В костюме и галстуке у Паши Иванова был вид преуспевающего человека — владельца казино или дорогого ресторана. Он подъехал к банку «Восток — Запад» на шикарном шестисотом «мерседесе», взятом напрокат у одного из бизнесменов, который был чем-то обязан Мономаху. Естественно, что за рулем сидел не сам Паша, а Юрий Сергеевич Степашкин. Ему, к огромному возмущению Степашкина, досталась скромная роль шофера.

Поправив галстук, Паша толкнул дверь банка, вошел внутрь и сразу же направился к охраннику, высокому плечистому парню в форме.

— Я хотел бы арендовать у вас сейф, — сказал Иванов и, прищурившись, посмотрел охраннику прямо в глаза.

Он прекрасно помнил наставления Мономаха о том, как, в зависимости от своего статуса, правильно вести себя в подобных заведениях.

«Если ты «новый русский», — говорил Толоконников, — то ты должен быть напористым и наглым. Все в этом мире принадлежит тебе, все продается и покупается — вот главный девиз нынешних предпринимателей. Приведу конкретный пример из личного опыта. Недавно к нам в агентство пришли двое молодых людей, муж и жена. Обоим лет по двадцать, двадцать пять. Муж, преуспевающий бизнесмен, хотел нанять телохранителя для своей благоверной. Так вот эти так называемые «сливки общества» между собой могли общаться только матом. Больше никаких слов они не знали, но чувствовали себя вполне комфортно. На лицах — ни тени смущения… Я не хочу сказать, что ты должен вести себя столь неинтеллигентно. Но побольше наглости и самоуверенности. Напористость, пренебрежение, но ни в коем случае нельзя сорить деньгами. Среди современных богачей это не принято. Признак дурного тона… Малейшую фальшь особенно четко просекает обслуживающий персонал. Так что веди себя с ними так, будто ты со школьной скамьи только и мечтал о рабовладельческом строе».

Беседы с шефом всегда доставляли Иванову эстетическое удовольствие. Он искренне не понимал, как такой умный и тонкий человек мог стать кадровым военным. Другое дело сам Паша. Ему пришлось поступать в летное училище, потому что его отец был летчиком. Узнав, что после школы сын подумывает о философском факультете, он категорически настоял на своем решении, и пришлось Паше осваивать военную, летную технику. Сразу после училища он попал в Чечню, но провоевал там недолго — всего две недели. Он попал под пули снайпера, когда пытался посадить свой МИГ на столь мизерный клочок земли, что там с трудом уместились бы четверо. И то им пришлось бы стоять, плотно прижавшись к друг другу. И все-таки Паше удалось приземлиться, забрать на борт раненого альфовца и благополучно взлететь. Истекая кровью, он все-таки не выпустил из рук штурвала и сумел дотянуть до российской территории. В госпитале он лежал долго. Так долго, что в какое-то мгновение Паше показалось, что он здесь же и умрет. В его теле сидела одна-единственная пуля, которая задела правое легкое и застряла в сантиметре от позвоночника. Удалять ее было крайне опасно — можно было повредить жизненно важные нервные центры. Медицинская комиссия признала Пашу Иванова непригодным к военной службе. Его комиссовали. То есть выбросили на улицу.

Но Иванов был не таким человеком, чтобы тут же паниковать и сдаваться. Он решил самоусовершенствоваться. Еще в школе Паша начал заниматься каратэ, и хотя врачи категорически запрещали ему физические нагрузки, он вновь вернулся к занятиям. Этот вид борьбы привлекал Пашу прежде всего своей совершенной философией. Ведь самые лучшие воины получались из тех, кто был не только крепок телом, но и силен духом. Паша знал, что только сочетание мягкости и силы, спокойствия и отваги помогают победить любого противника.

Паша попал к Мономаху совсем недавно. Об охранном агентстве «Олимп» и о его несменном директоре по Москве ходили самые разнообразные слухи. Говорили, что получить в агентстве работу охранника почти невозможно. Туда набирали только специалистов высшего класса с практическим опытом. Паша, будучи по натуре оптимистом, решил попытаться. Он не считал себя профессионалом, а уж тем более, не имел никакого практического опыта. Как ни странно, но его приняли почти сразу. Возможно, немаловажную роль сыграл тот факт, что Паша все эти долгие месяцы, не обращая внимания на предостережения врачей, занимался каратэ. И вопреки всем прогнозам, его подорванное здоровье заметно улучшилось.

Он боготворил Мономаха и поэтому, как только тот изложил Паше свой рискованный план, согласился взять на себя выполнение некоторых функций. В частности, поехать в банк…

— Так я могу арендовать у вас сейф? — повысил голос Иванов, не двигаясь с места.

Охранник суетливо потер ладони и посоветовал:

— Обратитесь, пожалуйста, к служащему… Давайте я покажу вам, где его кабинет.

Уверенным шагом Паша проследовал за охранником и лишь на одно мгновение остановился у одной из дверей, чтобы затем резко распахнуть ее.

— Здравствуйте, — из-за длинного стола, на котором стоял компьютер, навстречу Паше шагнул худой как жердь молодой человек в темном костюме. — Я могу вам чем-нибудь помочь?

— Да. Мне нужен сейф.

— Пожалуйста, — кивнул служащий и назвал помесячные расценки. Удостоверившись, что клиента ничуть не удивила эта сумма, продолжил: — Вам необходимо заполнить формуляр. Указать свой адрес, род занятий и прочее.

Паша взял предложенный листок и, шевеля губами, принялся изучать его. Затем достал из нагрудного кармана ручку «Паркер» и, присев к столу, начал писать.

Когда все формальности были соблюдены и Иванов получил свой ключ, служащий вызвался проводить его туда, где размещались сейфы. Они прошли по длинному коридору, спустились вниз по ступенькам и остановились перед металлической решетчатой дверью, ведущей в подвал.

Здесь стоял пожилой охранник с радиотелефоном. Приветливо улыбнувшись служащему, он открыл дверь и впустил Иванова в маленькое помещение. Там находился еще один охранник, помоложе, который, по словам служащего, и должен был показать Паше, как правильно пользоваться сейфом.

— Приятно было познакомиться, — прощаясь, служащий пожал Иванову руку. — Заходите еще, если возникнут какие-нибудь проблемы.

Буркнув в ответ что-то неопределенное, Паша повернулся к молодому охраннику:

— Ну, давай, что ли? У меня мало времени.

Охранник суетливо отпер вторую дверь и пропустил нового клиента в огромное помещение, сверху донизу заполненное внушительными ячейками с металлическими дверцами.

— Ваш сейф будет вот здесь. Номер сорок четыре полета, — он достал свой ключ, сунул в замочную скважину и попросил у Паши ключ, который дал ему служащий.

Открыв ячейку, охранник вопросительно посмотрел на клиента.

— Если вам угодно, я могу выйти.

— Не стоит. — Иванов щелкнул замками кейса, достал из него шикарную папку, в которой не было ничего кроме позавчерашней «Комсомолки» и сунул ее в сейф.

Пока охранник запирал дверцу, он отступил назад и принялся внимательно осматривать помещение. Только теперь Паша понял, что идея взять банк штурмом была не самой лучшей. Проникнуть сюда было практически невозможно — в каждом углу висели мини-камеры, да и металлическая дверь казалась внушительной. А о дверцах сейфов и говорить было нечего.

— Ну вот и все, — улыбнулся охранник и жестом предложил Паше последовать за ним.

Ни слова не говоря, Иванов вышел из помещения походкой спешащего человека. Не посмотрев на второго охранника, поднялся по ступенькам, миновал коридор и вновь оказался в холле банка. Через несколько минут он уже сидел в салоне «мерседеса» и делился со Степашкиным своими впечатлениями.

— Подвал охраняют двое — один снаружи, второй внутри. Если я правильно понял, они меняются. Перед тем как забрать что-то из сейфа, необходимо сверить подлинность подписи. Это во-первых. Во-вторых, ячейка открывается двумя ключами — один находится у клиента, второй — у охранника. Сигнализация на высшем уровне — видеокамеры и все такое прочее. Так что, уважаемый Юрий Сергеевич, вряд ли мы сможем попасть в сейф генерала…

— Да, это невозможно, — согласился Степаш-кин, внимательно выслушав Пашу. — Невозможно для обычного человека. Но вот увидишь, Мономах что-нибудь придумает. Не зря же он послал тебя в этот банк.

Пока Паша Иванов разыгрывал из себя делового, преуспевающего бизнесмена, а Степашкин нервно курил в салоне взятого напрокат «мерседеса», Мономах не терял времени даром. Примерно в девять часов утра он сделал два звонка. Вначале связался со своим старым приятелем журналистом Володькой Пономаревым и попросил его ровно в двенадцать приехать на Малую Ордынку. Володька здорово удивился и попытался узнать у Мономаха, в чем, собственно, дело, но Толоконников со свойственной ему решительностью одной фразой поставил Володьку на место.

— Приедешь, узнаешь, — заявил он и положил трубку.

Возможно, кое-что можно было бы объяснить и по телефону, но в соседней комнате сидел генерал Бобров и, как подозревал Мономах, напряженно прислушивался к каждой его фразе.

Так как Степашкин и Паша уехали в банк, Боброва охранял Сеня. Судя по всему, это поручение доставляло ему гораздо больше удовольствия, чем хоронить трупы.

После того как погиб его брат-близнец, Сеня стал угрюмым и молчаливым. Смерть Игорька заставила его по-другому смотреть на жизнь. Он уже не был тем беспечным парнем, готовым с ходу ввязаться в новые авантюры. Он педантично исполнял все поручения, казалось, не испытывая при этом никаких эмоций. Только узнав, что несколько дней ему придется охранять генерала Боброва, Сеня немного воспрял духом. Ведь он был уверен, что в смерти брата виноват именно Бобров, и никакие доводы не могли поколебать его уверенность.

— У тебя все в порядке? — громко спросил Мономах из кухни.

— Нормально, — буркнул Сеня.

— Не спускай с него глаз!

— Я понял. — В голосе Сени Мономах уловил нотки недовольства и тут же пожалел, что не сдержался.

В этот момент зазвонил телефон. Сергей рывком снял трубку:

— Слушаю?

— Мономах? — В голосе звонившего чувствовался легкий кавказский акцент.

«Ну вот оно, началось», — екнуло сердце, и Сергей как можно спокойнее ответил:

— Да, это я.

— Ваш друг Дардыкин у нас. Он умрет, если вы не выполните наши условия.

— Какие условия?

— О, вы мне нравитесь, — рассмеялся собеседник. — Все понимаете с полуслова. Короче, нам нужен чемоданчик.

— Понятно.

— В четверг, в девять утра, в Выковке, на старой даче генерала. Вы нам чемоданчик, мы вам Дардыкина. И никаких «службистов», вам ясно? Мы будем следить за каждым вашим шагом.

«Он слишком интеллигентен для простого боевика», — подумалось вдруг.

— Я не успею к послезавтрашнему дню достать то, о чем вы просите, — со вздохом сообщил Мономах.

— Тогда ваш друг умрет.

— Хорошо, я согласен…

В трубке послышались короткие гудки. Посмотрев на часы, Мономах удивленно вскинул брови — их разговор длился не более тридцати секунд. Этот чеченец был хорошо знаком со спецификой аппаратуры, которая засекала местонахождение звонившего — для этого требовалась ровно минута.

«Так, времени почти не осталось. Одна надежда на Сашу. Весь мой план зависит от того, согласится ли она помочь мне… А если нет? Тогда все… Дардыкин умрет. Даже если я подключу ФСБ, результат будет самый плачевный».

Он поплотнее закрыл дверь и, пододвинув к себе телефон, набрал несколько цифр. Трубку на другом конце провода сняли почти сразу.

— Доброе утро, — поздоровался Сергей. — Как спалось?

— Нормально, — ответил нежный женский голос. — Особенно после того, как ты разбудил меня в три часа ночи. Знаешь, за шесть лет уже успела позабыть твои ночные звонки.

— Так ты поможешь мне?

В трубке послышался тихий смех.

— Господи, неужели ты способен говорить со мной только о деле!

— Так да или нет?

— Конечно, помогу, — в голосе женщины уже читалось легкое недовольство. — У меня есть то, что тебе нужно. Действует мгновенно…

— Не по телефону, — резко перебил Мономах. — Такие дела по телефону не обсуждаются. Нам нужно встретиться… Если тебе не трудно, подъезжай ко мне в офис часов в одиннадцать. Малая Ордынка, девять. Охранное агентство «Олимп». Ты сможешь вырваться?

— Наверное, да.

Положив трубку на рычаг, Мономах задумался. Он почувствовал, как его душу захлестнуло отчаяние. Он не хотел впутывать эту чудесную женщину в свои грязные игры, но видит Бог, у него не было иного выхода.

«Через два часа я увижу ее… Наверное, она, как всегда, прекрасна. Интересно, как пройдет наша встреча? Ведь мы не виделись столько лет. Она успела выйти замуж, развестись, а я стал инвалидом. Конечно, ей об этом известно. Иначе бы она ударилась в расспросы. А так просто «здравствуй… как дела… конечно приеду».

С Александрой Петровой, работающей экспертом в химической лаборатории ФСБ, Сергей был знаком больше шести лет. Тогда Саша еще не имела никакого отношения к «службистам», а училась в аспирантуре Академии наук и защищала докторскую диссертацию. Возможно, Саша и по сей день просиживала бы штаны (или юбку) в лаборатории академии, если бы два года назад полковник ФСБ Альтов, сильный, здоровый мужчина, не умер от сердечного приступа в своем собственном кабинете. После вскрытия стало очевидно, что Альтов был отравлен каким-то странным, мгновенно действующим ядом. Эксперты долго не могли найти составляющие этого вещества, а следователи понять, каким образом убийцам удалось уговорить полковника принять яд. В конце концов было решено привлечь на помощь кого-нибудь из химиков из академии. Выбор пал на Сашу Петрову, самую молодую, но самую перспективную аспирантку. Юная «химичка» с честью справилась с этим поручением, так как в свое время подробно изучала не только химические формулы и фармацевтику, но и вплотную интересовалась криминалистикой. Именно Саша и высказала предположение, которое впоследствии подтвердилось, что убийцы нейтрализовали полковника весьма оригинальным способом — намазали невидимой глазом жидкостью стенки чашки, из которой он пил утренний кофе.

Сашу тут же пригласили в лабораторию федеральной службы на должность химика-эксперта. Она с энтузиазмом согласилась, потому что с юности мечтала участвовать в боевых операциях и следственных экспериментах. Однако работа в секретной лаборатории оказалась не только рутинной (Саша практически не вылезала оттуда), но и небезопасной для здоровья. Сигареты с начинкой, специальный газ, бутылки, взрывающиеся от тепла рук — это были самые безобидные образцы, поступавшие в лабораторию с завидной периодичностью. Но Саша не теряла оптимизма, потому что по складу характера была доброй и терпеливой.

Именно к этой женщине Мономах был вынужден обратиться за помощью. Он бы никогда в жизни не сделал этого, если бы не зашел в тупик. Мономах знал, что Саша обязательно найдет то, что ему необходимо…

Когда-то давно у них была любовь. Самая настоящая, какая случается, наверное, раз в сто лет. Но в то время Сергей не мог жениться. Не потому, что не был уверен в своем выборе. Нет, Саша ему очень нравилась, и Мономах знал, что она будет прекрасной женой. Просто в то время Сергей почти не бывал в Москве. Карабах, Сербия, Таджикистан, Чечня — в каждой из этих горячих точек его могли убить, а он не хотел оставлять Сашу вдовой. Поэтому женитьба откладывалась на неопределенный срок.

Два года назад Саша Петрова вдруг вышла замуж. Ее избранником стал подполковник ФСБ Третьяков, начальник аналитического отдела. До Мономаха доходили слухи, что они не очень счастливы в браке. Во-первых, подполковник был старше жены на двадцать лет. Натурально, такая разбежка в возрасте ни к чему хорошему не привела — у молодоженов были совершенно разные интересы. Во-вторых, вместе с ними жил двадцатипятилетний сын подполковника, который в один прекрасный момент положил глаз на свою молодую мачеху. Когда же Саша с присущей ей прямолинейностью поставила парня на место, тот пожаловался отцу, перевернув всю ситуацию с ног на голову. Подполковник почему-то поверил сыну и подал на развод. Саша вернулась к родителям, а Третьяков вдруг передумал. Он слезно умолял свою молодую жену вернуться, пообещав, что больше такого не повторится. Но Саша совсем не умела прощать. Тем более, что во всей этой ситуации подполковник строил из себя героя — смотрите, какой я благородный, взял и принял назад неверную супругу. После бурных выяснений на развод подала Саша. Третьяков приполз к ней на коленях и стал плакать и просить не делать этого. Саша, устав от его унижений, согласилась. Так они и жили — каждый в своей квартире, при этом официально оставаясь мужем и женой. И того и другого такая жизнь вполне устраивала.

Все это Мономах знал от своих друзей, работавших в ФСБ. Поэтому, когда ровно в одиннадцать в его кабинете появилась Саша Петрова, он не стал расспрашивать ее о семейной жизни.

За это время, пока они не виделись, Саша почти не изменилась. Только немного похудела. Теперь ее узкое лицо сделалось чуть суше, глаза стали огромными, а тонкие ладони — совсем прозрачными. Сглотнув неприятный комок в горле, Мономах выехал Саше навстречу.

— Привет, — поздоровался он. — Ты, как всегда, пунктуальна.

— Привет. — Саша подошла к Сергею и чмокнула его в щеку.

Она не изменила своей давней привычке — все еще пользовалась духами «Магнолия». От знакомого запаха у Толоконникова закружилась голова, во рту пересохло. Ему захотелось поцеловать Сашу «по-настоящему», как раньше.

— Присаживайся, — смущенно пробормотал он и отъехал назад. — Можно на диван, можно к столу. Где тебе будет удобнее.

Петрова опустилась на краешек кресла, открыла сумочку и вытащила из нее пачку сигарет.

— Ты куришь? — удивился Сергей.

— У нас все курят… привыкла.

Он смотрел в Сашины огромные глаза и думал, какая же он свинья. За эти два года Мономах ни разу не позвонил ей просто так, чтобы спросить, как жизнь. А вот когда приспичило, так тут же отыскал ее и нахально потребовал помощи.

— Я принесла тебе то, что ты просил, — вдруг сказала Саша и положила на стол маленький полиэтиленовый мешочек, в котором находился перстень с ярко-красным камнем.

Сергей удивленно вздернул брови и, взяв мешочек, принялся на свет рассматривать его содержимое.

— Что это? — наконец спросил он. — Кольцо?

— Это не просто кольцо. В нем спрятана капсула с тем самым наркотиком, который тебе нужен. Действие этого вещества — мгновенное.

То есть стоит ему попасть в кровь, как человек отключается минут на пять. Когда приходит в себя, ничего не помнит… Это образец из нашей лаборатории. Его изъяли у одного иностранного дипломата. Теперь лежит у нас…

— А как им пользоваться?

— Достаточно просто: стоит пожать кому-нибудь руку, как из боковой части кольца выскочит миниатюрная игла. По ней и передается наркотик.

— Укол чувствителен? Тот, кому пожимают руку, не заорет от боли?

— Я не знаю. Но подозреваю, что не заорет.

— Спасибо, — искренне поблагодарил Сергей и осторожно положил мешочек в карман пиджака. Затем спросил: — А тебе не влетит, если пропажу обнаружат?

— Пропажу не обнаружат. Потому что я пока что на хорошем счету. К тому же ты обещал вернуть кольцо…

— Да, завтра же вечером, — перебил Сергей.

— Что ж, прекрасно. — Саша глубоко затянулась и испытующе посмотрела на Сергея. — А теперь скажи мне, как ты живешь?

— А тебе неинтересно узнать, зачем мне этот наркотик?

Саша покачала головой и улыбнулась.

— Нет, неинтересно. Я тебя слишком хорошо знаю, чтобы подозревать в чем-то незаконном.

— Это приятно слышать, — усмехнулся Мономах. — Но ведь мы не виделись столько лет. За это время я мог здорово измениться. А вдруг я стал негодяем, озлобился на весь мир и все такое прочее.

Саша вновь покачала головой. Ее подбородок чуть подрагивал от рвущегося наружу смеха.

— Нет, Сергей, ты не изменился… Совсем…

«Итак, никаких эмоций, — мысленно приказал себе Мономах, потому что ему вновь захотелось поцеловать Сашу. — Сейчас не время думать о чувствах. Ты должен настроиться на серьезную работу. Ведь от того, как ты выстроишь ход предстоящей операции, зависит жизнь Лехи. А времени на это почти не осталось».

И тогда еще раз он сухо поблагодарил Сашу Петрову, тем самым давая понять, что разговор окончен. Женщина слишком хорошо знала Толоконникова, поэтому тут же поднялась, щелкнула сумочкой и, попрощавшись, направилась к выходу. Когда за ней закрылась дверь, Мономах долго сидел неподвижно, уставившись прямо перед собой невидящим взглядом. Он думал о том, что все в этом мире имеет свое начало и свой конец. Но ему ни в коем случае не хотелось отождествлять это с Сашей Петровой.