Глава 13
– А почему Миних не стал защищать переправу по-настоящему? – задал вопрос Павел, как только они отъехали на достаточное расстояние.
– А подумать?
Цесаревич поморщился – такой снисходительный тон от Наставника звучал нечасто и означал, что он упускает что-то, лежащее буквально на поверхности.
– Он мог помешать переправиться туркам, если бы построил настоящие укрепления, – начал подросток рассуждать вслух, но не стал…
Задумался, прикусив губу, затем продолжил, уже медленней:
– Не стал потому, что они могли переправиться в другом месте, пусть даже менее удобном… А если бы они переправились не там, то Миниху пришлось бы заново выстраивать свои укрепления. Ну а здесь – турки будут ломиться в хорошо подготовленные укрепления.
– Можешь же, когда хочешь, – чуточку ехидно сказал Игорь, – вот только часто не хочешь…
– Оно само, – насупился подросток, – я подумать не успеваю, как рот открывается. Обычно контролирую, но бывает и так.
Вместо ответа Рюген только вздохнул – «прелести» становления из подростка в мужчину не миновали подопечного. И пусть прыщей у него почти не было, но вот скачки́ характера и некоторая несдержанность порой сильно досаждали как самому Павлу, так и окружающим.
Ехали не слишком долго – это для медленно плетущегося обоза тридцать километров может превратиться в парочку дневных переходов, особенно если обоз этот – турецкий. Впрочем, для русской кавалерии переход дался не слишком легко – всё время в боевом порядке, это знаете ли…
На ночлег остановились поодаль и нет – ночного нападения решили не совершать. Пусть и хочется, но… Лошади у них достаточно тяжёлые, а не маленькие степные, так что всевозможные норки сусликов могли вывести из строя много больше, чем ответная реакция воинов султана.
Ну а с утра…
– Выспались?! – весело задал вопрос Рюген. – Ну так вперёд, развлечёмся.
«Развлекаться» ускакали «Варяги» – они должны были обстрелять обоз и дать понять вражеской кавалерии, сопровождавшей турок, что их атакует единственный полк. Репутация у «Крылатых варягов» была такой брутальной, что поверить в это могли и более серьёзные противники. Дальше вариант стандартный – засада и перемалывание турецкой конницы, без которой обоз станет если и не беззащитной добычей, то где-то рядом.
Ждали долго – больше трёх часов, но вот земля задрожала и показались «паникующие» уланы-карабинеры. Они начали постепенно сбавлять скорость и разворачиваться в боевой порядок, чтобы встретить джюнджюлы как полагается.
Драгуны уже сидели в сёдлах, но выезжать из складок местности не торопились.
Ещё несколько минут, и улюлюкающая турецкая конница нестройной толпой пронеслась мимо дозорных. Дождавшись, когда проскачет последний всадник, и заслышав впереди звуки разгорающейся битвы, Грифич коротко кивнул, и драгуны начали выезжать, выстраиваясь в боевой порядок. Только скрип сёдел, негромкий топот копыт да редкий лязг металлической амуниции. Никаких звуков горна и прочего – даже несколько секунд могут дать многое в скоротечном кавалерийском бою.
Выстроились несколько нетипично – десяток «клиньев» с самыми опытными бойцами «на острие», а сзади – бойцы менее опытные. Их цель – быть резервом, ну и заодно не дать туркам просочиться. Для боя с более серьёзным противником такое построение было бы опасным, но против джюнджюлы, которая отличалась характерным для всей турецкой армии неумением работать в команде, вполне достаточно.
Павел шёл в центре клина, вместе с самим Померанским. Формально – очень серьёзная заявка на подвиг, но в реальности… Бойцы вокруг были такого класса, что настоящей опасности царевичу не грозило.
Гулкий топот тысяч копыт недолго остался незамеченным, но джюнджюлы и так успели смешаться в кучу, да и ещё по сути были ополчением… Крики, попытки навести порядок – и некоторым отрядам это даже удалось. Ненадолго.
– Рра! – И драгуны врываются в нестройные ряды турок, держа палаши горизонтально. Грудь белоснежного (традиция!) Облака сбивает с ног коня одного из турок, и тот вместе с всадником валится под копыта русских коней. Неприятный хруст – в такой давке упасть – это практически неизбежно – погибнуть. Ну а то, что конь не наступит на человека, – всего лишь миф…
– Вжж! – Игорь нанёс прямой удар палашом, на полном скаку пробив кольчугу на груди турка. Крупные кольца доспеха, украшенные серебряными узорами, разошлись с неприятным металлическим лязгом.
Тут же один из телохранителей парирует удар сабли, которой попытался достать Померанского сосед погибшего османа.
– Нна! – И носатый мужчина явно арабских кровей с белыми от боли и ужаса глазами держится за обрубок руки, ни на что больше не реагируя. Благодарный кивок Антипу, выдернуть засевший в теле врага палаш…
– Умри! – орёт крупный воин в шлеме с закрытым лицом, замахиваясь кривой тяжёлой саблей. Замах был коротким, профессиональным, но – был. Померанскому хватило – короткий укол в горло не пробил кольчужный шарф, но явно сломал гортань и сбил врага с коня.
– Бах! – Попаданец разрядил двуствольный пистолет в наседающего на одного из телохранителей джюнджюлы – помочь ему клинком он не мог, между ними было несколько лошадей с опустевшими сёдлами.
Достаточно быстро он практически вышел из боя – прорыв в неприятельском строю уже есть, так что хватит. Теперь Померанский не столько рубил и колол, сколько смотрел – на обстановку, за Павлом… А тот рубился азартно…
– Х-ха! Нна! – Наследник наседал на полноватого усача, с трудом отбивавшегося от молодого человека. На лице османа застыло обречённое выражение – разницу в силах он уже оценил.
– Дзанг! – Цесаревич отбил клинок противника и провёл великолепный выпад, разрезав тому горло.
– А?! – Оглянулся Павел на телохранителей, видели ли они его успех?!
– Павел! – заорал Рюген и погрозил тому кулаком. Наследник виновато кивнул – ну да, увлёкся…
– Полку Ливанова – атака влево, – коротко бросил Игорь трубачу, сердито сопя. Несколько сигналов – и стройная колонна в паре сотен метров послушно сдвинулась, перекрывая путь отступающим врагам. Менее чем через полминуты произошло столкновение, и драгуны принялись перемалывать турецких иррегуляров.
Дав знак телохранителям Павла вытаскивать того из боя, Рюген принялся внимательно наблюдать за происходящим, изредка бросая короткие приказы. Через несколько минут прибыл цесаревич, тяжело дыша и судорожно сжимая окровавленный клинок, глядя по сторонам диким взглядом. Для него это первый серьёзный бой…
– Трое за тобой, – чуть улыбнувшись, произнёс Рюген, – чисто срубил. Ну и четверых помог.
Подросток заулыбался и огляделся – слышит ли кто похвалу? Услышали и поздравили – результат, достойный ветерана. Пусть даже под прикрытием телохранителей…
Турок было значительно больше – порядка десяти-двенадцати тысяч, и некоторые отряды были на диво хороши. Но – именно некоторые. «Разносортица» в выучке, вооружении, размерах коней и прочем была велика – и это если молчать об умении работать в строю.
Обстановка на поле боя изменилась, и войска сместились, так что Вольгаст отъехал немного в сторону, встав на небольшое возвышение – чтобы лучше видеть и командовать. Всего за каких-нибудь двадцать минут с начала боя минимум четверть турок была убита.
– Гляди, – показал он Павлу на один из боёв. – Видишь, там полсотни драгун? Костромских?
– Угу, – отозвался тот.
– Прекрасный образец правильного боя.
Костромские и правду показывали высокий класс – полсотни человек действовали единым целым, благодаря чему уничтожили уже по меньшей мере вдвое больше врагов, потеряв лишь парочку своих. Вроде бы тех было значительно больше, но, создавая преимущество в нужное время и в нужном месте, они отбивались с поразительной лёгкостью.
– Хороши, – с восхищением протянул Померанский, – не хуже «Варягов» действуют.
Тимоня ревниво насупился, но затем расцвёл:
– Ну так и командир у них из наших! Семёнов Данил, рыжеватый такой, он ещё при Кунерсдорфе знамя захватил!
– Помню, как же. Надо будет его к ордену представить – ну до чего полк хорош, слов нет!
Стоящая отдельно группа привлекала внимание, и несколько раз приходилось отбиваться от турок. В схватках участвовал и Павел, срубив ещё двух осман – на этот раз уже уверенно и без лишнего героизма. Сам же Грифич не отвлекался на возню и только командовал трубачам, глядя на поле боя. Впрочем, лёгкой эта задача для него не была, и к концу сражения он взмок ничуть не меньше подопечного, у которого из-под драгунской каски стекали струйки пота.
– Много ушло?
– Сотен пять прорвалось, – чуточку виновато доложил командир лёгких сотен, – но почитай все раненные.
– Ладно, – вздохнул Игорь, – сильно они нам не помешают, тем более раненые. Выставить часовых и… приступайте.
Задачи были давно известны и отработаны, так что перевязка раненых (своих) и рытьё могил для своих же с последующим отпеванием заняло не больше часа.
Увы, но в этот раз «малой кровью» отделаться не удалось, и в землю легло больше трёхсот русских воинов, да ещё столько же были ранены достаточно серьёзно. Вроде бы и скромные цифры – если знать, что турок полегло больше десяти тысяч, но Померанский прекрасно видел недочёты. Два полка сработали недостаточно чётко и нужно будет разобраться – почему…
Можно было утешать себя мыслью о разнице потерь и тем, что большая часть драгун – выходцы из крестьянских семей, а большая часть погибших турок – воины потомственные. Но как-то не хотелось утешаться – подготовленная засада, да единым строем, да… Потери могли быть и меньше – значительно.
Подозвав Рысьева и обговорив с ним детали, Рюген приказал ему:
– Начинайте кружить. В схватки не ввязывайтесь, просто из карабинов их ссаживайте. Даже не по людям цельтесь, а по тягловой скотине.
– Можно и по скотине, – с сомнением ответил Прохор, – но зачем?
– Да просто замедлить и помешать, ничего больше, нам потери среди скотины важнее, чем среди людей. Чем дольше они провозятся, тем проще будет их «ощипать».
Рысьев хмыкнул понимающе и прокомментировал:
– Вот ты разъяснил про скотину и про обозы – и всё понятно, а я бы даже не догадался тягловый скот отстреливать.
В помощь «Варягам» Грифич дал два драгунских полка, приказав им стоять на подстраховке. Пусть кавалерию и выбили, но не всю.
– Бах! Бах! – доносились редкие выстрелы карабинеров, стреляющих не по команде, а наверняка. Самые меткие выцеливали офицеров – с разрешения Грифича, остальные же занимались прежде всего волами. Достаточно быстро обозные сообразили, что надо защищать скот, и сколотили для этого какие-то щиты из досок, жердей и мягкой рухляди. Щиты эти где нацепили на самих животных, где потащили люди, прикрывая скотину… Результат был один – движение обоза замедлилось очень сильно, а эффективность щитов оказалась достаточно сомнительной против метких стрелков.
Обстреливали обоз до самого вечера, с самых дальних дистанций. Вёлся и ответный огонь – нарезного огнестрельного оружия у турок хватало. Но есть разница – стрелять по скоплению людей или по редко стоящей цепочке улан, которые ещё и прячутся за вязанками хвороста?
– Алла! – И несколько сотен турецких кавалеристов предприняли безнадёжную контратаку, вырвавшись из рядов повозок. Безнадёжную, потому что их было попросту мало и они сильно уступали в классе русской кавалерии. Но маловероятно, что у них был выбор: «сбить» полки Померанского туркам нужно было любой ценой.
Топот конских копыт, опущенные пики и сабли, блеск доспехов и пышные перья султанов на некоторых шлемах. Красиво, но бесполезно – османы так и не выучили урок и по-прежнему не умели воевать в составе большого отряда.
– Ура! – И охраняющие стрелков драгуны смяли мусульман, втаптывая их в землю. Пусть их обмундирование выглядело не так эффектно, но русские отражали атаку в едином строю, работая слаженно, предпочитая эффективность, а не эффектность. Преследовать до самого обоза и лезть под пули не стали – так, отразили и хватит…
Движение замедлилось настолько, что до вечера он прошёл не более пяти километров, причём часть повозок, оставшуюся без волов и лошадей, тащили люди.
– Бездари!
– Что ж ты так, княже, – укоризненно спросил Тимоня.
– Да это же жуть какая-то, – «пожаловался» Игорь, – мы же столько лет воюем с ними. В том числе и пехота против конницы – и успешно! И ничего не переняли!
– Наставник, ты увлёкся, – засмеялся Павел.
– Ну есть немного, – ворчливо отозвался Рюген под смешки окружающих. Водился за ним такой грешок – мог начать критиковать противника за глупость с самым возмущённым видом, вызывая улыбки у окружения.
– А что ты не хочешь их атаковать сегодня? Можно было бы хорошо проредить? – задал резонный вопрос Наследник.
– Сейчас они злые, драться будут ожесточённо. Ночью же сами себя «накрутят» и тогда пужливее будут. Ну и видишь же, что я их к воде не подпускаю. Какие-то источники они проходят, но напоить всех не получится, так что напьются только воины познатней и верховые кони, а остальным не хватит.
– Ну а как иначе? – удивился цесаревич. – Сама логика подсказывает… Ааа! Опять твои штучки! А завтра в атаку пойдём, а у них уже единства нет – будут орать «нас предали», если ударим достаточно сильно.
– Где-то так, – улыбнулся Грифич, – это ж не русские. Тут мало того, что в основном это ополчение по сути, так ещё из разных османских провинций, да из разных народов. Некоторые из них друг с другом и в мирное время ужиться не могут, а уж сейчас им только повод нужен – мигом вспомнят всё «хорошее».
Ночью отошли на десяток километров и встали лагерем, жаря конину, коей по понятным причинам было в избытке. Но вот лёгкая конница не спала и всю ночь изображала нападение на турок, обстреливая их из ружей и луков. Свою лепту внесли и «Волки», сумевшие прокрасться в лагерь и поджечь кое-какие припасы. Утром, когда ещё не начало рассветать, они отчитывались Рюгену:
– Поразительный бардак, – кратко охарактеризовал ситуацию в турецком лагере старший группы. – Сир, ты же знаешь, что я на Балканах воевал…
Утвердительный кивок, и «Волк» продолжает:
– Воевать турки умеют ничуть не хуже нас, а если малыми группами, так порой и лучше – там полно таких, кто «с меча» кормится. Но их беда в том, что нормальных командующих у них очень мало и войска разобщены. Ну а здесь… Сир, я так и не понял, что делал Иваззаде Халил-паша на посту командующего?! Настолько бездарного управления войсками я ещё не встречал.
– Хм… я, если честно, тоже не понял, – искренне ответил Рюген.
– Карусель, – коротко скомандовал Грифич, когда на рассвете они приблизились к туркам. Мето́да была давным-давно отработана – кавалерия скачет вокруг и уланы-карабинеры издали выбивают врагов, заодно отслеживая «слабые» места. Ну а скачущие по соседству драгуны проводят время от времени «разведку боем», врываясь в видимые бреши. Получилось? Замечательно, можно будет пострелять и поработать клинками. Нет? Тоже ничего страшного – любое нападение вынуждает врагов группироваться и замедляться, делать какие-то ошибки.
Сам Померанский в «карусели» участвовать не стал и не пустил Павла:
– Не твоё это. Видишь, никто из молодых не участвует? Всё потому, что не умеют пока мгновенно оценивать обстановку.
Подросток засопел курносым носом, но спорить не стал – молодые и правда не участвовали в этом.
– Ты лучше возьми подзорную трубу, да смотри – потом экзамен мне сдавать будешь.
Цесаревич оживился и принялся наблюдать, Вольгаст же незаметно перевёл дух – воспитывать будущего императора было сложной задачей.
– Пушки, пушки разворачивают! – возбуждённо затараторил Наследник.
– Хорошо. Это значит, тормозить начали, – пояснил Игорь, – а в полевых сражениях турки никогда не умели толком использовать артиллерию, так что она нам не страшна.
Так оно и вышло: выстрелы прогремели зря – русским кавалеристам просто не было необходимости стоять под дулами орудий, и они спокойно отъехали чуть в сторону. Однако ради стрельбы ряды войска разомкнулись, и после залпа осталась внушительная прореха.
– Труби «Атаку», – с горящими глазами приказал Рюген, и после сигнала полки устремились в брешь, не защищённую войсками.
– Ррааа! – И драгунский полк устремился к османам.
Далеко пройти не удалось – помешали повозки, но орудийную прислугу вырубили начисто, испортили часть орудий и пожгли часть пороховых запасов.
– Аа! – Аскеры не горели желанием умирать, да и сопротивление если и было, то разрозненное. Сказывалось то, что войска у султана не были едины и «нормальный» пехотинец пренебрежительно смотрел на «жалкого» обозника.
– Ббах! Ббах! Ббах! – Порох горел и взрывался, по турецкому обозу разлетались ошмётки какого-то тряпья и жирный пепел, падающий крупными хлопьями. Османам понадобилось почти пять минут, чтобы организовать какое-то подобие сопротивления. Но славяне не стали начинать противостояние по чужим правилам и мигом откатились, как только враги опомнились.
– Молодцы! – Грифич хлопнул подъехавшего Рысьева по плечу, – настреляли сегодня уже под тысячу, да сейчас тысячи три нарубили.
– Нарубили-то больше драгуны, – честно признался сияющий полковник, – мои скорее пушками занимались.
– Да все молодцы, грамотно сработали. Видишь? – обратился аншеф к цесаревичу, – снова пример отменного управления полками. Скомандовал «Атаку» я, выбрав правильный момент, но дальше командовал Прохор – и командовал хорошо.
Судя по всему, после атаки в турецком войске начались какие-то проблемы и командующий начал пробиваться к Днестру, не слишком считаясь с потерями.
– Да почему они так-то лезут? – удивлялся Наследник, всё-таки сходивший в несколько отчаянных атак.
– Да бог их знает, – флегматично отозвался Грифич, – но скорее всего опять начались крики «Нас предали» и тому подобное, вот и пришлось идти на соединение со своими, пока разбегаться не начали. Ну и к воде поближе, а то сам знаешь – сколько её нужно на охлаждение пушек. Слышишь? Уже скотина непоеная ревёт, да и людям не хватает.
Десять тысяч джюнджюлы, да к вечеру было уничтожено ещё около двенадцати тысяч вояк из всевозможных подразделений… А между тем к воде турок так и не пустили. Мелкие водоёмы, попадавшиеся на пути, мгновенно выпивались, и наблюдатели уже зафиксировали драки за воду, причём не на кулаках… Войско же турок за весь день прошло меньше семи километров – и это несмотря на отчаянные попытки.
Утром обнаружилось, что войско врага заметно поредело – турки поодиночке и небольшими отрядами покидали лагерь всю ночь. В принципе, шанс уйти у них был хороший – Померанский не считал нужным пускать кого-то на преследование. Напротив – особо горластые знатоки турецкого языка начали подъезжать и орать:
«Самые умные из вас уже ушли по домам, и мы не стали преследовать их. Идите домой и вы – или хотите умереть? Вас предали…»
Тема предательства повторялась и повторялась, и в лагере начали возникать стычки. Дисциплинированные воины пытались остановить их, но они нужны были ещё и для охраны границ обоза… А обоз этот постоянно атаковали русские кавалеристы, стараясь не столько убить, сколько просто замедлить продвижение.
И снова агитация:
«Большинство из вас – обычные крестьяне и горожане, взявшие в руки оружие, но зачем вы его взяли? Мы не нападаем на турецкие города, и вашим детям и жёнам ничего не угрожает. А погибни вы, кто позаботится о ваших детях? Возможно, они пойдут на невольничий рынок за долги… Кто ведёт вас в бой? Среди них нет ни одного полководца – только паши́, стремящиеся нажиться, пусть даже за каждую серебряную монету, опущенную в свой кошель, ему придётся погубить одного правоверного. Нас же ведёт Грифон, славный своими подвигами и бережно относящийся к солдатской жизни. Он не раз говорил, что турки – хорошие воины, но даже львы, возглавляемые баранами, не опасней овечьего стада…»
Отряды и отрядики уходили из турецкого войска, стычки между «верными» и «предателями» были постоянными. Беглецов Померанский демонстративно не преследовал, и даже несколько раз драгуны помогли им уйти, отбившись от «верных». К трём часам пополудни охранять обоз осталось около пятнадцати тысяч человек, и аншеф скомандовал атаку.
– Вырезать всех, – хладнокровно приказал он полковникам, – нужно показать, что мы не трогаем тех, кто нам не сопротивляется, но при сопротивлении – смерть.
Возглавлять атаку он не стал и не пустил Павла:
– Слишком опасно. Сейчас там такая каша, что тебя могут убить просто случайно, и никакое мастерство и телохранители тебя не спасут.
Откровенно говоря, Наследник и сам не рвался в бой – за эти дни он успел не раз скрестить клинки и несколько успокоиться.
– Урра! – И конная лава устремилась на турецкий лагерь. Шли не единым кулаком, опасаясь оставшихся орудий, а растопыренными «пальцами». Но сейчас это было наилучшим решением – площадь лагеря очень велика и нормально защищать его просто невозможно.
– Рра! – Игорь видел злые лица славян, которых командиры накачали «политинформацией» – а как иначе, если приказ звучал недвусмысленно: «Убивать ВСЕХ». Для русских солдат это… тяжело. Одно дело в горячке боя и другое – вот так.
– Ббах Бах! Бах! – Впереди скакали драгуны и «Варяги», расчищая дорогу выстрелами. Привычно приложив подзорную трубу к глазу, Померанский пристально глядел на происходящее – не из пустого любопытства, а чтобы потом «намылить головы» излишне зарвавшимся. Привычку эту он старательно демонстрировал, пока она не въелась в «подкорку». Зато подчинённые, зная о наблюдении, старались показать себя наилучшим образом.
– Игго-го! – донеслось издали – конь у кого-то из драгун не сумел перемахнуть через препятствие и сломал ногу. Поморщившись, Игорь перевёл взгляд чуть правее – там «Варяги» уже проделали проход в лагерь и растаскивали сцепленные повозки, делая его ещё шире.
– Гляди-ка, – подозвал Рюген цесаревича, – вот там, где верблюд брыкается.
– Где? А, вижу…
– Смотри, как грамотно «Варяги» действуют – прикрывают друг друга. Несколько человек растаскивают повозки, остальные их с карабинами прикрывают.
– Ага… Да, здорово! Дружно так!
– Вот… Это не только из-за учений постоянных, но ещё и потому, что капральства живут в одной казарме, а не разбросаны по десятку изб.
– А как это связано? – удивился Наследник.
– В казарме они постоянно на виду, знают, кто чего стоит и что ему можно доверить. Ну и учатся без слов понимать товарищей.
– Так… Ух ты, как лихо он того в чалме из карабина!
Князь вздохнул – подопечный если понял его, то явно недооценил важность информации.
Резня… А по-другому её и не назовёшь… Резня длилась чуть больше часа – только потому, что возникло несколько очагов сопротивления, когда опытные командиры более-менее умело составили повозки для защиты. Но приказ Рюгена был жёстким – расстреливать таких издали, на баррикады не лезть.
– Как-то буднично было… – удивлённо произнёс цесаревич, проезжая через лагерь, – легко.
Тут он чуть не слетел с коня от мощного подзатыльника Наставника.
– Думай, о чём говоришь, – прошипел он, – одних убитых почти тысяча, да раненых сколько умрёт. Легко…
Подросток обиделся было, но отошёл:
– Да я не это имел в виду, просто такое соотношение сил…
– Каких сил?! Нас пусть и меньше в десять раз было, но все – воины отменные. А турки? Да здесь половина – ополченцы, да четверть – всевозможные лагумджи и мюселлемы. Выбили сразу джюнджюлы, а остальные-то что нам могли сделать? Мы бы их даже прямой атакой могли уничтожить, просто я своих терять не захотел.
Одних только пушек Померанскому досталось больше полутора сотен. Были они в большинстве своём сильно устаревшими, но и это – ценная медь и бронза.
И – полки двинулись к Днестру на соединение с Минихом. Разведка доносила, что бои там идут ожесточённые – всё-таки в первом эшелоне были не ополченцы и «стройбат», а настоящие воины, в большинстве своём потомственные. Старый фельдмаршал спокойно перемалывал волны атакующих, выбивая самых активных, и вроде как потерь у русской стороны было совсем мало.
Оставалось только дойти и ударить в спину туркам.
