Глава 4
Покинув Харли стрит, Мортимер не думал больше о тех обвинениях, которые выдвинула против него полиция. Он думал лишь о Джейн и задавал себе вопрос, почему, если она сказала, что его чувства ей нравятся, она отказывается бросить все и уехать в его маленький домик в Камберленде. Кому-то Нарборо показался бы ужасно аморальным типом, но те, кто его знал, кто был в курсе его приключения, его бы поняли. Мортимер жил не в наше время и вел себя так, как, по его мнению, вели бы себя люди в эпоху короля Артура.
Вернувшись в свой номер в гостинице, он весь вечер ждал звонка от леди Джейн. Он надеялся, несмотря ни на что. Но он ошибался. Никто не позвонил ему. С горечью в сердце он рано лег спать и, как большой ребенок, быстро уснул, несмотря на свои огорчения.
Когда Мортимер проснулся, было такое исключительное для Лондона утро, когда ветер очистил небо от дыма и копоти, которые обычно придают мало привлекательный вид столице. Солнце весело светило и город, как кот, подставил ему свою выгнутую спину. Довольные лондонцы высыпали на улицы, а ораторы из Гайд-парка вовсю чесали языками. Но Нарборо, чье сердце было полно горечи, не радовался солнцу. Ему хотелось скорее вернуться к своим озерам и лесам. Он решил сегодня же уехать экспрессом на Глазго. В дверь постучали. Служанка принесла ему завтрак, ибо накануне вечером, не желая больше встречаться с этими неприятными лондонцами, которые ничего на свете не понимали, он попросил принести ему еду в номер.
Служанка, довольно милое существо, прошла, как пролетела, по комнате. Она представилась человеку из Камберленда какой-то лесной феей, несущей поднос с дарами для бога Пана. Она прошла через солнечный луч и на мгновение оказалась в солнечном нимбе. Мортимер не сдержал своего восторга.
— Боже! Как вы прекрасны! Я вижу вас обнаженной на берегу Дербента в лучах весеннего света…
Девушка глухо вскрикнула, покраснела до корней своих рыжих волос, чуть не уронила поднос, с грохотом поставила его на стол и бросилась бежать, как если бы за ней мчался эскадрон сатиров.
Эта выходка не слишком взволновала Нарборо, который отнес ее на счет этой странной и непонятной манеры поведения лондонцев. Умывшись и позавтракав, он начал одеваться, когда директор гостиницы позвонил по телефону и спросил у него разрешения побеспокоить его для срочного разговора. Мортимер ответил, что он с удовольствием примет его. А пока он завернулся в халат и накрыл кровать покрывалом.
Мистер Брайан Адамсон считался безукоризненно вежливым человеком. В куртке и жилете из белого пике, в полосатых панталонах, с твердым воротничком, подпиравшим его шею, он представлял вчерашнюю Англию, которая не хотела умирать и, несмотря на все новшества молодых поколений, продолжала жить по своим законам. Он осторожно зашел в комнату, извиняясь за то, что помешал своему клиенту. Он заверил, что ни за что не позволил бы себе этого, если бы не досадное недоразумение.
— Боюсь, что не совсем вас понимаю!
Мистер Адамсон кашлянул.
— Мне очень неудобно, мистер Нарборо, но вы должны понять, что в таком заведении, как наше, мы не можем допустить, терпеть… отношения, противные британскому целомудрию!..
Мортимер смотрел на директора с нескрываемым изумлением.
— Что вы хотите этим сказать?
— Мне пожаловалась Кэт Хобсон, горничная, которая принесла вам завтрак, очень принципиальная квакерша. Кстати, именно за это мы и ценим ее.
— И что я, по-вашему, сделал этой квакерше?
— Вы вели с ней неприличный разговор.
— Я?
— Мистер Нарборо, Кэт Хобсон не способна лгать.
— Ну тогда, значит, она не в своем уме.
— Мистер Нарборо!
— Ну, я ей только сказал, что нахожу ее красивой и что я хотел бы ее увидеть обнаженной на берегу Дервента весенним утром!
— Мистер Нарборо, согласитесь, что это не тот разговор, который прилично вести с молодой девушкой?
— В Лондоне действительно странно мыслят…
— Мистер Нарборо, я не хочу вести ученый спор с вами. Я не забываю, что вы, как гость, заслуживаете всяческого уважения… Однако, мы были бы очень вам признательны, если бы вы согласились покинуть наш дом.
— Короче, вы меня выставляете?
— О, мистер Нарборо, что за выражения!
— Не извиняйтесь… Лондонцы, кажется, сговорились отовсюду меня выставлять…
Он вздохнул.
— Ну хорошо. Приготовьте счет и… передайте мои извинения мисс Хобсон, у которой больше добродетели, чем здравого смысла.
— Благодарю вас за понимание, мистер Нарборо.
* * *
Сэр Микаэль Уортэм поднялся утром в дурном настроении, промучившись бессонницей. Казалось, все сговорились против него. Не было никаких сомнений в том, что ужасная смерть леди Ходдесдан, которую трудно было скрыть, произведет дурное впечатление на господ из Королевского общества. Кроме того, после кончины леди Элен, некому было вести кампанию за его выборы, поэтому его шансы быть избранным были равны нулю.
Пожалуй можно жить и не заседая в Королевском обществе. А вот без денег жить очень плохо. Ему нужно было состояние леди Джейн, любой ценой!
Доктор одевал ботинки, когда подобные мысли пришли ему в голову и, осознав все это, он застыл на месте. Убить жену?.. Он, что, действительно решился на это? Он вдруг вспомнил их первую встречу, их первые разговоры, их общие мечты… И он убьет эту женщину, которая так верила ему? Никогда!
Решив не приводить в исполнение отвратительные проекты, подсказанные мисс Гист, сэр Микаэль остановился перед зеркалом, чтобы завязать галстук, подаренный Глорией и которую он больше никогда не увидит. Глория… Воспоминания полезли в голову. Ему будет трудно порвать с ней, но, в конце концов, Глории стареют, как и все, а вот фунты стерлингов… Решив пожертвовать своей любовницей ради богатства, Уортэм вышел уверенным шагом из комнаты, пообещав себе поговорить с леди Джейн во время ленча.
* * *
К десяти часам Мортимер спустился вниз, расплатился по счету, попросил, чтобы его вещи, за которыми он придет позднее, тоже спустили вниз. Мистер Адамсон все еще распинался перед ним за то, что Мортимер правильно его понял, когда грум объявил, что какая-то дама ожидает мистера Нарборо в салоне. Заинтригованный Мортимер поспешил туда и вдруг увидел леди Джейн. Поскольку он застыл на месте, не в силах сделать ни шагу, так велико было его удивление, молодая женщина поднялась и с улыбкой направилась ему навстречу.
— Вы не сердитесь, что я пришла?
— Нет. О! Нет… Но после того, что вы мне сказали вчера…
— Забудьте об этом и пойдемте со мной.
— Куда?
— Какая разница!
— Вы правы: какая разница, если вы со мной!
Леди Джейн взяла его за руку и повела на улицу. Они сели в такси и отправились в Сан-Джеймс Парк. Они высадились у парка и молча направились к мостику над озером, где и остановились.
— Мортимер, я захотела прийти, чтобы по-настоящему попрощаться в этом парке, где вы впервые встретили меня.
— О!.. Мы не должны расставаться…
— Не будем сейчас об этом думать.
Они прошли дальше и сели на скамейку. На дорожке остановилась утка, чтобы посмотреть на них. Леди Джейн положила свою руку на руку своего спутника.
— Я много думала о вас этой ночью… Мне пс казалось, что я попрощалась с вами несколько грубо… И я пришла, чтобы попросить у вас прощения и чтобы вы поняли… Когда полицейские ушли из нашего дома, я призналась мужу, что люблю вас…
— Джейн…
— Он не понял, потому что только мы с вами понимаем друг друга. Они все слишком порочны… Я люблю вас, Мортимер, и я вас вчера еще не знала. Это показалось бы странным, если бы эта любовь не была вне времени… Мы нашли друг друга. Маленькая девочка шла по дорожке, параллельной другой, по которой следовал маленький мальчик… Девочка, которая считала, что выросла, и мальчик, который решил не взрослеть. И их дороги сегодня встретились… Разве это не чудо?
Нарборо с сожалением констатировал, что Джейн шла не по той дороге, по которой он хотел бы.
— Послушайте, Джейн… раз вы меня любите, а я люблю вас, почему мы должны расстаться?
— Потому что если мы сделаем это, мы станем, как все.
— Клянусь вам, что в Камберленде…
— О, да. Мортимер, расскажите мне о Камберленде…
— Горы, леса, скалы, озера… Всюду слышны отзвуки стихов Уордсворта, Калриджа, Шелли, Арнольдса, ибо они там бывали и были зачарованы теми пейзажами… Поздно вечером еще можно услышать лай Рэйнджера, Ринвуда, Баллмана и Тру, собак Джона Пелла, самого знаменитого охотника во всей Англии. Если вы поедете со мной, Джейн, мы выберем дождливое утро — чтобы не было людей — наденем плащи и сапоги, и я поведу вас на берег Уэстватера, где вам покажется, что мы на краю света, и там будет такая тишина. Наши шаги будут совершенно бесшумны, и мы повстречаем зверей, которые не будут нас бояться…
Убаюканная голосом своего спутника, леди Джейн не видела больше того, что ее окружало, а перед ее глазами вставали картины большого сада ее родителей, в котором на каменной скамейке сидела девочка с бантиками и читала в большой книжке историю Мальчика-с-пальчик.
— Джейн!
Леди Уортэм вздрогнула и открыла глаза, представляя, что ее позвал пить чай ее дедушка. Прошло несколько мгновений, прежде чем она осознала, что это был Мортимер, а вовсе не дед, назвавший ее по имени.
— Джейн… Позвольте мне увезти вас в Камберленд…
Она покачала головой.
— Это невозможно… К сожалению, я больше не принадлежу тому миру, который вы описываете, я буду там чужестранкой, даже если вы будете со мной…
— Я клянусь вам, что…
— Нет, Мортимер… Мой мир сейчас, это мир денег, притворной респектабельности, лжи, неверных мужей, мир, где умирают отравленными старые женщины.
— Кто это сделал, Джейн?
— Я не знаю, может это произошло само по себе? Леди Ходдесдан была достаточно безумна, чтобы захотеть сыграть перед нами этот мрачный фарс. Вы же видите, что все это не имеет ничего общего с той картиной, которую вы мне нарисовали…
— Значит, я должен расстаться с вами навсегда?
— В мыслях своих, я вас никогда не покину, Мортимер! Как, подумайте, я смогу забыть того, кто позволил мне оживить сказку о Спящей красавице? Вы разбудили ее. Теперь надо позволить мне снова заснуть… Я слишком долго спала, чтобы теперь научиться делать что-то другое.
Она встала и они пошли рядом, не говоря ни слова, вышли на Бердкэйж Уок, потом пошли по тихой Куинн-Эннс-Гэйт. Вдруг леди Джейн повернулась к Мортимеру и поцеловала его. Прежде чем ее спутник пришел в себя, она бегом направилась к Дортмут-стрит и села там в свободное такси.
* * *
Сэр Микаэль Уортэм остановился у цветочного магазина и купил там дюжину красных роз, которые он собирался вручить своей жене, чтобы снова завоевать ее, что обеспечило бы ему финансовое благополучие, без которого он уже не мог жить. Вообще, это драматическое приключение могло быть полезно доктору. Он понял, что страсти временны. Он был рожден жить богатым горожанином, а не вести романтическую жизнь.
Но разве Джейн не призналась ему, что любит этого типа из Камберленда? Сэр Микаэль пожал плечами. Что знала о любви эта чистая, строгая, добропорядочная женщина? Ее просто взволновал этот молодой человек, такой неловкий, за наивностью которого, возможно, скрывалась хитрость, направленная к определенной цели.
Странное дело, доктора совсем не занимала смерть той женщины, которая нашла свой ужасный конец у него в доме. По правде сказать, никого, в том числе и ее мужа, не расстроила ее гибель, только Ярд и инспектор Тъюстед пытались найти причины убийства, которое никому ничего не принесло.
Войдя в свой кабинет, сэр Микаэль, довольный тем, что принял решение в отношении Глории, и стараясь как можно скорее изгнать из памяти имя этого невероятного Мортимера, приказал Реджинальду пойти и сообщить леди Джейн, что он ждет ее. Мажордом вернулся и доложил, что леди Джейн нет дома, что очень удивило доктора, ибо у его супруги не было привычки выходить раньше полудня. Глухая тревога зашевелилась в его сердце и, чтобы забыть о своих волнениях, он погрузился в изучение отчета о новом методе лечения инфаркта миокарда.
Вскоре после полудня в кабинет вошла леди Джейн.
— Реджинальд сказал мне, что вы меня искали, Микаэль?
— Да, и я был очень удивлен, что вы ушли… Наверное к портному?
— Нет, я ходила в отель «Майфлауэр» к Мортимеру.
— Что?!
— И мы с ним пошли в Сан-Джеймс парк… Вы помните, именно там он меня увидел в первый раз?
— Но, Джейн… Подумайте, что вы мне говорите?
— Правду, только и всего, Микаэль.
— И что все это значит?
— Я же вам объяснила вчера вечером. Разве вы не помните? Этот человек меня любит и я люблю его…
— И вы смеете мне это говорить?
— Вы предпочитаете, чтобы я поступила так же, как вы с мисс Гист?
— Я порвал с ней.
— Как я рада!
— Джейн! Что между вами и тем человеком?
— Нечто такое, что могут понять не все, в том числе и вы, Микаэль. Пойду переоденусь, до скорого…
* * *
Мучимый гневом и разочарованием, Уортэм никак не мог успокоиться. Итак, это правда! Джейн любит этого человека, чьи планы становились очевидны. Он, Микаэль, столько лет прожил со своей женой, и вот приходит другой и накладывает лапу на его богатство. Никогда! А он еще испытывал угрызения совести! Какой же он был дурак! А! Бели эти двое думают, что его можно провести, то они глубоко ошибаются! Они захотели сыграть эту игру, и они свое получат! Тем хуже для Королевского общества! Тем хуже для Джейн! Тем хуже для Нарборо!
Уортэм позвонил Глории и сообщил ей, что она была права, что эти двое решили удрать, и что он решил осуществить сегодня же тот план, который они придумали, если удастся заманить Мортимера в приготовленную ловушку.
* * *
После того, как Джейн его поцеловала на Куинн-Эннс-Гэйт, Мортимер не мог сдвинуться с места. Радость от такого проявления нежности смешивалась с горем расставания, которое будет окончательным. Он понял, что нужно было как можно скорее уезжать из этого города, чьи жители не решались проявлять свои чувства. Он тоже остановил такси и направился в Ярд. Ему совсем не хотелось, чтобы инспектор Тъюстед направил по его следу своих ищеек, узнав о том, что подозреваемый N 1 без разрешения покинул столицу.
Сержант Омер Эйбридж принял Мортимера с присущей ему любезностью.
— Что вы хотите?
— Увидеться с инспектором Тъюстед ом.
— Вы пришли сознаться в совершении преступления?
— Какого преступления?
— Вы что, смеетесь надо мной, сэр?
Когда сержант называл подозреваемого «сэр», это означало, что дело дрянь.
— Я? Почему бы мне смеяться над вами? Вы мне очень симпатичны.
— Правда? Сожалею, что не могу ответить вам тем же. Что вам сделала эта сумасшедшая старуха?
— Леди Ходдесдан? Ничего… Я и не знал ее.
— Тогда кого же вы хотели отравить?
— Никого. Как бы странно это вам ни показалось, я выбираю другие виды развлечений, вместо того, чтобы травить Своих современников.
Омер зарычал:
— Вы еще остроумны к тому же? Мне нравятся шутники… сэр… особенно когда они болтаются на веревке!
— Вы страдаете комплексами, сержант?
Омер Эйбридж издал глухое рычание и, схватив Мортимера за отвороты куртки, начал его трясти. Но тут на пороге появился инспектор, положив конец этому порыву своего подчиненного.
— Что такое, Омер? Что происходит?
— Этот тип осмеливается смеяться надо мной!
— Успокойтесь, Омер… Входите, мистер Нарборо.
Мортимер последовал за полицейским в его кабинет.
— Вы хотите поговорить со мной, мистер Нарборо?
— Пожалуйста, инспектор…
— Не о Камберленде, надеюсь?
— Косвенно… Я хотел бы вернуться к себе.
— Почему?
— Потому что Лондон мне наскучил, и школьные каникулы подходят к концу.
— Очень сожалею, мистер Нарборо, но вы — главный подозреваемый, и я не имею права вас отпустить.
— Вы действительно считаете, что я отравил леди Ходдесдан?
— Я должен признаться вам, мистер Нарборо: единственное, в чем я уверен, это, что леди Ходдесдан умерла по ошибке.
— Бедная женщина…
— Но это мое убеждение, мистер Нарборо, никак не проясняет проблему, которую я сформулировал бы следующим образом: кто и кого хотел отравить?
— Я очень сожалею, что не могу помочь вам в этом, инспектор. Все, что я знаю, это то, что у меня никогда не было ни малейшего желания убивать кого бы то ни было.
— Возможно… Но я предвижу, что каждый из вас, допрошенный поодиночке, даст мне такие же заверения. Вот почему, мистер Нарборо, я не могу вам позволить вернуться в Камберленд, который, между нами, вам совсем незачем было покидать.
— Я не раскаиваюсь.
— Несмотря на подозрения, который пали на вас?
— Я заплатил бы еще дороже за ту радость, когда узнал, что она любит меня, так же, как я ее.
— А? А кто это, мистер Нарборо, если я не слишком нескромен?
— Леди Джейн Уортэм, конечно!
— Она сказала вам, что любит вас?!
— Да! Не правда ли, чудесно?
— И когда она осчастливила вас таким признанием?
— Вчера вечером, у нее дома, и только что, в Сан-Джеймс парке. Она пришла ко мне в отель.
Снова Тъюстед спросил себя, не смеется ли над ним этот человек.
— Могу я позволить себе привлечь ваше внимание к такой подробности, которая может показаться вам малозначительной, но которая все-таки очень важна?.. У леди Джейн есть муж…
— Увы!..
— Что вы собираетесь делать?
— С кем?
— С мужем!!!
— А что вы хотите, чтобы я с ним сделал?
— Я не знаю… Однако, это препятствие между леди Джейн и вами.
— Нет… В том чувстве, которое рас объединяет, леди Джейн и меня, сэру Микаэлю нет места.
— Я догадался, представьте себе…
— Я хочу сказать, что он нам не мешает.
— Я констатирую, мистер Нарборо, что в Камберленде люди мыслят очень широко. Или я ошибаюсь?
— Совершенно, инспектор. Нежность, которую я питаю к леди Джейн, и то чувство, которое она испытывает ко мне — вне времени… Впрочем, она распрощалась со мной только что… Мы больше не увидимся на этой земле. Вот почему я прошу вас разрешить мне вернуться к себе.
Тъюстед ответил не сразу. Он ничего не понимал. Однако он убедился, что Нарборо не насмехался над ним, и понял, что имеет дело с необычным человеком. Он в этом честно признался.
— Мистер Нарборо, вы привели меня в замешательство. Я вот-вот уйду в отставку и я впервые встречаю такого человека. Скажу откровенно, вы примирили меня с человеческим родом… Это не мешает мне считать, что с вашей моралью из другого мира, вы можете оказаться способным устранить кого-то из ваших современников только за то, что его жизнь покажется вам бесполезной… или просто негодным экземпляром, который следует убрать.
Мортимер рассмеялся.
— Я не настолько суров, инспектор.
— Мистер Нарборо, поставьте себя на мое место: вас четверо вокруг стола, один из вас отравлен, однако, скоро я убеждаюсь, по ошибке. Значит потенциальная жертва и ее убийца находятся среди вас троих. Хотите рассмотрим всех?
— Прошу вас.
— Спасибо. Сначала вы… По вашему собственному признанию, вы любите леди Джейн. Совершенно естественно предположить, что вы хотели бы освободиться от мужа, чье исчезновение даст свободу той, которую вы любите.
— Согласен.
— Бели леди Джейн вас любит, как вы только что любезно мне сообщили, возможно, что по тем же соображениям, что и у вас, она хотела бы устранить сэра Микаэля?
— Очевидно.
— Наконец, сэр Микаэль из ревности мог бы также захотеть освободиться от своего соперника.
— Итак, только леди Джейн находится вне опасности?
— Не уверен, ибо ее муж, возможно, — пожелал бы ее наказать…
— Но, господин инспектор, прежде чем пойти на убийство, можно использовать другое средств, более простое, чтобы отделаться от супруга: развод, не так ли?
— Нет, мистер Нарборо. В высшем обществе на развод смотрят очень косо.
— А на преступление?
— Всегда есть надежда, что виновника не найдут.
* * *
Вечером Глория снова позвонила в отель «Майфлауэр» и попросила пригласить к телефону мистера Нарборо, которому продлили пребывание в гостинице еще на сутки с условием, что он не будет требовать еду в номер.
По возвращении из Скотлэнд-Ярда, где инспектор не дал ему разрешения возвратиться в Камберленд, Мортимера мучили какие-то смутные предчувствия. После ухода леди Джейн он смирился с расставанием, которое означало конец его безумной мечты. Однако беседа с полицейским возродила смутную надежду. Если леди Джейн грозила опасность, имеет ли он право бросить ее на произвол судьбы? Может, еще есть шанс переубедить ее? Телефонный звонок псевдоледи Джейн прервал его размышления. Он, не переставая думал о ней, поэтому нисколько не удивился, что его любимая захотела снова поговорить с ним после их прощания навек.
— Алло?
— Мортимер… Это я…
— Я счастлив, что снова слышу вас… Я больше не надеялся…
— Я действительно решила больше никогда не видеть вас… Но мне не хватило решимости… и потом… кое-что произошло… кое-что, что вас обрадует…, если вы действительно любите меня, как вы утверждаете…
Совершенно оглушенный этим заявлением, он лишь пробормотал в ответ:
— Джейн… Моя дорогая Джейн…
— Я хотела бы увидеться с вами до вашего отъезда, Мортимер.
— Когда хотите, где хотите… Странно, но я не узнаю ваш голос?
— Я вынуждена говорить тихо из-за прислуги… И потом… у меня сжимается горло… Вы понимаете?
— О, да! У меня тоже…
Мортимер просто таял от счастья, и Глория на том конце провода, поняла, что он теперь поверит всему, что она ему расскажет и согласится со всем, что она ему предложит.
— Мортимер, я сказала мужу, что встретилась с вами с Эн-Джеймс парке… Он пришел в такую ярость… Я даже подумала, что он вот-вот поднимет на меня руку…
Возмущенное рычание, которое она услышала в ответ, уверило ее, что ее собеседник верил ее сказкам.
— Мортимер, есть кое-что посерьезней… Я знаю из верных источников, что у Микаэля есть любовница… Это ставит точку на моих сомнениях… Я решилась уехать с вами в Камберленд, чтобы попытаться начать жизнь сначала рядом с человеком, который будет жить только для меня.
— Джейн!.. Какое счастье!
— Нам надо увидеться как можно скорее…
— Хотите завтра утром?
— Я не уверена, Мортимер, буду ли я жива завтра утром, ибо теперь я боюсь…
— Скажите мне, что я должен сделать?
— Мой муж уйдет около девяти часов. У него, как он говорит, собрание с его коллегами и он пробудет там допоздна… Я соберу чемоданы, как только он уйдет. Мортимер, приходите за мной к одиннадцати часам, когда слуги уснут.
— Джейн… Я, конечно, вас послушаюсь, но… но мне хотелось бы вас увезти на виду у всех.
— Мне бы тоже… Увы, это невозможно… Микаэль в такой ярости, что я опасаюсь худшего, если заявлю ему о своем отъезде, а теперь мне хочется жить, Мортимер.
— Как к вам проникнуть? Если я приду, ваш слуга не позволит мне войти!
— Действительно. Поэтому слушайте меня: вы войдете через черный ход. Для этого вам следует войти в садик и пойти направо. За домом есть дверь, я оставлю там ключ… Вы поднимитесь по лестнице, которая ведет в холл… там снова дверь, она никогда не запирается, вы подниметесь и на площадке — моя комната, первая налево… Я могу на вас рассчитывать?
— До ночи, Джейн.
— До ночи, Мортимер.
Положив трубку, Глория презрительно посмеялась над мужчинами и над Мортимером в частности. Потом позвонила сэру Микаэлю, чтобы поставить его в известность и приготовить ловушку, в которой найдет смерть леди Джейн и, возможно, этот тип из Камберленда.
* * *
Вечером, простившись с женой, сэр Микаэль вернулся в свой кабинет и вызвал мажордома.
— Садитесь, Реджинальд.
Слуга резко выпрямился.
— Мы не можем позволить себе такую вольность, сэр!
— Я вас прошу, Реджинальд.
— В таком случае, мы подчиняемся.
Он сел одной ягодицей — выражая тем почтительность — на самый краешек стула.
— Реджинальд, я обращаюсь к вам не как к слуге, а как к другу, которым вы стали с тех пор, как живете в моем доме.
— Мы благодарим вас, сэр, за такое заявление, идущее прямо к сердцу, и можем лишь заверить вас в полнейшей нашей преданности.
— Мне она потребуется… Реджинальд, вы воевали?
— Да, сэр.
— Значит, мысль о смерти вас не пугает?
— Это зависит… сэр.
Уортэм почувствовал некоторую иронию в его ответе.
Я говорю о жизни других, конечно.
— В таком случае… нет, не пугает, сэр.
Доктор стал медленно набивать, потом раскуривать трубку — память о студенческих годах, — которую он доставал в очень редких случаях, не желая испортить себе легкие.
— Реджинальд Чедгрейв, я решил покончить с жизнью.
— Сэр!
— Нет: не надо ничего говорить, Реджинальд, мое решение бесповоротно… Мистер Нарборо заставляет меня сделать это, убивает меня так же верно, как если бы вонзил кинжал в мое сердце… и при этом ничем не рискуя.
— Но… но почему?
— Потому что… непонятно по каким причинам… этот человек решил погубить меня… Одно его присутствие уже стоило жизни леди Ходдесдан, а мы даже не знаем как и почему… Мои надежды стать членом Королевского общества умерли со смертью леди Элен…
— Мы соболезнуем, сэр, и возмущены…
— Это все ничего, Реджинальд… Но я не вынесу потери леди Джейн…
— Сэр! Об этом не может быть и речи!
— К сожалению, это так, Реджинальд… Этот человек просто осаждает ее… Да к тому же, я не очень хорошо себя вел по отношению к леди Уортэм…
Старый слуга стыдливо опустил глаза, а доктор продолжал:
— Меня преследует мысль о возможном отъезде леди Джейн…
— Мы отказываемся верить этому, сэр!
— Увы!.. Я больше не могу работать… Каждый раз, как я ухожу из дома, я думаю, что может быть вот сейчас другой пытается проникнуть в мой дом…
Реджинальд Чедгрейв выпрямился.
— Мы на страже, сэр!
— Я знаю, Реджинальд, я знаю… и все-таки… Мне надо уйти, и я должен вернуться не раньше одиннадцати-двенадцати ночи… Кто может мне гарантировать, что я найду по возвращении леди Джейн?
Как солдат-доброволец, ведомый чувством самопожертвования, мажордом встал.
— Мы будем следить, сэр! Мы не ляжем спать до вашего возвращения!
— Благодарю вас, Реджинальд, вы спасете мне жизнь!
— Мы исполняем лишь долг, сэр! Позволим сказать, что в стране, поставившей во главе лейбористское правительство, развелось много дурных людей!
* * *
К десяти часам вечера Нарборо вышел из отеля и, не торопясь, направился пешком к Харли стрит. Улица была пустынна. Мортимер, который впервые участвовал в таком приключении, прижимался к фасадам домов. Подойдя к дому сэра Микаэля, он остановился и оглянулся. Успокоенный царившей всюду тишиной, от толкнул решетку калитки, которая легко и бесшумно открылась. Закрыв ее за собой, он направился направо, как ему было сказано, и вдруг успокоился. Он чувствовал бы себя менее уверенно, если бы знал, что сэр Микаэль потихоньку вернулся, проникнув в дом через окно своего кабинета, и следил за ним.
Доктор приоткрыл дверь приемной, выходящую в холл. Реджинальд, с огромным револьвером на коленях, сидел на стуле под лестницей, ведущей в комнаты. Сэр Микаэль бросил монетку об стену. Задремавший было слуга, поднялся и, определив, откуда исходил этот звук, направился на цыпочках к двери, ведущей на черную лестницу. Уортэм последовал за ним и ударил его по голове рукояткой пистолета. Доктор поддержал падающего, потом оттащил его тело под лестницу, а сам вернулся к своему посту.
А в это время Нарборо, забывший взять с собой спички, шел наощупь в темноте и бесконечно долго поднимался по ступеням, ведущим в холл. Он двигался с осторожностью, на дрожащих ногах, с вытянутыми вперед руками, похожий на лунатика. Наконец он нащупал створку двери и тихонько толкнул ее. Дверь открылась, и он замер на мгновение на пороге, чтобы унять дыхание, успокоить биение сердца и прислушаться. Потом подошел к лестнице и начал осторожно подниматься по ней. На площадке он остановился, огляделся и, узнав комнату леди Джейн, тихо постучал в дверь.
Леди Уортэм не поверила своим ушам, когда услышала тихий голос Мортимера: «Это я», в ответ на ее возглас; «Что там такое?». В испуге, не понимая, что означает его приход к ней, она вскочила с постели в ночной рубашке и открыла дверь улыбающемуся Нарборо, который удивленно спросил:
— Вы еще не готовы?
— Готова?.. Но к чему?
— К отъезду!
— К отъезду? Куда?
— Послушайте, не будем терять время. Где ваши чемоданы?
Леди Джейн не могла понять, спит она или это все было на самом деле.
— Мортимер! Что вы делаете здесь в такое время?
— Но Джейн, я просто слушаюсь вас.
— Вы меня слушаетесь?
— Но вы же позвонили мне и попросили прийти за вами, пока нет дома вашего мужа!
— Я вам не звонила, Мортимер.
Он недоверчиво посмотрел на нее.
— Но…
— Я не звонила вам, я вам никогда не звонила!
— Никогда?
— Никогда!
— Что вы! Скажите лучше, что вы раскаиваетесь! Джейн… О, Джейн! Это значит, что вы никуда не едете?
— Да у меня никогда не было такого желания.
— Тогда кто же звонил мне?
* * *
Как только Мортимер стал подниматься по лестнице, сэр Микаэль, одетый, как будто только что вернулся, вышел из своего кабинета и, когда услышал, что дверь в комнату супруги хлопнула, включил свет и направился приводить в чувство Реджинальда.
— Что, Реджинальд, что с вами случилось?
— Мы тоже задаем себе этот вопрос, сэр.
Доктор осмотрел голову своего слуги и воскликнул:
— Да вас оглушили!
— Вы так думаете, сэр?
— Все говорит за это…
— Кто?
— А как вы думаете?
Реджинальд воскликнул:
— Так значит он проник в дом!
— Боюсь, что так…
— Тогда вперед, сэр!
Вместе с Реджинальдом, не забыв прихватить револьвер, он бросился в комнату своей супруги, дверь в которую была открыта.
При виде леди Джейн в ночной рубашке и Мортимера, он закричал:
— Несчастные! Под моей крышей!
Самое странное было то, что он кричал искренне, забыв о том, что сам организовал все это.
Он поднял свое оружие, чтобы убить жену. Но в этот момент Мортимер вскочил и прикрыл собой леди Джейн, получив предназначенную ей пулю. Он пошатнулся, прежде чем упасть. Леди Уортэм пронзительно закричала. В доме поднялся шум.
— Микаэль! Вы сошли с ума! Вы убили его!
— Я отправляю вас за ним следом!
Уортэм снова поднял пистолет, но чьи-то руки схватили его, а голос умолял:
— Сэр! Не ее! Вы не можете…
Реджинальд вцепился в него и, в присутствии такого свидетеля, Микаэль не мог выполнить свой страшный замысел. Он гневно отстранил слугу и направился в кабинет, оттолкнув при этом Розу Венден, бежавшую на помощь.
После таких переживаний и из-за полученного по голове удара, Реджинальд упал без чувств.
* * *
В ужасе сэр Микаэль начал звонить Глории, чтобы рассказать о неудавшемся покушении. Мисс Гист очень плохо приняла это сообщение.
— Итак, Микаэль, на вас совсем нельзя рассчитывать?
— Но я же говорю вам…
— С меня хватит, вы слышите? Не хочу слышать больше ни о вас, ни о вашей жене! Я уезжаю в Штаты…
— Глория, вы не можете бросить меня сейчас! Ведь вы тоже замешаны.
— Это надо еще доказать, дорогой мой!
И она бросила трубку.
* * *
Конец ночи был наполнен волнениями. В то время как Роза Венден ухаживала за Реджинальдом, оставаясь у его изголовья в надежде, что этот случай покажет ему, что до конца своих дней он будет нуждаться в ее заботе, друг доктора Микаэля, хирург, вызванный леди Джейн, приехал, чтобы осмотреть Мортимера, и из уважения к своему коллеге, тайно увез его в свою клинику и там извлек пулю из плеча. Леди Джейн ждала конца операции и, когда получила заверения, что жизнь Мортимера вне опасности, потребовала, чтобы его доставили к ней в дом на Харли стрит. Его поместили в комнате для гостей, и там она вместе с Маргарет сидела у его изголовья.
Первым пришел в себя Реджинальд Чедгрейв, почувствовав сильный запах жареного лука. Он открыл глаза и понял, что над ним склонилось женское лицо, страстно целующее его лоб.
— Мы бредим?
Смущенно вскрикнув, Роза отпрянула назад. Реджинальд, наконец, узнал ее.
— Но… что вы делаете, миссис Венден?
— Прошу вас, мистер Чедгрейв, пожалейте мою скромность!
— Черт возьми, миссис Венден, не ошиблись ли мы, нам показалось, что вы нас целовали?
— Я думала, что вы все еще без сознания…
— А для чего эти поцелуи, миссис Венден?
— Просто… просто я люблю вас, мистер Чедгрейв… О, мне стыдно, но я так боялась, что вы умрете!
Реджинальда очень взволновало это бесхитростное признание. Он протянул свою дружескую руку кухарке.
— Миссис Венден… Мы благодарим вас за такое проявление интереса к нам… Знайте же, что мы всегда считали вас очень приличной женщиной…
— Благодарю вас, мистер Чедгрейв.
— Мы считали, что отныне вы можете нас называть просто по имени, Роза…
Потрясенная миссис Венден разрыдалась.
— О, Роза…
— Я… я… я так счастлива… Ре… Реджинальд! Как вы себя чувствуете?
— Голова еще тяжелая, но мы считаем, что ваше лечение нам очень помогло…
Роза покраснела от счастья.
* * *
Сэр Микаэль понял, что все пропало. Скандала избежать было невозможно. Поскольку о каждом огнестрельном ранении необходимо было сообщать в полицию, его коллега предупредит Скотлэнд-Ярд, и этот ужасный полицейский начнет снова совать свой нос в его личную жизнь. Как выпутаться из этого? Что скажет Джейн? Поверила ли она тому, что он пытался ее убить? Ему следовало лишь изображать обманутого мужа, готового отомстить за свою честь. Ему не нужно было соглашаться на то, чтобы раненый Нарборо остался в его доме, но Уортэм был слабовольным человеком, да к тому же он никогда не признавал своих ошибок и ему нужно было перекладывать вину на кого-то другого. Он возненавидел Глорию, которую он обвинял во всех своих несчастьях.
Леди Джейн ломала голову, пытаясь понять, что означала эта сумасшедшая авантюра. Кто направил Мортимера к ней среди ночи? Она не возмущалась тем, что он сел ее способной принять его в своей комнате ночью. Мортимер был так устроен, что ему все казалось нормальным, коль скоро речь идет о любви. Одна мысль мучила ее: сэр Микаэль целился в нее или нет?
* * *
Придя в Ярд, Дэвид Тъюстед узнал о том, что произошло ночью в доме сэра Микаэля Уортэма. Он вызвал сержанта Эйбриджа.
— Омер, нам снова надо идти на Харли стрит. Сегодня ночью сэр Микаэль всадил пулю в плечо Мортимера Нарборо.
— Почему?
— Потому что застал его в комната своей супруги.
— Леди?
— Вы знаете, Омер, леди сделаны из того же теста, как и все, но что касается леди Джейн — это удивительно.
* * *
В доме, где царила паника, где каждый подозревал другого, Реджинальд решил взять бразды правления в свои руки. Он узнал от Маргарет, что леди Джейн отдыхала, сэр Микаэль не выходил из своей комнаты, и чуть не упал от возмущения, узнав, что раненый Мортимер Нарборо лежит в гостевой комнате. Он бросился наверх и вошел, не постучав, в комнату, где человек из Камберленда благословлял судьбу за то, что она позволила ему еще несколько часов побыть возле своей любимой. Живя сегодняшним днем, он не задумывался о будущем. И все-таки вторжение мажордома его удивило.
— Что вы хотите?
— Мы хотим убедиться! Мы надеялись, что вы оставили нас в покое!
— Что-то не так?
— Прошу нас извинить, но, сэр, мы всегда жили в мире, в котором — по крайней мере официально — соблюдаются общепринятые правила.
— Если я вас правильно понял, Реджинальд, вы хотите, чтобы я поскорее убрался отсюда?
— Как можно скорее, сэр!
— А почему, я вас спрашиваю?
— Потому что слуга, достойный этого звания, должен блюсти честь своего дома.
— Вы выражаетесь как вельможа!
— В чем вы меня упрекаете?
— Нас с самого раннего возраста научили не иметь собственного мнения или, во всяком случае, не выражать его. В этом достоинство нашей службы, которую мы имеем честь исполнять на основе старинных обычаев.
— А если я попрошу вас хоть один раз нарушить их?
— Мы никогда не позволяли себе никаких слабостей.
— Я слишком счастлив, несмотря на полученную пулю, чтобы сердиться.
— Его светлость герцог Киркенн, у которого мы имели честь служить, обычно говорил, что счастье — это состояние духа и что только посредственные души испытывают отсутствие метафизического беспокойства и считают себя счастливыми.
— Ваш герцог был глуп.
— Мы не можем допустить, чтобы в нашем присутствии выражались в таком тоне о членах семьи, восходящей по прямой линии к Эдуарду-Исповеднику!
— Вы надоели мне, Реджинальд! Пойдите купите мне «Дэйли Геральд» и оставьте меня в покое!
— Никогда!
— Вы отказываетесь купить мне «Дэйли Геральд»?
— Решительно! Вы, видно, не знаете, сэр, что мы консерваторы?
В этот момент в дверях показалась мощная фигура Дэвида Тъюстеда.
— Итак, мистер Нарборо, мы, кажется, решили изображать из себя Дон Жуана и пытаемся ночью похитить леди Джейн?
Глава 5
Появление полицейского страшно удивило Реджинальда Чедгрейва.
— Как вы вошли?
— Через дверь. А вы что подумали?
— Но мы вас не слышали!
— Я воспользовался тем, что в это время прелестная девушка начищала медные ручки двери снаружи… Она мне рассказала о ваших ночных происшествиях… Кто вас ударил?
— Мы ничего не знаем, но предполагаем…
— Так кто же?
Реджинальд мстительно ткнул пальцем в сторону Нарборо.
— Этот джентльмен, сэр!
Мортимер тихо рассмеялся.
— Не обращайте внимания на его россказни, инспектор, полученный удар несколько помутил его разум.
Слуга стал еще более торжественным.
— Сэр, если кто-то как вор пробирается в чужой дом, мы считаем логичным, что этот кто-то нападает на охрану.
Реджинальд выводил из себя полицейского.
— Хорошо. Хорошо сказано, но пока, я вас не вызвал, отправляйтесь в комнату прислуги.
— Но наша работа…
Тъюстед сухо оборвал его:
— Вы предпочитаете, чтобы я доставил вас туда с помощью сержанта Эйбриджа?
Усмиренный слуга больше не настаивал и удалился.
— А теперь поговорим с вами, мистер Нарборо… Знаете ли вы, что если бы вас убили, вы заставили бы меня мучиться сожалениями? А мне хотелось бы спокойно жить в отставке. Я бы упрекал себя всю жизнь за то, что не позволил вам уехать в ваш Камберленд.
— Вы очень добры.
— Не думаю, мистер Нарборо… просто заинтригован. Почему вы мне солгали?
— Я вам солгал?
— Мне так кажется, разве нет? Должен ли я напомнить вам, как вы пришли, чтобы сообщить мне, что у вас с леди Джейн — трансцендентальная любовь, что вы окончательно расстались и что вам хотелось бы в этот же день сесть в поезд и отправиться на родину? И вдруг ночью, изменив свои намерения, видимо посчитав, что физическая нежность имеет свои положительные стороны, вы тайно проникаете в дом сэра Микаэля и, как профессиональный соблазнитель, вы, не колеблясь, являетесь в спальню хозяйки дома. Что произошло? Когда вы были искренним, мистер Нарборо?
— Всегда, инспектор.
— Позвольте мне считать, что это отнюдь не следует из вашего поведения!
— Что бы вы ни думали, мистер Тъюстед, я сказал вам правду и, придя в Ярд, я хотел уехать.
— Что заставило вас изменить ваше намерение?
— Телефонный звонок леди Джейн.
— Действительно?
— Она сообщила мне, что она много думала, после того как мы расстались на Куинн-Эннс-Гэйт… Короче, она сказала, что решила уехать сегодня же и просила меня зайти за ней. Сэра Микаэля не должно было быть дома допоздна, и она сообщила мне подробно, как пройти к ней через черный ход.
Полицейский долго смотрел на Мортимера и, — вздохнув, сказал:
— Самое невероятное то, что все, что вы мне рассказываете, по-видимому, правда… Мистер Нарборо, сколько вам лет?
— Скоро сорок.
— Вы — учитель, не так ли?
— Да, я преподаю английскую литературу.
— Позвольте дать вам совет?
— Ваш? Конечно.
— Тогда, мистер Нарборо, как только вы сможете держаться на ногах, садитесь в поезд, который увезет вас в Камберленд и живо снова погружайтесь в старую Англию и никогда оттуда не выходите. Вам слишком много лет, чтобы научиться жить в сегодняшней Англии.
— Представьте себе, я тоже в этом все более убеждаюсь, инспектор, ведь даже леди Джейн смеется надо мной по примеру других!
— Возможно ли?
— Увы, да!.. Когда я послушался и выполнил то, что она мне сказала, она изобразила удивление, как будто мое появление оказалось для нее неожиданностью… И конечно, она не приготовила багаж… Я не мог понять, что означало такое ее отношение… Как вы думаете, она посмеялась надо мной?
— Я надеюсь скоро ответить вам на этот вопрос, мистер Нарборо. А теперь отдыхайте, чтобы поскорей покинуть этот дом.
— Как только придет доктор, я попрошу увезти меня в клинику.
— Вы правильно сделаете.
* * *
В комнате для прислуги никто не решался заговорить. Тяжелая атмосфера, царившая в доме, подавляла всех и, даже Реджинальд утратил свою спесь. В углу, сидя на стуле, неизвестно почему хныкала Маргарет. Роза Венден вглядывалась в лицо того, чьей супругой она намеревалась стать, и ее пугали те изменения, которые произошли в обычно бесстрастном лице старого слуги. Глядя куда-то вдаль, он пытался осмыслить происшедшее. Этот тип, что осмелился так ударить его ночью, что чуть не раскроил ему череп… По какому праву этот невоспитанный полицейский распоряжается здесь как у себя дома? Почему этот презренный Нарборо, наказанный справедливо за свое поведение искусителя, устроен в комнате для гостей? Почему до сих пор не показывается сэр Микаэль?
Кухарка осмелилась наконец, задать вопрос, который не давал ей покоя!
— Что все это значит, по-вашему, Реджинальд?
Тот бессильно развел руками.
— Нам неизвестно, Роза, но если вы хотите знать наше мнение — ничего хорошего.
Рыдания Маргарет усилились. Реджинальд раздраженно повернулся к ней.
— Что с вами?
— Я… я не знаю.
Чедгрейв пожал плечами и собрался было выругать горничную, как в комнату вошел инспектор. Все застыли на своих местах. Полицейский же казался очень оживленным.
— Ну что, здесь что-то совсем не весело?
Они ничего не ответили. Роза — из робости, слуга — из презрения, Маргарет же была слишком поглощена своими рыданиями. Вот к ней-то и обратился Тъюстед:
— Что с вами, малышка?
— Я… я… не знаю, сэр.
— Без причины не плачут…
— Может, из-за того, что произошло ночью?
— Возможно.
Внезапно его тон изменился, и он обернулся к Реджинальду.
— Не расскажете ли вы, что здесь произошло?
— Когда?
— Ну, скажем, вчера ночью?
— Как только сэр Микаэль вернулся домой после обеда, здесь уже запахло драмой!
— В самом деле?
— Сэр Микаэль не замедлил еще более усилить наши предчувствия, сделав признание, которые тронули нас и насторожился.
— Что он вам сказал?
Мажордом презрительно взглянул на полицейского.
— Но это тайна, сэр!
— Для полиции нет тайн, если речь идет о попытке убийства. Иначе становишься соучастником.
— А? В таком случае, мы склоняемся перед законом, хоть и сожалеем о его жестокости.
— Ничего, я вас слушаю.
— Итак, сэр Микаэль с горечью признался мне, что должен отказаться от Королевского общества вследствие вмешательства в его жизнь этого отвратительного молодого человека, а также из-за смерти леди Ходдесдан. Он был очень подавлен и признался, что подумывает о самоубийстве…
Кухарка с трудом подавила вырвавшийся стон, а горничная заплакала еще горше.
— Он собирался умереть из-за оскорбленного честолюбия?
— Нет, сэр, из-за того, что боялся, что леди Джейн бросит его ради этого джентльмена, который таковым не является.
— У вас создалось впечатление, что он действительно в это верил?
— Мы умеем распознавать искренность страдающего человека, сэр!
— Хорошо… А потом?
— Потом сэр Микаэль признался, что его мучает предчувствие, что этот джентльмен, который таковым не является, проникнет в дом в его отсутствие…
— Почему он не отказал ему от дома?
— Из боязни оскорбить леди Джейн и подтолкнуть ее на свершение того, чего он боялся.
— И что?
— Мы дали слово, что в отсутствие сэра Микаэля мы будем следить…
— Потому что сэр Микаэль предвидел ночной визит Нарборо?
— Не совсем, сэр… Просто, мы поняли, что он считал это возможным.
— Но вы заснули?
— Просто задремал, но какой-то странный звук разбудил меня.
— Что за звук?
— Какой-то звон со стороны двери, ведущей на черную лестницу. Мы подошли туда и в этот момент на нас сзади напали.
— Сзади…, хотя ночной гость должен был появиться перед вами?
— Несомненно… Мы признаемся, что не поняли, сэр.
— Это неважно, понимать — не ваша забота, а моя.
Полицейский повернулся к женщинам.
— А у вас есть, что сказать?
Роза Венден, встала, дрожа от возмущения.
— Хочу сказать, что это позор, что вы до сих пор не надели наручники на этого убийцу, что там, наверху…
— Достаточно… А вы, мисс?
Маргарет пробормотала:
— Я… я не верю…, что этот молодой человек — преступник.
— Почему?
— Я не знаю, просто… у него очень безобидный вид…
Реджинальд взревел:
— Безобидный?.. А наша голова? Что вы думаете о нашей голове?
Измученная девушка пробормотала:
— Она мне не нравится!
Кухарка зашипела:
— Идите собирайте вещи, мисс, мы выгоняем вас!
Инспектор резко вмешался:
— Молчите!
Реджинальд чуть не задохнулся от гнева:
— Что вы себе позволяете… в комнате для прислуги…, где все привыкли к подчинению?..
— Никто не выйдет из этого дома без моего разрешения!
— Но…
— Это приказ, Чедгрейв, и советую вам его не нарушать, если не хотите эту ночь провести в тюрьме.
В полной тишине инспектор направился к двери. Прежде чем выйти, он оглянулся.
— Мистер Чедгрейв, за время своей службы я встречал немало глупцов, но таких, как вы, впервые.
* * *
Леди Джейн выходила из ванной комнаты, когда услышала стук в дверь.
— Это вы, Маргарет?
— Инспектор Тъюстед.
— Но я не могу вас принять!
— Сожалею, ибо у меня очень мало времени.
— Хорошо, вы можете минутку подождать?
Она поспешила завязать волосы платком, накрыть покрывалом кровать, открыть окно и пригласила полицейского войти.
— Я не думаю, что в Ярде принято принимать полицейского в спальне.
— Леди Уортэм, задача полицейских Ярда — поиск истины, и неважно где они ее находят.
— Садитесь, инспектор. С сегодняшней ночи я начинаю привыкать, что моя спальня превращается в место публичных собраний. Чем я могу быть вам полезна?
— Вы должны догадаться…
— Речь идет, по-видимому, о мистере Нарборо?
— Совершенно верно… Очень симпатичный молодой человек и… такой доверчивый.
— Почему вы мне это говорите?
— Потому что я думаю, очень плохо смеяться над его наивностью.
— Я не понимаю?
— Тогда поставлю все точки над i: мистер Нарборо поделился со мной, сообщив о тех чувствах, которые он питает к вам. Я не думаю, что он имеет привычку рассказывать такие истории полицейскому инспектору, но с другой стороны, он был вынужден объяснить некоторые свои поступки и не принадлежит к разряду тех людей, с которыми мы обычно имеем дело. Он мыслит несколько по-другому.
— Куда вы клоните?
— А вот куда. Мистер Нарборо вошел этой ночью в ваш дом, чтобы увезти вас, но вы отказались следовать за ним.
— И вы меня осуждаете?
— Конечно нет… по крайней мере, если не вы толкнули его на такой поступок.
— Инспектор! Вы отдаете себе отчет в том, что…
— Прошу вас, леди Уортэм, не следует возмущаться понапрасну. Я уверен, что мистер Нарборо не лжет.
— Что означает?..
— Это означает, что он не лжет, когда говорит что пришел по вашему приглашению.
— А как бы я это сделала?
— Обычный телефонный звонок.
— Инспектор, я даю вам слово, что не звонила мистеру Нарборо.
— Допустим. Но если это так, как он узнал, где находится черный ход, и прямо явился в вашу спальню?
— Я не могу это объяснить.
— Жаль, ибо точно так же вы объяснили бы, почему были не заперты двери, ведущие на черную лестницу и в холл. Я не думаю, что, хоть мистер Нарборо и необычный человек, он может проходить сквозь стены.
— Инспектор!..
— Видите ли, леди Уортэм, мне совсем не нравится то, что происходит в вашем доме в последнее время. Смерть леди Ходдесдан, выстрел в мистера Нарборо… Нет, действительно, мне не нравится все это, и я боюсь, что не оставлю вас в покое, пока не узнаю, кто сообщил дорогу в вашу спальню.
— Вы считаете?..
— А вы?
— Очевидно, теперь…
— Подумайте надо всем. Предположите, что леди Ходдесдан не отравилась, а ее отравили, что мистера Нарборо затянули в ловушку… Что касается леди Ходдесдан, то убийца ошибся, но сегодня ночью…
— Инспектор… мой муж стрелял не в Мортимера, а в меня, а Мортимер был ранен, потому что бросился мне на помощь… Микаэль хотел убить неверную жену, разве это не логично?
— Подождите, прошу вас.
Тъюстед выбежал из комнаты и бросился в комнату для прислуги.
— Чедгрейв!
— Сэр?
— Расскажите мне, как все происходило сегодня ночью в спальне леди Уортэм?
— …Ну что ж, сэр, мы вошли и увидели картину, которой мы не могли поверить.
— Дальше! Скажите мне о поведении сэра Микаэля!
— Прекрасно, сэр! Это было как у Шекспира! В двух словах, он клеймил виноватых, потом прицелился в леди Джейн.
— Вы в этом уверены? Он хотел выстрелить в свою жену, а не в мистера Нарборо?
— Мы в этом уверены!
— Тогда как объяснить, что пуля попала в мистера Нарборо?
— Потому что этот джентльмен, который на самом деле не джентльмен, на этот раз вел себя как джентльмен и бросился к леди Джейн, чтобы защитить ее.
— А дальше?
— Потом, сэр Микаэль снова хотел выстрелить в леди Джейн, но, слава Богу, я пришел в себя и смог остановить карающую руку!
* * *
— Миледи, — заявил Тъюстед, — я горжусь своей проницательностью. Я не верю ни в фей, ни в домовых. Для меня, один плюс — всегда два. Вы понимаете, что я хочу сказать?
— Абсолютно.
— Поведение мистера Нарборо кажется мне столь необычным, столь далеким от логики, что мне трудно найти ему объяснение, если не считать, что он подчиняется кому-то…
— Кому?
— Вам.
— Простите меня, инспектор, я не обладаю столь рассудочным мышлением как вы, но я не понимаю…
— Представьте себе, миледи, что все происходящее — лишь спектакль марионеток, управляемых одной умной женщиной?
— Мной?
— Вами!
— А зачем?
— Может быть, чтобы отделаться от мужа?
— А для чего?
— Чтобы уйти к другому человеку, который пока находится в тени или чтобы унаследовать поскорее имущество вашего супруга?
— И для этого я убиваю леди Ходдесдан и сама чуть не становлюсь жертвой? Мне кажется, у вас какая-то странная логика, инспектор?
Леди Уортэм поднялась.
— Сожалею, инспектор, что разочарую вас, но у меня нет любовника, а вот у моего мужа — есть. Глория Гист. В нашей семье имущество принадлежит мне, муж лишь управляет им, и я хочу лишить его этого права, ибо его пагубная страсть к картам грозит мне разорением.
— Он об этом догадывается?
— Я предупредила его об этом.
— Вы очень неосторожны, миледи, очень, и, я надеюсь, вы простите мне этот маленький спектакль, который я сыграл, обвиняя вас. Я думаю, это была единственная возможность узнать у вас то, что я узнал. Леди Уортэм… боюсь, что вся эта история сыграна сэром Микаэлем, с невольным участием мистера Нарборо, с одной целью… устранить вас.
— С сегодняшней ночи я думаю так же… Сегодня моя смерть была бы на руку моему мужу, поскольку мое завещание оставляет все пережившему меня супругу.
— Но, имейте в виду, что у меня нет ни одного вещественного доказательства, которое позволило бы мне оградить вас от супруга!
— Я понимаю.
— Надо быть внимательней, миледи.
— Постараюсь.
— Видите ли, леди Уортэм, остается еще одна вещь, которую я не понимаю: зачем было убивать леди Ходдесдан? Очевидно, речь идет об ошибке, но как это произошло?
— Тем более, что здесь все знаю, что леди Элен пила только джин. Она одна пила его в тот вечер…
— Как, вы пили разное?
— Все, кроме леди Ходдесдан, пили виски.
— А мне ничего не сказали об этом.
Вдруг леди Джейн вскрикнула:
— Постойте!
И она рассказала полицейскому о том инциденте, который произошел между леди Элен и Мортимером. Она объяснила, почему в тот вечер, вопреки своему обычаю, леди Ходдесдан попросила виски, и как, по привычке, она взяла и выпила стакан, предназначавшийся мистеру Нарборо.
— Так значит это его хотели отравить…
— По-видимому.
— Увы! Это ничего нам не проясняет, ибо я не знаю, зачем сэру Микаэлю потребовалось устранить человека, служившего прикрытием в его планах?
Тъюстед покачал головой.
— Нет, миледи, леди Ходдесдан убил кто-то другой… по ошибке. Вы ничего не имели против мистера Нарборо, логика подсказывает, что это не мог быть и ваш муж… ни ваша гостья…
— Тогда кто же? Больше никого не было!
— А я думаю, что был.
* * *
— Опять? — возмутился Реджинальд при виде инспектора.
— Мы очень упрямы в своем деле… Мистер Чедгрейв, мне бы хотелось узнать ваше мнение об одном странном факте… Вы знали, что у доктора пропал флакон с дигиталисом, однако леди Ходдесдан была отравлена цианистым калием… И почему леди Ходдесдан? У вас есть какие-то соображения на этот счет, мистер Чедгрейв?
— Говорили об ошибке, сэр… Леди Ходдесдан выпила стакан, который не был ей предназначен. Мы разделяем это мнение.
— А для кого был предназначен отравленный стакан?
— Для мистера Нарборо.
— Откуда вы знаете?
— Нам так было приказано, сэр.
— Но ведь напитки подавали не вы?
— Нет, сэр. Этим занимался сам сэр Микаэль.
— Значит, вот где вмешался случай, иначе бы мистер Нарборо отправился к праотцам.
— Без всякого сомнения, сэр.
— Вы уже были под судом, Реджинальд?
— Мы? Вы шутите, сэр?
— В таком случае, надеюсь, что суд примет это во внимание…
— Суд?
— Реджинальд Чедгрейв, от имени Ее Величества, я арестовываю вас за убийство леди Ходдесдан.
— Но…
Роза упала в обморок, Маргарет ударилась в слезы, а мажордом, бледный, как смерть, пытался защитить себя:
— Мы… мы не понимаем… такое ужасное обвинение!
— Ну же, мистер Чедгрейв, вам ли мне советовать сохранять достоинство в такой момент? Вы хотели устранить мистера Нарборо, потому что считали, совершенно искренне, что он внес смятение в дом ваших хозяев. Ваша тупая и трогательная верность заставила вас взять во взломанном шкафчике немного цианистого калия…
Вы боялись, как бы мистер Нарборо, якобы украв дигиталис, не отравил сэра Микаэля… и вы решили опередить его. Когда вы узнали, что только он один будет пить джин, вы отравили содержимое его стакана. К несчастью, сэр Микаэль решил сам подать напитки. Вот так леди Ходдесдан умерла вместо другого, по привычке взят стакан с джином. Ну что, Чедгрейв, зачем отпираться?
— Пусть. Мы признаемся. Мы сожалеем о безвременной кончине леди Ходдесдан, но не о попытке спасти сэра Микаэля, ибо этот похититель дигиталиса мог его отравить.
— Мне очень жаль, что я отнимаю вашу последнюю иллюзию, Чедгрейв: дигиталис украл вовсе не мистер Нарборо.
— Тогда кто же?
— По-видимому, никто… Вас просто разыграли, бедняга. Ну что ж, следуйте за мной, я передам вас своему помощнику.
Роза была все еще в обмороке, и Реджинальд, уходя, обратился к горничной:
— Маргарет, скажите Розе, что мы не запятнали своей чести, и это вовсе не наша вина, что судьба отвернулась от нас. Мы взойдем на эшафот, как король Чарльз… Скажите также Розе, Маргарет, что я только сожалею…
Чедгрейв высокомерно оглядел инспектора.
— …Что меня арестовал человек, который голосует, по-видимому, за лейбористов.
* * *
Хирург занимался перевязкой Мортимера.
— У вас в Камберленде все такие?
— Какие?
— Сегодня ночью вы получили пулю в плечо, у вас должен был бы быть жар, боли… а я вижу, что вы — как рыбка в живой воде. Надо было действительно родиться в Камберленде, чтобы так реагировать…
— Вы позволите мне вернуться домой?
— Не будем преувеличивать, однако. Вам надо с недельку поваляться в постели. Я отпущу вас, как только рана совсем закроется и больше не будет опасности заражения.
— Тогда возьмите меня в свою клинику.
— Вы действительно этого хотите?
— Прошу вас.
— Прекрасно. Я навещу еще одного пациента и заеду за вами.
Уходя, он столкнулся в дверях с леди Уортэм и инспектором.
— Леди Уортэм, наш больной изъявил желание вернуться в клинику. Вы можете прислать кого-то, чтобы помочь ему одеться? Я через час заеду за ним.
— Им займется Реджинальд.
Когда врач ушел, полицейский сказал:
— Нет, Реджинальд им не займется. Я только что отправил его в Ярд. Это он отравил стакан, предназначенный мистеру Нарборо и который выпила леди Ходдесдан. Мистер Нарборо, леди Уортэм заявляет, что никогда вам не звонила.
— Тогда кто же?
— Думаю, что скоро смогу ответить на ваш вопрос.
Леди Джейн подошла к больному и взяла его руку в свою.
— Вы помните, что я вас сказала вчера в Сан-Джеймс парке?
— Я никогда это не забуду.
— Я не изменила своего мнения со вчерашнего дня, друг мой. Простите меня, но с вами сыграли злую шутку… Кто-то знал о тех чувствах, которые вы ко мне питаете…
Полицейский заметил:
— Это сужает поле наших поисков, по крайней мере, если вы, мистер Нарборо, не сообщали об этом всем встречным?
А они его не слышали. Достаточно было леди Джейн произнести несколько слов, напомнить об их вчерашней встрече, как они почувствовали себя в каком-то другом мире, где больше не было полицейских.
— Мортимер, вокруг нас происходит что-то грязное… Я хочу, чтобы вы знали, что я здесь ни при чем…
— Я это знаю.
— Почему вы пришли ночью, несмотря на то, что я вам говорила?
— Я надеялся, что вы изменили свое мнение… Так трудно смириться с потерей своей любви.
Она провела пальцами по его лбу.
— Мортимер… К сожалению, жизнь — не волшебная сказка и я не такая, какой вы меня себе представляете.
— Важно, как я вас вижу.
— Я не свободна… и даже если бы была…, мне кажется, я не решилась бы уехать жить в Камберленд… Простите меня.
— Это ничего, Джейн… Не извиняйтесь… И все-таки я уеду с вами.
— Не понимаю…
— Я тоже не понимал. Правила игры слишком сложны. Выигрывают только люди, похожие на сэра Микаэля, ведь они знают правила… Вы думаете, между нами все кончено? Вы ошибаетесь, Джейн! Все только начинается!
— Но вы ведь уезжаете?
— Что бы соединиться с вами и больше никогда вас не покидать.
Дэвид Тъюстед вышел на цыпочках из комнаты. Он чувствовал, что его присутствие было лишним, но он был счастлив, что накануне своей отставки он познакомился с таким человеком как Мортимер Нарборо, и потом, ему было пора поговорить с сэром Микаэлем.
* * *
Уортэм, после нескольких часов тяжелого беспокойного сна и горького пробуждения, решил вернуться в свой кабинет. Он чувствовал, что голова его совершенно пуста. Он знал, что в доме полиция и готовился изобразить из себя оскорбленного мужа, который стреляет в соперника, чтобы защитить свою честь. Конечно, если Нарборо подаст жалобу, ему присудят штраф, но он заслужит уважение судей. Они будут удивлены, что он не станет требовать развода, а проявит благородство, которое вызовет к нему симпатию. Он больше не хотел расставаться с Джейн. Ему хотелось лишь выбраться из этой истории, в которую втянула его эта Глория. Это из-за нее ему грозила виселица. Он никогда ей этого не простит. Он помирится с женой. Как только исчезнет этот Нарборо, он снова станет внимательным, заботливым, и она забудет об этом полусумасшедшем типе. Только вопрос времени.
Сэр Микаэль нахмурился, увидев входящего полицейского. Начиналась битва, битва, которую он должен обязательно выиграть.
— Меня предупредили о вашем приходе, инспектор, но после такой ночи, вы понимаете, я должен был поспать несколько больше, чем обычно, поэтому прошу простить меня, что я вас сразу не принял.
Тъюстед поклонился.
— Я понимаю вас, сэр… Вы, конечно, знаете, что ваш поступок может иметь юридические последствия. В Объединенном Королевстве закон не допускает самовольную расправу…
— Я знаю, инспектор. Мне стыдно за то, что я потерял контроль над собой, и считаю себя виноватым.
— Я рад, что вы так искренни и желаю вам, чтобы суд не был очень суров к вам, особенно если мистер Нарборо не подаст на вас жалобу, что по-видимому, и произойдет.
— Я ничего не хочу от этого субъекта.
Полицейский возразил:
— Тем не менее, он получил пулю в плечо!
— Любой муж поступил бы точно так же на моем месте! Обнаружить его в комнате жены, да еще когда она была в ночном туалете… признайтесь, есть от чего потерять голову, не так ли?
— Простите меня за мой вопрос, но моя профессия заставляет меня сделать это. Вы думаете, что леди Уортэм ждала мистера Нарборо?
— Конечно нет!
— На чем основана ваша уверенность?
— Во-первых на том, что это моя жена, во-вторых, если бы она была виновата, она приняла бы больше предосторожностей и не оставила бы открытой настежь дверь.
— Я вам охотно верю, ибо очень уважаю леди Уортэм.
— Благодарю вас. Сигареты?
— Нет, спасибо. Попытайтесь забыть о чувстве враждебности, которое вы по праву питаете к нему и скажите, что вы думаете о мистере Нарборо?
— Невозможный человек, о котором нельзя сказать, притворяется ли он глупым или такой на самом деле.
— Сэр Микаэль, поскольку мы оба согласились, что леди Уортэм не была предупреждена о ночном визите мистера Нарборо, как вы можете объяснить его инициативу?
— Вот именно, инспектор, я не могу это объяснить.
— Ведь он же все-таки не дурак до такой степени, чтобы считать, что стоит ему явиться среди ночи в спальню леди Уортэм, как она упадет в его объятия или убежит вместе с ним.
— Мне это тоже кажется очень странным.
— Видите ли, сэр Микаэль, придя сюда прошлой ночью, Нарборо был уверен, что ваша жена решила уехать с ним, поэтому его первые слова были о багаже, который был еще не готов.
— И что?
— А то, что если не допустить, что Нарборо совершенно безумен, то значит он решился на такую авантюру, уверенный, что леди Уортэм ответит взаимностью на его страсть, как пишут в романах.
— Ничто не позволяло ему думать…
— Ах нет! Нарборо утверждает, что леди Уортэм позвонила ему по телефону, чтобы назначить столь странное свидание, и объяснила, как найти дорогу в ее спальню, уточнив, что две двери, ведущие на черную лестницу, будут открыты.
— Он лжет!
— Я не думаю, ибо он точно последовал указаниям и нашел дорогу, а двери оказались незапертыми.
— Вы смеете думать, что моя супруга…
Тъюстед умиротворяюще поднял руку:
— Ваша жена или… кто-то другой, замысливший все это, то ли чтобы скомпрометировать вашу жену, то ли избавиться от Нарборо, предвидя вашу реакцию.
— Кто?
— Если бы я знал это, сэр, загадки бы не было. Кстати, ваша супруга сказала мне, что вы должны были отсутствовать вчера ночью?
— Действительно.
— Но вы не ушли?
— Просто я вернулся раньше, чем предполагал.
— Кто-нибудь знал о — таком изменении вашего распорядка дня?
— Не думаю. Впрочем, я и не вижу, как…
Инспектор посмотрел ему прямо в глаза и спокойно спросил:
— Даже мисс Гист?
Уортэм подскочил на месте:
— Как вы смеете…?
— Не нервничайте, сэр. Вы думаете, в Скотлэнд-Ярде не знают все о вас и даже о вашей пагубной страсти к картам…?
Сэр Микаэль вцепился в край стола. Ему показалось, что все вокруг зашаталось.
— Я… я не понимаю…
— Ну что вы, сэр, только не мне… Я знаю, кто такая Глория Гист, эта особа не слишком щепетильна…
— Я не позволю!
— Ну что ж, я не удивлюсь, если это она звонила Нарборо. Певичке с хорошим слухом совсем не трудно имитировать голос другой.
— Глория неспособна на…
Тъюстед пожал плечами.
— Кто может знать, на что способны люди? До скорого свидания, сэр Микаэль…
Полицейский сделал вид, что уходит, потом, внезапно обернувшись, сказал:
— Я забыл вам сообщить, что отправил вашего слугу в Ярд.
— Реджинальда? Но… почему?
— Он признался в том, что убил леди Ходдесдан.
— Он…
— Ошибка, конечно. Он хотел убить мистера Нарборо.
— Значит, тайна смерти леди Ходдесдан открыта. Вы удовлетворены?
— Я буду удовлетворен, сэр, лишь тогда, когда узнаю, кого вы действительно хотели убить сегодня ночью.
Хлопнувшая дверь за полицейским прозвучала в ушах сэра Микаэля похоронным звоном. Все его иллюзии внезапно рассеялись. Он больше не сомневался в том, что инспектор все понял. Он пропал! Его махинации ни к чему не привели в конце концов. Джейн не умрет, Мортимер Нарборо вернется в свой Камберленд, Глория Гист уедете в Штаты и попытается там выйти замуж за богача. Только он заплатит за все.
Подавленный, внезапно постаревший, сэр Микаэль с трудом встал и подошел к шкафчику, где у него стояла бутылка виски, предназначенная для пациентов, и поднес ее горлышко к губам. Алкоголь обжег ему горло, но вернул ему утраченную энергию. Он победил свою растерянность. Этот полицейский хотел его запугать, но какими доказательствами он располагал? Никто не мог доказать, что разъяренный муж целился не в любовника своей жены, а в нее саму, что он хотел ее убить? Этот Тъюстед просто блефовал, а он повел себя как ребенок!
Снова усевшись в кресло, успокоившийся сэр Микаэль смеялся над своим недавним испугом. К счастью, никто не видел его в таком состоянии… Теперь все. Глория Гист была его злым гением. Ему не трудно будет снова завоевать леди Джейн, и он серьезно постарается отказаться от карт. Решив начать все сначала, Уортэм встал, чтобы пойти к жене и объясниться с ней, но вдруг одна мысль заставила его замереть на месте: Глория.
Этот полицейский мог допросить певичку… Что значит мисс Гист, с ее цинизмом и сарказмом, против этого жесткого, упрямого сильного человека? Сможет ли он заставить ее признать свою вину? Сумеет ли он так напугать ее, что она потеряет голову? А если она потеряет самообладание, что она станет говорить в свое оправдание? Глория бессердечна и не станет ради кого-то ставить себя под удар.
Сэр Микаэль ни секунды не сомневается, что его любовница предаст его, чтобы спасти себя, а если она заговорит…
С пересохшим ртом и трясущимися руками, уже не контролируя себя, как затравленный зверь доктор испуганно оглядывался… В его разгоряченном мозгу возникла идея, которая вскоре обрела форму: нельзя допустить, чтобы Глория говорила с полицейским… Не надо, чтобы Глория говорила с полицейским… Не надо…
Уже не раздумывая о том, что он делает, он взял револьвер, из которого стрелял в Мортимера, выбежал в холл, схватил пальто и шляпу и выбежал из дома. Он вскочил в автомобиль и дал газ, не думая об уличном движении.
Дэвид Тъюстед вышел из своего укрытия и направился к своему автомобилю, сказав Эйбриджу:
— Он решился… Кажется, мои ожидания оправдываются…
— Куда он отправился?
— Ну что вы, Омер! Конечно, к мисс Гист.
* * *
Глория, открыв дверь, отпрянула, так поразил ее вид Уортэма. Она не испугалась, а лишь удивилась, не пытаясь даже скрыть свое чувство.
— Что случилось, Микаэль?
Не отвечая, он оттолкнул ее, чтобы закрыть за собой дверь, затем сухо приказал:
— Пойдемте в комнату. Не надо рисковать быть подслушанными.
Когда они вошли в комнату, Глория, на минуту растерявшаяся, снова стала самой собой.
— Что означает ваше поведение, Микаэль?
— Сядьте…
— Но…
— Сядьте!
Она послушалась. Он сел напротив и рассказал ей обо всем, что произошло ночью. Когда он кончил, Глория спросила:
— Ну и что?
— Инспектор Тъюстед решил придти к вам, чтобы вас допросить.
— А?.. Почему?
— Потому что он в курсе наших взаимоотношений и хочет уточнить кое-что о моей роли в ночном визите Нарборо в наш дом… Я рассчитываю на вас, Глория, что вы ничего не скажете, что могло бы мне навредить.
Вопреки ожиданию, она не ответила тотчас же. Ом настаивал:
— Я рассчитываю на вас, Глория… В ваших руках — моя честь… моя свобода.
Все так же, не говоря ни слова, она встала:
— Хотите что-нибудь выпить?
Он занервничал:
— Не хочу. Я хочу лишь знать, могу ли я рассчитывать на вас?
— Микаэль, я питала к вам нежность… но не до такой степени, чтобы провести остаток своей жизни в тюрьме, чтобы спасти вас от виселицы.
— Что это значит?
— Что я буду сражаться против вашего полицейского, но если увижу, что дело оборачивается плохо, я сдам вас.
Он подозревал; что все так кончится. Она поиграла с ним, а теперь из-за нее он рисковал всем.
— Глория… А это ведь вы посоветовали мне сделать так, как я поступил.
— Я не хочу расплачиваться за вашу неумелость!
— Вы бросаете меня, Глория?
— Я вас уже бросила! Ненавижу побежденных. Однако…
— Однако?
— Думаю, что смогу противостоять вашему полицейскому. В конце концов, нет никаких доказательств…
Уортэм вздохнул.
— Спасибо, Глория… Действительно, нет никаких доказательств… Главное, не сходить с ума.
— Я уеду в Штаты…
— Прекрасная мысль!
— Но я не хочу ехать туда без денег.
Микаэль нахмурился.
— Что это значит?
— Что я продала свои украшения, чтобы выкупить долговые обязательства, которые вы подписали Брайсу Паркеру.
— Зачем?
— Чтобы вам перепродать.
— А где я возьму двадцать тысяч фунтов?
Глория улыбнулась.
— Не двадцать тысяч, а сорок, дорогой мой.
— Что?
— За сорок тысяч фунтов я обещаю вам безнаказанность, а значит возможность продолжать управлять состоянием вашей жены. Признайтесь, что моя цена не слишком велика.
— Значит, вы способны на это?
Певичка вздохнула.
— Одинокой женщине так трудно жить!
— А если… я не дам вам такую сумму?
— Я буду вынуждена все рассказать полиции. Долговые обязательства в моей сумочке послужат доказательством.
— Но вас также осудят за соучастие!
— Меня? Я думала, что с вашей стороны — это был просто фарс, и я развлекаюсь, имитируя, по вашему приказу, голос вашей супруги. Я отделаюсь порицанием… и пока вы будете размышлять в тюремной камере, я отправлюсь к леди Джейн и предложу ей выкупить закладные. Я совершенно уверена, что она это сделает.
Они с ненавистью посмотрели друг на друга.
— Глория, вы ничего не скажете в полиции.
— Вы знаете цену моего молчания.
— Вы ничего не скажите и сейчас отдадите мне бумаги.
— В самом деле?
— В самом деле!
Он достал из кармана пистолет.
— Вы не будете говорить, Глория.
Ее зрачки забегали от страха, но она попыталась это скрыть.
— Вы не будете стрелять в меня, Микаэль!
— Буду!
— Но, послушайте… я пошутила.
— Вы не пошутили, Глория. Вы готовы предать меня.
— Клянусь вам, что…
— Я вам не верю.
Она поняла вдруг, что умрет. Она закрыла глаза и открыла их, лишь услышав чей-то голос:
— На вашем месте, сэр Микаэль, я бы подумал. Сейчас вам грозит лишь бесчестье и может быть тюрьма. Стреляйте, и это будет виселица!
Микаэль Уортэм послушался инспектора Тъюстеда и не выстрелил.
Эпилог
Вот уже год, как Мортимер вернулся в Камберленд. Хоть он и гулял много по берегам озер и по лесу, он никак не мог забыть леди Джейн. Что с ней стало? Он не решался ей написать. Да и зачем? Она очень мило, по-хорошему дала ему отставку после ареста мужа. Она не хотела, чтобы он питал какие-то иллюзии на ее счет.
Процесс сэра Микаэля Уортэма вызвал большой скандал, потом другие события постепенно заставили о нем забыть.
Но в колледже Кесвика его директор Освальд Камнок долго не мог простить Мортимеру неприятной огласки их заведения. Ученики же, которые до сего времени жалели своего учителя словесности, сделали его предметом обожания, особенно девушки. Он стал для них воплощением Ромео, неким постаревшим рыцарем Круглого Стола, преданным своей Даме сердца.
* * *
В это утро Мортимер рассказывал ученикам об «Одиссее», о том, как Улисс собирался причалить к берегам Итаки. Он говорил о том, какую радость испытывал старый бродяга, думая о своей верной Пенелопе, и у него появились такие интонации, что ученики начали удивленно переглядываться. Но учитель больше ничего не видел. Он был Улиссом, а его Пенелопа, о которой он с таким энтузиазмом рассказывал, была очень похожа на леди Джейн.
В конце урока консьерж предупредил Нарборо, что его кто-то ждет в комнате для родителей. Он с неудовольствием направился туда, представляя встретить там или встревоженную мать или недовольного отца кого-нибудь из учеников, поэтому чуть не потерял сознание при виде леди Джейн.
— Как поживаете, Мортимер?
— Ка… как я… я поживаю? Что ж… хорошо, да… я хорошо поживаю, леди Джейн.
— Леди Джейн больше нет, есть просто Джейн Бромсвелл.
— Что?
Она улыбнулась.
— Это все, что вы мне хотите сказать?
— Я так удивлен… и…
— …и вы меня забыли?
— О, нет! Забыть вас! Я?.. Нет, это невозможно… Я только что рассказывал о вас своим ученикам.
— Вашим ученикам?
— Да… Вы не можете понять… и…, а что привело вас в Кэсвик?
— Прежде всего я захотела повидать Камберленд, о котором вы наговорили столько всего хорошего… Мне захотелось убедиться, что я смогла бы здесь жить…
Нарборо почувствовал, как перехватило у него горло и он произнес еле слышно:
— И что?
— Мне кажется, мне понравится в Камберленде, особенно если я останусь здесь в качестве миссис Нарборо.
— Но… но это… О! Джейн…!
Он схватил ее в объятья и она прижалась к нему, вздыхая:
— О! Мортимер!
Освальд Камнок, заинтригованный этим визитом, вошел в зал и чуть не упал в обморок. Его учитель держал в объятиях женщину и покрывал ее лицо страстными поцелуями. В учебном заведении! Это был не просто проступок! Это — измена! У директора хватило сил лишь на то, чтобы простонать:
— О, Мортимер!
* * *
Конечно же, уже через четверть часа весь колледж был в курсе происшедшего, и когда Нарборо — с разрешения Освальда Камнока, которому очень пришлась по душе перспектива побывать на бракосочетании — провожал свою невесту до калитки в конце парка, отовсюду — с деревьев, из кустарника — послышался хор голосов:
— О! Мортимер!
notes
