Автомобиль, новенький, сверкающий «рено», с ревом влетел в коридор из деревьев, окаймлявших шоссе по обе стороны. Сосны стояли на расстоянии метра от дороги, и Леха Дардыкин вздрогнул от неожиданности, когда одна из веток с шумом упала на капот машины.

— Вот черт, — вслух выругался он и сбавил скорость.

Час назад Дардыкин, несмотря на приказ Мо-номаха оставаться в Москве, выехал за кольцевую и взял курс на деревню Выковка. Леха был уверен: узнай Серега об этой поездке, не сносить ему головы. Тем не менее решил плюнуть на все условности и на полчасика сгонять на дачу Боброва. По Лехиным подсчетам, ребята должны были приступить к охране объекта около двух часов назад. То есть почти сто двадцать секунд они на законном основании валяли дурака. По мнению Дардыкина, работа была не бей лежачего — легкая и непыльная. Сиди себе в сосновом бору, посвистывай, набивай живот генеральскими харчами да почитывай журнальчики.

«Вот повезло, так повезло, — вздохнул Леха. — И почему на мою несчастную голову никогда не сваливается такая халява? Вечно влипаю в какие-нибудь жуткие истории с перестрелками, погонями и похищением…»

Увидев впереди знак поворота на проселочную дорогу, Дардыкин чуть притормозил, чтобы свериться с картой — не заблудился ли он? Карта лежала на соседнем сиденье, и Леха на несколько мгновений оторвал глаза от шоссе. В этот момент откуда-то сзади вынырнул микроавтобус марки «мерседес». Автобус аккуратно притормозил, объехал машину Дардыкина и свернул как раз туда, куда собирался свернуть сам Леха. При этом водитель «мерседеса» несколько раз нажал на сигнал. Дардыкин испуганно вздрогнул, громко выругался и вдруг ощутил в груди неприятный холодок. В левом окошке автобуса он отчетливо увидел человека в черной маске, такой, какую обычно носили бойцы спецназа. Вообще-то стекла в автобусе были темными, но неизвестный пассажир как раз выбрасывал сигарету из салона и чуть приоткрыл окно. На какое-то мгновение Лехе даже показалось, что неизвестный держал в руках автомат.

Пока Дардыкин сомневался — не галлюцинации ли это, «мерс» на полной скорости умчался по проселочной дороге, в глубь леса.

Тряхнув головой, чтобы снять оцепенение, Леха посмотрел в зеркальце заднего вида. По шоссе с грохотом проносились самые разнообразные машины. Все спешили по своим делам, и никому не было никакого дела до новенького «рено», застрявшего между главной дорогой и поворотом.

«Интересно, куда помчался этот автобус? — подумал Дардыкин. — Неужто на дачу Боброва?.. Но зачем?..»

Чтобы немного успокоиться, Леха включил магнитофон. Салон наполнился звуками ненавязчивой попсы, и эта легкая музыка помогла снять внутреннее напряжение. Дардыкин неторопливо свернул на проселочную дорогу, проехал несколько километров и вдруг почувствовал запах гари.

«Что это может быть? — мелькнула тревожная мысль. — Пожар?.. Да вроде на дворе не лето. Может, подростки забыли затушить костер?»

Но долго ломать голову не пришлось. Проехав пятьсот метров, Леха получил ответы на все свои вопросы.

Поперек узкой дороги, мешая проезду, стоял обгоревший автомобиль, явно иномарка. Он еще дымился, хотя вероятность возникновения пожара была минимальной. Верхняя часть корпуса отсутствовала. Ее, по-видимому, снесло мощным взрывом. Дверцы были неестественно выворочены, а в салоне находился обугленный труп. Черный, как головешка. Было невозможно определить, кому он принадлежит — мужчине или женщине. Огонь стер все.

Дардыкин, не выключая мотора, выбрался из «рено» и подошел поближе. Судя по всему, эта иномарка взорвалась совсем недавно — час назад, от силы полтора. И то, что это не обычная авария, было видно невооруженным глазом. И хотя Дардыкин не раз становился свидетелем подобных происшествий, привыкнуть к взрывам было практически невозможно. Каждый раз, сталкиваясь с насильственной смертью так близко, он невольно начинал задумываться над собственной судьбой.

— Бог мой, — пробормотал Леха, вытаскивая из кармана платок. — Меня сейчас вырвет от этого запаха…

Прижимая платок к носу, он обошел автомобиль с правой стороны и тут увидел второй труп. Точнее то, что от него осталось — обугленная голова и половина туловища. Самым странным оказалось то, что кожаная кобура, висевшая на поясе, совершенно не пострадала. Как, впрочем, и пистолет, рукоятка которого заманчиво выглядывала из приоткрытого кармашка. Леху так и подмывало конфисковать оружие, но на этот раз он сумел удержаться от этого опрометчивого шага. Еще слишком свежи были воспоминания о киллере в подъезде, о его «Грозе» и о том, чем окончилась эта история.

Поэтому Дардыкин вернулся к своей машине и забрался в салон. Он попытался успокоиться и осмыслить происходящее.

«Какого хрена кто-то взорвал эту тачку? Тем более, в таком безлюдном месте. И в нескольких километрах от дачи генерала… Кто эти погибшие? Охранники Боброва? Те, которые должны были встретить наших ребят? По времени вроде бы совпадает… Наши приехали, те уехали… Что ж, это вполне объясняет наличие оружия у одного из этих несчастных… Предположим, что я прав, и это тачка бобровцев. Интересно, какому это умельцу удалось сунуть под нее бомбу? Они же, мать твою, профессионалы!»

В этот момент он услышал автоматную очередь. Затем еще одну. Теперь Леха не сомневался, что выстрелы доносились со стороны дачи генерала. Оттуда, где находились охранники «Олимпа» — размякшие от безделья, тишины и безмятежности. Расслабленные и поэтому совершенно не готовые к обороне. И, что самое страшное, почти безоружные. Нет, у каждого из ребят, конечно, имелся пистолет. Но те, кто ехал в микроавтобусе, были экипированы покруче.

Маски-ниндзя, автоматики, бронежилетики — ну чем не группа захвата? А в том, что именно они спровоцировали перестрелку, Леха был уверен на все сто.

Дардыкин резко нажал на педаль газа. Машина, набирая скорость, рванула вперед.

«Сколько человек может поместиться в «мерсе»? — судорожно прикидывал он. — Десять?.. Двенадцать? А если у каждого из них автомат, то ребятам хана. Только бы они продержались до моего приезда… Только бы!»

Неожиданно автомобиль влетел на участок разбитой дороги и стал подпрыгивать, словно кузнечик. И вдруг накренился вправо. Дардыкину едва удалось справиться с управлением — задние колеса стало заносить, и пришлось резко сбросить педаль газа. «Рено» покачнулся, но выпрямился. Чувствуя себя каскадером из французских фильмов, Леха вновь увеличил скорость. Он молил Бога, чтобы в самый ответственный момент не лопнула шина. Ведь тогда ему точно каюк. «Рено» с лязгом и жутким грохотом начнет кувыркаться, взорвется бензобак…

«Возьми себя в руки, идиот! — мысленно приказал себе Дардыкин. — Нашел время разводить панику».

Треск автоматных очередей стал отчетливее, и наконец впереди показался долгожданный дом. У покосившегося забора стоял знакомый «мерседес», а чуть поодаль — «БМВ» Ивана Петровича. Рядом с машинами суетливо бегали парни в масках с автоматами в руках. Естественно, постреливали и, естественно, в сторону дачи.

Леха утопил ногу в педали газа, яростно крутанул рулевое колесо, направив «рено» прямо на микроавтобус. Сердце бешено колотилось, отдаваясь в голове судорожными толчками.

Такой маневр не мог пройти незамеченным. Автоматчики, разбегаясь в разные стороны, принялись поливать «рено» короткими очередями. Леха выхватил пистолет, кнопкой опустил ветровое стекло и, не целясь, разрядил в противников всю обойму. Он видел, как кое-кто из автоматчиков упал. К сожалению, многим удалось спрятаться за забором и прилегающими к нему кустами. Когда до автобуса оставалось не больше двух метров, Дардыкин повернул руль вправо. Задним бампером машина задела багажник «БМВ», закрутилась на месте, словно волчок. Выровнять ее удалось с превеликим трудом.

Пока Дардыкин с остервенением перезаряжал пистолет, автоматчики предприняли новую атаку. Только на этот раз они действовали гораздо увереннее и сплоченнее. Двое попытались обойти «рено» справа. Они двигались короткими перебежками, неумолимо приближаясь к машине. Двое других при этом оставались на месте и непрерывно стреляли. Град пуль заставил Леху лечь на пол. Он почувствовал, как его тело покрывает холодный, липкий пот, как стучит сердце.

«Еще немного, и мне каюк», — вдруг подумал он.

Вообще-то можно было выскочить из салона, спрятаться за корпусом «рено» и оттуда вести прицельный огонь. Но Леха не сделал этого. Как ни странно, но в машине он чувствовал себя менее уязвимым. В какую-то долю секунды мелькнула шальная мысль, что нападавшие могут взорвать автомобиль. Возможно, так бы оно и случилось, если бы Леха был один. Но автоматчикам приходилось вести огонь сразу по двум, противоположным направлениям. Ведь охранники, находившиеся в доме, оказывали яростное сопротивление. То и дело чуткое ухо Дардыкина улавливало пистолетные выстрелы. Почувствовав, что противник растерян, Иван Петрович и его команда решили перейти в наступление.

Правда, Jtexa об этом не знал. Перезарядив пистолет, он двумя меткими выстрелами убрал автоматчиков, которым удалось подобраться к машине достаточно близко. Затем открыл дверцу, выкатился из салона и, благодаря точному расчету, приземлился рядом с трупом противника. Сорвал с него автомат и, приподнявшись на одно колено, нажал на спусковой крючок. Все эти действия, занявшие по времени не больше десяти секунд, принесли неплохие результаты — на земле остались лежать еще трое. Короткими перебежками Леха добрался до забора. Боковым зрением он заметил, что один из нападавших собирается метнуть в него нож. Поворот дула влево, нажатие указательного пальца, и слишком инициативный отошел в мир иной вслед за своими товарищами.

До дома оставалось чуть больше двенадцати метров. Дардыкин, на ходу стреляя из автомата, сорвался с места и побежал. И вдруг, зацепившись за распростертое тело, со всего размаху рухнул на землю. Он почувствовал, как десятки сосновых иголок вонзились в лицо, как заныло разбитое колено. Во рту появился соленый привкус крови, сердце затрепыхалось, как у пойманного кролика.

«Ну вот и все!» — подумалось вдруг.

Однако через несколько секунд Дардыкин неожиданно понял, что сегодня ему не суждено умереть. Внезапно наступившая тишина — ни выстрелов, ни криков — лучше всяких слов подтверждала то, что весь этот кошмар наконец-то окончился. Леха сел на корточки и с удивлением огляделся — двор был усеян неподвижными телами. Он принялся машинально считать трупы и вскоре с неудовольствием констатировал, что автоматчиков было всего десять.

«А мне казалось, что я воюю с целой ротой», — грустно усмехнулся он.

Внезапно один из нападавших, тот, о которого Дардыкин споткнулся, пошевелился. Леха резко крутанулся, щелкнул предохранителем и приставил дуло к его виску. Но, внимательно осмотрев рану на животе противника, пришел к выводу, что этот парень уже не опасен — жить ему осталось максимум полчаса.

— Ну и какого хрена вы сюда поперли? — тихо спросил Леха. — Столько людей потеряли зазря.

Раненый застонал и попытался приподняться. И неожиданно рухнул прямо на Леху.

— Ладно, лежи, чего уж там, — вздохнул тот. В подобных ситуациях он умел быть великодушным. — Я понимаю, что у тебя было свое задание, у меня — свое. Мне повезло, тебе не очень…

Раненый открыл глаза и попытался что-то сказать.

— Меджиз… чемоданчик… где чемоданчик?.. — шептали его обескровленные губы.

В первое мгновение Леха не поверил своим ушам — парень разговаривал с ним по-чеченски. Не по-грузински, не по-армянски, а именно по-чеченски. Дардыкин был уверен, что не ошибся, потому что чуть-чуть владел этим языком. Говорить особенно не умел, но понимал почти все. Во время войны его даже использовали в качестве переводчика. Правда, с односторонним уклоном…

Пока Леха мысленно подбирал нужные выражения, собираясь уточнить у раненого смысл последней фразы, тот взял и скончался. Несколько раз дернулся, вздохнул и закрыл глаза. Леха убрал его голову со своих колен, встал и осмотрелся.

В отличие от Мономаха Дардыкин относился к чеченцам нормально. Даже с некоторой долей симпатии. Он понимал, что жестокость и ненависть к русским — не самые характерные качества этого народа. Скорее, приобретенные. Ну кому может понравиться, когда кто-то пытается насильно сделать тебя «младшим братом»? Лично Леха к таким вот старшим родственничкам испытывал бы отвращение, и натурально, что попытался бы отстоять свою свободу.

Но война давно окончилась, и было непонятно, какая нелегкая принесла чеченцев в этот сосновый лес. Тут до столицы рукой подать, километров шестьдесят, не больше, а они запросто разъезжают туда-сюда на автобусе. Да еще и постреливают. Еще большее недоумение вызывал тот факт, что боевики напали на дачу генерала Боброва. Леха особенно не интересовался политикой, но слышал, что чеченцы уважают опального генерала. Ведь даже после отставки Бобров часто бывает в Грозном, целуется-обнимается с тамошним президентом и на всех углах ратует за независимость.

Чем больше Леха размышлял над всем этим, тем больше запутывался. В голову не приходило ни одной более-менее правдоподобной версии.

«Надо срочно посоветоваться с ребятами», — в конце концов решил он.

Держа автомат наперевес, так, на всякий пожарный, уверенно двинулся к дому.

— Эй, парни, вы что уснули? — громко спросил Дардыкин. — Или от страха в штаны наделали?! Так все уже кончилось, можете выходить. Я подоспел вовремя, за это с вас причитается.

Входная дверь распахнулась, и на крыльце показался Сеня. Обычно веселый и жизнерадостный, он был не похож на самого себя — лицо, словно посыпанное пеплом, запавшие глаза…

— Привет, — сухо поздоровался он и вдруг опустился на ступеньки. Глядя на Леху бессмысленным взглядом, спросил: — Откуда ты появился?

— Оттуда, — улыбнулся Дардыкин и, глядя в темный проем, нетерпеливо позвал: — Эй, Иван Петрович, Кирилл, где вы? Тут такое приключилось…

Сеня поднял на него голубые глаза и отрывисто произнес:

— А там никого нет…

— Как никого? А куда они подевались?

— Кирилла убили почти сразу… самого первого. Потом Ивана Петровича, а Игорька… — Сеня судорожно задергал кадыком, — Игорек умер несколько минут назад.

— Ты что, шутишь? — все еще не веря в услышанное, переспросил Леха и тут же понял всю неуместность своего вопроса. Молча сел на ступеньки рядом с Сеней, молча положил руку ему на плечо. Несколько секунд смотрел прямо перед собой, а затем процедил сквозь зубы: — Вот сволочи! Ну ничего, они нам заплатят за все.

В эти минуты Дардыкин вполне разделял убеждения Мономаха и прекрасно понимал тех, кто люто ненавидит чеченцев. После подобных эмоциональных встрясок он сам был готов превратиться в русофила.