Основное различие между легистами и представителями остальных философских школ состояло в том, что последние все время оглядывались на то, что считали историческими прецедентами, особенно на «золотой век», который они стремились возродить. Позицию школы легистов по данному вопросу иллюстрирует история, которую рассказал один из основоположников школы Хань Фэй-цзы. Крестьянин пахал поле и вдруг увидел, как бегущий заяц ударился головой о ствол дерева, сломал себе шею и умер; крестьянин бросил свой плуг и встал около дерева, ожидая, когда об него ударится другой заяц. «Тот, кто сегодня хочет управлять страной, — писал Хань Фэй-цзы, — используя методы первых правителей, в точности похож на крестьянина, который ожидает зайца у дерева». Революционная идея легистов состояла в том, что история является процессом непрерывных перемен. Распространение феодализма обусловлено новыми обстоятельствами, и методы управления должны быть изменены в соответствии с оными.

Эти методы управления государством были основаны на учении о наградах и наказаниях. В отличие от даосов, легисты верили в то, что человек рождается не добрым, а злым, и лишь ничтожное меньшинство людей делают добро по собственной инициативе. Поэтому правитель должен осуществлять свою власть со всей строгостью закона. Он не должен быть мудрым или, как говорили конфуцианцы, добродетельным, служа примером для своего народа. На самом деле он должен быть таким, какими его представляли даосы — полностью бездеятельным за исключением тех случаев, когда требовалось наградить или наказать людей, назначенных им на государственные посты. Если те добросовестно исполняют свои служебные обязанности, их награждают, если нет — наказывают. Благодаря такой системе некомпетентность не имеет шансов просуществовать долго. Народ, со своей стороны, не должен иметь идеалистических устремлений к добродетельному поведению; конфуцианская добродетель не имеет никакого отношения к государству, и у народа есть лишь одна главная обязанность — повиноваться закону. Закон следует безжалостно усилить, и все должны быть равны перед ним. В этом отношении легисты следовали революционному конфуцианскому принципу игнорирования классовых различий; но вместо того, чтобы пытаться поднять народ до более высоких стандартов поведения, легисты стремились опустить аристократию до более низких стандартов, полностью полагаясь на систему наград и наказаний, равную для всех.

Чтобы лучше объяснить появление царства Цинь в качестве победителя периода Борющихся Царств и объединителя Китая, необходимо бросить взгляд на его историю. Легенды помещают происхождение племени цинь в III тысячелетие до н. э., но более достоверная история начинается в 897 году до н. э., когда мелкий вождь и искусный коневод получил от царя Чжоу маленькую территорию, чтобы выращивать на ней лошадей для царского двора. Потомки вождя вскоре стали называть себя князьями. Можно вспомнить, что в 770 году до н. э. тогдашний циньский князь помог спастись чжоускому царевичу, который перебрался в новую (восточную) столицу Чжоу, где был провозглашен царем. Он наградил Цинь, сделав область полноправным княжеством, которое, как и все другие княжества, все меньше хранило верность чжоуской династии. Земли в долине реки Вэй, к западу от ее слияния с Хуанхэ, как и старая столица Чжоу, были защищены реками и горами, и с этой территории в последующие века цинь вели военные действия против западных и северных конных варваров (хунну, известных еще как сюн-ну и ху), а также против соседей в долине Хуанхэ, при этом постепенно расширяя собственную территорию.

На протяжении всей истории Цинь, вплоть до конца периода Борющихся Царств, остальные китайцы считали циньцев полуварварами. Они разделяли многие обычаи и верования своих соседей-варваров, и их неотесанность проявлялась в приписываемом им незнании традиционных нравов, взаимоотношений и добродетельного поведения. Тем не менее они постепенно ввели у себя многие институты и культурные практики китайцев, проживавших к востоку от них. Среди нововведений были важные летние и зимние праздники и даже человеческие жертвоприношения, сопровождавшие смерть важной персоны. Впервые это произошло в 678 году до н. э. когда вместе с князем в могилу сошли шестьдесят шесть человек. Данная практика была официально запрещена в 384 году до н. э., хотя случаи человеческих жертвоприношений отмечались в Китае вплоть до 1398 года. Другим видом жертвоприношения, позаимствованным у восточных соседей, являлось подношение циньской принцессы в качестве жены богу реки Хуанхэ: каждый год отбирали красивую девушку, которую облачали в свадебный наряд и пускали вплавь на плоту, выглядевшем как свадебное ложе. В скором времени плот шел ко дну вместе с предназначавшейся в жертву девушкой.

Феодализм внутри царства, а вместе с ним и власть аристократии постепенно ослаблялись в результате развития государственных структур. Так, например, в V веке до н. э. был введен земельный налог для крестьян, который те должны были выплачивать государству зерном вместо того, чтобы, как прежде, отрабатывать трудовую повинность для хозяина. Но только в следующем веке циньцами овладел творческий порыв, который довел их до кульминационной точки в истории царства.

В 361 году н. э. из соседнего царства в Цинь прибыл потомок младшей царской наложницы, чтобы служить циньскому правителю Сяо Гуну. Это был легист по имени Шан Ян; во время его первой беседы с Сяо Гуном князь заснул, но после нескольких последующих встреч Шан Ян завоевал его доверие. Известный позднее как советник Шан, он достаточно скоро приобрел такое большое влияние, что на протяжении последующих двух десятилетий провел в царстве широкие реформы, полностью основанные на легистских принципах. Деятельности Шан Яна был положен конец после того, как наследник Сяо Гуна обвинил его в заговоре, после чего советник был убит при попытке бежать, а его труп разорвали на части колесницами.

Однако за два десятилетия он успел сделать многое, и его реформы оказались долговечными. В 350 году до н. э., в том году, когда после переноса столицы из города в город циньский двор наконец обосновался в Сяньяне, Шан разделил царство на тридцать два административных уезда, каждый из которых управлялся назначенным из центра чиновником, чтобы таким образом еще больше ослабить власть наследственной аристократии. Точно так же произведенная им отмена древней системы колодезных полей, служившей интересам феодальных правителей, сделала возможной продажу и покупку обрабатываемых земель, что стимулировало землевладение и позволило привлечь крестьян из других царств, компенсировав тем самым все еще ощущавшуюся нехватку населения. Он увеличил площадь сельскохозяйственных земель, ликвидировав сеть дорог между колодезными полями и поощряя освоение пустошей. Но больше всего он сосредоточился на реализации главной идеи легистов — системе наград и наказаний. Чтобы никто не сомневался в сути изданных им законов, он приказал вывесить их копии в столице, на столбах, специально установленных для этой цели перед дворцовыми воротами. Он разделил все население на группы по пять или десять семей, внутри групп между всеми их членами была введена круговая порука. В «Книге правителя области Шан», приписываемой Шан Яну, говорится:

В качестве легистских мер поощрения Шан ввел иерархию ненаследственных рангов, которыми награждали за похвальное поведение. Начиная с военных заслуг — «Тот, кто срубит одну голову, повышается на один ранг», — ранги варьировались от первого, самого низшего, до восемнадцатого. Обладатели рангов имели льготы, среди которых были услуги рабочих и налоговые послабления, а также могли получить в награду землю или должность. Введение рангов стало еще одним шагом в лишении традиционной аристократии наследственных прав. Целью Шан Яна стало создание мощного централизованного государства, основанного на строго контролируемом административном аппарате, трудолюбивых крестьянах и дисциплинированной крестьянской армии. Это были «первые занятия» населения; «вторые занятия», к которым относились торговля и производство предметов роскоши, не поощрялись, и на самом деле, класс торговцев (за одним примечательным исключением — см. ниже) на протяжении большей части китайской истории был лишен значимого положения в обществе. Наконец в поддержку своих принципов эффективного управления Шан стандартизировал меры веса и длины.

В 325 году до н. э., через несколько лет после смерти Шан Яна, князь Цинь последовал примеру правителей большинства других княжеств и стал называть себя царем — наглядная демонстрация упадка правящего дома Чжоу (в 256 г. до н. э. династия Чжоу была окончательно упразднена после того, как царство Цинь завоевало ее родовые земли). Немногим позже при циньском дворе была введена должность советника, разделенная на посты советника левой стороны, занимавшего самое высокое положение после верховного правителя, и второй по своему значению пост советника правой стороны.

За сто тридцать лет царство Цинь провело не менее пятидесяти крупных войн и военных компаний, что привело к потерям в полтора миллиона человек, хотя точность этой цифры вызывает сомнения. Кровавая борьба и коварные интриги периода Борющихся царств повсеместно усилились. К 250 году до н. э. в результате завоеваний число участников междоусобиц сократилось от первоначальных двадцати четырех до семи. Таким образом, у Цинь осталось шесть соперников за Хуанхэ и к югу от Янцзы.

В тот год должность советника в царстве занял выдающийся человек по имени Люй Бу-вэй. Он был богатейшим торговцем своего времени и единственным торговцем в китайской истории, который поднялся столь высоко. Его ловкие маневры привели к тому, что на трон взошел сын наложницы по имени Ин Чжэн, тогда еще мальчик, далекий от того возраста, когда он мог бы править самостоятельно. В 238 году до н. э. он наконец достиг совершеннолетия и изгнал Люя после того, как узнал о том, что между тем и его матерью возникла любовная связь (на самом деле это было возобновление старого романа, плодом которого, как считали многие, был Ин Чжэн). Оказавшись в изгнании, Люй принял яд и умер. К тому времени на исторической сцене появился еще более замечательный человек. Это был Ли Сы, самый выдающийся из всех государственных деятелей-легистов. С 247 года до н. э. он на протяжении сорока лет занимал самые высокие посты, среди которых был и пост советника левой стороны.

Армия циньцев, сражавшаяся при отражении атак варваров столь безжалостно, что заслужила для своего царства прозвище «царство тигров и волков», представляла собой дисциплинированную, хорошо отлаженную боевую машину, обладающую громадным опытом. Их родная земля — сеть рек и горных хребтов — была почти непроходима. Экономика процветала — при прохладном отношении к торговле она представляла собой аграрную экономику, которую поддерживал железный плуг и амбициозные ирригационные работы. Сравнительная свобода от культурных традиций остальной части Китая, а также радушный прием, оказываемый способным людям из других царств, таким как Шан Ян, Люй Бу-Вэй и Ли Сы, позволяли Цинь постоянно реализовывать самые смелые проекты. В царстве издавались законы, дававшие государству контроль над всеми аспектами жизни подданных; действие этих законов распространялось на пахотные земли, конюшни, парки, зернохранилища, преступные и прочие деяния, короче говоря, на все что угодно. Законы усиливались системой наказаний, включавших смертную казнь, подневольный труд, штрафы и строгие выговоры. Административная эффективность достигалась за счет бюрократических процедур. Вот некоторые из инструкций для государственных служащих:

От составления сельскохозяйственной статистики до определения количества зерна — ничто не ускользало от внимания чиновников. И все же простые люди, по всей видимости, не испытывали угнетения: они, как докладывали инспекторы, трепетали перед чиновниками, но последние добросовестно исполняли свой долг, «демонстрируя беспристрастность и не затевая козней».

Таким образом, царство Цинь представляло собой высокоорганизованное государство, когда в 230 году до н. э. его армии двинулись на восток, чтобы завоевать одно за другим оставшиеся шесть Борющихся царств. Цинь удалось выполнить эту задачу в течение одного десятилетия. Родное княжество Конфуция Лу уже несколько лет было оккупировано одним из соседей, а некогда могущественные царства Чжао, Янь, Ци, Чу, Хань и Вэй друг за другом оказались под пятой Цинь. Итак, в 221 году до н. э. Китай был объединен под властью царя Ин Чжэна, который сразу же взял себе титул Ши-хуанди — «Первый император».

Его страна простиралась на тысячу миль на запад от побережья Тихого океана и от северных пустынь до плодородных земель к югу от Янцзы. Это было ядро Китая, которое, несмотря на периодическую фрагментацию и значительное приращение территории, сохранялось как страна и нация все последующие два с четвертью тысячелетия, представляя собой одно из главных политических образований на Земле, тогда как за это время бесчисленное количество других империй успели разрастись, распасться и кануть в небытие.

Первый император предпринял ряд мер, чтобы закрепить объединение. Его главным зодчим (в политическом смысле) был Ли Сы. Царства, ранее управляемые ванами, аристократией и чиновниками, были разбиты на административные уезды, как это в свое время сделал Шан в царстве Цинь, а уезды объединены в тридцать шесть областей, каждой из которых управлял назначенный из центра ненаследственный триумвират, состоявший из гражданского губернатора, военного командующего и инспектора, представлявшего императора. С помощью этой системы областей и уездов центральное правительство могло осуществлять управление в самых дальних уголках страны. И точно так же, как после завоевания Шан Чжоу-гун переселил покоренную шанскую аристократию в свою столицу Лои, бывшие правители, аристократия и чиновники завоеванных царств были собраны в циньской столице Сяньян. Здесь для них построили новые дворцы — называется цифра 120 000 зданий, хотя опять-таки она является скорее метафорической, чем реальной, — где их можно было держать под надзором, лишив возможности устроить мятеж.

Главный объединяющий фактор в жизни китайцев — письменость — стандартизировали, поскольку в позднечжо-уские времена появилось множество расхождений: Ли Сы упростил и рационализировал так называемый шрифт «большой печати» раннего Чжоу, заменив его письмом «малой печати», которое после дальнейших усовершенствований, сделанных при правлении следующей династии, сохранилось в неизменном виде до наших дней. Таким образом, хотя на обширной территории Китая люди говорили на десятках различных диалектов, письменный язык был понятен образованной элите повсюду, как, на более простом уровне, мы понимаем дорожные знаки, независимо от того, в какой стране они установлены. Стандартизация мер веса и длины, проведенная Шан Яном, была, наряду со многими его законами, распространена на всю страну. Увеличили ширину дорог — с тем, чтобы колеса экипажей могли везде попадать в наезженные колеи, что имело важное значение при путешествиях по сильно размытым дорогам, особенно тем, которые были проложены по легко разрушающимся лессовым породам севера. Также стандартизировали очень важную для экономики металлическую валюту. Хотя металлические монеты уже были в ходу на протяжении нескольких десятков лет, при расчетах использовались и другие предметы — жемчуг, нефрит, черепашьи панцири, раковины каури, серебро, олово. Однако теперь расчеты могли проводиться только с помощью двух типов денег, а именно золотой и бронзовой круглой монеты с квадратным отверстием посредине, которая оставалась стандартной на протяжении последующего тысячелетия.

Была осуществлена огромная программа строительства. Широкие трехполосные императорские дороги расходились из столицы во всех направлениях. Самой примечательной из них была дорога, протянувшаяся в направлении север-юг на пятьсот миль, которая называлась «прямой». Подсчитано, что общая протяженность циньских императорских дорог составляла 4250 миль (по оценке Гиббона, протяженность дорожной системы римлян, от Шотландии до Иерусалима, составляла 3740 миль). Эти дороги прослужили около пяти веков, после чего развитие водных путей ускорило их разрушение. Но, несомненно, самым знаменитым произведением циньских строителей стала Великая стена.

Как уже отмечалось ранее, китайцы славились своей любовью к возведению стен. На некоторых участках северных границ бывших царств уже построили некоторое количество стен для отражения бесконечных набегов кочевых варварских племен. Теперь их объединили в одну сплошную стену, протянувшуюся на две тысячи миль через горы и полупустыни. Этот выдающийся строительный подвиг был совершен менее чем за десять лет под руководством главнокомандующего Первого императора Мэн Тяня, который также отвечал за проходившее в то же время строительство «прямой дороги». На строительстве стены были заняты около 300 000 человек, и постоянно удлинявшиеся пути подвоза в редконаселенной местности вряд ли могли позволить использовать меньшее число людей. Лютый зимний холод и летняя жара унесли жизни многих тысяч из них.

Кроме возведения дворцов, протянувшихся вдоль реки Вэй выше и ниже столицы и давших приют устраненной от власти аристократии, Первый император начал строительство нового огромного тронного зала, названного «Ближний дворец», а также продолжил уже начатые работы по строительству своего мавзолея, который поразил мир, будучи частично раскопан в XX веке. Древние источники утверждают, что на строительстве дворца и мавзолея были заняты 700 000 человек, хотя эта цифра опять-таки вызывает сомнение у ученых.

Всего через несколько лет после объединения циньская военная машина снова пришла в действие. Кампании на севере, в том числе и на той территории, которая сегодня называется Внутренней Монголией, а также на юг от Янцзы добавили новые земли, разделенные на три или четыре области, к уже существовавшим тридцати шести уездам. Чтобы облегчить транспортировку зерна для снабжения войск в ходе южной кампании, через горную цепь был прорыт трехмильный канал, связавший приток Янцзы с одной из восточных рек. Он продолжает использоваться и сегодня, представляя собой лишь часть системы каналов, общая протяженность которых впоследствии увеличилась до 1250 миль — беспрецедентная длина внутренних водных путей.

Сотни человек направили на колонизацию недавно завоеванных земель. Некоторые из них были обычными гражданами, добровольцами, соблазнившимися наградой в виде десятилетнего освобождения от трудовой повинности или повышения на один ранг. Другие отправлялись по принуждению, как, например, каторжники или дезертиры с военной службы, или (что отражало предубеждение против коммерции) торговцы, или крепостные — члены бедных семей, вынужденные работать на семью кредитора и попадавшие в рабство, если им не удавалось погасить свой долг в трехлетний срок. Были там и чиновники, которые не справились со своими служебными обязанностями и в соответствии с принципами легистов подлежали наказанию наравне со всеми.

Одним из самых примечательных событий, отметивших правление Первого императора, были его объединительные поездки по стране. Почти каждый год Ши-хуанди проводил несколько месяцев, путешествуя с императорским кортежем. Сначала он направился на запад, а затем на восток, к морю, откуда вернулся по широкой дуге, чтобы как можно большее количество людей, проживавших в отдаленных уголках страны, осознало тот факт, что они подчиняются единоличному правителю.

В этом процессе консолидации и объединения — включавшем административные реформы, установление всеобщего равенства перед законом, стандартизацию мер веса и длины, ширины дорог, валюты и шрифта — деятельность Первого императора и его советника заслуживает самых высоких похвал, как и основание ими Академии знаний, к которой были приписаны семьдесят ученых, пользовавшихся таким же почетом и уважением, как члены Академии ворот Ци, существовавшей в предыдущем столетии. Но в 213 году до н. э. произошло событие из разряда тех, которые впоследствии стали считать отличительной чертой тоталитаризма.

В тот год, во время пира в императорском дворце, многие академики вставали, чтобы пожелать императору долгих лет. Один ученый также вознес хвалы за то, что император принес мир и поддерживает его, заменив прежний аристократический режим новыми методами управления через наместников в административных уездах и областях. Затем слово взял другой ученый. Хотя империя управлялась на основании легистских принципов, конфуцианство, наряду с даосизмом и теориями школы инь-ян, не потеряло своего места в интеллектуальной жизни, и этот оратор говорил как конфуцианец. Предыдущие династии, сказал он, держались у власти потому, что цари раздавали уделы своим сыновьям и заслуживающим поощрения чиновникам. «Хотя ваше величество владеет всеми землями в пределах морей, его сыновья и младшие братья остаются простыми людьми. Я никогда не слышал о том, чтобы система, не соответствующая образцам древности, смогла продержаться долго».

Ответ советника Ли Сы был сокрушительным: «Есть некоторые книжники, которые не следуют современности, а изучают прошлое, чтобы критиковать настоящее. Они сбивают с толку простых людей и подталкивают их к бунту». Если этому не положить конец, добавил он, «императорская власть ослабнет наверху и возникнет смута внизу».

И Ли Сы твердо решил осуществить сказанное. Был издан декрет, согласно которому, за исключением исторических записок самого царства Цинь, текстов, хранящихся в Академии знаний, а также работ по медицине, гаданию, сельскому хозяйству и лесоводству, все остальные труды различных философских школ и все классические книги подлежали сдаче губернаторам областей для сожжения. Люди, обсуждающие «Шицзин» («Книгу песен и гимнов») или «Шуцзин» («Книгу истории»), подлежат казни, а их тела будут выставлены для всеобщего обозрения; не только те, кто «используют прошлое для критики настоящего», но и их родственники будут преданы смерти; чиновники, не донесшие о нарушении любого из этих постановлений, будут считаться виновными в той же мере, что и нарушители; и каждый, кто не сожжет запрещенные книги в тридцатидневный срок, будет заклеймен и отправлен на принудительные работы.

Ущерб знаниям, нанесенный этим «сожжением книг», хотя его наихудших последствий в целом удалось избежать, вызвал у китайских ученых последующих поколений глубокое отвращение к империи Цинь. Посмертную репутацию императора не улучшило и поведение, которое он демонстрировал после того, как попал под влияние магов, особенно одного из них, по имени Учитель Лу. Идеи «Ста школ», несомненно, оказывали свое воздействие на императора, несмотря на то что его правительство строго придерживалось легистских принципов. Так, например, прославляющие его достижения каменные стелы, которые он распорядился установить в важных местах в ходе своих путешествий по стране, часто содержали конфуцианские выражения — к примеру, «его глубокая мудрость человечна и добродетельна». С самого начала правления он уделял более чем поверхностное внимание теории «пяти стихий», довольствовался тем, что верил, будто их последовательность наделила его династию энергией воды, которой соответствовали черный цвет и число 6. Поэтому одежда Ши-хуанди, вымпелы и флаги были черного цвета, в то время как шляпы и колесницы чиновников измерялись группами по шесть, а в собственную колесницу императора были запряжены шесть лошадей. Но наиболее привлекательным философским учением для него являлся даосизм, чей словарь он также использовал в упоминавшихся выше надписях на стелах. Например, в одной из них сказано: «Он олицетворяет Дао и практикует его силу». Однако императора притягивала не столько философия даосизма, сколько его смесь с шаманизмом и колдовством, сосредоточенная на поисках эликсира бессмертия. Сформировался культ, распространившийся в основном вдоль восточного побережья, — культ, чьи последователи верили, что, если найти или создать такой эликсир, принявший его человек сможет жить вечно на трех священных горах посреди моря.

В ходе своей первой поездки на восток император познакомился с этими магами. Один из них обратился к нему с просьбой дать разрешение на морскую экспедицию с целью исследования священных гор-островов, где, как считалось, обитали бессмертные. Император согласился и отправил несколько сотен юношей и девушек вместе с экспедицией, которую больше никто не видел. Во время своего следующего путешествия на восток Ши-хуанди отправил четырех магов, в том числе Учителя Лу, на поиски эликсира. После возвращения императора в столицу Учитель Л у доложил о том, что поиски эликсира безуспешны, однако ему все-таки удалось обнаружить магический текст, который предсказывает гибель империи Цинь в результате вторжения варваров хунну. Услышав это, император отправил своего полководца Мэн Тяня с огромной армией к северным границам с приказом атаковать хунну. Учитель Лу напомнил о себе снова через несколько лет, когда посоветовал императору держаться подальше от других людей, чтобы таким образом облегчить поиски эликсира. После этого император приказал обнести двести семьдесят дворцов, окружающих столицу, стенами и дорогами под навесом, чтобы никто не мог видеть его в момент переезда из дворца во дворец. Он распорядился казнить каждого, кто раскроет его местонахождение, и с тех пор никто не знал, где в конкретный миг находится император.

Вскоре после этого один из придворных подслушал разговор, в котором Учитель Л у со своими друзьями чернил императора, и маги сразу же лишились его милости. Они бежали, но император приказал казнить четыреста шестьдесят ученых, заподозренных в связях с магами. То, что это ужасающее деяние на самом деле имело место, вызывает сомнения, поскольку выдающиеся исторические личности всегда окружены апокрифическими историями. Другая подобная история рассказывает о том, что в одном из своих путешествий император пришел в ярость после того, как его кортеж остановили в горах неистовые порывы ветра, и счел ветер злой насмешкой бога горы. Разгневанный император приказал трем осужденных преступникам срубить на горе все деревья и покрасить ее в красный цвет — цвет одежды каторжников.

Однако достоверно известно, что в 210 году до н. э., вернувшись из путешествия на восток, Ши-хуанди внезапно заболел и умер. Ему было сорок девять лет и тридцать семь из них он правил как князь и царь. Несмотря на то что лишь последние двенадцать лет он правил в качестве императора, следы его правления сохранялись в китайском государстве последующие два с лишним тысячелетия.

Тело Первого императора было погребено в гигантском мавзолее, строительство которого велось с того момента, когда в самом начале его правления в горе Ли, в тридцати милях к востоку от столицы, начали прокладывать туннель. Это было грандиозное сооружение, подобающее Первому императору, наполненное предметами роскоши и драгоценными камнями, окруженное подземными реками из ртути, текущими в море, облицованное бронзой. На его сводчатых потолках были изображены небесные созвездия, пол размечен в соответствии с очертаниями всей империи, с дворцами, горами и реками, смоделированными в зыбучем песке, в то время как механические арбалеты были настроены таким образом, чтобы сразить на месте каждого, кто посмеет проникнуть внутрь. Подсчитано, что свечи из моржового жира могли поддерживать свет очень долгое время. Бесчисленное количество наложниц принесли в жертву, а еще похоронили всех рабочих, строивших гробницу, чтобы никто не смог узнать о ее секретах. Такое описание усыпальницы Ши-хуан-ди оставил первый великий китайский историк Сыма Цянь, но в 1974 году стало ясно, что это грандиозное захоронение имеет еще более поразительный размах.

В результате случайных раскопок лессовой почвы поблизости от гробницы на глубине около двадцати футов и на площади более трех акров было обнаружено целое воинское подразделение циньской армии, выполненное из терракоты.

Оказалось, что ведущие к гробнице проходы охраняют около 7500 реалистично раскрашенных солдат в натуральную величину. У сегодняшних посетителей создается впечатление, что эти фигуры вылеплены с живых воинов, поскольку каждое лицо имеет свои индивидуальные черты, свое выражение, и, кроме того, существуют различия в том, как причесаны их волосы и выбриты виски. Их шапки, пояса, туфли, доспехи и оружие, судя по всему, воспроизведены с максимальной скрупулезностью. Некоторые солдаты стоят по стойке смирно, другие опустились на одно колено, чтобы выстрелить из арбалета; с флангов их прикрывают кавалерия и боевые колесницы, запряженные глиняными лошадьми. Поскольку эта армия охраняет лишь одну из четырех сторон гробницы, вполне возможно, что дальнейшие раскопки обнаружат схожую картину с остальных сторон и численность терракотовой армии увеличится в четыре раза. Но независимо от того, произойдет это или нет, сегодня известно, что на завершение строительства комплекса ушло тридцать шесть лет, и среди многих тысяч человек, трудившихся над его созданием, были не только ремесленники и рабочие, но также философы, гадатели, маги и целая армия чиновников, координировавших работы. В итоге получилось то, что, несомненно, имеет полное право занять достойное место в одном ряду с семью чудесами древнего мира, известными на Западе.

Когда Первый император умер, его старший сын Фу Су находился на северной границе вместе с великим полководцем Мэн Тянем. Свидетелями смерти императора стали его любимый сын Ху Хай, советник Ли Сы, а также первый из долгой череды евнухов, которым было суждено оставить черный след в китайской истории. Его звали Чжао Гао, и, в соответствии со своими служебными обязанностями, он следил за уничтожением императорских писем и запечатанных приказов. Он убедил престарелого Ли Сы поддержать Ху Хая в притязаниях на трон, и с этой целью они скрыли письмо покойного императора, в котором тот провозглашал наследником своего старшего сына. Они заменили это письмо фальшивым декретом, где наследником объявлялся Ху Хай, а Фу Су и Мэн Тяню предписывалось совершить самоубийство, что те и сделали. Так, в двадцать один год Ху Хай взошел на трон под титулом Эр Ши-хуанди, или «Второй император».

Самой характерной чертой Второго императора была доверчивость, которая и сделала его легкой добычей для Чжао Гао. В 209 году до н. э. последний убедил императора еще больше ужесточить законы и казнить некоторых из своих младших братьев. Позднее, в тот же год, рядовой офицер, которому было приказано сопроводить девятьсот преступников в ссылку, не смог выехать вовремя из-за сильного дождя. Зная, что по существующим драконовским законам его в любом случае ожидает смертная казнь, он предпочел поднять мятеж. Из этого мятежа разгорелось народное восстание, охватившее всю страну, и уже через несколько месяцев были убиты многие губернаторы областей. Еще целый ряд лидеров боролся за то, чтобы взять под свой контроль постоянно растущие отряды мятежников, и среди них был бывший деревенский староста по имени Лю Бан, чье имя оказалось отмеченным судьбой.

Все это время коварный Чжао Гао стремился к тому, чтобы обрести полную власть при дворе, и убедил молодого императора арестовать Ли Сы. Блестящая карьера великого государственного деятеля завершилась тем, что ему постепенно отсекали различные части тела, а конец его мучениям был положен на рыночной площади столицы, где он был разрублен пополам в талии; его близкие родственники также были убиты. Беспорядки в стране нарастали, а Чжао Гао подарил императору оленя, назвав того лошадью; когда собравшиеся придворные подтвердили это описание, император, сомневаясь в своем здравомыслии, удалился от мира. Веко-ре после этого дальнейшие махинации Чжао Гао вынудили его совершить самоубийство. Евнух заменил его одним из внуков Первого императора, которого звали Цзы-ин. Это шаг оказался для Чжао Гао роковым, поскольку новый правитель, хорошо понимавший, насколько опасен евнух, сразу же вызвал его на аудиенцию в свои покои, где тот и был убит.

Несколькими месяцами позже повстанческая армия под командованием бывшего старосты Лю Бана прорвалась через южный перевал и вплотную приблизилась к столице. Цзы-ин сдался без боя, но в начале 206 года до н. э. другой лидер мятежников по имени Сян Юй опустошил столицу — вероятно, уничтожив при этом больше древних текстов, чем пострадало во время пресловутого «сожжения книг» — и казнил несчастного Цзы-ина. От былого могущества империи Цинь не осталось и следа.