Глава 19
ВЕЛИКОЛЕПНЫЕ МАЙЯ

«Некоторые юкатанские старики говорят, слыхав от своих предков, что эта страна была заселена неким народом, пришедшим с востока, который был спасен богом, открывшим ему двенадцать дорог через море. Если бы это было истинно, тогда пришлось бы считать, что все жители Индии происходят от евреев, а для того чтобы пересечь пролив Магеллана, они должны были идти, распространившись более чем на две тысячи диг по стране, где сейчас управляет Испания. Индейцы Юкатана — люди хорошо сложенные, высокие, быстрые и очень сильные, но обычно кривоногие, ибо в детстве матери переносят их с места на место, посадив верхом на бедра. Они считают изящным быть косоглазыми, что делают искусственно их матери, подвешивая им, еще маленьким, к волосам шарик из смолы, который спускается у них между бровей, доходя до глаз. Так как он постоянно двигается там, качаясь, они становятся косоглазыми. У них головы и лбы сплющены с детства, что также дело их матерей. Они имеют уши, проколотые для серег и очень изрезанные из-за жертвоприношений. Они не носят бороды и говорят, что их матери им прижигают в детстве лица горячими тряпками, чтобы у них не появлялись волосы. Сейчас они носят бороды, хотя очень жесткие, как конский волос.

Они носят волосы, как женщины; на макушке они выжигают как бы большую тонзуру, поэтому волосы ниже ее растут сильно, в то время как волосы тонзуры остаются короткими. Они их заплетают и делают из них гирлянду вокруг головы, оставляя позади хвостик наподобие кисточки.

Они любители хороших запахов и поэтому употребляют букеты цветов и пахучих трав, оригинально и искусно составленные. Они имели обыкновение красить в красный цвет лицо и тело; это придавало им очень дурной вид, но считалось у них очень изящным.

Их одеждой была лента шириной в руку, которая им служила шароварами и чулками. Они ею обвертывали несколько раз поясницу таким образом, что один конец спускался спереди, а другой сзади; их жены тщательно отделывали им концы узорами из перьев. Они носили плащи длинные и квадратные, их завязывали на плечах; носили сандалии из тростника или кожи оленя, жестко выделанной, и не употребляли другой одежды.

Главной пищей является кукуруза, из которой они делают различные кушанья и напитки.

Они также варят кукурузу, размалывают и разводят водой и, примешивая туда немного индейского перца или какао, получают очень освежающий напиток.

Они делают также из кукурузы и размолотого какао особую пену, очень вкусную, с которой справляют празднества. Они добывают из какао масло, напоминающее коровье, и из этого масла и кукурузы делают другой напиток, вкусный и ценимый. Они делают другой напиток из вещества размолотой кукурузы, очень освежающий и вкусный.

Они делают разного рода хлеб, хороший и здоровый, но его плохо есть, когда он холодный. Поэтому индианки занимаются его приготовлением Два раза в день. Не удается приготовить из кукурузы муку, которую можно было бы месить, как пшеничную, и если иногда делается хлеб, как пшеничный, ничего не получается.

Они тушили овощи и мясо крупной дичи и птиц, диких и домашних, которые многочисленны, и рыбу, которой много. Таким образом, они имеют хорошую пищу, особенно после того, как стали разводить свиней и птиц из Кастильи.

Утром они пьют теплый напиток с перцем, как это было сказано, днем пьют другие, холодные, а ночью едят тушеное мясо. Если нет мяса, они делают соусы из перца и овощей. У них нет обычая мужчинам есть с женщинами; они едят отдельно на земле или в лучшем случае на циновке в качестве стола. Они едят много, когда имеют пищу; когда же нет, очень хорошо выносят голод и обходятся очень немногим. Они моют руки и рот после еды.

Они делали вино из меда и воды и определенного корня одного дерева, выращиваемого для этого, который делал вино крепким и очень вонючим. Они ели, развлекаясь танцами и зрелищами, сидя попарно или по четыре. После еды виночерпии, которые не имели обыкновения опьяняться, приносили несколько больших кувшинов для питья, пока не начинались ссоры, и тогда женщины должны были отводить своих пьяных мужей домой. Они растрачивали на оргии то, что зарабатывали за много дней торговли.

Они татуировали себе тела, и чем больше татуировались, тем более считались храбрыми и мужественными, ибо татуировка была большим мучением. Ремесленниками у индейцев были гончары и плотники, которые много зарабатывали, делая идолов из глины и дерева, с соблюдением многочисленных постов и обрядов. Были также хирурги, или, лучше сказать, колдуны, которые лечили травами и многочисленными суеверными обрядами; и также были все остальные ремесла.

Занятием, к которому они наиболее склонны, была торговля. Они вывозили соль, ткани и рабов в землю Улуа и Табаско, обменивая все это на какао и камешки, которые служили у них монетами. На них они имели обыкновение покупать рабов и другие камешки, изящные и красивые, которые сеньоры носили на себе как драгоценности на праздниках. У них были еще изделия из красных раковин в качестве монет и украшений. Они их носили в плетеных кошельках. На рынках они торговали всеми вещами, какие были в стране. Они продавали в кредит, давали взаймы и платили честно, без ростовщичества.

Прежде всего они были земледельцами и занимались сбором кукурузы и остальных посевов. Они их сохраняли в очень удобных подвалах и амбарах, чтобы продать в свое время. Мулов и быков у них заменяли люди.

Обиды, которые они причиняли друг другу, приказывал удовлетворить сеньор селения обидчика. Но это был повод и средство для больших раздоров. Если обидчик был из того же селения, их разбирал судья в качестве посредника, устанавливал убытки и назначал удовлетворение. Если обидчик не был в состоянии возместить убытки, ему помогали родственники и друзья. Обычным поводом для возмещения было случайное убийство кого-либо или когда муж или жена повесились по какому-либо поводу, вызвавшему этот случай, если кто-либо причинил пожар дому или имению, ульям или посевам кукурузы. Другие обиды, причиненные со злым умыслом, удовлетворялись всегда кровью и дракой.

Юкатанцы очень щедры и гостеприимны, так что никто не войдет в их дом, чтобы ему не дали еду и питье, которые они имеют, днем — их питье, ночью их пищу. Если же не имеют, ищут ее по соседству.

В древности они вступали в брак в 20 лет; сейчас — в возрасте от 12 до 13 лет. Поэтому они разводятся более легко, так как женятся без любви, не зная брачной жизни и обязанностей супругов. Если отцы не могли их уговорить возвратиться к женам, то они искали им новых и новых. С такой же легкостью бросают своих жен мужчины, не имеющие детей, не боясь, что другие возьмут их в жены или что они позднее возвратятся к ним. При всем этом они очень ревнивы и не переносят спокойно, когда их жены неверны.

Юкатанцы, конечно знали, когда они поступают дурно, и так как они верили, что дурные поступки и грехи причиняют им смерть, болезни и страдания, у них был обычай исповедоваться, существовавший у них еще до христианизации. Таким образом, когда из-за болезни или по другому случаю они были в опасности умереть, они исповедовались в своих грехах, а если были небрежны, то им напоминали ближайшие родственники или друзья. Тогда они публично рассказывали свои грехи; если там был жрец, — то ему, без него отцам и матерям, жены — мужьям, а мужья — женам.

Грехи, в которых они обычно каялись, были: кража, убийство, плотский грех и лжесвидетельство.

Посты, которые они главным образом соблюдали, были: воздержание от соли в тушеном мясе и от перца, что им тяжело, и они воздерживались от женщин перед всеми своими праздниками.

У них было множество идолов и храмов, пышных на свой лад, и даже, кроме общих храмов, сеньоры, жрецы и знатные люди имели молельни и идолов в доме для своих частных молитв и жертв. Они испытывали к колодцу Чичен-Ицы такое уважение, как мы к местам паломничества в Иерусалиме и Риме.

Из них наибольшими идолопоклонниками были жрецы, чиланы, колдуны и лекари, чаки и наконы. Обязанностью жрецов было заниматься науками и обучать им, объявлять об опасностях и средствах от них, провозглашать и закрывать праздники, приносить жертвы и управлять их святынями. Обязанностью чиланов было давать жителям ответы от демонов, и они были настолько почитаемы, что случалось, их носили на плечах. Колдуны и лекари лечили кровопусканиями, делаемыми в части, где болит у больного, и бросали жребий, чтобы предсказывать, при исполнении своих обязанностей и в других случаях. Чаки это четыре старых человека, избираемые всегда заново, чтобы помогать жрецу хорошо и полностью проводить праздники. Наконы — два должностных лица. Один постоянный и мало уважаемый, ибо он был тот, кто рассекал грудь лицам, которых приносили в жертву. Другой был выборный капитан для войны и некоторых праздников, он избирался на три года и пользовался большим уважением.

В одних случаях они приносили в жертву собственную кровь, разрезывая уши кругом лоскутами и так их оставляли в знак жертвы. В других случаях они протыкали щеки или нижнюю губу, или надрезали части своего тела, или протыкали язык поперек с боков и продевали через отверстие соломинку с величайшей болью. Или же надрезывали себе крайнюю плоть, оставляя ее, как и уши.

В других случаях они делали бесчестное и печальное жертвоприношение. Те, кто его совершали, собирались в храме, где, став в ряд, делали себе несколько отверстий в мужских членах, поперек сбоку, сделав это, они продевали через них возможно большее количество шнурка, сколько могли, что делало их всех связанными и нанизанными; также они смазывали кровью всех этих членов статую демона. Тот, кто больше сделал, считался наиболее мужественным.

Кроме праздников, на которых, чтобы их отпраздновать, приносили в жертву животных, также из-за какого-либо несчастия или опасности жрец или чиланы приказывали им принести в жертву людей. В этом участвовали все, чтобы купить рабов; или же некоторые по набожности отдавали своих детей, которых очень услаждали до дня и праздника их (жертвоприношения) и очень оберегали, чтобы они не убежали или не осквернились каким-либо плотским грехом.

Когда наступал день, они собирались во дворе храма, и если его надлежало принести в жертву стрельбой из лука, его раздевали догола, мазали тело лазурью, и одевали ему убор на голову. Приблизившись к демону, народ исполнял торжественный танец с ним, все с луками и стрелами, вокруг столба, и, танцуя, поднимали его на нем и привязывали, все время танцуя, и все время смотря на него. Поднимался нечистый жрец, одетый и со стрелой; и независимо от того была ли это женщина или мужчина ранил его в срамную часть, извлекал кровь, спускался и смазывал ею лицо демона, сделав определенный сигнал танцующим. Они начинали пускать в него стрелы по очереди, когда танцуя проходили с быстротой; сердце же его было отмечено белым знаком, и таким образом они превращали всю его грудь в мишень, выглядевшую, как щетина из стрел.

Если должны были ему вырвать сердце, его приводили во двор с большой пышностью, в сопровождении народа, вымазанного лазурью и в его пышном головном уборе. Затем его приводили к круглому возвышению, которое было местом принесения жертв. Жрец и его служители мазали этот камень в голубой цвет и изгоняли демона, очищая храм. Чаки брали несчастного, которого приносили в жертву, с большой поспешностью клали его спиной на этот камень и хватали его за руки и за ноги все четыре, Так что его перегибали пополам. Тогда након-палач подходил с каменным ножом и наносил ему с большим искусством и жестокостью рану между ребрами левого бока, ниже соска, и тотчас помогал ножу рукой. Рука схватывала сердце, как яростный тигр, и вырывала его живым. Затем он на блюде подавал его жрецу, который очень быстро шел и мазал лица идолам этой свежей кровью.

В других случаях это жертвоприношение совершали на камне наверху лестниц храма и тогда сбрасывали тело уже мертвое, чтобы оно скатилось по ступенькам. Его брали внизу служители и сдирали всю кожу целиком, кроме рук и ног, и жрец, раздевшись догола, окутывался этой кожей. Остальные танцевали с ним, и было это для них делом очень торжественным.

Этих принесенных в жертву сообща они имели обычай погребать во дворе храма или иначе съедали, разделив среди тех, кто заслужил, и между сеньорами, а руки, ноги и голова принадлежали жрецу и служителям. Этих принесенных в жертву они считали святыми. Если они были рабами, взятыми в плен на войне, их сеньор брал кости, чтобы извлекать во время танцев как трофей в знак победы.

В других случаях они бросали живых людей в колодец Чичен-Ицы, полагая, что они выйдут на третий день, хотя они никогда более не появлялись.

Эти люди крайне боялись смерти, и это они обнаруживали во всех служениях, которые они совершали своим богам и которые были не для другой цели и не ради другого дела, а только чтобы они даровали им здоровье, жизнь и пищу. Но когда приходила смерть, нужно было видеть сожаление и плач их по своим покойникам и общую печаль, которую это им причиняло. Они оплакивали их днем, а ночью с громкими и очень горестными криками, и печально было слышать их. Они ходили удивительно грустными много дней; соблюдали воздержание и посты по покойному, особенно муж или жена, и говорили, что его унес дьявол, ибо они думали, что от него приходит к ним все дурное и особенно смерть.

Умерших они завертывали в саван, набивая им рот размолотой кукурузой, которая служит им пищей и питьем и которую они называют койем, и с ней несколько камешков, из тех, что они употребляют как монеты, чтобы в другой жизни у них не было недостатка в пище.

Они погребали умерших внутри своих домов или позади их, помещая им в могилу несколько своих идолов: если это был жрец, то несколько книг, если колдун, то его колдовские камни и снаряжение. Обычно они покидали дом и оставляли его необитаемым после погребения. Иначе было, когда в нем жило много людей, в чьем обществе они отчасти теряли страх, который вызывал в них мертвец.

Что до сеньоров и людей очень значительных, они сжигали их тела, клали пепел в большие сосуды и строили над ними храмы.

У сеньоров древнего рода Коком они отрубали головы, когда они умирали, и, сварив их, очищали от мяса; затем отпиливали заднюю половину темени, оставляя переднюю с челюстями и зубами. У этих половин черепов заменяли недостающее мясо особой смолой и делали их очень похожими на таких, какими они были при жизни. Они держали их вместе со статуями с пеплом и все это хоронили в молельнях своих домов, со сврими идолами, с очень большим почитанием и благоговением.

Этот народ всегда верил в бессмертие души больше, чем многие другие народы. Ибо они верили, что была после смерти другая жизнь, более хорошая, которой наслаждались души, отделившись от тела. Эта будущая жизнь, говорили они, разделяется на хорошую и плохую жизнь, тягостную и полную отдыха. Плохая и тягостная, говорили они, для людей порочных; хорошая и приятная для тех, кто хорошо жил по своему образу жизни.

Они верят, что эти жизни, хорошая и плохая, не имеют конца, ибо не имеет его душа».

«В 1855 году двадцатипятилетний американец Эдвард Герберт Томпсон прибыл в Чичен-Ицу, величайший и могущественнейший город-государство майя, о котором ходили по всему свету самые фантастические легенды.

Едва забрезжил рассвет, Томпсон вскочил с постели и, выпив несколько глотков кофе, немедленно помчался к пирамидам. Взобравшись на первую попавшуюся, он долго любовался панорамой руин. Вдруг, пристально всмотревшись вдаль, Томпсон радостно вскрикнул — среди деревьев, как серебряное зеркальце, блестел небольшой круглый пруд.

— Священное озеро — храм бога дождя, — шепнул он мексиканцу-проводнику.

Озеро имело очень мрачный вид, и нечего удивляться, что местные жители боялись к нему приближаться. Это была по существу зияющая бездна — яма, наполненная водой. Берегами его являлись отвесные каменные стены высотой до 20 метров. Поверхность черного омута покрывали водоросли, листья и плавающие стволы полуистлевших деревьев.

Томпсон опустил лот и убедился, что глубина пруда достигает приблизительно 25 метров.

Тщательно обследовав берега озера, Томпсон сел на камень и еще раз задумался над смыслом своей экспедиции. Он вынул из кармана книжку с сообщениями архиепископа Диего де Ланды и в который раз прочитал: «Если в этой стране было когда-нибудь золото, то большая часть его находится на дне озера в Чичен-Ице».

Майя в отличие от ацтеков своим многочисленным божкам приносили в жертву, как правило, лишь цветы и фрукты. Только когда наступала засуха и нужно было умилостивить разгневанного бога дождя Чак-Мооля, который, по преданиям, жил на дне озера, жрецы опускали ему невесту, самую красивую девушку. Люди давали ей очень богатое приданое: бросали в воду драгоценности и различную домашнюю утварь.

Диаметр озера составлял около 70 метров, поэтому не могло быть и речи, чтобы обыскать все его дно. Томпсон справился с этими трудностями очень остроумно. Толстый ствол дерева, напоминающий по контуру человеческую фигуру, он бросал в воду до тех пор, пока не определил место, куда, по всей вероятности, попадали живые жертвы. Здесь он пустил в ход изготовленный для поисков ковш.

Ковш извлекал на поверхность черный, как смола, ил, гнилые ветви, истлевшие деревья, а однажды даже сцепленные между собой кости ягуара и серны, немое свидетельство лесной трагедии. Солнце пекло немилосердно; на берегу росли кучи ила и грязи, наполняя воздух невыносимым смрадом. Так работа продолжалась изо дня в день, не принося никаких результатов. Но однажды появился первый робкий вестник успеха: среди ила ученый обнаружил бело-желтые кусочки какой-то смолистой массы. Разогретые на огне, они распространяли сладковатый пьянящий аромат. Томпсон не сомневался, что нашел благовония, которые жрецы использовали во время церемонии приношения жертвы.

Вскоре, как из рога изобилия, посыпались разнообразные находки. Каждый ковш приносил добычу: украшения, вазы, копья, ножи или чаши из обсидиана и яшмы. Окончательным подтверждением рассказа Ланды был скелет молодой девушки, извлеченный со дна озера.

Дальнейшие поиски молодой ученый решил проводить в скафандре водолаза. Свои подводные переживания и приключения он описывает настолько красочно и с таким драматическим напряжением, что лучше предоставить слово ему самому.

«Когда я ступил на первую перекладину лестницы, — вспоминает Томпсон, парни, которые обслуживали помпу, по очереди подходили ко мне и с мрачной миной пожимали мне руку. Нетрудно было угадать их мысли: они прощались со мной навсегда, не веря, что я вернусь живым. Отпустив лестницу, я погрузился, как мешок, наполненный свинцом, оставляя за собой цепочку серебристых пузырьков.

Свет стал сначала желтым, потом зеленым, наконец, пурпурно-черным, и вот я очутился в кромешной тьме. Уши пронзила острая боль — возрастало давление…

…Приятно было думать, что я — единственный человек в мире, который посетит это место живым и живым его покинет. Рядом со мной появился водолаз-грек, мы пожали друг другу руки.

Наши рабочие верят, что в черных глубинах «священного озера» живут гигантские змеи и чудовища. Водолаз-грек и я как-то раз настолько увлеклись работой, собирая памятники древности, что забыли об обычной осторожности.

Результаты поисков были сенсационными и полностью подтвердили предание о том, что майя бросали в озеро девушек. На поверхность извлекли тысячи разнообразных предметов: бусы, браслеты, чащи и статуэтки идолов, сделанные из яшмы, золотые щиты с сюжетным барельефом, ножи и прекрасно отполированные зеркала из обсидиана, но главное — черепа молодых женщин».

Отправить