Часть вторая
Тайна Сидонии

Близкий контакт человечества с Марсом и современные поиски жизни на Красной планете в конце концов можно будет рассматривать как поворотный момент в истории человечества. До сих пор, насколько нам известно, такого контакта никогда не происходило. Тем не менее поскольку физические исследования НАСА на Марсе являются плодом более чем столетних международных усилий, наша реакция на новые находки неизбежно будет окрашена традиционными представлениями.

Научный интерес к возможности жизни на Марсе, судя по всему, возник в 1877 году, когда итальянский астроном Джованни Скиапарелли объявил о поразительном открытии. Он наблюдал на марсианской поверхности систему перекрещивающихся одинарных и двойных линий — огромных желобов, или canali по-итальянски, что в вольном переводе на английский превратилось в «каналы» [1]. Современники провозгласили находку Скиапарелли доказательством существования разумной внеземной цивилизации на соседней планете. Среди тех, кто оказался воспламенен этим открытием, был американец Персиваль Лоуэлл, богатый выпускник Гарварда, интересовавшийся астрономией.

Лоуэлл прочитал о каналах Скиапарелли в книге «Планета Марс», написанной французским астрономом Фламмарионом [2], и решил построить обсерваторию для изучения планеты под ясным небом и на значительной высоте над уровнем моря в городе Флагстафф, штат Аризона [3]. Он говорил о своей работе как о «рискованном, сенсационном и уникальном проекте» [4]. Цель этого проекта, по его словам, «…может быть в упрощенном виде сформулирована как исследование возможности существования жизни в других мирах, включая возможность их обитаемости существами, похожими или не похожими на человека. Это не утопический поиск, как многие могут посчитать. Напротив, есть весомые основания полагать, что мы находимся на пороге совершенно определенного открытия в этой области» [5].

Лоуэлл умер в 1916 году, так и не совершив «определенного открытия», но его мнение о возможности жизни на Марсе оказало большое влияние на умы и в течение десятилетий захватывало общественное воображение.

Одна популярная теория Лоуэлла заключалась в том, что марсианские каналы доставляли воду из замерзших полярных ледяных шапок к местам обитания древней цивилизации, значительно превосходившей по возрасту любую человеческую цивилизацию, в сухие просторы тропических и экваториальных пустынь [6]. Он также предположил, что некоторые изменчивые темные пятна на поверхности Марса являются растительностью.

Лоуэлл пользовался самым современным оборудованием, и его идеи отражали умонастроения того времени и дух открытости к новым идеям оккультизма и спиритуализма, сторонники которых, естественно, положительно относились к возможности существования жизни на других планетах [7].

Широко распространенный интерес к оккультизму и внеземной жизни стоит за успехом плодовитого французского автора Камила Фламмариона. В 1861 году в возрасте девятнадцати лет он написал книгу «Множественность обитаемых миров», в которой приводил аргументы в пользу существования внеземной жизни. Она сразу же стала бестселлером, как и одна из его последующих работ «Планета Марс» (1892), которая послужила источником вдохновения для Лоуэлла. В ней Фламмарион утверждает:

«Фактические условия на Марсе таковы, что было бы неправильно отрицать возможность обитания там человеческих существ, чей разум и методы деятельности могут далеко превосходить наши собственные. Мы не можем отрицать и того, что они выпрямили первоначальные русла своих рек и построили систему каналов с намерением создать всепланетный механизм кругооборота воды» [8].

Идеи Скиапарелли, Фламмариона и Лоуэлла стали причиной «марсианской лихорадки» в последние годы XIX века. В 1898 году Г. Уэллс хорошо заработал на этом со своей книгой «Война миров», повествующей о вторжении с Марса в викторианскую Британию. В 1902 году видный швейцарский психолог Карл Густав Юнг опубликовал свою докторскую диссертацию под названием «О психологии так называемых оккультных феноменов». В ней он подвергал свою кузину Хелен Прейсверк, которая имела свойство впадать в медиумический транс, углубленному психологическому анализу.

В состоянии транса Хелен часто говорила о своих путешествиях на Марс:

«На Марсе уже давно существуют летающие машины. Весь Марс покрыт каналами и искусственными озерами, вода из которых используется для орошения. Эти каналы очень мелкие и имеют плоское дно. Над каналами нет мостов, но это не мешает сообщению, потому что все путешествуют на летающих машинах» [9].

Совершенно очевидно, что описания Марса, предпринятые Фламмарионом и Лоуэллом, глубоко проникали в человеческую психику. Четырнадцатилетняя необразованная швейцарская девушка, находившаяся в бессознательном состоянии, вещала об идеях, владевших умами той эпохи.

В 1902 году, когда была опубликована докторская диссертация Юнга, прозвучало объявление о премии для первого человека, который вступит в контакт с инопланетной формой жизни. Существовало лишь одно исключение, а именно контакт с марсианами, поскольку это считалось слишком простым делом. В 1911 году, через девять лет после объявления конкурса, в «Нью-Йорк Таймс» появилась статья под заголовком «Марсиане прорыли два огромных канала за два года» [10].

Вера в то, что Марс если и не населен, то по крайней мере обитаем, пользовалась широким распространением среди обывателей и ученых до второй половины XX века. К примеру, в начале 1960-х годов популярный британский астроном Патрик Мур и микробиолог Фрэнсис Джексон решили проверить возможность жизни на Марсе с помощью простых экспериментов:

«Мы построили „марсианскую лабораторию“, наполнили ее предполагаемой атмосферой — то есть азотом под давлением 85 миллибар — и создали необходимый температурный интервал между дневным и ночным временем суток. Результаты оказались довольно интересными. Кактусу пришлось туго, и после одной марсианской ночи он выглядел заметно увядшим, но более простые организмы справились лучше, и это вселило в нас оптимизм» [11].

Сходным образом Карл Саган соорудил так называемые марсианские сосуды, в которых повторил эти эксперименты [12]. Он добился таких же результатов: некоторые микробы фактически размножались в присутствии небольшого количества воды.

Но оптимизм по поводу этих результатов рассеялся в середине 1960-х годов, когда космические зонды прислали фотографии поверхности Марса, на которых он предстал в виде замерзшей и безжизненной пустыни.

В 1926 году Роберт Хатчингс Годдард (Годдардовский центр космических полетов НАСА назван в его честь) построил предтечу хорошо знакомых нам космических ракет, но его небольшой прототип смог пролететь лишь 60 метров с максимальной скоростью 100 км/час [13]. Он был первым человеком, испытавшим и доказавшим теорию о том, что ракеты можно использовать для выхода за пределы земной атмосферы и даже путешествий к другим планетам — идея, впервые предложенная русским школьным учителем Константином Эдуардовичем Циолковским в конце XIX века и впоследствии усовершенствованная немцем Германом Обертом в 1923 году.

Во время Второй мировой войны нацисты проводили активные разработки в области ракетного оружия. Их реактивный снаряд Ѵ-2 был основан на улучшенной технологии Годдарда. Через три года после окончания войны двухступенчатая ракета Ѵ-2 WAC значительно улучшила результат Годдарда и достигла высоты четырех километров [14].

Если Вторая мировая война послужила катализатором для развития ракетной науки, то «холодная война» многократно ускорила ее прогресс. Под угрозой всеобщего ядерного уничтожения ученые из американской ракетной программы, первоначально возглавляемые Вернером фон Брауном, вели партизанскую войну интеллекта и конструкторской мысли со своими русскими соперниками под руководством Сергея Королева. По обе стороны от «железного занавеса» огромные средства уходили на совершенствование систем доставки ядерного оружия [15]. 4 октября 1957 года побочное направление этих исследований позволило русским послать на земную орбиту первый в мире искусственный спутник под названием «Спутник-1». Космическая гонка началась.

Следующий триумф тоже принадлежал России, пославшей первого человека в космос. Успешная миссия Юрия Гагарина на корабле «Восток» совершенно затмила усилия американской космической программы, которая была поспешно ускорена в 1958 году в ответ на запуск «Спутника».

В этом году было основано НАСА, Национальное агентство по аэронавтике и космическим исследованиям [16]. Соединенные Штаты также запустили собственный спутник «Эксплорер-1» и вывели его на орбиту с помощью ракеты «Юпитер-С», разработанной в армейской лаборатории реактивного движения в Пасадене, штат Калифорния. Затем пришел триумф Юрия Гагарина в 1961 году. Вскоре после этого президент Джон Ф. Кеннеди пообещал, что к концу десятилетия НАСА запустит человека на Луну.

Обещание Кеннеди было выполнено 20 июля 1969 года, когда Нейл Армстронг сделал «один маленький шаг» из посадочного модуля «Аполлон-11», опустившегося на поверхность Луны. Этот «огромный прыжок для всего человечества» был скачком, совершенным под давлением международного соперничества и военной угрозы. Это был скачок к открытию нового порядка — к видению Земли, парящей в космосе, прекрасной и единой, не разделенной политическими и национальными границами.

Русские первыми запустили на Марс свой зонд, удачно названный «Марс-1» и стартовавший 1 ноября 1962 года. Считается, что он приблизился к планете на расстояние 195 000 км, но контакт с ним был потерян 21 марта 1963 года, прежде чем он успел отослать на Землю данные наблюдений [17]. Его участь таинственным образом постигла многие следующие миссии.

Первым марсианским зондом НАСА был «Маринер-3», стартовавший 5 ноября 1964 года. Как и его русский предшественник, он потерпел неудачу и вышел из-под контроля на раннем этапе миссии. Очевидно, защитный стеклопластиковый колпак не был отстрелян при выходе из земной атмосферы и зонд не смог остаться на запланированной траектории [18].

Через три недели и два дня, 28 ноября 1964 года, был запущен зонд «Маринер-4». Первый успех сопутствовал американцам, когда аппарат передал 21 фотографию и чрезвычайно важную новую информацию с расстояния 10 000 км от Марса [19]. На фотографиях можно было видеть изрытую кратерами и безжизненную поверхность планеты. Это был первый взгляд человека на Марс с близкого расстояния — взгляд, разбивший многие мифы и мечты [20].

Через два дня после запуска «Маринера-4» русский «Зонд-2» попытался возместить потерю «Марса-1» и тоже потерпел неудачу. В конце весны контакт с ним был потерян.

24 февраля и 27 марта 1969 года агентство НАСА запустило два новых марсианских зонда — «Маринер-6» и «Маринер-7». «Маринер-6» приблизился к Марсу на расстояние 3390 км и сделал 76 фотографий, «Маринер-7» приблизился к планете на 3500 км и послал на Землю 126 фотографий [21].

Первые марсианские миссии стали разочарованием для многих исследователей. Преследуемые техническими неудачами и бледно выглядевшие на фоне успешных лунных экспедиций, они не оправдали возложенных на них надежд. На Марсе не было растительности: темные пятна на поверхности планеты оказались «зонами низкого альбедо», где красный слой почвы был сметен, открыв более темные подстилающие породы. Каналы тоже оказались выдумкой. Марс был густо усеян кратерами, очевидно имевшими очень древнее происхождение.

Первый успешный зонд «Маринер-4» выяснил, что марсианская атмосфера состоит не из азота (как предполагали Мур и Джексон), а в основном из углекислого газа, как и большая часть льда в замерзших полярных шапках. Жидкая вода не могла существовать на Марсе, поскольку давление на поверхности оказалось гораздо ниже, чем считалось ранее, — не 85 миллибар, а менее 10 миллибар [22]. Это был поистине кошмарный мир — тусклый и безжизненный, почти лишенный интересных черт. Теории, подобные теориям Лоуэлла, были отвергнуты как фантастические измышления в холодном жестком свете марсианской действительности.

Вот что сказал по этому поводу один из высокопоставленных представителей НАТО:

«Мы получили превосходные фотографии. Они лучше, чем мы могли бы надеяться еще несколько лет назад, но что мы можем видеть на них? Мрачный ландшафт, такой же мертвый, как вымершая птица дронт. Больше там ничего нельзя найти» [23].

Следующее десятилетие показало, что такое представление о Марсе было не менее ошибочным, чем представление Лоуэлла.