Глава 16. Миссия Соломона Михоэлса и Ицека Фефера

Одно из самых загадочных, по сей день скрытых от исследователей грифом «совершенно секретно» событий в истории СССР и Великой Отечественной войны случилось летом 1943 г.

Ему предшествовал визит народного комиссара иностранных дел СССР В. М. Молотова в Великобританию и США в мае-июне 1942 г. Дискуссия о том, что происходило в ходе такого немыслимо опасного путешествия и каков его результат, идет вяло по причине отсутствия конкретики – преобладают домыслы. И все же некоторые предположения весьма любопытны и значимы для этой книги.

От самого Молотова, от курировавшего перелет маршала авиации А. Е. Голованова и из зарубежных источников известны нюансы этого исторического путешествия.

Советская правительственная делегация отправилась в путь вечером 11 мая 1942 г. на тяжелом бомбардировщике ТБ-7 (Пе-8). Полет проходил на высоте 10 тыс. м, при температуре -50 ℃. Пассажиры не снимали кислородные маски! Они пересекли линию фронта, пролетели через оккупированные фашистами территории СССР и ряда европейских стран, над Балтийским и Северным морями. По дороге их периодически обстреливали зенитные батареи, но бомбардировщик оказался недосягаем для снарядов. Правда, на всем протяжении полета в небе сохранялось абсолютное господство люфтваффе, однако на перехват вражеского самолета не был поднят ни один истребитель… Делегация проскользнула над опасными зонами невредимой. Первую посадку сделали в шотландском городе Данди.

20 мая начались очень сложные переговоры в Лондоне. Британскую сторону представляли Черчилль и министр иностранных дел королевства Антони Иден. 26 мая Молотов и Иден подписали договор между СССР и Великобританией о союзе в войне против Германии и ее союзников. Открыть Второй фронт в 1942 г. Черчилль категорически отказался.

Далее путь делегации лежал в США. Вылетели 27 мая 1942 г. По ходу перелета сделали три промежуточные посадки: на аэродроме Тилинг в Шотландии, в исландском Рейкьявике и на авиабазе Гус-бей в Канаде. Во второй половине дня 29 мая советская делегация прибыла в Вашингтон. Немедленно начались переговоры. Шли они до 11 июня 1942 г., когда было подписано соглашение между СССР и США «О принципах, применимых к взаимной помощи в ведении войны против агрессии». Неофициально его называют «Соглашение о ленд-лизе». От открытия Второго фронта в 1942 г. американцы дипломатично уклонились. На следующий день делегация отправилась в обратный путь тем же маршрутом, но без длительных посадок. 12 июня 1942 г. бомбардировщик прибыл в Москву, причем на подлете он был ошибочно атакован нашим истребителем.

Таков официальный рассказ о миссии Молотова.

Обычно подчеркивают, что на результатах переговоров существенно сказалась победа Красной Армии под Москвой. Это правда. Но при этом стараются не конкретизировать тот факт, что миссия Молотова началась накануне «победоносного» наступления Красной Армии под Харьковом, а закончилась уже после ужасающей харьковской катастрофы, в которой в считанные дни Красная Армия потеряла более 270 тыс. бойцов (более 170 тыс. человек убитыми). В те дни перед фашистами настежь распахнулись дороги на Дон и Кавказ.

Тогда же в мае-июне 1942 г. в Ржевской битве фашисты провели операции «Ганновер-I» и «Ганновер-II», за которыми последовала операция «Зейдлиц». Закончились они для Красной Армии крупными поражениями, хотя и не такими грандиозными, как под Харьковом.

Другими словами, по ходу переговоров сложилась уникальная ситуация.

С одной стороны, после срыва гитлеровского блицкрига в СССР верховные командования всех воевавших сторон уже отлично понимали, что война фашистским блоком проиграна. Вопрос был лишь в том, как скоро наступит крах. Фюрер мог рассчитывать только на удачные переговоры с западными державами, что позволило бы ему либо принудить Сталина подписать мирный договор на устраивавших Германию условиях, либо продолжить войну против СССР совместно с США и Великобританией. Решающее слово здесь оставалось за американцами. С другой стороны, серьезные поражения на фронтах ставили Советский Союз в положение просителя о помощи у тех же Соединенных Штатов. Таким образом, США стали играть главную скрипку в антигитлеровской дипломатии – Великобритания подвинулась во второй ряд. Молотов отправился в столь опасное путешествие прежде всего ради встречи с руководством США, с англичанами он общался попутно, скорее из уважения к союзнику.

«И если тридцать и даже сорок лет спустя он (Молотов – В.Е.)… делал неуклюжие попытки убедить слушателей в том, что летал через океан за пустой бумажкой, то это может иметь только одно объяснение: договоренности, достигнутые в Вашингтоне в мае-июне 1942 г., продолжали действовать и в 70-х, и в 80-х гг. И Молотов, как человек партийного долга, не колеблясь шел на заведомую неправду, лишь бы отвести взгляды любопытствующих современников от вверенной ему тайны…»

Опираясь на косвенные данные, конспирологи утверждают, что главным вопросом переговоров между советской делегацией и американским правительством был предложенный Сталину «равноценный» обмен: американцы предлагали нам документацию по разработке атомной бомбы, а от СССР они потребовали гарантий на помощь в учреждении еврейской государственности. Согласитесь, весьма сомнительная в 1942 г. равноценность. А уж столь ярая заинтересованность властей Соединенных Штатов в палестинских евреях вообще не имеет под собой никакой почвы. Здесь следует учесть и то, как в 1945 г. на Потсдамской конференции президент Г. Трумэн сообщил Сталину о создани атомной бомбы. Во воспоминаниям маршала Г. К. Жукова: «В ходе конференции после одного из заседаний глав правительств Трумэн сообщил Сталину о наличии у США бомбы необычно большой силы, не назвав ее атомной. В момент этой информации, как потом писали за рубежом, Уинстон Черчилль впился глазами в лицо Сталина, наблюдая за его реакцией. Но тот ничем не выдал своих чувств, сделав вид, будто ничего не нашел в словах Трумэна. Черчилль, как и многие другие англо-американские деятели, потом утверждал, что, вероятно, Сталин не понял значения сделанного ему сообщения. На самом деле, вернувшись с заседания, Сталин в моем присутствии сказал Молотову о состоявшемся разговоре с Трумэном. Молотов тут же сказал: “Цену себе набивают”. Сталин рассмеялся: ‘Пусть набивают. Надо будет сегодня же переговорить с Курчатовым об ускорении нашей работы”. Я понял, что речь шла о создании атомной бомбы». Лгать Г. К. Жукову в данном случае нет никакого смысла, а Трумэну или Черчиллю не было никакого резона разыгрывать на публике театральную сцену.

Относительно системной передачи амеркианцами документации по производству атомной бомбы доказательства имеются весьма существенные, хотя и косвенные. Прежде всего, это сохранившиеся в архивах личные записки И. В. Курчатова в 1-ое управление НКГБ с указанием, какие конкретно сведения следует ему доставить из Америки для продолжения работы над советским атомным проектом. Курчатовские заказы исполнялись срочно и в обязательном порядке. Простые разведчики или ученые-агенты вряд ли могли бы добывать столь специфические секретные сведения в течение длительного времени и с такой регулярностью, избегая при этом внимания американских государственных спецслужб.

Нет прямых доказательств и тому, что на переговорах поднимался вопрос о еврейской государственности. Рассуждения сторонников такой версии сводятся к тому, что Рузвельт и Сталин были убежденными сионистами. То есть главы стран-победительниц во Второй мировой войне приравниваются к М. С. Горбачеву и Б. Н. Ельцину – утверждается, будто для Сталина и Рузвельта интересы каких-то там палестинских сионистов стояли выше интересов собственных народов. Это уже абсолютная чушь.

Если сионисты и могли заинтересовать правительство Соединенных Штатов, так только в свете разрушения Британской империи. Именно развал ее как главного препятствия на пути транснациональных корпораций к мировому господству являлся для американцев важнейшей задачей во Второй мировой войне. СССР, конечно, мог стать их союзником в этом деле, но вряд ли большевики были столь интересны Рузвельту в такой роли. Тем более что в указанное время наша страна рассматривалась в Белом доме как неизбежный послевоенный сателлит США.

А вот интерес к Крымской Калифорнии в высших кругах Соединенных Штатов явно не иссяк. Поэтому если и предположить, что на переговорах рассматривался вопрос о создании еврейской государственности, то скорее всего обсуждали перспективы национальной республики в Крыму и обмена территорий на атомную бомбу. Тем более, что опасных для США носителей такой бомбы в мире не существовало и собственной безопасностью американцы при таком обмене не рисковали. Для СССР же, находившегося в тяжелейшем положении, учреждение еврейской республики в его составе на тот момент представлялось вполне приемлемым вариантом. Но главное здесь то, что для обмена предлагалась не только проблематичная атомная бомба, но и вполне реальный и столь необходимый ленд-лиз – льготный кредит. Вдобавок к прилету Молотова Рузвельт уже успел вытребовать в Конгрессе денежный кредит для СССР на 1 млрд долларов – умопомрачительная сумма по тем временам.

Соглашаясь на такой обмен, Сталин отлично понимал, в чем подвох. Ведь Крым был краеугольным камнем в государственности СССР – убери его из состава страны, и ставшее ущербным государство разваливалось бы, словно карточный домик. Как показали последующие события, такая республика продержалась бы в составе СССР не долго, а следом за нею начался бы парад суверенитетов народов, где имели силу пометеисты!.. Впрочем, через нечто подобное мы действительно прошли в годы горбачевско-ельцинской катастрофы СССР. Под рукою же Сталина советским правительством были приняты ответные превентивные меры, и становится понятным такое резкое, хотя и не гласное, потепление отношений между Кремлем и палестинскими сионистами, случившееся сразу после возвращения Молотова из Соединенных Штатов. Сионисты, понимая, что время Гитлера на исходе, как раз в этот период искали, к кому бы пристроиться в попутчики. Их равно устраивали и СССР, и США. Начинался новый тур противостояния кремлевской власти и международного транснационального капитала в их схватке за Крым.

В литературе высказывается мнение, будто миссия Молотова подтолкнула Полину Жемчужину и Алексея Лозовского к идее организации агитационной поездки в США делегации ЕАК. Сталину об этой идее рассказал Молотов, и вождю она понравилась. Как показывают дальнейшие события, вождь задумал хитрейший план – воспользоваться амбициозным отношением американского руководства к СССР как сателлиту и в очередной раз перехватить у сионистов часть капитала американских банкиров. Не будем забывать, что во второй половине 1942 г. на фронте сложилась весьма противоречивая обстановка, и создавалось впечатление, что при видимом равновесии сил фашисты имели больше шансов на победу. Так что миссия представителей ЕАК была вполне оправдана.

Работа по дипломатический и технической подготовке поездки велась примерно с августа 1942 г. по март 1943 г. И главной наживкой, по признанию историков всех направлений, стал для американцев все тот же Крым.

При последовательном отслеживании происходившего вырисовывается примерно такая картина. С лета 1942 г. в среде американского еврейского лобби поползли слухи о готовности советского правительства учредить еврейское государство в Крыму, но только после того, как полуостров будет освобожден от фашистской оккупации, и при условии гарантированного предоставления нашей стране безвозвратной помощи в 10 млрд долларов – на послевоенное восстановление. Как выяснилось впоследствии, слухи эти исходили от работавших в США под дипломатическим прикрытием советских разведчиков – старшего советника нашего посольства в Вашингтоне В. М. Зарубина и вице-консула в Сан-Франциско Г. М. Хейфеца. Правда, самый большой вклад в распускание этой сплетни внесла супруга Зарубина – легендарная разведчица Е. Ю. Зарубина.

А дальше началась такая подковерная возня, что разобраться в ней не представляется возможным даже в наше время. Ведь Крым был интересен преимущественно транснациональному капиталу американских банкиров-миллиардеров, но и упускать возможность закрепиться в Палестине они не собирались. Для фанатичных сионистов, чья штаб-квартира располагалась в годы войны в Нью-Йорке, возможность появления еврейского государства в Крыму была, что нож к горлу – им нужна была только Палестина. Но именно эти фанатичные сионисты были выгодны американским правящим кругам в деле развала Британской империи. Помимо этого руководство сионистов находилось в теснейших деловых и родственных связях с американскими банкирскими семьями и могли с успехом давить через еврейское лобби на государственную власть. Но с другой стороны, это же сионистское руководство было повязано с Гитлером и несло прямую ответственность за холокост галутных евреев Европы. Правда, об этом мало еще кто знал, да и американская элита имела к холокосту хотя и косвенное, но весьма неблаговидное отношение. Вожди сионизма чуть ли не захлебывались в мученической крови собственных братьев ради создания государства Израиль в Палестине, а тут вдруг объявились советы со своей старой, но соблазнительной «морковкой для козлика» в виде еврейского полуострова Крым и вздумали разрушать все дело их жизни. При этом сами сионисты были расколоты на ортодоксов и на склонных к компромиссу с территориалистами – сторонниками учреждения еврейского государства вне Палестины, в частности, в Крыму. Сталину же для получения финансовой и материальной помощи для СССР надо было сохранить добрые отношения со всеми сторонами и при этом держать всех на крымском крючке – одних увлекая, других раздражая и даже запугивая.

Посол СССР в США М. М. Литвинов имел самые дружеские отношения с членами Американского комитета еврейских писателей, артистов и ученых. Организовать турне делегации ЕАК по Северной Америке не представляло для него особого труда. Но вот эта необходимость «сохранить добрые отношения со всеми сторонами» полностью выключила советских дипломатов из игры. Пришлось идти окольными путями.

Первым распущенными советскими разведчиками сплетнями о еврейском Крыме заинтересовался Всемирный еврейский конгресс (ВЕК). Он был учрежден в 1936 г. и ставил перед собой задачу объединения всех евреев диаспоры по принципу «ребята, давайте жить дружно!». Хотя конгресс был основан в Женеве, с началом Второй мировой войны его руководство во главе с председателем Исполкома Нахумом Гольдманом (1895–1982) переехало в Нью-Йорк. Гольдман являлся видным деятелем сионистского движения, но конфликтовал с Вейцманом и для начала вознамерился привлечь ЕАК в свою структуру, т. е. на свою сторону. Однако особого влияния на правительство США и среди серьезных банкиров ВЕК не имел, а потому приглашение от него Кремль не устроило.

Тогда через дышавший на ладан Коминтерн были проведены переговоры с еврейской секцией Международного Рабочего Объединения социалистических партий. С их помощью вышли на руководство Американского комитета еврейских писателей, артистов и ученых. Получилось, что ЕАК – общественная и даже независимая от коммунистов структура, делегация которой могла бы частным образом приехать по приглашению в США помимо всесильного ВКП (б) и советского государства. Интерес к комитету сразу же возрос, и официальное именное приглашение было получено без каких-либо сложностей. Причем подписал его лауреат Нобелевской премии Альберт Эйнштейн. Приглашались персонально С. М. Михоэлс и П. Д. Маркиш. Сопровождать же гостей по Северной Америке взялся сам Бен Цион Гольдберг (1894–1972), муж дочери давно умершего писателя Шолом-Алейхема. В 1943 г. он как раз заменил на посту только что скончавшегося председателя комитета Х. О. Житловского.

Тем временем в Москве были назначены члены делегации. ЕАК должны были представлять его председатель С. М. Михоэлс и заместитель редактора газеты ЕАК «Эйникайт» («Единение»), военный корреспондент, подполковник И. С. Фефер. Объяснять замену Маркиша на Фефера никто не стал. Михоэлс был очень расстроен: он близко дружил с Маркишем, а с Фефером находился в натянутых отношениях. «Так решили сверху», – наконец сделал вывод Михоэлс. Официально оба являлись творческими личностями – актер и театральный режиссер Михоэлс, поэт и журналист Фефер. Тайно Михоэлс сотрудничал с НКВД, а Фефер вообще являлся успешным и беспринципным сексотом. На Михоэлса возлагались задачи переговоров, выступлений перед широкой аудиторией, сбора пожертвований. Главной задачей Фефера была слежка за Михоэлсом, который об этом отлично знал.

Некоторые детали предварительной подготовки миссии широко освещены в литературе. Вот два фрагмента из опубликованных документов.

Из записки А. Лозовского В. М. Молотову: «10 марта 1943 г. нами получена в Куйбышеве следующая телеграмма из Нью-Йорка: “Куйбышев, Совинформбюро, Михоэлсу, Феферу. Убедительно настаиваем на Вашем приезде в США и совершении турне по стране. Фонд помощи России в войне смог бы собрать огромные суммы, помочь достигнуть единства еврейского народа. Еврейский совет фонда помощи России в войне…” В связи с этим я предлагаю командировать тт. Михоэлса и Фефера на 3–4 месяца в США, возложив на т. А. С. Щербакова и на меня выработку инструкций для этой делегации АЕК».

Из другой записки Лозовского Молотову: «Настоящим направляю Вам директивы о линии поведения Михоэлса и Фефера во время пребывания в США. Основная цель делегации ЕАК – установить сотрудничество советских евреев с евреями США (за исключением антисоветских группировок) на основе совместной борьбы против гитлеровской Германии и ее вассалов и развертывания в США кампании помощи Красной армии. Никаких других полномочий и заданий делегаты не имеют. … Делегаты ЕАК ни в коем случае … не должны высказываться по вопросу международной политики, каким является вопрос об еврейском государстве свободной Палестины, поскольку Палестина, как известно, является мандатной территорией Великобритании. … По отношению к таким еврейским группировкам, которые выступают против СССР, Михоэлс и Фефер должны отказываться от какого бы то ни было с ними общения и дискуссии и не принимать какого-либо участия в устраиваемых ими митингах, демонстрациях и пр. Во время бесед с представителями организаций (Джойнт, Амбиджан, Еврейский фонд помощи и т. д.) они не должны брать никаких обязательств без предварительного запроса НКИД … В случае попытки польских и еврейских врагов Советского Союза поднять на каком-нибудь собрании дело Альтера и Эрлиха Михоэлс и Фефер должны твердо выступать в защиту политики СССР, заявив, что уничтожение 5-ой колонны, независимо от национальной принадлежности ее участников, является предварительным и необходимым условием разгрома гитлеровской Германии. В своих выступлениях Михоэлс и Фефер не должны ограничиваться только еврейской тематикой, а говорить о дружбе народов в Советском Союзе».

Одними инструкциями дело не ограничилось. «Перед отъездом с Михоэлсом встречался Берия. Режиссер получил инструкции, как завязать широкие связи и получить кредиты для восстановления металлургической и угольной промышленности». Английский историк Симон Себаг-Монтефиоре отметил следующее: «В апреле 1943 года Михоэлс отправился в Америку за помощью для Советского Союза. Перед поездкой, естественно, состоялся подробный инструктаж у Вячеслава Молотова. Даже Иосиф Виссарионович вышел из своего кабинета, чтобы попрощаться с актером». Предполагают, что Молотов беседовал с Михоэлсом с глазу на глаз у себя в кремлевской квартире и рассказал о возможности учреждения еврейской республики в Крыму. При выходе в коридор они как бы случайно столкнулись со Сталиным, который пожелал режиссеру доброго пути и благополучного возвращения. Из Кремля Михоэлс отправился к Лозовскому и рассказал о беседе с Молотовым. Тот предупредил режиссера, что его явно втягивают в крымскую игру, которая не принесет ему ничего хорошего.

К настоящему времени сочинена обширная мифология о целях делегации ЕАК. Исследователи никак не могут удовлетвориться тем, что Михоэлс и Фефер отправились в столь дальнее путешествие исключительно за кредитами и материальной помощью. Ну и с пропагандистскими целями, само собой разумеется.

Наиболее забавные гипотезы сводятся к следующему.

1. Делегации было поручено завязать тесные отношения с руководством мирового сионизма. Зачем, если с начала войны в США сидел наш посол М. М. Литвинов, хорошо знакомый с вождями сионистов и в предвоенные годы чудом избежавший репрессий в том числе и за это? Если чрезвычайный и полномочный посол СССР в Великобритании И. М. Майский с 1941 г. несколько раз официально встречался с Давидом Бен-Гурионом? Если в Вашингтоне и Нью-Йорке работала Елизавета Зарубина, еврейка, свободно входившая в кулуары руководителей высших сионистских кругов? Чего рядом с этими зубрами разведки еще делать режиссеру – мелкому стукачу и поэту-сексоту? Ко времени их прилета в США все связи с сионистами уже давно были установлены, отлажены, и шла повседневная кропотливая работа. Ведь сионисты сами были заинтересованы в добрых отношениях с властями СССР.

2. Михоэлсу и Феферу было поручено найти выходы на Манхэттенский атомный проект. Зачем? Ведь Клара Оппенгеймер, жена руководителя проекта, была самой близкой подругой Елизаветы Зарубиной и уже напичкала проект «зарубинскими» людьми? А агент Зарубиной Маргарита Конёнкова утвердилась в правах любовницы сластолюбивого Альберта Эйнштейна – она даже уговаривала ученого стать агентом советской разведки, но он отказался и с тех пор в шутку называл Маргариту «моя шпионочка». С кем и для чего могли тут конкурировать случайно залетевшие в США на пару месяцев агитаторы?

23 марта 1943 г., через три недели после окончания Сталинградской битвы, Михоэлс и Фефер вылетели в США. В отличие от Молотова, они летели победителями. За время их пребывания в Штатах состоялась Курская битва, и был завершен коренной перелом в Великой Отечественной войне – стратегическая инициатива окончательно перешла к Красной Армии.

Путь в Америку оказался очень длинным. Вот как описали его сами путешественники: «Из Москвы до Нью-Йорка мы добирались в течение сорока дней. Этот своеобразный рекорд был нами побит не на волах, не на автомобилях, не на верблюдах и не на кораблях, а на всамделишных американских самолетах.

В Тегеране нас продержали в ожидании “прайорити” (преимущественное право посадки на самолет) три недели, успокаивая тем, что как только мы оторвемся от иранской земли, то “ляжем на прямой курс”, и если не будет никаких случайностей над горами или над океаном и ежели все прививки против холеры, чумы, тифа, желтой лихорадки и многих других болезней будут “в порядке”, то мы без особых задержек долетим до США. Мы спокойно пронеслись над Персидским заливом, пересекли Иран, проплыли над Палестиной и, огибая Порт-Саид, поклонились пирамидам и приземлились в Каире. Здесь повторилось то же, что и в Тегеране, – прождали дней восемь, и при посадке нас снова заверили в том, что мы “ляжем на прямой курс”. Но в Хартуме нам пришлось несколько дней дышать накаленным воздухом пустыни, а в Аккре – влагой Золотого Берега. Если учесть все это, приходится даже удивляться, как мы уложились в сорокадневный срок, став “рекордсменами”.

– Война! – вот как нам объясняли необычные для воздухоплавателей темпы движения.

Естественно, что многократные высадки из самолетов и задержки в пути, вовсе не связанные ни со случайностями, ни с прививками, не могли не влиять на наше настроение. И в минуты, когда глаз был уже насыщен множеством памятников, которые старый шах наставил себе при жизни в Тегеране, когда слух притупился от шума многоязычной толпы в Каире – ноги устали от беготни по “офисам” с просьбами и требованиями отправить нас с ближайшим самолетом, а в ответ на наши просьбы и требования звучал унылый рефрен: “Мэй би, ту мороу монинг”, – мы в припадке человеческой слабости готовы были объяснить эти многодневные задержки не войной, а холодком; или, скажем еще проще, отсутствием энтузиазма у некоторых хозяев положения.

И, как ни странно, “холодок” этот меньше всего казался уместным в знойной Суданской пустыне…».

Не будем останавливаться на рассказе о встречах советских делегатов с рядовыми американцами. Об этом написано и опубликовано очень много. Общий характер происходившего передали сами путешественники: «…когда одна газета, желая напугать наших слушателей, сообщила о том, что Михоэлс и Фефер – не артист и не поэт, а участники Сталинградской битвы и прибыли мы со “специальной миссией”, а посему надо быть с нами осторожными, это нам помогло. Узнав из этой заметки, что “мы участвовали в битвах за Сталинград”, народ повалил на митинг. Зал, рассчитанный на десять тысяч человек, был переполнен. На многих собраниях, во многих газетах, на предприятиях и в кафе, в театрах и на фермах, в троллейбусах и в сабвее дебатируются вопросы войны, вопросы открытия второго фронта, послевоенные проблемы». Подобных, и даже более грандиозных, встреч делегации ЕАК с американской публикой историки насчитывают свыше ста за три месяца!

Однако для нас гораздо важнее понять, как отнеслись к делегатам ЕАК еврейская политическая элита и крупный капитал. Здесь следует учесть, что об истинном положении дел в правящих кругах СССР за рубежом знали весьма смутно и с легкостью верили в возможность существования там неведомого для открытого мира могущественного закулисья. Вот этот миф о советском закулисье, помноженный на столь странное появление в США внепартийной, узко национальной делегации из страны «еврейской» революции, первоначально породил уверенность в американских верхах, что приехали никому не известные истинные политические воротилы – кукловоды в сталинском театре марионеток. А потому и отношение к делегации было серьезное и требовательное.

Как результат, Михоэлс изначально оказался в своей театральной стихии. В нем еще не разглядели политическую пустышку, подставного клоуна-жертву на сцене геополитического театра. Принимавшая сторона видела в режиссере одного из многих московских театров влиятельную политическую фигуру и относилась к нему соответствующим образом. А Михоэлс развернулся во всю свою актерскую мощь, с блеском разыгрывая роль Хлестакова перед восторженной толпой «провинциальных чиновников»… Наивный, добродушный, доверчивый, он искренне представлял себя отцом народа, подвергнутого ужасам холокоста, борцом за утерянное Отечество для изгнанников и вечных мытарей… Так преподносят нам происходившее тогда бесчисленные апологеты Михоэлса.

Из воспоминаний современников известно, что в первые дни турне делегации ЕАК Маргарита Конёнкова представила Михоэлса и Фефера лично Элеоноре Рузвельт, жене президента и возвеличенной меценатке еврейского народа. При публичных выходах ее нередко сопровождали представители семейств – владельцев Федеральной резервной системы США и основателей-управителей «Джойнта». Большинство стариков уже покинули этот мир, но молодые Варбурги, Ротшильды, Шиффы, Лебы, Куны продолжали дело своих отцов. Как раз в 1943 г. у них шла активная работа по подготовке к внедрению в мировую экономику долларовой валютной системы, что вскоре и произошло на Бреттон-Вудской конференции (июль 1944 г.).

Правомерно предположить (документально доказать это невозможно, поскольку господа миллиардеры редко засвечиваются на публике), что именно на аудиенции у Элеоноры Рузвельт Михоэлс прошел визуальную проверку у американских банкиров и оценен был положительно. Вряд ли ему удалось актерством пустить пыль в глаза столь искушенным дельцам – их финансовые системы говорят о необыкновенных чутье и прозорливости хозяев. Советский посланец однозначно был понят таким, каким был на самом деле!

А дальше произошел странный случай, о котором редко пишут и никогда не обсуждают. Однажды во второй половине дня, когда Михоэлс и Фефер шли по улице Нью-Йорка, к ним подъехал автомобиль. Михоэлс молча заскочил в него и укатил неведомо куда, оставив Фефера в полной растерянности и испуге. Как режиссер объяснил эту отлучку компаньону, а позднее в ведомстве Л. П. Берии, для нас покрыто мраком истории.

Дальнейшие события весьма любопытно проанализированы в статье Г. В. Костырченко. В целом автор агрессивно бездоказателен в своих рассуждениях, впрочем, как равно агрессивно бездоказательны авторы, с которыми он полемизирует. Там, где исследователь вынужден оперировать исключительно гипотезами и косвенными данными, вряд ли стоит требовать доказательств. Достаточно удовлетвориться предположениями. Факты, рассмотренные Костырченко в цитируемом фрагменте, подтверждены документально, но и предположения любопытны и представляются мне оправданными. Единственное – в свете выше сказанного, я бы отказался от «спонтанных» идей, «случайности» встреч, «непродуманности» или «резкости» высказываний по крымскому вопросу в присутствии советского генерального консула и прочих «вдруг» и «самовольных решений и предложений», которыми «обманулся» Михоэлс и т. д. Можно не сомневаться, что все было продумано, обусловлено, подготовлено и объяснено интеллектуальной обслугой хозяев Федеральной резервной системы США, в том числе и джойнтовцем Дж. Н. Розенбергом. Причем игра велась на «благодарную публику» с участием посвященного в нее Михоэлса. «Благодарной же публикой» стали ничего не ведавшие и принимавшие все разговоры за чистую монету сексот Фефер и разведчик Киселев.

Цитирую: «Вместе с тем есть все основания полагать, что превращение “крымского проекта” из неясной идеи, спонтанно возникшей в головах руководителей ЕАК, в насущную, жизненно важную и конкретную цель произошло только в ходе триумфальной поездки посланцев советского еврейства по Америке. Во многом этому способствовали встречи Михоэлса и Фефера с Джеймсом Н. Розенбергом… горячим сторонником проводившейся при поддержке советского правительства еврейской сельскохозяйственной колонизации Крыма. До появления на горизонте Биробиджана территория Крыма официально рассматривалась как наиболее подходящее место для еврейской автономии.

Розенберг прежде не встречался ни с Михоэлсом, ни с Фефером. Познакомились они, таким образом, только летом 1943 года в Нью-Йорке. Правда, не известно, в какой именно день. На предварительном следствии Фефер показал, что это случилось в конце июня 1943 г., хотя позже, на процессе, называл уже 8 июля, уточнив, что встреча состоялась на нью-йоркском стадионе “Поло-Граунд” сразу по завершении массового митинга солидарности в честь посланцев Москвы. Возможно, Розенберг после митинга пригласил новых знакомых на свою загородную виллу, где, по словам Фефера, за обедом и произошел первый разговор о Крыме. Несмотря на то что Фефер, возможно, перепутал день этой встречи (прошло ведь шесть лет), достоверность того, что она состоялась, в общем-то не вызывает сомнений. И хотя беседа на вилле носила неофициальный характер, при ней присутствовал и советский генеральный консул Е. Д. Киселев, взявший на себя обязанности переводчика.

Никто, кроме Фефера, на процессе по “делу ЕАК” уже не мог поведать о личных встречах с американцами в 1943 г. Опираясь, за неимением лучшего, на его досудебные показания (предварительно очищенные от тенденциозной редактуры следователей) и на сказанное им затем перед судом, попытаемся реконструировать беседу, состоявшуюся шестьдесят лет тому назад в загородном доме американского миллионера-благотворителя.

После обычного светского обмена любезностями первыми, видимо, перешли к делу, “взяв быка за рога”, гости, попросившие Розенберга ходатайствовать перед руководством “Джойнта” о немедленном оказании материальной помощи и советским евреям, и другим нуждающимся в СССР. На что тот резко возразил: “Вы только просите, а толку от вас никакого! Вспомните – в связи с созданием еврейской колонии в Крыму мы ухлопали свыше 30 миллионов долларов, а что проку? Крым не ваш, вас оттуда выгнали…” Потом после паузы, призванной усилить эффект, произведенный его решительными словами, Розенберг, несколько смягчившись, продолжил: “…Если советское правительство разрешит заселение Крыма евреями, мы (“Джойнт”. – Г.К.) будем оказывать вам материальную помощь”. И произнес в конце концов мечтательно: “Роскошное место Крым. Черное море, Турция, Балканы…” Припомнив на суде эту последнюю, в чем-то, быть может, двусмысленную фразу, Фефер поспешил уточнить: Розенберг имел в виду только то, что Крым – завидное место для будущей еврейской республики, и прямого разговора о превращении Крыма в военный плацдарм против СССР (вопреки версии следствия!) не было.

В словах Фефера, положенных в основу данной реконструкции, присутствовала, разумеется, большая доля истины, в чем можно наглядно убедиться, сопоставив их с подлинным документом “Джойнта”, где отражено официальное отношение этой организации в 1944 г. к мнению Розенберга по поводу Крыма. К мнению, которое, безусловно, сложилось и результате встреч с Михоэлсом и Фефером:

Как видим, Розенберг настаивал на немедленном возрождении былого сотрудничества с СССР, связанного с еврейской колонизацией Крыма, не особенно принимая в расчет официальное мнение руководства “Джойнта”, хотя и опираясь на поддержку своего влиятельного единомышленника, председателя Еврейского комитета Совета военной помощи России Луиса Левина. Но, как предположил на процессе по “делу ЕАК” И. С. Ватенберг, ранее живший в США и хорошо знавший амбициозный характер Розенберга, того “‹очень мало волновал… вопрос о создании Еврейской республики›. Крым его занимал только потому, что в свое время ‹Джойнт› туда вложил много денег, и он чувствовал, что потерял лицо в этом деле”.

Между тем, окрыленные многообещающими заверениями Розенберга, Михоэлс и Фефер сделали, как утверждает современный американский историк М. Мицель, ошибочные выводы, поверив в наличие у их американских партнеров по переговорам грандиозных планов сотрудничества с Россией. То есть попросту обманулись, приняв желаемое – гарантию американцев поддержать создание еврейской республики в Крыму – за действительное. Тем не менее, какая-то часть ответственности за это роковое заблуждение, несомненно, лежала и на Розенберге, одном из руководителей “Джойнта”. Не выразился ли его “особый подход” (о нем пишет тот же М. Мицель) к возможному еврейскому будущему Крыма в том, что в кулуарах он твердо заверил Михоэлса и Фефера: дерзайте, мол, добейтесь от своего правительства Крыма, и тогда мы окажем вам щедрую и обильную помощь? Возможно, его авансы и стали тем ultima ratio, который потом толкнул руководителей ЕАК на безрассудный поступок…»

К процитированному добавлю, что во время дачной беседы Розенберг или проболтался, или сказал намеренно об истинных целях «Джойнта»: «…Крым интересует нас не только как евреев, но и как американцев, поскольку Крым – это Черное море, Балканы и Турция».

Все описанные события следует отнести к июню месяцу 1943 г. Позднее, будучи в Чикаго, Михоэлс попал в неприятную историю. На очередном митинге взволнованная публика так сотрясла помост, с которого вещал Михоэлс, что тот свалился на землю и сломал себе ногу. Залеживаться в больнице у него не было времени, и больной разъезжал по Америке в кресле-коляске.

Возникает резонный вопрос: зачем еврейским миллиардерам понадобился малоизвестный в мире, провинциальный (а СССР для них был провинцией) режиссер заштатного театра? Разговоры о гении оставим для ущербных мозгами. У мировых банкиров достаточно средств, чтобы из сотни ничтожеств сотворить для толпы сотню гениев или сотню гениев обратить в сотню ничтожных безвестных неудачников. В этом мы каждый день убеждаемся на практике.

После Сталинградской битвы любому здравомыслящему человеку стало ясно, что время гитлеровского рейха скоротечно. Был самый разгар холокоста галутных евреев Европы, и сведения о нем уже стали проникать в общественное сознание Запада. В преступлениях холокоста по уши увязла почти вся верхушка сионистов, неизбежно замарались в нем и крупнейшие транснациональные банкиры. Угроза их разоблачения нарастала с каждой новой победой Красной Армии, и никто не знал, чем это может закончиться и к каким результатам приведет. В уже разворачивавшейся борьбе транснационального капитала против Британской империи последняя могла использовать разоблачения сионистской верхушки как угодно. Ведь англичане капитулировали и сдались на милость победителя только на Бреттон-Вудской конференции летом 1944 г. Сталинский СССР, наоборот, снисходительно рассматривался в 1943 г. как неизбежный послевоенный сателлит Соединенных Штатов и возвысился в могучего независимого, хотя и нищего, соперника только после того, как отверг решения Бреттон-Вудской конференции и избежал долларового ярма. А пока банкиры на всякий случай создавали пути к наиболее выгодному отступлению в связи с соучастием в холокосте галутных евреев Европы, для чего им был жизненно необходим не запачканный кровью соплеменников лидер мировой еврейской диаспоры – реальная альтернатива Х. Вейцману и Д. Бен-Гуриону. Соломон Михоэлс подвернулся им как нельзя кстати и подошел по всем параметрам.

За все время пребывания делегации ЕАК в США Михоэлс несколько раз оказывался без пригляда Фефера. В какой из них произошла его решающая встреча с банкирами, гадать не будем. Ясно, что произошло это в Нью-Йорке, поскольку именно оттуда началось триумфальное шествие делегации ЕАК по городам и весям США и близлежащих стран. По свидетельству самого Михоэлса: «Наша поездка была, оказывается, под контролем советских посольств. Я и не догадывался. Велась даже статистика. Оказывается, на наших митингах побывало в общей сложности более 500 тысяч человек, а в фонд Красной Армии мы собрали около 32 миллионов долларов».

Ажиотаж раздувала американская пресса, в независимость которой не верит нынче даже грудной ребенок. О финансировании многочисленных мероприятий, на которые были созваны десятки тысяч человек, и говорить не приходится. И повсеместно главным лицом шоу оказался Соломон Михоэлс, а Фефер был отодвинут на задний план – оказался подпоркой при «колоссе».

Так и получилось, что в марте 1943 г. вылетел в США с поручением клянчить и вызнавать обыкновенный, хотя и талантливый клоун Михоэлс, а в декабре 1943 г. в СССР вернулся политический лидер международного класса Михоэлс, уверенный в своей неуязвимости и неприкасаемости для кремлевской власти мессия, полагавший себя чуть ли не главным борцом за счастье и благополучие мировой еврейской диаспоры. Феферу этот прокол не простили, хотя в 1948 г. он сделал все возможное, чтобы искупить свою вину.

Начиная с американского турне, Михоэлс все более и более увязал в крымском вопросе. Рассказ об этом пойдет дальше. Но какова была реакция на крымскую проблему в США, научная литература умалчивает. Зато можно прочитать весьма любопытную информацию у израильского и американского писателя, эмигранта из СССР с сорокалетним стажем Альберта Израилевича Плакса. Насколько она правдива и документально подтверждена, я не знаю. Цитирую дословно:

«Уже после отъезда Михоэлса и Фефера из США в Вашингтоне состоялось совещание крупных промышленников и финансистов-евреев, касающееся развития Крыма. Предварительно были сделаны начальные проработки. Речь шла о будущих возможных затратах на гидромелиорацию степного Крыма, землеустройство, дорожное строительство, реконструкцию морских портов, судоверфей. Рассматривались вопросы добычи йода и брома в Саки, развития химической промышленности на базе Сиваша, расширения добычи газа в районе Джанкоя, строительства международного курортного комплекса на Южном берегу и детского бальнеологического центра в Евпатории. Особое внимание уделялось строительству жилья и развитию инфраструктуры по приему переселенцев-евреев как из различных районов СССР, так и тех, кто захочет туда переселиться после окончания войны из различных стран Европы, а, может быть, и Америки. Это, правда, могло затруднить, а может и погубить, создание еврейского государства в Палестине после окончания войны, о чем уже десятки лет мечтали сионисты и не только мечтали, но и действовали. Но, быть может, Крым даже лучше. По крайней мере, по площади в несколько раз больше. Соглашались же сионисты в свое время на Уганду.

Участники совещания назвали этот проект “Калифорния в Крыму” и готовы были выделить для его осуществления до $ 10 млрд в виде долгосрочных кредитов для СССР, по два миллиарда в год в течение пяти лет. Для сравнения можно отметить, что все поставки США в СССР по ленд-лизу во время войны составили $9 млрд 800 млн.

Сталин, получив стенограмму этого совещания, был очень доволен. Его идея начала обрастать мясом, да еще каким! Важно было только не спугнуть американцев. Ведь никакой еврейской республики ни в Крыму, ни в каком другом месте Сталин создавать не собирался».

Конечно, в советских архивах никакой стенограммы такого совещания пока не найдено. Да и реалии нашей жизни данные сведения не подтверждают. Быть может автор знаком с зарубежными материалами такой конференции? К сожалению, даже ориентировочных исходных данных он не приводит. Так что просто будем знать, что имеется и такая информация. Правда, уж больно она похожа на очередную версию об акционировании Крыма, но без акций.

В дальнейшем миссия Михоэлса – Фефера в США и ряд других стран сыграла роковую роль в судьбе СССР. После возвращения делегации ЕАК произошла быстрая переориентация значительной части озетовцев – если ранее они были самостоятельными и энергично использовали кремлевскую власть, вымогая у нее все больше прав и дивидендов, то теперь они вынужденно отказались от положения победителей и признали свою зависимость от транснационального капитала. Этим они опустились до положения сионистов – политических клиентов и обслуги англо-американского капитала. На то время озетовцы и сионисты пока были равны, поскольку у каждого движения имелась перспектива учредить еврейскую государственность: у сионистов – в Палестине, у озетовцев – в Крыму. Транснациональный капитал экономически и геополитически был заинтересован и в том, и в другом и не скупился на обещания, но при этом Крым принес бы банкирам гораздо большие выгоды. Сталин резко развернул судьбу озетовцев и Крыма, но случилось это уже после 1945 г.

Благодаря поддержке транснационального капитала, Михоэлс де факто стал духовным отцом озетовцев и остается таковым по сей день. Каждый из нас сталкивается с этим довольно часто. Именно тогда, поздней осенью 1943 г. Михоэлс (скорее всего невольно, в силу объективных тенденций в обществе) положил начало социальному явлению проангло-американского диссидентства в нашей стране. Со временем именно это диссидентство возглавило идеологическую борьбу против русских как государство образующего народа СССР, а сегодня – России. Обосновав и в очередной раз добившись от советской бюрократии лишения русских такого статуса, озетовцы Михоэлса стали теоретиками и практиками уничтожения СССР. Их руками наша страна покорилась долларовой диктатуре, ее природные богатства перешли в собственность транснационального капитала, а экономика опрокинулась в невосполнимую катастрофу.