Глава 13
Беа

Лора вернулась из Лондона взволнованной, ей очень не понравилось то, что там произошло. Не говоря уж о самом представлении и об «артистке», ее потрясла реакция Карла. В конце концов, его дочери сегодня было уже хорошо за тридцать. А когда она была зачата, незадачливому папаше самому было двадцать с небольшим. Ну и какую ответственность он мог за нее нести?! Ну почему, почему ей все время достаются такие проблемные партнеры — у одного жена, у другого дочь?! Причем в обоих случаях речь идет об одном и том же персонаже. Может, проблема в ней, в Лоре? И это она своей нормальностью притягивает ненормальных?

Хорошенькая «нормальная», с Глазом в качестве доверенного лица.

«Глаз в качестве доверенного лица» — неплохо звучит для абсурдистского романа.

Но это не абсурдистский роман! Беа стала для нее каждодневной реальностью, без которой она больше не могла обходиться. Ей и только ей она поведала о своем «миленьком» weekend’е в Лондоне.

Беа, как всегда, осталась невозмутимой:

— Для того чтобы понять причину такого поведения, нужно знать нечто, известное только ему. Или им двоим.

Лора внимала ей с интересом ребенка — Беа по определению была вне всякой заинтересованности.

Или нет?!

Зачем она появилась в ее жизни? Откуда? И почему именно в ее, Лориной? А не в жизни Томки, например, куда более эксцентричной особы. Или какой-нибудь Лориной коллеги по банку, куда более уравновешенной.

Пора было эту тайну разъяснить.

— Пора, — согласилась Беа и, устроившись рядом на подушке дивана, как Шахерезада, повела свой рассказ: — Ты должна приготовиться узнать нечто очень важное. И необычное. Может, самое важное и самое необычное из всего, что ты знала до сих пор. О чем здесь не знает никто. — Глаз смотрел на Лору не мигая, как бы проверяя ее способность воспринять это новое знание.

Лора поежилась. Ей стало немного страшно. Она уже не была так уверена, как минуту назад, что нужно затевать это «выяснение отношений».

— Не бойся, — как всегда, почувствовала ее Беа. — Это тебе ничем не грозит. Наоборот. Обладая этим знанием, ты можешь стать счастливее. Если сможешь правильно его «переварить». Для этого я тебя и готовила все это время.

— И ты считаешь, что я готова?

— Раз ты смирилась с моим существованием и воспринимаешь меня как данность, а не держишь, как в начале, за глюк или наваждение, значит, готова. И уж поверь мне, ты от рождения обладаешь способностью отличать большое от малого. Возможное от невозможного. Ты свободна главной, внутренней свободой, поэтому тебе нечего опасаться. Тем более что пока я с тобой сейчас говорю, я ввожу тебя в некое подобие транса. Просто чтобы ты смогла немного расслабиться и услышать меня так, как надо.

Лора только кивнула в знак готовности.

— Там, где обитаю я, нет ни времени, ни пространства, — начала Беа.

— А как же вы… обитаете?

— Не перебивай. Мы — сгустки энергии. Такие микровселенные, сами в себе. И мы живые. У нас нет только физического тела. К счастью. Столько проблем отпадает — холод, голод, проблема размножения и связанные с этим страсти-мордасти.

— Боже, как скучно! — не удержалась Лора.

— Нет ни войн, ни болезней, ни режимов, ни политической борьбы. Нет никакой вражды за «место под солнцем». Как и самого солнца, впрочем. Нет ни прошлого, ни будущего, ни вчера, ни завтра — мы находимся в точке настоящего, которое длится вечно. Или только мгновение.

— То есть у вас там НИЧЕГО нет? И одновременно ВСЕ есть? Обитаемая Черная дыра?

— Черные дыры — это попытка объяснения Вселенной человеком.

— А как вы знаете, что вы сами есть? Как можете быть уверены, что рядом существует еще кто-то? Вы можете между собой общаться?

— Можем. Но нам это не нужно.

— А как же можно быть уверенным, что ты есть, если тебе не с кем этим поделиться? И тебе твое собственное существование тоже никто не подтверждает? Даже зеркало. В чем вы там отражаетесь?

— В самих себе. У нас есть сознание, память, воображение и, главное, индивидуальность. Мы — субстанция, которой не нужно ничего доказывать, в том числе и факт своего существования, — продолжала Беа невозмутимо.

— Ты — субстанция? Не личность?

— Это только обозначения. Субстанция может быть личностью. И наоборот.

— И вы можете общаться с нами? Приходить в наш мир?

— Нет.

— А как же ты?

— Я исключение. Благодаря тебе.

— Мне? Какое ты имеешь отношение ко мне?

— Это уже другая история. Сначала тебе нужно переварить то, что я тебе уже рассказала.

— О’кей, — согласилась Лора. — Я попробую переварить.

Лора мысленно попыталась составить картинку из услышанного. У нее ничего не получилось.

— А где это ТАМ? — наконец, пришел ей в голову главный вопрос.

— Там, где оказываешься после здесь.

— Кто оказывается? Все?

— Нет, конечно. Только те, кто должен перейти туда.

— Типа, нужно заслужить? — попыталась сыронизировать Лора.

— Типа, — прищурился Глаз.

— Ага! Заслужить при жизни, чтобы перейти ТУДА после смерти?

— Ну… скорее вместо.

Лора схватилась руками за голову.

— Ничего себе новости! Ты хочешь сказать… ээ… жизнь после смерти? Вернее, после жизни? Ну… как это… вроде как в религиях? — совсем запуталась Лора.

— Религия — это то, чем вы пользуетесь здесь, на земле, из страха смерти. Это и есть главное отличие человека от всего остального мира — знание, что он смертен. Здесь, на земле, все живут в режиме объявленной смерти, своей и близких, и чтобы получить кусочек смысла, утешения, надежды, людям и нужны религии. Там, где обитаю я, этот страх неведом, а значит, и все с ним связанное абсолютно не нужно.

— И что же это такое, ваше ТАМ? Рай? Пятое измерение?

— Просто другая реальность, если уж тебе обязательно надо это как-то обозначить знакомыми понятиями. Попробую в кратких тезисах. Видишь ли, различие между прошлым, настоящим и будущим — только стойкая иллюзия. Бессмертие не означает бессрочное существование во времени без конца, но скорее означает существование вне времени. Попробуй себе представить: существует бесконечное количество Вселенных, в которых происходят различные варианты событий. Проще говоря, допустим следующий сценарий: ты садишься в машину и попадаешь в аварию. В другом возможном сценарии: тебя что-то задержало — забыла ключи, например, подмигнула Беа — и ты садишься в ту же машину, но на несколько минут позже, и соответственно избегаешь аварии. Таким образом, ты, точнее уже второе твое «ты», находишься уже в другой Вселенной, в другом потоке событий. При этом все возможные пространства существуют одновременно друг с другом независимо от того, что происходит в любом из них.

— А как же физическая смерть человека в этой Вселенной? И потом его полное разложение? Или сожжение? — Лора, даже будучи в трансе, попыталась напрячь все свои умственные способности и воображение.

— Дело в том, что я этот путь не проходила. Но одна из теорий говорит о том, что самосознание сохраняется еще некоторое время в виде электрических импульсов, проходящих через нейроны в коре головного мозга, и это чувство не исчезает после смерти. Утверждение это основывается на законе сохранения энергии, который гласит, что энергия никогда не исчезает, она не может быть создана или уничтожена, есть предположение, что эта энергия способна «перетекать» из одного мира в другой.

— А как же эти строки из Екклесиаста: «Потому что в могиле, куда ты пойдешь, нет ни работы, ни размышления, ни знания, ни мудрости».

— Екклесиаст прав, как прав всякий поэт. Но это тоже было написано людьми, очень-очень давно, когда они не знали даже той малости, которая известна сейчас. А человека, которого можно заставить верить в существование ада или рая, можно заставить делать самые гнусные вещи на земле. И это касается любой религии. Лучше, если ты абстрагируешься от всего тебе известного и попытаешься, ну как ребенок, познать нечто новое с чистого листа.

— Как если бы, например, я потеряла память и стала изучать мир заново? — догадалась Лора.

— Вот именно. Это как в детстве, когда ты беспричинно кружишься от радости. Когда с замиранием сердца созерцаешь красоту, забыв думать, замерев, обратившись в зрение… Когда мир считаешь чудесным, магическим и даже чувствуешь это… Ты знаешь, что безусловная любовь, которую ты в детстве испытываешь к родителям и ко всем, есть то же самое, что всеприятие, которое испытывают святые?

— Значит, мы настоящие только в детстве?

— Попробуй пробудить в себе ощущение праздника и чудес, например, в новогоднюю ночь.

— Хорошо, я попробую. — Лора помолчала мгновение. — Это очень сложно, — призналась она. — Все так замусорено.

— В этом-то и проблема. И мусор этот наслаивается и наслаивается.

— А история? У вас есть история? Прошлое? Будущее?

— Понятие «история» абсолютно человеческое. Ну хорошо, в качестве ликбеза… Природа — живая, способная организовать сама себя, разумная, сознательная, чувствующая, взаимосвязанная на всех своих уровнях, от суб-атомных частиц до целых живых планет и всего Космоса, от человеческого сознания до Космического Сознания. Материя — есть возмущение огромного энергетического поля, называемого полем Энергии Нулевого Уровня, в котором все взаимосвязано. Это поле нелокально — это означает, что из любой точки Вселенной существует доступ к информации, находящейся в любой пространственной точке, и в любое время существует доступ ко всем событиям, происходящим во Вселенной в любое время. Не локальность подразумевает нефизические, независимые от времени и пространства основы существования: все существует в потенциале. Понимаешь?

— Не… оочень… — с трудом произнесла обалдевшая Лора. — Но очень впечатляет.

— Попробую попроще. Все происходящее с каждым живым существом — само его рождение, его радости, влечения, страхи, боль и гибель — все это сопоставимо с такими глобальными событиями, как рождение или гибель звезд, галактик, да и рождение самого нашего Мира.

— О’кей, с историей все ясно, — согласилась Лора, хотя ясно ей ничего не было. — А любовь у вас ТАМ есть? — передохнув, задала она вопрос из понятного ей репертуара. — Это гораздо важнее истории!

— Ну конечно. Любовь — это главная суть субстанции. Потому-то души умерших, не познавших НИКАКОЙ любви в их человеческом существовании, туда и не попадают. Они, видимо, существуют в каком-то другом пространстве, их ведь множество. Пространств. В некоторые из них мы можем даже переходить.

— Но если у вас нет тел, то чем же вы любите? Типа, духовная любовь? Сердечная? Ну как любовь к домашним животным, например? А как же страсти, телесные удовольствия? Ведь без всего этого с тоски можно подохнуть!

Беа рассмеялась:

— Наоборот, это телесная любовь — скука. Раз, два, выбросил гормоны, а потом и заняться нечем. А у нас, повторяю в другом порядке, ВООБРАЖЕНИЕ, СОЗНАНИЕ, ПАМЯТЬ, в том числе и о чувственных телесных удовольствиях. Причем память вековая, избранная, а значит, память только о САМОМ главном, сильном и важном. И воображение практически безграничное. И все это можно включить в любой момент, по желанию.

— А как насчет партнеров? — гнула свою линию Лора. — Вы что, в одиночку любите? Сами с собой любовью занимаетесь?

— Зачем же? Память может воссоздать любого из твоих партнеров не только в прошлых жизнях, то есть уже знакомых телесно, но и в параллельных обиталищах, то есть возможных. А воображение тут же к твоим услугам. И это намного изобретательней, воображай кого хочешь, хоть бога с Олимпа, хоть соседа по подъезду из здешней реальности. Но это все мелочи. Мы умеем вызывать в себе АБСОЛЮТНОЕ состояние счастья. То есть умеем получать результат, не жертвуя ничем и не оставляя жертв. Не прилагая особых усилий — каждому в соответствии с его воображением о СЧАСТЬЕ.

Лора попыталась вообразить свое «счастье». Попытка оказалась неудачной. Как и прежняя, с «абсолютной радостью». Она только расстроилась — видимо, несмотря на транс, умственные возможности и воображение у нее не были «на уровне».

— Не расстраивайся, — сказала Беа. — Это очень трудно вообразить, если ты не прошла через такое в реальности. Вам ЗДЕСЬ слишком многое мешает пройти через практику счастья. Даже тебе, после всех Инициаций, через которые я тебя провела. Быть счастливым — это особый дар. Новая ступень познания. Это не просто способность к наслаждению. И совсем необязательно связана с сексом, — улыбнулась Беа.

— И ты не можешь мне помочь в этом? Ну хотя бы приблизиться? Объяснить, в какую сторону я должна двигаться?

— Пытаться объяснить тебе это — значит отказаться от сложности в угоду простому. А это унизительно. Ты должна прийти к этому сама. Это главное условие любого нового опыта. А опыта «счастья» особенно.

— То есть вы там намного выше организованы? Духовно и интеллектуально?

— Если нас мерить вашими мерками — мы интеллектуальная нелепость. И наоборот. Там нет неопределенности. Не происходят случайности, ни мелкие, ни крупномасштабные — то есть того, на чем держится все здесь. Но это только один из действующих там «законов». Вернее, их отсутствие.

— Вы бессмертны? — задала Лора сакральный вопрос.

— Не знаю. Зато знаю, что нам не нужна энергия для выживания. Мы сами сгустки энергии. Со своеобразной… душой. Мы живем вечно в своем собственном измерении. И краткое мгновение в измерении бесконечности. Вечность, мгновение — понятия земной жизни. У нас другие категории. И, главное, это не важно.

Лора не могла пошевелиться, как если бы на нее напал столбняк. Она пыталась осознать услышанное. Убедиться, что разговор происходит все-таки наяву, а не во сне. Никаких весомых доказательств этому не было. Беа-Глаз не располагала к реальности уже сама по себе. Но в то же время вот она, перед ней, ее можно было взять в ладошку, поднести к лицу, почувствовать нежность прикосновения ресничек к коже. Услышать наконец, не важно, ушами ли, какой-то точкой в мозгу или шестым чувством, но услышать и понять разумность услышанного.

— Значит, нас всех НЕ засосет бесследно черная дыра астрального лона?! Но знать это уже само по себе счастье. То самое, высшее, — сумела, наконец, сформулировать Лора.

— Это понимание очень важно для счастья, — согласилась Беа.

— А ты не могла бы мне хоть что-нибудь подсказать.

Лора понимала, что выклянчивает подачку, но удержаться не могла, в конце концов, она-то была обыкновенной смертной, и единственное ее отличие от окружающих было присутствие Глаза. Хуже было то, что Лора сама не знала, какой подсказки ждет от Беа. Она затруднялась сформулировать для себя даже вопрос. Нелепо было надеяться на ответ.

— Например, если бы я могла поделиться этим знанием с дорогими мне людьми, разделить с ними эту главную тайну, я, наверное, оказалась бы ближе к этому самому «высшему счастью». А?! — наконец сообразила Лора.

— Именно это и невозможно. Это те самые тайны бытия, которые каждый должен хотя бы попытаться открыть для себя сам. В этом их смысл. И смысл человеческого существования здесь. Есть коллективные вопросы, но ответы — всегда глубоко и таинственно персональны.

— Именно поэтому человек так одинок здесь?

— Вот именно. Но изволь, с тобой кое-чем я все же поделюсь — все со всем связано. Ничего не бойся, главное приключение начинается после вашей «смерти».

В ту же минуту Лора поняла, что Беа озвучивает ей то, что она, Лора, уже знала. Причем знала всегда, по крайней мере столько, сколько себя помнила.

— И я сделаю для тебя что-то, чего делать не должна бы. Но… на то и правила, чтобы делать исключения… для любимых.

— Что?! Что ты сделаешь? Как ты знаешь, что сделать, если я сама не знаю, чего у тебя попросить?

— Вот именно. Как раз по этому поводу. Щекотну у тебя в мозгу точку, ответственную за воображение — у вас тут с этим вообще проблема, и у тебя в частности.

— А больно не будет? — обеспокоилась Лора.

— От моего воздействия — нет. А от последствий — не гарантирую, это уж от тебя зависит. Понимающим и разделяющим всегда больнее. Сочувствие — оружие обоюдоострое.

У Лоры в этот момент что-то колыхнулось в груди, и она вдруг поняла, как сильно любит ее Беа. И тут же ощутила заливающую все существо радость оттого, что эту любовь разделяет. И поняла, увидела свою избранность — у нее есть Беа. Ей, Лоре, дан шанс узнать и понять то, мимо чего она могла бы пройти, даже не задумавшись. И тут же это новое знание повергло ее в смятение — значит, теперь каждое мгновение ее жизни будет наполнено новым смыслом, она увидит то, что до этого оставалось незамеченным для глаз. Бери выше — для души. Ее, Лориных, глаз. И ее же души. Но как же так?! Без всякой подготовки? Без «закаливания» чувств? Она станет теперь отзываться на любую чужую боль? Выдержит ли это ее бедная голова? А сердце? И все только потому, что ее снабдили чуть большим воображением? А может, лучше как раньше? Как все? Но она прекрасно понимала, что «как все» не сможет быть больше никогда.

Лора подошла к зеркалу. Коснулась его там, где маячило ее лицо, с силой прижала руку к отражению. Когда она отняла ладонь, из зеркала на нее смотрел Глаз.

— Но все же! Зачем ты появилась в моей жизни? И почему выбрала именно меня? — Момент спросить об этом был действительно подходящий.

— Потому что я из своего далека почувствовала грозящую тебе опасность. И решила вмешаться, нарушив тем самым сам принцип невмешательства в земные дела. Произошел какой-то сбой в программе твоего существования.

— И в чем это выражалось? — поинтересовалась Лора.

— Мне дважды за короткий срок пришлось спасать тебя от смерти.

— Когда?!

— Однажды вернуть тебя домой за забытыми ключами от машины. Задержав тебя таким образом на несколько минут, я помогла тебе избежать смертельной автокатастрофы.

— О господи! — только и смогла выговорить Лора. — А второй?

— Это ты сама должна хорошо помнить. Ты лежала на своей террасе, на лежаке, прямо под навесным тентом, внезапно зазвонил телефон, который ты, к счастью, оставила на кухне — звонок оказался чьей-то ошибкой, но за эти несколько минут снаружи, на террасе, ни с того ни с сего рухнул тент, и его тяжеленная держащая балка упала прямо на твое лежбище, разбив его вдребезги. Прямо на уровне твоих шейных позвонков. Конец был бы мучительным и долгим, как и в случае автомобильной аварии.

— О да, этот день я помню прекрасно, — сомнамбулически отозвалась Лора. — И помню это удивительное совпадение, в мою, так сказать, пользу. Ошибочный звонок и рухнувшую железную балку, в щепки разбившую деревянную лежанку. Подивилась еще, как меня судьба бережет. А это, оказывается, была не судьба — это была ты. Но почему? Почему именно меня ты спасала?

— Потому что мы родственные души, практически одно целое. Вернее, могли бы быть неким абсолютным симбиозом, если бы… — Беа замолчала.

— Но почему «бы»? Что этому мешает? Если бы что?..

— Если бы ты меня не убила когда-то.

— Убила?! Я — тебя? Что ты такое говоришь?

Но Беа не ответила, только поморгала ресничками. И тут же, колыхнувшись в воздухе, исчезла.

Неужели на земле вообще нет ничего хорошего, что в своем первоисточнике не имело бы гадости?