Книга: Код Марии Магдалины
Назад: ЧАСТЬ ПЕРВАЯ ЛОЖНЫЙ ОБРАЗ
Дальше: Глава 1. ЧУЖИЕ

Пролог Грязное белье

На кладбище Гласневин в округе Драмкондра города Дублин, Ирландия, в двойной могиле лежат тела 175 девушек и женщин, несчастная судьба которых сделала их «прачками Магдалины». Полустертый список имен на сером камне, указаны даты: первая — 1858 год, последняя — 1994 год. Никакой религиозной символики на надгробии нет.
Эти женщины были в основном перезахоронены: 133 из них ранее покоились на земле монастыря Хай Парк, рядом с мрачным, холодным обиталищем, которое было местом их пожизненного заключения — ив конечном итоге стало забытой гробницей. Имена этих женщин получили известность не по причине внезапно вспыхнувшего к ним сочувствия и симпатии, но их стали склонять в жарких дискуссиях из-за скандала, связанного с перезахоронением. Все было просто — и обыденно жестоко — сестры Богоматери Милосердия, которые управляли монастырем «Прачечная Магдалины», продали место захоронения размером в двенадцать акров за миллион фунтов стерлингов и хотели избавиться от мешающих им останков.
Алчность и разоблачила их. Эксгумация тел заставила задать вопросы, поскольку 90-е годы были временем, когда люди перестали отворачиваться от неприятных фактов прошлого, вероятно, из-за желания войти в новый век если не с чистой совестью, то хотя бы покаявшись. Кем были эти похороненные женщины? Вопрос был задан в отношении мертвых, но внезапно оказался обращенным и ко многим, очень многим другим женщинам, пребывавшим в других серых заведениях, прячущихся за высокими стенами, раскиданными по всей Ирландии: кто они, почему они там оказались, почему их выкинули из жизни, кто они такие? Ящик Пандоры открылся: сначала робко, колеблясь и сомневаясь — как всегда бывает с жертвами насилия, — бывшие «магдалины» или члены их семей начали рассказывать свои истории, невообразимые описания жизни в тюрьме, истории деградации и подавления человеческого духа. Это был — и продолжается — широчайший скандал, но все же недостаточно широкий, поскольку многие образованные и мыслящие люди, особенно за пределами Ирландии, никогда о нем не слышали. Возможно, настало время дать точную оценку сложившейся практике.
Сегодня в центре Сен-Стефенс Грин в Дублине рядом с великолепной магнолией стоит новая деревянная скамья с металлической пластинкой, на которой изображены небольшие головы без лиц и начертаны слова: «Женщинам, которые работали в монастырях «Прачечная Магдалины», и детям, рожденным некоторыми монахинями. Подумай об их судьбе».
Позор
Кто были эти «магги» и почему их заперли в этих мрачных серых домах? Может быть, то были закоренелые преступницы, молодые хулиганки, нападавшие на старых леди или избивавшие детей? Вряд ли: в большинстве случаев они были признаны «падшими» (беременность, внебрачная связь) или «угрожающими морали» — что могло означать всего лишь то, что девушка полюбила протестанта и хотела выйти за него замуж или же слишком часто гуляла с мальчиками. Причина, которую выдвигал местный священник, могла быть любой, как реальной, так и воображаемой. Иногда ее заключали в монастырь только потому, что она пыталась убежать из дома, или восстала против избивавшего ее мужа, или же совершила смертный грех, потому что была членом бедной и не имеющей отца семьи.
В любом случае слово священника — поддержанное и санкционированное местными властями — было законом. Как бы вы или ваша семья ни молили, если было дано определение «падшая» или же предполагалось, что вы на грани падения, вам суждено было стать «магги». Некоторые девушки неизбежно попадали туда потому, что их невзлюбили или они не вписались в среду. Угроза «Прачечной» была главной формой запугивания. По какой бы причине, официальной или неофициальной, девушки ни оказались там, их пребывание в монастыре характеризуется фразой типичной садистки матери Бернадетты (актриса Тина Келлегер) из программы Би-би-си «Грешницы» — драмы, основанной на жизни «Прачечной Магдалины» в 1960 году. А именно, «здесь тебе не праздник», с добавлением «ты потеряла свои права, когда пала». Когда юная «магдалина» кричала во время родов, та же монахиня говорит ей: «Если ты умрешь, то это то, что ты заслужила». Многие из прачек попали в монастырь прямо из сиротских домов, которые сами по себе были не лучше концлагеря с его избиениями и полуголодным существованием.
Мария Норрис Кронин рассказала журналисту Брайену Мак-Дональду из «Irish Inderendent», как была разрушена ее жизнь, «когда она и семь ее братьев и сестер были отправлены в сиротский дом в 1940 году из-за того, что вдовствующая мать начала встречаться с мужчиной». Братьев поместили в приют в Трайли у Христианских Братьев, а она с сестрами попала в руки сестер милосердия (какова ирония!) в приюте Сент-Иосиф в Килларни в Керри. Марии было всего двенадцать, когда начался этот кошмар. «Моя мать очень нас любила, и этого не должно было случиться. Мы были бедны, но не беднее, чем наши соседи, и любимы», — сказала Мария. Травма из-за разлуки с родными оказалась сильным ударом для нее: вскоре после помещения в приют она стала страдать от ночного недержания и немедленно была подвергнута особо жестокому обращению со стороны одной из «сестер милосердия». Мария рассказывает о том, какую реакцию вызвала ее болезнь у садистки, на чье попечение она попала:
«Сестра Лауренс обычно била меня за то, что я мочилась в постель. Она также заставляла меня нести мокрый матрас на голове, через пожарный выход, через весь двор в бойлерную, где его можно было высушить. Когда я шла, дети кричали хором «Мари Кронин намочила матрас…».
«Сестра Лауренс часто дожидалась пятницы, чтобы избить меня. Мы обычно мылись по пятницам, и она приходила специально тогда, когда я была мокрой, потому что удары по мокрому телу больнее. Но я никогда не плакала, и одна простая монахиня («простая» — значит поступившая в монастырь без приданого), которая хорошо ко мне относилась, обычно говорила мне: «Заплачь», потому что тогда избиение прекращалось».
Даже самый маленький проступок вызывал гнев монахинь: уронить ложку или слишком долго надевать носки — все заканчивалось побоями. Двух самых хорошеньких девушек остригли наголо: наказание за «тщеславие» — хотя вряд ли они были виноваты в том, что такими родились, — этот факт ясно показывает страх и ненависть монахинь к сексуальности, а также, как ни парадоксально, ревность к привлекательности девушек. (Даже их собственная вера должна была подсказать им — если Бог сделал девушек привлекательными, кто они такие, чтобы портить его работу?) Монахини подавляли свою собственную женственность столь яростно, что неизбежно должны были уничтожать ее и в других. Фактически мучение из-за двойственного отношения к сексуальности, которая лежат в основе многих проблем исторической Церкви, докатилось и до нашего времени.
Исчезающие игрушки
Мария, которой сейчас за шестьдесят, по-прежнему испытывает гнев по отношению к властям, которые не сумели прекратить жестокость, свойственную десяткам подобных учреждений в Ирландии, а также в Шотландии и США. Она вспоминает, что происходило, когда приезжали инспектора для проверки условий жизни сирот:
«Монахини всегда были предупреждены монахинями из других приютов телефонным звонком. Нам выдавалась новая одежда, на кровати выкладывались новые игрушки, оловянные тарелки убирали и на стол ставили хорошую посуду. Еда тоже становилась другой. Но как только инспектор покидал приют, все возвращалось, и еда снова становилась отвратительной. Монахини обычно пекли хлеб и готовили мясо сразу на неделю, и они были ужасными».
(Не стоит и говорить о том, что сами монахини не питались одинаковой едой с воспитанницами.)
Несколько случаев ярко иллюстрируют преднамеренный характер жестокого обращения, которому подвергались дети, вверенные попечению монахинь. Можно возразить, что 40-е годы были временами, когда бить детей не считалось предосудительным, но факт: дать детям кукол, чистую одежду и хорошую еду — просвет в черных тучах, — а затем отобрать их, как только удалились инспектора, не оставляет никаких сомнений в преднамеренной жестокости. Вершилось великое зло — не ошибка — и не одной или двумя садистками (которые, увы, всегда найдутся в большой группе людей). Жестокость носила институционный характер, и единственный вывод, который из этого следует, что Церковь не обращала внимания на это намеренно, а, может быть, даже молчаливо поощряла.
Страдания Марии продолжались и после того, как она покинула приют по достижении шестнадцати лет: она устроилась прислугой в доме сестры одной из монахинь, но на нее поступила жалоба, когда она дважды сходила с молодым человеком в кино. В результате ее подвергли принудительному медицинскому осмотру, и, несмотря на то, что доктор подтвердил ее девственность, она была приговорена к трехгодичному пребыванию в «Прачечной Магдалины». Выйдя оттуда, она отправилась в Англию, потому что другая женщина, испытавшая то же самое в другом заведении, которым управляли сестры милосердия, уговорила ее публично выступить с разоблачениями, — сейчас эти сестры отвечают на неприятные вопросы в полиции.
Царство террора
Рабский многочасовой труд в монастырской прачечной — и при нормальных обстоятельствах работа в прачечной достаточно тяжела — усугублялся тем, что помимо тяжелого физического труда он сопровождался духовной пыткой, даже если «магги» была на сносях. По прачечной беспрерывно сновали монахини, читая молитвы, на которые каждая «магдалина» должна была откликаться в традиционном стиле. Если этого не происходило или если прачка нарушала одно из бесчисленных правил заведения, то следовало жесточайшее наказание: порка ремнем или розгами, разнообразные пытки, включая ожоги паром или горячим утюгом, лишение еды и бесконечные унижения. Одним из самых тяжких преступлений считалось проявление неуважения к монахине, которое усматривалось даже в отсутствии поклона при встрече в коридоре. Система была построена так, чтобы выжать все возможное из человека путем рабского труда, чтобы привить девушкам сознание своей ничтожности, воспитать ненависть к самой себе, что часто усиливалось сексуальным насилием со стороны священников, которые были их исповедниками. Вместе с тем, они могли писать письма семье, но, как показало расследование, проведенное в 90-х годах, очень немногие из этих писем были отправлены. Часто монахини тайно уничтожали их или подвергали настоящей пытке родственников, заявляя, что их «магги» умерла или переведена в отдаленный монастырь. А иногда наоборот — и это было для них гораздо легче — сообщали «магги», что семья уехала, например в Америку, намеренно не сообщив ей об этом.
Вообразите себе, какое воздействие могло оказать такое сообщение на молодую женщину, которая питается отвратительной скудной пищей, живет в условиях строжайшей дисциплины, постоянно подвергается насилию и, наконец, узнает, что и собственная семья ее бросила. Ад в монастырских стенах, и вдруг оказывается, что и за стенами пустота, нигде нет ни капли человеческой теплоты и бежать некуда. Девушек намеренно ломали, как это делалось в гитлеровских и сталинских лагерях.
Недавно семьи, разыскивающие в архивах данные о пропавших родственницах, были поражены тем, что монахини обычно давали вновь прибывшим «Магдалинам» новые имена: первое действие системы, призванной поработить их и духовно, и физически, заставить примириться с тем, что они «недочеловеки» без каких-либо прав, показать, что им не следует ждать пощады и надежды у них нет.
Вспомним, что веками переименование было обычно практикой среди рабовладельцев. Вот что писал Джеймс Уолвин в книге «Черная кость: рабство в Британской империи» (1992 г.) о систематическом подавлении духа новоприбывших рабов из Африки на сахарные и хлопковые плантации Центральной и Северной Америки:
«Плантаторам было мало того, что новые рабы пополняли их трудовую армию, им надо было изменить их, заставить подчиняться правилам нового мира. Первый шаг — новое имя. Новое имя меняло личность раба, отсекало его от бывшего «я», что, с одной стороны, было удобно для белого рабовладельца, а с другой стороны, являлось утверждением его власти».
Детей, рожденных этими падшими женщинами, часто продавали в семьи богатых американцев в качестве приемных. Иногда просто отдавали в близлежащие приюты, но любой контакт между ребенком и матерью был запрещен и любое нарушение этого правила сопровождалось жесточайшим наказанием: иногда ребенка переводили в отдаленный приют, и не оставалось ни малейшего шанса на то, что мать когда-либо увидит его снова.
«Магги» редко выходили за стены, за исключением посещения церкви в соответствующие дни. День и ночь они были заперты за высокими стенами и зачастую — да не покажется вам это невероятным — под охраной полиции. Каждая прачечная охранялась парой полисменов, которые должны были предотвращать побеги и возвращать тех, кто ухитрился выйти за ворота, хотя пытались это сделать немногие, а еще меньше было девушек, у которых было достаточно энергии на это.
Полисмен, вероятно, был не более чем видимым внешним знаком угнетения — средством психологического воздействия, — а не реально востребованным средством охраны. Женщины должны были жить в своем «позоре», и делалось буквально все, чтобы не позволить им забыть о нем. Следует отметить, что расследование, ведущееся сейчас, поручено полиции. Той самой полиции, которая, несомненно, была свидетелем ужасов, творившихся в отношении ни в чем не повинных девушек и женщин. И это уже несколько большее, что простое столкновение интересов. Возможно, следовало бы провести действительно независимое расследование, свободное от заинтересованности со стороны как Церкви, так и светских учреждений.
Скандал разгорается
Обратите внимание: когда монахини выводили Марию и других девушек на прогулку, им приказывали срывать плакаты, говоря, что их вывесили «плохие коммунисты», к которым, по их словам, принадлежал доктор Ноэль Браун, создававший в то время программу «Мать и Ребенок». Естественно, до сих пор любая форма планирования семьи вызывает осуждение Католической церкви: мы стали свидетелями судьбы Марии Энн Соррентино, американской журналистки, которая была Исполнительным директором Планирования семьи на острове Род с 1977 по 1987 год. За свою работу в этой организации она была отлучена от Церкви в 1985 году и теперь пишет критические статьи о недавней истории Церкви, в частности, о ее полном пренебрежении к гражданским правам женщин и детей.
В 1998 году она писала о «магдалинах»:
«Монахини Магдалины видели свою миссию в спасении проституток. Однако со временем это определение распространилось и на молодых женщин, виновных в том, что полюбили мужчину по своему выбору до брака. Это рабство, эти унижения и наказания санкционированы приказами тех же самых ирландских епископов и представителей иерархии Римской католической церкви, которые в упор не видят сексуального развращения детей, сексуальных домогательств на исповеди и детей, рожденных от священников и других представителей Церкви, дела которых рассматриваются в ирландских судах до настоящего дня».
Разумеется, не все монахини садистки, избивающие детей, и не все священники смотрят на паству, как на поле для сексуальной охоты. Как и повсюду в мире, в Римской католической церкви есть много хороших людей, но факт остается фактом: Ватикан организован так, его чиновники воспитаны так, что — и этому много доказательств — они имеют весьма слабое представление о простом человеческом сочувствии, не говоря уже о том, что они провозглашают ни много ни мало как право на монопольное владение нравственностью и религиозной истиной.
24 апреля 2002 года после двухдневного совещания с Папой Римским американские кардиналы согласились ужесточить свои правила по отлучению от сана священников, которые запятнали себя сексуальными домогательствами в отношении паствы — но после некоторых раздумий объявили, что автоматическое лишение сана последует только в случае, если речь идет о человеке, известном как неоднократно развращавшем малолетних.
Лндре Сюлливэн писал в «Fhe Sunday Fimes» (22 апреля 2002 года):
«Известным? Каким же образом, спрашивали американские католики себя всю неделю, «известность» серийного развратителя связана с тем, что его следует наказать? Церковь по-прежнему действует так, будто она больше заботится о своей репутации, чем о судьбах детей. Отметьте оговорку: развратные действия «известного» священника должны быть «серийными» и «преднамеренными». При такой оговорке отдельный случай обеспечивает ему более мягкое наказание. Если подросток сам делал ему авансы, то к священнику следует отнестись еще мягче. А если он сумел проделать все «втихую», то кто знает, как это обернется?»
Действительно, как? Согласно новым правилам, дела священников, только известных как совратители, будут рассмотрены по поводу лишения сана, что означает: те, кто сумел сохранить свои деяния в тайне — или те, тайны которых прикрыла Церковь, — автоматически остаются безнаказанными со стороны Ватикана. Ясно, что это не преступление, но всего лишь проступок относительно церковной иерархии, который усугубляет «известность». К тому, что современное общество — нравственное большинство человечества, находящегося вне Церкви, — считает одним из немногих действительно непростительных преступлений человека перед человеком, не должно проявлять никакой терпимости.
Никогда Церковь не выглядела столь отстраненной от общества. Но проблема гораздо глубже: никогда еще Церковь не была выставлена столь прогнившей до самых основ. Оказалось, что ее разложение и невежество имеет корни не в какой-то отдаленной исторической практике, но в самой системе веры. Если все честные люди ненавидят и проклинают тех, кто занимается растлением детей, то есть, без сомнения, что-то очень неладное в массовой организации, которая заявляет о своем нравственном превосходстве и, вместе с тем, даже не ставит вопроса об этой проблеме.
«Магдалины» выглядят сейчас достойным сожаления выражением образа жизни, который был в обычае, но, несомненно, все это продолжалось бы без изменений, если бы разразившийся скандал не выставил происходящее на всеобщее обозрение к ужасу всего мира. В 2003 году собравшая награды кинокартина «Сестры Магдалины» (режиссер Петер Маллан с участием звезды Геральдины Макэванс) донесла правду до еще более широкой аудитории: девушек, которые подвергались сексуальным домогательствам священников, отправляли в психиатрические больницы.
«Прачечные Магдалины» не были исключением, подтверждающим правило, — они были правилом. Их нельзя назвать случайным пятном на сверкающих чистотой одеждах во всем остальном любящей, добродетельной организации — они и были ее одеждами. Хотя, возможно, следует проявить некоторое сочувствие к тем, чьими руками осуществлялись все эти жестокости, даже к тем засушенным монахиням в накрахмаленных чепчиках, которые черпали наслаждение в физических пытках и психологическом подавлении молодых девушек и незамужних матерей. В конечном итоге, они тоже выросли в рамках института, провозгласившего человеческую любовь отвратительным грехом, и были лишены радости женской сексуальности. Их тоже лишили надежды на жизнь, полную радости и удовлетворения. Им был предоставлен скудный выбор: брак или монастырь. У женщины, которая по каким-то причинам не хотела вступать в брак или не получила брачного предложения, оставался один путь — в монахини, что слишком часто означало жизнь в условиях жестокого подавления и патологически яростного отторжения нормальной жизни. Тем более примечателен тот факт, что были монахини, не ставшие садистками и не срывавшие свою неудовлетворенность на молодых, вверенных их попечению.
Религиозные женщины Ирландии прошли долгий путь падения с вершин своей свободы тех времен, когда доминирующей была кельтская церковь. Ян Бегг в своей классической работе «Культ черной девственности» (1996 год) писал, что в результате укрепления Католической церкви
«права женщин были… подавлены, хотя в кельтском мире у них было много древних свобод. Они даже принимали участие в проведении мессы в Ирландии до норманнского завоевания».
Ужасна ирония, заключающаяся в том, что страна, которая была гак лояльна к религиозным женщинам, предоставляла им такие возможности, пала столь низко, чтобы произвести на свет поколения садисток — во имя любви к Богу, или, более точно, к святой Марии Магдалине. Однако «Прачечные Магдалины» были и в Шотландии (в Эдинбурге даже есть район, известный под названием «Магдалины»). Подобные заведения были и в Соединенных Штатах, и, разумеется, повсюду разбросаны католические приюты, которые долгое время управлялись на основе тех же принципов.
В случае прачечных нет нужды спрашивать, кому поступала прибыль: цинизм и исторические свидетельства дадут вам ответ. Пока «магги» перестирывали бесконечные кипы грязного белья и откликались на молитвы монахинь к Богоматери или Иисусу во имя Марии Магдалины, мир быстро менялся. Действительно, в рамках дат, указанных на надгробных плитах кладбища Гласневин, все вокруг изменилось почти до неузнаваемости, но не за монастырскими стенами. Пока «магдалины» продолжали страдать в почти полной изоляции, во внешнюю повседневную жизнь вошла компьютерная грамотность, заменившая собой ручку с чернилами. В период, отмеченный датами на кладбище, в мире появились паровозы, океанские лайнеры, самолеты и космические корабли. Человек ступил на Луну, войны возникали и кончались: от восстаний в Индии до бурской войны, через две мировые бойни и уничтожение Хиросимы и Нагасаки — даже Война в заливе укладывается в этот срок, — была воздвигнута и пала Берлинская стена, символ конца страданий. Сама Ирландия вне монастырских стен стала неузнаваемой: независимая республика, процветающее современное государство с женщиной-президентом.
И еще кое-что произошло в широком мире, что осталось не замеченным женщинами и было проигнорировано Церковью: уничтожение рабовладения в британских колониях в 1838 году, а в Соединенных Штатах в 1865 году. Но рабыни Магдалины вышли на свет более чем век спустя (и даже тогда причиной этого стало широкое распространение стиральных машин и неизбежно разразившийся скандал, а не внезапная озабоченность правами человека). Со времени Геттисбергского послания до эры битломании девушки-рабыни страдали, как будто никакого освобождения рабов не было. Как только «магги» попадала в прачечную, она становилась таким же имуществом монастыря, как любая черная рабыня в конце XVIII века была собственностью рабовладельца.
За высокими стенами «Прачечных Магдалины» ничего не менялось, кроме женщин, — поколение за поколением намеренно униженной женственности. И все это во имя Марии Магдалины, новозаветной женщины, которую Церковь считала проституткой, обращенной Иисусом. Высшее выражение «падшей» женщины.
Могут возразить, что происходящее в «Прачечной Магги» было не намного хуже, чем преступления против человека в старых приходских работных домах, раскиданных по всей Британии до начала XX века, где нормой было насилие в разных формах, где семьи разлучались сразу при поступлении, чтобы никогда более не воссоединиться. Работные дома — столь блестяще изображенные Диккенсом — не были заведениями Католической церкви, но они возникли на основе современной им интерпретации христианских нравов. Жестокий мир, в котором властвуют мужчины, вне всякого сомнения, имеет корни в патриархальности, утверждаемой Библией, в концепции, согласно которой людьми являются только мужчины. Конечно, с момента создания Содружества Наций в послевоенный период последний британский работный дом был закрыт, но царство ужаса в виде «Прачечных Магдалины» продолжало существовать до конца 60-х годов XX века. Но последняя дата на надгробном камне монастырского кладбища — год 1994-й.
В качестве заключительного слова по поводу царства ужаса в заведениях Магдалины: следует отдать должное президенту Ирландии Марии Робинзон, признавшей этих женщин, назвав кладбище в Гласневине «историческим», но тех немногих, кто пришел помянуть страдавших там женщин, поразило, что ни одна монахиня или священник не посетили церемонию, устроенную в их память. Церковь не сделала никакого заявления в этот один из позорных моментов ее истории.
Полная история никогда не будет раскрыта. Религиозные институты в Ирландии исключены из законодательно утвержденного списка учреждений, обязанных вести архивы, и не обязаны показывать их чужим.
Успешный маркетинг
Многие подумают, что использование имени Марии Магдалины не имеет никакой связи с насилием и ужасами, которые творились в стенах прачечных. В некотором смысле, может быть, это и так. Жившая и почившая около 2000 лет назад женщина, чьим именем «освящены» — а может, «опозорены» — эти заведения, не имеет прямой связи с этой жестокостью. Вместе с тем имя Марии Магдалины представляет собой одно из самых мощных клише Церкви: ее образ не просто общепринят, но — как будет показано далее — был искусно состряпан несколькими последовательными поколениями религиозных деятелей таким образом, что стал синонимом одной из самых сильных эмоций человека: позора…
Если упомянуть имя Марии Магдалины обычному прихожанину, то в его сознании возникнет образ молодой женщины, растрепанной из-за постоянного состояния крайнего — если не сказать, чрезмерного — раскаяния при воспоминании о своей позорной жизни, жизни проститутки. У нее текут слезы, когда она осознает, что прошлое не изменишь, но она явно никак не может с ним расстаться, постоянно заламывая руки в отчаянии от того, что продавала свое тело любому прохожему, и снова текут слезы.
А ведь это во многих отношениях ложь, как с исторической точки зрения — что будет показано далее, — так и относительно нравственности. Не принимается в расчет то, что, предположительно, ее грехи отпустил сам Иисус, в результате чего ее постоянные стенания выглядят неблагодарностью и попахивают неверием в Бога, который простил ее, и никто не думает о том, что после обращения она начала новую жизнь. Церковь никогда, во всяком случае в Ирландии в разгар скандала, связанного с «Прачечными Магдалины», не выдвигала идею о том, что прощенная, возродившаяся Магдалина может каждое утро радостно, с блеском в глазах выпрыгивать из непорочной постели не в поисках здоровой мужской плоти, но предвкушая удовольствие от работы. Она представляет собой не покровительницу тех, кто хочет начать новую жизнь, как логично было бы предположить, но воплощение тех, кто оглядывается на свою жизнь в ужасе, преисполненная ненависти к самой себе и ко всем женским радостям.
Столь радикальной перемены отношения к Магдалине не произошло, и это не случайно: кающаяся Магдалина слишком полезна для Церкви, чтобы сменить этот образ на более оптимистичный, который мог бы обнадежить девушек с печальным прошлым, привить им позитивный взгляд на окружающий мир. Забудьте об этом: Магдалина представляет собой кнут, который традиционно ориентированная на мужчин Церковь взяла в свои руки, чтобы избивать им женщин.
Естественно, скандал с ирландскими «магдалинами» вызвал волну гнева во всем мире: ЮНИСЕФ отнесла явление к категории «современное рабство» — и продолжает на этом настаивать в спорах, возникших по этому поводу. Несчастные жалкие подобия женщин на страшных плантациях Карибских островов и Америки без труда узнали бы, что за режим установлен в цепи прачечных — деловом предприятии Церкви. Но проблема даже не в том, что произошло, но во всей системе веры, которая запутана искажениями, подчас намеренными со стороны Церкви, больная логика которых не могла не принести к такому насилию, Когда один скандал за другим начал сотрясать церковную организацию, отдельные представители Церкви пытались свести ущерб к минимуму, заявляя, что все это исключения из обычных правил благопристойности и милосердия. Хотя сейчас слышны многие голоса, требующие правосудия, имеет место также интересное явление, явно играющее на руку Церкви и привносящее оттенок правды в заявления Церкви о своей невиновности. Несмотря на многочисленные нападки на такую жестокость и средствах массовой информации, либеральные европейцы изо всех сил стараются придерживаться политкорректности, проявляя терпимость ко всем религиям, и в результате игнорируют общее попрание прав человека самой большой религиозной организацией мира — христианской Церковью.
Ни один благопристойный гражданин не хочет видеть насилия, применяемого к приверженцам любой религии — фанатиков, громящих синагоги, или головорезов, избивающих мусульман, — но в данном случае явно есть причина проявить нетерпимость по отношению к моральному разложению. История недвусмысленно и многократно свидетельствовала о том, что некоторые религии проявили себя в действиях, являющихся однозначно и очевидно злодеяниями, что многие из них осуществлены высокомерными лицемерами, которые озаботились тем, чтобы окружить себя аурой «святости». Как иначе можно сказать о глубинных нравах всемирной организации, которая отказывается увольнять своих чиновников за педофилию, если, к их счастью, они не были пойманы на месте преступления посторонними?
На Католическую церковь почему-то смотрят через розовые очки даже те, кто не принадлежит к ней, потому что это «христиане» и, следовательно, должны быть в основном «хорошими». Но проблему будет проще понять, если сформулировать вопрос по-иному: как отнесется самый ревностный христианин к культу, который отказывается даже осудить большое количество педофилов, состоящих его членами, — если, конечно, их не разоблачит пресса? А это официальная позиция Ватикана. Как даже истово верующие христиане решат проблему такой группы, которая в упор не видит ужасное насилие и даже молчаливо поощряет его? Любая другая религиозная организация с набором таких деяний была бы давно запрещена, а лидеры оказались бы в тюрьме или были бы высланы из страны.
А ведь это не просто международная организация, не сравнимая по охвату населения ни с одним культом, но

 

Церковь, основанная самим апостолом Петром. С благословением Божьим как же может она быть злодейской, как может ошибаться? Однако есть неоспоримые доказательства, что она именно такова, причем даже в фундаментальных принципах веры.
Считается, что Церковь есть избранный Богом сосуд, поскольку нам так говорят. Избавившись от всех своих оппонентов огнем и мечом, она продолжает считать так же. (Даже те, кто мужественно порвал с Римом, как это сделали протестанты, не свободны от некоторых ложных концепций и фундаментального патриархального подхода к своей пастве.)
Нравственное извращение во многом имеет свои корни в кампании, которая была проведена ранней Церковью против Марии Магдалины, женщины, которая едва видна в Новом Завете. Многим людям, несомненно, покажется странным, что из всех религиозных героев именно она оказалась главной в противостоянии с Католической церковью, оказалась кошмаром, который постоянно возвращается, пугая служителей Церкви, как привидение. На протяжении многих веков тысячи так называемых еретиков узнавали крупицы правды и были безжалостно уничтожены за свои знания. Но некоторые из них (умели избежать костра и оставили экстраординарные свидетельства, в которых дается совершенно иная интерпретация евангельских событий.
Назад: ЧАСТЬ ПЕРВАЯ ЛОЖНЫЙ ОБРАЗ
Дальше: Глава 1. ЧУЖИЕ