Олива бросилась навстречу разъяренному мужчине с поднятыми кулаками, с бледным лицом, в костюме, пришедшем в беспорядок; он ворвался в комнату, испуская хриплые проклятья.

— Оставь меня! — крикнул вновь прибывший, грубо высвобождаясь из объятий Оливы.

И продолжал, все повышая и повышая голос!

— А, мне не открывают дверь, потому что здесь этот человек! Ах, вот оно что! Вы мне за это ответите, сударь! — прибавил он.

— А что, по-вашему, я должен отвечать вам, дорогой господин Босир? — спросил незнакомец.

— Что вы здесь делаете?.. Нет, сперва скажите, кто вы такой?

— Я самый тихий человек, которому вы делаете страшные глаза. Кроме того, я разговаривал с этой дамой с самыми благими намерениями.

— Да, да, конечно, — пролепетала Олива, — у него самые благие намерения.

— Помолчи! — рявкнул Босир.

— Ну, ну, — сказал незнакомец, — не рычите так на даму, она решительно ни в чем не виновата, и, если вы в плохом расположении духа…

— Смерть всем чертям ада! Вставайте и убирайтесь отсюда, а не то я уничтожу эту софу и все, что на ней!

Разъяренный Босир сделал широкий театральный жест и, обнажив шпагу, описал рукою и лезвием круг, по меньшей мере, в десять футов.

— Повторяю, — заявил он:

— Вставайте, или вы будете пригвождены к спинке софы!

— По правде говоря, редко встречаются столь несимпатичные люди, — отвечал незнакомец и левой рукой тихонько вытащил из ножен короткую шпагу, которую давно уже положил у себя за спиной, на софу.

Зрелище было любопытное.

С одной стороны, кое-как одетый, пьяный, дрожавший Босир, не попадая в цель, не придерживаясь какой бы то ни было тактики, наносил прямые удары неуязвимому противнику.

С другой стороны, на софе сидел человек, одну руку положив на колено, а в другой держа оружие, ловко и незаметно отражая удары и хохоча так, что мог бы напугать Георгия Победоносца.

Босир начал уставать, он задыхался, но ярость его уступила место невольному ужасу; он подумал, что если эта снисходительная шпага пожелает вытянуться, проколоть дыру, то проколет ее в нем, в Босире. Пребывая в нерешительности, он отвел шпагу противника, но удар был неточен. Противник яростно парировал терсом, выбил шпагу у него из рук, и та полетела, как перышко.

Она пронеслась по комнате, выбила оконное стекло и исчезла.

Босир не знал, как ему поступить.

— Эй! Господин Босир! — заговорил незнакомец. — Берегитесь: если ваша шпага упала острием вниз, а в это время там кто-то проходил, то вот вам и покойник!

Босир пришел в себя, побежал к двери и помчался по ступенькам, дабы подхватить свое оружие и предотвратить несчастье, которое могло бы поссорить его с полицией.

А тем временем Олива схватила победителя за руку.

— Ах, сударь, вы изрядный храбрец! — сказала она. — Но господин Босир

— предатель, а кроме того, оставшись здесь, вы меня скомпрометируете; когда вы уйдете, он, конечно, меня побьет.

— В таком случае, я остаюсь!

— Нет, нет. Бога ради! Когда он бьет меня, я бью его и всегда оказываюсь сильнее, но это потому, что я с ним не церемонюсь. Уходите же, прошу вас! Вы подниметесь на верхний этаж и пробудете там до тех пор, пока он не вернется. Как только он войдет в переднюю, вы услышите, как я запираю дверь двойным поворотом ключа. Значит, я взяла моего возлюбленного в плен и положила ключ к себе в карман. И пока я буду храбро сражаться, чтобы выиграть время, вы уйдете.

— Вы очаровательная девушка! До свидания!

— До свидания! А когда?

— Сегодня ночью, сделайте одолжение.

— Как — сегодня ночью? Вы с ума сошли!

— Да, черт возьми, сегодня ночью! Разве не сегодня состоится бал в Опере?

— Но подумайте сами: ведь уже полночь!

— Я знаю, но это не имеет значения.

— Но ведь нужны домино!

— Вот вам десять луидоров на костюмы, — со смехом сказал незнакомец.

— Прощайте! Прощайте! Спасибо!

Незнакомец поднялся на верхний этаж. Ничего не могло быть легче: лестница была темная, а Олива, громким голосом окликая Босира, заглушала шум шагов своего нового соучастника в делах.

— Иди сюда, бешеный! — кричала она Босиру. Он поднялся на тот этаж, где его поджидала Олива. Олива схватила его за плечи, втолкнула в переднюю и, как и обещала, заперла дверь двойным поворотом ключа.

Спускаясь по лестнице, незнакомец имел возможность слышать начало схватки, в коей, подобно духовым инструментам в оркестре, гремели