ГЛАВА IV
Она смотрела на них. Они, так же пристально – на нее, и между этими взглядами, с одной стороны – неподвижными, холодными и застывшими, с другой – лихорадочно возбужденным устанавливалась некая мистическая связь. Иможен укрепляла волю к действию, созерцая фотографии своих покровителей. Сначала она обратилась к Брюсу:
– Роберт, в Каллендере убили англичанина. Я догадываюсь, что для вас тут нет особой беды – от вашей руки их пало гораздо больше, но этот был всего-навсего перепуганным стариком и он, можно сказать, просил у меня помощи и защиты. Имею ли я право отказать его тени в том, что не сумела дать при жизни? Мы ведь воийы, Роберт, во славу Шотландии, а не убийцы, правда? С вашей и Божьей помощью я надеюсь найти виновника и посрамить тупицу Арчибальда Мак-Клостоу!
Потом она повернулась к изображению отца.
– Папа, я знаю, что на моем месте вы поступили бы так же. На кон поставлена честь дома Мак-Картри. Вы видели, что творилось на заседании следственного суда? Не вмешайся Питер Конвей, Гарри Лоуден и его дружки сумели бы меня опозорить. Вы должны помочь мне разделаться с Лоуденом, Элизабет Мак-Грю и всеми, кто думает, как они. Если я поймаю истинного убийцу бедняги Мортона, им останется лишь склонить головы, правильно? Что до Арчибальда Мак-Клостоу, посмевшего целую ночь продержать меня в тюрьме, я бы вас очень попросила, насколько это сейчас в вашей власти, послать ему какую-нибудь болезнь. Нет, не слишком тяжелую, но пусть немного поваляется в постели. А со всем остальным я и сама справлюсь!
Иможен строго соблюдала старшинство, и потому лишь теперь заговорила с Дугласом Скиннером.
– Дуг, дорогой Дуг, здесь, на земле, вы больше не можете меня защитить, но я знаю, вы сделаете все возможное, чтобы уберечь меня от вражеских ловушек и козней. Это ваш долг перед той, что едва не стала вашей супругой и до гроба останется верна вашей памяти.
Иможен душило волнение, слезы застилали глаза, и, чтобы победить слабость, она отхлебнула немного виски. Ставя на стол пустую рюмку, шотландка услышала дребезжание звонка у садовой калитки. Она выглянула в окно. У ограды стоял незнакомый высокий мужчина. Неужели убийца Мортона уже выследил ее? Иможен немного подумала, надо ли открывать калитку, но прятаться от опасности было совсем не в ее характере. Поэтому мисс Мак-Картри лишь достала на всякий случай маленький револьвер, подаренный ей Скиннером вкупе с разрешением носить оружие. Открыв дверь, Иможен отскочила и прицелилась в незнакомца.
– Что вам угодно?
– О, только не драться, мисс… – Мужчина вежливо снял шляпу. – Мисс Иможен Мак-Картри?
– Это я.
Гость улыбнулся.
– Я бы и сам догадался, даже не будь у вас в руках этой игрушки… Кстати, я бы очень попросил вас направить ее в другую сторону, мисс… никто ведь не застрахован от несчастного случая, верно?
– Не раньше, чем я узнаю, кто вы такой!
– Старший инспектор Дугал Гастингс из СИД Глазго. Вы позволите мне достать из кармана удостоверение?
– Пожалуйста.
Убедившись, что перед ней и вправду полицейский, Иможен пригласила его в дом.
– Еще вроде бы рановато, инспектор, – начала мисс Мак-Картри, как только они устроились в маленькой гостиной, – и я не осмеливаюсь предложить вам виски…
– Осмельтесь-осмельтесь, мисс! Я, как-никак, шотландец!
Они выпили за встречу, потом, как полагается, за здоровье друг друга, и Гастингс наконец приступил к объяснениям.
– Две недели назад я приехал в Каллендер отдохнуть. Живу у миссис Джеффри. Полагаю, вы догадываетесь, что привело меня к вам, мисс Мак-Картри?
– Джон Мортон, надо думать.
– Совершенно верно… Сержант Мак-Клостоу…
– Ужасный кретин, если хотите знать!
Инспектор расхохотался.
– Я вижу, мисс Мак-Картри, те, кто рассказывал мне о вас, не соврали. А насчет сержанта… пока я не успел составить определенного мнения, но, судя по тому немногому, что я успел увидеть, не удивлюсь, если оно совпадет с вашим… Вам известно, что Мак-Клостоу всерьез уверен, будто это вы оглушили и повесили беднягу англичанина?
– А чего еще от него можно ожидать?
– Не стану скрывать, мисс, я позвонил в Лондон и навел о вас справки. Вам дали блестящую характеристику. Кроме того, я кое-что слышал о ваших здешних подвигах три года назад.
Польщенная Иможен залилась краской, а Гастингс не без удовольствия наблюдал за смущением этой неукротимой воительницы. Но мисс Мак-Картри не привыкла расслабляться надолго.
– Я только выполнила свой долг, инспектор, – твердо проговорила она.
– Вот именно, мисс, вот именно. Зная о вашем обостренном чувстве долга, я и решился просить у вас помощи.
– Я готова.
– Благодарю вас. Но сначала не расскажете ли вы мне все, что вам известно об этой истории?
Мисс Мак-Картри описала, как Мортон прибежал в полицейский участок, жалуясь, будто только что столкнулся с привидением, как она пыталась выяснить у него подробности в «Гордом Горце», и о смятении англичанина, и обещании закончить рассказ позже. Иможен не стала скрывать, что ей не терпелось дослушать объяснения Мортона. Именно поэтому она отправилась в «Черный Лебедь», но обнаружила там лишь мертвое тело. Инспектор Дугал Гастингс, получив разрешение курить, спокойно попыхивал трубкой, но не упускал ни единого слова.
– Значит, он встретил привидение… – задумчиво пробормотал полицейский, когда хозяйка дома умолкла.
Иможен послышалась в его голосе легкая насмешка, и она тут же встала на дыбы.
– Вы что, тоже не верите в привидения, инспектор?
– Верю, конечно… Я же сказал вам, что я шотландец, мисс… Но я не верю в призраков-убийц!
– То есть?
– Джона Мортона убил неизвестный, забравшийся в его комнату через балкон. Судя по первым сведениям, полученным нами из Манчестера, где жил Мортон, это был человек весьма заурядный. До последнего года он служил дворецким в «Свиснэйнс Мэнор». Управляющий отозвался о Мортоне, как об очень добросовестном работнике. По его словам, тот звезд с неба не хватал, но хорошо знал свое дело и трудился на совесть. Вот уже десять лет с началом туристского сезона Мортон уезжал в какой-нибудь курортный городок и нанимался метрдотелем в местную гостиницу. Никаких пороков, никаких явных слабостей. Кроме того, давно овдовел. Счет в банке вполне обычный. Вот и все. Очевидно, Мортон погиб случайно или, точнее, из-за неожиданной встречи с кем-то. Следовательно, мисс Мак-Картри, в первую очередь нам надо ответить на два вопроса: кого Джон Мортон встретил в Каллендере и почему этот человек настолько испугался, что счел необходимым его убить? Мортон не уточнил, мужчина это или женщина?
– Да, он явно говорил о мужчине.
– Я думаю, нашего незнакомца бесполезно искать среди жителей Каллендера, скорее, это какой-нибудь припозднившийся турист. Сержанту и констеблю поручено допросить всех посторонних, но я, по правде говоря, не питаю особых иллюзий насчет результатов.
– В таком случае, инспектор, что же вы собираетесь делать?
– У меня самого, мисс, нет ни малейшей надежды выйти на след, если вы не согласитесь помочь…
– Я?
– Мисс Мак-Картри, вы – единственная, с кем откровенничал Мортон.
– Но он же мне почти ничего не сказал!
– Никто, кроме вас, об этом не знает… Допустим, вы распространите по Каллендеру Слушок, будто Мортон назвал вам имя убийцы или хотя бы описал его внешний вид… Если англичанин и в самом деле погиб из-за неожиданной встречи с кем-то, этот тип не сможет не отреагировать…
– И что вы под этим подразумеваете, инспектор?
– Любому другому я бы поостерегся сказать правду, мисс, но вас, судя по тому, что мне довелось слышать, ничем не напугать… А потому признаюсь без обиняков: я думаю, убийца попытается заткнуть вам рот.
– Ну, это еще никому не удавалось! – с гордостью заявила Иможен.
– Боюсь, тут все дело в степени решимости и в способах, которые человек может пустить в ход, – спокойно, не напирая на зловещий смысл слов, отозвался полицейский.
Тем не менее до Иможен вдруг дошло, что он имеет в виду.
– Вы намекаете, что он попробует меня…
– Разве этого не требует сама логика, мисс?
– Послушайте, инспектор, я приехала в Каллендер отдыхать, а вовсе не покончить с собой, изображая добровольную приманку для загнанного в угол убийцы! Существование еще не опротивело мне до такой степени, мистер Гастингс!
Полицейский, вместо того чтобы спорить, поддержал решение Иможен.
– Я все прекрасно понимаю, мисс, и не в моей власти заставить вас принять столь опасное предложение… хотя я бы, конечно, постарался подстраховать вас, ни на минуту не упуская из виду с утра до вечера. Однако отрицать, что дело рискованное, – значило бы соврать. И женщины, разумеется, вовсе не созданы для подобных испытаний.
Гастингс встал.
– Мне остается лишь попросить у вас прощения за беспокойство, мисс…
– Пустяки, инспектор…
Но этот дьявольский хитрец Гастингс, должно быть, неплохо изучил все привычки и слабости Иможен. Уже выходя, он вдруг остановился у изображений домашних духов-покровителей и любимых собеседников хозяйки дома.
– Это Роберт Брюс, не так ли?
– Да, накануне Баннокберна.
Дугал несколько минут в задумчивом молчании созерцал гравюру. Мисс Мак-Картри, оценив его патриотизм, была глубоко тронута. Как бы очнувшись, инспектор перевел взгляд на простодушную, туповатую физиономию капитана Мак-Картри, и дочь последнего сочла необходимым объяснить:
– Мой отец. Он был офицером Индийской армии…
Полицейский отвесил чуть заметный поклон, и сердце мисс Мак-Картри преисполнилось благодарностью. Не желая оставлять в тени Скиннера, она указала на застывшее в вечности лицо теперь уже никогда не узнающего старости мужчины и с глубоким чувством представила его Гастингсу:
– Инспектор Дуглас Скиннер… мой жених… Он погиб, выполняя задание…
– Я имел честь встречаться с инспектором Скиннером. Вот кто никогда не отступал и ради торжества правосудия шел на любые жертвы! Но, само собой, столь редких качеств нельзя требовать от всех, правда?
Скрытый упрек обжег Иможен, как удар хлыста. Поглядев на дорогих ее сердцу ушедших, она явственно уловила в их глазах легкую укоризну или, быть может, разочарование… И, не пытаясь больше уклониться от опасной чести, мисс Мак-Картри схватила инспектора за руку.
– Скажите, что я должна делать! Каким образом я могу вам помочь найти убийцу Джона Мортона?
В «Гордом Горце» царило необычайное оживление. Тед Булит от стойки наблюдал за почитателями, столпившимися вокруг Иможен Мак-Картри, и на лице его сияла блаженная улыбка. Маргарет Булит время от времени выглядывая в зал, не зная толком, то ли радоваться появлению в кабачке Иможен, благодаря которой так бойко идет торговля, то ли огорчаться – Маргарет не раз замечала, с каким обожанием ее супруг смотрит на мисс Мак-Картри. А Томас, бродя меж столиками, собирал пустые кружки и принимал все новые заказы. Порой в «Горец» ненадолго заглядывал констебль Сэмюель Тайлер, но на него никто не обращал внимания. Убедившись, что гости ведут себя вполне благопристойно, Сэмюель снова исчезал. Но в глубине души его очень печалило, что мисс Мак-Картри так лихо идет по отцовским стопам. Неужто и она станет пьянчужкой? Тайлер уже предвидел, что неизбежно наступит день, когда ему выпадет печальная честь тихонько подобрать Иможен в каком-нибудь уголке Каллендера и, во избежание скандала и судебных преследований, незаметно отвести домой. По мнению Тайлера, мисс Иможен вполне могла бы подождать, пока он уйдет в отставку, и лишь потом вернуться в Каллендер.
В кабачке собрались все приятели Теда Булита. Кое-кто даже прихватил с собой жен. К местным жителям присоединились и отдыхающие, для которых пропустить перед обедом стаканчик в «Гордом Горце» стало чуть ли не обязательным развлечением. Иможен рассказывала о своем последнем столкновении с Арчибальдом Мак-Клостоу и о том, в каком жалком виде она его оставила. Все знали, что это правда, поскольку рано утром в участок приходил доктор Элскот и делал сержанту какой-то укрепляющий укол. Тед Булит предложил тост за победу ума над глупостью. Приятели с восторгом приняли предложение. Потом Уияльм Мак-Грю, ухитрившийся сбежать из своей бакалеи, осведомился, нельзя ли выпить за здоровье мисс Мак-Картри, гордости Каллендера. Разумеется, он тоже получил утвердительный ответ. Однако, вопреки худшим опасениям Сэмюеля Тайлера, Иможен всякий раз лишь подносила рюмку к губам. Во-первых, ей хотелось остаться трезвой, а во-вторых, шотландка хорошо понимала, что убийца Мортона и, быть может, ее собственный будущий палач наверняка сидит здесь же, в теплой компании. Эта мысль изрядно отравляла вкус виски.
Наконец ревность заставила Маргарет Булит пренебречь интересами торговли и, выскочив из кухни, она решила ясно и во всеуслышание выложить супругу все, что о нем думает. Неожиданное нападение немало позабавило публику и многим понравилось.
– Тед! Когда ты наконец прекратишь делать из меня посмешище? По-твоему, я ничего не вижу? Или тебе есть в чем меня упрекнуть? Разве не я всегда была тебе верной женой? Разве не я веду все хозяйственные дела? Ну, и за что ты меня так унижаешь? Почему каждый раз, стоит появиться этой здоровенной рыжей козе – и ты меня ни в грош не ставишь?
Присутствующие слегка оторопели. Большинство такая отвратительная грубость шокировала. Общественное мнение не могло одобрить подобных манер, особенно у коммерсантки. Зато Иможен, на мгновение застыв от неожиданности, первой пришла в себя и, приблизившись к стойке, встала лицом к лицу с миссис Булит.
– Здоровенная рыжая коза благодарит вас, миссис Булит, но считает своим долгом заметить, что лучше походить на благородное животное, дитя вольных гор, чем на жалкого бесцветного крота, годного разве что разгребать грязь да возиться с посудой, а в остальном довольно противного. Впрочем, это мое личное мнение.
Возмущенный ответ Маргарет потонул в громовом хохоте, от которого содрогнулся зал «Гордого Горца». Тед, оправившись от потрясения, протянул руку, призывая друзей к молчанию.
– Миссис Булит, должно быть, ты совсем больна, коли посмела на людях вести себя так нагло и дерзко? Только полное ничтожество тащит свою личную жизнь на всеобщее обозрение! И надо быть чертовски плохо воспитанной, чтобы хамить особе, которая, по-моему, должна бы служить тебе образцом и примером! А потому я приказываю – если, конечно, ты не предпочитаешь сразу и прилюдно получить по заслугам! – немедленно извиниться перед мисс Мак-Картри!
– Никогда!
– Никогда? Вот уж не уверен, миссис Булит!
И Тед, засучив рукава, пошел к жене. Иможен хотела было великодушно вмешаться, но Булит ее отстранил.
– Оставьте, мисс, это личное дело. Ну, Маргарет, поторопись, а то как бы я и вправду не рассердился!
Перепуганная миссис Булит капитулировала.
– Простите меня, мисс Мак-Картри, – чуть слышно прошептала она.
– Конечно, миссис Булит, я уже забыла ваши слова. К тому же, они для меня так мало значат…
– А теперь марш на кухню! – подвел итог Тед. – И не смей даже носа высовывать без моего разрешения, иначе я тебя все-таки вздую!
Маргарет, опустив голову, исчезла. А Булит повернулся к Мак-Грю, не без зависти наблюдавшему эту сцену.
– Самое главное с бабами – это поставить их на место!
Неожиданно чудаковатого вида высокий малый в очках спросил Иможен:
– А почему сержант решил, что преступление совершили вы, мисс Мак-Картри?
Шотландка вздохнула. Примерно такого вопроса она и ждала, чтобы сыграть роль, навязанную ей Гастингсом.
– Потому что он знал о моем разговоре с Джоном Мортоном. Мы побеседовали как раз здесь всего за несколько минут до гибели бедняги… Вероятно, Мак-Клостоу вообразил, будто мы договорились о встрече, чтобы я могла со всеми удобствами прикончить жертву.
Собравшиеся принялись на все лады высмеивать Арчибальда Мак-Клостоу, так что Тайлер, стоя за дверью, стал подумывать, не пора ли ему вмешаться и прекратить поток нелестных замечаний в адрес шефа. Однако, поскольку в кабачке сидела Иможен Мак-Картри, констебль решил не искушать судьбу. А Иможен тем временем с напускным возбуждением пророчествовала:
– Но тот, кто нарушил заповеди Господни и насильственно оборвал жизнь Джона Мортона, очень скоро будет болтаться на виселице!
Питер Конвей, один из самых ярых сторонников мисс Мак-Картри, все же заметил, что это проще сказать, чем сделать. Иможен хмыкнула.
– Ошибаетесь, Питер! К несчастью для себя, этот тип даже не догадывается, что я его знаю!
Все просто остолбенели. Даже Тед, собиравшийся налить себе бог знает какую по счету рюмочку джина, так и замер с бутылкой в руке.
– Вы его знаете, мисс? – выражая всеобщее недоумение, переспросил он.
– Вот именно!
Иможен глубоко вздохнула и принялась импровизировать, в глубине души чувствуя, что подписывает себе смертный приговор.
– Мортон показал мне человека, которого он называл привидением и чье присутствие на этой земле его так поразило. Да и могло ли быть иначе, если англичанин сам побывал на похоронах!?
Слова мисс Мак-Картри произвели сильное впечатление. Преступление и призрак! Куда уж лучше!
– Так, по-вашему, тот тип прикончил англичанина, сообразив, что старый джентльмен его узнал, верно, мисс?
– Я в этом не сомневаюсь!
В разговор снова вмешался Конвей.
– И вы не назвали преступника Арчибальду Мак-Клостоу?
Мисс Мак-Картри выразительно пожала плечами, демонстрируя тем самым полное пренебрежение к умственным способностям сержанта.
– Он бы мне не поверил… а кроме того, Питер, я предпочитаю вести расследование самостоятельно.
– Но если вы знаете…
– Пораскиньте мозгами, Питер. Я действительно могла бы указать убийцу, но понятия не имею, почему он совершил преступление. Стало быть, пока я не выясню всю историю, правосудие бессильно против мерзавца.
Все признали разумность доводов и еще раз выпили за здоровье мисс Мак-Картри, самой отважной шотландки во всей Горной стране.
Миссис Плери, миссис Фрейзер и миссис Шарп со злобным удовольствием сообщили миссис Мак-Грю, что, проходя мимо открытой двери «Гордого Горца», видели ее Уильяма, без зазрения совести возглашавшего тосты за здравие мисс Мак-Картри, а та, бесстыдно сидя среди мужчин, вела себя так, будто председательствует на митинге. От ярости Элизабет Мак-Грю так прикусила губу, что во рту появился вкус крови.
– Пусть только этот подонок вернется, и он у меня… – пронзительно заверещала она и умолкла, не в силах побороть душившую ее злобу.
Миссис Фрейзер толкнула локтем миссис Плери, а та – миссис Шарп: в дверном проеме неожиданно нарисовалась фигура бакалейщика. Элизабет при виде супруга глухо зарычала, словно готовая броситься на добычу львица, и, налетев на Уильяма, бешено встряхнула его за грудки.
– Дрянь! Предатель! Папист! Пьяница!
– На вашем месте, миссис Мак-Грю, я бы убрал руки! – бесстрастно заметил Уильям.
Но Элизабет пришла в такое исступление, что уже совсем не владела собой.
– Да, сейчас уберу, – заорала она, – но только затем, чтобы съездить вам по физиономии!
И Элизабет отвесила оплеуху тому, кого Господь дал ей в супруги. Старые сплетницы сбились испуганной стайкой, и у всех трех пересохло во рту. Уильям не шелохнулся, а его жена, осознав всю гнусность своего поступка, вдруг растерянно замерла.
– Вы сами на это нарывались, Мак-Грю, – смущенно заметила бакалейщица, пытаясь выйти из положения.
– По-вашему, это достаточно серьезное основание?
Уильям все еще пребывал под впечатлением урока, полученного от Теда Булита, и потому сходу задал жене единственную трепку за всю его жизнь. На глазах у миссис Плери, миссис Фрэйзер и миссис Шарп растрепанная Элизабет, рыдая, с трудом поднялась на ноги и, как только Мак-Грю приказал ей: «А теперь отправляйтесь мыть погреба!», – покорно побежала исполнять волю супруга. Тогда Уильям повернулся к дрожащим, как осиновый лист, трем покупательницам и торжествующе улыбнулся:
– А вам, сударыни, чем могу служить?
Разгоряченная триумфом в «Гордом Горце», Иможен вернулась домой в полной эйфории. Разумеется, она никогда не чувствовала себя старой, но с тех пор, как вернулась в Каллендер, ощутимо помолодела. Сейчас мисс Мак-Картри ощушала себя исключительной личностью, без чьих неоценимых услуг королеве вряд ли удалось бы сохранить корону. С легким стыдом она вспоминала, как едва не бросила на произвол судьбы беднягу Гастингса. Да разве ему найти убийцу Джона Мортона без Иможен Мак-Картри? С ее точки зрения, подвергать себя всякого рода опасностям в отместку за совершенно постороннего человека, и к тому же англичанина выглядело на редкость благородно.
Иможен, особа крепкого сложения, не довольствовалась той почти эфемерной пищей, к которой привыкли особы ее пола, а потому с легкой душой погрузила ложку в густой суп из капусты и картофеля, приготовленный ею перед уходом и носящий странное название «колкэннон». Осторожности ради мисс Мак-Картри завершила трапезу чашечкой простокваши, щедро сдобренной ромом. Рецепт этого напитка, называемого «джинкет», Иможен получила от одной из коллег, когда та пригласила ее на выходные к себе на родину, в Девон. Быстро покончив с посудой, шотландка удобно расположилась в любимом кресле. Неподалеку (исключительно для пользы пищеварения) она поставила рюмочку виски и тут же погрузилась в блаженный сон. Но, должно быть, мисс Мак-Картри слишком торопливо ела «колкэннон», ибо виделись ей сплошные кошмары. То Арчибальд Мак-Клостоу предавал Роберта Брюса накануне битвы при Баннокберне, перейдя вместе со своим отрядом кавалерии на сторону англичан, причем среди изменников Иможен узнавала знакомые лица Джефферсона Мак-Пантиша, Гарри Лоудена и, как ни странно, переодетых мужчинами Маргарет Булит и Элизабет Мак-Грю. А вокруг шотландского героя собрались капитан Мак-Картри, Сэмюель Тайлер, Тед Булит, Уильям Мак-Грю, Питер Конвей и, что уж совсем непонятно, – Джон Мортон. Иможен вздрогнула и проснулась как раз в ту минуту, когда Мортон упал, сраженный ударом противника, чье лицо ей так и не удалось разглядеть. Дабы немного прояснить мысли и вернуться в XX век, мисс Мак-Картри допила виски и умылась холодной водой. Выходя из ванной, она чувствовала, что вновь готова к любым сражениям.
Однако, едва оказавшись за калиткой, Иможен вообразила, будто подвергается смертельной опасности. Если Гастингс не ошибся, убийца не может оставить ее в живых, поскольку мисс Мак-Картри – непрестанная угроза его собственной безопасности. Можно быть шотландкой и к тому же на редкость мужественной женщиной и при этом без особого восторга думать, что в любую минуту тебе в спину угодит пуля или вонзится кинжал, а то и на голову опустится некий тяжелый предмет. На долю секунды у Иможен опустились руки. Она с нежностью вспомнила лондонскую квартиру, кабинет в Адмиралтействе, где, листая досье, провела так много приятных часов, но почти тотчас рассердилась на себя за подобную распущенность и, призвав на помощь Роберта Брюса, своего отца и Дугласа (ибо все трое ждали, что Иможен окажется достойной их памяти), бодрым шагом отправилась на прогулку, которая, коли так судил Господь, вполне могла стать для нее последней.
Мисс Мак-Картри, отвечая на многочисленные приветствия, прошла из конца в конец весь Каллендер, свернула на дорогу в Килмахог и принялась бродить наугад по берегам озера Веннахар, решив, что местность здесь достаточно пустынна и убийца, возможно, попытается привести в исполнение свои темные замыслы. Всю дорогу Иможен отчаянно хотелось обернуться и проверить, действительно ли инспектор, как обещал, не спускает с нее глаз. Но вообще-то, мисс Мак-Картри полностью доверяла Гастингсу – во-первых, он шотландец, а во-вторых, кто-кто, а инспектор СИД должен быть профессионалом! Кроме того, здравый смысл подсказывал, что, если, обернувшись, она разглядела бы полицейского, его непременно заметил бы и убийца, а тогда прогулка совершенно теряла смысл.
С легкой грустью Иможен остановилась там, где три года назад чуть не погибла. Вспомнила она и как отчаянно боялась инспектора Дугласа Скиннера, тогда еще не зная, ни кто он такой на самом деле, ни что он приставлен к ней ангелом-хранителем. Милый Дуглас… Иможен была бы счастлива с ним, ибо инспектор ни в чем не стал бы перечить жене…
Но время шло, а ничего не происходило. Мисс Мак-Картри уже не терпелось пустить в ход револьвер, лежавший в сумочке. Казалось, сам воздух гор настраивает ее на воинственный лад, а лондонский, наоборот, убаюкивает, усыпляет… Иможен что-то беспокоило, хотя она никак не могла сообразить, что именно… похоже, забыла о чем-то сказать Гастингсу. Но о чем?
До самой темноты мисс Мак-Картри бродила в самых отдаленных и безлюдных местах, но на нее так никто и не напал. Втайне шотландка немного досадовала, не зная, хватит ли у нее мужества проделать нечто подобное завтра. Не говоря уже о том, что ожидание неприятности – всегда мучительнее ее самой.
Дома мисс Мак-Картри решила пораньше лечь спать. Она уже начала раздеваться, но неожиданно вспомнила, что хотела сказать Гастингсу и совершенно запамятовала: Мортон видел свой призрак во плоти три года назад в Мэрипорте. Не раздумывая, мисс Мак-Картри снова застегнула пуговицы и помчалась к дому миссис Джеффри, где рассчитывала найти инспектора.
Однако через несколько минут Иможен сделала крайне неприятное открытие: она оставила револьвер дома. И в тот же миг ее посетила еще более страшная мысль – выйдя из дома ночью, нечего даже надеяться на чью-либо защиту! Иможен стало страшно, и она замерла, не в силах сделать больше ни шагу. Первые дома Каллендера стояли всего в нескольких сотнях ярдов впереди, но мисс Мак-Картри так растерялась, что теперь жаждала только одного – поскорее вернуться домой. Она развернулась и опрометью побежала обратно. По воле случая Сэмюель Тайлер, совершая последний обход, издали увидел высокую фигуру Иможен и, несколько изумленный ее внезапным бегством, решил пойти следом, но на почтительном расстоянии.
Шотландка, не подозревая, что констебль неподалеку, испуганно вглядывалась и вслушивалась в ночь. Каждый куст казался замаскированным убийцей, каждый шорох ветра – эхом шагов. И сколько Иможен ни призывала тени отца, Роберта Брюса и Дугласа, ей так и не удавалось восстановить душевное равновесие. В полной панике она мчалась, вскрикивая на бегу, как спринтер, и с облегчением перевела дух, лишь когда на горизонте появились знакомые очертания приземистого отцовского домишки. Тем не менее мисс Мак-Картри побежала еще быстрее. Уже у самой калитки Иможен вдруг почувствовала, что, видимо, с лету врезалась в Млечный Путь. Во всяком случае, судя по обилию звезд, это гораздо больше походило на небо, нежели на нашу землю… и все звезды с поразительной скоростью летели прямо в лицо… А потом наступила пустота. Тот, кто нанес первый удар, уже поднял руку для следующего, но из темноты донесся громкий окрик:
– Мисс Мак-Картри!
Одним прыжком незнакомец снова скользнул в тень и мгновенно исчез в ночи. Споткнувшись о распростертое на земле тело Иможен, Тайлер вздохнул.
– Надо думать, крепко перебрала… совсем как покойный капитан…
Поднять мисс Мак-Картри было непросто, и констебль сердито ворчал.
– Господи, ну и тяжесть…
Наконец, ему удалось доволочь неподъемную ношу до крыльца, прислонить к стене и, отыскав в сумочке ключ, открыть дверь. Тайлер включил свет и вернулся за мисс Мак-Картри. Немного удивляясь, что от дочери капитана вовсе не пахнет виски, он все-таки уложил ее на диван, а сам бросился в кухню готовить крепкий кофе. И только воротясь в гостиную с дымящейся чашкой, полицейский заметил кровь…
Сначала Иможен показалось, будто она гуляет по Лондону в особенно туманный день. Сквозь молочную пелену она видела лишь неясные контуры и огоньки. Но неожиданно мисс Мак-Картри так затошнило, словно она, помимо всего прочего, угодила на корабль. И куда, черт возьми, ей вздумалось плыть? Преисполнившись глубокого отвращения к странной действительности, шотландка опять смежила веки и тут же услышала слабый шепот:
– Приходит в себя…
Иможен открыла глаза. Теперь она ясно видела какую-то соломенно-желтую ширму, загораживавшую все остальное. Шотландка попыталась убрать ширму, и ее пальцы сразу запутались в бороде Арчибальда Мак-Клостоу. Вопль сержанта окончательно привел Иможен в чувство. Она вдруг сообразила, что лежит на кровати в ночной рубашке.
– Что вам понадобилось в моей постели, Арчибальд? – возмутилась она.
– Не в постели, мисс, а в спальне!
– Арчибальд, вы омерзительный старый сатир!
Сержант выпрямился.
– Вы правы, миссис Элрой, – устало проговорил он. – Мисс Мак-Картри и впрямь пришла в себя.
Миссис Элрой? Иможен повернулась на бок и действительно узнала улыбающееся лицо Розмэри.
– Да, это и вправду я, мисс Иможен… Я не могла не прийти, узнав, что вас пытались убить. Не то чтобы я одобряла ваше поведение – вовсе нет! – но я не хочу, чтобы покойный капитан, когда мы с ним увидимся в мире ином, упрекнул меня в бессердечии…
Женщины, сами не зная как, оказались в объятиях друг друга, а поскольку обе не привыкли к столь бурным проявлениям чувств, так и замерли, не зная, ни что говорить, ни что делать дальше. Наконец вмешался Мак-Клостоу.
– Все это ужасно трогательно, но я пришел сюда не для забав.
Нежность, переполнявшая душу Иможен, мигом испарилась, уступив место истинно шотландской твердости.
– А вы что, думаете, я ради собственного удовольствия подставила голову под удар?
– Мне уже случалось говорить вам, что я думаю о вашем поведении, мисс, и, если честно, то, по-моему, будь в Верхней Шотландии хоть сотня экземпляров вроде вас, Ее Величество наверняка уступила бы нас русским, китайцам, короче, первому, кто попросит. Но, между нами, вряд ли она нашла бы желающих!
– Вы оскорбляете королеву, сержант Мак-Клостоу!
– Ее Всемилостивейшее Величество не перестала быть женщиной только потому, что она королева, мисс Мак-Картри, а любая порядочная женщина рассуждала бы точно так же, как я!
– Вот забавно, Арчибальд… А я-то всегда представляла порядочных женщин в несколько ином облике!
Иможен подмигнула миссис Элрой, и та, к величайшей досаде сержанта, разразилась хохотом.
– Болтайте что угодно, мисс Мак-Картри, но я готов спорить, что, если министр финансов хочет, чтобы в казну рекой потекли доллары, ему достаточно сообщить в Вашингтон о намерении Шотландии объявить себя пятьдесят первым штатом Америки и отправить вас в Белый Дом обсудить условия. При виде вас американцы прозакладывают последние штаны, лишь бы вы остались подданной Великобритании! И коли Сэмюель Тайлер воображает, будто его поблагодарят за ваше спасение, он чертовски заблуждается! Надо ж, в кои-то веки представился случай отделаться от вас раз и навсегда, как этот кретин полез изображать из себя героя! Интересно, нельзя ли его подставить под трибунал за ущерб, причиненный государственной безопасности?
Дерзость сержанта так ошеломила Иможен, что, забыв о шотландской стыдливости, она рывком привскочила на кровати и, повелительно указав на дверь, возопила:
– Вон отсюда, Арчибальд Мак-Клостоу!
Приказание раненой возымело действие – оробевший полицейский побрел к выходу. Но, уже коснувшись ручки двери, он передумал и вернулся. Мисс Мак-Картри дрожала от ярости.
– Вы, что, не слыхали?
– Я не глухой, а потому прекрасно все слышал, мисс, но вам не так просто выгнать Мак-Клостоу, ибо в данном случае он представляет Закон! Стало быть, я остаюсь!
– Вы – жалкая личность, Мак-Клостоу!
– Возможно, мисс, возможно, но я бы советовал вам выбирать слова, поскольку миссис Элрой может выступить свидетелем, если я подам на вас в суд за оскорбление полицейского при исполнении служебных обязанностей. А теперь – может, вы назовете мне имя того, кто на вас напал?
– Я его не знаю!
– Насколько я понимаю, мисс, вы отказываетесь сотрудничать с полицией?
– Послушайте, Мак-Клостоу, вы действительно идиот или только прикидываетесь?
– Не увиливайте! Я требую, чтобы вы сказали фамилию человека, которого настолько вывели из себя, что он, не выдержав, применил к вам физическую силу!
– Повторяю, мне она неизвестна.
– Странно… Вы имеете обыкновение встречаться по ночам с незнакомыми людьми?
– Может, вам это и неведомо, сержант, но я уже достигла того возраста, когда всяк волен поступать как ему нравится, никого не спрашивая.
– Все зависит от воспитания, мисс… Однако дамы, которые приводят к себе ночью гостей, да еще незнакомых, а уж тем паче если гость противоположного пола… такие дамы имеют вполне определенное название, мисс…
Одним рывком Иможен вскочила на постели и, не заботясь о том, что на ней только ночная рубашка, накинулась на Мак-Клостоу и так дернула за бороду, словно хотела оторвать голову. Сержант завопил от боли. Когда шотландка наконец отпустила обидчика, тот сел на пол.
– На…на сей раз… вам не… не отвертеться! Миссис Элрой, вы… все видели! – заикаясь пробормотал Мак-Клостоу.
Иможен снова легла в постель и принялась вытаскивать из-под ногтей выдранные клочья бороды, а миссис Элрой помогла полицейскому встать.
– Вы получили по заслугам, Мак-Клостоу! – проворчала она. – Так оскорблять женщину – просто позорно! И не надейтесь, ничего я не стану подтверждать, кроме того, что вы по-хамски обошлись с раненой! И убирайтесь-ка отсюда подобру-поздорову, пока я не вышвырнула вас вон!
– Хорошо, миссис Элрой… вы – того же поля ягода… я это припомню…
И Мак-Клостоу попытался выйти с достоинством, но без особого успеха.
Избавившись от полицейского, миссис Элрой рассказала Иможен все, что знала сама о ее ночном приключении и о роли в нем Сэмюеля Тайлера, которому, по всей видимости, мисс Мак-Картри обязана жизнью. Растроганная шотландка тут же пообещала от души поблагодарить констебля, как только поднимется на ноги. Насчет последнего Розмэри быстро успокоила хозяйку, передав ей слова доктора Элскота:
– Не часто мне приходилось видеть такую крепкую черепушку! – ворчал врач, накладывая швы. – Правда, удар смягчили ее невероятная шляпа и волосы, но все равно любой другой на ее месте от такого угощения уснул бы навеки. А мисс Мак-Картри, не пройдет и двух дней, вскочит как ни в чем не бывало и снова начнет отравлять существование порядочным людям!
Уязвленная Иможен потребовала уточнений.
– Он что, так и сказал «невероятная шляпа»?
– Да, мисс Иможен, так и сказал…
– Я всегда подозревала, что Элскот – довольно жалкий лекаришко, а теперь вы подтвердили мои подозрения, миссис Элрой!
Громкое дребезжание звонка у калитки оборвало разговор двух старых подруг. Служанка пошла было открывать, но Иможен ее остановила.
– Возьмите-ка этот револьвер, миссис Элрой! Мало ли кто стоит за дверью!
– С вашего позволения, мисс, я лучше прихвачу метлу… Это куда более привычное для меня оружие!
Пришел инспектор Гастингс и, похоже, в самом отвратительном расположении духа. Иможен собиралась встретить его со всей возможной любезностью, но приветливая улыбка так и замерзла у нее на губах.
– Я только что вернулся из Глазго, мисс, и вдруг узнаю о ночном происшествии! Какого черта вас понесло на улицу? Вчера вечером, убедившись, что вы спокойно вернулись домой, я с легким сердцем поехал на вокзал. Давайте договоримся раз и навсегда, мисс: следствие веду я, а не вы! Значит, либо вы строго исполняете мои приказания, либо вообще выходите из игры! Я вам не сержант Мак-Клостоу!
Для человека, желающего поладить с Иможен, это была далеко не лучшая тактика. «Ах вот как? – подумала мисс Мак-Картри. – Ну, так пусть и узнает все сам!»
– Надеюсь, вы понимаете, мисс, что вели себя легкомысленно?
Тихим и холодным, как ледышка, голосом, в котором тем не менее звучала целая бездна горечи и сожалений, шотландка ответствовала:
– Я так хочу исправиться, инспектор, что в следующий раз меня, пожалуй, и в самом деле прикончат. Можете не беспокоиться!
