Книга: Тайны Нового Света. От древних цивилизаций до Колумба
Назад: Ацтеки — «ассирийцы» Нового Света? (XII/XIII в. (?) — начало XVI в.)
Дальше: Таинственный Чавин
На пирах и богослужениях ацтеки питались особым сортом ядовитого гриба, содержащего сильные психотропные вещества, близкие по своим свойствам ЛСД. Поедание его в сыром виде и в определенном количестве вызывало у людей галлюцинации и видения, которые воспринимались как способ общения с богами. Использовались ацтеками и наркотические свойства кактуса пэйоте, доставлявшегося главным образом из северной Мексики.
Ремесла. В Древней Мексике добывалось и использовалось большое количество руд и минералов: соль, базальт, обсидиан (вулканическое стекло), мрамор, известняк, свинец, олово, серебро, золото и др. Минералы добывались и в открытых карьерах, и шахтным способом. Добыча золота в пределах ацтекского государства велась в основном в районе нынешних штатов Герреро, Оахакаи Веракрус. Богатые месторождения золота были у сапотеков, народа, который полностью не был покорен ацтеками. Много золота было и у тарасков Мичоакана, но они были исконными врагами ацтеков, и получить его от них можно было только путем торговли. Самородное серебро встречалось крайне редко и поэтому ценили его очень высоко.
В Теночтитлане существо вали специальные кварталы ткачей, ювелиров, составителей мозаик из раковин и минералов, камнерезов, мастеров по украшениям из перьев, строителей, гончаров и т. д. Из кожи делали самые разные вещи, прежде всего обувь, которую, однако, носили только представители высших слоев общества. Обувь делали без носка, но с пяткой и каблуком, ремни у такой обуви проходили между пальцами и укреплялись на щиколотке. Обычно обувь украшали. Тлатоани, например, носил обувь из шкуры ягуара, украшенную золотом. Для предохранения кожаной обуви от влаги ее смазывали растительными маслами.
Ацтекские гранильщики превращали куски обсидиана, горного хрусталя, жадеита, нефрита, оникса, лунного камня, опала, аметиста в замечательные скульптурные изображения. Работали они также с изумрудами и бирюзой.
Самыми ценными камнями ацтеки считали нефрит и жадеит: за небольшой камешек можно было получить два, а то и три массивных золотых кольца. Интересно, что мастера по нефриту умели отыскивать нефритовые гальки после дождя, всматриваясь в характер испарений, исходящих от влажной почвы. Обработать этот минерал было нелегко. Куски осторожно распиливали лучковой пилой, бамбуковыми пилками с применением кварцевого и нефритового песка. Сверлили либо массивными сверлами из хлоромеланита, либо полыми (из бамбука, птичьих костей и тростника). Завершающие работы: резьба, шлифовка и полировка — составляли еще более трудную задачу. Законченную вещь часто покрывали красным порошком из киновари.
Особых высот в своем мастерстве достигли ремесленники, изготовлявшие изделия из перьев. Ацтекские мастера, подбирая перья птиц (например, колибри, кецаля, попугая-кардинала, розовой и серой цапли) по цвету, составляли из них мозаичную картину. Перья наклеивали на плотную ткань. Так изготовляли плащи из перьев и пышные головные уборы вождей, либо щиты военачальников. Причем подбор красок был настолько изысканным и совершенным, что соперничал с живописью.
В Теночтитлане было развито и совершенно необычное ремесло, связанное с религиозными воззрениями ацтеков, — украшение человеческих черепов искусной мозаикой из самоцветов. Очень популярным было инкрустирование оружия и воинских принадлежностей поделочными камнями, золотом и серебром.
К моменту прихода европейцев ацтеки не знали железа, а появившаяся медь в основном применялась для изготовления предметов культа, ювелирных изделий, реже — орудий труда и оружия. По некоторым данным, ацтекские металлурги, соединяя медь с оловом либо мышьяком, могли получать сплав, близкий к бронзе. При этом иногда доля олова или мышьяка достигала 23 %, хотя достаточно и 5—10 %. Столь значительные добавки делались для того, чтобы сплав становился блестящим, как золото или серебро.
Интересно, что золото и серебро связывалось у ацтеков с небесными божествами: золотой металл назывался теокуитлатль (экскременты богов), а серебряный — иштактеокуитлатль («белые экскременты богов»). Среди мастеров по обработке металлов существовала специализация: одни обрабатывали золото и серебро, другие — медь. Золотые изделия ковались (способом холодной ковки), паялись, полировались, чеканились либо отливались по восковой модели.
Происходило это так: из мелкозернистой глины лепили модель украшения и покрывали ее тонким слоем воска, поверх которого налепляли глину. При нагревании формы воск выплавлялся и в ней образовывалась полость, в точности воспроизводящая конфигурацию модели. Расплавленное золото или серебро вливали в верхнее отверстие, специально для этого сделанное- Золото заполняло все пустоты формы. Когда металл застывал, из формы извлекали отливку. Затем ее шлифовали, а для придания блеска погружали в ванну из квасцов. Главная трудность заключалась в создании вокруг восковой модели прочной, жаростойкой оболочки, которую не мог бы разрушить расплавленный металл. Хрупкую восковую модель как бы закрывали тонким, но чрезвычайно прочным керамическим чехлом, предохраняющим от образования пригара, шероховатостей, оспенной поверхности. Это достигалось подбором соответствующих сортов глины и-песка, строгим температурным режимом заливки. Всем этим в совершенстве владели ацтекские мастера. Глаза заменяли им точные приборы, которыми пользуются сейчас литейщики. Особо славились золотых и серебряных дел мастера из города Аскапоцалько.
По признанию испанских завоевателей, изделия из золота ацтекских мастеров превосходили работы ювелиров Испании. Вот что писал о золотых дел мастерах Теночтитлана один из первых исследователей Мексики, монах-францисканец Торибиоде Бенавенте Мотолинья:
«…Они могут отлить птицу с движущимся языком, головою и крыльями или отлить обезьяну или другое животное с подвижкой головой, языком и ногами и руками, а в руки вложить игрушку, так что кажется, что она танцует с ней. Более того, они берут слиток, половина которого из золота, а половина из серебра, и отливают рыбу со всеми ее чешуйками, причем одна чешуйка золотая, а другая — серебряная».
(Кинжалов Р.В. Памятники культуры и искусства древней Америки. Л.,1958, С,18).
К сожалению, в музеях мира и частных коллекциях хранится немного подобных изделий, так как, по свидетельствам очевидцев, большая их часть (массивные нагрудные цепи и тончайшие филигранные цепочки, ожерелья и перстни, многие с драгоценными камнями, блюда и кубки, наручные и ножные браслеты, великолепные статуэтки, изображающие божеств, людей, зверей, птиц и рыб) погибла в плавильных горнах испанских конкистадоров. Чудом уцелевшие единичные экземпляры — предмет гордости крупнейших музеев мира. Одна из таких уникальных вещей — золотой знак в виде фигурного колокольчика (скорее, бубенчика — в доколумбовой Америке не было колокольчиков. — Прим. Я.Н.), которым награждались отличившиеся в бою воины из «рыцарского» ордена Орла, — хранится в Особой кладовой Государственного Эрмитажа в Санкт-Петербурге.
Посетивший выставку ацтекского золота при дворе испанского короля Карла I великий немецкий художник эпохи Возрождения, крупнейший мастер гравюры Альбрехт Дюрер так выразил свое восхищение от увиденного:
«…Видел также предметы, привезенные королю из новой страны золота… Разного сорта оружие, щиты, военные трубы, удивительные защитные орудия, оригинальные наряды, церемониальные украшения и бессчетное число прекрасных предметов для разных нужд, своим великолепием превосходящие любое из доселе виденных чудесных произведений, заполняли две большие комнаты… Никогда в жизни я не видел ничего, что взволновало бы меня так глубоко, как эти вещицы. Среди них я увидел прекрасные и удивительные произведения искусства, открывшие для меня творческий гений создателей всего этого великолепия…»
(Галич М. История доколумбовых цивилизаций. М., 1990. С. 102–103).
Золота у ацтеков было так много, что, по свидетельствам испанцев, его продавали на рынках. Так, на рынке Теночтитлана около ограды храмовой пирамиды торговали золотым песком, хранивши моя в стержнях гусиных перьев различной длины. Стержень определенной длины служил единицей обмена, т. е. деньгами. Роль денег играли также медные бубенчики и ножи Т-образной формы либо в виде серпа, кусочки меди, олова, а наиболее ходовой монетой, своего рода «валютой» были бобы какао. Распространенным эквивалентом денег были и накидки, или плащи, «куачтли». 100 бобов приравнивались 1 куачтли. Этого было достаточно, чтобы купить выдолбленную лодку или 100 листов бумаги, за пару куачтли давали целую партию кошенили — красно-пурпурного красителя из одноименных насекомых. Раб стоил 30 накидок, а за 40 можно было купить раба, обученного пению и разнообразным танцам. В качестве «денег» использовался и перец, в основном из-за широкого использования в пищу. Его охотно меняли на тыкву, свежую рыбу, причем до начала сбора местного урожая, доставляемый из более южных районов, он стоил дороже.
Цены на товары определялись их качеством и размерами; играли свою роль соотношение спроса и предложения. Государственная власть фиксированных цен не устанавливала, — выражаясь современным языком, господствовали «рыночные отношения»: яйцо индейки стоило 3 боба какао, 1 цыпленок — 15, петух— 20, кролик — 30 и т. д.
Торговля. В последнее столетие существования Теночтитлана в ацтекском обществе возросло значение купечества. Купцы (почтека) жили в почтланах — особых кварталах Теночтитлана, заключали браки исключительно в своей среде, и только их дети наследовали их ремесло. В число почтека не входила огромная масса уличных торговцев, лоточников, содержателей прилавков. Почтека были странствующими купцами, занимавшимися очень выгодной торговлей с дальними землями и народами. Будучи властителями экономики, они стояли всего лишь на ступень ниже правя щей элиты. В каждом из ацтекских огородов были свои корпорации почтека, их возглавляли несколько престарелых купцов, которые уже не участвовали в торговых походах.
Купцы имели ряд привилегий, которые заслужили, доставляя ацтекским полководцам весьма ценные сведения о климатическом, военном и экономическом положении стран, которые посещали, о быте и нравах населявших их племен, наиболее удобных для вторжения дорогах и др. А в нужный момент они становились проводниками ацтекских армий, из разных мест устремлявшихся вглубь захватываемой страны. Учитывался и их вклад в процветание Теночтитлана.
Торговые путешествия почтека были весьма продолжительны (обычно более года) и нередко опасны. Караваны вели опытные торговцы зрелого возраста, не раз совершавшие путешествия, хорошо знакомые с обычаями и нравами многих далеких племен и народов. Их сопровождали молодые ученики, которых еще только предстояло обучить премудростям торговли с чужестранцами.
Поскольку торговым караванам могла грозить опасность, почтека обычно имели хорошо вооруженную охрану. Причем она не только защищала караван, но и нередко помогала своим присутствием соглашаться с торговыми условиями ацтекских почтека. В наиболее опасных местах, например приграничных районах, стояли ацтекские гарнизоны, гарантировавшие безопасность торговли. За пределами территории военного влияния ацтеков почтека приходилось рассчитывать только на самих себя и свою охрану.
К далекой экспедиции (например на территорию современной Панамы) почтека очень тщательно готовились. Вожди корпорации испрашивали совета у богов и определяли день, благоприятный для начала похода- За день до отправления они приносили дары богу-покровителю торговцев Иакатекутли и устраивали празднество. Ритуальные речи подчеркивали опасность предприятия. Караван обычно отправлялся от дома старшего по экспедиции ночью, без особого шума, чтобы об этом не могли узнать недоброжелатели и соперники. Каждый участник похода быстро прощался со своими домочадцами. Если кто-то случайно забывал какую-нибудь вещь, то вернуться за ней он уже не мог, не могли ее принести ему и его домочадцы. На семью купца во время его отсутствия налагались различные ограничения, например его жене и детям дозволялось мыться не более одного раза в 60 дней. По возвращении почтека ничем не показывали своего успеха. Они возвращались так же, как и отправлялись, под покровом ночи, и спешили как можно надежнее спрятать свои товары и богатства от любопытных глаз.
Из областей, не покорившихся военной мощи ацтеков, караванами груженых носильщиков (колесный транспорт, тягловые и вьючные животные в Древней Центральной Америке отсутствовали) по суше, в основном по тропам, реже мощеным дорогам, или на лодках по рекам и морю, купцы привозили разнообразные товары: например, перья священной птицы кецаль — с юга, из далекой Гватемалы, бирюзу (чальчиуитль) — с севера, из не менее далекой Северной Америки (штат Нью-Мексико).
Груз несли на специальных носилках или в тюках, или коробах, покрытых шкурами для защиты товара от солнца и дождя. Обычно вес груза не превышал 23 кг, но порой достигал и 50 кг, если нести его нужно было на небольшое расстояние. В экспедициях всегда было много носильщиков, обычно это были профессионалы, реже рабы. Их труд был очень тяжелым: в среднем задень они преодолевали около 25–30 км, при условии, что нередко общая дальность пути достигала 550–600, а то и более километров. Чаще всего ацтеки экспортировали рабов, одежду, орудия труда, драгоценные камни, кожу, изделия из меди, кошениль, украшения, тыквенные сосуды и т. п.
О вой товары купцы продавали на рынках, где различные предметы торговли размещались в определенных рядах. Были и специализированные рынки. В Чолуле, например, возник своего рода аукцион по продаже драгоценных камней и украшений из перьев, в Акольтне продавались собаки, в Тескоко — одежда и ткани, в Тлашкале— керамика, в Аскапоцалько и Тлателолько — рабы. А вообще на рынках было все — «от золота до хвороста для очага». Главным торговым центром ацтеков был второй по величине город Тлателолько. Здесь ежедневно продавали более 120 видов разных товаров и бывало по 20–25 тыс. человек, а в большие рыночные дни — по 40–45 тыс. (по некоторым данным, 60–80 тыс. человек).
Купля-продажа могла производиться за наличный расчет и в рассрочку, с соблюдением формальностей и без соблюдения таковых, например наличия свидетелей. Покупатель имел право вернуть купленную вещь и получить уплаченную сумму. Практиковались и комиссионные сделки. Надежность контрактов обеспечивалась приглашением свидетелей. Более раннее обязательство имело преимущество перед более поздним. Обязательства передавались наследникам, и в случае их невыполнения мог последовать арест имущества самого должника или его наследников. Имел место залог (заклад), особенно для того, чтобы гарантировать заем (ссуду), при этом проценты на ссуду не начислялись, т. е. ростовщичества не было.
За нарушение торговых правил и норм предполагалась уголовная ответственность. Фальсификация мер наказывалась смертью, как и торговля ворованным. Нельзя было торговать за пределами рынка. За ссору на рынке, который был местом, где должен был царить полный порядок, ибо там бывали торговцы из других городов, виновные сурово наказывались. Эрнандо Кортес, описывая Теночтитлан, отмечал, что на главной площади было особое помещение — здание суда, где заседали 10–12 судей. Они рассматривали всевозможные преступления, которые совершались на главном городском рынке, и отдавали приказания особым служителям наказывать виновных.
Почтека приумножали богатство ацтекского государства. Их влияние на экономику росло с каждым годом. На рынке их слово было законом. Кто знает, если бы не испанское вторжение, не добились бы ли они когда-нибудь и политического влияния.
Архитектура. Основные храмовые постройки ацтеков, а их у них было очень много (около 40 тысяч, причем в одном только Теночтитлане насчитывалось более 70 храмов), — четырехугольные либо круглые в плане пирамиды из адоба (кирпича-сырца). Широко использовался в строительстве и древесный материал: кипарис, кедр, пальма и сосна. Два последних в основном шли на отделку. Из вечнозеленого дуба и сосны главным образом изготовляли мебель.
Согласно ацтекским обычаям, пирамиды перестраивали каждые 52 года, так как считалось, что через это время наступает новый период в развитии мира. Так, храм в Тенайуке, как выяснили археологи, перестраивался по крайней мере 5 раз: в 1299, 1351, 1403, 1455 и 1507 гг., т. е. по окончании 52-летних циклов. В результате таких перестроек пирамида становилась все больше и выше, поскольку каждая новая кладка из толстого слоя щебня и штукатурки размещалась поверх старой. Получалась как бы гигантская каменная луковица, последовательно отражавшая в своих слоях изменения в ацтекской архитектуре.
Главной среди пирамид Теночтитлана была теокалли Уицилопочтли — храм бога войны — в виде гигантской усеченной пирамиды, точнее, пяти усеченных пирамид, поставленных уступами друг на друга, из которых большая служила основанием меньшей. Сто четырнадцать ступеней вели на вершину храма, образовывая пять лестниц соответственно пяти «этажам» храма. Каждая из лестниц приводила посетителя на очередной уступ, и лишь обойдя его кругом, он попадал на следующую лестницу. Таким образом, чтобы достичь вершины храма, надо было не только преодолеть все его четырнадцать ступеней, но и четыре раза обойти все здание, каждую из его пирамид. Лестницы шли по наружной плоскости. Плоскости между террасами пирамиды сооружены с таким расчетом, что человек (народ) у ее подножия не видел людей на вершине пирамиды. Перед ним (ними) лишь уходящий ввысь массивный подъем, исчезающий в пространстве. Сам храм, а он состоял их двух святилищ на вершине пирамиды, можно было увидеть только с верхних ступеней площадки, на которой он стоял. Поэтому торжественное шествие жрецов во время празднеств медленно, на виду у всего народа поднимавшихся на исчезающую в поднебесье вершину пирамиды, было эффектным и впечатляющим зрелищем.
Томные размеры пирамиды храма бога войны не сохранились. Ученые предполагают, «то площадь ее основания равнялась примерно 1 тыс. кв. м, а высота 30–40 м. Археологи насчитали, что примерно за 200 лет своего существования главный храм ацтеков претерпел по меньшей мере 6 перестроек (? ок.1428 г., ок,143 1 г., ок.1454–1469 гг, ок.1460 г., ок.1500 г., ок. 1502–1520 гг-.). В тело пирамиды среди камней и цемента при строительстве поместили множество драгоценных камней и золотых изделий — строительная жертва. На вершине пирамиды была обширная площадка с двумя святилищами из камня и дерева. Перед ними стояли алтари, в которых и днем и ночью горел огонь.
В красно~белом святилище стояла высеченная из камня и покрытая мастикой приземистая фигура бога войны Уицилопочтли, инкрустированная нефритом, бирюзой, золотом и мелким жемчугом. На статую был надет пояс из золотых змей, украшенный драгоценными камнями, а на шее на шнуре висели золотые маски с мозаикой из бирюзы.
В соседнем, бело-голубом, находилось изображение другого важнейшего божества ацтеков — Тескатлипоки либо бога дождя Тлалока, украшенное золотом и драгоценностями. В глазных впадинах статуи помещались зеркала из обсидиана, и в их черной глубине отражался красный отсвет вечернего солнца. От многочисленных храмовых курильниц поднимались клубы густого дыма, усугублявшие мрак внутри храма, стены которого почернели от крови множества жертв. В темных углах лежали груды культовых принадлежностей — трубы из раковин, ножи и каменные чаши с… бесформенными кусками человеческого мяса и сердцами, еще не брошенными на ритуальные жаровни. В этих зловещих потемках неслышно скользили мрачные фигуры жрецов. Перед храмом был установлен огромный барабан, в который били лишь в дни всенародной опасности.
У подножия теокалли лежала громадная глыба с воткнутыми в нее шестами-стойками, сплошь унизанными бесчисленными черепами принесенных в жертву людей. Тошнотворный запах грязной мясной лавки, висевший в воздухе, контрастировал с безукоризненной чистотой полированных плит самого храма-пирамиды и площади вокруг него.
Пирамида главного храма ацтеков несла двойной смысл: это одновременно и священная гора, на которой родился Уицилопотли, и небеса, откуда на землю устремлялись дожди бога Тлапока.
По описаниям конкистадоров можно реконструировать облик столицы ацтекского государства времен начала конкисты. Этот красивейший город Мезоамерики занимал тысячу гектаров, или 12 кв. км, почти столько же, сколько Рим в III веке н. э. В центре Теночтитлана располагалась главная площадь (320 х 275 м). Город делился на четыре района — Куэпопан (Место цветения цветов,), Мойотлан (Место комаров), Астакалько (Дом цапель) и Теопан (Место бога) — двумя пересекавшимися под прямым углом широкими улицами, ориентированными по сторонам света. В начале конкисты в Теночтитлане насчитывалось около 20 тыс. только жилых построек, и проживать там могло около 100–120 тыс. человек. Он явно был крупнее большинства городов средневековой Европы; в период расцвета Средневековья средняя численность жителей городов Европы была 2–3 тыс. человек. Священный центр столицы ацтеков окружала стена, длина которой достигала 500 м; на огромной площади, вымощенной толстыми плитами и частично застроенной торговыми рядами, располагался самый грандиозный из всех многочисленных рынков древней Мексики, вмещавший одновременно более 50.000 покупателей и продавцов. Торговля на нем происходила ежедневно, но каждый пятый день она была особенно обширна и разнообразна. Весь город приходил в движение — во всех направлениях везли и несли продукты, минералы, ткани.
О гигантских размерах Теночтитлана мы судим по описаниям испанца Эрнана Кортеса, покорителя ацтеков:
«…Столица Теночтитлан стоит на соленом озере, диаметр окружности города составляет добрых две лиги (лига равняется 5572 м. — Прим. Я.Н.)… Город так же велик, как, например, Севилья или Кордова. Улицы его широкие и прямые, как стрелы; на многих главных магистралях половину улицы образует мостовая, другую половину — канал, по которому плавают лодки… В городе много рыночных площадей, где ведется постоянная и оживленная торговля. Одна из таких площадей больше, чем весь город Саламанка; она окружена аркадами, и ежедневно на ней собирается более шестидесяти тысяч людей — покупателей и продавцов. Здесь торгуют всевозможными продовольственными товарами, золотыми и серебряными украшениями, свинцом и оловом, ракушками и разноцветными птичьими перьями, обработанными и сырыми балками для строительства домов, строительным камнем, самой разнообразной птицей — индейками, утками (одних только их продавали не менее 8 тыс. штук. — Прим. Я.Н.), попугаями, соколами, голубями, а также зайцами, оленями, собачьим мясом. На этих рынках можно встретить продавцов лекарственных растений и различных снадобий. В цирюльнях моют и стригут волосы, в кухмистерских подают самые разнообразные кушанья и напитки. На рынке толпятся носильщики, готовые за плату доставить любой груз. На рынках города можно купить фрукты и кожи, красители и глиняную посуду, соленую рыбу и сласти… — словом, все, что можно только себе вообразить в этом мире… Все содержится в строгом порядке, каждый товар продается на своем месте в соответствии со своим назначением. Товары продаются по штукам и по объему, продажи на вес мы не заметили. На рынке имеется строение, где сидят рыночные судьи, они следят за порядком, решают споры, ловят преступников, проверяют мерки, уничтожают фальшивые мерки, на базаре их десять — двенадцать человек… В этом огромном городе много великолепно построенных языческих храмов В храмах обычно живут жрецы, а в очень красивых святилищах установлены изображения божеств. Жрецы происходят из знатных семей, одеваются в черные одежды и до заключения брака не стригут и не чешут волосы. Для описания великолепия и деталей главного святилища города человеческий язык слаб. Это такое громадное здание, что на его территории, окруженной высокой стеной, вполне можно было бы построить город на пятьсот жителей. Внутри вдоль стены тянутся комнаты, залы, коридоры, удобно обставленные помещения, в которых живут жрецы. В здании сорок хорошо построенных башен, на самую высокую из них ведет лестница из пятидесяти ступенек. Храм богато украшен; работа каменщиков и плотников так хороша, что лучше ее нет в целом свете. Стены расписаны изображениями чудовищ и идолов. В трех самых больших залах храма установлены искусно изваянные скульптуры, поражающие своими размерами. Самый большой, самый почитаемый идол покрыт кровью жертв. Изображения идолов больше человеческих размеров изготовляют из кукурузной муки и фруктов, склеиваемых человеческой кровью; в большие праздники эти изображения съедают… В городе мы видели много больших и прекрасных дворцов, в них живут самые важные в стране люди, вассалы Монтесумы, которые часть года проводят в столице. Вокруг дворцов разбиты великолепные цветники. Вдоль ведущих в город насыпей на высоте человеческого роста тянутся два длинных трубопровода; диаметр труб — два хороших шага. По глиняным трубам в город поступает пресная вода; вторая труба — запасная, чтобы подача воды не останавливалась во время чистки первой трубы. Вода из трубопровода поступает в резервуары, а оттуда на лодках развозится по каналам во все концы города… В городе полно различных ремесленников, которые принимают различные заказы на работу. Жители города ходят в приличной одежде и отличаются большим усердием, чем в других городах, поскольку здесь находится резиденция Монтесумы и многих других важных господ, порядок в городе царит безупречный…»
(Эрдеди Я. Борьба за моря. Эпоха великих географических открытий. Будапешт, 1985. С. 78).
Все это поражало даже тех испанских солдат, которые успели побывать во многих столицах мира: Мадриде, Лиссабоне, Риме, Париже и др. Тескоко и Тлакопан значительно уступали по площади и населению Теночтитлану. Среди других городов «Тройственной лиги» на территории контролируемой ацтеками выделялись Тлателолько, Толлан (Тула), Аскапоцалько и Семпоала.
В двухэтажных кирпично-каменных домах знати, расположенных на насыпях-фундаментах (для защиты от наводнений), окна отсутствовали, и свет проникал внутрь лишь через дверной проем. Вокруг внутреннего двора с обязательным садом или цветником располагались по квадрату различные комнаты — спальни, кухни, кладовые и помещения для рабов. Помещения (особенно второго этажа) освещались смолистыми щепками или просмоленными пальмовыми факелами. Прекрасно зная и умело применяя в медицине и живописи животные жиры, ацтеки так и не догадались использовать их для освещения. Жилища простолюдинов представляли собой обмазанные глиной хижины с крышей из тростника либо листьев агавы.
Серьезную роль в быту ацтеков играли паровые бани (темаскали) — низкие строения (в них нельзя было даже встать в полный рост) с небольшой дверью и очагом. Готовя баню, ее нагревали так, что стены накалялись. Затем закрывали дверь и обливали внутри стены водой, вызывая интенсивное испарение. Таким образом, банями-парилками пользовались в целях не только гигиенических, но и медицинских (например, при простуде; полезно было, как считали ацтекские лекари, не очень жаркую баню принимать и беременным женщинам). Парились, используя связки листьев кукурузы или иных специфических растений. В некоторых случаях, попарившись, обливались холодной водой. Темаскали были как у богатых, так и у бедных, но при этом знать пользовалась услугами банщиков, обычно горбунов и карликов.
Пышным великолепием выделялся дворец верховного правителя — текпан, в нескольких десятках каменных одноэтажных зданиях которого размещались личные покои владыки и его многочисленных жен, суд, военный и государственный совет, казармы гвардии, арсенал, различные служебные помещения. В холодную погоду помещения дворца обогревались с помощью жаровен, в которые помещали угли из коры особого дерева, горевшего без дыма и с весьма приятным запахом. Стены наиболее важных жилых помещений дворца, залов приемов оббивали богатыми тканями, украшенными изделиями из перьев.
Одной из достопримечательностей дворца Мотекухсомы II Младшего был своего рода зоопарк, где содержалось много зверей и птиц необыкновенно пестрой окраски. В специальных прудах плавали различные пресмыкающиеся (кайманы и др.) и рыбы. Здесь же находились изображения (из золота, серебра, драгоценных камней) животных, которых по какой-либо причине не удалось заполучить. Только за птицами (от прибрежных болотных фазанов до высокогорных орлов) Мотекухсомы II ухаживало 600 слуг! Когда птицы линяли, они собирали их перья и доставляли в дворцовую кладовую. Змеи — предмет особого поклонения ацтеков — содержались в деревянных клетках, выложенных яркими перьями редких птиц. На ежедневный прокорм хищников (ягуаров, пум, койотов, оцелотов и др.) отпускалось 500 жирных индюков.
Наряду с диковинными птицами и зверями во дворце Мотекухсомы II «коллекционировались» и диковинные люди: карлики и уродцы. Многие бедняки сами уродовали своих детей, чтобы на всю жизнь обеспечить им пропитание в этом печальном «антропологическом музее».
Не меньшее впечатление производил и знаменитый огромный (общей площадью до 6 кв. км) ботанический сад Мотекухсомы II в Морелосе. В нем повсюду были разбиты клумбы с экзотическими цветами и растениями, построены искусственные гроты, пруды, текли ручейки с изящными мостиками и т. п. В садах и парках ацтекских правителей выращивались разнообразные растения, привезенные из разных районов Мексики. В большинстве своем они использовались в ритуальных целях во время бесчисленных праздников в честь богов.
К цветам ацтеки относились с нашей точки зрения несколько странно. Так, согласно их древним поверьям, составленный букет можно и нужно было нюхать только с края, ибо его середина предназначалась божеству. Некоторые цветы вообще нельзя было нюхать и тем более садиться на них, даже случайно, и т. п.
Построенная на острове посреди озера столица ацтеков Теночтитлан была связана с берегом с севера (с городом Тепеяк), с запада (с городами Тлакопан и Чапультепек) и с юга (с городом Койсакан) тремя большими дамбами, перерезанными в нескольких местах каналами. Дамбы соединялись подъемными мостами. Некоторые из них были столь добротны, что выдерживали позднее, при испанцах, упряжку лошадей. Массивные дамбы, прямые как стрелы, тянулись на несколько километров. Ширина их такова, что по ним в ряд могли проехать восемь всадников, как утверждал покоритель Мексики Эрнандо Кортес. Чередование дамб и каналов было таким, что обычной была картина, когда из двух человек, разговаривавших между собой, один шел посуху, а другой плыл на лодке. Каналы затрудняли проникновение врагов в город и служили для передвижения на лодках и перевозки различных материалов для строительства и товаров. Стены некоторых каналов были выложены изразцами и украшены каменной мозаикой.
Теночтитлан напоминал жемчужину, оправленную в изумрудную зелень садов и синеву многочисленных каналов. «Озерной Венецией» или «Ацтекской Венецией» Нового Света назвали его испанские конкистадоры Э. Кортеса. Один из участников завоевания Теночтитлана, Берналь Диас, так описывал чудесный вид, открывшийся испанцам с вершины главного храма Теночтитлана:
«…Мы стояли, оглядывая все кругом… видели все три дамбы, ведущие в Мехико… и акведук со свежей водой, проведенной из Чапультепека, снабжавший город, мосты… великое множество лодок, из которых одни подплывали с запасами продовольствия, а другие возвращались, груженные товарами… из каждого дома этого большого города… выстроенного на воде, было невозможно перейти к другому без деревянных подъемных мостов или лодок… мы видели храмы и часовни, похожие на башни и замки, и все сверкающей белизны, и это было поразительное зрелище».
(Кинжалов Р.В. Памятники культуры и искусства древней Америки. Л., 1958. С.15–16).
Религия, Жертвоприношения. Пантеон ацтеков складывался под сильным влиянием многих соседних и покоренных ими народов. Он был очень сложен по происхождению и многолик. Его дальнейшему развитию помешало вторжение испанцев в XVI в.
Согласно ацтекским мифам, вселенная была создана Тескатлипокой (Дымящееся зеркало) и Кецалькоатлем (Пернатьи змей) из мифического чудовища Тлальтекутли, разодранного ими на две части (небо и землю), и прошла четыре этапа (или эры) развития. Первая эра (Четыре ягуар), в которой верховным божеством в образе солнца был Тескатлипока, продолжалась 4008 лет и закончилась истреблением ягуарами племени гигантов, населявших тогда землю. Во второй эре (Четыре ветер), длившейся 4010 лет, «солнцем» стал Кецалькоатль, и она завершилась ураганами и превращением людей в обезьян. Третьим «солнцем» стал бог дождей и грозы Тлалок, и его эра (Четыре дождь) закончилась всемирным пожаром. В четвертой эре (Четыре вода) «солнцем» была богиня пресных вод Чальчиуитликуэ (Владычица в изумрудной или нефритовой одежде); этот период, занявший 5042 года, завершился потопом, во время которого люди превратились в рыб. Современная пятая эра (Четыре землетрясение) с богом солнца Тонатиу должна закончиться страшными катаклизмами. (Зловещее пророчество, не так ли?) Каждые 52 года вселенная, как полагали, подвергалась опасности быть уничтоженной, поэтому окончание такого цикла и начало нового сопровождалось особо торжественными обрядами.
По представлениям ацтеков, вселенная была разделена в горизонтальном направлении на четыре части света и центр.
Над центром господствовал бог огня Шиутекутли (Уеуетеотль). Восток считался страной изобилия и был посвящен Тлелоку и богу охоты, туч и звезд — Мишкоатлю. Здесь обитали прославленные воины, погибшие в бою или принесенные в жертву. В этом «Восточном раю» они становились слугами солнца. Каждое утро перед рассветом они собирались на обширной равнине и ожидали появления солнца. Они встречали его громкими радостными криками и ритмичным стуком дубинок-палиц по своим щитам. Распевая песни и танцуя, они провожали солнце до зенита. Однако самое удивительное ожидало их впереди. После четырехлетнего служения солнцу духи воинов возвращались на землю в виде прекрасных птиц колибри или бабочек. Они появлялись на земле, чтобы пить сок цветов. Невозможно представить себе более противоречивого образа: жестокие, израненные до смерти воины превращаются в безобидных колибри и бабочек. Таким образом, любовь к кровопролитию уравновешивалась глубоким почитанием красоты как в природе, так и в искусстве…
Владыками юга, который расценивался как область зла, были бог весны и сева Шипе-Тотек и Макуильшочитль, запад имел благоприятное значение, так как служил домом планеты Венера, одного из воплощений Кецалькоатля. Тут находили себе пристанище женщины, умершие во время родов, т е. пожертвовавшие собой, вынашивая будущих воинов. Именно они встречали в мире ином солнце в зените и провожали его до заката. Наконец, север был подвластен богу смерти Миктлантекутли (Владыке подземного мира или преисподней).
Вертикально мир делился на 13 небес (в каждом из которых обитал определенный бог; чем значительнее и могущественнее он был, тем выше и жил) и 9 преисподних (в них не было ничего радостного). Сюда, в Миктлан, или подземный мир, попадали все остальные умершие. Но достичь его было не так просто. Путь длился четыре дня (четыре было священным числом). На пути мертвецов подстерегали тысячи опасностей: грозившие раздавить путника, постоянно сталкивавшиеся шесть гор; змеи и гигантские кайманы; восемь безводных пустынь; вихревой ветер, метавший обсидиановые ножи… Последний этап мучительного пути через широкую реку совершался на спине маленькой красной собаки (поэтому собаку иногда клали в могилу покойника).
Владыка подземного мира — Миктлантекутли — получал от покойника дары и в зависимости от их ценности определял, в какой преисподней тот должен обитать. Считалось, что обеспеченные люди могут взять с собой свои вещи и преподнести их в качестве подарка повелителю подземного мира. Некоторые даже убивали своих слуг и сжигали их трупы, чтобы те по пути готовили им еду. Бедным надлежало отправиться в поход с чашкой воды и жалкими пожитками. Их участь была самой страдальческой…
В ацтекском пантеоне, насчитывавшем около 2000 богов (!), можно выделить несколько групп божеств.
К первой, наиболее древней, относятся боги стихий и плодородия (Тлалок, Тласотльтеотль — богиня земли, плодородия, очистительница от грехов, Чикомекоатль (Семизмеиная), Коатликуэ (Владычица в одежде из змей) и некоторые другие), во вторую входят три великих бога, игравших главную роль в пантеоне: Уицилопочтли, Тескатлипока и Кецалькоатль. Следующая группа объединяет богов звезд и планет: бога солнца — Тонатиу, бога луны — Мецтли, бога туч и звезд — Мишкоатля, бога планеты Венера — Тлауискальпантэкутли, звездных богов севера — Сенцон-Мимишкоа и юга — Сенцон-Уицнауа. К четвертой принадлежат боги смерти и преисподней — Миктлантекутли, его жена Миктлансиуатль, Тлальтекутли и др. В другую группу входили божества опьяняющего напитка октли, изготовляемого из агавы, — Майяуэль, ее супруг и бог лекарств Патекатль и др. И наконец, к последней группе принято относить богов-творцов — Тлоке Науаке, Ометекутли с супругой Омесиуагль, Тонакатекутли и его жену Тонакасиуагль.
Особняком в ацтекском пантеоне стоит бог покровитель торговцев — Иакатекутли (Владыка, указывающий путь). Верховным и непостижимым божеством являлся Тлоке Науаке. Большинство богов имело антропоморфный (человекообразный) облик, за исключением нескольких со звериными и змеевидными чертами.
В основе ацтекской мифологии лежат представления о вечной борьбе двух начал (света и мрака, солнца и влаги, жары и холода, жизни и смерти и т. д.), о развитии вселенной по определенным этапам или циклам, зависимости человека от воли божеств, олицетворявших силы природы, необходимости постоянно питать богов (некоторых даже ежедневно) человеческой кровью, «божественной влагой», без которой они погибнут. Смерть богов означала бы мировую катастрофу, в частности, солнце (бог Тонатиу) без кровяной подпитки прекратило бы свое движение по небу, и вселенная тотчас бы погибла.
Один из ацтекских мифов повествует о том, как было создано солнце. Когда боги собрались в первобытных сумерках, поначалу л ишь самый невзрачный из них решился броситься в огонь… и вышел оттуда преображенным в солнце. Однако солнечный диск не двигался, поскольку жаждал крови. Только после того, как другие боги пожертвовали собой, солнце начало свой дневной путь по небу; их смерть дала ему силы. С тех пор, чтобы поддерживать солнце, необходима кровь. Именно поэтому у ацтеков широкое распространение получили многочисленные человеческие жертвоприношения.
Когда жертв не хватало, снаряжались военные походы или устраивались «войны цветов». По некоторым данным, за всю историю ацтеков ими было принесено в жертву около 136 тыс. человек. Хотя цифра вызывает сомнения, тем не менее по количеству человеческих жертвоприношений и по их изощренности ацтеки в Америке не знали себе равных.
Помимо известного еще у майя жертвоприношения, когда вырывали сердце из рассеченной груди еще живого человека, были и другие, не менее жуткие. Иногда при жертвоприношении устраивались бои, позднее названные испанцами гладиаторскими. Эго и вышеупомянутые «войны цветов» с участием аристократов из «рыцарских» орденов Ягуара и Орла и иной, вовсе шокирующий ритуал следующего содержания. Пленника, прославившегося военной доблестью, привязывали к гигантской крутой плите — «солнечному камню» (подробнее о нем см. ниже), не лишая его, однако, возможности двигаться. Жрецы давали жертве в качестве оружия длинную папку, украшенную свежими цветами. Пленный должен был сражаться с четырьмя вооруженными настоящим оружием ацтекскими воинами — двумя «рыцарями» Орла и двумя «рыцарями» Ягуара, чьи движения, естественно, ничем не были стеснены. Чтобы ободрить жертву и облегчить боль от наносимых ей ран, — во время боя ее ударяли острым оружием то здесь, то там — воину-«гладиатору» давали напиток пульке, смешанный с наркотиком из семян вьюнка.
Из уст в уста передавали ацтеки полуфантастический рассказ об одном из таких поединков. Захваченный в плен во времена Мотекухсомы II Младшего, прославленный тлашкальский вождь Тлауикол во время неравного боя так умело и бесстрашно сражался своим «оружием», что убил более двух десятков (?!) своих противников и многих ранил. Суровые, ценящие воинскую доблесть ацтеки были поражены геройством и боевым искусством пленника и помиловали его, предложив место военачальника в своей армии. Тлауикол согласился. Он совершил победоносный поход против заклятых ацтекских врагов — тарасков из Мичоакана, однако, вернувшись, отверг дарованную врагами жизнь, предпочтя принять от них смерть, так как она должна была принести ему больше славы и чести, чем служба ацтекам… Впрочем, есть и другие версии этого невероятного события…
Иногда жертву умерщвляли по майяскому сценарию: привязывали к столбу на помосте, и жрецы, вооруженные атлатлями либо луками, расстреливали ее медленно и методично. А бывало и так. Одурманенных порошком яутли (индейская конопля) военнопленных выстраивали вокруг огромного костра, каждый жрец хватал по одному пленнику и, связав ему руки и ноги, взваливал себе на спину. Вокруг полыхающего костра совершался танец смерти, и один за другим жрецы бросали свои ноши… в огонь! Прежде чем наступала смерть, которая могла бы прервать мучения жертв, жрецы вытаскивали их большими крючьями из костра и… вырывали сердца из обожженных тел. Так ацтеки чествовали бога огня Уеуетеотля (Шиутекутли).
Случалось, торговцы (почтека) подносили своим богам-покровителям так называемых «вымытых рабов». С этой целью торговец покупал раба (или красивую рабыню), обученного пляскам и пению, и строил для него специальное помещение, где позже тот мог танцевать. В кульминационный момент обряда торговец поднимался вместе со своим рабом, облаченным в прекрасные одеяния и увешанным украшениями, по ступеням главного храма Теночтитлана и передавал его в руки жрецов. 1 в моментально вскрывали ему грудь и вырывали еще трепещущее сердце. Тело возвращали хозяину для… ритуального людоедства. Так торговец отмечал свой успех в делах и повышал свой социальный статус.
Детей и женщин приносили в жертву реже. В основном во время ритуалов, связанных с плодородием, — для магического воздействия на рост выращиваемых растений. (Например, мальчика и девочку топили в челне, наполненном по борта сердцами принесенных в жертву.)
Почти всегда жертвы хладнокровно шли навстречу собственной смерти, убежденные, что на том свете их ждет почет. Вспомним, что пленники, взятые на поле боя, почти всегда отказывались от свободы — то ли по религиозным верованиям, то ли из желания показать мужественное безразличие к страданиям, то ли из стремления избежать презрения, а может быть, по каким-то другим причинам. Правда, женщин, чтобы они забыли об ожидавшее их участи, нередко заставляли танцевать перед жертвоприношением до тех пор, пока они не впадали в состояние экстаза.
Как уже упоминалось, иногда случалось ритуальное людоедство, поскольку ацтеки полагали, что вкусившему человеческого мяса могли передаваться добродетели и доблести съеденного. Каннибализм подчинялся строгим правилам. Ацтеки верили, что жертвы становятся божественными дарами, поэтому конечности считались священными и их поедали с трепетным почтением, как дар небес. Туловище и внутренности шли на прокорм диких зверей из зоопарка верховного правителя ацтеков.
Наиболее торжественное жертвоприношение года совершалось во время праздника Токстатль — главного ежегодного праздника ацтеков. По сообщению знатока ацтекских религиозных праздников — францисканского монаха Вернардино де Саагуна, это происходило весной, 23 или 27 апреля. В жертву богу Тескатлипоке приносили самого красивого юношу, придирчиво выбранного из числа пленников:
«Тело юноши не должно было иметь ни малейшего порока; требовался не высокого, но и не низкого роста, стройный, как тростник, юноша с прекрасной осанкой. Если от слишком обильной пищи он начинал полнеть, его заставляли пить соленую воду, чтобы сбросить вес. А для того чтобы свой высокий сан юноша мог нести с подобающим достоинством и изяществом, его, не жалея сил и времени, обучали безупречным аристократическим манерам: правильному и благозвучному произношению, игре на флейте, курению и умению вдыхать запах цветов с прямо-таки щегольским видом. Почетным жилищем юноши был храм, где представители знати воздавали ему почести, подавали на стол мясо и вообще обслуживали его как какого-нибудь принца крови. За тем, чтобы на нем всегда был роскошный наряд, следил сам царь (тлатоани. — Прим. Я.Н.), «ибо и он уже чтил его как бога». На голову юноши наклеивали орлиный пух, а в прическу вплетали петушиные перья, которые свисали до пояса. Чело его украшал венок из цветов, гирлянды цветов обвивали его плечи и предплечья. В носу юноши сверкали золотые украшения, на руках красовались золотые браслеты, на ногах при каждом шаге позвякивали золотые колокольчики (бубенчики. — Прим. Я.Н.), а в ушах подрагивали бирюзовые! серьги. Шею юноши обвивали ниспадающие на грудь ожерелья из раковин. Он носил плетеную мантию, а чресла его опоясывала набедренная повязка из дорогой ткани.
Когда, играя на флейте, попыхивая сигарой и вдыхая аромат цветов, этот с головы до ног покрытый драгоценностями щеголь вихляющей походкой проходил по улицам, попадавшиеся ему навстречу люди падали перед ним ниц и принимались со вздохами и слезами молиться ему, набирали пригоршни пыли и в знак величайшего смирения и безграничной покорности прижимали ее к своим ртам. Появлялись женщины с детьми на руках: поднося к нему детей для благословения, они приветствовали юношу как бога. Ведь «он и слыл за господа бога, и народ признавал его господом». С важностью и чувством своего величия он отвечал на поклонение верующих. Чтобы человекобог не удрал, за ним неотступно следовала стража, состоявшая из восьми пажей, одетых в царские ливреи (у четырех пажей макушки были выбриты как у дворцовых рабов, а у остальных кудри развевались как у воинов). Если юноша все-таки умудрялся сбежать, то принять смерть в качестве представителя бога надлежало вместо него начальнику стражи. За двадцать дней до смерти этого человекобога переодевали в новое платье и давали ему в жены четырех благовоспитанных девиц, названных в честь богинь — богиня цветов, богиня молодого маиса, богиня «нашей матери в водах» и богиня соли. В течение последующих пяти дней божеские почести сыпались на будущую жертву как из рога изобилия. Царь оставался в своем дворце в одиночестве: весь его двор ухаживал в это время за человекобогом. Пышные пиры и танцы, устраиваемые в установленных местах, сменяли друг друга.
В последний день своей жизни юноша в сопровождении своих жен и пажей вступал на борт покрытого царским балдахином каноэ и отплывал туда, где над гладью озера возвышался небольшой холмообразный островок. Он назывался холмом Разлуки, ибо здесь жены богочеловека прощались с ним. В сопровождении одних только пажей он отправлялся в небольшой храм, одиноко стоявший у обочины дороги. Храм этот, как и все мексиканские храмы, был пирамидальной формы. Поднимаясь по храмовой лестнице, юноша на каждой ступени ломал одну из флейт, на которых он играл в дни своей славы. На вершине пирамиды его ожидали жрецы. Схватив юношу, они распластывали его на каменной плите. Один из них, вспоров юноше грудь, погружал в рану руку и вырывал его сердце, которое приносилось в жертву солнцу. В отличие от тел обычных жертв, труп человекобога не скатывали по ступеням храма, а сносили вниз на руках: у подножия храма у трупа отрубалась голова и насаживалась на копье. Так кончал свои дни человек, олицетворявший одного из главных богов мексиканского пантеона».
(Фрэзер Д.Д. Золотая ветвь. М., 1980. С. 654–655).
Вот как, по словам того же Б. де Саагуна, в жертву богам приносились у ацтеков дети;
«Так, во время великого сентябрьского праздника, которому предшествовали семь дней сентябрьского строгого поста, ацтеки посвящали в сан богини маиса Чикомекохуатль красивейшую из рабынь — девочку двенадцати — тринадцати лет от роду. На девочку надевали украшения богини маиса… в руках и на шее у нее были маисовые початки, а к ее макушке для большего сходства с маисовым початком было вертикально прикреплено зеленого цвета перо. Делалось это, насколько нам известно, для того чтобы подчеркнуть, что маис ко времени проведения праздника уже почти созрел, но так как его початки еще были нежными, то и на роль богини маиса выбирали девочку в нежном возрасте. Целый день несчастное разряженное дитя с покачивающимся зеленым пером на голове водили от одного дома к другому. Для того чтобы развеселить людей от скучного и тяжкого поста, девочка весело отплясывала.
Вечерам жители собирались в храме… В полночь под торжественную музыку труб, флейт и рожков выносили нечто вроде носилок, наполненных разными семенами и украшенных гирляндами из маисовых початков и перца. Этот паланкин носильщики опускали на пол у дверей покоев, в которых находилась деревянная статуя богини маиса… Наконец звуки музыки стали стихать и появлялась колонна жрецов и сановников с курящимися кадильницами и зажженными факелами в руках, В центре колонны находилась девочка, исполнявшая роль юной богини. Жрецы подсаживали ее на носилки, и, стоя прямо на маисовых початках, стручках перца и тыквах, лежащих на носилках, девочка, чтобы не упасть, держалась руками за специальные поручни. Жрецы расставляли вокруг нее курящиеся кадильницы. Вновь раздавались звуки музыки, и один из главных жрецов, неожиданно приблизившись к девочке с бритвой в руке, точно рассчитанным движением срезал с ее головы зеленое перо и локон, к которому оно было прикреплено. Затем он с величайшей торжественностью посвящал это перо и пучок волос деревянной статуе богини и с плачем возносил ей благодарность за земные плоды и спелые колосья, которые она в этом году в изобилии даровала народу. Его стенаниям и молитвам вторили все присутствующие на этой торжественной церемонии. По окончании ее девочка спускалась с носилок и в сопровождении свиты направлялась туда, где ей предстояло провести остаток ночи. Что касается остальных участников ритуала, то они при свете факелов до рассвета бодрствовали во дворе храма. Покинуть его пределы было равносильно совершению святотатства. С наступлением утра жрецы вновь выводили девочку в наряде богини… с ожерельем из маисовых початков на шее. Она опять взбиралась на носилки и стояла, держась руками за поручни. Старейшины храма поднимали эти носилки, размахивая дымящимися кадильницами и играя на музыкальных инструментах, с пением шествовали по главному двору храма в зал бога Уитцилопочтли, после чего возвращались обратно в покои богини маиса, которую олицетворяла девочка. Там ей приказывали сойти с носилок и стать на пол, сплошь покрытый злаками и овощами. Пока девочка стояла на коленях, в покои по очереди заходили с подношениями старейшины и сановники… На следующий день в храме жрецы величаво окуривали представительницу богини благовониями, после чего, опрокинув ее на спину на кучу хлебных колосьев и семян, отрезали ей голову, собирали хлеставшую из горла кровь в лохань и обрызгивали ею деревянную статую богини, стены ее покоев и подношения в виде наваленных на полу колосьев, стручков перца, тыкв, семян и овощей. С туловища девочки сдирали кожу, и ее натягивал на себя кто-нибудь из жрецов. На него надевали также все ее украшения… В таком виде он появлялся перед собравшимися, которые занимались тем, что отплясывали под барабанным бой, и присоединялся к ним. Став во главе танцующих, жрец совершал разного рода прыжки и другие телодвижения с быстротой, которую позволяла плотно облегавшая его тело липкая от крови кожа девочки и ее одежда…»
(Фрэзер Д.Д. Золотая ветвь. М., 1980. С. 655–657).
Нередко жертвоприношение ограничивалось кровопусканием из ушей, языка, губ либо крайней плоти мужчин. Для этого использовали острый шип кактуса либо обсидиановый нож. В порезы вставляли соломинки, чтобы собрать во время самоистязания жертвенную кровь в ритуальный сосуд в дар богам. Считалось, что такие акты самоистязания полезны и для государства, и для каждого человека в отдельности: так он демонстрировал способность переносить боль, что требовалось от всех ацтекских мужчин; безразличие к страданиям служило мерой взрослости человека. Особенно усердствовали в самоистязании жрецы: их мочки ушей, губы, языки и даже крайняя плоть почти постоянно были иссечены порезами, из которых капала жертвенная кровь…
Боги принимали кровь не только людей, но и животных. День в храмах начинался с того, что птиц обезглавливали в честь восхода солнца. Эта церемония продолжалась все дневные часы. Ежедневно убивали сотни перепелов, отрывая им головы и крылья. Собак тоже приносили в жертву во время зимнего солнцестояния.
Наряду с такими жестокими обрядами у ацтеков были и другие, не только имевшие религиозное значение, но служившие забавой и развлечением, особенно для их участников. Таким ритуалом была игра в мяч, или тлачтли, хорошо известная еще со времен майя. В мяч играли на площадках («стадионе») в виде римской цифры I. С двух сторон стержень цифры окаймляли необычайно толстые стены с большими площадками наверху, где умещалось много зрителей. Посреди каждой стены было вертикально установлено каменное или деревянное кольцо. Игроки должны были прокинуть сквозь это кольцо тяжелый каучуковый мяч из сока гвайюлы, произраставшей на севере Мексики либо в восточном прибрежном штате Веракрус. Касаться его можно было лишь локтями и бедрами, но не руками или ступнями. Счет очков производился, по-видимому, не только по голам, так как голы было очень трудно забить. По некоторым сведениям, ритуальный и магический смысл тлачтли заключался в том, что круглый мяч, перемещавшийся вместе с игроками от одного кольца к другому, символизировал движение солнца от восхода до заката, от заката до восхода. Вместе с тем эта игра была составной частью физической подготовки воинов и считалась очень престижной и популярной: площадки для нее были обнаружены на территории от Гондураса на юге Центральной Америки до юго-восточной Аризоны (юго-запад США).
Для другого популярного развлечения (ритуала?) устанавливался высокий 30-метровый столб, наверху которого укреплялась подвижная площадка — здесь восседал ведущий, игравший на бамбуковой флейте (чиримайе) и барабане (туне). Вокруг площадки были навиты канаты, к концам которых привязывались за ноги либо за пояс игроки, одетые богами или птицами, в которых, по поверью, эти боги могли превращаться. Игроки бесстрашно соскакивали с площадки вниз, при этом канаты, тщательно смотанные и сложенные наподобие парашютных строп, разматываясь, вращали площадку — создавалось впечатление, что описывающие круги люди летят по воздуху. С каждым оборотом танцоры-птицы приближались к земле, причем они меняли положение тела и двигали крыльями, эффектно изображая парящих птиц.
Несмотря на суровость и аскетизм в быту и религии, ацтеки слыли рисковыми людьми, любившими делать ставки. С особым азартом они делали это не только во время элитарного зрелища — игры в мяч или тлачтли, когда аристократы и богатые почтека заключали пари, ставя на кон дорогие одеяния и даже… свою свободу, но и в доступной простолюдинам игре патоли. В нее играли на специально расчерченной доске размеченными словно кости бобами. Случалось, некоторые игроки, чтобы отыграться, продавали в рабство своих жен и детей.
Ацтекская мифология, как известно, служила базисом не только для религиозных верований, но и для фольклора и литературы. Проза и исторические хроники ацтеков насквозь пронизаны мифологическими образами и сюжетами. Мифологический облик был присущ и ацтекской философии. Сложная символика затрудняет понимание ацтекских мифов для неподготовленного читателя.
Образование. Воспитание у ацтеков начиналось после отнятия ребенка от груди, т. е. на четвертом году жизни. Целью воспитания было как можно скорее ввести ребенка в круг тех навыков и обязанностей, из которых складывался обиход взрослых. Так как все делалось при помощи ручного труда, дети имели возможность очень рано приобщиться к деятельности взрослых. Поначалу мальчикам поручалось принести воды, а девочкам выучить названия предметов, необходимых в домашнем хозяйстве. Позже в семьях простолюдинов мальчиков учили управлять лодкой и ловить рыбу. Девочки учились прясть нитки из волокон магея и хлопка, молоть зерно, подметать дом, ткать на ткацком станке. Отцы наблюдали за обучением сыновей, матери учили дочерей.
Если до 6-летнего возраста воспитание ограничивалось нравоучениями и советами, то начиная с этого возраста непокорного ребенка ожидали весьма суровые телесные наказания. Если мальчик или девочка нарушали ацтекские обычаи и нормы поведения, их наказывали очень строго: отлучившимся из дому без спроса надевали на ноги путы; лгунам прокалывали губы горькими на вкус шипами, оставляя торчать их в ране; за иные провинности держали над костром, в который бросали стручки едкого перца, либо натирали им глаза или «пятую точку»; за особо тяжелый проступок выставляли связанного и голого ребенка на улицу, нередко оставляя его лежать в грязи, в луже на всю ночь, а ночь в гористых условиях обитания ацтеков холодна. Примерно с 15–16 лет, а иногда и ранее наступал период специального, школьного обучения,
В Теночтитлане существовали государственные школы двух типов, в которые принимали мальчиков пятнадцати лет.
В школах первого типа — тепьпучкалли («дома молодежи») воспитывались сыновья рядовых членов общества. Детей обучали истории, сельскохозяйственным работам, ремеслам и, конечно же, «военной подготовке». В этих школах не учили ни воздержанию (им открыто разрешалось встречаться с проститутками для удовлетворения своих физиологических потребностей и снятия нервного напряжения), ни благородным манерам. Учителями здесь были преимущественно отставные воины, или пипильтины,
В школах второго типа — кальмекак— воспитывались мальчики из привилегированных семей, прежде всего те, кто собирался стать жрецами, военачальниками или важными сановниками. Здесь под руководством мудрецов (тламатиниме) изучали религию, социально-политическую структуру и историю ацтекского государства, письмо, чтение, счет, астрономию, астрологию, поэзию и риторику. В привилегированных школах господствовали монастырские порядки: требовалось абсолютное послушание, большое усердие и достойное поведение. Напомним, например, что юношам-простолюдинам из тельпучкалли разрешалось иметь любовницу или посещать проституток, а знатным отпрыскам из кальмекак это было запрещено.
Выли и отдельные школы для девушек, воспитывавшие жриц; в них обучали не только всяческим ритуалам и обрядам, но и некоторым искусствам: ткацкому, кулинарному и др.
Суд и законы. Если верить источникам, законы ацтеков действовали достаточно эффективно. Каждый город имел своего главного судью (куаутпи), назначаемого лично тлатоани. Под началом куаутли находился городской суд из трех судей, а также глашатай, судебны! пристав и судебные исполнители, адвокаты и прокуроры. Главному суду подчинялись районные суды из двух судий, решавших местные конфликты. А на уровне сельской общины ответственность за соблюдение порядка нес местный чиновник, выполняющий полицейские функции. Судьи обычно начинали свою работу на рассвете и завершали ее на закате с перерывом в середине дня. Все дела рассматривались не дольше 80 дней (четыре древнемексиканских месяца). Местные суды обязательно составляли отчеты в высшие инстанции каждые 12 дней.
Юридическая процедура дознания, расследования у ацтеков проходила следующим образом. Заводилось дело, пиктограммами фиксировалась его суть. Подсудимые могли защищаться сами или с участием защитников-адвокатов. Основными факторами для вынесения приговора были свидетельские показания, результаты расследования, очная ставка и признание. Показания подкреплялись устной клятвой перед судом, жрецом или должностным лицом и «поеданием земли»: приносящие клятву касались пальцем сначала земли, а затем языка, Злостная публичная клевета, лжесвидетельства, подкуп судей и свидетелей рассматривались как преступление и наказывались смертью. В ожидании решения суда подозреваемого сажали в тюрьму из толстых бревен с низкими, сырыми и темными помещениями. Наложенный судом штраф обычно выплачивался куачтли. Когда суд выносил решение по особо серьезному делу (смертный приговор особо важному преступнику и т. п.), оно утверждалось верховным правителем, который при этом клал свою правую руку на священный череп, а левую на золотую стрелу. Смертный приговор приводился в исполнение на рыночной площади, на «лобном месте». Иногда после казни преступника его имущество переходило в руки палача.
Преступления против религии, вроде богохульства или ограбления храмов, случались редко; считалось, что немилость богов навлекает беду не только на отдельного человека, но и на всех сразу. Взяточничество наказывалось смертью. Преступника, навлекшего опасность на общину, ждало изгнание или смерть. Существовали специальные клетки и загоны для заключенных и военнопленных. Если по нерадивости охраны вору удавалось бежать из-под стражи, то по закону с пострадавшим от его преступной деятельности расплачивалась вся община, к которой принадлежал провинившийся охранник, — вина одного из членов общины рассматривалась как ее общая вина.
Воровство, как уже упоминалось, наказывалось обращением в рабство до возвращения краденого либо штрафом, вдвойне превышающим стоимость похищенного. Если, будучи рабом, виновный вновь занимался кражами, то его казнили или приносили в жертву. Если кража, совершенная вором в частном доме, была невелика и самому жилищу не причинялся вред, то вор становился рабом того, кто был им обворован. Но при нанесении ущерба дому вора казнили. Уличенный в многократном воровстве также становился рабом пострадавшего, но если последний отказывался от этого, то преступника продавали, чтобы выплатить пострадавшему стоимость украденного. Если стоимость похищенного не была значительной, то вора продавали за цену, соответствующую размеру украденного; за значительную же кражу виновного предавали смерти.
Грабежи на дорогах наказывались публичной смертью; мелкая кража на рынке каралась смертью на месте — вора забивали камнями либо палками прямо на рынке специальные служители, так как даже мелкое преступление вредило торговой атмосфере базара. Столь же сурово наказывались и те, кто присваивал чужую военную добычу или носил украденные воинские украшения и знаки отличия. Беспощаден был закон и к тем, кто не берег завещанное отцами. Если сын знатного ацтека продавал участок, принадлежащий отцу, то его казнили, а если подобным образом поступал сын простолюдина, то его обращали в раба. Если кто-то незаконно продавал или закладывал чужую землю, взятую в аренду, его ждало рабство. За нарушение (уничтожение) межей и вовсе наказывали смертью. Если человек продавал участок дважды, то первый покупатель сохранял право на нее, второй не получал ничего, а мошенник сурово наказывался. Всякий ацтек, кем бы он ни был, присвоивший землю, ему не принадлежащую, подлежал казни (через удушение). Воровство основного продукта питания — кукурузы с поля считалось очень тяжким проступком, требующим смертной казни или обращения в рабство. Если становилось известно, что кто-то из сборщиков дани присвоил себе часть налоговых поступлений или заставил население заплатить больше, чем полагалось, то казнокрада и обманщика-вымогателя бросали в тюрьму, а затем, по расследовании, казнили. При этом члены его семьи лишались имущества (как незаконно нажитого), которое переходило в собственность правителя. (Понятно, что эта юридическая норма могла приводиться в действие не всегда.) Тягчайшим преступлением считалось и хищение золота, серебра и нефрита, особенно если они предназначались для культовых украшений.
Убийство — даже раба — влекло за собой смертную казнь. Та же мера наказания полагалась за убийство кормильца семьи. Однако вдова убитого могла освободить убийцу от смерти, сделав его вечным рабом своей семьи, своих детей или даже своих родственников. Впрочем, такая «плавающая» амплитуда наказания была редкостью. В случае намеренного отравления казнили не только убийцу, но и того, кто обеспечил его ядом. Смерть ожидала бунтовщиков, предателей и дезертиров: их сажали на кол или разрывали на куски. В лучшем случае им отрезали губы, нос, уши, отрубали руки до локтя и ноги до щикотолок. Кроме того, делали известным факт предательства повсеместно, а родных обращали в рабство, вплоть до четвертого или даже пятого колена. В особых случаях виновного казнили мучительной смертью: его сажали в узкую низкую клетку, где нельзя было ни лежать, ни стоять, а пол был утыкан острыми лезвиями из обсидиана. В целях защиты государственных интересов сурово наказывали и тех, кто распускал тревожные слухи и провоцировал панику.
Похищение человека каралось обращением в рабство. Если соучастников подобного преступления было несколько, то с ними поступали следующим образом: один доставался тому, кому они хотели продать свободного человека (в порядке возмещения убытков), другой — тому, кто раскрыл преступление или предотвратил его, третий—…самому пострадавшему либо его родителям (родственникам), если это случалось с ребенком. Тех, кто выдавал себя за высокопоставленное лицо, приносили в жертву. Клеветникам отрубали губы, а иногда и уши. Ссоры и драки карались тюрьмой и уплатой стоимости лечения пострадавшего или возмещением причиненного убытка. Если ссора возникала из-за конфликта по поводу землевладения, то вне зависимости от знатности ссорящихся им вешали на шею початки маиса в знак позора и выводили на рынок.
Пьянство, кроме обрядовых возлияний, также считалось серьезным проступком. Поскольку бог вина в переводе с ацтекского назывался «Два кролика», опьянение у ацтеков измерялось в условных единицах — «кроликах»: считалось, что пьяный человек чем-то напоминал это животное, беспорядочно прыгающее из стороны в сторону. «Два кролика» — это совсем легкое опьянение, предел же — «400 кроликов», но уже и после «300 кроликов» пощады не бывало. Без разрешения жрецов вино пить было нельзя. Появляться в общественном месте навеселе считалось постыдным для воинов. Категорически было запрещено пить во время военных походов. Пьяниц не назначали ни на какую должность, а должностные лица лишались своего поста, если имелись доказательства их пристрастия к выпивке. Строго запрещалось употребление вина беременным женщинам, на свадьбах и различных праздниках лицам моложе 30 лет разрешалось выпить по две чашки вина. Вино давали больным и тем, кто выполнял тяжелую физическую работу. Лишь 50-летним (по другим данным, 70-летним!) старикам разрешалось свободно потреблять хмельные напитки, впрочем, в строго определенном количестве. Общественное порицание, опала, публичное острижение волос на рыночной площади, даже казни путем избиения камнями или палками — такова была кара для пьяниц.
Кстати, появление у ацтеков вина объяснялось в одном из мифов так:
«…Как-то раз решили боги, что люди недостаточно восхваляют и превозносят их. Для того чтобы приободрить людей, научить их радоваться жизни на земле, стимулировать почитание богов, они и решили дать им особый напиток. За выполнение этой задачи взялся бог Кецалькоатль. Он вспомнил о небесной богине, Майяуэль, которую охраняла ее «бабушка» в «Доме Солнца». Бог не-медленно направился на небеса и нашел «бабушку» и внучку спящими. Кецалькоатль разбудил Майяуэль и сказал, что пришел за ней для того, чтобы спустить ее вниз на землю к людям. Она согласилась, и они оказались среди людей. Как только это произошло, оба превратились в дерево с двумя ветками, из которых одна «стала» Кецалькоатлем, другая — Майяуэль. Между тем «бабушка», проснувшись и не обнаружив внучки, немедленно позвала других богинь, и они все вместе спустились на землю, чтобы разыскать беглянку. Когда они оказались у дерева, обе ветки дрогнули, и старая богиня, те. «бабушка», немедленно узнала ветвь Майяуэль. Она взяла эту ветку, разломала ее и дала каждой богине по куску, чтобы они съели. Но ветвь Кецалькоатля осталась нетронутой, и как только богини поднялись на небо, бог вновь принял свой обычный облик. Он собрал кости Майяуэль и зарыл их в землю. Из них выросло растение агава, из сока которого ацтеки и делали вино».
(L, histoire du Mexique». // Manuscrit francais inedit du XVI siecle. — JSA (n.s.) Vol.11. 1905, № 1, P.27–28).
Изнасилование наказывалось очень сурово, вплоть до смерти, причем это могли проделать члены семьи оскорбленной, забив камнями насильника. Прелюбодеев бросали в реку крепко связанными в одной из наиболее распространенных поз для совокупления: лицом к лицу; расстреливали из луков, забивали палками, расплющивали им головы, либо мужчину заживо зажаривали, опрыскивая при этом водой, а женщину просто… вешали. Если прелюбодеев только подозревали, то допускалась их пытка. Опьянение не служило оправданием прелюбодеяния. Случалось, пострадавшая сторона (видимо, муж прежде всего) прощала изменницу, и тогда наказание не применялось. Отметим, что только связь с замужней женщиной рассматривалась как прелюбодеяние, связь же женатого мужчины с незамужней дамой не считалась супружеской изменой. За аборт и лекарь, и беременная женщина приговаривались к смерти как убийцы. Казнь через повешение была наказанием за кровосмешение, а мужеложество, педофилия и скотоложество карались с отталкивающей жестокостью. Жестоко и необычно каралось сводничество: преступнику поджигали волосы на голове, что считалось чрезвычайно позорным. Если сводничество наносило позор семье знатного человека, то сводника предавали смерти.
Согрешившие и не застигнутые на месте преступления могли пойти на исповедь к богине греха Тласольтеотль. Исповедоваться в грехах можно было только один раз в жизни. Последующие преступления карались со всей строгостью ацтекских законов.
Предусмотрительные граждане старались как можно дольше не прибегать к исповеди в грехах и откладывали ее почти до самой смерти. Решив, что настало время, грешник обращался к жрецу-предсказателю, и тот назначал благоприятствующий день. Окуриваемый благовониями грешник перечислял свои грехи в том порядке, в котором их совершил. Жрец провозглашал наказание — пост, самоистязание или хождение обнаженным.
Понятно, что к разным категориям населения за одни и те же преступления применялись разные наказания либо их нормы отличались, особо это касалось жречества. Например, если сын знатного без разрешения отца продавал его землю или проматывал отцовское имущество, то его тайно вешали; за аналогичный проступок сына простолюдина обращали в рабство; если виновного в нарушении супружеской верности представителя знати казнили в тюрьме, после чего его тело хоронили с почетом, то рядового ацтека жестоко карали публично; если пьяного юношу-простолюдина приводили в школу и там жестоко наказывали палками в присутствии его сверстников, то захмелевшего знатного юнца избивали тайно; жреца, виновного в связи с женщиной, забивали палками, но тоже тайно; жреца, уличенного в пьянстве или противоестественных склонностях, сжигали заживо, но опять-таки тайно, и т. п.
Самосуд не допускался. Напомним, что если муж убивал жену, даже виновную в супружеской измене, его казнили, так как он своим поступком присваивал себе право, принадлежащее только суду.
Календарь. Счет. Письменность. Литература. Высокого уровня развития достигли у ацтеков науки: философия, медицина и др. Поскольку ежегодно приносились в жертву тысячи людей, ацтекские «лекари» (а ими были жрецы) знали анатомию человека и функции отдельных органов лучше, чем их европейские коллеги.
Особое внимание уделялось астрономии. Ради нужд земледелия ацтеки, используя полученные от предшественников астрономические знания, выработали точную календарную систему.
В основе календаря ацтеков лежал 52-летний цикл, в конце которого, по их представлениям, могла произойти мировая катастрофа, уничтожающая все живое. Чтобы этого не случилось, необычайно торжественно проводился обряд «нового огня». Впервые это грандиозное для ацтеков событие отмечалось в 1403 г., когда они были еще «вассалами» тепанеков Аскапоцалько. В последние пять «несчастных» дней 52-го года цикла ацтеки запирались в домах, гасили все огни, разрушали всю обстановку в доме и ждали рассвета первого дня нового 52-летнего цикла, чтобы зажечь новый огонь. Все это время народ знаменовал постом и плачем и ждал катастрофы. В эти дни беременных женщин запирали в амбары, чтобы они не обратились в диких зверей, а детей заставляли ходить взад и вперед и бодрствовать из страха, что сон в эти роковые дни и ночи может обратить их в крыс. На закате последнего, пятого дня, жрецы в торжественном облачении, представляя весь сонм богов ацтекского пантеона, всходили на круто поднимавшийся со дна долины Мехико кратер потухшего вулкана Холм Звезды. В храме из его вершине жрецы всю ночь торжественно вопрошали небо, пока определенная звезда или звезды не достигали зенита и тем самым не возвещали о том, что мир продолжил свое существование. Жрецы тут же умерщвляли жертву и зажигали огонь в ее вскрытой груди. Народ ликовал. Скороходы факелами переносили этот новый огонь на потухшие алтари храмов в каждом городе и селении, а народ нес огонь к своим очагам. Подобно светящимся жукам мчались факельщики в ночь, как бы возвещая этим новую жизнь каждому человеку. С рассветом народ, более чем когда-либо преданный своим богам, обновлял свои храмы, убирал дома и изготовлял новую утварь для храмов и домашнего обихода. Устраивались пиры, где ели особые блюда; в знак признательности богам устраивались жертвоприношения — люди пускали себе кровь, нанося раны на теле и надрезая уши обсидиановыми ножами, или умерщвляли пленников.
Ацтекский год состоял из 365 дней, но делился на 18 месяцев по 20 дней. В конце года к ним прибавлялось еще 5 так называемых несчастных дней. Год начинался 12 февраля, а завершался 11 февраля. Не только каждый месяц, но и каждый день имел свое название: 1-й день — аллигатор, 2-й — ветер, 3-й — дом, 4-й — ящерица, 5-й — змея, 6-й — смерть, 7-й — олень, 8-й — кролик, 9-й — вода, 10-й — собака, 11-й — обезьяна, 12-; —тростник, 13-й — трава, 14-й — оцелот, 15-й — орел, 16-й — гриф, 17-й — движение, 18-й — нож, 19-й — дождь и 20-й день — цветок.
Помимо этого, название каждого дня, даже часа дня и ночи (день и ночь у ацтеков исчислялись отдельно), тоже имели свое имя и были связаны с каким-либо богом: первый день месяца был посвящен богу Тонакатекутли, первый дневной час — богу Шиутекутли, последний ночной час — богу Тлалоку и т. д.
В 1790 г. в городе Мехико был найден «солнечный камень» — так называемый календарь ацтеков. На базальтовом диске диаметром около 3,5 м и весом примерно 24–25 т изображены пиктографические знаки, обозначающие 20 ацтекских дней, четыре эры (солнца) и две бирюзовые змеи — символ дневного неба. История мира была изображена на нем искусными ацтекскими скульпторами, так, как они ее понимали, начиная с момента его сотворения. В центре камня изображен лик бога Тонатиу с высунутым в знак благоволения языком. Композиция рисунка такова, что солнце предстает зрителю могучим божеством, повелевающим пространством и временем, прошлым и настоящим.
Считается, что «солнечный камень» впервые украсил Теночтитлан во времена «императора» Мотекухсомы I Старшего (по другим данным, это случилось позднее, в 1479 г., во времена тлатоани Ашайякатля). Как бы там ни было, но чтобы перетащить его из Койокана по дамбам в столицу ацтеков и поднять на вершину храмовой пирамиды, все подвластные ацтекам области вынуждены были прислать своих людей — около 50 тыс. человек! По некоторым данным, это гигантское скульптурное произведение служило жертвенным камнем (темалакатлем), на котором приносились жертвы богу Солнца и разыгрывались ритуальные «сражения» между безоружным пленником и воинами-«орлами» либо «ягуарами». Принято считать, что первое подобное жертвоприношение было совершено в 1458 г. в связи либо с голодом, либо по случаю празднования большой победы над миштеками, причем открыли этот «праздник» сам талтоани Мотекухсома I и его мудрый советник Тлакаелель, собственноручно принеся в жертву первых несчастных.
За основу ацтекских мер длины брались размеры частей человеческого тела: «положение стоя», т. е. средним рост человека, — около 1,6 м; «рука», т. е. от… подошвы до кончиков пальцев вытянутой вверх руки, — около 2 м; «одна стрела», т. е. от пальцев рук одной вытянутой в сторону руки до локтя другой вытянутой руки, — около 1,25 м; «сердце», т. е. от линии позвоночника до кончиков пальцев вытянутой руки, — около 0,9 м; «длина руки», т. е. от плеча до кончиков пальцев вытянутой руки, — около 0,8 м; «подмышка», т. е. от подмышки до кончиков пальцев вытянутой руки, — около 0,7 м (с ее помощью, кроме всего прочего, измеряли хворост, дрова, траву, т. е. все, что можно взять под мышку) и т. д.
Ацтеки использовали двадцатиричную систему счета: числа от 1 до 19 записывались сочетанием точек и кружков с черточками, а цифра 20 — флажком; пиктографо-идеографическое письмо.
Пиктограмму, или картинопись ацтеков, где рисунки, которыми изображались предметы, события, действия, еще не приобрели устойчивого значения, читать очень трудно. Она доступна лишь узкому кругу посвященных. Так, понятие «взятие города» передавалось рисунком горящего храма, а «путешествие»— цепочкой следов человеческой ноги и т. п. Большое значение имел и цвет изображения. Например, человеческая фигура желтого цвета означала непременно женщину, фиолетового — верховного правителя. В ацтекской письменности уже присутствовали элементы, передававшие фонетическое значение. Испанское завоевание Мексики прервало процесс своеобразного развития фонетического письма ацтеков.
Этот вид письма, безусловно, несовершенен (невозможно записать литературные произведения, выразить отвлеченные понятия и др.). Ацтеки с его помощью записывали размеры дани, получаемой с покоренных племен, вели календарь, отмечали религиозные и памятные даты, составляли исторические хроники.
Обычно «записи» производились на «бумаге» из особо качественно выделанной кожи, покрытой белой краской, или из коры фигового дерева (дикой индейский смоковницы, ацтекам было известно более 12 ее сортов). Сначала древесное сырье замачивали в воде на ночь. Утром верхнюю кожицу полосками сдирали каменными ножами. Затем 5–6 таких полос, положенных друг на друга, обрабатывали, ударяя гладким камнем, с тем чтобы получить единый прочный лист. Полученные листы сушили на солнце, выравнивая и сглаживая неровности при помощи камня. Однако поверхность бумаги все равно не получалась идеально гладкой, поэтому перед письмом ее покрывали особым известковым раствором, который, заполняя поры и неровности, придавал ей чистый белый цвет.
Ацтекская «книга», или тлакуила (соответственно писцы и толкователи записей назывались тлакуилы)) представляла собой длинную полосу бумаги, выделанную и загрунтованную для «записей» и для удобства сложенную наподобие ширмы. Среди сохранившихся после испанского завоевания рукописей и кодексов ацтеков наиболее известны — «Карта Тлоцин», «Карта Кинацин», «Карта Шолотла», «Кодекс Ботурини».
Несовершенство ацтекской письменности обусловило устную передачу литературных произведений от поколения к поколению, Жрец, учивший своих воспитанников, воспроизводил наизусть миф или легенду и заставлял их также выучивать текст наизусть. Целые комплексы идеограмм в письменных источниках, рукописях служили лишь своего рода опорными пунктами для декламирования строф. В результате в ацтекской «литературе» не только мифы и легенды, но и такие прозаические произведения, как исторические хроники, различные наставления и даже руководства по ремеслам, облачались в поэтическую форму.
Ацтекскую литературу можно подразделять на исторические тексты, дидактические тексты (в частности, наставления по ремеслам, этические наставления), географо-этнографические сочинения, мифологический эпос, гимны богам, драму и лирическую поэзию (песни о воинских подвигах, траурные песни, песни о кратковременности человеческой жизни и др.).
Специфической особенностью исторических текстов ацтеков является их тесная связь с календарным циклом и хронологией. Во многом это обусловлено верой в прогностические возможности календарных исчислений, в счастливые и несчастливые дни, годы, циклы, тесную связь божеств с определенными датами и т. д.
Поначалу исторические произведения содержали, очевидно, историю того или иного племени, в пределах какого-то определенного отрезка времени. Например, ацтекская пиктографо-идеографическая рукопись «Лента странствий», известная также под названием «Кодекс Ботурини» или «Кодекс Оигуэнсы», излагает историю передвижения прародителей ацтеков из их первоначальной мифической прародины до долины Мехико. Позднее такие рукописи в основном посвящены генеалогии правителей, сведениям о войнах, завоеваниях и гораздо меньше другим событиям, в частности, это рукописи из Тескоко «Кодекс Тлоцин» и «Кодекс Кинацин».
Типичным памятником исторической прозы ацтеков является поздний ацтекский текст, повествующий о рождении ацтекского правителя Мотекухсомы I:
«Уицилиуитль хотел жениться на принцессе Миауашиуитль, дочери правителя Куаунауака (имя которого было Осомацинтеуктли), достойным способом. И как рассказывают старики, владения Осомацинтеуктли были населены уроженцами Куаунауака, и они доставляли ему большое количество хлопка, а также много самых разнообразных плодов, росших там. Ни один из этих фруктов не доставлялся в Мехико (Теночтитлан. — Прим. Я.Н.), не поступал к мексиканцам (ацтекам — Прим. Я.Н.) и хлопок, из-за чего они были в большой нищете, только очень немногие мексиканцы одевались в хлопковые ткани, а другие носили лишь набедренную повязку из тростника амошитли, росшего в воде.
Вот по этой-то причине Уицилиуитль, правитель мексиканцев, и послал просить принцессу Куаунауака себе в жены. Он несколько раз повторял: «Как мы можем стать родственниками Осомацинтеуктли, владыки Куаунауака? Конечно, только если попросим у правителя его дочь для меня!» Его сердце стремилось только к Куаунауаку, и по этой причине он послал немедленно старейшин просить принцессу в жены.
Как рассказывают, Осомацинтеуктли был волшебником, могучим колдуном. Он созвал всех пауков, стоножек, змей, летучих мышей и скорпионов и приказал им сторожить его юную дочь Миауашиуитль (а она была божественно красива), чтобы никто не мог появиться там, где она находилась, и обесчестить ее. Молодая девушка была тщательно заперта и хорошо защищена, потому что все виды диких зверей сторожили ее у каждой из дверей дворца. Из-за этого все боялись и никто не подходил близко к дворцу. Владыки из всех областей (долины Мехико) сватались за эту красавицу- принцессу Миауашиуитль, потому что они хотели, чтобы их сыновья женились на ней, но Осомацинтеуктли не принял ни одного предложения…
Однажды ночью Йоалли (бог Тескатлипока) появился перед Уицилиуитлем во сне и сказал ему: «Мы войдем в Куаунауак, несмотря на его людей, мы пойдем к дому Осомацинтеуктли, и мы возьмем его дочь, которую зовут Миауашиуитль».
Как только Уицилиуитль пробудился, он сразу же послал в Куаунауак (послов) просить принцессу в жены. Когда Осомацинтеуктли выслушал речь, в которой мексиканцы просили его дочь, он просто отвернулся от них и сказал: «Что это говорит Уицилиуитль? Что он может дать ей? Только то, что растет в воде? И раз его видели в набедренной повязке из тростника, растущего в грязной воде, он и ее будет одевать таким же образом? А что он может дать ей в пищу? Или, может быть, ваша местность такова, что в ней имеется все: и еда, и всевозможные плоды, необходимый хлопок и богатые одежды? Отправляйтесь и скажите все это вашему повелителю Уицилиуитлю, прежде чем вы появитесь здесь снова!»
Сразу же после этого послы отправились к Уицилиуитлю и сказали, что Осомацинтеуктли не согласен отдать свою дочь. Уицилиуитль был очень опечален, узнав, что с его просьбой не согласились.
И снова Йоалли появился во сне перед ним и сказал: «Не отчаивайся, так как я пришел сказать тебе, что ты должен сделать, чтобы овладеть Миауашиутль. Сделай дротик и сеть. С ними ты должен отправиться на охоту, ты бросишь дротик в дом Осомацинтеуктли, где заключена его дочь, словно она является красивой тростинкой. Тщательно укрась свой дротик и хорошо расцвети его, а в центр помести драгоценный камень, самый ценный камень прекрасных цветов (чальчиуитль или нефрит. — Прим. Я.Н.). Ты отправишься туда, к ее жилищу и там бросишь дротик с драгоценным камнем. Он упадет там, где заключена дочь Осомацинтеуктли. И тогда мы овладеем ею».
Так повелитель Уицилиуитль и сделал, отправившись в область Куаунауак. И немедленно он метнул дротик, хорошо раскрашенный и хорошо изготовленный, а внутри его был драгоценный камень, как уже говорилось раньше, игравший всеми цветами радуги. Он упал в середине внутреннего дворика (дома), где была заключена юная девушка Миауашиуитль.
Когда дротик упал в середине внутреннего дворика, юная девушка Миауашиуитль видела, что он устремился вниз к ней с неба. И как рассказывают, она сразу же взяла этот дротик в свои руки, смотрела на него, удивлялась и восхищалась множеству разных цветов: таких она раньше никогда еще не видела. Затем она разломила его посередине и увидела изумительный камень, о котором уже говорилось выше, игравший всеми цветами радуги. Она вынула камень и спросила себя, твердый ли он. Девушка положила его в свой рот, она проглотила его, он проскользнул внутрь, и она не смогла уже изрыгнуть его назад…
Так был зачат будущий правитель (Теночтитлана. — Прим. Я.Н.) Мотекухсома Илуикаминацин».
(Кинжалов Р.В. Орел, кецаль и крест. СПб. 1991. С. 80, 81).
Наиболее полно представлена ацтекская литература дидактическими текстами, в которых обобщен огромный опыт ацтеков и предшествующих им народов в самых различных областях жизни. Самыми известными среди них являются «Назидания старцев», или «Уеуетлатолли», и «Беседы двенадцати францисканцев». Средства осмысления мира в дидактических текстах ацтеков — чисто фольклорные. В них часто вкраплены мифы, поговорки, притчи. Главная задача подобных текстов — укрепить и упорядочить существовавшие в ацтекском обществе моральные принципы.
Лирическая поэзия ацтеков — наиболее многочисленная часть литературного наследия этого народа. Сохранилось несколько сотен произведений этого жанра, большинство которых анонимно. Имена некоторых авторов известны. Как правило, это правители либо их родственники, например Несауалькойотль и его сын Несауальпилли, Мотекухсома II Младший. Сочинение стихов считалось занятием, равным по важности государственным делам. Во многих дворцах ацтекской знати существовали специальные залы, где проходили состязания в песнях-стихах. Все это, конечно, не означает, что сочинение стихов было привилегией только знати. Просто если поэма сочинялась известным историческим лицом (или приписывалась ему), то у нее было больше шансов сохранить для потомков имя творца. Следовательно, анонимные произведения, как правило, принадлежали незнатным по рождению поэтам.
Стихотворные сюжеты традиционны: дружба и радость беседы между друзьями, размышления о краткости жизни и о потустороннем пребывании, тайна смерти, военные подвиги, любовь к семье, эротика и др. Одной из крупнейших, вероятно, была поэтическая школа города Тескоко, в чем огромная заслуга его знаменитого правителя и яркого поэта Несауалькойотля.
Особняком в поэзии того времени стоит поэма Текайеуацина, правителя г. Уэшоцинко, сочиненная, очевидно, около 1490 г. Это уже не лирика, а своего рода драматическая поэзия. В поэме описывается «светская» беседа о назначении, смысле поэзии 17 поэтов-мудрецов, собравшихся «за чашкой горячего взбитого шоколада и трубкой табака» в доме Текайеуацина. Итог диспуту или поэтическому состязанию подводит сам хозяин дома: искусство поэзии — это единственная возможность говорить на земле правду — это во-первых, и, во-вторых, — искусство, и в частности поэзия, делает возможным и необходимым объединение друзей.
Среди драматургических произведений ацтеков, возможно, уже существовали «прототрагедии» и «протокомедии». Они обязательно сопровождались танцами. Иногда мимическая часть в «протокомедиях» занимала первенствующую роль. Такова, например, хорошо сохранившаяся «Поэма переодеваний» из «Мексиканских песен». Дальнейшее развитие этих жанров было прервано европейским завоеванием в XVI в.
Изобразительное искусство. Религиозные представления ацтеков наложили неизгладимый отпечаток на их изобразительное искусство: жестокость и устрашение — вот главные мотивы любого изображения.
Прекрасным примером этому может служить 2,5-метровая статуя богини земли и плодородия Коатликуэ, представляющая собой сочетание когтей, клыков ягуара, человеческих черепов, ладоней рук, початков кукурузы, связок бобов какао и т. п. Такое смешение различных частей тела человека, животных и плодов растении призвано было показать, что богиня повелевает всем, что полезно и что опасно для человека. Статуя Коатликуэ — динамическое воплощение многообразия вселенной. Интересно, что подобные скульптуры — памятники изощренного символизма — имели две лицевые стороны (т. е. у фигуры как бы не было спины). Этот памятник находился в древности на вершине пирамиды в одном из главных храмов Теночтитлана, и, естественно, окружавшие храм зрители должны были с любо£ стороны воспринимать богиню как обращенную именно к ним.
Скульптуры других божеств ацтеков более реалистичны, но и они нередко страдают перегруженностью различными символами. В целом вся ацтекская скульптура достаточно реалистична, однако отличается тяжеловесностью форм, например, андезитовая голова грозного «Воина-Орла» из Тескоко, одного из тех, перед кем трепетало все население подвластных ацтекам территорий.
Некоторые скульптуры поражают жестокой правдивостью, например знаменитая скульптура «Голова мертвого»: голова откинута назад, впалые щеки и безжизненно открытые, уже ничего не видящие глаза свидетельствуют о страшных мучениях, из полуоткрытого рта, кажется, только что вылетел последний вздох… Эта скульптура, хранящаяся в Национальном музее антропологии в Мехико, безусловно является высочайшим достижением ацтекского изобразительного искусства.
Наибольшей реалистичности ацтеки достигли в изготовлении мелкой пластики — маленьких статуэток из камня и глины. Шедеврами этого вида искусства можно смело считать фигурки животных (зайца, змеи), насекомых (кузнечика) и др. Особенно хороши фигурки, украшающие курительные трубки. Известно, что знаменитый французский скульптор Огюст Роден был в восторге от них и говорил, что он никогда не мог создать что-либо подобное.
Важную роль в украшении стен зданий ацтеков играл рельеф. Чаще всего на рельефах изображались человеческие черепа и сердца, перекрещенные кости, змеи и орлы.
Стены помещений ацтеки украшали росписями (к сожалению, до нашего времени дошла лишь малая их часть). Излюбленными сюжетами ацтекских художников были изображения божеств и торжественных процессий воинов, одетых в парадные одежды. В живописных работах преобладали четыре цвета: красный, коричневы^, белый и черный. Интересно, что рисунки в рукописях удавались художникам лучше: они были более живыми и красочными.
Обычаи и мода. Выразительные произведения искусств ацтеков и красочные описания испанских завоевателей рассказывают нам о моде на одежду и украшения обитателей Теночтитлана. Искусство одеваться играло в ацтекском обществе значительную роль. Одежда не только предохраняла человека от непогоды, но и выполняла очень важную социальную функцию. Она служила указателем пола, возраста, сословия, занятия, положения и даже характера ее владельца Ацтеки, как и многие народы мира, стремились подчеркнуть своей одеждой социальные различия между людьми, и их наряд отличался не только пышностью, но и продуманностью деталей.
Простые ацтеки не носили головных уборов и вообще ограничивались лишь набедренной повязкой, а вхолодную погоду — просторным балахоном из хлопчатобумажной материи. Характерно, что подобные балахоны, но с вышивкой и бахромой, носили и состоятельные ацтеки; причем, чем дороже была бахрома. тем состоятельнее считался человек.
Женщины предпочитали длинные до земли юбки, а обнаженные груди поддерживали широкими лентами — неким подобием «протобюстгальтера». Они осветляли свою коричнево-бронзовую кожу специальным веществом, изготовляемым из охры. Как уже отмечалось, ацтекские женщины, кроме проституток, избегали призывно-яркой косметики и вычурных татуировок на груди, бедрах и ягодицах.
В холодное время года богатые ацтеки надевали меховые шапки и плащ-накидки из перьев птиц — легкие, теплые и чрезвычайно изящные. На ногах носили сандалии из агавы или кожи. Голову состоятельного ацтека прикрывал белый колпак. Только знать имела право на длинные прически. В то же время в качестве наказания за какой-то проступок знатные ацтеки могли лишаться права на богатые одежды и обязаны были одеваться как простолюдины.
Особо пышно одевались представители ацтекских «рыцарских» орденов «Орла» и «Ягуара». Но даже их одежды меркли перед поистине фантастическими нарядами жрецов и жриц, нередко призванных олицетворять собой богов многочисленного ацтекского пантеона со всеми их сложнейшими атрибутами и украшениями. Но это делалось лишь во времена великих празднеств и торжественных ритуалов. Будничной одеждой жрецов была черная мантия.
Мужчины и женщины носили украшения из меди, золота, серебра, раковин, нефрита, бирюзы, изумрудов, опала и других разноцветных камней. В мочки ушей они любили вставлять большие серьги. Мужчины часто носили украшения, подвешенные к перегородке носа или в отверстии нижней губы. Тонкой работы ожерелья и подвески, браслеты на руках и ногах дополняли пышные наряды во время торжественных церемоний.
Музыка и танцы. Судя по сохранившимся инструментам, музыка ацтеков была ритмичной, но ей не хватало мелодичности. Двухнотные и однонотные барабаны воспроизводили упругие ритмы, но костяные и глиняные флейты издавали лишь жалкий писк и не были приспособлены для передачи какой-либо определенной гаммы. Из раковин можно было извлекать звуки, в зависимости от прилагаемой силы, но они более подходили для сигналов, чем для музыки. Глиняные свистки и трещотки, звонки и бубенчики были весьма популярны среди ацтекских музыкантов. Самым экзотическим музыкальным инструментом, безусловно, были кости, нередко человеческие, по которым проводили палками, извлекая весьма приятные звуки. Наконец, был еще один своеобразный музыкальный инструмент — перевернутая тыквенная бутыль, плавающая в большом сосуде с водой; удары по ней давали приятный звук.
Танцы ацтеков занимали важное место в их жизни, в них принимали участие большие массы людей. Танцоры увешивали себя ракушками, костями (нередко человеческими), медными бубенчиками, и во время танца все это гремело, радостно либо грустно, тихо или громко. Чтобы подчеркнуть торжественность церемоний и ритуалов, применяли хоровое пение. Коллективные танцы под музыку и пение представляли собой в высшей степени эффектное зрелище. Музыкальную жизнь контролировала специальная каста жрецов. Поэт и певец назывались одним словом — кукани, так как поэтические произведения предназначались в основном для публичного исполнения в сопровождении музыкальных инструментов. Всякий, кто избрал карьеру музыканта, был обязан пройти суровую подготовку. От музыкантов требовались абсолютная точность и совершенство исполнения. В случае малейшей оплошности, возникшей во время обряда, музыкант мог быть… казнен! Ацтеки считали, что даже пропуск барабанного удара мог разгневать богов. Вместе с тем столь высокая требовательность обеспечивала музыкантам чрезвычайно высокий общественный престиж. Однако в истории их имена не сохранились…
Гибель культуры ацтеков. В 1521 г испанские конкистадоры, возглавляемые Э. Кортесом, разгромили государство ацтеков, их столица Теночтитлан была разрушена, а культура «ассирийцев» Нового Света перестала существовать…

Древнейшие культуры и цивилизации Южной Америки

Мексика и Перу! Эти слова современные люди должны, наверно, произносить с тем же восхищением и уважением, с каким мы говорим: Греция, Рим, Шумер, Вавилон или Египет. История этих вечных культур — первые главы цивилизации Старого Света.
Вместе с тем в Западном полушарии зародились в древности неповторимые культуры, блестящие и могущественные государства, даже «империи», например, культуры Перу. Широкому кругу читателей гораздо лучше известен другой очаг доколумбовых индейских культур Америки — Мезоамерика: Мексика и прилегающие к ней территории ряда центральноамериканских республик. На блестящих культурах ацтеков и майя, населявших эту область, и было долгое время сосредоточено внимание научно-популярной литературы.
Древнее Перу обычно рассматривают лишь как «империю» инков, не учитывая, что эпоха инков — это только блистательная кульминация истории древнеперуанских культур. Инки — это лишь «вершина айсберга», последнее и наиболее значительное из индейских государств и культур Южной Америки. Славу других своеобразных культур и государств, а зачастую даже их названия, заслонила вечная слава инков, в первую очередь немеркнущая слава их золотых сокровищ.
Если мы хотим узнать правду о доколумбовых индейцах Перу, нам следует в первую очередь познакомиться с теми, кто жил на этой земле и владел ею задолго до инков. Ведь именно здесь, под видимой вершиной древнеперуанского «айсберга», находится все еще разрозненная мозаика неповторимых древнеиндейских культур и государств, которые стали основой могучего государства инков.
По иронии судьбы никто из них не носил название Перу. До появления испанцев в Новом Свете слова «Перу» вообще не существовало! По одной из версий, оно могло появиться так.

 

 

 

 

Древнеперуанские и древнеколумбийские культуры.
Назад: Ацтеки — «ассирийцы» Нового Света? (XII/XIII в. (?) — начало XVI в.)
Дальше: Таинственный Чавин