Согласно принципам современной науки, оборотней не бывает. Но я не знаю ни одного такого принципа, который не был бы тавтологией или аппроксимацией. Это мифическая чепуха. Что касается какой-нибудь группы призраков, то если оборотней не бывает, тогда, по меньшей мере, нет оснований считать, что призраки вполне вероятны.

Согласно принципам ультрасовременной науки (или отсутствия таковых), нет ничего такого, чего не может быть, хотя и неясно, как это все может быть.

Итак, мое допущение или псевдозаключение состоит в том, что оборотни вполне вероятны-невероятны.

В те времена, когда в мозги вбивали ядерную теорию вещества, считалось, что физическое существование оборотней невозможно. Считалось, что элементарными частицами материи являются очень маленькие шарики. Предполагалось, что это вполне понятно, и люди думали, что знают, из чего состоит материя. Но ядра куда-то укатились. Теперь нам говорят, что элементарными частицами являются волны. Невозможно представить себе волну. Приходится воображать нечто, совершающее волновое движение. Если кто-то может представить себе преступление, добродетель или цвет отдельно от того, кто является преступником, добродетельным или цветным, тогда он мыслитель или, по крайней мере, может сказать, что знает, о чем говорит, отрицая объяснение всего сущего законами физики. Сказать, что «элементарными волнами» являются электрические волны — то же самое, что не сказать ничего. Если нет лучшего определения электричества, чем то, согласно которому оно является формой движения, нам не станут втолковывать, что «элементарные волны» суть движущиеся перемещения.

У меня такое подозрение, что мы все поставили с ног на голову; или что все те сущности, которые вызывают одобрение ученых или находятся в согласии с их мифами, являются призраками, а те сущности, которых называют «призраками», в большей степени похожи на реально существующие, потому что они не находятся в согласии с привидениями от науки. Я подозреваю, что медиумы правы с точностью до наоборот, когда утверждают, что существует потусторонний мир: это мы существуем в потустороннем мире, а духи, когда они умирают, становятся людьми.

У меня есть теория, согласно которой когда-то мы были настоящими и живыми, но потом перешли в нынешнее состояние, которое называем «существованием», и что мы перенесли с собой из реального существования, в котором мы умерли, понимание Истины, аксиомы, принципы и обобщения — идеи, которые действительно что-то значили, когда мы были вправду живыми, но которые теперь, в нашем нынешнем призрачном существовании, доказываемом рентгеновскими снимками каждого из нас, могут иметь лишь призрачное значение. Отсюда и наш нескончаемый, но тщетный поиск утраченной нами реальности. Мы наталкиваемся на химеры и мистификации, но упорно придерживаемся убеждений как оставшихся в памяти фрагментов жизненного опыта, в котором было то, во что мы верили. Я не стал бы утверждать, что все мы превратились из живых в призраков: большинство из нас, возможно, являются потомками тех, кто покинул реальное существование и кто в нашем мире привидений псевдоразмножился.

Когда-то (уже в нашем времени) были две области знания, которые считались достойными удивления и которые стали причиной чрезвычайно неуважительного отношения к ученым и насмешек над ними: это преобразование одних элементов в другие и превращение человекообразных животных в других животных.

История науки — история преодоления неуважительного отношения и насмешек.

Идея существования оборотней в основном представляется мне глупой, выродившейся и суеверной, а значит, я склонен относиться к ней с уважением. Она настолько смешна, что я воспринимаю ее всерьез.

По непонятным причинам хищные животные часто появляются в местах проживания людей или в непосредственной близости от них. Это имеет место в Европе и в Соединенных Штатах. Объяснения побегов животных из зверинцев во многих случаях оказывались неудовлетворительными или безосновательными. Я собрал заметки о таких случаях, которые можно отнести к случаям телепортации, но также и к случаям ликантропии.

Никто и никогда не был до конца благоразумен, и, на мой взгляд, невозможно быть абсолютно неблагоразумным. Я не могу рассказать ни одной байки, которая была бы только байкой, и будь у меня такой каприз или вдохновение, я бы вернулся к принятию идеи существования оборотней.

Чем в корне отличается история о человеке, который превратился в обезьяну или гиену, от истории о гусенице, которая стала бабочкой? Или от мошенников, которые сначала чуть ли не умирают от голода, а потом принимают облик филантропов? Есть потрепанного вида молодые врачи и священники, которые, овладев малопонятным жаргоном альтруистов, становятся такими лощеными, что по внешнему виду напоминают самых разных животных. Или взять серию портретов Наполеона Бонапарта (в образе мысли которого было так много от античности) и превращение изможденного молодого человека в подобие римского императора Августа.

Все дело в том, верите вы или нет, что люди произошли от животных, называемых «низшими», не обязательно от обезьян, хотя похоже на то, что теория происхождения от обезьян подходит лучше всего и является наиболее популярной. Тогда почему люди время от времени не совершают обратных превращений? В биологии часто приводятся сведения об атавизмах, и даже не у отдельных особей, а у целых видов. Мне попадалось множество ссылок на «людей-леопардов» и «людей-гиен» в африканских племенах, однако самая внятная история, которая мне известна, — материал, изложенный в статье Ричарда Бэготта в «Корнхилл магазин» в октябре 1918 года о якобы имевшей место способности туземцев северной Нигерии принимать вид низших животных. Об этом свидетельствует опыт, приписываемый кавалеру ордена «За заслуги», капитану Шотту. Сообщается о засадах на совершавших набеги гиен, по которым охотники открывали огонь, а потом шли по следу раненой гиены до того места, где ее следы обрывались, а вместо них появлялись следы ступней человека, которые вели в туземный поселок. Особенностью любой традиционной истории об оборотне является то, что когда оборотень получает телесное повреждение, оно появляется и на соответствующей части его изначального человеческого тела. Бэготт привел случай из жизни капитана Шотта, случай, который якобы имел место. Как бы то ни было, речь идет о «громадном животном», которое подстрелили и которое убежало, оставив следы, по каковым его стали преследовать. Охотники дошли до того места, где обнаружили лежавшую в луже крови челюсть этого животного. Следы шли дальше, в направлении туземного поселка. На следующий день умер один туземец. У него была отстрелена челюсть.

Отмечено множество необъяснимых появлений животных — во всяком случае, до того, как я появился на горизонте этой области данных. Мне кажется, что для большинства этих случаев отчасти удовлетворительным объяснением является используемый мною термин «телепортация» — то есть, существует сила, распределяющая формы жизни и другие явления, которые могли бы перенести животное, скажем, из джунглей Мадагаскара на задний двор какого-нибудь обитателя штата Небраска. Однако мои теории не настолько хороши, чтобы отрицать право на существование других теорий. Не буду догматиком и скажу без обиняков, что когда-то одного лемура волшебным образом перенесли из Африки в Небраску: возможно, кто-то в Линкольне, штат Небраска, был превращен в лемура или был оборотнем-лемуром.

Объяснение могло быть каким угодно, но эта история изложена в «Нью-Йорк сан» от 12 ноября 1931 года. Доктор Э. Р. Матерс из Линкольна, Небраска, увидел во дворе своего дома странное маленькое животное, которое вело себя необычным образом. На следующий день он обнаружил, что это создание погибло. Труп животного доставили доктору Блейку из университета Небраски, который идентифицировал его как африканского лемура группы галаго. Лемур — животное с длинной мордой, размерами с обезьяну.

Я написал доктору Матерсу и, к своему большому удивлению (поскольку большинство моих «писем от психа» вполне пристойно игнорируются), получил ответ, датированный 21 ноября 1931 года. Доктор Матерс подтвердил опубликованные в газете сведения. Из этого лемура сделали чучело и выставили напоказ. Теперь он демонстрируется в музее университета штата в Линкольне. Откуда он взялся, неизвестно. Не было ни одной истории о таинственном перемещении, которая могла бы сравниться с историей появления этого существа на заднем дворе. Под броскими заголовками появлялись пространные статьи с иллюстрациями. Впрочем, судя по отсутствию новых сообщений, это животное не видели ни на одном другом заднем дворе. Я пренебрег возможностью спросить, не сообщалось ли во время появления лемура об исчезновении кого-нибудь из жителей Линкольна.

Полагаю, что на каком-нибудь заседании Национальной академии наук мне следовало бы прочитать газетную статью о превращении человека в гиену. Но есть только один способ это сделать. Кстати, я рекомендую его тем непризнанным гениям, которые никаким другим способом не могут добиться того, чтобы их услышали. Это должен быть вооруженный налет.

Впрочем, на заседании HAH, которое состоялось 18 ноября 1931 года в Нью-Хейвене, штат Коннектикут, доктору Ричарду Толмену удалось, даже не вынимая пистолета, предложить теорию, согласно которой энергия может превращаться в материю.

Если кто-то не может представить себе человека, который превращается в гиену, пусть он представит себе механизм превращения одной вещи в другую.

На мой взгляд, в нашем мире, где сочетается несочетаемое, в мире переходного состояния между так называемыми противоположностями нет ни энергии, ни материи. Зато есть материя-энергия, проявляющая себя с различной степенью, тем или иным образом.

Нельзя представить себе, что энергия может превратиться в материю, но можно представить, что путем смещения акцентов энергия-материя может превратиться в материю-энергию…

Или, что нет ни одного человека, в котором совсем ничего от гиены, и что нет такой гиены, в которой не было бы по крайней мере зачатков человека. То есть, по меньшей мере, могут быть основания утверждать, что не благодаря полной трансформации, а благодаря смещению акцентов человек-гиена мог бы превратиться в гиену-человека.

В 1931 году повсюду, но особенно в США, наблюдались подобные смещения или выходы из состояния, называемого «цивилизацией». Ходили разговоры об отмене закона, запрещающего ношение оружия, и о том, чтобы вооружить граждан с тем, чтобы они могли сами себя защитить, словно такие города, как Нью-Йорк и Чикаго, стали приграничными поселками. Из полицейских, во всем, за исключением внешних признаков, получались волки, охотившиеся на женщин, которые вели ночной образ жизни. На улицах Нью-Йорка устраивали свирепые погони. Шакалы в коллегиях присяжных отрывали куски от добычи более крупных хищников и лаяли свои шакальи вердикты.

«Нью-Йорк таймс», 30 июня 1931 года: «Полиция в Минеоле охотится за обезьяноподобным животным — волосатой тварью ростом около четырех футов».

Из судей получались свиньи.

Окружного судью У. Бернарда Воуза признали виновным в использовании почтовых отправлений с целью мошенничества и приговорили к шести годам заключения в тюрьме города Атланта. Палата представителей вынесла порицание федеральному судье Гроверу М. Московицу. После обвинений в коррупции подали в отставку магистраты Манкузо, Эвальд, Маккуэйд, Гудмэн и Симпсон. Уайтейл был смещен. Крейтер исчез. Розенблют ушел по состоянию здоровья.

Сообщалось о том, что неподалеку от Минеолы, Лонг-Айленд, видели гориллу.

Первое вселяющее тревогу происшествие (о нем сообщили с полдюжины людей) случилось в питомнике «Льюис и Валентайн» — обезьяна вышла из леса, внимательно на всех посмотрела и ретировалась. Похоже, полиция не слышала о таком явлении, как «массовый психоз», и объяснила случившееся менее научным образом. Спустя несколько дней полицейские находились под таким впечатлением от постоянно повторяющихся сообщений о появлении обезьяны, что десяток работников полицейского управления округа Нассау вооружили дробовиками и поручили им защиту людей от животного.

В то время в окрестностях Минеолы не появлялась цирковая труппа и не было никаких сообщений о том, что из какого-нибудь зоопарка или частного зверинца сбежало какое-либо животное. Что касается лечебниц, обычно из них сбежать не позволяют никому, во всяком случае тому, кто выглядит большим, диким и волосатым. Так или иначе, но когда паника, вызванная появлением обезьяны, усиливается, ожидаешь услышать и о коровах, которых принимают за горилл: деревья, тени, пустые пространства — все приобретает очертания обезьяны. Но миссис Э. X. Тэнди, проживающая на Стар-Клиф-драйв, Молверн, сообщила нечто такое, что, кажется, эта дама и слыхом не слыхивала о панике, вызванной появлением обезьяны. Она позвонила в полицейский участок и сообщила, что у нее на заднем дворе появился лев. Полицейский, который без особого доверия принял звонок, дождался возвращения в участок другого полицейского, и вместе они посмеялись над принятым сообщением. Оба ждали прибытия третьего скептика. Три недоверчивых полицейских выступили по указанному адресу через несколько часов после звонка, но к тому времени на заднем дворе миссис Тэнди уже не было ничего, что могло бы поколебать устоявшиеся представления.

Никаких следов погрома не обнаружили. Во всех сообщениях говорилось о крупном, заросшем шерстью животном, которое появлялось и исчезало…

Тварями, что появлялись и исчезали в обширных джунглях неподалеку от Минеолы, Лонг-Айленд, были скунсы, в которых превращались адвокаты. Некоторых из них отлавливали и обезвреживали лишением прав адвокатской практики. Был осуществлен захват нескольких десятков медицинских гиен, которые добывали средства к существованию, следуя за бутлегерами. Возможно, происшествие в Нью-Джерси не было из ряда вон выходящим, а представляло собой всеобщее падение к той ступени развития, которая приближается к ступени развития обезьяноподобных. В школах Ирвингтона шел вступительный экзамен. По математике задавали вопросы, которые не выходили за рамки арифметики, в списке по правописанию не было ни одного необычного слова. Экзамен держали сто шестнадцать соискателей, и ни один из них не смог сдать. Средняя оценка составила 31,5. Сползание к жизни в джунглях сорвало с людей одежды. Во многих местах появились нудисты. И только в конце этого года подали голос стойкие противники любителей разоблачаться. Они призывали к благопристойности и сдержанности — а папа Пий XI отказался принимать Махатму Ганди потому, что тот не носит штанов.

Двадцать девятого июня в Минеоле историю с обезьяной воспринимали уже настолько серьезно, что капитан полиции Эрл Комсток выделил дюжину специальных моторизованных патрулей, вооруженных револьверами и короткими дробовиками, стреляющими газом и шариками. Патрули возглавлял сержант Беркли Хайд. Была организована группа вооруженных горожан, к которой присоединились двадцать работников питомника, вооруженных серпами, дубинками и вилами. Они обнаружили множество следов. «Все эти следы, похоже, принадлежали лани, а по размеру и форме напоминали человеческую руку, хотя большой палец был отставлен дальше обычного». Однако никакой обезьяны они не увидели. Что касается более важных наблюдений, то назначенный расследовать это дело полицейский Фред Кохлер сообщил о показаниях десяти лиц.

Ближе к концу июня животное исчезло. 18 июля о нем снова сообщили, причем люди, которые не входили друг с другом в контакт. Это случилось неподалеку от Хантингтона, Лонг-Айленд. Работник питомника по фамилии Стокман позвонил в полицию и сообщил, что члены его семьи видели животное, похожее на гориллу, бежавшее через кустарник. Затем позвонил живший в трех милях фермер по имени Бруно, который сообщил, что видел странное животное. Полицейские съездили в оба места и обнаружили следы, но потеряли их в лесу Больше о животном не сообщалось.

Полагаю, однажды я получу письмо от кого-нибудь жителя Лонг-Айленда, который попросит не упоминать его имени, если я не сочту это крайней необходимостью, и будет уверять меня в том, что из всех теоретиков, пытавшихся объяснить феномен «обезьяны из Минеолы», только я обладаю проницательностью и даром проникновения в суть событий…

…Порыв, который охватил его в июне 1931 года, когда он забирался на деревья, что-то болтал и что-то срывал прямо над головами живших по соседству людей — а потом пустота. Он вышел из транса и обнаружил на своем ковре следы ног «с оттопыренным большим пальцем». Странная зеленоватая грязь. Он пошел в питомник «Льюис и Валентайн» и там заметил участок земли, покрытый этой грязью, которая, насколько известно, больше нигде не встречается…

И если я не приму всерьез это письмо, которое, вероятно, получу от какого-нибудь жителя Лонг-Айленда, то, возможно, это произойдет потому, что я также услышу еще от кого-то, что превыше всего — дурной славы в том числе — тот факт, что персональные мнения должны быть отброшены ради науки, и что, как говорилось в газетах, кто-то швырнул кирпич и попал в отступавшую обезьяну, и на следующее утро она была не в состоянии сесть.

Но я чувствую зарождение новой идеи. Меня заинтересовало загадочное похищение из банка сумки с деньгами. Оно оказалось столь ничтожным по сравнению с теми способностями, которые не считаются таинственными, но с помощью которых респектабельные биржевые маклеры обворовывают банки. Или физическое выворачивание рук ради мелочного удовлетворения мести. Впрочем, руководствуясь политическими интересами и самыми благородными идеалами, руки можно вывернуть всем нациям. Но когда речь идет о «чуде Минеолы», я вижу намек на Рациональность…

Или создание новой религии — которая оказывается столь же жесткой, как и любая другая…

Все вы, кто устал от жизни (неудовлетворенные нудизмом, который не может окончательно вернуть в прошлое; неудовлетворенные упадком сегодняшней политики и мировоззрения, которые, по-видимому, могли бы быть более примитивными; вбившие себе в голову, что неразбериха в науке все же не является признаком тупости и что пещерное искусство — по меньшей мере, попытка что-то наспех записать), — все вы, кто страстно желает более резкой дегенерации и возможного ответа на ваши мольбы…

«Сделайте меня, о, сделайте меня снова обезьяной!»

То, что мне нужно, чтобы оставаться более или менее счастливым и до некоторой степени заинтересованным в своей работе, — это неприятие. Если оно высокомерно и схоластично, что ж, тем лучше, если оно лицемерно, тогда мне неслыханно повезло. Думаю, я заслуживаю сожаления, но, хотя во мне весьма заметно созидательное начало, я как писатель не могу быть хоть сколько-нибудь счастливым, если что-нибудь не разрушаю. В моем сочинении это, вероятнее всего, оборотень. Но физическая наука, которая однажды и, как казалось, навсегда опровергла существование оборотней, вампиров, ведьм и прочих моих любимцев, сегодня представляет собой столь неудачную попытку систематизировать принципы магии, что я затрудняюсь назвать тех видных профессоров, у которых вызвала бы неприязнь мысль о существовании этих персонажей. Исходя из принципов квантовой механики, можно объяснить почти любое чудо, например возможность войти в закрытое помещение, не преодолевая стену, или перепрыгнуть с одного места на другое, не преодолевая пространство между ними. К сторонникам ультрасовременной механики относятся с большей серьезностью, чем ко мне, только потому, что читателю не надо делать вид, что он понимает, о чем я пишу. Есть обеспокоенные ученые, которые пытаются свести собственные теории существования волшебства к деятельности электронных частиц, или волн: но в «Физикл ревью» за апрель 1931 года опубликованы письма профессора Эйнштейна, профессора Р. Толмана и доктора Бориса Подольского, в которых указывается, что такое облагораживание нельзя поддерживать. Профессор Эйнштейн пользуется принципом неопределенности применительно к сфере атомной физики и к таким действиям, как взведение и спуск затвора фотообъектива.

Наука или претензия на научность может существовать лишь на основе идеальной определенности. Все остальное следует отнести к той или иной степени предположений. Я не соглашусь с тем, что, как разгадыватель загадок, я уступаю какому-либо ученому, слабоумному идиоту или, скажем, кролику. Сегодня положение, в котором находится то, что называют физической наукой, является столь отчаянным и столь запутанным, что ее сторонники пытаются включить в одну систему и прежние принципы, и их отрицание. Сегодня даже страдающая анемией и истощением религия не находится в столь скверном состоянии отчаяния и разложения. Попытки ввести в науку принцип неопределенности (или принцип беспринципности) выглядят почти столь же нелепо, как если бы богословы попытались проповедовать Слово Божие и включать в свои догматы атеизм.

Будучи посредником, я нахожу, что принцип неопределенности выражен неудовлетворительно. Мои собственные представления основываются на принципиальной-непринципиальной управляемости-неуправляемости нашего псевдосуществования определенностью-неопределенностью…

Или, несмотря на то, что кажется очевидным (ни одного человека никогда не превращали в гиену), мы можем быть в этом лишь уверены-неуверены.

Приблизительно первого января 1849 года некто, работавший на парижском кладбище, наткнулся на разбросанные по дорожкам части человеческого тела. С ветвей деревьев свисали конечности. Он подошел к свежевырытой могиле, из которой ночью выкопали труп женщины. Этот труп был разорван на куски, которые в бешенстве разбросали. Спустя несколько дней на другом парижском кладбище случилось нечто похожее.

Парижские кладбища охраняли сторожа с собаками, но вор проскальзывал мимо них и выкапывал тела женщин. В ночь на 8 марта охрана с внешней стороны кладбища Сен-Парнас заметила, как кто-то или что-то забирается на стену кладбища. Напоминало ли лицо волчью морду или покрытую лишаями морду гиены — сторожа не смогли дать описания. Охранники выстрелили в это существо, но оно скрылось.

У свежевырытой могилы они поставили подпружиненное устройство и загрузили в него гвозди и куски железа, которые должны были разлететься в стороны, если вор наступит. Прошло некоторое время, и одним мартовским утром обнаружили, что ночью устройство сработало. Нашли кусок ткани, вырванный из солдатской формы.

Один могильщик слышал о солдате, которого доставили в парижский госпиталь, где он сказал, что в него стрелял какой-то неизвестный злоумышленник. Сообщалось, что этого солдата ранило гвоздями и кусками железа.

Солдата звали Франсис Бертран. Подозрения против него сочли нелепыми. Это был молодой человек двадцати пяти лет от роду, который дослужился до звания главного сержанта пехоты. «У него было доброе имя и он считался человеком благородного поведения и превосходным солдатом».

Однако его форму осмотрели, и кусок ткани, обнаруженный на кладбище, совпал с прорехой на рукаве.

Преступление, состоящее в осквернении могил, либо неизвестно французскому законодательству, либо им не признано. Бертрана сочли виновным и приговорили к одному году тюремного заключения, что было максимальным наказанием по единственному обвинению, которое сумели против него выдвинуть. Фактически он не смог ничего объяснить, за исключением того, что подчинялся «непреодолимому порыву». Но в его рассказе о себе есть одна деталь, на которую я обращаю особое внимание. После каждого случая осквернения могилы он подчинялся следующему «непреодолимому порыву», который заключался в том, чтобы вырыть себе укрытие (землянку или окоп) и отлежаться там в трансе, а потом снова превратиться из осквернителя могил в солдата.

Я нашел еще одно сообщение. Это вырезка из «Сан-Франциско дейли ивнинг баллетин» за 27 июня 1874 года. «Осквернитель могил Бертран все еще жив: его излечили от ужасной болезни и называют образцом благородства и пристойного поведения».