Сэмюэл Тейлор Коулридж сказал: «Часто духи великих событий шагают впереди самих событий, и сегодня уже шагает завтра».

Так и случилось в один знойный летний день в 30-х гг., когда незначительное, казалось бы, событие в жизни Хардуика Найта предопределило важную веху в поиске Ноева ковчега.

Направляясь на юг по древнеперсидскому караванному пути близ восточной границы Турции, юный путешественник сделал остановку и зачарованно разглядывал могучего, увенчанного льдом монарха, величественно возвышавшегося над головой в знойном мареве пустыни. Затем, словно поддавшись неотразимым чарам, он повернулся спиной к реке Араке и зашагал в сторону Агрыдага.

Молодой англичанин тащился вперед, поглощенный великолепной панорамой, и мысли его вернулись к годам детства и часто слышанным чарующим рассказам о Ное и Всемирном потопе. Мысленно он все еще различал аккуратные заметки на полях потрепанной Библии его дедушки: «Год и десять дней находился Ной и иже с ним в ковчеге, который в этот день покинули он и иже с ним в году 1657по созданию земли».

Эти воспоминания ожили совсем недавно, когда он слушал католикоса всех армян в Эчмиадзине, в древнем монастыре по другую сторону реки Араке буквально в тени Арарата. В ущелье Ахора ему рассказывали о еще сохранившихся развалинах старого монастыря, монахи которого традиционно отправлялись на поиск реликвий Ноева ковчега.

Эти рассказы пробудили его археологические инстинкты, и Найт решил осмотреть по возможности эти развалины. Он шагал целый день, подобно Парроту в 1829 г., с одной лишь надеждой в сердце. Не имея нужных карт, он просто шел в направлении пика. Зной жаркого дня начал, наконец, ослабевать. Облака опустились и на Большой Арарат и на его меньшого брата. Небо потемнело, наступили сумерки. Внезапно в сумраке перед ним прорисовалось приятное видение — большой курдский шатер, в котором он надеялся найти ночной приют и пропитание. Найт не опасался гостеприимных кочевых курдов и питал лишь здравое уважение к их свирепым собакам.

Повернув к лагерю, Найт услышал приглушенные звуки и пришел в смятение, увидев, как сзади его окружает группа вооруженных до зубов всадников. Кто они такие? Вели они себя совсем не дружелюбно — иначе, зачем бы им подкрадываться к нему в такой зловещей тишине? Судя по их одежде, они не были военными, но и не совсем походили на бандитов.

Одинокий путник остановился в нерешительности, ожидая их приближения. Ему припомнились все страшные рассказы о шайках разбойников в окрестностях Баязета. Но Мориер, Турнефор и Портер писали свои истории много лет назад. Геноцид армян уже стал делом истории. Курдские племена занялись более мирными делами и пасли свои стада и отары. Ему определенно нечего бояться — так, во всяком случае, ему дали понять. Тогда чего хотят от него эти грозные всадники?

Незадолго до того Найт подобрал полузасыпанное песком гончарное изделие и сейчас с надеждой помахал им, показывая, что он мирный путник, интересующийся лишь археологией этой страны. Несмотря на его попытку завязать дружеские отношения, через несколько мгновений его окружили и бесцеремонно заставили сесть на свободную лошадь посреди шайки неприветливых головорезов, языка которых он не понимал.

Затем кавалькада продолжила путь в общем направлении на Арарат, а кругом стало уже совсем темно. Они проехали несколько миль, когда в общей группе, а когда и цепочкой. Куда это меня везут, спрашивал себя незадачливый пленник. Не попал ли он в руки знаменитых персидских «хранителей границы» — уголовников, которым порой давали оружие и некое подобие формы, как и правовой статус, в попытке взять под контроль их преступные действия в отношении путешественников?

Тусклое мерцание масляных ламп приветствовало прибытие кавалькады в скопище каменных зданий. Ничего похожего на курдское становище — курды никогда не возводили столь долговечных жилищ. Не было и дико лающих курдских собак — маленькое, но утешение. Может, его столь бесцеремонно доставили на некую пограничную заставу? Найт ничего не понимал, кроме того, что среди окружавших его людей не было и намека на военную дисциплину, как не было и офицера в форме за письменным столом, которому он мог бы пожаловаться.

Один из угрюмых охранников затолкал Найта в душный и вызывавший отвращение полуподвал, где ему пришлось терпеть неописуемую вонь грязного помещения в компании с потерявшим сознание, умиравшим стариком. На протяжении двух нескончаемых дней и ночей пленник напрасно дубасил в дверь, требуя предоставить ему переводчика и объяснить это возмутительное задержание, выкрикивая имена всех русских, турецких и персидских официальных лиц, которые он мог только припомнить. Но его просьбы не были услышаны, не последовало никакой реакции.

Наконец пытка прекратилась, озадаченного и возмущенного пленника вывели наружу, посадили на безнадежную старую клячу, на которой он никуда бы не делся, и в сопровождении мрачных типов, продолжавших игнорировать его, повезли дальше по тропе приблизительно на север, все в том же направлении на Агрыдаг.

Раздраженный и ослабший Найт предпочел идти пешком большую часть пути, нагрузив жалкое животное своим скарбом. Слишком ослабленный дизентерией во время пребывания в заключении, чтобы обращать внимание на окрестности, позже он не сможет с уверенностью припомнить маршрут своего передвижения. В конце концов неразговорчивый эскорт бросил его одного на голом склоне горы, не оставив ему никакого средства передвижения, даже не попрощавшись с ним. Найт неожиданно остался совсем один, но даже в полном одиночестве обрадовался тому, что избавился от своих сомнительных спутников и что в его рюкзаке еще оставались большой кусок овечьего сыра и немного черствого хлеба.

Он находился южнее Большого Арарата. Чтобы добраться до цели его путешествия — точки над Ахорой, ему следовало двигаться на север либо между двумя вершинами, либо в обход восточного склона Малого Арарата. Последний маршрут привел бы его непосредственно к основанию ущелья Ахора. Однако представляется, что некая высшая сила указывала Хардуику Найту путь и он призван был следовать некоему божественному расписанию. Как бы то ни было, сбитый с толку и расстроенный недавним приключением Найт не желал снова оказаться в Персии и в руках очередных «пограничников» и поэтому пошагал против часовой стрелки в противоположном от избранного им изначально направлении.

Он собирался обойти Большой Арарат по довольно высоко расположенной дуге вплоть до места, с которого виден отдаленный Эчмиадзин на равнине, затем спуститься по склону до Ахоры. Как позже будет вспоминать Найт: «Кружное путешествие без карты почти всегда похоже на движение человека, которому завязали глаза и которого повернули несколько раз вокруг его оси, а он пытается шагать прямо». Но, несмотря на помехи, решительный путешественник продолжил — там, где более слабый человек мог бы спасовать — путь в неизведанное.

На следующий день Найт продолжил свой путь, и снова один кряж сменял другой, когда он пересек очередную снежную равнину. Он прошел непосредственно над озером Коп, и ему предстояло преодолеть еще два ледяных поля до следующего кряжа. Усталый путник пересек первое и обошел снизу второе. Кромку второго ледника он обошел по пропитанным водой бревнам и поднялся на половину следующего склона. Почти не обратив внимания на присутствие бревен на такой высоте, Найт праздно подумал, а не пересек ли он какую-то древнюю тропу. Может, она вела к деревне Ахора, которую он надеялся найти?

Внезапно он остановился и повернул назад. «Хоть я и старался сохранить силы, — вспоминал Найт, — я все же заинтересовался этим обстоятельством, пусть и не сразу. Я убедился в том, что мокрая масса была действительно древесиной. Она напомнила мне, когда я ее ощупывал, лесные деревья, считающиеся доисторическими и затонувшими в море, которые появлялись при отливе в Уалберсуике на побережье Суффолка в Англии, или бревна испанского галеона, которые схожим образом обнажаются при отливе на побережье Уэльса».

Кругом валялись валуны, скатившиеся по горному склону. Бревна лежали в одном направлении, одни параллельно, другие перпендикулярно. «Эти бревна могли быть массивными прямоугольными брусьями, — считает Найт, — хотя я видел только верхнюю их часть, обнаженную на уровне поверхности земли и не мог определить, как далеко они простирались под камнями. То, что я видел, походило на раму очень большого фургона».

Сначала Найт подумал, не наткнулся ли он на остатки орудийного лафета, оставшегося от какой-то средневековой военной кампании. Бревна отнюдь не выглядели упавшими деревьями, заверяет нас Найт, иначе он проигнорировал бы их. «Они не только были прямоугольными, — объясняет он, — но и образовывали также прямоугольную конструкцию».

Невозможно было понять, были ли бревна вытесаны вручную, поскольку не было видно текстуры на их поверхности, которую первооткрыватель описал как «мокрую и темную». Они были шириной от девяти дюймов до одного фута и выступали всего на несколько футов из нижней кромки таявшего ледника. Быстро отломав кусок пропитанного водой дерева, Найт возобновил восхождение.

Не наткнулся ли Хардуик Найт, сам того не зная, на куски дерева от ковчега? Не объясняло ли это его задержание несколькими днями ранее и незапланированное окольное путешествие к противоположной стороне горы? Он не планировал взбираться на высокие кряжи и подниматься до уровня снежного покрова. И если бы его таинственные похитители доставили бы его прямо на Арарат и освободили бы его на двое суток раньше, обнажились бы эти мокрые бревна, растаяли бы снега ледника к тому времени? Эти вопросы заслуживают рассмотрения, хотя в тот момент и сам Хардуик Найт не придал особого значения своему открытию. Он сказал по этому поводу: «Земля была слишком холодной, и у меня не было сил для дальнейшего исследования».

В те несколько минут, что Найт потратил на возвращение и изучение бревен, его сильно зазнобило, а сильная боль в груди лишила его того «самообладания, которое необходимо для правильной оценки артефакта», как он сам охарактеризовал задачу. Итак, поскольку находка древесины показалась ему в тот момент не столь важной и поскольку уже наступала ночь, он поспешил подняться на следующий кряж. Ледяной ветер выдавливал слезы из его глаз, пока он карабкался по крутому склону, и ему пришлось, когда он добрался до верха, присесть и протереть глаза. Вот как Найт описывал сцену, открывшуюся его удивленному взгляду:

Исследователь оказался, конечно же, на краю ущелья Ахора. По его расчетам, Ахора находилась дальше, и ему предстояло преодолеть глубокую пропасть на пути к ней. Но сколько бы ни вглядывался он в открывшуюся его глазам панораму, ему не удавалось найти путь пересечения ущелья без спуска по опасным осыпям на черный ледник, грозно отсвечивавший внизу. Поскольку нужно было учесть множество неизвестных факторов перед спуском в бездну и поскольку он был один, Найт с сожалением оставил всякую надежду посетить Ахору и развалины. В сгущавшихся сумерках он повернулся и начал спуск с горы в сторону Игдыра, ибо жаждал подкрепиться и отдохнуть.

Пропитанный водой образчик древесины не сохранился. Лишенный этого «доказательства» Найт, лишь много лет спустя упомянул бревна, которые видел так близко от великой пропасти Агрыдага. Но, чем больше он размышлял, изучал и читал, тем больше крепло в нем понимание того, что его приключение «вписывалось в традиционную схему», как и убежденность в том, что на высотах библейской горы он нашел нечто, связанное с Ноевым ковчегом. Он также понял, что на тот самый высокий склон горы, где он нашел бревна, все старые предания указывали как на святое место.

Одним из величайших «чудес Арарата» является радуга, которую часто можно видеть по вечерам «с северного и северо-восточного склонов, встающей дугой над равниной Аракса». Радугу, пишет Найт, «едва ли можно увидеть с южной и западной стороны горы. Ее можно видеть в форме полной дуги только из Великого ущелья над Агурой, с высокого плато под названием Кип-Гёль и со склонов, спускающихся к Эчмиадзину. Именно по этому склону горы, как гласят все местные предания, спустились Ной и его семья вместе со своими стадами, именно на нем они принесли жертвы Господу и именно здесь вернулись на равнину».

Найт предлагает научное объяснение захватывающего зрелища «полной дуги» именно на этой горе: «Это особенность Арарата. По утрам горячий воздух с огромной пустыни поднимается по склонам горы и, достигнув снега, образует облака, которые появляются на идеально чистом небе. По вечерам небд темнеет, конденсируется дождь, град или снег, и появляется радуга. При заходе солнца горячий воздух с равнины перестает подниматься, облако вокруг вершины пропадает, и снежный пик резко и четко виден всю ночь напролет. Другие горы вокруг равнины Аракса, не имеющие снега на вершинах, остаются безоблачными на протяжении всего дня».

Так трудно ли поверить в то, что, как гласит прекрасная древнеармянская легенда, ковчег все еще существует «в одном из горных гнезд» Агрыдага, все еще охраняемый ангелами и спрятанный от глаз смертных? Несомненно, Бог самолично подготовил сцену для высадки с ковчега там, где символ Его завета с Ноем величественно возвышался над залитой водой равниной. Это дает нам еще один повод считать, что сообщения о том, что наблюдаемый время от времени большой объект на северных склонах достославной горы действительно должен быть оставленным Ноем древним кораблем!