ГЛАВАV
– У меня есть троюродный брат с материнской стороны, Ангус Мак-Дональд. Живет возле Инвернесса. Красавец мужчина, хотя ему скоро стукнет шестьдесят. Ангус давно овдовел, детей нет. Больно смотреть, как пропадает такое сокровище, тем более, что он нажил на торговле овцами немало денег, а куда их теперь девать, не знает. Мы с Леонардом часто толкуем, что, познакомься Ангус с приличной женщиной примерно своих лет, она бы наверняка была с ним счастлива, да и мой родич не жил бы бобылем. Я думаю, он не стал бы упрямиться и непременно тащить жену в Инвернесс…
Иможен слушала Розмэри довольно рассеянно – в пятьдесят три года она, наконец, получила возможность побездельничать и оценить удовольствия праздной жизни. Впервые за долгие годы с ней возились, ее баловали и чуть ли не нянчили. И это старое дитя наслаждалось материнской заботой, даже память о которой успела изгладиться в ее сознании.
– И для чего вы мне все это рассказываете, Розмэри?
Слишком прямой вопрос застал служанку врасплох. Она растерялась и покраснела, но быстро справилась с волнением.
– Да просто я вас очень люблю… Тогда, три года назад, я разругалась с вами, но только потому, что вообразила, будто жизнь у англичан вас испортила. Теперь-то я вижу, как была не права… И я не хочу забывать, что любила вас, как родную дочку, после того как ваша бедная мама…
Розмэри совсем расчувствовалась, и мисс Мак-Картри познала еще более возвышенное удовольствие – плакать в объятиях подруги.
– Но я все-таки не вижу связи между привязанностью ко мне, миссис Элрой, и вашим родичем Ангусом Мак-Дональдом.
– Что ж… я думаю, из Ангуса получился бы неплохой муж для вас, мисс…
– Мне выйти замуж? В моем-то возрасте? Это было бы просто смешно! И потом, я дала клятву хранить верность памяти Дугласа…
– Никогда не надо связываться с мертвыми, мисс… это противоестественно… Живой должен жить с живыми… Скоро вы уйдете на пенсию… А я долго не протяну… Сами знаете, мне уже семьдесят пять годков… И кто тогда о вас позаботится? На кого я вас оставлю? В полном-то одиночестве куда как плохо…
Вне всякого сомнения, Дуглас – слишком порядочный человек, чтобы обидеться на Иможен, если та нарушит данное ему слово. Сам-то он так и не успел на ней жениться… Да и вообще там, где он теперь, подобные вещи, должно быть, уже не имеют особого значения. А миссис Элрой, чувствуя, что противник слабеет, принялась уговаривать с удвоенным пылом:
– На днях Ангус как раз собирается к нам в гости… Разрешите мне его представить, мисс Иможен…
– Почему бы и нет, миссис Элрой? Но не питайте особых иллюзий… Моя судьба – стареть в одиночку и хранить верность дорогим теням…
Иможен осталась весьма довольна благородством формулировки и, спокойно откинувшись на подушки, стала есть приготовленный Розмэри второй завтрак. Вместе с силами к мисс Мак-Картри возвращалось и буйное воображение, а потому очень скоро она почувствовала себя Марией Стюарт, томящейся в замке Лохлевен, а этот незнакомый Ангус превратился в графа Босуэла, влюбленного в королеву и мчащегося ее освободить.
Доктор Элскот ошибся на сутки. Иможен приходила в себя не два, а три дня. Хотя, по правде сказать, без бдительного надзора миссис Элрой она встала бы гораздо раньше. Иможен не терпелось узнать, что творится в Каллендере. И ее очень обижало, что никто, за исключением, разумеется, врача, ни разу не навестил раненую. Мисс Мак-Картри про себя кляла неблагодарность инспектора Гастингса, сержанта Мак-Клостоу и констебля Тайлера. При этом она простодушно забывала, что сама скрыла от инспектора важные сведения о Мор-тоне, что более чем круто обошлась с сержантом и, наконец, что это ей следовало бы выразить признательность Сэмюелю. Иможен еще не знала, что Гастингс в Глазго. Насчет Арчибальда не стоило и думать, что он явится к мисс Мак-Картри, если его не вынудит к тому служебный долг. Тайлер же строго выполнял предписания шефа и добросовестно следил за порядком в городе, а навещать Иможен ему никто не приказывал.
С тех пор как мисс Мак-Картри на время утратила возможность передвигаться по Каллендеру, Мак-Клостоу немного полегчало. Да, конечно, приходилось заниматься этой неприятной историей, случившейся в «Черном Лебеде», но ответственность за ход расследования лежала на полиции Глазго, и сержант чувствовал себя довольно уверенно, потому что, судя по всему, никто из его подопечных в деле не замешан. Сейчас, когда инспектор Гастингс уехал в управление, Иможен лежала в постели, а за порядком в Каллендере присматривал Тайлер, Мак-Клостоу вновь обрел вкус в жизни, тем более, что светило солнце и листва деревьев отливала золотом. Чудесный день. Мак-Клостоу вышел на крыльцо полицейского участка и глубоко вдохнул свежий прохладный воздух. Мимо, торопясь на рынок, просеменила миссис Фрейзер. Сержант любезно поклонился. Аккуратно расчесанная и разложенная на груди борода красноречиво возвещала всем проходящим мимо гражданам Каллендера, что они могут спокойно заниматься своими делами – полиция Ее Всемилостивейшего Величества бдит.
На душе у сержанта царило такое благолепие, что он даже вытащил заброшенную с приезда мисс Мак-Картри шахматную доску и расставил фигуры, собираясь вновь испытать суровые радости стратегии и тактики. При виде склоненного над шахматами шефа у Тайлера потеплело на сердце. Все вернулось на круги своя. Арчибальд задумчиво поглядел на констебля.
– Ничего не случилось, Сэмюель?
– Нет, сержант. Все в полном порядке.
Мак-Клостоу замурлыкал от удовольствия.
– О Гастингсе – ни слуху ни духу?
– Да. Надо думать, в Глазго ему куда приятнее, чем в Каллендере.
– А… там?
– Миссис Элрой домой не возвращалась, и я сделал вывод, что больная по-прежнему не встает.
– Тем лучше… Жаль, что ей не сломали ногу – тогда мы могли бы хоть какое-то время дышать спокойно!
– Сержант… – с дружеским укором пробормотал Тайлер.
Но Мак-Клостоу твердо стоял на своем.
– Вряд ли я когда-нибудь смогу вас простить, Тайлер…
– Но я же только выполнил свой долг, сержант!
– Выполняя свой долг, как вы изволили выразиться, Сэмюель, надо действовать с чувством, с толком, с расстановкой. И я невольно думаю, что, испытывай вы ко мне хоть мало-мальски добрые чувства, вы бы никогда…
Тайлер так и не узнал, как ему следовало поступить, ибо в этот момент величественно, как флот сэра Френсиса Дрейка, только что наголову расколотивший испанцев, в участок вплыла мисс Мак-Картри.
– Добрый день, джентльмены, – снисходительно приветствовала она полицейских. – Инспектор Гастингс здесь?
Констебль поглядел на сержанта, словно спрашивая разрешения ответить. Арчибальд только пожал плечами.
– Ваши выводы оказались ложными, Тайлер.
Потом он медленно встал и подошел к незваной гостье.
– Если вы не в курсе, мисс, могу сообщить вам, что это полицейский участок, а не светская гостиная, так что встречи с друзьями назначайте в другом месте! Вы хотите подать жалобу?
– Пока нет, но, коли вы намерены продолжать в таком тоне, это не заставит себя ждать!
– Может, вы что-нибудь потеряли?
– Вроде нет.
– Или вам стало известно о тайных замыслах, могущих нарушить общественный порядок в Каллендере?
– Нет.
– В таком случае будьте любезны удалиться или я прикажу вас вывести силой!
В глазах Иможен сверкнула молния.
– Да как вы смеете, Мак-Клостоу, так со мной разговаривать?
Она надвинулась на сержанта, но Арчибальд в мгновение ока схватил со стола резиновую дубинку.
– Осторожнее, мисс Мак-Картри! Попробуйте только напасть на меня – и я вдребезги разнесу вашу проклятую черепушку.
На лице Мак-Клостоу читалась такая решимость, что Иможен замерла в легком смятении. Гордость не позволяла ей отступить, но здравый смысл подсказывал, что ввязываться в неравный бой не стоит. Арчибальд постучал концом дубинки о ладонь.
– Эта резина крепче дерева, мисс. И я сильно сомневаюсь, чтобы голова, даже голова представительницы клана Мак-Грегоров, могла выдержать такой удар! Тайлер, проводите эту особу!
Расстроенный добряк Сэмюель тихонько коснулся плеча Иможен.
– Вы слышали, мисс?
– Как я счастлива вас видеть, Сэмюель! И как мне жаль, что вам целыми днями приходится терпеть одного гнуснейшего субъекта! Вы ведь понимаете, о ком я говорю, правда? Во всяком случае, я никогда не забуду, что вы спасли мне жизнь! Мой отец относился к вам с большой симпатией, а он крайне редко ошибался в людях… О вас же папа говорил: «Славный малый, благородное сердце!» И мне утешительно знать, что в полиции служат не только такие отвратительные грубияны, как этот сержант, Бог весть какими темными путями добывший нашивки. Да, поистине, он – грязное пятно на репутации всех шотландских полицейских.
Хоть Арчибальд и поклялся себе сдерживаться и никому не позволить испортить ему такой замечательный день, у всякого терпения есть пределы. А потому, услышав, как растроганный констебль смущенно лепечет: «Вы слишком добры, мисс…», – сержант не выдержал и с яростью, отнюдь не украсившей его физиономию, налетел на подчиненного.
– Как это понимать, Тайлер? Вы что, согласны со всей этой клеветой и оскорблениями?
– Нет! О нет, сержант!
– Тогда чего вы ждете и почему не исполнили мой приказ?
Констебль опять повернулся к мисс Мак-Картри.
– Вам надо уйти, мисс Иможен… Прошу вас, не доводите дело до скандала…
Мак-Клостоу сердито передернулся.
– «Прошу вас!» Вы больше не в состоянии справляться со своими обязанностями, Тайлер, и мне придется сообщить об этом наверх! «Прошу вас!» Слушать противно!
– Вы ведь уйдете, правда, мисс? – почти умоляюще спросил констебль.
– Конечно, мой милый Сэмюель! Хотя бы потому, что порядочной женщине следует избегать общения с некоторыми типами! Но сначала я просто обязана поблагодарить вас.
И не успел констебль опомниться, как Иможен бросилась ему на шею и крепко расцеловала в обе щеки. Арчибальд аж икнул от изумления, не в силах подыскать слова для столь вопиющего нарушения дисциплины, и в это время у него за спиной раздался насмешливый голос:
– Впервые в жизни вижу, чтобы полицейский вел себя по-человечески!
Появление нового действующего лица сразу восстановило порядок в полицейском участке. Иможен отпустила Тайлера, Арчибальд стряхнул оцепенение, и все трое уставились на посетителя, в котором мисс Мак-Картри признала высокого очкарика, расспрашивавшего ее несколько дней назад в «Гордом Горце». Молодой человек улыбался и, несмотря на очки, довольно старый, замызганный плащ, съехавший набок галстук и видавшую виды кепку, во всем его облике было что-то удивительно симпатичное. Но сержанту посетитель, очевидно, не внушал теплых чувств, ибо тот злобно двинулся навстречу и, бросив на ходу Тайлеру, что «его песенка спета», заорал:
– Какого черта вам тут понадобилось, Мак-Рей?
– Я пришел поговорить с вами, сержант Мак-Клостоу.
– О чем?
– Да об убийстве Джона Мортона, естественно! Как ваше расследование? Продвигается или нет?
– Ну и наглец же вы, Мак-Рей! А я, представьте себе, на дух не выношу журналистов!
– Насколько я понимаю, это что-то вроде аллергии?
– Проваливайте, Мак-Рей, пока я не рассердился по-настоящему!
– Я бы с радостью, но тут есть одна загвоздка: газета платит исключительно за информацию и никто не собирается устраивать мне приятный отпуск в Каллендере!
И, не обращая больше внимания на сержанта, Мак-Рей повернулся к Иможен.
– Мисс Мак-Картри, я только и слышу о вас с тех пор, как приехал в Каллендер! Вы не согласились бы дать мне интервью?
Мак-Клостоу окончательно озверел. Схватив тощего репортера за плечи, он с яростными воплями поволок его к двери.
– Вон отсюда! – ревел сержант.
На пороге Арчибальд и отбивающийся от него журналист столкнулись с Гастингсом.
– Что это на вас нашло, сержант? – удивился инспектор. – Вздумали ссориться с прессой? Как поживаете, Мак-Рей?
– Пять минут назад я сказал бы: отменно, но этот болван…
– Да ладно вам! Пожмите друг другу руки и забудьте, как страшный сон… Счастлив снова видеть вас, мисс Мак-Картри. Ну как, совсем поправились?
– Да, вполне. Уж простите великодушно!
Иможен, как видно, обладала особым даром веселить инспектора. Он добродушно рассмеялся.
– Это мне надо просить прощения, мисс! Когда мы виделись в последний раз, я обошелся с вами слишком сурово. Во всяком случае, благодаря вам мы теперь точно знаем, что кто-то хочет помешать нам копаться в прошлом Мортона… Следовательно, именно этим мы и займемся. Так что не зря вы рисковали жизнью. Не стану скрывать, в Глазго не очень-то довольны нашей медлительностью. Вот уже пять дней, как нашли тело Мортона, а мы почти не сдвинулись с места. В ваших донесениях нет ни единого стоящего факта, Мак-Клостоу.
– А что прикажете писать? Не могу же я в угоду джентльменам из СИД выдумывать всякие небылицы, как, по-вашему?
– Разумеется… Но наше начальство вряд ли устроят подобные объяснения, сержант. Имейте это в виду! Что ж, придется опять начинать сначала. И чем скорее – тем лучше. Поехали к Мак-Пантишу!
– Что, опять допрашивать персонал? Но я это уже делал и не узнал ровно ничего полезного.
– Остается только надеяться, что, может, вы упустили какую-нибудь мелочь.
Журналист попросил разрешения задать вопрос, и Гастингс великодушно согласился ответить.
– Судя по тому, что я сам слышал от мисс Мак-Картри в «Гордом Горце», она видела человека, с которым столкнулся Мортон…
Инспектор не стал скрывать правду.
– К несчастью, это не так. Мы просто хотели расставить убийце ловушку.
– Но… мисс Мак-Картри ведь рисковала жизнью!
– Она знала об этом.
Мак-Рей промолчал, но его восхищенный взгляд согрел душу Иможен.
Гастингс встал.
– Ну, поехали в «Чёрный Лебедь». Что с вами, Мак-Клостоу?
– Неужто вы собираетесь взять с собой эту особу и журналиста?
– Я полагаю, мисс Мак-Картри достаточно дорого оплатила свое право участвовать в расследовании. А Мак-Рей пусть лучше помогает, чем путаться под ногами. Я уже как-то имел с ним дело: парень не нарушает правил игры и ничего не печатает без разрешения.
Репортер поклонился.
– Спасибо, Гастингс.
При виде инспектора и его свиты у Джефферсона Мак-Пантиша подогнулись колени. Его смертельно пугало все, что могло хоть в какой-то степени нарушить привычную, размеренную жизнь гостиницы. Именно поэтому Джефферсон ненавидел полицейских, великих умельцев сеять панику. По этой же причине, невзирая на всю свою природную любезность, услышав, что Гастингс хочет с ним поговорить, Мак-Пантиш жалобно простонал:
– Как, опять?
– Совершенно верно, мистер Мак-Пантиш. И запомните: это далеко не в последний раз. Убит один из ваших постояльцев. Так-то вы исполняете свой профессиональный долг?
Несправедливость упрека потрясла Джефферсона до слез.
– Да разве я мог помешать? – робко возразил он.
– Надо было выбрать другую работу, раз вы не способны прилично содержать гостиницу. Конечно, очень легко все свалить на старые добрые шотландские привидения, но я, Мак-Пантиш, в привидения не верю!
После такого кощунственного заявления наступила гробовая тишина, и Гастингс, словно ощутив всеобщую враждебность, попытался исправить ошибку:
– …По крайней мере, когда я на службе! – добавил он.
Похожий на ржание смешок мисс Мак-Картри, вдруг раздавшийся за спиной инспектора, оповестил последнего, что ему не удалось провести Иможен и, скорее всего, эта дурацкая обмолвка еще больше усложнит задачу. Гастингс совсем разозлился, и бедняге трактирщику пришлось отдуваться еще и за это.
– Ну, Мак-Пантиш, хватит увиливать! Говорите, что вам известно о Мортоне!
– Мне? Ничего.
– А может, вы просто не хотите сказать правду?
– Но почему, ради всех чертей с хвостами и копытами?
– Я попрошу вас сменить тон! Послушайте, Мак-Пантиш, в вашей гостинице жил человек по фамилии Мортон. Его чтото настолько встревожило, что старик счел нужным побеспокоить полицию. И при этом он ни слова не сказал вам?
– Даже ни звука.
– И вас это не удивляет?
– Нет.
– Короче, Мак-Пантиш, насколько я понимаю, вам глубоко плевать, что творится у вас в гостинице?
Тут уж Джефферсон не выдержал.
– Это постыдно! Просто постыдно! Тридцать пять лет я управляю «Черным лебедем»! Слышите? Тридцать пять лет! И еще ни разу никто не смел так со мной разговаривать! Я напишу в Глазго! Я буду жаловаться! Вы не имеете права меня оскорблять!
– Закончили?
– Нет, не закончил! Хоть вы и полицейский инспектор, я вас…
Трактирщик прикусил язык.
– Что именно вы хотели со мной сделать, мистер Мак-Пантиш? – медовым голосом осведомился инспектор. – Но все-таки я не оставлю вас в покое, пока не выложите все, что знаете о Джоне Мортоне.
– Да сколько ж можно талдычить, что ничего я не знаю, кроме того, что он сам написал в карточке? Между прочим, в мои обязанности вовсе не входит исповедовать клиентов.
– И Мортон ни разу с вами не разговаривал?
– Во всяком случае, я ничего такого не упомню. Конечно, не считая всяких «добрый день» или «кажется, пойдет дождь». Правда, однажды мы говорили чуть дольше, и было это незадолго до смерти Мортона.
– Вот как?
– Да, я сидел на скамейке, вон там. Вижу, возвращается Мортон. Подсел ко мне. Я заметил: вид у него озабоченный. Мортон спросил, верю ли я в привидения. Ну, я его и успокоил как только мог. Рассказал, какая у меня хорошая тетя Мойра…
– А при чем тут ваша тетя?
– Говорю же, я хотел успокоить Мортона, инспектор. Я признался ему, что тоже иногда чувствую себя не в своей тарелке и тогда зову на помощь тетю Мойру. Она женщина старая, мудрая и никогда не откажет в добром совете.
– Но, черт подери, какое дело Мортону до вашей мудрой тети и ее советов?
– Повторяю вам еще раз: я пытался успокоить Мортона. А моя бедная милая тетя давным-давно стала привидением.
– При…видением?
– Ну да, инспектор. На Рождество исполнится ровно двадцать лет, как она умерла.
Гастингсу хотелось бы думать, что Мак-Пантиш его разыгрывает, но, увы, он быстро убедился в его полной искренности. Быстрый взгляд на Мак-Клостоу и Иможен сказал ему, что оба не находят в словах трактирщика ровным счетом ничего удивительного. А журналист, явно забавляясь этой сце– ной, что-то строчил в блокноте. Инспектор с трудом взял себя в руки.
– Мне не особенно нравятся ваши россказни о разгуливающих по белу свету привидениях, мистер Мак-Пантиш, и от души советую держать их при себе. Сколько у вас сейчас служащих?
– В последние две недели их осталось совсем мало, инспектор. Повар Обсон, посудомойка Дженни, метрдотель Тренкет, официантка Фиона, да еще две горничные: на третьем этаже Элспет и на втором, где, кстати, жил Мортон, – Исла.
– Зовите их всех сюда, и побыстрее!
Мак-Пантиш ушел собирать прислугу, а Иможен приблизилась к инспектору.
– Откуда родом ваша мать, мистер Гастингс?
– Мама? Из Ньюкасла, мисс.
– Так я и думала!
– Вот было бы любопытно узнать, каким образом вы догадались, Что мама приехала именно из Ньюкасла?
– Названия города я, конечно, не знала, но почти не сомневалась, что она англичанка. Вы полушотландец, инспектор.
И что это значит, мисс Мак-Картри?
– Ничего, инспектор, но зато кое-что объясняет.
– Что объясняет, мисс?
– Ну, скажем… ваш скепсис, совершенно неестественный для настоящего шотландца.
Появление прислуги избавило Гастингса от необходимости отвечать. Внимательно оглядев всех, инспектор выбрал толстую неопрятную девицу:
– Как вас зовут?
– Дженни Дермот, сэр.
– Расскажите мне, что вы знаете о Джонс Мортоне.
– О ком?
– О Джоне Мортоне.
– Даже не слыхала о таком.
– Это тот, кого нашли мертвым в номере.
– А-а-а… Я его ни разу не видала.
Не очень удачное начало. Полицейский поглядел на стоявшего рядом с Дженни высокомерного молодого человека.
– А вы? Как ваша фамилия?
– Обсон, сэр… Питер Обсон, шеф-повар. Я никогда не имею дела с постояльцами и не припомню, чтобы мне случалось видеть джентльмена, о котором вы упоминали. Весьма сожалею.
Гастингс сердито подошел к улыбчивой и элегантной молодой женщине.
– А вы кто?
– Фиона Скотт, сэр… Я прислуживаю за столом.
– Что-нибудь можете сказать о Мортоне?
– Это был очень воспитанный джентльмен, сэр. Всегда приходил вовремя и ни разу не пожаловался на еду. Еще мистер Мортон говорил, что у меня фигура кинозвезды. Очень рассудительный был джентльмен, сэр.
– Не сомневаюсь. А вы, мисс?
– Элспет Брайан, сэр. Я горничная на третьем этаже. Мне ни разу не пришлось разговаривать с мистером Мортоном. Прошу прощения, сэр.
Расстроенный инспектор обратился к последней девушке.
– Я вас слушаю, мисс.
– Меня зовут Исла Денс, сэр. Я убираю комнаты второго этажа. Мистер Мортон был очень милым старым джентльменом. И всегда старался не причинять лишних хлопот.
– Да-да, а в день его смерти вы не заметили ничего особенного?
– Уходя к себе в номер, он спросил, верю ли я в привидения. Я, конечно, ответила, что да, и рассказала, как работала в доме, где обитал один призрак…
– Довольно, мисс, благодарю вас.
– Но я хотела…
– Нет, мисс, хватит! А вы, мой друг?
– Арчибальд Тренкет, метрдотель, сэр.
Тренкет производил впечатление человека, любящего послушать самого себя, и держался с величайшей торжественностью.
– Как вам, вероятно, уже известно, сэр, мистер Мортон принадлежал к нашему кругу. Судя по тому, что он мне рассказывал, мистер Мортон много лет прослужил в разных домах, приличных, но не более того. Ему немного не хватало блеска, необходимого для службы в первоклассных заведениях. В остальном это был, как здесь уже говорилось, очень вежливый джентльмен, старавшийся максимально облегчить работу персонала.
– Мортон никогда не спрашивал, что вы думаете о привидениях?
Мертдотель вздрогнул от возмущения.
– Он никогда не позволил бы себе подобной бестактности, сэр.
– Это еще почему?
– Потому что я англичанин, сэр.
Во время этой краткой серии допросов Иможен не отводила от инспектора глаз, и с каждой минутой полицейский нравился ей все меньше и меньше. Шотландка недоуменно спрашивала себя, каким чудом в первый раз Гастингс показался ей чуть ли не красавцем. Да, он довольно высокого роста и плечи широкие, но черты лица слишком грубы да и усики щеточкой отнюдь не свидетельствуют об утонченности натуры. Вне всякого сомнения, английская кровь матери возобладала-таки над шотландской кровью отца. Самодовольство, резкость и неприличные насмешки раздражали мисс Мак-Картри, и она почти жалела, что никак не может заподозрить этого неприятного типа в убийстве Мортона. Увы, британские полицейские даже английского происхождения, не имеют привычки поступать, как те, кого они всегда преследуют. И шотландке приходилось, хоть и не без грусти, признать сей несомненный факт.
Убедившись, что полицейские вместе с этой кошмарной рыжей женщиной покинули его гостиницу, Мак-Пантиш вернулся к себе в комнатку и выпил внушительную порцию виски, дабы отпраздновать освобождение. Несчастный не догадывался, что Иможен вовсе не уехала. На самом деле, уже собираясь сесть в полицейскую машину, она вдруг сказала, что хочет пройтись пешком – грех упускать такое чудесное солнечное утро. Мак-Рей тут же попросил разрешения сопровождать мисс Мак-Картри. Она согласилась, и Гастингс, пожав плечами, приказал сержанту ехать. Как только машина скрылась из виду, Иможен попросила журналиста:
– Подождите меня здесь, мистер Мак-Рей, я сейчас вернусь…
– А можно узнать, куда…
– Я уверена, что маленькая горничная хотела что-то сказать, но ее не стали слушать… Надеюсь, мне она доверится.
– А вы не позволите мне…
– Нет-нет… при вас она может оробеть…
Иможен повезло. Проходя мимо хозблока, она заметила Ислу. Девушка собирала простыни в прачечную. Мисс Мак-Картри окликнула ее и подошла поближе.
– Дитя мое, я почти не сомневаюсь, что вы не все рассказали нам о Джоне Мортоне.
– Мне помешал инспектор! Я подумала, что… нет… это так глупо!
– Что именно?
В это время на пороге гостиницы появился Тренкет и сухо позвал Ислу. Девушка извинилась перед мисс Мак-Картри.
– Мне надо идти… Я там зачем-то понадобилась… А мистер Тренкет у нас очень строгий!
– Расскажите быстренько самое главное.
Обе женщины направились к гостинице и вместе вошли в Дом.
– Мы с мистером Мортоном познакомились в Мэрипорте, в гостинице «Рыба и Лошадь». Я служила у него под началом в тот год, когда произошла трагедия…
– Какая трагедия?
С лестничной площадки послышался голос Тренкета:
– Ну, Исла, идете вы или нет?
Иможен удержала девушку за руку.
– Простите, мисс, но у меня нет времени!
– Послушайте, детка, я сейчас иду домой. Мой телефон – семь. Позвоните, как только выпадет свободная минута… Например, во время второго завтрака, а?
– Хорошо, мисс.
И горничная помчалась на лестницу, где ее ждал величественный Тренкет.
Увидев, что мимо конторки опять идет Иможен, которая, как он думал, уехала вместе с полицейскими, Мак-Пантиш чуть не упал в обморок. Он с трудом выбрался из кресла, прихрамывая подошел к зеркалу, нарочно повешенному так, чтобы видеть вход в гостиницу даже стоя к двери спиной, и долго изучал собственное отражение, потом вернулся на прежнее место.
– Не может быть! – простонал трактирщик. – Это галлюцинация!
Узнав от мисс Мак-Картри последние новости, репортер задрожал от нетерпения.
– О мисс, быть может, благодаря вам я напишу потрясающую статью!
Иможен, по достоинству оценив юношеский пыл газетчика, пригласила его к себе завтракать. Миссис Элрой слегка поморщилась при виде человека, чей облик столь мало отвечал ее представлениям о достоинстве, опрятности и прочих признаках истинного джентльмена. Не доверяя гостю, Розмэри старалась не оставлять его вдвоем с Иможен. Даже уходя на кухню, она оставляла дверь открытой и прислушивалась к разговору.
Когда Иможен и репортер обсудили все, что им пока удалось узнать об убийстве Мортона, Мак-Рей принялся расспрашивать о самой мисс Мак-Картри и ее прежних подвигах, прочно вошедших в летопись Каллендера. Но шотландку сейчас не занимало прошлое.
– Молодой человек, могу предложить вам дело куда важнее. Я нисколько не верю в прозорливость Гастингса. Английская кровь лишила его многих качеств, которыми природа наделяет нас, шотландцев. Слыхали, как он насмехался над нашими привидениями? Видали, как он обошелся с маленькой Ислой, когда она собиралась сообщить ценные сведения? Ну, так на что годится подобный тип? Я хочу попробовать сама расследовать убийство Мортона и уверена, что добьюсь своего. Представляете, какую физиономию скорчит тогда Гастингс? Если вы умеете держать язык за зубами, я готова взять вас в компаньоны. А вы потом получите исключительное право опубликовать рассказ обо всех перипетиях расследования. Ну, что вы об этом думаете?
Хэмиш Мак-Рей ответил таким громовым «ура!», что миссис Элрой пулей вылетела из кухни. Теперь она уже нисколько не сомневалась, что гость мисс Иможен – не джентльмен.
– Дорогая мисс Мак-Картри, я стану вашим доктором Ватсоном и готов спорить на что угодно, что вы разберетесь в этом деле не хуже самого Шерлока Холмса!
Около двух часов, когда Иможен излагала Мак-Рею свой план кампании, зазвонил телефон. Миссис Элрой сказала хозяйке, что с ней хочет поговорить некая Исла Денс.
– Алло! Исла?
– Да, мисс, это я… Утром я не успела рассказать вам, что мы с мистером Мортоном вместе работали в Мэрипорте, когда погиб этот несчастный…
– Какой несчастный?
– Фамилии я уже не помню, но у меня осталось впечатление, что мистера Мортона все это ужасно расстроило. Чего я не понимаю, – так это что ваш друг поразительно похож на…
– Какой друг?
– Сюда идут, мисс, а служащим не разрешается надолго занимать телефон. Если хотите, сегодня часов в десять вечера я приду к вам и все расскажу.
– Договорились. Я буду вас ждать.
Когда она пересказала разговор журналисту, тот не мог скрыть удивления.
– Кого она назвала вашим другом? И на кого он похож?
– Вечером узнаю.
– А вы позволите мне тоже прийти?
– Я даже хотела сама просить вас об этом – мне нужен свидетель.
– А меня вам мало? – ворчливо заметила миссис Элрой.
– Все знают, что вы служите у меня, так что вашим словам никто не поверит. Мало ли на что способен Гастингс? Увидев, что его обскакали, наверняка начнет придираться к каждому пустяку.
Мак-Рей попрощался с Иможен, еще раз заверив ее, что бесконечно счастлив работать под началом такой выдающейся личности. Мисс Мак-Картри недоверчиво посмотрела на клоунскую физиономию репортера. На миг у нее мелькнула мысль, что Мак-Рей просто потешается над ней, но шотландка быстро отогнала неуместные подозрения; Нет, конечно, журналист восхищается ею совершенно искренне, просто, таскаясь по разным барам в Глазго, он привык ничего не принимать всерьез. Все это, разумеется напускное, и, кто знает, быть может, под гаерской внешностью таится особо ранимая нежная душа? Буйное воображение мисс Мак-Картри мгновенно воспламенилось, и она удержала руку Мак-Рея в своей.
– Хэмиш, – грудным голосом проворковала она, – вы ведь позволите мне вас так называть, правда?
– О, пожалуйста…
– Я уверена, что нас ждет полный успех и все будет хорошо, но только при условии, что вы не влюбитесь…
– Простите, не понял…
– Когда работаешь с женщиной бок о бок, делишь с ней опасности и надежды… невольно могут зародиться чувства, которых я больше не желаю знать…
У Мак-Рея слегка отвисла челюсть, но Иможен, слишком поглощенная собственной ролью, не заметила, что ее собеседник в полной растерянности тщетно подыскивает подходящий ответ. Заявление шотландки превосходило всякое понимание, и репортеру безумных трудов стоило не расхохотаться ей в лицо. А мисс Мак-Картри с неизъяснимым благородством указала на фотографию Дугласа Скиннера:
– Я навсегда сохраню верность тому, чьей подругой должна была стать… И потому сочла своим долгом сразу расставить точки над i. Надеюсь, вы не обиделись на меня?
Кусая губы, чтобы не дать волю душившему его смеху, журналист елейным голосом ответил:
– Напротив, благодарю вас за искренность, мисс. Какие бы вы чувства мне ни внушали, я сумею о них молчать…
И они расстались, совершенно очарованные друг другом.
Иможен уже настолько пришла в себя, что миссис Элрой могла ночевать дома, тем более, что ее муж Леонард, должно быть, чувствовал себя немного заброшенным. Тем не менее мисс Мак-Картри попросила Розмэри задержаться еще на одну ночь – она вовсе не желала принимать Мак-Рея наедине. Старуха согласилась, но не преминула заметить, что, будь Иможен замужем, ей не пришлось бы думать о таких вещах, и тут же произнесла небольшую речь, воспевая достоинства своего родича, Ангуса Мак-Дональда.
Весь день мисс Мак-Картри провела в лихорадочном возбуждении. Ей уже мнилось, что признания Ислы помогут завтра в присутствии Мак-Клостоу и Тайлера объяснить Гастингсу загадку убийства Мортона, оставив ему лишь одну заботу – арестовать виновного. В девять часов пришел Хэмиш Мак-Рей, и это несколько умерило нетерпение Иможен. В тридцать пять минут десятого зазвонил телефон. Мисс Мак Картри поспешила снять трубку.
– Я слушаю.
Иможен знаком предложила репортеру слушать.
– Это Исла, мисс…
– Что случилось, Исла?
– Мне страшно, мисс… По-моему, за мной следят…
Девчушка говорила таким хриплым перепуганным голоском, что Иможен вздрогнула от жалости.
– Но кто может за вами следить?
– Ваш друг… полицейский.
– Гастингс? Но в таком случае вам нечего опасаться!
– Вы ошибаетесь, мисс… Потому что это он был тогда в Мэрипорте вместе со мной и несчастным мистером Мортоном…
– Что вы сказали?
– Я попробую добраться до вашего дома, мисс… в любом случае, я не посмею идти обратно… слишком страшно…
– Исла! Исла! Ответьте мне, Исла!
На другом конце провода еще раз прошелестело слово «страшно», а потом наступила тишина. Бледная, как смерть, мисс Мак-Картри опустила трубку.
– Гастингс? Но разве это возможно?
И тут Мак-Рей предстал перед Иможен в совершенно новом свете.
– По-моему, сейчас не время задавать вопросы, мисс. Надо пойти навстречу этой девушке.
Миссис Элрой попыталась вмешаться, сказав, что не стоит подвергать себя ненужным опасностям, но мисс Мак-Картри сухо перебила ее:
– Эта девочка идет ко мне, миссис Элрой. Она доверяет мне. И я не имею права покинуть ее в беде. К тому же с Хэмишем я ничем не рискую!
Мисс Мак-Картри и Мак-Рей нашли тело Ислы Денс примерно в трех сотнях метров от дома. Ее убили на место, одним ударом по голове. Журналист опустился на колени, потом встал и бессильно развел руками, и у Иможен невольно вырвалось:
– Ей следовало носить шляпку…
