Обследуя западное побережье Южной Америки, около устья одной из многочисленных рек испанцы устроили засаду и захватили в плен индейца. Сам «дикарь» их не интересовал, конкистадоры решили выяснить название страны, куда добрались на своих кораблях. Кое-как успокоив насмерть перепуганного необычным обликом чужестранцев индейца, они задали ему свой вопрос… на испанском языке. Испанцы не сомневались, что индеец понял их. И он действительно понял, но только по-своему. Поскольку для него в тот момент весь интерес сконцентрировался на собственной особе, которой, как он не без оснований полагал, угрожает опасность, индеец сразу же представился, назвав свое имя: Беру. Он также сказал пелу, разъяснив испанцам, что они схватили его на реке. Этой беседы оказалось достаточно, чтобы «все встало на свои места»: объединив слова «беру» и «пелу», испанцы получили слово «перу». Таким образом, никакого «Древнего Перу» и в помине не существовало.

Как бы то ни было, Перу уже почти 500 лет называется Перу, а поскольку подлинное древнеиндейское название нам неизвестно, да его, очевидно, и не было, то и мы будем пользоваться этим обозначением… Перу!

Что ж, полистаем древние страницы ее удивительнейшей истории…

Восхождение к вершинам цивилизации в Андской области, протянувшейся с севера на юг почти на 7 тыс. км, а с запада на восток лишь на 90—150 км, началось за несколько тысячелетий до инков. Это время наполнено упорной, неустанной, но успешной борьбой человека с силами природы. Битва за выживание была тяжелой: прибрежные пустыни лишь изредка пересекаются плодородными речными долинами; горы полны контрастов — высочайшие вершины обрываются бездонными пропастями; сельва болотиста и непроходима. Победа обитателей, как побережья, так и горных районов, одержанная над девственной природой, явила собой один из самых ярких примеров тех свершений, которые достигаются лишь трудолюбием и непреклонностью воли человека.

На территории Перу и соседней северо-западной Боливии древние цивилизации возникали как по долинам рек, вдоль пустынного Тихоокеанского побережья (шириной 30–50 км), так и в величественных Андах. Примерно с середины 2-го тысячелетия до н. э. люди здесь окончательно перешли от собирательства и охоты к земледелию. В пустынях стали прокладывать оросительные каналы, на крупных горных склонах сооружали террасные поля, в болотистых низинах насыпали высокие гряды, защищающие посевы от переувлажнения. Весомую роль в формировании пищевого рациона местных индейцев играло не только скотоводство (одомашнивание морской свинки, а также викуньи и гуанако, т. е. превращение их в ламу и альпаку), но и продукты приморского рыболовства.

Роль прибрежного рыболовства в развитии древнеандских культур особая. Большинство ученых, в том числе российский перуанист В.А.Башилов, склоняется к тому, что именно оно стало одним из краеугольных камней становления центральноандской цивилизации. И вот почему. Перуанские воды исключительно богаты рыбой, особенно анчоусами. Вылов всего лишь одного процента этих запасов в год обеспечивает существование более 100 тыс. человек — и это без каких-либо дополнительных источников питания. Эффективный лов возможен, однако, лишь мелкоячеистой сетью с лодок, Окультуривание хлопчатника и освоение техники плетения сетей из хлопчатобумажного волокна и привело к интенсивному и эффективному использованию человеком приморских ресурсов центрального и северного побережья Древнего Перу. Лодки делали из тростника, а поплавки к сетям — из легких плодов тыквы-горлянки, которую научились разводить еще раньше хлопка. Характерно, что и по сей день рыболовство составляет одну из основ перуанской экономики.

Появились ремесла: гончарное дело, ткачество, обработка дерева, камня, металла. Возникли деревни, постепенно превратившиеся в поселки и городки с храмами. Выделились вожди, подчинившие своей власти сначала несколько соседних селений, а затем и целые долины. Процесс становления государства растянулся на века и тысячелетия.

В сегодняшней Республике Перу есть два индейских города, вызывающих особое восхищение: один — самый древний, другой — самый «молодой». Возраст последнего около пяти веков — это сказочно красивый высокогорный инкский Мачу-Пикчу, ежегодно посещаемый десятками тысяч туристов со всего мира. Самый древний, еще более труднодоступный, легендарный и таинственный Чавин-де-Уантар расположен среди вечных ледников и нетающих снегов Анд…

В 1 — м тысячелетии до н. э. на севере горного Перу существовала (известная сегодня в основном по впечатляющим культовым сооружениям) загадочная культура Чавин. Она долгие годы будоражит умы поклонников сенсационных открытий и изощренных фантазий. Таинственный Чавин — благодатный материал для беспардонных спекуляций о трансокеанском (Египет, Индия, Камбоджа, Китай, страны Ближнего Востока и др.) или даже инопланетном происхождении цивилизаций Нового Света.

По политической структуре эта культура представляла собой, скорее всего небольшой город-государство — Чавин-де-Уантар (площадь около 40 га, население 2–3 тыс. человек). Оно контролировало важнейший торговый путь через Анды, связывавший тихоокеанское побережье и Амазонию. Возвысившись в середине либо в третьей четверти 1-го тыс. до н. э. Чавин-де-Уантар был одним из крупнейших культурных центров Южной Америки, местом паломничества для пилигримов из самых отдаленных приморских земель и горных долин.

Притягательная сила Чавин-де-Уантар во многом объясняется его архитектурой, внушающей благоговение, и монументальными скульптурными украшениями. Народ Чавина умел строить величественные пирамиды, изумительные храмы с галереями и запутанными подземными лабиринтами (например Кастильо) и т. п. Вполне возможно, что архитекторы и строители Чавина стремились в своих творениях объединить мир реального и мир сверхъестественного. Яркий пример тому огромная стела Лансон (Копье), своей формой и в самом деле напоминающая копье. Стела из белого гранита высотой около 4,5 м и весом 2 т представляет собой искусно выполненное изваяние бога, похожего одновременно на человека и кошку. Вместо волос у божества извивающиеся змеи, вместо пальцев рук и ног — когти, а изо рта торчат огромные изогнутые клыки. Правая рука поднята, а левая вытянута вдоль туловища. Лансон словно ось, соединяющая небеса, землю и подземный мир, пронзает пол и потолок зала одного из главных храмов Чавин-де-Уантара.

Тщательные исследования, проведенные учеными, показали, что осевая ориентация Лансона играла не только символическую, но и функциональную роль. В частности, в полу помещения, пробитого острой вершиной стелы, располагалось небольшое отверстие, закрытое отодвигающейся плитой. Если произносить в него слова, находясь на верхней галерее, то создается впечатление, будто говорит сам Лансон. Возможно, такое устройство позволяло жрецам оставаться невидимыми, оглашая нижнее помещение звучными заклинаниями, пророчествами бога Лансона.

Между тем пророческие предсказания Лансона могли быть не единственными звуками, наполнявшими чавинский храм. С 1966 г. перуанский археолог Луис Лумбрерас изучал вентиляцию и систему водного дренажа в здании храма, где расположен Лансон. Чтобы обеспечивать подземные помещения и коридоры свежим воздухом, строители храма создали сложную систему взаимосвязанных труб, облицованных камнем. Они также сконструировали параллельную систему гидравлических каналов, по-видимому, для того, чтобы отводить воду во время ливневых дождей, которые идут от 5 до 8 месяцев в году. Ученый подсчитал, что дренажная емкость каналов значительно превышала необходимую даже при самых сильных ливнях. Каналы и трубы, вероятно, должны были выполнять еще одну функцию — оглашать храм ревом.

Лумбрерас не исключает, что система могла работать по такой схеме. Подземный канал подавал воду с высокой точки близлежащей реки на вершину храма. Отсюда вода поступала во внутреннюю гидравлическую систему здания, спускалась вниз через вертикальный акведук и попадала в расположенные сотами каналы, выложенные камнем. Несясь по узким водоводам с острыми углами, падая вниз со ступеней и разбиваясь об углы и выступы, вода создавала немалый шум.

Звук через параллельные водяным каналам воздушные трубы попадал в помещения с гладкими стенами, габариты которых точно соответствовали длине многократных звуковых волн, и вполне мог усиливаться настолько, чтобы внушать страх. Помещение, где располагается Лансон, напоминающее по форме мегафон, еще больше усиливало устрашающий рев бога, а храмовые жрецы могли модулировать высоту и направление звука, открывая и закрывая различные воздушные трубы, словно клапаны гигантского музыкального инструмента.

Чтобы проверить свою гипотезу, Лумбрерас залил около 400 л воды в акведуки, лежащие под центральной лестницей храма. Лестницу сразу огласил громоподобный шум. Две системы так называемых «говорящих ртов» на вершине храма передавали этот рев, несущийся из глубины здания, в зал, где стоял оракул, и за пределы храма — на площадь. Звук постоянной интенсивности и частоты был совсем не похож на обычный звук падающей воды, он напоминал аплодисменты огромной толпы.

Так ли это было на самом деле?

Особое почитание священного животного, самого мощного из хищников Южной Америки, одинокого ночного хищника — ягуара (пумы) привело к тому, что монументальные памятники Чавина подавляют и завораживают изобилием изображений клыков, когтей и прочими частями этого животного. На стелах и фризах Чавина часто встречаются изображения и других животных тропического леса. Очевидно, это объясняется влиянием народов Амазонии, с ними Чавин был связан посреднической торговлей.

Чавинцы были прекрасными гончарами и искусными ювелирами, они первыми в Америке научились добывать золото и изготавливать из него ювелирные украшения.

Судьба этой цивилизации пока до конца неясна. Скорее всего, культура Чавин была поглощена окружавшими ее варварскими племенами. Очень мало мы знаем и о создателях этой уникальной культуры, очевидно, сыгравшей серьезную роль в доколумбовой истории Южной Америки. Недаром культуру Чавин иногда сравнивают со стволом огромного дерева, а более поздние культуры Древнего Перу — с его переплетенными ветвями. Впрочем, точку в этом сложном вопросе ставить еще рано...

Шли тысячелетия. Возникали и исчезали государства: Мочика (I—VII вв. н.э.) — на северном побережье Перу, Уари (вторая половина 1 -го тысячелетия н.э.), Тиауанако (1-е — начало 2-го тысячелетия н.э.) — в горах Перу и северо-западной Боливии и др.

На земле найдется немного мест, столь неудобных для жизни человека, как побережье Перу. Большую его часть занимает пустыня; засушливые земли лишь изредка пересекаются долинами рек, питаемых сезонными дождями. Эти реки стекают с заснеженных вершин Анд и превращают пустынные долины в оазисы.

Одна из наиболее могущественных и развитых древних цивилизаций Южной Америки — цивилизация индейцев Мочика, или Моче — возникла и существовала именно на побережье Перу, на его севере. По своей значимости в истории развития древних культур Нового Света она сопоставима с Месопотамией в Старом Свете. Создатели цивилизации Мочика жили по узким долинам рек Лече, Санья, Чао, Пакасмайо (или Хекетепеке), Ламбайеке, Моче, Чикама, Виру; Санта, Непенья и других, спускающихся с гор и впадающих в Тихий океан.

Очевидно, сначала жители долины Моче подчинили племена, обитавшие вдоль полноводной реки Чикамы, а затем — в соседних долинах. В результате индейцы мочика занимали территорию в 20 тыс. кв. км, растянувшуюся узкой (10–20 км) полосой вдоль океана с севера на юг на 545 км. Предполагается, что в период расцвета цивилизации Мочика ее население могло составлять не менее 300 тыс. человек.

Основные занятия. Мочика активно занимались орошаемым земледелием. Плодородные почвы, удобряемые пометом лам, гуано (помет морских птиц — бакланов, морских ласточек и пеликанов, который в качестве удобрения втрое эффективнее, чем навоз) позволяли дважды в год собирать урожай маиса, фасоли, тыквы, хлопка, перца, различных фруктов (авокадо, гванабано, сливы-лукума, чиримойи и папайи), дынной груши, кабачков, арахиса и других растений. Картофель обыкновенный и сладкий и коку (наркотик) они могли выращивать в предгорьях либо выменивать у горцев.

Немалую роль в жизни мочика играл океан. Он давал дополнительные продукты питания: различных съедобных моллюсков, ракообразных, разнообразных омаров, осьминогов и, конечно, рыбу (скат, анчоусов, бонито, сардины, летучие рыбы и др.), которую ловили удочками с медными крючками или сетями с берега и лодок либо плотов из тростника тоторы. (Рыбы было столько, что ею даже удобряли поля!) Очевидно, паруса мочика не знали и пользовались только веслами.

В отличие от цивилизаций майя, ацтеков и других народов Мексики, мочика имели довольно развитое животноводство. Они разводили домашних животных: лам, морских свинок, собак и, возможно, уток. Слабосильные южноамериканские ламы — отдаленные родственницы индийских и африканских верблюдов — не способны были удержать наездника либо тянуть повозку или плуг, но они давали мясо, которым питались во время праздников, и шерсть, на них перевозили небольшие (до 40 кг) грузы, а их кизяк служил топливом. Кормили лам кукурузой, а также стручками и листьями альгарробы. Сначала мочика применяли уздечку, пропущенную через ухо ламы, затем появилась более сложная упряжь. Собак использовали не только для охраны, но на облавной охоте, на войне и… в пищу.

Охотники мочика промышляли оленей, лис, птиц, морских львов и даже таких опасных хищников, как ягуара, оцелота, коати и пуму; обезьян, туканов и попугаев, очевидно, выменивали у обитателей тропического леса.

Таким образом, как и древние шумеры и египтяне, мочика, видимо, вели комплексное хозяйство: занимались земледелием, рыболовством и скотоводством.

Города. Архитектура. Мочика возводили города, среди которых наиболее известны Пампа-Гранде (площадь около 4,5 кв км) — в долине Ламбайеке, Галиндо (площадь 4 кв км) — в Моче, Уанкако — в Виру, Пампа-де-лос-Интс — в Санте, знаменитая своей настенной живописью Паньямаркэ — в Непенье. Помимо простых жилых и хозяйственных построек из прямоугольного сырцового (глиняного) кирпича, они строили монументальные сооружения — пирамиды, удивляющие своими размерами. Одна из двух пирамид в долине Моче (высота 53 м, основание 159x342 м) была посвящена солнцу и служила усыпальницей знати, другая — луне (высота 20 м, основание 85x95 м).

Пирамида в Паньямарке была самой высокой — около 70 м, а пирамида Уака Форталес в Пампа-Гранде (высота 54 м, основание 270x185 м), построенная очень быстро, «в один заход», считается крупнейшей пирамидой Южной Америки. На верхней платформе пирамиды Уака Форталес, имеющей гладкие и почти отвесные 25-метровой высоты стены, располагались жилые помещения знати, куда вела крутая лестница. Ее можно было легко оборонять небольшим числом людей. И все же верхние постройки пирамиды погибли в огне, столь мощном, что местами глина оплавилась до стекловидного состояния. Многие окрестные постройки знати тоже хранят следы пожаров, а жилища простолюдинов, наоборот, совсем не пострадали. Думается, что город погиб не от нашествия врагов, а скорее в результате народного восстания. Возможно, именно по этой причине позднее в Перу больше уже не строили пирамид, а возможно, правители последующих цивилизаций научились избегать открытого противостояния «низов» и «верхов».

Впрочем, в истории мочика, очевидно, случалось всякое. Иначе зачем они воздвигли пирамиды-крепости на скалах?

Ремесла. Мочика были опытными инженерами-строителями: они не только сооружали города, но и прокладывали оросительные системы и акведуки для нужд земледелия, например Аскопский акведук в Чикаме. Для постройки этого акведука длиной в несколько километров и высотой 15 м необходимо было перенести огромный объем земли, т. е. провести широкомасштабные строительные работы.

Основным оружием воинов мочика были палица, небольшой круглы;, или квадратный щит, копьеметалка с дротиками, реже — праща. Лук они не использовали. Для ведения военных действий мочика прокладывали дороги вдоль побережья, связывавшие соседние долины.

Очевидно, торговлей были охвачены сотни километров перуанского побережья. Причем торговые караваны двигались как по суше, так и по морю, хотя далеко от побережья они, вероятно, не отплывали.

Больших успехов мочика достигли в ткачестве, которым занимались женщины. Ткачихи пользовались ткацкими станками с задним расположением ремней. Одним концом станок привязан к высокой деревянной опоре, другим — к поясу женщины. Наклоняясь назад, ткачиха могла управлять натяжением вертикальных нитей.

Не меньший интерес вызывают их достижения в металлургии: они выплавляли золото, серебро, медь и, возможно, бронзу. Кузнечных мехов они не знали, поэтому нагнетали воздух в металлический горн примитивным способом: долго дули через специальные трубки. Дуя одновременно, несколько человек могли поднять температуру горящего древесного угля до 980— 1260 градусов — такая температура необходима для плавления золотого песка и самородков и выплавки меди из руды.

Большинство мочикских золотых предметов состоит на 1/4 из меди. Последние находки археологов в Сипане позволяют предполагать, что мочика умели золотить вещи методом электрохимического замещения. Это требовало растворения золота б солевом растворе в присутствии корродирующих минералов. Когда изделия из меди погружали в раствор, происходил электрохимический обмен. Часть золота оседала на меди, немного самой меди поступало в раствор. При более простом методе золочения на изделие накладывали золотую фольгу и прикрепляли ее ударами молотка. Вероятно, им была известна техника литья по восковой модели, позволявшая изготовлять сложные изделия. Чаще всего из меди делали шишаки для шлемов воинов. Особенно прославились своим мастерством мочикские ювелиры из северных районов страны, создававшие изящные предметы и украшения.

Ювелирное искусство мочика — яркая страница золотого века древнеиндейского ювелирного искусства Южной Америки. И все же мочика никогда не создавали таких утонченных произведений искусства из золота, как жители лежащих к северу от них территорий современных Эквадора и Колумбии.

Не все золотые сокровища мочикцев были расплавлены в тиглях ненасытных грабителей (местных и европейских), несмотря на их многовековое бесчинство. Ныне эти дошедшие до нас маленькие чудеса рассказывают о величии древнеперуанских мастеров не менее убедительно, чем грандиозные монументальные произведения — Пирамиды Солнца и луны и изумительная, не имеющая аналогов в мировом изобразительном искусстве, расписная и фигурная керамика.

Мочика не владели письменностью, но, вполне вероятно, использовали некую систему учета информации (по крайней мере, в хозяйстве), применяя для этого разноцветные фасолины с нанесенными на них знаками. Чтобы лучше представить себе, как могло происходить зарождение основ письменности мочика, следует обратиться к Ближнему Востоку. Здесь в 8— 3-м тысячелетии до н. э. для учета различных предметов, скота, металла и т. п. использовались фишки определенной формы — шарики, конусы, диски и другие геометрические фигуры, усеянные нарезками. Со временем их стали хранить в запечатанных глиняных конвертах, делая с них оттиски и на поверхности конвертов. Потом кому-то в голову пришла гениальная мысль, что сами фишки не нужны, достаточно иметь оттиски. В результате появилась древнейшая письменность. Просматривается некоторое сходство между ближневосточными фишками и мочикскими фасолинами, вот только результат разный: на Ближнем Востоке появилась настоящая иероглифическая письменность, а в Перу? Позднее мы вернемся к этой проблеме.

Изобразительное искусство. Художники мочика создавали прекрасные цветные настенные росписи храмов, но наибольших успехов они достигли в оформлении керамики. Без преувеличения культура мочика более всего известна именно благодаря огромному количеству (более 150 тыс.) мочикских сосудов, хранящихся в музеях и частных собраниях мира, к примеру, уникальная коллекция из 60 тыс. экспонатов перуанца Рафаэля Ларко Ойле. Известный американский дипломат и археолог Эфраим Скуайер, посвятивший всю свою жизнь изучению культуры мочика, отмечал, что керамика мочика — это их язык.

Индейцы мочика наладили массовое производство посуды с помощью форм из обожженной глины, без гончарного круга, отчего, кстати, качество и внешний вид изделий ничуть не пострадали. В керамике мочика отразилась прожитая народом жизнь. Мочика были замечательными гончарами, изготовлявшими изумительные фигурные сосуды в виде людей, зверей, домов и даже ритуальных сцен — от жертвоприношения до совокупления. Это позволяет нам волнующе близко видеть культуру, не оставившую памятников письменности. Росписи на сосудах наносились коричневой краской по кремовому фону. «Портретные» сосуды мочика и виде человеческих голов отличаются удивительно тонкой проработкой выразительных лиц и, пожалуй, не имеют аналога в древнем искусстве Нового Света, Они прекрасно передают не только внешний облик представителей этого древнего народа, но и в какой-то степени его внутренний мир, что запоминается навсегда. Каждый из фигурных сосудов выполнен с таким мастерством, что воспринимается как статуэтка. Удивляет необыкновенная жизненность и грация фигур, правдивость их изображения.

Вот разъяренный воин на бегу высоко поднял палицу, готовый поразить врага… А вот пожилая горбатая женщина сидит, поджав ноги, отдыхая после долгого пути… Двое юношей, примостившись на камне, самозабвенно играют на флейтах, один из них даже полузакрыл глаза, чтобы полнее отдаться музыке… А пленный в разодранной одежде, со связанными за спиной руками и толстой веревкой на шее, мрачно смотрит перед собой: он хорошо знает, что ожидает его в недалеком будущем… Перед нами опьяневшая обезьяна; она вдоволь напилась хмельного напитка и теперь, обняв лапами кувшин, смотрит на нас веселыми, озорными глазами…Олень с ветвистыми рогами, плотно усевшись на скрещенные задние ноги, сосредоточенно бьет в небольшой барабан… У ламы, нагруженной тюками, весьма недовольное выражение: ей вовсе не хочется отправляться с таким грузом в дальнюю дорогу… Рядом молодая мать-пума, грациозно раскинувшись на земле, кормит трех детенышей, у них забавный, серьезно-деловой вид.

В «портретно-фигурной» керамике мочика переданы различные душевные состояния: радость, печаль, глубокая задумчивость. Эти «глиняные сообщения» о внутреннем мире древнеперуанского человека и его чувствах являются главным свидетельством величайших изобразительных способностях мочикцев, действительно подлинным «языком мочика».

Судя по тому, сколь разнообразны по тематике цветные рисунки (росписи) мочика на сосудах, этот вид изобразительного искусства играл главную роль в их духовной и ритуальной жизни. Полагаем, что эти рисунки вполне сопоставимы по своей значимости в истории искусства вазописи с древнегреческими росписями по керамике.

Мочика рисовали все: от людей и зверей до сложнейших, многофигурных мифологических композиций. Причем последним явно отдавалось предпочтение. Богатое воображение этого народа населяло землю и небо сказочными чудовищами, прообразы которых виделись ему в песках пустыни и зарослях сельвы. Один из наиболее популярных персонажей мочикских росписей по керамике — фантастический Зверь Рекуай, часто очень похожий на хищника — коати, оцелота, пуму или ягуара, реже — на собаку. Иногда он изображался на луне, терзающим поверженного человека или держащим в передних лапах, подобно своему «собрату» по мифу Дракону, голову человека.

Общественное устройство. Верховная власть находилась в руках жрецов и вождей, которые управляли государством, опираясь на привилегированный слой мочикского общества — знатных воинов. Во главе государства, вероятно, находился верховный правитель, имевший «царскую» резиденцию в Пампа-Гранде или Галиндо. (Возможно, оба города обладали примерно равными правами, и в каждом был свой правитель.)

О богатстве мочика свидетельствуют погребения их правителей. Так, найденное в 1987 г. погребение правителя Сипана превосходит по богатству знаменитую гробницу египетского фараона Тутанхамона. После испанского завоевания белолицые грабители, разрушив одну из пирамид с «царским» погребением, добыли оттуда золотых и серебряных изделий на сумму 278 174 золотых испанских кастельяно. А в самой Пирамиде Солнца кладоискатели в 1602 г. добыли 29 кг золота на сумму 800 тыс. испанских дукатов!

Гибель культуры мочика. В VII в. н. э. цивилизация Мочика пришла в упадок, оставив после себя богатейшее культурное наследие. Конкретные причины ее крушения пока не ясны. Ученым остается только предполагать, почему такая блестящая культура угасла столь быстро.

Одна из версий связывается с природными катастрофами, в частности с морем, постепенно намывавшим на прибрежные долины огромные дюны. Подталкиваемые господствующими ветрами с моря, они двигались в глубь суши, засыпая поля, каналы и поселения мочика. Этот неотвратимый процесс усугубился периодом засухи, вслед за которой дважды подряд за короткий промежуток времени повторилось катастрофическое явление, называемое эль ниньо. Его суть в том, что не реже 5 раз в столетие происходит нарушение нормальных морских течений вдоль перуанского побережья и направления ветра, что вызывает повышение температуры в океане более чем на 6 градусов по Фаренгейту и изменение в режиме осадков на суше. Микроскопически малые растительные организмы, которые составляют первичное звено питания в океане, вымирают. Поэтому рыбы, морские млекопитающие и птицы мигрируют или погибают. Изменение направления ветров приводит к ливневым дождям, превращающим пустынные долины в болото, а в горных районах начинает господствовать убийственная засуха. При этом погибает урожай, оросительные системы оказываются забиты землей, а постройки из земляных кирпичей размокают.

Хотя, похоже, не только климат имел отношение к исчезновению мочика. Не обошлось здесь, видимо, и без социально-экономических причин…

Южными соседями мочика по побережью были индейцы наска, Название это произошло от реки, в долине которой обнаружено множество археологических памятников. Расцвет этой прибрежной культуры оседлых земледельцев и традиционных рыболовов относится к 1-му тысячелетию н. э.

В отличие от других культур и цивилизаций Андского региона на территории наска отсутствуют грандиозные сооружения: дворцы, святилища и пирамиды. Сравнивая наска с северным соседом — мочика, некоторые исследователи, в том числе российский ученый-перуанист В.А.Башилов, считают, что этот народ уже стоял на ступени раннеклассового общества, но уровня развитой государственности еще не достиг. Вместе с тем ученые единодушно отмечают, что совершенство, которого достигли наска в изумительно сочных по цвету, красочных росписях по керамике и в ткачестве, безусловно, выделяет их среди других культур древней Южной Америки.

По сравнению с мочикской уникальная по своей многоцветности керамика наска не страдала перегруженностью сюжетов. Насканская полихромная роспись включает в себя стилизованные изображения птиц, рыб, насекомых, растений, животных и фантастических существ. Наиболее распространенная тема — морда-маска хищника семейства кошачьих. Необычная цветовая гамма росписных сосудов наска (сочетание красного, белого, черного, желтого, оранжевого, серого, коричнево-оранжевого) делает их украшением музейных коллекций древнеперуанского искусства.

Насканские ткачи прекрасно вышивали, изготавливали парчу, кружева и ковры. Для выделки тканей использовался как хлопок, так и шерсть. В цветовую гамму насканских ткачей входило более 150 цветов и оттенков, чего не было ни у одного народа доколумбовой Америки.

И все же более всего прославило долину реки Наска одно из чудес древней Америки — знаменитые гигантские рисунки, своего рода татуировки на земле. Именно они не первый десяток лет озадачивают поколения ученых и будоражат фантазию далеких от науки людей. Особенно много загадочных огромных изображений и линий (геоглифов) находится в 160 км к юго-востоку от полуострова Паракас и на расстоянии более 60 км от Тихого океана, в пустыне между долинами Ика и Наска, протянувшейся на 64 км.

Эти «татуировки» были открыты еще до Второй мировой войны (в 1939 г.) Робертом Косоком, историком, заведующим кафедрой истории Лонг-Айлендского университета (США). С борта самолета на темно-красной (от тысячелетнего воздействия утренней росы, дневной жары и ночного холода) поверхности пустынных плоскогорий Пампа-де-Наска он увидел желтовато-белые трапеции, треугольники, часто длиной в согни и сотни метров. Многие из них на первый взгляд напоминали очертания аэродрома. Вместе с ними по пустыне Наска тянулись бесчисленные, бесконечно длинные прямые (отклоняющиеся не более чем на 4 км на расстоянии 2 км) полосы, сходящиеся в определенных точках и затем вновь расходящиеся. И посреди этого невероятного хаоса лини, были рассеяны сходные с росписями насканских сосудов и тканей гигантские рисунки животных: 150-метровый ящер, 120-метровая птица, 24-метровый кит-убийца, огромные обезьяна, паук, колибри и многое другое.

С появлением в печати фотографий этой сенсационной «находки века» началось нечто невообразимое. Кто только не брался объяснить феномен этой громадной «картинной галереи» мира, — так лихо окрестили ее скорые на категорические выводы журналисты…

Во второй раз для широкой общественности геоглифы Наска «открыл» Эрих фон Дэникен. Его книга — бестселлер «Воспоминание о будущем» и снятый по ней немцем Г. Райнелом документальный фильм известны всему миру. По Дэникену, «татуировки» Наска не что иное, как… доисторические взлетные полосы для… космических кораблей!

Всю свою долгую жизнь посвятила изучению проблемы насканских геоглифов доктор математики из Гамбурга Мария Райхе. Она пришла к выводу, что с земной поверхности рисунки вообще большей частью не различимы — словно и вправду создавались в пустыне для «небесных зрителей»?! Марсиан?! Действительно, только с большой высоты, с борта самолета или вертолета, можно осмотреть всю «галерею»…

Так что же изображено на территории общей площадью несколько сотен квадратных километров?

Фигурки, линии и трапеции расположены здесь приблизительно на расстоянии пяти километров друг от друга вдоль очень узкой, часто пересыхающей речки Рио-Инхеньо. Ученые выделяют изображения трех видов. Прежде всего, это прямоугольники, квадраты, треугольники и трапеции. Рядом с ними бесчисленное множество прямых и всевозможных линий, ведущих, казалось бы, в никуда, точнее от горизонта к горизонту — насколько хватает глаз. Между этими линиями и геометрическими фигурами разбросаны изображения птиц, обезьян, рептилий, ящеров, рыб, пауков и даже… человеческих фигур! И все же явное предпочтение создатели «галереи» отдавали птицам. И это понятно — птицы имели особое значение у народов и племен доколумбовой Америки. Именно им приписывались магические свойства. Например, во времена конкисты (конец XV–XVI вв.) торговцы птичьими перьями у многих туземцев слыли колдунами.

Некоторые из насканских птиц в буквальном смысле слова чудовищны, почти как в индейских сказках, например, 120-метровое изображение птицы, длинные голова и шея которой очень похожи на змеиные. В то же время многометровые морской ястреб и колибри «вытатуированы» на земле очень достоверно. В Пампа-де-Наска встречается всего 18 изображений птиц.

Среди изображений животных больше всего китообразных (касатки), больших игуан и ящеров. Помимо этого, здесь «водится» несколько весьма странных, можно сказать, загадочных, трудно отождествляемых с реальными, животных: например, нечто, напоминающее собаку с тонкими-тонкими ногами и очень длинным хвостом и др. А иногда можно «столкнуться» и с комбинированными изображениями: в частности, гигантский 30-метровый человек-птица, т. е. человеке головой совы…

Поклонников гипотезы о сооружении геоглифов Наска внеземными пришельцами больше всего привлекают различные по форме большие светлые площадки, чаще всего в форме прямоугольников, треугольников и особенно часто — трапеции. Размеры некоторых весьма впечатляют — 1700 на 50 м! Именно их уфологи (специалисты по контактам с внеземными цивилизациями) пытаются уподобить взлетным площадкам для летательных аппаратов… марсиан либо иных инопланетян. Насколько они пригодны для этого, судите сами: если снять верхний слой потемневшего от времени щебня, то под ним лежит весьма мягкий грунт… Вряд ли даже очень легкий летательный аппарат сможет приземлиться или стартовать со столь рыхлой почвы.

Чаще всего в Пампа-де-Наска встречаются прямые, спиралевидные и извилистые полосы. Порой они выходят прямо из тел фигур, иногда идут параллельно, затем пересекаются, вновь расходятся и убегают куда-то далеко в пустыню, за горизонт… через камни-валуны и долины, вверх и вниз по склону… и ни одно природное препятствие не в состоянии заставить их отклониться в сторону, изменить заданное древними «зодчими» направление!

Сколько труда и терпения исследователей и в первую очередь известной нам госпожи Райхе потребовалось, чтобы классифицировать все эти изображения! Однако несравнимо более трудная задача — попытаться ответить на вопрос: зачем, собственно, люди создали это фантастическое творение?

В свое время профессор Косок не смог однозначно объяснить смысл увиденных ими странных гигантских рисунков в Пампа-де-Наска. Не можем точно объяснить их назначение до сих пор и мы…

Так что же нам остается? Лишь восторгаться рисунками в пустыне Наска, подобно посетителям музеев, любующимся шедеврами искусства, смысл которых многие не понимают, но чувствуют их волнующую загадочную красоту?

Долгое время наиболее распространенной версией о предназначении насканской «живописи» была версия о ее возможной связи с зимним и летним солнцестоянием, временем восхода и захода луны, с расположением и движением звезд и созвездий, например Плеяды. Так, клюв и почти 100-метровая шея вышеупомянутой диковинной птицы направлены в самую точку восхода солнца при зимнем — июньском (в южном полушарии это зима) солнцестоянии. Из клюва другой птицы расходится множество линий, и он опять-таки точнейшим образом указывает на место восхода солнца 22 декабря, в день летнего солнцестояния (декабрь в южном полушарии — летний месяц). Напомним, что точное определение восхода солнца во время обоих солнцестояний имело огромное значение для земледельческих работ жителей доколумбовой Америки. Тем более только после солнцестояний в этих местах появлялось то, что жители этого пустынного края так высоко ценили — вода! Именно она давала индейским сельскохозяйственным культурам, а значит, и индейским поселениям, жизнь.

В настоящее время выдвинуто новое, весьма оригинальное объяснение линий и рисунков пустыни Наска. Американский астроном Э. Авени и работающий в США голландский историк и этнограф Т.Зойдема полагают, что они изображают нечто вроде системы секе у инков. Секе — это расходившиеся от священного храма в столице инков (городе Куско) линии, которые разгораживали территории отдельных родовых кланов и соединяли вытянутые в цепочку святилища. Эта сложная система, в детали которой мы не станем глубоко вникать, отражала представления инков о структуре их общества, мифологические воззрения и была своеобразным календарем. Однозначно ответить, правы ли Э.Авени и Т.Зойдема, сегодня трудно. Это покажет время и дальнейшие исследования.

Вполне возможно, что при изучении загадочных «татуировок» Наска следует исходить не из современных представлений об окружающем нас мире, как материальном, так и духовном, а из того, что у любой древней, в том числе и доколумбовой цивилизации, развивавшейся в изоляции от цивилизаций Старого Света, могла быть собственная, своеобразная или даже уникальная оценка мира как Космоса. Следовательно, те, кто создавал и затем использовал рисунки и линии в долине Наска, должны были иметь иное, чем у нас, мироощущение, в частности представление о необходимости жить в полной гармонии с окружавшей природой. Для этого древним жителям Наски, очевидно, достаточно часто приходилось обращаться к своим богам, особенно к божествам-предкам.

Многие индейцы древней Америки верили в существование мифических предков-животных, поэтому нельзя исключать, что в Пампа-де-Наска древние жители создавали… свой гигантский «храм» под открытым небом! Возможно, замысловатые фигуры пустыни Наски изображали именно мифических предков-животных, т. е. для местных аборигенов были животными-покровителями.

Поскольку у многих индейских народов духовное общение с предками-покровителями часто происходило в виде религиозного обряда с облачением в костюм или шкуру почитаемого животного, символизирующим перевоплощение в него, то почему бы не предположить, что нечто подобное существовало у наска. Тогда становится понятным, для чего в контуре каждого рисунка, изображающего животное, есть своего рода «окно» (оно служило «входом» в фигуру животного-божества, т. е. для воплощения в того или иного предка-животного), а все рисунки связаны особой системой линий и полос.

Предположим, что древнеиндейский жрец (а может, просто человек, идущий на поклон к богам) сначала двигался по главной широкой полосе-дороге Пампа-де-Наска, ведущей к «храмам» (фигурам предков-животных), затем сворачивал в нужном ому направлении по одному из многочисленных узких ответвлений от основной дороги к фигуре того или иного предка, животного-покровителя: к обезьяне, кондору, птице, пауку, игуане и т. д. Входя в фигуру своего покровителя, т. е. как бы перевоплощаясь в него, он восхвалял своего духа-покровителя — тем самым еще более усиливая свой духовный контакт с ним. Пройдя всю фигуру, т. е. «воплотившись» на какое-то время в том или ином животном-предке, человек как бы получал возможность «пообщаться» со своим покровителем-божеством — набраться от него сил, получить совет на будущее и т. п. Затем индеец медленно по многочисленным линиям-ответвлениям возвращался от божества назад, в реальный мир, опять на широкую (главную во всей пампе) полосу-дорогу Каждой фигуре, очевидно, соответствовал свой маршрут, ведь к каждому «храмику» (фигуре предка-животного) вела своя «дорога».

Все эти секреты Пампа-де-Наска могла знать только очень небольшая группка жрецов — каста посвященных во все таинства общения при помощи «татуировок» Наски с богами, т. е. с предками-животными. В какой-то момент древнеперуанской истории по неизвестным нам причинам секреты эти не были переданы следующему поколению местных служителей культа. Связь поколений оказалась прерванной: религиозные тайны передаются только от посвященного к посвященному…

В завершении нашего путешествия по пустыне Наски хочется отметить следующее. До окончательного ответа «расшифровки таинственных «татуировок» еще, очевидно, далеко, и это дело будущих поколений исследователей, вооруженных более полными и точными, чем наши, знаниями. Вероятно, именно им придется ответить еще на несколько нелегких вопросов, связанных с насканской «картинной галереей»: каким образом эти рисунки могли создать с такой невероятной точностью люди, которые не умели летать и не видели с высоты своих творений? Как они добились того, что лучи заходящего солнца касались горизонта точно над линией длиной в несколько сот метров с максимальными отклонениями в… пять сантиметров?! Какими «приборами» при этом пользовались? Кто руководил всей этой крупномасштабной «стройкой»?! Вопросы… Вопросы? Вопросы!

На рубеже 1-го и 2-го тысячелетий н. э. прибрежная культура Наска пришла в упадок, оставив после себя не только изумительные творения своих гончаров-вазописцев и ткачей, но и загадочные «татуировки» Пампа-де-Наска…

Однако не только создатели древнеперуанских прибрежных цивилизаций Мочика и Наска заслуживают нашего пристального внимания. Даже та скудная информация об обитателях горных районов Анд позволяет сделать вывод, что по уровню культурного развития они не уступали населению побережья.