…Мелкие бисеринки пота поблескивали на лице. Было душно и муторно. То ли от сигаретного дыма, который плавал по всей комнате, то ли оттого, что в открытую форточку врывался не свежий ветерок, а полуденный жар раскаленного асфальта. А может, во всем был виноват вчерашний теплый джин, которым хозяин квартиры на досуге неосмотрительно попытался разогнать мрачные мысли?..

Уже» который день Алексей Нертов пытался точно восстановить события прошедших дней и найти хоть какую-нибудь зацепку, чтобы ответить на вопрос: кто же все-таки убил его бывшего хозяина? Кому удалось организовать взрыв в парадной, на клочки разнесший преуспевающего банкира Андрея Артуровича Чеглокова?

Казалось, что все точки были расставлены: удалось вычислить и исполнителя, и заказчика покушений на компаньонов Чеглокова, в том числе — и на отца Алексея. Заказчик — Сергуня Царев прочно обосновался в «Крестах», а исполнитель — Шварц, с руками которого Сергуня он собирался расправиться с компаньонами, — на кладбище, причем, с легкой руки своего бывшего куратора.

Но Алексею казалось, что он встречался лишь с игрушками-марионетками, а не с организаторами преступлений. Он не мог понять, почему Царев, «расколовшийся» еще на первом допросе, как говорится, «по самые уши», упорно отрицал причастность к убийству Чеглокова? — Боялся, что светит «вышка»? — Вряд ли. Тогда бы Царев не признал и покушение на убийство отца Алексея — Юрия Алексеевича. А может, Сергуня кого-то прикрывал за обещание вытянуть из «Крестов»? — Это, конечно, было не исключено, но тоже маловероятно. Дело о покушении на Нертова и так шито белыми нитками, доказательств практически нет, свидетелей кроме несостоявшейся киллерши Марины, тоже. Да и не могли Шварц с Царевым взорвать банкира, хотя бы потому, что в это время оба находились совсем в других местах.

В общем, как ни крути, а выходило, что или истинный заказчик убийств до сих пор спокойно гуляет, или еще некто третий, неизвестный, ведет самостоятельную игру. А это значит, что угроза, нависшая над отцом Нертова, до сих пор может существовать.

Алексей наугад вытащил один из груды валявшихся на столе компакт-дисков, сунул его в «комбайн» и попытался снять гнетущее напряжение какой-нибудь музыкой. Но как назло, нарвался на грустные песни «Эрмитажа», абсолютно не способствовавшие улучшению настроения:

Алексей вздохнул и скинул влажную футболку. Вроде полегчало. Какой-то заблудившийся сквознячок ласково пощекотал спину, но затем вновь навалилась духота и Нертов, проклиная жару, нехотя поплелся в ванну.

— Вот именно, — думал он, — земля — шарик. Только кто знает, когда и кого на ней встретишь. И обрадуешься ли при этом — тоже вопрос. Где же он ползает, этот «кукловод» — заказчик? А может, я просто себя накручиваю и начинается профессиональная шиза?..

Бывшую жену Нертова — Светлану не слишком тяготили воспоминания об ее безвременно ушедшем втором супруге. Как юрист, немало покрутившийся во властных структурах и среди бизнесменов различных рангов, она прекрасно понимала опасность, которой подвергла себя, сгоряча утащив мужнины бумаги — компромат не только на него, но и на других, спокойно здравствующих ныне особ. Она не знала всех правил, да и самих игр, в которых поднаторел Лишков, но, утащив документы, сделала ход, что было смертельно опасно. Хорошо, что Алексей заставил-таки ее после всех перипетий с милицией разобрать эти документы, а собственно компромат — засунуть в отдельный конверт, который лично запечатал.

Непонятно как, но Нертов почувствовал, что за бумагами могут прийти. Причем, не рубоповцы — с ними проще: прикинулась безутешной бестолковой вдовушкой — и взятки гладки. Но люди, с которыми имел дело Лишков, вполне могли решить, что лишний свидетель, начитавшийся чужих документов, им ни к чему и убрать ее куда подальше, как ненужную игрушку. Поэтому Светлана всунула злополучный конверт между книг, с трепетом ожидала, кому же он понадобится и, наконец, дождалась.

…Знакомый голос по телефону был сегодня особенно участлив:

— Светлана Игоревна, я понимаю, вам тяжело и тоже скорблю о смерти Володи. Мы же с ним ни один пуд соли съели, когда раньше вместе работали… Вас можно навестить?.. Да хоть сегодня вечером… Вы не волнуйтесь насчет угощения. Нина моя с шофером по дороге заедет в магазин, а по дороге оттуда меня подберет и мы сразу к вам. Ненадолго. Спасибо, до встречи…

Марина Войцеховская, наверное, так и не узнала бы о том, что погибший банкир Андрей Артурович Чеглоков — ее родной отец, если бы не старания частного сыщика Николая Иванова, умудрившегося раздобыть львовскую копию заявления матери Марины о выдаче свидетельства о рождении. После смерти банкира девушка, несмотря на просьбы своей внучатой бабушки — престарелой тетки Андрея Артуровича, уехала во Львовскую область к младшему брату Петеньке и старалась как кошмарный сон забыть все происшедшее в городе на Неве.

Но чуть ли не каждую ночь ей снился мертвый артист Македонский, протягивающий к ней перетянутые проволокой синие руки… Еще большим кошмаром во сне, как ни странно, казались встречи с Алексеем Нертовым. Он молча приходил, долго укоризненно смотрел на Марину и, бросив презрительное «дрянь», растворялся в небытии. Марина пыталась закричать, остановить Алексея, объяснить, что ни в чем не виновата, но не могла даже приподняться с подушки, потому, что неизвестно откуда появившийся Шварц хватал ее за горло грязными руками. Щерясь гнилыми зубами, этот оборотень требовал, чтобы она немедленно взяла винтовку и убила Нертова…

А Машу — Мэй Квин Лаки Стар о’Кэнел, собаку директора сыскного агентства, никакие кошмары не мучили. Накануне ей удалось благополучно утащить и сожрать неосмотрительно забытую в прихожей туфлю очередной приятельницы сыщика. Еще более удачным оказался финал этой истории: когда хозяин выскочил из комнаты, где до того скрывался с подругой, в ванную, то не закрыл плотно дверь. Поэтому хитрющая Мэй успела вбежать в комнату и втиснуться кое-как под кровать до того, как оставшаяся туфля полетела в направлении беглянки под стенания хозяина. Но еще более приятной оказалась гостья. Она вместо того, чтобы закатить сцену по поводу безвременной кончины своей обуви, подхалимски сунула под кровать оставшуюся туфлю и повисла на шее сыщика, заявив, мол, во всем виноват хозяин, если его собаке ничего не остается, как жрать гостей.

Вообще-то никого жрать Маша не собиралась, а туфли просто были ее маленькой местью за проявленное невнимание, пусть даже под страхом наказания. Тем не менее, выволочки не последовало, и последующую ночь собака благополучно проспала в прихожей, обхватив лапами новую игрушку. Лишь иногда, когда слишком громко скрипела кровать в хозяйской комнате, она недовольно ворчала, не открывая глаз.