С открытием руин Карады к исследованию горы Арарат добавилось новое измерение. Вскоре уже составлялись планы возращения на гору компактной и мобильной группы, получившей название «Международная-70».

Новозеландский археолог и фотограф Хардуик Найт жаждал снова посетить и оценить Караду. Команда молодых и хорошо подготовленных американских альпинисток, с энтузиазмом предвкушала всеохватывающий поиск надстройки ковчега. Доктор Джон Уоруик Монтгомери, председатель отделения истории церкви и директор Европейской программы в Евангелической школе Божественной Троицы в Диарфилде, штат Иллинойс, планировал присоединиться к партии в начале августа для сбора материала для своей ежеквартальной колонки в «Кристиэнити Тудей».

Доктор Хьюитт, все еще желавший завершить изучение «генетического пула» растительной жизни на горе Арарат, собирался вернуться в том году «на свой страх и риск». Возраст и здоровье не позволяли доктору Бер-дику еще раз посетить гору, где он так тяжело болел в предыдущем году. Члены организации «SEARCH» решили тем летом продолжить научные исследования места, обнаруженного Наваррой. Новую группу возглавил Эрил Каммингс.

Благодаря опыту, накопленному за две предыдущие поездки, все необходимые документы на каждого члена партии были приготовлены задолго до предельного срока получения разрещёний турецких властей. Все было в полном порядке, или так казалось. Когда разрещёния не пришли, слишком поздно обнаружилось, что человек, которому была передана вся необходимая информация для обращения к соответствующим властям, просто забыл отправить ее адресату.

Не желая полностью отказываться от проекта, Эрил Каммингс отправился в Турцию в надежде получить простое туристическое разрешение на запланированное посещение Арарата. В Нью-Йорке к нему присоединился Марк Албрехт — огненно-рыжий студент факультета журналистики из колледжа Беркли Калифорнийского университета и внук видного лютеранского пастора.

В Турции они узнали, что даже в случае реализации их первоначального плана экспедиции на Арарат они столкнулись бы с непредвиденными и, по-видимому, непреодолимыми трудностями. Однако оба исследователя лично получили разрещёния и отправились на место. Для юного Марка это было долгожданное приключение, а для Каммингса, которому недавно исполнилось 65, — продолжение исполнения мечты, снедавшей его на протяжении 25 лет.

В отеле «Кент» в Догубаязите они узнали о проблемах группы «SEARCH». Хмурые Ралф Лентон и Хьюго Ньюберг упаковывали свое снаряжение и готовились к отъезду, — их 20-дневные визы окончились, а разрешения на продолжение работы невозможно было добиться.

Но турку весьма трудно понять связь между поиском Ноева ковчега, о котором говорится и в священном мусульманском писании — Коране, и «внутренней безопасностью» страны, которой подобная находка принесла бы большие доходы. Тем не менее такая же ситуация создалась и в 1971 г., когда Эрил Каммингс вернулся в Турцию вместе с доктором Лоренсом Б. Хьюиттом. Все же следует признать, что географическое положение горы Арарат, ее весьма уязвимая близость к границе с могучим и безбожным советским соседом на севере были в недавние годы серьезной помехой любой организованной попытке обнаружить ковчег.

В 1970 г., надеясь на то, что их маленькая и подвижная группа без сложного научного снаряжения не вызовет подозрения в том, что они шпионы, Каммингс и Албрехт с легким сердцем отправились в путь в 4 часа утра на следующий же день после встречи с участниками большой экспедиции. Они радовались, что получили трехнедельные разрещёния, в том числе от военных, и их настроение не омрачали никакие предчувствия разочарования.

Они собирались добраться на грузовике до пограничного пункта Ортелу, перегрузить там свое снаряжение на ослов (о которых они договорились заранее) и добраться до озера Коп, где намеревались разбить свой базовый лагерь. Их сопровождал Юсель Домнез — опытный турецкий альпинист, университетский студент и журналист. Другим членом группы был местный проводник.

Ишаков, обычно донимающих своими криками на рассвете, на месте не оказалось. Для экономии времени члены партии позавтракали восхитительно хрустевшим, похожим на французский, хлебом, выпеченном накануне в Догубаязите.

Наконец-то! С опозданием всего в полтора часа появились ослы. Навьючив на животных свои припасы, люди оседлали пони, и небольшая процессия двинулась по едва различимой тропе. Целый день они поднимались на величественную гору, на фоне которой люди казались карликами. Сцену оживляли красочные курдские становища.

Поздним вечером они оказались в высокогорной долине Кип-Гёль, немного ниже озера Коп. На покрытой травой равнине со сверкающим ключом чистой воды партия и разбила свой лагерь. Той ночью, после долгого и трудного дня, они спали как убитые.

Но вдруг капризный Арарат неожиданно обрушил на них потоки дождя, града, крупы и снега, которые моментально затопили местность на четыре дюйма ледяной водой. Дрожа от холода (а Арарат на высоте 11 300 футов может быть весьма холодным даже в начале августа), они сумели — в промежутках между шквалами — перетащить свои припасы и палатки на скалистую возвышенность со значительно лучшим дренажем, забрались в пуховые спальные мешки и, наконец, заснули.

На рассвете сонный лагерь был разбужен грохотом походной посуды — Эрила Каммингс, поднаторевший в полевой стряпне, готовил завтрак. Их ждал еще один трудный день, и важно было начать его пораньше.

Товарищи Каммингса набили рюкзаки всем необходимым для двухнедельной разведки. Местный проводник оставался в лагере, чтобы охранять его и ждать их возвращения. Далее трем разведчикам предстояло путешествовать пешком, так как вьючные животные не смогли бы карабкаться по крутым каменистым склонам выше озера Коп.

Горячий завтрак восстановил силы и поднял настроение, и вскоре энергичная и повеселевшая троица закинула за спины рюкзаки и стала подниматься по склону.

Вскоре они миновали озеро Коп — сверкающую жемчужину, обрамленную грубым ложем из скалистых вулканических пород и питаемую таящим ледниковым языком, сбегавшим из вечных ледяных полей наверху. Поскольку это единственное озеро на горе, его безмятежная летняя красота часто нарушается сотнями овец и косматых коз, которых их хозяева пригоняют сюда на водопой.

У этого высокогорного озера в 1952 г. побывал Наварра, а в 1955 г. он с сыном Рафаэлем сделал остановку перед следующим этапом восхождения.

На этот раз Каммингс, Марк и Юсель обошли озеро с севера и проследовали в восточном направлении по моренам, затем круто повернули на юго-запад и направились к гряде, которая должна была привести их к западному краю ледника Паррота.

На полпути к гряде восходители сделали в полдень привал, чтобы перекусить, и увидели редкое зрелище. Примерно в миле от них на фоне неба со скалы на скалу грациозно скакало стадо диких горных козлов. Вскоре обнаружилась и причина их поспешного бегства — быстроногий охотник, преследовавший ускользавшую добычу.

К 4 часам вечера трое восходителей поднялись на высоту в 14 тысяч футов. Здесь, у входа в неглубокую пещеру под нависшей скалой, Каммингс объявил привал. Здесь он собирался подождать, пока Марк и Юсель сходят в базовый лагерь за остальным снаряжением и дополнительными припасами.

Юсель пришел в ужас. Остаться здесь в одиночестве? На всю ночь? На высоте 14 тысяч футов? НЕТ! Но Каммингс твердо стоял на своем. Он не намерен был дважды проделать изнурительное восхождение затри дня. Только не в его возрасте! Чего тут бояться? Он уже пережил в 1969 г. одну памятную ночь на той же высоте чуть дальше по склону. А сейчас в его распоряжении была пещера. Юселя это не убедило.

— Послушай, Юсель, — сказал Каммингс, — ты знаешь Аллаха?

Последователь Пророка кивнул.

— Ну, так вот, мы с Аллахом останемся здесь. Вы с Марком вернетесь вниз. Вас будет двое, и нас — Аллах и я — будет двое. Понял, Юсель?

Лицо Юселя осветилось улыбкой, и он снова кивнул в знак согласия. Разумеется, если Аллах на их стороне, тогда нечего бояться.

Молодые люди начали спускаться по крутому склону. Каммингс следил за ними, пока синяя и коричневая парки не исчезли из виду. Затем повернулся и ледорубом стал выравнивать для себя ложе под большой скалой. Но самодельное «лежбище» оказалось не совсем приспособленным для сна. С первыми предрассветными лучами он выполз из ледяного убежища, чтобы размяться. В выпавшем снегу он обнаружил огромные следы рыси, которая останавливалась у самой его «двери» и с любопытством принюхивалась, пока он дремал. В 1966 г. он часто слышал их вызывающие вопли, когда лежал, не смыкая глаз, рядом со своей палаткой под анатолийским небом, но их, видимо, отпугивали свирепым лаем курдские собаки, охранявшие стада и отары. До сих пор он видел только диких козлов на головокружительной высоте над собой да гадюк на равнине внизу. Впервые он оказался в подобной близости от хищных зверей Агрыдага. Конечно, «Аллах» защитил его ночью.

С помощью ледоруба Каммингс осторожно и медленно поднялся через лабиринт покрытых льдом или инеем валунов выше пещеры.

В 400 футах от места привала на краю ледникового покрова он, наконец, нашел то, на что и надеялся: большая голая скала выступала из глубокого снега, и ее плоская поверхность немо приглашала растянуться на ней и дать отдых усталым костям. Ошушая себя крайне маленьким, ничтожным и очень одиноким, Каммингс опустился на скалу и осмотрелся. Где в этом подавляющем величии льда и снега, скал и опасных трещин все еще скрывается ковчег? Когда и каким образом Бог снова обнажит это древнейшее оружие Его арсенала Истины?

Семнадцатью годами ранее Джордж Грин сфотографирован его на краю чешуйчатого разлома. Но Грин умер, а его фотографии исчезли. Пока не нашли никого, кто мог бы провести поисковую партию на то место. Может быть, сдвиг горы, произошедший после 1952 г., изменил месторасположение старого корабля? Здешняя пересеченная местность невероятно затрудняет поиск. Или Бог еще раз накинул вуаль секретности на великий корабль до тех пор, когда еще более страшный духовный кризис будет угрожать сынам человеческим.

Как люди воспримут сообщение о новом обнаружении? В 1856 г. атеисты не удержались от злобы и лжи. Подобно тем, кого разоблачил Апостол Павел в Послании к Римлянам, они «не заботились иметь Бога в разуме» (1, 28) и, забыв предостережение своего Создателя, со злым умыслом «заменили истину Божию ложью» (1, 25). И только в день Страшного суда обнаружат пагубные последствия их поведения для мира их времени.

И напротив, Нури, чья преданность Истине трижды приводила его на Арарат в поисках ковчега, смотрел на старый корабль с радостным и одновременно почтительным благоговением и не преминул объявить миру о своей находке. Но история Нури поразительно мало повлияла на образ мыслей даже религиозных иерархов!

В ходе долголетнего поиска — хотя ряд сообщений о находке постепенно образовал прекрасно согласующуюся схему фактов, подтверждающих современное существование ковчега, — стало совершенно очевидным, что противоборствующая сила упрямо следует по следам. Подобно темной тени, сверхъестественная зловещая сила, кажется, постоянно скрывает или уничтожает любое ставшее известным доказательство существования ковчега. Нельзя объяснить простым совпадением то, что такие свидетельства очевидцев, как сообщение летчика в армейском журнале «Старе энд Страйпс», были непреднамеренно уничтожены за какие-то дни до того, как эта документация могла стать основой поиска. Не содержала ли она важный ключ к местонахождению ковчега?

Была еще тайна выцветших старых фотографий Берты Дэвис и фотографий, сделанных Джорджем Грином с вертолета. Как можно сомневаться в правдивости стольких заслуживавших доверия людей, которые не только слышали рассказы, но и видели яркие доказательства? Кто может объяснить, почему они бесследно исчезли?

Почему Харолд Уильяме едва не поплатился жизнью в том же пожаре, который уничтожил единственную копию важного сообщения Хаджи Иеарама и газетную заметку о признании на смертном одре, подтверждавшем факты? Почему революция безбожных большевиков произошла как раз тогда, когда несчастный курьер повез царю подробные отчеты о научном исследовании ковчега? Почему?..

И все же, несмотря на многие превратности и разочарования, преследовавшие поисковиков (или благодаря им), несмотря на козни этого невидимого врага, чувствовалось и бодрящее присутствие еще более могущественной Силы.

Сейчас, когда Эрил Каммингс благодарил провидение, которое в третий раз привело его на этот пустынный склон, сильнее, чем когда-либо, он ощущал важность своего дела. Слова Харолда Л индселла из «Кри-стиэнити Тудей» как нельзя лучше отражали его собственные мысли:

Вездесущая реальность этой войны была наглядно описана апостолом Павлом в его Послании к Ефесянам много столетий назад: «Потому что наша брань не против крови и плоти, но против начальств, против мироправителей тьмы века сего, против духов злобы поднебесных» (Еф., 6, 12).

Для воинствующего апостола, как и для многих реформаторов после него, эта битва за «разрушение твердынь» Сатаны (2 Кор., 10, 4) часто оборачивалась рукопашным боем не на жизнь, а на смерть с врагом, как о том свидетельствует поразительный перечень недугов, которые он пережил (2 Кор., 11, 23–27). И удовлетворенный умер он: палач отрубил ему голову во внутреннем дворе римской темницы. То была «добрая битва». Он был готов лечь на крест. Он заработал свой венец.

С годами не ослабла ярость борьбы. По мере приближения решающей битвы правых сил с неправыми, Истины с лицемерной ложью, заметно ожесточается решительная схватка противоборствующих сил. Власть ложных теорий о происхождении человека и начале начал нашего мира, зародившаяся еле заметной струйкой в 1839 г., вскоре обернулась неодолимым потоком, который сорвал миллионы людей с якорей своей древней веры. Новая «высшая критика» Библии вскоре завоюет небывалые «твердыни» в слишком уж восприимчивых умах людей.

Именно в такой момент в колеблющийся мир стали поступать первые сообщения о современных наблюдениях Ноева ковчега. Словно Бог в Его милосердии к душам пребывающих во мраке людей ввел в бой Свое «секретное оружие», хранившееся как град и снег в древнем пророчестве Иова «на время смутное, на день битвы и войны» (Иов, 38, 22–23). Является ли старый ковчег, скрытый под льдом и снегом, одной из тех «сокровищниц», которые Бог «сберег» именно для настоящего времени? Напомним еще раз слова Салливана из книги «Штурм Неизвестного» (Салливан: Мак-Гро-Хилл, 1961 г.): «Даже великие катаклизмы хранятся на льду для будущих ссылок».

И вот, современные сообщения о ковчеге оказались подобны «гласу вопиющего в пустыне: приготовьте путь Господу» (Мф., 3, 3) — Всемогущему Создателю неба и земли.

Стоила ли борьба с этими невидимыми силами долгих лет самопожертвования и напряжения? Определенно она не была напрасной. Со временем должна дать результаты. Что выявит поиск нынешним летом? Каммингс вспомнил слова доктора Джона Уилсона: «На протяжении многих лет приходили настойчивые и обстоятельные сообщения о неких удивительных явлениях на горе Арарат… Сообщения касаются также надписей… Объективное исследование станет вкладом в научные знания… В том, что касается древности, все направления исследования в будущем… со временем сосредоточатся на районе горы Арарат…»

Затем в неподвижном воздухе как бы повисло еще более убедительное утверждение доктора Гилберта Гросвенора: «Обнаружение Ноева ковчега станет величайшим археологическим открытием всех времен».

Надписи. Карада. Сообщения о больших деревянных сооружениях, имеющих все признаки библейского ковчега. Да, борьба и поиск и напряженный труд стоили того.

Каммингс подумал о Наварре, чья находка лежала замурованной в ледниковом покрове совсем близко. Подтвердит ли научное исследование то, во что так верил этот француз — что он действительно нашел днише ковчега? Позволит ли еще более интенсивный поиск найти надстройку верхних этажей неподалеку от первой находки? Всего в полмиле к востоку находилась снежная равнина, где Хардуик Найт наткнулся однажды на большие бревна сырой древесины. Есть ли какая-нибудь связь между ними и находкой Наварры? На что прольет свет нынешняя экспедиция?

Их план тщательно продуман. Огибая ледниковый покров в восточном направлении, он, Марк и Юсель оставят на западе ледник Паррота и место, где Наварра нашел обработанное дерево. Они обогнут гору в точке над ущельем Ахора, под которой Каммингс спал в 1969 г., и вблизи от ледяного поля Хардуика Найта. Они исследуют по возможности Джехеннем-Дере, который питает Черный ледник на дне каньона.

Больше всего в тот момент Каммингсу нужен был отдых. Юсель и Марк появятся лишь через день. Растянувшись на скале, он погрузился в глубокий, расслабляющий сон.

Пока Каммингс спал, рассвет быстро перерос в восход, плавно перещёдший в прекрасный спокойный день под глубоким сине-фиолетовым небом. Температура немного поднялась, и скала, на которой он спал, купалась в лучах утреннего солнца. Внезапно тишину нарушил хруст снега. Каммингс сел и огляделся. Уж не вернулась ли рысь? Или то был любопытный медведь? И Наварра, и Либи, вспомнил Каммингс, пережили ужасные встречи с медведями, а он, как и они, безоружен.

И тут Каммингс увидел знакомую синюю парку Юселя, искавшего его среди скал. Альпинист был один. Что бы это значило? Почему он вернулся так рано? Каммингс ждал его лишь на следующий день. Не случилось ли какой-нибудь беды с Марком?

Через мгновение жилистый турок оказался рядом с ним — он даже не запыхался от поспешного подъема. Новость была неприятная. В лагерь явились два жандарма и сообщили распоряжение правительства: все американские разведчики должны были покинуть Арарат немедленно!

Покинуть Арарат? Немедленно?

— А наши разрещёния? — воскликнул Каммингс. — Тут, должно быть, какая-то ошибка!

К сожалению, объяснил Юсель, по словам жандармов, приказ, запретивший группе «SEARCH» продолжать исследования в том году, касался всех американских восходителей, даже тех, кто сумел получить разрешение на работу! (Значительно позже стало известно, что отзыв разрешений был связан не с проявлением чьей-то злой воли, а с понятным и, несомненно, неизбежным в то время сочетанием обстоятельств.)

Спуск всегда труднее восхождения, тем более, когда от твоих надежд остается пшик как от проколотого воздушного шарика. И все же Каммингс и Юсель спустились за рекордное время в лагерь ниже озера Коп, где шли спешные сборы. Жандармы привели пони и ослов для путешествия вниз. Для представителей закона это был обычный рабочий день. Для Каммингса же и его упавшего духом юного друга Марка это было крушением надежд.

Разочарование всегда сильнее сказывается на молодых, нежели на тех, кто больше привык к превратностям жизни. Юный журналист так много поставил на это путешествие! Но и он не мог считать его совершенно напрасным: все же он увидел великий «алебастровый пик», о котором столько мечтал, и даже поднимался на скалистые склоны. Несмотря на разочарование, память о приключении сохранится надолго. Все равно он вернется домой полный впечатлений, которые трудно будет пересказать.

Маленькая группа стала спускаться по склону, по которому двумя днями ранее поднималась с такими надеждами. Нельзя спорить с военными в чужой стране, следует просто подчиняться!

Вернувшись в Ортелу, уставшие путешественники встретили теплый прием. Им было оказано истинно турецкое гостеприимство, прежде чем их погрузили вместе со всем их снаряжением на грузовик и отправили обратно в Догубаязит. Там уже на следующий день один майор и правительственные чиновники выразили искреннее сожаление по поводу тех обстоятельств, которые вынудили отозвать разрещёние.

На пути в Турцию Каммингс и Албрехт сделали остановку в Париже, чтобы окончательно договориться с Джоном Уоруиком Монтгомери о встрече в Догу-баязите в начале августа. Доктор Монтгомери, который своей отважной защитой Библии заслужил прозвище «апостола ученых», весьма заинтересовался доказательствами существования ковчега.

Из-за необъяснимой перемены планов Монтгомери и его одиннадцатилетний сын Дэвид появились в Догубаязите не в обговоренные сроки, а лишь на следующий день после того, как Каммингс и Албрехт утратили надежду дождаться их и покинули город.

Монтгомери, не теряя присутствия духа, тут же нанял ставшего свободным Юселя и вместе с Дэвидом начал восхождение на Арарат по южному склону. Дэвид, несомненно, стал — хоть и с чужой помощью — первым известным американским подростком, который когда-либо поднимался на одну из самых знаменитых гор мира.

Каммингс планировал еще раз посетить руины Ка-рады до возвращения в Штаты. Он запасся большим, чем в 1969 г., количеством пленки, чтобы запечатлеть это место. Однако из-за весьма сомнительного статуса американских поисковиков в районе Арарата в тот момент, они с Албрехторм с сожалением отказались от своих планов и уехали домой.

Каммингс поначалу даже не хотел и думать о возвращении в Турцию. Но соблазн был слишком силен: навязчивые воспоминания об Арарате преследовали его и днем, и ночью, пока он пытался заглушить свое разочарование, занимаясь повседневными делами. Доведется ли ему когда-нибудь увидеть еще раз Агрыдаг — гору, «причиняющую боль», смеющуюся над многолетними надеждами? Нет, решил Каммингс, если только само Провидение, без усилий с его стороны, не укажет ему путь.

Не прошло и месяца, как приятель из Калифорнии сообщил по телефону о том, что некий филантроп, узнавший из неизвестного источника о долголетних исследованиях, пожелал узнать побольше о его работе и субсидировать новую экспедицию 1971 г. К следующей Пасхе переговоры были завершены.

Примерно в то же время полученные из другого неожиданного источника заверения в выдаче турецких разрещёний убедили Эрила Каммингса в том, что Провидение благословило его возвращение на гору. На этот раз его партия состояла из двух альпинистов — Эрла и Эрика Фурманов, которые еще с предыдущего года предвкушали это путешествие. Купив по случаю в Германии микроавтобус «Фольксваген», три путешественника пересекли на нем Европу и прибыли в Турцию, где к ним присоединился доктор Роберт Сибли из Американского госпиталя в Париже. Маленькая группа объединила вскоре свои силы с ботаником Лоренсом Хью-иттом из Алабамы и его приятелем доктором Доналдом Брауном из калифорнийского университета «Лома-Линда». Две группы, хоть и с разными задачами, намеревались работать в соседних местностях, полагая, что смогут помогать друг другу. Доктор Джон Уоруик Монтгомери собирался присоединиться к ним 9 августа.

Однако, как и в предыдущие посещения Турции, оказалось, что обещанные разрещёния, которые позволили бы без проволочек подняться на Арарат, не были согласованы со всеми правительственными ведомствами.

Тем временем, полагая, что путь официально расчищен, Каммингс со своей группой прибыл в Эрзурум и ждал прибытия второй группы. Из междугородного телефонного звонка в Анкару он узнал, что придется вернуться в столицу на новые переговоры на предмет получения разрещёния. Микроавтобус пришлось развернуть в противоположном от его цели направлении для 900-мильного путешествия обратно в Анкару.

Проходили недели. Утомительные недели, когда надежда сменялась отчаянием. Неужели и нынешняя попытка заново обнаружить ковчег закончится провалом?

В один прекрасный день исследователям все же посоветовали отправиться без промедления в Догубаязит у подножия Агрыдага и ждать там окончательных разрещёний с тем, чтобы они могли сразу же приступить к летней разведке. Они вновь проехали 900 миль к дальней восточной границе страны. Палящий зной середины лета и битком набитая машина — да какое значение имели эти неудобства для четырех человек, которые предвкушали осуществление своих планов? Наконец-то они могли приступить к поиску!

Тем временем, пока их микроавтобус трясся по пыльным проселкам, в одном важном правительственном ведомстве в Анкаре решалась судьба американской экспедиции. Только одно это ведомство во всей сложной бюрократической системе, одобрившей сверху донизу проект поиска Ноева ковчега, отказалось подписать необходимые разрешения! Предписание отправиться в Догубаязит в ожидании окончательного подтверждения оказалось преждевременным! Ещё раз экспедиция была остановлена. Расстроенные путешественники не видели иного выхода из ситуации, ставшей слишком уж привычной за прошедшие годы, как подчиниться неподвластным им обстоятельствам и молиться, чтобы со временем нашелся выход из, казалось бы, безнадежного положения.

В своей ежеквартальной колонке под общим заголовком «Современная религиозная мысль» в «Кристиэнити Тудей» (7 января 1972 г.) доктор Монтгомери писал:

В заключительном абзаце своей статьи, озаглавленной «Ковчегология-1971»), Монтгомери пишет:

Тем временем, пока в Турции исследователи томились в бесплодном ожидании, в Калифорнии, в тысячах миль от Турции, произошло вот что.

Поскольку подтверждение упомянутой в главе 8 заметки в «Стар энд Страйпс» все еще представлялось весьма важным, был организован новый поиск оригинала. Эта история, при всей ее расплывчатости, походила на правду, и хотя бы ради тех, кто сомневается в ее достоверности, следовало сделать все возможное для обнаружения фактов.

Были подключены всевозможные источники информации — от университетских библиотек и армейских архивов до офицеров, служивших в Тунисе в указанный период. И другие команды исследователей во главе с такими людьми, как Алва Аппель из Вашингтона и доктор Джон Уоруик Монтгомери, затратили немало сил на поиски этой истории. Но все попытки разыскать маленькую заметку, прочитанную в армейской газете примерно тридцатью годами ранее, оказывались безуспешными. Было столько «театров войны», столько сбивавших со следа изданий «Старе энд Страйпс», которые следовало пролистать. Понятное дело, никто не мог вспомнить выходные данные того конкретного номера, в котором видели заметку, и, значит, точную дату! Судя по всему, поиск еще раз зашел в тупик.

И вот, когда, казалось, все заволокли мрачные тучи поражения, крошечный лучик вновь подал надежду. Появились ключи из еще одного источника, и эти ключи, будучи подкрепленные доказательствами, могли еще дать давно искомое подтверждение авиационных историй из главы 8. Новые ключи имели отношение к одной русской фототелеграмме, которая якобы пришла в одну газету Сиэтла (штат Вашингтон) где-то между 1940 и 1950 гг. Три человека в здравом уме и доброй памяти четко припомнили, что видели и обсуждали напечатанную в газете заметку. Как если бы желая стимулировать поиск в новом направлении, два библиотекаря-исследователя Университета Сиэтла также вспомнили, что видели те же фототелеграммы примерно в то же время. И все источники были единодушны в том, что фотографии поступили от русского источника во время Второй мировой войны!

Начался новый этап интенсивного поиска. Снова воспарили надежды. Вскоре перед глазами замелькали кадры микрофильмов, десятков микрофильмов с ностальгическими новостями военного десятилетия, прокручивавшихся на машине с ручным приводом, пока глаза не затуманивались и нервы не напрягались. И все же таинственная фотография избегала обнаружения. Не следовало ли списать и этот поиск как «безнадежное дело»? Не новый ли это тупик? Не могли же столько здравых и честных людей совершить такую ошибку. Фотографию они видели. В свое время она произвела достаточно сильное впечатление, чтобы вспомнить ее лет тридцать спустя. Почему же оказалось так трудно разыскать ее?

В начале 1972 г., когда настоящая книга готовилась к печати и была сделана окончательная корректура в гранках, новый телефонный звонок принес волнующее сообщение о том, что еще один вызывающий доверие человек видел русские аэрофотоснимки ковчега. Не искаженное воспроизведение фототелеграмм в «Тайме» Сиэтла, а сами фотографии, с которых, несомненно, были сделаны газетные оттиски!

Им оказался на этот раз доктор медицины и философии Доналд М. Лидман. Первым в контакт с ним, похоже, вступил Джеймс М. Ли, из фонда «SEARCH», в 1969 г. в Чикаго. Его рассказ был столь интересным и существенным, что позже он был записан в форме интервью, которое мы воспроизводим ниже.

Ли: Доктор Лидман, мы с вами впервые встретились в отеле «Хилтон» в Чикаго на Международной конференции Интернационала братьев-бизнесменов по полному Евангелию. Его президент Демос Шакарян пригласил меня принять участие в конференции и продемонстрировать куски древесины, найденные на горе Арарат в 1969 г. командой Фонда «SEARCH» и кинофильм, снятый этой экспедицией. Вы помните, что я стоял у стола, показывая заинтересованным лицам копию рисунка горы, когда вы подошли к столу, показали пальцем на картину и сказали: «Ковчег там!» Вы показались мне убежденным в этом утверждении, и мы стали обсуждать эту тему и узнали, что вы пережили весьма примечательный эпизод, которым вы и поделились с окружавшими нас людьми. Доктор Лидман, будьте любезны рассказать нам немного о своей семье, о своем пребывании в Швеции и о том, почему вы так уверены в том, что Ноев ковчег все ещё находится на верхних склонах горы Арарат?

Лидман: Да, я с удовольствием сделаю это, мистер Ли. Я родился в Швеции, мои родители — евреи, иммигрировавшие с Украины. От родителей я научился русскому языку. Будучи евреем, я также выучил иврит и арамейский язык. Я интересовался многими археологическими находками по всему свету, особенно теми из них, что связаны с ветхозаветной историей. У меня свои особые впечатления от горы Арарат, как вы сами поймете, и я до сих пор поражаюсь ими. Я еще ни разу не рассказывал о своем опыте кому бы то ни было, так все происходило в 1947 и 1948 гг. Степень доктора медицины я получил в Упсале, Швеции, где также специализировался на нейрохирургии. Должен заметить, что, проучившись медицине около пяти лет, я оставил учебу и вступил добровольцем на шесть месяцев службы в королевских ВВС. Я сражался с немцами, был дважды сбит ими и получил серьезное ранение спины. После выздоровления я вернулся на медицинский факультет и начал изучать гематологию в Гейдельберге. В одну из поездок туда я познакомился с майором русских ВВС. Это случилось в Гамбурге. Как известно, русские, англичане и американцы вместе дрались с немцами. Мы с тем майором авиации обнаружили, что у нас с ним много общего: мы оба командовали эскадрильями на конечном этапе Второй мировой войны; мы оба летали с ранней молодости; мы оба говорили на одном диалекте русского языка; он родился на Украине, откуда были родом и мои предки. Таким образом, у нас было много обших тем для разговора. Несколько раз мы встречались по предварительной договоренности, и я приглашал его на обед и поразвлечься. В одну из таких встреч он рассказывал мне о разных случаях, о которых никто в его положении не должен был рассказывать никому на Западе.

Ли: О каких же случаях он рассказывал вам?

Лидман: Этот майор командовал эскадрильей русских ВВС, а также группой из трех самолетов, которая выполняла особые задания над горой Арарат. Как я понял, они летали туда в четко установленные временные периоды каждый год, поскольку, как объяснял майор, только 30–38 дней в году ледники в той местности таят достаточно сильно, чтобы можно было сделать хорошие снимки. Я не могу вспомнить точную дату, но в первую нашу встречу в 1947 г. он показал мне три четких фотографии горы Арарат. Они были помечены высотой 13 ООО или 14 ООО футов, или, приблизительно, 4500 метров. На тех снимках был виден русский самолет с их символикой на крыльях. На каждой фотографии было видно похожее на судно сооружение, которое майор называл библейским Ноевым ковчегом. Я несколько раз спрашивал его, почему их интересуют эти снимки. В ответ он лишь усмехался. На одном из снимков судно выступало изо льда примерно на 80–90 футов и немного наклонялось вниз. В нижней части снимка виднелся небольшой растаявший водоем или озеро. Виден был и ледник, и вершина горы в верхнем правом углу снимка. Другие снимки были сделаны под тем же углом. Мне казалось, что они были сделаны на северной стороне. Майор не давал мне слишком подробных пояснений, поскольку, подчеркивал он раз за разом, фотографии были собственностью СССР.

Ли: Не все фотографии были сделаны в 1938 г.?

Лидман: Да. Я встречался с тем же человеком год спустя в 1948 г. в Гамбурге. В тот раз он показал мне другой комплект фотографий. Отмечу следующее: первые фотографии, которые я упомянул раньше, были сделаны в 1938 г. примерно на высоте 14 ООО футов. Новые же снимки, показанные мне в 1948 г., были сделаны сравнительно недавно. Как давно, я не знаю. Майор упомянул только, что «они были сделаны после нашей последней встречи». Не могу объяснить, как такое могло случиться. В то время это не имело для меня никакого значения по той простой причине, что я был не христианином, а иудеем. Я не обращал на фотографии особого внимания, но не сомневался в том, что Ноев ковчег находится там. Я очень хорошо знал Ветхий Завет и поэтому знал, что ковчег должен все еще находиться там.

Ли: Какая часть ковчега была видна?

Лидман: Вот, что можно сказать о последних фотографиях. Майор показал мне дюжину снимков. Ковчег был закрыт значительно больше, чем в первый раз, и только 12–15 футов судна было видно, только один кончик. Некоторые секции проглядывали сквозь прозрачный как стекло лед. Были там и фотографии, показанные на двух предыдущих встречах. Первый комплект был показан мне в 1947 г., второй — в 1948 г. На всех фотографиях были видны Ноев ковчег на горе Арарат и русский самолет. Я попросил у него копию одной из фотографий, но он сказал: «Они являются собственностью русского правительства, и я не могу отдавать их кому бы то ни было, как и давать дополнительную информацию об этих снимках». Арарат же он описывал как высокую, скалистую вулканическую гору. Поскольку она принадлежит Турции, русские не могли исследовать ее. Так я понял.

Ли: Вы встречались с этим майором ВВС только два раза?

Лидман: В третий раз я встретил того же майора в сопровождении его товарищей. Когда я спросил его об этом задании, он не пожелал говорить на эту тему. Он проигнорировал мой вопрос и даже сказал: «Я не знаю, о чем вы говорите». Это случилось во время третьей встречи с тем же русским майором авиации.

Ли: Как вы вообще познакомились с ним в Гамбурге?

Лидман: Почему мы встретились в Гамбурге? Как вы, наверное, знаете, русские оккупировали часть Германии. Примерно в 50–60 милях от Гамбурга находится город Любек, что на границе с оккупированной русскими Восточной Германией. Легко понять, почему один или несколько русских офицеров выбирались на Запад по личным мотивам. Все наши беседы велись на русском языке. Я уже не так хорошо его знаю, но все еще могу читать на русском и понимать.

Ли: Сколько самолетов было задействовано в полетах над Араратом?

Лидман: Должен сказать, что каждый раз, когда они вылетали с заданием сделать те снимки, в нем всегда участвовали три разных самолета.

Ли: Рассказывал ли он вам еще что-нибудь интересное?

Лидман: Интерес может представлять то обстоятельство, что, когда мы говорили о древних временах, он сказал: «Вы видели мамонта, которого в 1901 г. нашла в Сибири одна партия на собачьих упряжках? Собаки начали рвать мясо мамонта, во рту которого еще была зеленая трава. Если хотите увидеть это, приезжайте ко мне в Сталинград». Я ездил туда и видел в музее мамонта, по большей части хорошо сохранившегося.

Доналд Н. Лидман, доктор медицины и философии».

Так это письмо и рисунок стали еще одним прочным звеном в постоянно растущей цепи косвенных доказательств, — звеном замечательно подкреплявшем выводы, уже сделанные в главе 8! Вопрос о существовании Ковчега формулировался уже не со словами «если» и «ли», а со словом «где» (именно на суровых склонах Арарата).

Таинственная гора веками нависала над окружающими ее равнинами. Ноев ковчег! Действительно ли он существует на этих туманных высотах? Сказка это или все же факт?

Сегодня та же таинственная гора все еще таит неотразимое очарование для тех, кто знаком с историей ковчега. Вдохновляющие, почти пророческие слова путешественника и историка XIX века Линча, посетившего этот район в 1893 г., все еще вызывают те же самые глубокие эмоции, которые волновали его душу:

«Эта огромная структура /Арарат/… затрагивает струны натуры человека, которые звучат во всех религиях… И все же какими вульгарными кажутся их догмы… в судах этого великого собора природы! Чувствуешь, что эта гора была прародителем религий, откуда они разбрелись окольными путями. К этому прародителю приведете опять сбитых с толку; в этой атмосфере пожелаете искупать жителей наших больших городов. Наши болезненные драматурги и нервные романисты нуждаются во вдохновении этих окрестностей, в подсказках Природы в ее высочайших проявлениях, от которых никогда не отделить безнаказанно жизнь человека».

И не следует никогда забывать, что именно на горе Арарат — на современном Агрыдаге, а не на гряде Жебаль Жуди на юге, всегда находили остатки ковчега.