прогулявшись вместе со мной к заброшенному дому Баннистеров?
— Думаете, мне больше делать нечего, кроме как выполнять капризы тронутых девиц?
— Неужели ваши шахматы не могут чуть–чуть подождать?
Арчи закусил губу.
— Сэмюель, старина, составьте ей компанию… Может, после этого мисс Мак–Картри наконец оставит нас в покое?
Жители Каллендера не оставили без внимания прогулку Тайлера и дочери капитана индийской армии. Более всего их потряс вид Иможен. Но отправиться следом за парой, возбуждавшей всеобщее любопытство, никто не решился.
По мере того как они приближались к домику Баннистеров, констебль волновался все сильнее. А что, если она сказала правду? Вдруг он сейчас увидит два трупа? Ну и ну! А сколько неприятностей в перспективе! Лучше б уж этой Иможен оставаться в Лондоне, а то с самого возвращения в Каллендер только о ней и говорят! Они со всяческими предосторожностями проникли в заброшенное жилище, но, войдя в кухню, мисс Мак–Картри пришлось признать очевидный факт: если кровать, стол и плита по–прежнему стояли на месте, то трупов там было не больше, чем в кабинете Арчибальда Мак–Клостоу.
— И однако я совершенно уверена… — только и могла пробормотать шотландка.
Сэмюель смотрел на нее с такой жалостью, что слова замерли на языке. Иможен разрыдалась, и констебль отечески похлопал ее по плечу.
— Ну–ну, мисс… Со всяким случается… Не стоит так переживать… Отдохнете несколько дней на свежем воздухе, все придет в норму… И вы опять станете прежней… Забудем об этой истории. Я вас провожу.
Мисс Мак–Картри не стала спорить. Какой смысл? Она поблагодарила Тайлера за любезность и безропотно выпила предложенную Розмери Элрой успокаивающую микстуру. А сержант, выслушав рапорт своего подчиненного, тяжело вздохнул:
— Бедняга… Думаете, слишком долгое девичество так свихнуло ей мозги? Вот что, Тайлер, я думаю, по дороге домой вам стоит зайти к доктору Элскотту и попросить его осмотреть мисс Мак–Картри. Пусть он нам скажет потом, насколько это опасно…
Проспав два–три часа, Иможен встала совсем свежей и отдохнувшей. Шотландку, в чьих жилах струится древняя кровь Мак–Грегоров, не так просто сломить! На кухне она встретила миссис Элрой. Иможен показалось, что Розмери смотрит на нее как–то странно.
— Что–нибудь случилось, миссис Элрой?
Служанка мыла посуду, оставшуюся в раковине со вчерашнего дня. Прежде чем ответить, она аккуратно положила тарелку и губку.
— Мисс Иможен, когда миссис Мак–Картри попросила меня помогать ей по дому, я была еще совсем молоденькой девушкой, и, таким образом, на свет вы появились у меня на глазах. Потом Небо лишило вашего отца верной и преданной подруги, и я по мере сил и возможностей старалась заполнить пустоту в доме, покинутом вашей несчастной матушкой. Долгие годы я заботилась о том, чтобы капитан Мак–Картри пользовался уважением в Каллендерс, а его дочь получила воспитание, достойное барышни из приличной семьи. До тех пор пока капитан Мак–Картри не присоединился к любимой супруге, а вы не подросли настолько, что могли жить самостоятельно, я не давала согласия Леонарду Элрою, хотя он просил моей руки за десять лет до того! Так вот, мисс Иможен, я полагаю, что мои верность и безупречная служба заслуживают уважения!
Это заявление слегка удивило мисс Мак–Картри, хотя она отлично знала слабость Розмери к респекту, а потому шотландка поспешила уверить миссис Элрой, что вполне разделяет ее мнение, но та не желала так легко сдаваться.
— Позвольте заметить вам, мисс Иможен, что возвращаться домой утром в таком виде, как вы, да еще в сопровождении констебля — значит совершенно не считаться со мной! Или я, по–вашему, ничего другого не стою?
— Так ведь меня провожал Сэмюель Тайлер! Надеюсь, вы его все же узнали?
— Разумеется, узнала, — обиженно заметила Розмери. — Тем более что он единственный здешний констебль! Однако порядочную женщину не приводит домой полицейский, да еще такой грязной и оборванной, будто подобрал у порога «Гордого горца»! А кроме того, ваша постель даже не была разобрана…
— Я не ночевала дома.
— Может быть, нынешние нравы и оправдывают подобное поведение, но вы должны понять, мисс Иможен, я уже не так молода, чтобы привыкнуть к поступкам, которые в мое время навсегда поставили бы виновную вне общества!
— Если бы вы только знали, что со мной произошло!
Но миссис Элрой ледяным тоном заявила, что вовсе не желает этого знать, и в знак того, что разговор исчерпан, стала довольно фальшиво насвистывать «В горах мое сердце».
Иможен вернулась в столовую. Возмущение миссис Элрой ее позабавило, но и слегка встревожило, поскольку Розмери не без основания считалась одной из самых злоязыких старух Каллендера, а мисс Мак–Картри совсем не хотела, чтобы та бросила хоть малейшую тень на ее репутацию. В конце концов слухи могут достигнуть ушей Эндрю Линдсея и повлиять на его чувства… Бедняга Эндрю, он, наверное, увлеченно ловит рыбу в озере Веннахар, даже не подозревая, что его невеста чуть не отправилась в мир иной…
За чаем Иможен раздумывала, каким образом снова завладеть в очередной раз улетучившимися документами. От этих мыслей ее отвлекла миссис Элрой. Прежде чем отправиться восвояси, она отдала хозяйке принесенный почтальоном конверт. Служанка немного подождала, надеясь, что мисс Мак–Картри расскажет ей, что внутри и кто прислал письмо, но, поскольку Иможен явно не собиралась делать какие бы то ни было признания, довольно сухо пожелала ей доброго вечера и пошла домой. Розмери пребывала в отвратительном настроении и решила сорвать досаду на мистере Элрое — старик всю жизнь проработал в рыбнадзоре и теперь, прикованный к креслу жестоким ревматизмом, оказался в полной зависимости от жены.
Письмо было от Нэнси Нэнкетт. Девушка признавалась подруге, что ровно ничего не поняла из ее записки. О каком бесчестье писала Иможен? Не связано ли это с таинственным влюбленным, о котором она упомянула? Бедняжка Нэнси совсем растерялась и просила Иможен поскорее написать несколько строчек, чтобы успокоить ее и объяснить, что все–таки происходит.
Мисс Мак–Картри жалостливо пожала плечами. Крошка Нэнси очень мила, но английская кровь отца несколько подпортила ей мозги… Что ж, пожалуй, придется расставить все точки над «i», иначе девчушка Бог знает что вообразит! Иможен не привыкла откладывать на завтра то, что можно сделать сегодня, а потому, достав блокнот и ручку, тут же принялась писать крупным, немного угловатым почерком:
«Моя дорогая Нэнси,
С тех пор как я писала Вам в последний раз, произошло очень много разных событий. Меня стукнули по голове, похитили и посадили под замок. Прошлую ночь я провела связанная по рукам и ногам на чужой постели… Разумеется, я немного беспокоюсь за свою репутацию, однако хочу надеяться, что это не нарушит прекрасных планов на будущее. Он ведет себя очень робко (что немного удивительно для человека его возраста и положения) и не осмеливается открыто сказать о своей любви. К счастью, у меня хорошо развита интуиция, и я все понимаю без слов. Я еще не рискнула рассказать ему о своем бесчестье, поскольку надеюсь очень скоро все исправить. Вы меня хорошо знаете, дорогая Нэнси, и наверняка догадаетесь, что я не из тех, кто может смириться с поражением…»
У двери зазвонил колокольчик, и мисс Мак–Картри, вздрогнув, оторвалась от письма. Кто к ней мог прийти? В первую очередь Иможен подумала об Эндрю, но, решив, что впредь никто больше не застанет ее врасплох, прихватила с собой револьвер. Она уже собиралась открыть дверь, как вдруг сообразила, что, если там враг, ей будет очень неудобно защищаться, а потому, отступив на шаг и тщательно прицелившись, крикнула:
— Входите!
При виде наставленного на него револьвера доктор Элскотт, как ошпаренный, отскочил назад. А Иможен так удивил этот внезапный визит, что она не сразу оценила нелепость ситуации.
— Он з–заряжен? — испуганно пробормотал врач, указывая на оружие.
Мисс Мак–Картри опустила руку.
— Входите, входите, доктор! И простите меня, но я просто вынуждена принимать некоторые меры предосторожности.
— Понимаю…
По дороге в гостиную Джонатан Элскотт клялся в душе как следует отблагодарить Арчибальда Мак–Клостоу и Сэмюеля Тайлера за то, что они возложили на него подобную миссию. Иможен в свою очередь соображала, чему обязана посещением врача, которого ее отец ненавидел за упорные старания отлучить его от виски. Элскотт был тогда начинающим врачом и, как всякий дебютант, проявлял излишнее рвение. Сама Иможен, впрочем, тоже не испытывала к Элскотту особого почтения, ибо, по слухам, он происходил из клана Мак–Леод, с незапамятных времен враждовавшего с Мак–Грегорами.
— Могу я вас чем–нибудь угостить, доктор?
— Вы меня немного напугали, мисс Мак–Картри, и, по правде говоря, я чувствую себя… довольно неважно. Так что, если у вас найдется капелька виски…
Отправляясь за бутылкой и рюмками, Иможен торжествующе улыбалась: Мак–Грегоры одержали новую победу над Мак–Леодами! Потом она вежливо подождала, пока гость выпьет и лицо его вновь обретет нормальные краски.
— Чему я обязана таким удовольствием, доктор Элскотт?
— Арчибальд Мак–Клостоу сказал мне, что у вас неприятности…
— Это касается только меня! — сухо перебила его мисс Мак–Картри.
— Вот как? А здоровье вас не беспокоит?
— Ни в малейшей мере!
— Так вы не хотите, чтобы я вас осмотрел?
— С какой стати?
— Но, насколько я понял…
— Тут какое–то недоразумение… Этот дурень сержант явно переусердствовал! Впрочем, это ему даром не пройдет, я непременно доложу куда следует…
— Ах так? Значит, вы… вы пользуетесь в Лондоне большим влиянием?
— Боже мой, ну разумеется! В определенных кругах очень прислушиваются к моему мнению.
— А–а–а… Но вы, кажется, работаете в машинописном бюро?
— В Адмиралтействе… и причем в секретном отделе… Так что вывеска не всегда соответствует содержанию.
— Ах вот оно что…
Врач допил виски.
— Скажите, мисс Мак–Картри, вы много читаете?
— Простите?
— Я спросил, много ли вы читаете.
— Да, довольно–таки. Но к чему такой вопрос?
— А какие книги вы предпочитаете?
— Исторические…
— А как насчет шпионских романов?
— Тоже неплохо…
— Ага! А вы часто бываете в кино?
— Обычно раз в неделю, но, честно говоря, доктор, я не понимаю…
— И вам, наверное, особенно нравятся фильмы о героических подвигах?
— Должна признать, я и в самом деле смотрю их с большим удовольствием.
— Так–так… Этим–то все и объясняется… Так я и думал…
— Слушайте, доктор, вы мне наконец скажете, что все это значит?
— Последний вопрос, мисс… Когда вы бываете одна у себя в квартире в Лондоне или даже здесь… не случается ли вам… как бы это сказать?.. слышать… м–м–м… голоса? То есть вам не кажется, будто кто–то говорит, в то время как рядом никого нет?.. И этот голос поручает вам какое–нибудь важное дело… например, предлагает совершить… подвиг?
Иможен подумала, уж не издевается ли над ней доктор Элскотт, задавая такие идиотские вопросы, но вдруг до нее дошло, что врач просто–напросто считает ее сумасшедшей. Наверняка его обработал Мак–Клостоу!
— А в призраков вы верите? Ну, скажем, вот в этой комнате, где мы так дружески беседуем, не случалось ли вам видеть что–нибудь необычное, из ряда вон выходящее?
Мисс Мак–Картри вскочила. Ее душило такое бешенство, что в первую минуту слова путались, переходя в какое–то неопределенное мычание.
— Да, я вижу нечто совершенно поразительное! Я вижу грязного, паршивого лекаришку, который пытается сыграть со мной самую скверную шутку, какую только мог измыслить свихнутый потомок Мак–Леодов! И я сейчас покажу этому подлому лекаришке, с кем он имеет дело!
Джонатан Элскотт испуганно взвизгнул и одним прыжком оказался у двери, схватив по дороге шляпу. Потом он так и не смог вспомнить, каким чудом всего за несколько секунд выскочил из кресла, добрался до выхода, открыл дверь и, пробежав сад, плюхнулся в машину. Но всем, кто только желал его слушать, Элскотт рассказывал, что никогда не забудет истерического хохота мисс Мак–Картри и что до сих пор у него от этого воспоминания по коже бегают мурашки.
Назад: ГЛАВА IV
Дальше: ГЛАВА VI