Часть третья
Охота на Багиру

Борис Николаевич Дурманов, заместитель главного врача районной больницы, медленно шел по кривой улочке маленького городка Тубазы, затерявшегося в отрогах Саян. С любой точки этого населенного пункта открывался захватывающий вид на горный пейзаж.

Туристы, довольно редкие здесь, порой часами медленно бродили по улицам, наслаждаясь видами окрестных гор. Но на местных жителей это великолепие уже давно не оказывало никакого благотворного эффекта. Борис Николаевич замечал всю эту красоту исключительно утром, когда глазел в окно кухни во время чистки зубов. Больничные заботы, пациенты, проверки, да еще свой маленький бизнес – сеть небольших аптек. Вот как раз он-то сейчас и доставлял владельцу весьма серьезные хлопоты.

Пару лет назад в городе появилась дагестанская диаспора. Основным объектом ее интереса был полуразвалившийся леспромхоз, но и мелочами в виде ларьков, магазинчиков и аптек приезжие тоже не брезговали. Однако если в сфере продуктов и общепита их заведения быстро приобрели численный перевес, то аптечное дело неожиданно забуксовало. Жители поселка предпочитали покупать лекарства в аптеках Дурманова. Врачей в провинции уважают на почти подсознательном уровне.

«Да на фига ж я у черных брать буду! – рассуждал среднестатистический тубазинец. – Они, небось, даже аспирин бодяжат. Лучше у доктора куплю».

Кавказцы же конкуренцию считали справедливой только в случае собственного выигрыша. Ситуацию с аптеками они восприняли как удар по их репутации и самолюбию.

Не очень давно глава их тейпа Рамазан лично прибыл с визитом к Борису под предлогом медицинской консультации.

– Уважаемый доктор, посмотри, пожалуйста. Вот когда так дышу – тут колет. Может, сердце?

Борис Николаевич выписал ему направления на рентгенографию грудной клетки и ЭКГ и полагал, что вопрос исчерпан.

Но Рамазан после витиеватых благодарностей и цветистых восточных метафор плавно перешел на тему лекарств, а потом и аптек:

– Уважаемый доктор, я вижу – трудно тебе. Сколько больных – поесть некогда. Тут еще и аптеки твои. Не успеваешь все сделать, жизнь проходит.

– Да аптеками жена рулит, – не подозревая об истинной подоплеке, простодушно ответил Дурманов. – Она у меня фармфакультет заканчивала.

Рамазан то ли восхищенно, то ли осуждающе поцокал языком и заявил:

– Умная у тебя жена. Только хозяйка должна дом вести, детей растить. Продай мне аптеки, да?

– Как это? – растерялся Борис. – Да я не собираюсь их продавать. К тому же жить на врачебную зарплату – сами знаете.

– Э, дорогой! Как говорил товарищ Сталин, хорошего врача народ прокормит. А ты самый лучший здешний доктор. Я тебе и денег за аптеки нормально дам. Будешь жить припеваючи.

Дурманова с самого начала разговора коробила панибратская манера гостя обращаться к нему на «ты» и «дорогой». Пусть тот и в отцы ему годится, но…

Поэтому Борис слегка вспылил:

– Вы мне лестью тут глаза не заливайте. План обследования и лечения я вам составил. Засим разрешите откланяться, дел много.

Гость спокойно, как ни в чем не бывало, попрощался и ушел.

Но через неделю машину Бориса остановили на загородной трассе мрачноватые лица кавказской наружности и вежливо, но твердо сообщили ему, что в случае отказа продать аптеки произойти с ним может всякое. Тут горы кругом, дороги скользкие. В соседнем районе два дня назад даже заместитель губернатора с трассы слетел. Да и дети в школу ходят во вторую смену. А темнеет рано. Ну и хулиганья, зеков беглых вокруг тьма тьмущая. Сибирь-матушка.

Тут-то Борис крепко призадумался. Он действительно чуть не слетел с трассы почти на въезде в город.

Доктор пошел было за помощью к приятелю, местному начальнику милиции.

Однако тот только развел руками и сказал:

– Они же прямо не угрожали. Да косвенно тоже. Доказательств у тебя нет.

– Ты что, мне не веришь?

– Веришь – не веришь – это не юридические понятия. – Глаза толстощекого подполковника, с которым они выпили не один литр коньяка, блудливо забегали по сторонам. – Что я им предъявить смогу? Кабы они тебе пистолетом угрожали или еще чем. Да и словесные наезды какие-то скользкие. Просто забота о ближнем. Так и повернут в случае чего. Мол, мы просто говорили, чтобы аккуратнее ехал да детей ночью на улицу одних не выпускал. Ты лучше заходи вечерком. Мне кореш с оказией классной кедровки прислал. Посидим, выпьем. Заодно и обмозгуем, как твоему делу помочь.

Но Борис уже понял, что с этой стороны помощи ждать можно только в случае его убийства. Тогда, конечно, похоронят с почестями, план «Перехват», все дела. Может, подполковник и всплакнет на могиле скупой пьяной милицейской слезой.

Доктор попытался найти помощь у криминальных кругов. Через знакомых он вышел на местного смотрящего, договорился об аудиенции.

– Слышал, лаврушники на тебя наехали, – начал после обмена приветствиями авторитет с благородным погонялом Седой.

Борис скорбно покивал и присел на стул, предложенный ему мановением синей кисти.

– Ты, конечно, доктор, молоток, за что тебе от нас полная уважуха. Но даги здесь по закону. Им абаканский сходняк разрешил тут осесть. Они и долю в общак отстегивают. Все путем. Как только крысятничать начнут – подвинем отсюда, не сомневайся. А ты по тому же закону – коммерс, барыга. Мы и так тебе уважение оказали, с твоих аптек доли никогда не брали. Чисто из уважения, потому как ты многим бродягам жизнь спас. Ведь не наезжали мы?

Дурманов был вынужден согласно кивнуть. Действительно ведь не наезжали. А могли.

– Вот видишь. – Седой развел руками. – Какие к нам претензии?

– Да никаких. Спасибо, конечно. Это я искренне.

– Хорошо, что понимаешь. Нет ничего хуже человечьей неблагодарности. – Авторитет затянулся беломориной. – Так что с пиковыми сам разбирайся. Беспредельничать мы им тут не дадим. Но ведь они твои точки купить хотят, а не отнять. Мой тебе совет – продай. Если не можешь удержать, все равно уронишь.

Эта философская сентенция окончательно похоронила надежды Бориса на благополучное разрешение дела. На всякий случай он отправил жену с сыновьями к теще в Ростов, а сам начал морально готовиться к продаже аптек.

Срок, который ему дали на раздумья, истекал уже завтра. На душе, несмотря на весенний денек со слабым морозцем, было гадостно и тоскливо.

Из-за угла пятиэтажки, стоявшей рядом, вдруг вышли четверо бородачей. Борис вздрогнул и перешел на другую сторону улицы. Благо автомобильное движение в эту пору суток здесь практически отсутствовало. Бородачи тоже пересекли дорогу и пошли за ним.

Дурманов ускорил шаг, волевым усилием заставляя себя не оборачиваться. Но шаги за спиной шлепали по подтаявшему снегу. Эти мужики явно настигали его. Резкий хлопок тяжелой руки по плечу пробил доктора через теплый пуховик ударом тока.

– Борька! Дурман! А я думаю – ты или нет!

Борис Николаевич с некоторым облегчением обернулся, но все еще ожидал подвоха. Бородачи явно не были кавказцами.

– Что, не узнал? Богатым буду! – с ухмылкой заявил один из них, здоровенный блондин.

Тут Борис узнал в нем однокурсника с параллельного потока Генку Волкова.

– Геныч! Рад видеть! Ты какими судьбами?

Причем про «рад видеть» Борис вовсе не покривил душой. Хоть с Генкой они особо и не дружили во время учебы, но напряжение последних недель требовало релаксации в дружеском кругу. А что может быть лучше встречи старых институтских приятелей?

– Буквально с гор спустились. – Волков улыбнулся. – Знакомься: Серега, Леха, Аристарх. А это мой кент по институту – Боря. Ходили мы в зимний поход по Саянам, да нарвались на приключения. Лавиной всю амуницию завалило. Вот выбрались в чем было, налегке. Без связи, денег и документов. Можем у тебя пару дней перекантоваться, пока свяжемся с центром да восстановим свои бумаги?

– О чем речь! Хоть неделю! Я жену с детьми к теще отправил. Дом у меня большой, места всем хватит. Сейчас посидим, вмажем за встречу. Банька, опять же. Это ж больше десяти лет после вуза прошло!

– Двенадцать. Да уж, банька нам не помешала бы. Почти месяц одним снегом умывались. Вот только незадача – вещи все утеряны.

– Найду я каждому и белье, и рубашку, и штаны. Дома шкаф забит. Жена столько всего покупает, что я носить не успеваю.

– Вот и ладно! Здорово, что мы встретились. Я, честно говоря, помнил, что ты здесь осел. А мы как раз тут оказались. Дай, думаю, проведаю тебя. Решили уже в больничке спросить, глядь, ты идешь, весь в заботах.

– Представляешь, Геныч, этот урод хочет, чтобы я продал ему свои аптеки! – Разговор продолжался на третьей бутылке водки, поэтому язык оратора слегка заплетался.

– Так не продавай. В чем проблема-то?

Вся компания сидела в просторном предбаннике, обшитом вагонкой, за богатым, хотя и по-холостяцки сервированным столом. Хозяин расположился в кресле от старого гарнитура, гости вольготно раскинулись на двух небольших диванах. Бороды они сбрили. Не загорелая кожа неестественно белела на лицах и шеях, огрубевших от мороза и горного солнца. Все были в тогах из простыней на манер римских патрициев.

– Легко говорить. А потом найдут меня на дне самого глубокого ущелья. Или вообще не отыщут. Ты что, этих отморозков не знаешь?

– Почему не знаю? Я сам отморозок.

Боря слегка хмыкнул и проговорил:

– Завтра у меня с ними стрелка в ресторане. Они ждут моего решения.

– Ну и к чему ты склоняешься?

– Чего тут склоняться? Что я один могу сделать? Не драться же с ними.

Леха Краб слегка хрюкнул из-за стакана с соком, которым запивал водку. Надо полагать, его изрядно рассмешило предположение насчет того, что жирноватый и дрябловатый Борис вообще способен с кем-нибудь драться.

– Вот если бы вы меня поддержали!.. – с внезапно возникшей надеждой робко произнес хозяин.

На эту мысль его навели тела собутыльников, атлетически сложенные, покрытые многочисленными шрамами. Он помнил, что Генка в институте все крутился возле рэкетирских компаний.

– Подраться, что ли? – весело спросил светловолосый крепыш, которого звали Аристархом. – Да это мы завсегда пожалуйста. А что, братва, поможем нашим? Я этих чертей на Кавказе в свое время гасил десятками. Правда, и они, случалось, нас валили.

– Одной дракой этой проблемы не решить, – рассудительно сказал Серега. – Ну, замесим мы их завтра. Они тебе просто аптеки сожгут, да и самого убить могут.

– Тут надо радикально действовать. Спалить все даговские точки, самих по максимуму перехреначить и выкинуть из города. Иначе все бесполезно. Мы ж не век тут сидеть будем. Да и не армия у нас. Завтра в кабаке-то мы, допустим, победим. Благо они нападения не ждут. А дальше что?

Это здравомыслящее замечание Краба снова погрузило хозяина дома в мрачное уныние.

– Я бы заплатил вам, – неуверенно произнес Дурманов.

– Заплатить – оно, конечно, неплохо было бы, – ответил Волков. – Мы в пути поиздержались по самое некуда. Я по старой дружбе, может, и так помог бы тебе, но и дело не простое. Тут все, включая тебя, головой рискуют.

– По штуке баксов каждому. Больше пока нет, все в обороте. Потом отвезу на машине, куда скажете. Я с послезавтра отпуск взял на всякий случай.

Гости переглянулись.

– Ну, пожалуй, мы возьмемся, – резюмировал Леха. – Мне еще через полстраны добираться, деньги край как нужны. Да и ребятам бабки на первое время пригодятся. Во всяком случае, хоть на пару дней мы тебя прикроем. А заплатишь по результату. Решим твою проблему – рассчитаешься. Нет – хоть подвезешь до краевого центра.

– Вот и ладно! – Борис воспрянул духом. – Ну что, еще по сто пятьдесят за нашу победу?

С этих слов, собственно, и началось то, что в средствах массовой информации потом было названо тубазинскими событиями.

Таксист Саша Доможаков скучал на главной площади Тубазы в салоне своей черной «девятки». Было где-то около полудня – самое неблагоприятное время в смысле клиентуры. Да еще в маленьком городишке, где ездить начинают уже ближе к вечеру и исключительно за водкой. Поэтому Саша откинулся поудобнее и погрузился в легкую дремоту под аккомпанемент любимого шансона. Но в этот день судьба явно к нему благоволила.

– Шеф, свободен? – В салон сели два крепких парня в шубах из оленьего меха.

От них крепко пахло вчерашним перегаром, но этим обстоятельством таксиста удивить трудно.

– Куда едем? – спросил Саша, завел движок и с ожиданием посмотрел в зеркало заднего вида.

– Покатай нас по городу, хорошо заплатим. Есть тут у вас какие достопримечательности?

– Есть, как не быть, – нарочито спокойно сказал таксист, хотя внутри у него от восторга прозвучало звонкое «Йес!». – Можно на скалу влюбленных съездить. Оттуда вид на город красивый. Правда, летом лучше. Там свадьбы у нас фотографируются.

– Ага. А после съемок влюбленных сбрасывают со скалы, – пошутил квадратный парень с глазами навыкате и бульдожьим прикусом.

Саша хохотнул, показывая, что оценил шутку пассажира, и вырулил на улицу.

Со скалы действительно открывался красивый вид на кирпичные хрущовки, разбросанные по тайге, и коттеджный поселок на окраине. Пассажиры внимательно осмотрели городишко с высоты птичьего полета и задали Саше несколько вопросов на тему «Куда ведет вон та дорога?». В разговоре выяснилось, что они недавно дембельнулись с Кавказа, приехали к другану в гости и у него вот уже третий день бухают.

– Да у нас у самих здесь уже почти Кавказ, – со вздохом проговорил Саша. – Года три как даги городок заполонили. А раньше из всех кавказцев здесь жил один Миша Черкес, которого при Сталине сюда сослали.

Гости сказали, что в курсе городских проблем. Друг поведал о местных сложностях. Они спросили, не слышал ли Саша о том, что дагестанская диаспора собирается загрести под себя всех таксистов. А кто не согласится, тех гасить будут.

– Как под себя? – не на шутку возмутился Саня. – Они и так уже почти всю торговлю в городе контролируют. Вон ресторан «Кедр» раньше местному авторитету Малышу принадлежал, а теперь это их основная точка. А Малыш пропал куда-то.

– Да вот так. У друга какой-то бизнес, чуть с дагами соприкасается. Хотел фирму такси открыть в Саянске, а они ему предложили в Тубазе филиал сделать. Мол, есть у нас планы бомбил-частников разогнать и организовать единую службу такси. Сегодня вечером, кстати, они эту тему в «Кедре» перетирать собираются.

Саша от души выругался. Гости щедро расплатились и вышли, но настроения таксисту эта прибыль не улучшила. Он сразу погнал к железнодорожной станции, где в любое время суток можно было найти собратьев по баранке.

Вечером парковка у «Кедра» была заполнена машинами частных извозчиков. Те, которые не поместились, притулились во дворах окрестных пятиэтажек. Но глаз стороннему наблюдателю это не царапало. Вечером «Кедр» был основным поставщиком клиентуры для бомбил.

В отдельном люксовом кабинете «Кедра» стол ломился от блюд и яств. В горшочках и салатницах, супницах и тарелках все благоухало, способствовало выделению слюны и желудочного сока. За таким столом просто невозможно быть мрачным и неулыбчивым.

«Ах, какой бука этот толстячок, устроившийся в центре, – подумал бы сторонний наблюдатель, глядя на эту сценку. – Сидит мрачный, когда все вокруг веселятся. Наверное, злобный человечишко».

Но Борис Николаевич был вовсе не злобным, а просто сильно испуганным. Хотя все вокруг него действительно веселились.

– Э, дорогой, нельзя так, – увещевал его Рамазан. – Чего такой невеселый? Сейчас выпьем, поедим, пообщаемся. Потом сделку оформим. А завтра рванешь к жене в Ростов. Ты ж отпуск взял, да? Погуляете там, отдохнете. Кстати, рядом с Доломановским переулком, где твоя теща живет, ресторан хороший есть. Мой друг держит. Я ему позвоню, скажу, чтобы вас угостил как следует.

Это сообщение, на первый взгляд совершенно безобидное, едва ли не вогнало Дурманова в панику. Только осознание того факта, что поблизости, в соседнем зале, Генка с друзьями, позволило ему удержаться от истерики.

«Гад, и про тещу знает, и адрес ее. Намекнул, чтобы я не дергался». – Борис почти на автомате махнул полфужера коньяку и занюхал рукавом.

Кавказцы, присутствующие в кабинете, засмеялись.

– Зачем рукав ешь? Вон мясо, икра – закуси. Ладно, чтобы ты не волновался, давай сразу сделку оформим. Мы вон и нотариуса позвали, и денег полный чемодан привезли, – продолжал балагурить гостеприимный хозяин. – Марк Анатольевич, у вас все готово?

Невысокий щуплый молодой человек, сидевший поодаль, с готовностью принялся доставать из папки, лежащей перед ним, какие-то бумаги.

«Обложили, гады!» – с отчаянием подумал Дурманов и неожиданно икнул, чем вызвал новый всплеск веселья.

– Что-то мне нехорошо, – пробормотал он, прикрыл рот ладошкой и направился к выходу.

– Ай-яй-яй, доктор, и болеет. Асланбек, проводи уважаемого гостя до уборной.

Здоровенный детина с трехдневной щетиной на скулах молча приподнялся и вышел вслед за Дурмановым. Цель его миссии была прозрачна, как медуза на солнце: следи, чтобы не удрал. Далеко, конечно, не уйдет. Никуда он не денется. Но возни не оберешься, да и время – деньги.

Асланбек шел по проходу между столиками, не выпуская из виду сутулую спину Дурманова, когда вдруг странным образом запнулся и едва не упал на стол, стоящий рядом. В последний момент он удержал равновесие, но пятерней все-таки заехал в тарелку с супом. Она взлетела. Ее содержимое выплеснулось на стол и людей, сидящих за ним.

– Ты чего, сука, творишь! – вежливо осведомился белобрысый крепыш, поднимаясь из-за стола.

– Рот закрой, фуфел, пока я тебе его не заткнул, – проворчал Асланбек и попытался следовать дальше, чтобы не потерять из виду конвоируемого лоха.

Да и руку не мешало бы помыть от жирного бульона. А с этими козлами он чуть позже разберется.

Но делать это ему пришлось незамедлительно. Белобрысый крепыш вдруг взвился в неожиданном кульбите, попал носком ботинка прямо по горбатому носу Асланбека и свернул его набок. Боль дикая!

Асланбек издал какой-то нечленораздельный клич и бросился на обидчика. Он являлся мастером спорта по вольной борьбе и в победе был уверен. Однако парни, сидевшие за столом вместе с этим крепышом, лихо и быстро разделали его под орех, до полного бесчувствия.

От соседних столов уже подбегали земляки поверженного героя. Еще с десяток лихих джигитов вывалились из кабинета Рамазана.

Невзирая на неравные силы, четверка друзей так эффективно заработала кулаками, ногами и стульями, что еще пять-шесть горячих южных парней тут же выбыли из игры.

Тем временем в драку, как водится, ввязалась и часть посетителей. Большой пользы геройской четверке это не принесло, хотя и слегка замедлило поступление ударных сил кавказцев к эпицентру конфликта.

Тут некто в порванном пиджаке и с бланшем под глазом вывалился в томный вечер с классическим лозунгом: «Братва! Там даги наших бьют!»

Борис застыл от ужаса и смотрел на неравную схватку, в которой Генка с компанией пока одерживали верх. Вдруг людской поток смел его в сторону от входа.

– Гаси черных! – С этим криком в ресторан влетели тубазинские таксисты.

То обстоятельство, что некоторые из них по национальности были хакасами, а по фенотипу – брюнетами, в данном контексте никого не волновало. Закипела великолепная, всепоглощающая драка. Зазвенели окна, разлетающиеся под тяжестью тел, выпадающих из них. Еще через пятнадцать минут «Кедр» задымил как подбитый корабль и вдруг полыхнул огнем.

Незадолго до этого четверка друзей вместе с Борисом заскочила в «Тойоту» доктора Дурманова и покинула место происшествия. Все необходимое было собрано заранее, поэтому машина сразу помчалась к выезду из города. Навстречу ей пролетели несколько милицейских «УАЗов». За ними неслась машина пожарной команды.

– План удался! – заявил Аристарх, не остывший от боевого азарта, и шлепнул себя кулаком по открытой ладони.

– Не маши руками. Тут так тесно, – довольно проворчал улыбающийся Краб. – Теперь, Боря, менты просто обязаны будут завести дело о вымогательстве твоих аптек. Помяни мое слово, ты еще героем газетных публикаций будешь и по волшебному ящику выступишь. Только о нас ни слова! Кстати, дай-ка я машину поведу. А то ты всех нас в конце такого замечательного события угробишь. По иронии судьбы, так сказать.

Это замечание было весьма своевременным. Бориса то ли от выпитого коньяка, то ли от перенесенного стресса сильно развезло.

Что было дальше в Тубазе – знает каждый, кто уделял хотя бы пять минут в день просмотру новостных программ.

Вот выступает мэр городка, хмурый, озабоченный квадратный человек с лицом демократического бюрократа.

«Мы не дадим раскачать мир между народами кучке националистов! – говорит он, глядя в камеру. – У нас тут веками спокойно живут представители разных народов!»

«Мы мирно сидели, ужинали с друзьями, – жалобно и как-то недоуменно вещает с экрана глава дагестанской диаспоры Рамазан Аскеров. – Как вдруг ворвались эти погромщики. Ресторан мой сожгли. Слава Всевышнему, никто не погиб. Пришлось родственников домой на Кавказ отправить. Мы не ожидали, что в мирной демократической России возможны такие вещи».

Чуть позже тон сообщений меняется.

Заместитель главного врача районной больницы Борис Дурманов заявил, что кавказцы хотели силой забрать у него сеть аптек. Только счастливая случайность помешала свершиться этому беспределу.

Нашлось еще с десяток людей, у которых диаспора отжала бизнес. Некая Анна Малышкина, хорошо известная жителям города как жена авторитета Малыша, исчезнувшего не очень давно, сообщила, что сгоревший ресторан перешел в руки Рамазана каким-то мутным путем. Ее муж пропал, а все правильно оформленные бумаги на собственность вдруг каким-то чудом оказались у Аскерова.

«Друзья семьи пытались меня поддержать, но многие из них тоже погибли при странных обстоятельствах. А мне пришлось переехать в краевой центр».

Друзья семьи, иначе говоря, члены преступной группировки, бывшие боксеры, действительно пропали из города после появления там дагестанской диаспоры.

«У нас тут веками живут рядом представители разных народов – русские, хакасы, татары, черкесы». – Это уже не мэр, а таксист Саня Доможаков.

Он тоже волею судеб стал медийной фигурой и неожиданно открыл в себе талант оратора. Саня – хакас. Это обстоятельство в контексте событий придавало его словам особую силу.

«Тут правильнее говорить не о межнациональном конфликте, а о нападении приезжих варягов на местное население. Они никогда не считались с мнением тубазинцев и вели себя так, как им хотелось. Чисто завоеватели в чужом городе!»

Красивая девушка-корреспондент, которую он раньше видел исключительно по телевизору, сочувственно кивала в такт Саниным словам. От этого таксист еще острее ощущал себя политиком на трибуне.

В далеком горном селе Арадан многочисленная родня Доможаковых прилипла к экранам телевизоров.

«Смотри, Саньку показывают! Звезда теперь. Надо ему в Москву ехать выступать».

Но в столицу Саню пока не звали, хотя он уже успел раздать с десяток интервью разным печатным изданиям и телеканалам.

Пожалуй, едва ли не единственным из тубазинцев, кто не выступил в СМИ со своим видением событий, оказался Седой. Но и тот был не в претензии, поскольку его люди тут же взяли под контроль большинство торговых точек, недавно принадлежавших Рамазану.

«Нам поступали сообщения о том, что криминальные круги, связанные с дагестанской диаспорой, занимались рейдерскими захватами. Мы вели их скрытую разработку». – Это уже плутоватый подполковник, приятель Дурманова.

На экране он выглядел озабоченным. Причина тут не столько в глубоких разработках криминала, сколько в последствиях известных событий. Подполковника, допустившего разгул преступности в городе, начальство задвигало на пенсию. Последствия для него могли быть гораздо более печальными, но все-таки это грустно. И деньги не те, и возможности.

В первый же пенсионный вечерок бывший мент зашел по-соседски с визитом к Дурманову, и они раздавили пузырь обещанной кедровки. Потом посидели немного, и еще чуточку, пока в баре у доктора не кончился коньяк.

– Борька, что же ты не зашел ко мне тогда? Все порешали бы! Я слышал, ты осенью будешь баллотироваться на мэра, да? Ежели вдруг понадобится толковый заместитель, вспомни про меня.

– Ладно. – Борис пьяно кивнул.

Но про себя он уже твердо решил, что лучше пусть друг-подпол остается на пенсии.

Осенью он действительно баллотировался на пост главы города и неожиданно для себя выиграл выборы.

«Эх, у Генки впопыхах даже номер телефона не взял, – порой вспоминал он про судьбоносный визит однокурсника. – Хотя у него же все вещи под завалом пропали. Ну, может, еще как-нибудь заедет».

Но Генка больше так и не объявился.

Ранним воскресным утром Дима Китаец рыбачил на протоке. Он переправился на старой одноместной резиновой лодке к скальному островку, служившему основанием для одного из центральных быков моста, спокойно сидел там с удочкой и созерцал утренний город.

По пешеходному мосту у него над головой изредка пробегали любители здорового образа жизни. Для середины апреля было довольно тепло, чуть выше ноля. Протока, впрочем, не замерзала круглый год, несмотря на суровые морозы – влияние крупной ГЭС, находящейся выше по течению.

Островок был крохотный, но вполне достаточный для того, чтобы на нем с комфортом разместиться одному человеку. Лодка, вытащенная на бетон, служила вполне удобным сиденьем, а портвешок приятно согревал рыбака изнутри.

Диме было только восемнадцать лет, но он уже весьма высоко ценил такие вот моменты уединения, любил посидеть спокойно, чтобы на мозги никто не капал. Поживешь в однокомнатной квартире с отчимом, матерью и малолетней сестрой – постепенно придешь к ощущению, что одиночество порой тот еще кайф.

Впрочем, сегодня голова Китайца была набита мрачными мыслями. Завтра нужно отдавать долг Лысому. Весьма немаленький. Если честно – практически неподъемный. Лысый благородно согласился подождать месячишко, и Китаец был уверен, что за этот срок он деньги найдет. Но…

Раньше Дима тусовался на районе с Андрюхой Деловым, Женей Комендантом и остальной компанией. Весело было.

Однажды Женя предложил устроить возле рабочей общаги комендантский час. Всех ухажеров, не успевших уйти из гостей до десяти вечера, следовало бить для порядка. Таким образом пацаны развлекались пару недель, пока один из кавалеров, побитых ранее – довольно взрослый, матерый мужик, – не привел с собой свою кодлу, такую же серьезную. Отметелили мальцов тогда знатно.

Собственно, Дима и кликуху-то свою получил после этих печальных событий. Лицо его опухло так, что отеки не сходили пару недель, а глаза были узкими, как у китайца. Это он еще легко отделался.

Олег Капот пару недель лежал в нейрохирургии, Комендант – в травме, а Деловой загремел на малолетку, потому что пырнул одного из нападавших шилом. Разборок тогда всем на полгода хватило.

Потом компания распалась, парни разъехались кто куда. В районе стала верховодить команда Лысого с соседней улицы имени жены товарища Ленина.

Дима порой бывал в гараже у Лысого, где парни постоянно что-то чинили, разбирали. Не иначе ворованные велики и мопеды – понял Китаец, но своими соображениями, ясное дело, ни с кем не делился и вопросов лишних не задавал. На любой рабочей окраине такие моменты вся пацанва усваивает с детства.

Поскольку Дима учился в местной шараге на автослесаря, Лысый пару раз приглашал его помочь, денежку небольшую за работу башлял. Ну и, наверное, присматривался.

С месяц назад в гараже собралась компания любителей покера. Китаец раньше играл в карты на деньги, но всегда в самую простую секу.

– Покер – почти тоже самое, – доходчиво объяснил ему Юрик Шелобан. – Только карт по пять сдают, да в колоде их пятьдесят две.

Игра действительно была увлекательной. В итоге Дима просадил Лысому кошмарную сумму в десять тысяч рублей. Взять их было неоткуда.

– Ладно, Китаец, я месяц подожду. Ты парень свой. Но смотри, кто карточный долг не отдаст, тот крыса. А от нее до петуха путь короткий.

Этот самый месяц истекал уже завтра.

«Поймать бы большую рыбу с золотым кольцом внутри, – мечтал Дима, глядя на поплавок. – А что? Бывали такие случаи».

Бог удачи, если таковой существует в небесном пантеоне, внезапно сжалился над ним. На самой середине реки, между двумя центральными быками, раздался короткий мощный всплеск.

«Рыба, что ли?» – подумал Китаец, но разобрал голоса, идущие сверху, с настила моста.

Слышно было плоховато, но вполне различимо.

– Ну вот и все, – сказал какой-то мужик. – Аристарх, а ты свой?..

– Нет, вы как хотите, парни, а я, пожалуй, ствол оставлю, – ответил другой голос. – Краб на службу поедет, Серега тоже. Доктор и так уже дома, а мне и заняться нечем. Так что завтра рвану домой. Как приеду, осмотрюсь малехо да соберу бригаду. Жаль, что разъезжаемся. Да и шаман говорил, что все будем живы, пока вместе. Как четыре мушкетера.

– Скорее как семь самураев, – проговорил третий мужик. – Деревню от бандитов вон освободили. Ладно, пошли отсель. Холодно что-то.

– Ну так не май месяц.

– Ну да, не май. Апрель.

Голоса стали удаляться в сторону центра города.

Маленький островок, на котором сидел Дима, сверху виден не был, и мужики не заметили одинокого рыбака. Китаец – парень тертый. Он сразу понял, что за предмет скинули ранние прохожие. Сто пудов ствол. Его и продать можно, да и вообще в жизни сгодится.

Правда, глубина на середине протоки была метров десять. Даже летом до дна не донырнешь, учитывая низкую температуру воды и скорость течения.

Но дело в том, что каменистый островок продолжался в сторону середины реки под водой. Если сверток попал на подводную скалу, то его вполне можно выловить подсаком. Там всего-то метра полтора. Дима рыбачил здесь постоянно и летом прощупал глубину до самого обрыва подводного утеса.

Не теряя времени, Китаец спустил лодчонку на воду, тихо погреб к месту сброса и заякорился. Ему повезло. Белый сверток был ясно виден через прозрачную воду. Лежал он почти на самом обрыве. Парню следовало торопиться, чтобы течение не стащило его в речную бездну.

Дима повозил туда-сюда сачком на длинном крепком древке, чуть не опрокинул лодку, но вытащил-таки подарок фортуны. Вернувшись на островок, юный робинзон нетерпеливо разорвал пластик пакета.

«Вот это везуха! – Все внутри затрепетало от восторга. – Три «макара»! Тут и на долг хватит, и еще останется! Кому бы их сплавить? А один, пожалуй, себе заныкаю».

В привокзальном кафе царила обычная толчея. В воздухе витали запахи чуть подгоревшей еды, смешанные с легкими миазмами уборной. Кто-то, торопясь, на ходу дожевывал беляш, кто-то, наоборот, устраивался за столом всерьез и надолго. Никому ни до кого не было дела. Вокзал – зона отчуждения.

За одним из столиков сидели двое ничем не примечательных людей. Перед каждым лежал чебурек в одноразовой тарелочке и стоял стакан мутного напитка – то ли чая, то ли кофе.

Однако эти люди пока на еду внимания не обращали. Они негромко разговаривали.

– Огорчаешь ты меня, Ванюша, – заявил старший из них суровым отеческим тоном. – Я же предупреждал тебя, на моей земле не работать!

– Да не мы это, Виктор Васильевич! – обиженно и испуганно отвечал молодой человек, лица которого практически не было видно из-под капюшона толстовки. – Мамой клянусь, не мы.

– А кто тогда?

– Не знаю. Но точно не наши.

Виктор Васильевич вздохнул и отхлебнул ржавого то ли чая, то ли кофе. У него было неприметное лицо битого жизнью мужика, склонного к алкоголю и житейской философии. Такие физиономии встречаются у представителей разных профессий, но цепкий жесткий взгляд блеклых голубых глаз говорил, что род занятий у этого мужика скорее опасный, чем спокойный.

Так, собственно, и было. Майор Октябрьского угро встречался со своим барабаном, то бишь агентом.

Вчера некто угнал из гаража мелкого чиновника администрации района новый японский скутер. На другое подобное заявление можно было бы составить грамотную отказуху. Железный гараж во дворе не был зарегистрирован, значит, юридически не существовал. Но здесь такой номер не проканает. Данный скутер придется искать.

Майор снова вздохнул и заявил:

– Вот скажи, Лысый, на хрен ты мне сдался? Договаривались же! Я не обращаю внимания на твои гаражные шалости, пока они происходят не на моей территории, ты обеспечиваешь меня полезной информацией. А ее уже почти полгода нет никакой. Может, тебя пора на нары приземлить?

– Да есть информация, – заторопился Лысый. – Вот глядите! – Он протянул к собеседнику пластиковый пакет и, держа его за ручки, слегка развел края.

Виктор Васильевич чуть вытянул шею, заглянул внутрь. Глаза его изумленно округлились.

– Ого! Где взял?

– Пацан один вчера за карточный долг отдал. Китайцем зовут. Может, знаете? На Забобонова живет.

Майор неопределенно дернул головой.

– Китаец сказал, что у него еще пара стволов есть. Просил покупателей найти. Я обещал.

– Ну что ж, пусть несет. Откуда, не говорил?

– Да я сильно не спрашивал. Сами знаете, нос в чужие дела у нас совать не принято. Поинтересовался только, чистый ли ствол. Он заржал и говорит, мол, полностью помытый.

– Ладно, молоток. Давай его сюда. А Китайцу своему скажи, пусть завтра оба принесет. Мол, покупателя нашел. Как думаешь, Ванюша, три ореха – это куча?

– Чего? – Лысый остолбенел от неожиданного перехода.

– Блин, вы даже мультики не смотрите. – Майор печально вздохнул. – Поколение пепси. Ладно, проехали. А вот три ствола, я думаю, уже куча. То есть партия оружия. Неплохо для отчетности. В общем, веди завтра своего Китайца вот по этому адресу.

– Как это? – забеспокоился Лысый. – Так он же сразу вычислит, что я его сдал!

– Ну и вычислит. Все равно ты как агент практически бесполезен. Ладно, не дергайся, придумаем что-нибудь, чтоб тебя из подозрения вывести. Запомни, Ванюша, пока ты со мной, я тебя прикрою. Вздумаешь мутить – у стукача жизнь короткая. Да ты не дуйся. Это я так шуткую по-стариковски. Пусть несет стволы завтра в твой гараж. А мы устроим типа рейд и все три пистолетика найдем. Придется, конечно, и тебя ненадолго приземлить. Но не боись, потом вытащим потихоньку. А так посидишь чуток. Оно для авторитета полезно. Можем даже побить слегка ради убедительности.

– А без этого никак нельзя? – осведомился Лысый.

– Надоел ты мне, Ванюша. То тебе не так, это не эдак. Ладно, сам решишь, бить тебя или нет.

Главный офис сибирского филиала корпорации «Город» жил обычной утренней жизнью. По длинным коридорам сновали озабоченные сотрудники с папками и без таковых. Из кабинетов доносились легкий аромат кофе, стрекот компьютерных клавиатур и звонки телефонов.

Но у солидной двери с табличкой «Генеральный директор» эти обыденные офисные звуки почему-то сразу теряли силу, нисходили до еле слышимого шума. Этакая своеобразная магия.

В просторной секретарской сидела красивая молодая женщина в строгом костюме. Ее волосы были гладко зачесаны и собраны в аккуратный пучок.

Она нажала кнопку селектора и проговорила:

– Анастасия Сергеевна, к вам начальник службы безопасности.

– Пусть войдет, – отозвался селектор приятным бархатистым контральто.

– Вас ждут. – Секретарша подняла глаза на крепкого, чуть заплывшего жирком мужчину в серой пиджачной паре.

Тот с легкой улыбкой кивнул, как бы благодаря секретаршу за пояснение очевидного факта, и вошел в кабинет.

Хозяйка фирмы поднялась из-за стола, шагнула навстречу ему и демократично, без всякого жеманства, протянула узкую кисть для рукопожатия.

Они присели в широкие кресла, стоявшие в углу кабинета.

– Ну и что, Анатолий Михайлович, какие новости?

– Кое-что есть, Анастасия Сергеевна. Новости очень интересные. Сегодня наш источник в ГУВД сообщил, что всплыли три пистолета из тех, которые пропали во время катастрофы в Колизее. Появились они здесь, в городе. Причем всплыли в буквальном смысле, были выловлены в реке. Менты пробили их по номерам и сразу звякнули мне. Я на всякий случай по всем крупным городам в радиусе двух тысяч километров от эпицентра через наших людей раздал списки с номерами оружия, которое мы так и не нашли под завалами, с предписанием сразу сообщить. Так что как минимум трое ушли-таки после заварухи. А может, и больше.

– Вы же говорили, что удалось всех зачистить.

– Очень большую партию приняли в Туве, недалеко от Кызыла. Я был уверен в том, что все сбежавшие герои находятся в этом автобусе. Потому что идти по Саянам пешком зимой – верная гибель. Оформили все как автокатастрофу. Автобус упал в глубокое ущелье и взорвался. Идентифицировать практически некого. Если посчитать тех, кого достали из-под завалов после лавины, и убитых во время побега, то дебет с кредитом почти сойдется. А с точностью до единицы сказать, сами понимаете, сложно. Поисковые работы до сих пор идут. Там полгоры сошло вместе со снегом.

– Ладно, это все лирика. Я правильно понимаю, что имена ушедших нам неизвестны, если пистолеты достали из реки?

– Не совсем так. – Начальник охраны с видом фокусника, достающего из уха девочки монету, вынул из внутреннего кармана маленький цифровой диктофон. – Вот послушайте.

«Ты мне не верти вола за хобот!» – сказал грубый мужской голос.

«Да не верчу я! – отвечал волнующийся молодой человек. – Вы сейчас на меня все свои висяки запишете. Вдобавок у вола хобота нет».

Послышался шлепок ладонью.

«Ай! Чего дерешься, начальник?!»

«А ты мне тут не дерзи! Кто стволы наказал продать? Или ты, Китаец, у нас теперь оружейный барон?»

«Говорю же, в реке нашел. В протоке. Сверху скинули, с моста».

«Да ты у нас еще и морж. Не холодновата водичка?»

«Я с лодки сачком достал. Там не глубоко было».

«Предположим. Тогда скажи, как выглядели эти люди».

«Да я ж их не видел. Они наверху были, а я под мостом. Я их слышал только».

«Ну и что понял?»

«Одного Аристарх звали. Они так к нему обращались. Этот Аристарх, похоже, тоже со стволом пришел, но бросать его вниз не стал. Еще там были Краб, Сергей и Доктор. Так они друг друга называли. Шамана какого-то вспоминали, самураев каких-то. Я не все услышал, далековато было».

«Ну ты и сказочник!..»

На этой фразе Анатолий Михайлович выключил диктофон.

Анастасия Сергеевна задумалась. Губы ее тронула легкая улыбка.

Начальник охраны спокойно смотрел со своего места на красивое лицо генерального директора. Да, взглянуть было на что: большие карие глаза под обильно опушенными ресницами, ровный аккуратный нос, несколько полноватый для того, чтобы называться точеным, пухлые губы, чуть тронутые помадой, высокая шея, аккуратная грудь.

Взрослый мужик вздрогнул. Он вдруг почувствовал себя мальчиком, подглядывающим за тем, что происходит в женской раздевалке.

Судя по всему, собеседница поймала эту его мысль, потому что улыбнулась чуть шире и как-то неофициально.

– Краба я помню. – Ее бархатистый голос всегда действовал на мужиков точно так же, как призывы удава Каа – на бандерлогов. – Один из наших лучших гладиаторов. Жаль терять такой материал. Может, стоит отловить его да пристроить в другой наш Колизей? В тот, который на Урале собираемся открыть?

– Риск большой, Анастасия Сергеевна. Он уже, по моим расчетам, где-то в районе дислокации своей части. Не успеем перехватить. Сможем только ликвидировать. Да и то не факт.

– Ладно, пусть будет так. Кто этот Аристарх?

– Имя редкое. У нас только один такой и был. Молодой парень, бывший спецназовец. Родом из городка Кушва на Урале. Судя по всему, сейчас туда и направляется. С его зачисткой проблем не будет.

– Ладно. С Сергеем не ясно ничего. Людей с таким именем было много. А вот Доктор…

– Доктор у нас один. Это Волков. К тому же он единственный из всех местный житель.

– Его постарайтесь взять живым, по возможности невредимым. Полагаю, сделать это будет нетрудно. Куда податься одиночке без денег, документов и поддержки? Здесь у него где-то квартира, да и родители живут в городе. Выясните и установите наблюдение по обоим адресам. Шаман?

Анатолий Михайлович пожал плечами.

– Может, кто из блатных с ними бежал? Попробуем пробить через наши связи в криминальном мире.

– Ладно. Идите и работайте. Обо всех результатах докладывать незамедлительно!

Начальник службы безопасности чуть пристукнул каблуками полуботинок, склонил голову и вышел.

Анастасия подошла к окну. С двадцатого этажа современного здания открывался отличный вид на город и реку. Но, судя по всему, хозяйка кабинета была далека от созерцания всех этих красот. Ее правая рука скользнула ласкающим движением по груди, затем плавно переместилась в самый низ живота.

– Гекльберри, ты хочешь поохотиться на свою Багиру?

Если бы в этот момент кто-то находился рядом, то наверняка подумал бы, что госпожа генеральный директор сошла с ума. Впрочем, с точки зрения обычного человека, так оно и было.

Начальник службы безопасности сидел в офисе и решал задачи, поставленные руководством.

С Аристархом особых сложностей не возникало. Люди с места уже доложили Анатолию Михайловичу, что объект пару дней как находится в родительском доме по улице Луначарского в Кушве и бурно празднует возвращение. Один из агентов внедрился в окружение, назвавшись другом друга. По телефону он нетрезвым голосом доложил, что Аристарх про Колизей не рассказывает. Всем говорит, что вернулся из командировки на Кавказ. Да и вообще, Арик неплохой парень. Может, не надо его того?

Анатолий Михайлович мысленно чертыхнулся. Надо же, с кем работать приходится!

– Ты там сильно не бухай. Забыл, что на работе? – заявил он.

– Да я не сильно, – оправдывался агент. – Те, которые сильно, уже второй день вповалку лежат.

– Оно и неплохо. Работай по схеме «Отравление некачественным алкоголем».

Агент икнул.

– Слушаюсь, шеф! – сказал он и положил трубку.

А вот с Крабом выходило сложнее. Допустить его возвращение в часть было никак нельзя. Последствия этого могли оказаться непредсказуемыми, а достать морпеха на территории режимного объекта очень сложно.

Единственная прочная связь Алексея – друг и сосед по общаге Владимир Корешков. Так что беглец, скорее всего, по возвращении свяжется именно с ним. Корешков недавно женился и съехал из общаги на квартиру супруги.

Анатолий Михайлович дал указание своим людям во Владике организовать прослушку мобилы Корешкова, понаблюдать за молодоженами и, чисто так, на всякий случай, проверить еще два-три номера, самых перспективных для возможного контакта.

С Шаманом ничего не вырисовывалось. Информаторы в блатном мире нарыли с полдесятка бродяг с такой кличкой, но все они совершенно точно не могли быть беглецами из Колизея. Разработку в данном направлении пришлось отложить.

А вот Волковым надо было заняться вплотную. Квартира родителей, да и его собственная – это, безусловно, места встречи, которые изменить нельзя. Конечно, человек, проживший всю жизнь в родном городе-миллионнике, легко найдет место, где можно зашхериться. Отработать все контакты объекта силами, имеющимися у Анатолия Михайловича, просто немыслимо. Не в федеральный же розыск объявлять этого Доктора.

Но за паспортом и прочими документами Волков всенепременно явится на свою квартиру. Без них существовать в наше время долго нельзя, а для того чтобы справить поддельные, необходимы деньги и криминальные связи. Ни того, ни другого Волков не имеет. Да и ключей от дома у него совершенно точно нет.

«Значит, наведается к маме с папой, возьмет дубликаты. Решено, ведем родителей и обе квартиры», – подумал начальник службы безопасности, удовлетворенно подмигнул своему отражению в дверце шкафа и вышел из кабинета.

Поиски надо вести, но и рутинных дел по обеспечению охраны «Города» с него никто не снимал.

– Корешок, привет!

– Кто это? – слегка напряженным голосом ответил Владимир, для друзей просто Корешок, а для подчиненных и начальства – товарищ прапорщик.

В этот момент он под чутким руководством любимой жены крутил фарш на котлеты, поэтому разговаривал, зажав мобилу между мощным плечом и ухом.

– Богатым буду! – хмыкнул его собеседник. – Ты на службе, что ли? Голос у тебя не особо радостный. Леха Краб беспокоит.

Корешок отпустил ручку мясорубки и схватил телефон широкой ладонью, слегка испачканной в свином фарше.

– Леха, блин! Ты где пропал! Мы тут все на ушах стояли, когда ты со своего похода не вернулся! Думали – погиб.

– Ой, не тарахти так сильно. Телефон испортишь. Я тоже рад тебя слышать, – заявил Краб. – Попал я в одну серьезную передрягу, расскажу при личной встрече. Из всех телефонов наизусть только твой и помнил. Ну, думаю, если он симку сменил, тогда придется прямо в часть топать. Ты где?

– Да я женился недавно. Сейчас у супруги живу. Сегодня наконец-то выходной выдался. Котлеты вот кручу. Гости будут. Давай скорее подгребай! Заодно отметим чудесное воскрешение. Кстати, твое место в общаге уже занято. Вещички я к себе перевез, на случай, если вернешься. Давай, дуй ко мне. С неделю у меня перекантуешься.

– Через час-полтора буду. Ты где сейчас живешь? А то как тот переводчик из «Золотого теленка», который просил Остапа захаживать, но адреса почему-то не оставил.

– Я в центре, возле универа живу. Адрес запоминай – Махалина, дом три, квартира пятнадцать. Кирпичная такая шестиэтажка. Вниз по склону стоит. Отделение милиции в нашем доме. Не перепутаешь, короче.

– Ладно, ставь пузырь в холодильник. До встречи. – В мобильнике запиликали гудки.

– Леха звонил, друг мой! – радостно ответил Корешков на вопросительный взгляд жены. – Помнишь, я рассказывал? Уже с пару месяцев как без вести пропал. Думали, грохнули его. Мы ж в командировку в Чечню ездили, так что могли какие-нибудь ваххабиты отомстить.

Жена, впрочем, не очень обрадовалась.

– Ты насчет «неделю перекантуешься» хоть бы у меня сначала спросил. Где у нас тут, в трешке малогабаритной, кантоваться?

– Да ладно, Наташа, не дуйся. Человек, можно сказать, с того света вернулся. Ну прости-прости-прости.

Медовый месяц закончился относительно недавно. Реальных конфликтов у молодоженов еще не было. Все разногласия быстро улаживались на диване в гостиной, на кровати в спальне, под душем или вообще прямо на полу.

В этот раз из-за нехватки времени был использован последний вариант. Правда, крошечной кухни молодоженам не хватило. Поэтому им пришлось задействовать и кусок коридорчика, в который рослый супруг вытянул ноги. На столе в ритм процессу примирения звенела мельхиоровая ложка, ударяясь о тазик с фаршем.

– Ну да ладно, сегодня пусть переночует, – продолжила разговор молодая жена, выйдя из душа и глядя на мужа в зеркало, перед которым причесывалась. – А завтра мы его у тети Оли поселим. Она в отъезде до майских праздников.

– Моя ты умница! – Громадный Корешков обнял супругу со стороны спины и чуть было не перевел в альтернативную позицию, тоже отлично подходящую для примирения. Но Наташа довольно твердо напомнила ему, что фарш не готов, а гости уже скоро будут.

Впрочем, тети Олина квартира постояльца так и не дождалась.

– Здравствуйте. Вы просили сообщить, если на указанный вами номер будет звонить интересующий вас абонент.

– Так точно! И что?..

– Примерно пять минут назад такой разговор состоялся. Трек с записью я скинул вам на электронку.

– Большое спасибо! Вторую часть гонорара наш сотрудник завезет вам завтра.

– И вам спасибо. Удачи.

Краб широкой поступью шагал по Светланской, улыбаясь солнцу, весне и девушкам. Настроение у него было созвучно названию улицы. Где-то рядом, невидимый отсюда, дышал влажным ветерком океан. Если свернуть сейчас налево, то через пару кварталов можно выйти к бухте Золотой Рог. Леха соскучился по океану, но решил, что встреча с ним пока подождет. По другу Вовке он истосковался гораздо сильнее.

– Из нежной тонкой руки украл платок свежий ветер, – запел он вполголоса и свернул на Махалина.

Улочка забиралась вверх по склону. Слева тянулась уступами та самая шестиэтажка. Справа портил пейзаж какой-то забор с крышами гаражей за ним. Ближе к верхнему концу дома на проезжей части стоял микроавтобус в милицейской раскраске.

– Вот и отделение милиции. Стало быть, нам во двор, – сказал Леха самому себе и свернул в промежуток между домами.

Тут вдруг случилось нечто весьма странное. Мир внезапно утратил часть красок. Так бывает, если в телевизоре перегорает деталь, нужная для цветопередачи. По спине Лехи пробежал озноб, а теплый ветер вдруг стал неуютным и зябким.

Навстречу Крабу шел щуплый старенький китаец. Ну и что? Мало ли их во Владике? Но Крабу он показался смутно знакомым.

Китаец, видимо, тоже узнал Леху. Он приветственно махнул ему рукой и чуть улыбнулся.

Краб дернул головой в приветствии, силясь вспомнить, где же он видел этого деда. Ну да, это же не китаец, а старый эвенский шаман. Только одет он не в оленью малицу, а в обыкновенный ширпотреб из Поднебесной, которого полно на всех барахолках.

Шаман прошел мимо, более не оглядываясь на Леху. Краб хотел повернуть голову, чтобы посмотреть вслед старику, но не смог. Потому что в этот момент в затылок морпеха попала девятимиллиметровая пуля, выпущенная из пистолета с глушителем с противоположной стороны улицы. Расстояние до цели составляло всего около пятнадцати метров, так что стрелок бил наверняка.

Через десять минут труп Краба обнаружила старушка, вышедшая во двор с мопсом.

Струйка темно-вишневой крови скатилась по дрябловатой бледной коже. Но капли не успели впитаться в чистое полотенце, подложенное под локтевой сгиб. Они были подхвачены проспиртованной ватой и возвращены к месту исхода.

– Зажмите получше, а то синяк, не дай бог, будет.

– Спасибо тебе, Мариночка! Гонорар за укольчик возьми на тумбочке. А это шоколадка, с дочкой вечерком съедите. – Агния Ивановна свободной левой рукой достала из прикроватной тумбочки плитку в яркой обертке.

– Ой, спасибо вам, – сказала медсестра, приятная брюнетка азиатской внешности лет тридцати пяти. – Я дочку на выходные к родителям отвезла, так что придется шоколад одной трескать.

– Кушай, Мариночка, – заявила старушка. – Тебе сил много надо. Это ж сколько километров за день отбегать приходится!

– Да уж, – согласилась Марина. – На зарплату медсестры сейчас не протянешь. Приходится вечерами подрабатывать.

– Что бы мы без тебя делали?! Врач уколы назначил, в поликлинике утром поставили, а на ночь, получается, надо курс прерывать.

Марина попрощалась с хозяйкой двухкомнатной хрущовки и вышла в темень подъезда.

– Хулиганы тут у нас постоянно лампочки бьют, – сообщила ей вдогонку Агния Ивановна. – Давай я дверь подержу открытой, чтобы ты хоть до четвертого этажа нормально спустилась.

– Спасибо! – Медсестра улыбнулась и потихоньку стала спускаться по выщербленным ступенькам.

На четвертом этаже слабый свет, падающий сверху, потух, дверь со стуком закрылась, наступила полная темнота. Она дышала Марине в лицо запахом кошачьей мочи, застарелого табачного перегара и подъездной пыли.

«Не свалиться бы. Надо было кроссовки надеть, а не сапожки на каблуках», – подумала женщина.

Надо, конечно. Но не старой и вполне еще симпатичной разведенке всегда приходится выглядеть по высшему разряду. Ну или как минимум не ниже первого. Вдруг именно сегодня случится та судьбоносная встреча?

Никак нельзя, чтобы этот важный момент застал тебя врасплох, одетой в старые треники и обутой в растоптанные кроссовки. Принц сразу развернет белого коня и ускачет к какой-нибудь ярко раскрашенной молодке. Симпатичная Марина останется одна в своем сером мире. А самой вылезти из блеклого бытия шансов практически нет.

Принцы, конечно, ей иногда встречались, но все они почему-то были женатыми. Ей вовсе не хотелось становиться объектом для кратких воровских утех в промежутках между семьей и работой.

Список неженатых мужчин в коллективе отделения, где она работала, состоял всего из одного пункта. Это был Волков, красавец-блондин, младше ее года на два. Но на таких женщин, как Марина, Геннадий Викторович обращал внимание исключительно по производственной необходимости.

От небогатых коллег Волков выгодно отличался хорошей одеждой, дорогим парфюмом и собственной машиной, настоящей, хотя и праворульной «Тойотой». Медицина для него была скорее хобби, чем профессией. Если коллеги всегда набирали ночных дежурств по максимуму, чтобы свести концы с концами, то Волков мог и приплатить, чтобы кто-то отдежурил за него две обязательные ночные смены.

– Да он бандит, – рассказывала Марине подружка Верка. – Наш доктор с такими крутыми уркаганами водится – мама не горюй!

– А на фига ему работать тогда?

– Ты чего? Забыла, где мы служим Гиппокампу? Это же больница скорой медицинской помощи. Он тут вопросы решает, если кого надо неофициально и экстренно полечить. Да чтобы мы ментам про пулевые и ножевые ранения не сообщали.

– Гиппократу, – машинально поправила Марина подругу, переваривая информацию.

– Да не один ли хрен?! – с усмешкой заявила Верка.

С год назад или около того Волков пропал. Куда он делся – никто не знал.

– А нечего с бандитами тереться. Тут обязательно убьют или посадят. Или вот так – без вести пропадешь, – трындела всезнающая Верка. – У нас в районе одного такого доктора прямо в машине утопили. Нашли весной в реке, когда лед сошел.

Но Маринке Волкова было чуточку жалко. Хоть он бандит и вообще задавака.

Под эти воспоминания Маринка наконец-то добралась до первого этажа. Остался последний пролет лестницы, отделяющий ее от железной двери подъезда. Тут тьма вокруг внезапно сгустилась и больно обхватила женщину под грудью.

– Дернешься – прирежу! – послышался грубый мужской голос.

– Ой! – испугалась Марина. – Вы кто?

– Конь в пальто, – остроумно ответил голос из темноты.

В этот момент объятия негодяя от полноты чувств чуть ослабли, и Марина сумела залезть в карман, где лежал одноразовый шприц на двадцать кубиков. Обертка на нем изначально была чуть порвана, поэтому инъекцию одному из предыдущих пациентов медсестре пришлось делать другим шприцем. Бракованный же, чтобы не перепутать ненароком с целыми, она сначала положила на столик в коридоре, а потом запихнула в карман пальто.

Был у Марины такой бзик – распихивать мусор по карманам при невозможности его сразу выкинуть. Думала на улице выбросить в урну, но, к счастью, забыла.

Жертва неожиданного нападения на ощупь ногтями сковырнула пластиковый колпачок иглы. Потом она медленно и незаметно вытащила импровизированное оружие из кармана.

– Ну что, поцелуемся? – осведомился негодяй из темноты, разворачивая пойманную жертву к себе лицом.

– Давай, – ответила Марина и тут же воткнула шприц туда, где, судя по голосу, должен был находиться глаз этого мерзавца.

– Ой!..

Хватка исчезла, и женщина рванулась наружу из подъезда.

Неверный свет улицы камуфлировал пейзаж качающимися тенями деревьев. В их игре реальные препятствия трудно было отличить от иллюзорных. Недалеко от выхода Марина запнулась о какое-то препятствие, растянулась на земле и больно ударилась об нее ладонями и локтем. Из сумки покатились всякие женские причиндалы, включая мобильный телефон и шоколадку, подаренную Агнией Ивановной.

Позади хлопнула дверь.

– Ты меня, сучка, чуть глаза не лишила! Ну все, кабздец тебе!

Маринка пыталась уползти от мужика, надвигающегося на нее. В панике она не додумалась даже встать на ноги, чтобы убежать.

Тут-то и случилось самое настоящее чудо. Из сплетения теней материализовалась рослая мужская фигура.

– Эй, козел!.. – начал было преследователь Маринки разговор с непонятным мужиком, возникшим вдруг на его пути.

Но он был внезапно подхвачен каким-то хитрым приемом, перелетел через чахлую живую изгородь, громко ударился о металлический грузовичок, стоявший у песочницы, и благоразумно затих. Впрочем, это ему не помогло. Таинственный незнакомец одним прыжком преодолел препятствие, разделяющее их, и коротким ударом перевел соперника из нокдауна в глубокий нокаут.

Спаситель вернулся к женщине и помог ей подняться.

– Не ушиблась, Маринка?

Этот голос показался ей не чужим.

– Ой, спасибочки вам за помощь. А мы разве знакомы?

– Работаем вместе, – заявил мужчина, лица которого она по-прежнему разглядеть не могла. – Волков моя фамилия.

– Ой! Геннадий Викторович! Так вы ж пропали! Ой, как же руки болят – об асфальт разодрала. Где-то в сумке салфетки были, но сейчас в темноте фиг что найдешь.

– Да, пропал, каюсь. Теперь появился. Погоди, помогу вещи собрать.

– Так темно же. Может, у вас фонарик или зажигалка есть?

Но Волков и так быстро собрал все потерянные вещи, вручил сумку Марине и пояснил:

– Я хорошо вижу в темноте. Это называется синдром вампира. Как куриная слепота, только наоборот.

– Все шутите, – облегченно протараторила Маринка.

Она наскоро обтерла ободранные ладони влажной салфеткой, не нашла куда ее выкинуть, и конфузливо спрятала в карман пальто.

– Пойдемте скорее отсюда. Как хорошо, что вы случайно оказались поблизости! – Женщина потянула свою так неожиданно воплотившуюся мечту в сторону освещенной улицы.

«Так не бывает!» – билась в ее мозгу крамольная мысль.

Но это была реальность. Принц без белого коня Геннадий Волков шел рядом и улыбался ей, когда они сталкивались взглядом.

– Что нового в отделении?

– Да все как обычно. Рутина!

Они сидели на кухне Марининой однокомнатной малосемейки и праздновали чудесное спасение, заодно и приятную встречу. Стол ломился от деликатесов, прихваченных в ближайшем супермаркете. Венчала застолье бутылка какого-то очень иностранного коньяка – Марина в марках не особо разбиралась.

Платил за все, естественно, ее кавалер, ибо скудных гонораров медсестры хватило бы разве что на кило сосисок. До зарплаты оставалась ровно неделя, а из еды дома присутствовала только картошка, привезенная от родителей, да шоколадка, подаренная Агнией Ивановной.

После третьей рюмки они перешли на «ты» и общались запросто, по-дружески.

– Чего люди про меня говорят? – спросил Геннадий Викторович, ой, теперь уже просто Гена.

– Говорят, что ты с бандюганами связался, и тебя убили.

– Да, почти так и было. Я ж, Маринка, не случайно тебя встретил. Не хочу обманывать, но сейчас мне пойти некуда. Дом твой я примерно запомнил с тех пор, когда мы после Дня медика к тебе толпой заходили догоняться. Помнишь? Я тогда только в нашу больничку пришел работать.

Марина кивнула.

– Помню. Верка Кулакова тогда все порывалась выпить с тобой на брудершафт, а потом ее вырвало.

– Да уж. Слепые начинают ходить, а глухие говорить, когда я делаю пассы. Мое влияние на нежные женские организмы беспредельно. Чаще, конечно, положительное, – заявил доктор Волков. – Сегодня увидел, что ты пошла по шабашкам, и ходил за тобой, ожидая удобного случая представиться.

– Случай, прямо скажем, удачный. Иначе этот маньяк растерзал бы меня прямо там.

– Ладно, не будем о грустном. Давай выпьем на либершафт.

Марина в школе учила английский, но немецкое слово «либершафт» помнила из какого-то ментовского сериала. Этим оборотом главный ловелас фильма соблазнял барышень, подвернувшихся ему.

– За любовь, значит? – чуть пьяновато проговорила Маринка, пожирая глазами своего визави. – Давай!

Она быстро выпила из рюмочки обжигающе-пряную жидкость, потянулась через крохотный кухонный стол и нащупала влажными губами его губы. Поцелуй ожидаемо получился с продолжением. Поэтому дальнейший разговор проистекал часа через полтора на маленьком раскладном диване.

– Меня ж действительно бандюки похитили. Почти год в заложниках держали.

– Кошмар! Сколько у тебя шрамов! – прошептала хозяйка дома, легонько щекоча языком грубый рубец возле левого соска своего принца в изгнании. – Они тебя пытали?

– Не без того. Но иногда и мне удавалось их попытать.

– Как это?

– Долго рассказывать. Убежал я, в общем. А домой пойти не могу. Вроде следят за ним. Полной уверенности нет, но я не хочу подвергать тебя риску, поэтому завтра же уйду. Единственная просьба – матушке записку передать да ключи от моей квартиры у нее взять как-нибудь понезаметнее. Я ж ей даже сообщить не мог, где нахожусь. Она небось думает, что меня убили.

– Может, в милицию заявить?

– Этот вариант оставим на самый крайний случай. Есть опасения, что у ментов с ними кооперация.

– Конечно, я отнесу твоей маме письмо! – с пылом декабристки сказала Марина. – И жить ты можешь у меня, если хочешь.

– Дело не в «хочешь». Это опасные люди. Жить мне есть где. Я на Калинина квартирку снимаю. У тебя, конечно, лучше, но в понедельник дочь твоя приедет. Лишние вопросы. Да и риск не нужный.

«Ах, как было бы хорошо жить здесь втроем, – подумала Марина. – Ну и пусть бандиты. Плевать на опасность. Зато счастье. – Она тихонечко вздохнула. – Может, еще срастется у нас? Не сейчас, попозже, когда все устаканится?»

– Гена, а что потом?

– В смысле?

– Ну, достанешь ты документы свои, и что?

Волков после паузы задумчиво ответил:

– Выход тут один, пожалуй. Ехать надо. И чем дальше, тем лучше. В идеале – за бугор.

– За тобой мафия охотится, да?

– Да, есть такое дело. Но, как сказал один охранник, ныне покойный, сути дела это не меняет.

– Шутишь. – Женщина улыбнулась.

– Да уж. Тут обхохочешься.

Людмила Волкова зашла в супермаркет купить лука. С тех пор как пропал сын, прошел уже почти год. Все это время Людмила Иосифовна ходила как инерционная детская игрушка, запущенная однажды кем-то и двигающаяся помимо своей воли по одному и тому же маршруту: работа – магазин – дом.

«Людка прямо высохла вся!» – шептались сердобольные подруги и наперебой пытались хоть как-то утешить и чуточку развеселить ее.

Но все их потуги были тщетны и постепенно сошли на нет.

Папа Волков в своем ЖЭКе бухал не переставая, благо повод теперь имелся, и дома почти не появлялся. Впрочем, отсутствия мужа Людмила тоже не замечала. В дни редких визитов она машинально кормила его и снова переходила в «режим ожидания».

«Гена обязательно придет», – с этой внутренней доминантой мать однообразно перемещалась в окружающей действительности, воспринимала ее лишь по мере необходимости.

– Скажите, это хороший лук? Вы его уже брали?

Людмила недоуменно подняла глаза на симпатичную молодую женщину, присевшую рядом с ней у ларя с луком. После этого она, ни слова не говоря, продолжила накладывать луковицы в пакет. Но настырная незнакомка не отставала. Она вдруг незаметно взяла ладонь Людмилы и вложила в нее туго сложенный бумажный квадратик.

Волкова хотела было вытряхнуть его, но странная женщина обхватила ее, прижала кулак пальцами, не давая ему разжаться.

– Это записка от Гены, – чуть слышно произнесла она и тут же громко переспросила: – Так не знаете, что за лук? А то в прошлый раз я тут брала другой сорт, вообще никакой!

– Не знаю, – ответила ошарашенная Людмила, с немым ожиданием пожирая глазами приятное лицо с азиатским разрезом глаз.

Соседка снова прошептала одними губами:

– Записку не показывайте никому, прочтите дома. За вами следят. – Она бросила в пакет пяток крупных луковиц, поднялась и пошла к кассе.

Волкова прихватила свой пакет и направилась следом, но на кассе ее оттеснила от незнакомки многочисленная семья с полной тележкой покупок. Пока до нее дошла очередь расплачиваться, таинственная письмоносица пропала из виду.

Записка жгла руку. Только огромным усилием воли Людмила Иосифовна сдержалась, чтобы тут же не прочитать ее. Она так и сжимала бумажку в кулаке и быстрым шагом пошла домой, стараясь не оглядываться.

– Ну что, похоже, есть контакт!

– Подробности? – Начальник службы безопасности «Города» бросил вилку с наколотым на нее корнишоном – он как раз ужинал – и сосредоточенно стал слушать доклад старшего группы наблюдения.

– Мать объекта обычно передвигается по одному и тому же маршруту. Сегодня с работы зашла в супермаркет, а в булочную на углу – нет. Все время двигалась как сомнамбула, а в этот раз до дому почти бежала. Кулак зажат. Наверняка кто-то записку передал.

– Кто?

Агент слегка замялся.

– Супермаркет. Куча народу. Кто угодно мог. Разговаривала только с одной женщиной в овощном отделе. Да и то говорила в основном та. Спросила, хороший ли лук. Можно было бы повести ее, но, сами понимаете, закрыть все контакты – людей не хватит. Этак за каждым, кто попросил на билетик передать, придется ноги ставить.

– Понадобится – будем ставить, – буркнул Анатолий Михайлович. – Косяк это, Вася. Ладно, продолжай.

– Через двадцать минут после прихода домой она снова вышла на улицу и двинулась в гараж. Есть у них металлический, незарегистрированный. По пути озиралась постоянно, хвоста, видимо, боялась.

– Скажи еще, что она оторвалась от наблюдения! – заявил шеф службы безопасности.

Вася слегка хохотнул шутке босса и продолжил:

– Двери заросли кустами так, что она их еле открыла. Еще одно лыко в строку: чего ей вдруг понадобилось в этом гараже? У них там ни погреба, ни кладовки нет. Один «запор» полусгнивший покоится.

– Откуда информация?

– Так мы ж проверили после ее ухода. Через пять минут женщина вышла, закрыла замок, засунула ключ от гаража под дверь – там небольшая щель есть, рука пролезает – и направилась домой. Больше она никуда не выходила. Лицо у нее радостное какое-то стало. Сто процентов ключики в гараже. Мы их искать не стали, чтобы в пыли не наследить. А то спугнем зверя. Но, судя по следам Волковой, они где-то у задней стены спрятаны.

– Стало быть, и Доктор в скором времени туда последует. Молоток! Ставь засаду. Людей сам подберешь. Но учти, объект желательно взять и доставить в целости и сохранности. А он паренек не простой. В рукопашке может троих таких, как ты, уделать.

– Пусть попробует. – Василий слегка обиделся. – Да и не будем мы с ним борьбу нанайских мальчиков устраивать. Используем заряд со снотворным. Специалист у нас есть.

– Вот это правильно. Держи меня в курсе.

Дима Малой очень гордился своей работой в команде силового прикрытия службы безопасности фирмы «Город». Он недавно пришел из армии, где служил в ВДВ. По протекции дальнего родственника, троюродного дяди по имени Вася, уже числившегося в данной конторе старшим группы, парень сразу занял это место.

Такая фирма – не хухры-мухры. Зарплата там была ого-го. Ровесникам-однокашникам такая и не снилась. Плюс оружие, жизнь интересная, серьезная структура за тобой, все тебя боятся. Не работа, а мечта. Он уже участвовал в разных мелких операциях и неплохо зарекомендовал себя.

Сегодня его впервые взяли на серьезное задание. Собственно, Малой – это прозвище. Дима в команде был самым младшеньким.

– Диспозиция такая, – начал инструктаж дядя Вася. – Гараж цельнометаллический. Вход один. Стало быть, объект появится с фасада. Брать будем на выходе. Там щель узкая получается. Калитку широко не откроешь из-за разросшихся кустов, а он парень крупный. Простора для маневра у него не будет. Тут-то мы его и мочим дротиком со снотворным. Видимость неплохая. Фонарь чуть дальше по улице, света достаточно. Стрелок на крыше противоположного гаража, через проезд. Двое с обычным оружием на подстраховке с флангов. Но мочить парня нельзя. Максимум подранить.

– А с тыла что? – спросил Дима.

– Молоток! В корень зришь. С тыла деревья и река Кача. Стена там сплошная, мы проверили. Плюс толстый тополь стволом почти всю заднюю стенку закрывает, не подобраться. Но береженого, как говорится, бог бережет. Поэтому, Малой, тыл за тобой. Увидишь Джавдета, не трогай его. Он мой.

– Какого Джавдета? – оторопел Дима. – Он чурка, что ли?

Дядя Вася вздохнул.

– Сам ты чурка. Ты иногда что-нибудь кроме «Тома и Джерри» смотришь? Твоя задача – сообщить, если он появится от реки. Легонько стукнешь два раза по микрофону. Говорить ничего не надо. Ясно?

– Ясно.

– Ну, раз всем все ясно – пошли.

Дима засекретился в удобной ложбинке. Он нагреб под грудь и живот прошлогодней листвы, пожухлой, но уже успевшей просохнуть на весеннем солнце, и чувствовал себя вполне комфортно. Ствол парень положил рядом, хотя приказа стрелять ему никто не давал.

С той стороны узенькой речки шумела бойкая автодорога. Цепь тополей, укрепляющих берег, отсекала большую часть городского гомона и света, поэтому в зоне наблюдения было тихо и темно.

Где-то в районе часа ночи Малого стало клонить в сон. Он осторожно, стараясь не шелестеть, достал из кармана небольшую бутылку колы и сделал несколько осторожных глотков.

Кофеин, содержащийся в газировке, всегда классно помогал ему избавиться от сонливости, но в этот раз что-то пошло не так. На последнем глотке в шее справа, чуть ниже уха, возникла резкая знобящая боль. Дима погрузился в беспамятство.

Очнулся он в жутком состоянии. Его руки были туго перемотаны в запястьях лейкопластырем на прочной тканевой основе, рот заклеен широким лоскутом того же медицинского средства. Пистолет и гарнитура исчезли.

Малой с трудом встал и, спотыкаясь о корни деревьев и пустые бутылки, понуро поплелся на свет.

«Только бы свои не мочканули впопыхах», – подумал он.

Про то, что стрелять было приказано на выходе объекта из гаража, парень не забыл, но все-таки опасался «дружественного огня».

За день до передачи записки с инструкциями Гек в сумерках пришел к родному гаражу. Судя по замку и воротам, его уже много лет не открывали. Папахен пьет горькую, ушастый «боливар» наверняка давно сгнил. Этакий автомобильный саркофаг, а не дом для авто.

Одно время Гена хотел ставить сюда свою «Тойоту», но ящик оказался для нее маловат. Пришлось брать в аренду у кента капитальный гараж в далеком кооперативе. Хорошо хоть, что заплатил за год вперед, и срок аренды еще не вышел.

«Как там моя ласточка? Продать бы ее».

Но это потом, а сейчас Гек хотел проверить одну мульку, совсем старую, почти детсадовских времен. В пятом классе мальчишки соорудили подземный ход. Под корнями тополя, у самой воды была промоина. Где-то за пару недель из этой пещерки пацаны подрылись под заднюю стенку гаража, сделали лаз в углу, замаскировали его кусками толя и картонками. Отец «Запорожец» в гараже не чинил из-за отсутствия света внутри, да и появлялся там редко.

Тоннель получился что надо. Вид на промоину открывался почти от кромки воды, поэтому попасть туда можно было, только испачкав брюхо во влажном прибрежном песке. Корни тополя являлись естественными стропилами и отлично держали потолок.

Долгое время пацаны играли там в разные мальчишеские игры, требующие секретности и таинственности, курили сигареты, украденные у отцов, и рассматривали эротические журналы, привезенные братом одного дружка из Японии. Картинки в них, к слову сказать, были так себе. По каким-то японским законам самая интересная часть женского тела всегда была прикрыта.

– Где вы умудряетесь так вывозиться? Как землекопы! – ворчала мать, не представляя, что находится очень близко от истины.

Лаз за это время был забит песком и мусором. Вооружившись саперной лопатой, Волков под покровом темноты принялся за восстановление тоннеля. Заваленный участок у входа оказался невелик. Дальше корни тополя хорошо держали землю.

Ход пришлось расширить. За двадцать лет Гена чуток вырос. Где-то к утру его голова наконец-то показалась на поверхности внутри гаража.

Там царила кромешная тьма, пахло гнилым тряпьем, металлом и пылью. Однако сумеречное зрение – подарок старого шамана – не подвело. Видно было гораздо хуже, чем ночью на улице, но все-таки силуэт машины различался.

«Сумасшествие какое-то», – подумал Гек.

Он все никак не мог привыкнуть к способности видеть в темноте, возникшей у него совсем недавно. Нельзя сказать, что это его пугало, но непонятное всегда настораживает.

Волков вылез наружу, натянул на себя чистую одежду, припрятанную неподалеку. Грязную робу, свернутую комом, он засунул в щель между гаражами, стоящими рядом.

Следующей ночью началась операция по изъятию ключей. Следите за моими руками, джентльмены! Из полностью закрытого гаража исчезает некий вполне материальный предмет. Фокус, достойный самого Гудини!

Переодевшись в грязное, Волков ползком подкрался к старому тополю по полосе прибрежного песка. Неизвестно откуда взявшееся шестое чувство вдруг маякнуло ему о присутствии неподалеку чужого человека.

Гек чуть приподнялся и четко увидел чужака, лежащего поодаль, в ложбине меж корней. Рядом с правой рукой тускло бликовал пистолет.

«Да, не показалось, стало быть. Следят за родительской квартирой, – понял Волков. – За матерью хвост притащился. Может быть, конечно, чувак этот сюда просто полежать пришел, а пистолетом пузырь с пивом открывал, но маловероятно. При таком раскладе лезть в подкоп будет опрометчиво».

Гена очень осторожно подобрался поближе к тому парню. Темный, испачканный грязью рабочий костюм отлично маскировал Волкова ночью.

«Один. И то хлеб, хотя остальные наверняка караулят с фасада. Как бы снять этого чувака без всякого шума?»

Случай скоро улыбнулся Геку. Человек, лежащий в засаде, достал бутылку и начал пить. Тут-то и пригодился «укус змеи», многократно отрепетированный в свое время с Крабом. А не фиг отвлекаться на посту!

После этого Гек связал хлопца заранее припасенным лейкопластырем. Скотчем, конечно, прочнее, но поднялся бы шум. Попробуйте размотать без скрежета рулон этой липкой мерзости!

Волков аккуратно снял с уха парня гарнитуру и медленно погрузил ее в воду. Пистолет Гена, недолго подумав, прихватил с собой.

Ключи он достал, не вылезая полностью из тоннеля. Матушка по инструкции бросила связку рядом с подкопом – только руку протяни.

Через двадцать минут Гек уже был в двух километрах от опасной зоны.

В этот же момент Дима Малой, спотыкаясь и мыча, выбрался через щель между гаражами. Дядя Вася виртуозно матерился и грозил воткнуть дебильному племянничку дротик со снотворным во все возможные отверстия. Дверь гаража бойцы, уже не таясь, отворили спрятанным ключом.

После находки лаза дяде Васе пришлось будить большого босса. Анатолий Михайлович тоже не сильно обрадовался, грозил воткнуть все, что только можно, каждому члену группы захвата, а самый толстый экземпляр – их руководителю.

– Шеф, у нас же есть запасная засада на хате. Все под контролем.

– Вася, не разочаровывай меня! В гараже его можно было взять тихо. А что ты будешь делать, если на хате шум поднимется? Вдруг соседи ментов вызовут? Да и не пойдет он теперь в квартиру. Дурак, что ли? Где мы его искать будем?

– Найдем. Возьмем тихо! – максимально уверенно сказал в телефон Василий.

– Ответственность на тебе. Надеюсь, ты помнишь об этом, – раздраженно заявил шеф и отключился.

«Еще бы не помнить!»

Старший группы захвата вздохнул и пошел к своим бойцам, стоящим неподалеку.

Кабинет гендиректора корпорации «Город» заполняли тишина и запах хорошо сваренного кофе. Анастасия Сергеевна сидела в кресле у чайного столика. Она подперла подбородок тыльной стороной ладони и о чем-то размышляла. А может, просто бездумно наслаждалась краткими минутами покоя, столь редкими в ее постоянном цейтноте.

В неярком свете туманного утра в кабинет вползал новый весенний день. Он нахально и весело просачивался сквозь вертикальные планки жалюзи.

– Что день грядущий мне готовит? – тихонько промурчала хозяйка кабинета фразу из арии Ленского.

Но этот самый день не торопился ее порадовать.

– Анастасия Сергеевна, к вам начальник службы безопасности.

– Пусть войдет. И еще чашечку кофе.

Анатолий Михайлович энергично вошел, слегка склонил голову в приветствии и опустился в кресло, следуя приглашающему жесту хозяйки.

– Доброе утро, Анастасия Сергеевна.

– Надеюсь, оно действительно доброе. Какие новости?

– По двум объектам – Аристарху и Крабу – решили полностью. А вот по вашему протеже…

– Что за мхатовские паузы. Почему такой тон? – Бровь прекрасной хозяйки «Города» гневливо и вопросительно поползла вверх.

– Извините. Я только хотел сказать, что если бы вы дали мне приказ на полную ликвидацию Доктора, то этот вопрос был бы уже закрыт.

– Я так понимаю, что свой промах вы пытаетесь теперь оправдать за счет задачи, якобы некорректно поставленной мной?

– Да ничего я не пытаюсь, – пробурчал начальник службы безопасности.

В дверь постучала секретарша.

– Кофе, Анастасия Сергеевна.

– Спасибо. Угостите Анатолия Михайловича, а то он с утра не в духе.

Секретарша нейтрально улыбнулась, поставила чашечку на стол и вышла.

– Прошла истерика? Ну а теперь давайте по порядку.

«Вот же умеют бабы подковырнуть!» – Шеф службы безопасности тяжело вздохнул, отхлебнул кофе и начал по порядку:

– Самое главное – придется нам оставить разработку этого Волкова.

– Почему?

– Не одиночка он. За ним какая-то солидная контора. Может, даже и моя бывшая.

– То есть Доктор – агент спецслужб?

– Точной уверенности у меня нет. Но судите сами. У него на квартире находились в засаде трое наших сотрудников. Все они вчера ночью бесследно исчезли. На связь не выходят. Соседи говорят, что слышали слабый шум, а из вентиляции чуток припахивало какой-то химией. Самого хозяина они не видели уже около года. Но одна досужая бабушка заметила у подъезда подозрительных мужчин. По описанию это наши люди, которые пропали. Больше ничего. Квартиру аккуратно осмотрели. Следов борьбы нет. В комнатах слабый запах некоего вещества. Отдали пробы воздуха экспертам. Те определили присутствие следов газа, используемого спецслужбами для усыпления террористов при освобождении заложников. Документы хозяина на месте. То есть в дом он не входил. По всему выходит, что искать Волкова теперь бессмысленно. Вся информация, носителем коей он являлся, при таком раскладе уже давно передана по назначению. Его ликвидация ничего не решит. Самое важное сейчас понять, в какие последствия для нас это выльется, и попытаться минимизировать их.

Анастасия задумчиво побарабанила пальцами по стеклянной крышке столика, затем встала, подошла к рабочему столу, нажала кнопку селектора и сказала:

– Мария, закажите мне билет на ближайший рейс до Москвы. Любой. Если бизнес-класса не будет, берите эконом. Обратный пока не надо. Все.

Есть улицы центральные и все прочие. На тех и других кипит жизнь, но она разная. На окраинных улочках нет стремительного бега автомобилей и деловой суеты клерков многочисленных офисов.

В рабочих районах жизнь состоит из несуетливых бесед старушек у подъездов, пьяных дебошей и активности местной гопоты, четко различающей каждого пешехода по системе «свой – чужой». Чужие здесь ходят, но с оглядкой. Иначе легко можно получить по кумполу под аккомпанемент краеугольного вопроса: «Закурить есть? Как это нет? Почему не куришь?»

После инцидента в гараже Гек возвращался на съемную квартиру. Ситуация была весьма нерадостная и требовала тщательного анализа. Деньги Дурмана заканчивались, а в свою хату теперь путь заказан. Хоть с ключами, хоть без таковых.

Это весьма печально. Ведь дома, под паркетом, были заныканы сто шестьдесят тысяч долларов – все, что нажито непосильным бандитским трудом. Одна надежда, что заначку не найдут. Но как ее оттуда вытащить? Вопрос вопросов.

Это не считая неудобств, естественно возникающих у человека при отсутствии документов. Этак каждый мент может посадить тебя в каталажку до выяснений. Найдут потом бренное тело, оказавшееся в петле под воздействием моральных мук. Если уж у них Колизей получилось спрятать, то повесить никому не известного бродягу – вообще пара пустяков. Или сокамерники почикают.

– Эй, мужик, дай закурить! – донеслось со стороны дворового столика, за которым толпилась местная шпана.

Гена, погруженный в раздумья, вопрос проигнорировал и продолжил путь. Следующий двор был его.

Через короткое время за спиной Волкова послышался топот бегущих ног. Он обернулся. Его догонял десяток подростков. Их намерения, несмотря на темень вокруг, были ясны как белый день. Гену даже посетило легкое чувство, похожее на тоску. Когда-то очень давно и он останавливал подобным вопросом поздних прохожих.

– Ну и чего вам, дети? – глумливо сказал он.

Кодла слегка подалась назад перед здоровенным субъектом, но обратного пути без потери репутации у нее уже не было.

– Бабки есть? – спросил самый авторитетный член этого нетрудового коллектива, довольно крепкий парень лет двадцати.

– Ну, если найдете, – с деланым вздохом предварил Волков следующую реплику, обязательную по такому сценарию.

Вдруг он быстро нырнул в толпу и выхватил оттуда главаря. Потом Гек легко поставил его буквой зю и дал здоровенного пинка. Парень влетел в стаю единомышленников головой вперед, едва не упал плашмя на асфальт, но был подхвачен руками друзей и возвращен в строй.

Тут же защелкали кнопки пружинных ножей. Один тщедушный гопник ударил о невысокий заборчик пузырь из-под портвейна и сделал «розочку».

– Дети, ночью надо спать. А то придет серенький волчок и откусит все, что у вас торчит.

Дети уже поняли, что этот мужик, встреченный ими ночью, очень опасен. Численное преимущество еще вселяло в них некие надежды на победу, однако ни у кого не хватало духа сделать первый шаг.

А тут еще на карточном столе судьбы появился джокер.

Гек достал из кармана экспроприированный ствол и заявил:

– Ножи, «розочки» и прочее – на землю. Отвечая на ваш вопрос, скажу откровенно: бабок у меня нет. Поэтому все вывернули карманы, достали денежки и положили их вот сюда, на бордюрчик. Эй, ты, в кепке, а ну вернись на место. Не надо меня окружать. Это вредно для жизни.

– Ладно, замяли. Мы тебя не трогаем. Иди куда шел, – с трудом выдавил из пересохшего горла главарь.

– Хрен вам. Придется оштрафовать вас за беспредел. Все равно на пиво потратите или на клей. Давайте-давайте. Я не шучу. В следующий раз смотрите, с кем связываетесь.

Главарь вытащил из кармана тщедушного гопника банкноту, сделал шаг к бордюру и вдруг молниеносно кинулся Геку в ноги. Однако его понятия о быстроте движения весьма отставали от тех реалий, к которым привык гладиатор. Шаг чуть назад, удар ногой в лицо, потом добивающий – по затылку рукоятью пистолета.

– Духаристый пацан! – одобрительно прокомментировал Волков и брезгливо вытащил из ладони хулигана, лежащего ничком, тысячу рублей, слегка испачканную кровью. – Вот это я понимаю. В буквальном смысле свои, кровные. Ну а теперь давайте все ваши деньги сюда, раз по-хорошему не понимаете. Предупреждаю, в следующий раз буду шмалять. В голову не обещаю, но яйца отстрелю. А вы же еще молодые. Вам учиться надо. Вот чтобы с завтрашнего дня начали! Вечером кого тут найду, не обижайтесь. Сидите по домам, читайте книжки.

Денег у шпаны набралось прилично, тысяч пять.

«Как приятно сеять разумное, доброе, вечное, – подумал Гена. – И мне прибыль, и пацанам польза. Пусть уроки учат».

Эта приятная расслабуха после удачно отраженной атаки едва не сыграла с ним злую шутку. Он уже зашел в коридорчик своей съемной хаты, как почувствовал, что дома кто-то есть. Минимум двое. Один стоит за поворотом коридора, держа руку на выключателе. Вон его силуэт отражается в зеркале.

Сейчас надо бы потихоньку выйти, но старая дверь уже клацнула английским замком. Чтобы его отомкнуть, придется повернуться спиной к засаде.

Насвистывая какой-то мотивчик, Волков нагнулся, якобы для того, чтобы снять ботинок. Он подхватил с пола массивный металлический рожок для обуви, резко прыгнул вперед и рубанул по голени человека, стоящего за углом.

Тот заорал от боли и резко осел на здоровое колено. В комнате зажегся свет, открывая взору Доктора еще двух крепких мужчин. Их стволы, удлиненные глушителями, были направлены на него.

– Стоять! – раздался крик.

Но Гек уже спрятался за углом коридора и достал пистолет. Неудобная планировка однушки сейчас была очень кстати.

– Хрена вам! У меня глушака нет, открою стрельбу – сюда полгорода сбежится. А оно вам надо? Так что я, пожалуй, пойду потихоньку.

Тут за спиной Волкова щелкнул замок. Дверь открывалась в сторону подъезда, что в данной ситуации мешало Геку. Быстро повернуться в тесноте коридорчика уже не получалось.

К его затылку кто-то приставил твердый цилиндрический предмет. Судя по контексту событий – пистолетный ствол, хотя, может, и торец аэрозольного баллончика. Проверять это обстоятельство Гена благоразумно не стал.

– Спокойно, Геныч. Свои. Положи пушку, пока мы тут глупостей не наделали, – произнес знакомый баритон.

Чего делать в такой ситуации? Гена понуро сделал шаг вперед, в квартиру, и положил ствол на пол. Дверь за ним закрылась.

– Ну, здравствуй, что ли, братуха! – весело прозвучало у него за спиной.

– Был чекист, майор разведки и прекрасный семьянин. Как в песне.

– Ага. – Рыжий ухмыльнулся. – Но жестоко просчитался пресловутый мистер Пек. Да ты расслабься. Хотели бы мы тебя грохнуть – уже сделали бы. В данной ситуации мы играем на твоей стороне. Более того, ты очень ценный для нас свидетель. Практически единственный, если не считать меня. Да-да. Отвечу на твой немой вопрос. Краба и Аристарха уже нет в живых. Шаман не ошибся.

Они сидели вдвоем на крохотной кухне и запивали стресс кофе с молоком из выщербленных хозяйских чашек с темным налетом по кромке. Серегины коллеги расположились в комнате. Во-первых, в кухне все равно тесно, а во-вторых, чтобы не мешать разговору.

– А свистел нам, что капитан из уголовки.

– Документы капитана угро у меня тоже имеются. Да и свистел самую чуточку. Не говорить же вам про госбезопасность. Все сразу пугаются.

– Пустое. Нас много чем пугали.

– Ты прав. Но в целом все, как рассказывал. Внедрили сотрудника к колизейским – он пропал. Ну и меня следом за то же место взяли.

– А чего сразу по прибытии не сказал? Глядишь, и Краба с Ариком спасти можно было бы.

Рыжий замялся, потом сказал:

– Понимаешь, я ж и сам не уверен был. Ты думаешь, у нас как в кино? Пришел агент с задания, к нему никаких вопросов, только приказ сверлить дырку для ордена и бумага в оружейку с предписанием выдать новый ствол? У нас там конкуренция похлеще, чем у ментов. Опять же внутреннее расследование, чистота рядов и борьба с оборотнями. Помнишь, я тебе про муравьеда с барабаном рассказывал? То же самое примерно. Меня вполне могли определить под следствие, да и вас прицепом. Но тут какой-то новый ветер сверху подул. За «Город» серьезные люди на самом Олимпе взялись.

– Какой город? – не понял Гек.

– Корпорация «Город» – старые знакомые из Колизея. Наше появление оказалось весьма кстати. Так что охранять тебя будем по программе защиты свидетелей. Увезем в другой город – не пугайся, с маленькой буквы, – документы на новое имя, все дела. Пока расследование, то да се, придется тебе годик пожить под нашим присмотром. Не переживай. Оно всяко лучше, чем в могиле лежать.

– Да уж. А можно мне к матушке заехать и вещи кое-какие из квартиры забрать?

– Можно, только недолго. Завтра после полудня уже отчаливаем. Ствол, кстати, где взял?

– Да мне засаду у гаража сделали. Еле ушел. Там и взял в качестве трофея.

– Отдать надо. Если он официально на сотрудника охраны «Города» зарегистрирован, тоже в дело пойдет. Надеюсь, ты из него никого не вальнул?

– Не успел. Тут во дворе только одному малому рукоятью череп помассировал.

– Кстати, о засадах. Одну прямо у тебя на хате взяли. Считай, в рубашке родился. Три человека с оружием. Мы их ликвидировали без шума. Так что можешь прямо сейчас домой ехать.

– Что-то меня такой отходняк накрыл. Сразу как гора с плеч. Ощущение, что не кофе пьем, а коньяк.

– Будет тебе и коньяк, и какава с чаем. Выспаться тоже успеешь. Жизнь впереди длинная. Так что собирайся, и поехали.

– Так автобусы еще не ходят.

– Очень смешно. Не тупи.

– Серега, а как вы меня нашли?

– Это военная тайна. – Рыжий ухмыльнулся. – Если честно – случайно. Раздали твой портрет сотрудникам. Один вспомнил, что видел похожего субъекта с некоей кралей вечером в супермаркете. Даму вычислили. Она там часто бывает. Через нее и отследили. Так что если хочешь с ней попрощаться, есть время до после обеда. А засаду на этой квартирке мы не против тебя ставили, естественно. «Городских» хотели спрофилактировать, ибо прецедент был.

– Так вы что, Маринку допрашивали?

– Зачем? Просто ноги за тобой пустили. Вечером, правда, потеряли тебя ребята в районе Качи. Темень там непроглядная. Ты-то отлично видишь, а они нет. Поэтому и решено было ждать здесь, на квартире.

– Большой брат следит за нами. – Гек вздохнул. – Ладно. Поехали.

«Большое начальство глобально, его грандиозны труды. Оно как бы нематериально, по типу далекой звезды», – поется в одной шутливой песне.

Зерно истины в этом есть. Мало кто видел босса крупнее своего директора. А уж президента страны!..

Но хозяин этого кабинета общался с ним регулярно и не считал эти встречи чем-то из ряда вон выходящим. Да и его самого живьем видел весьма ограниченный круг лиц, по положению никак не ниже губернаторов и сенаторов. Референты и прочая обслуга не в счет.

Надо сказать, что в этом кругу практически никогда не встречались прекрасные молодые женщины, похожие на сегодняшнюю визитершу.

За окном с качественной звукоизоляцией бесшумно кипел самый центр столицы. Но все эти сакральные красоты в виде рубиновых звезд на башнях Кремля давно уже стали для обитателей высоких этажей власти малоприметным атрибутом серой повседневности.

– Копают, Настенька, под меня, – проговорил хозяин кабинета, со вздохом отвлекся от пейзажа за окном и повернулся к своей гостье.

Стоять спиной к даме было, конечно, невежливо, но он мог себе позволить такое. На этом уровне все, что делается начальством по отношению к нижестоящим, априори считается эталоном поведения.

– Нового начальника ФСБ назначили. Он сразу борьбу за влияние на хозяина начал. Тут эта оплошка с Колизеем ему в самый цвет. Я ничего сделать не смогу. О себе сейчас надо беспокоиться. Придется, Настенька, всех рядовых исполнителей, кого конторские взять успели, сдать, а остальные нехай бегут, пока фора во времени есть.

Хозяин был родом с юга России, весьма этим гордился и периодически вставлял в речь словечки из тамошнего диалекта.

– «Город» придется полностью переформатировать. Персонал, который хоть немного в курсе даже мелких деталей, пусть забьется по щелям. Ключевые звенья, увы, надо зачистить. Слава богу, их немного. Остальные будут работать по-прежнему.

– У нас там помимо Колизея еще ряд не вполне легитимных проектов был, – заметила Анастасия Сергеевна. – Если раскопают, проблем не избежать.

– Ох, Настюша!.. Ничего, что я к тебе так по-отечески? Все эти офшоры и не вполне легальные операции с бюджетными деньгами – ерунда. Это уже у всех на зубах навязло и в целом малоинтересно плебсу. Сейчас общественный резонанс нужен. Чтобы меня свалить, требуется нечто неординарное. Колизей в этом смысле бомба. Хотя, конечно, не будут они это никуда выносить, власть дискредитировать. Соберут материал да хозяину потихоньку представят.

– Я как раз ключевое звено. – Анастасия нервно улыбнулась.

– Ну, тебе-то беспокоиться нечего. Ты же моя любимица. Думаю, с годик поживешь где-нибудь на Лазурном Берегу, пока здесь не уляжется. А потом, когда все утихнет, вернешься. К слову, у меня небольшая вилла есть под Сан-Тропе – пользуйся.

– Спасибо. – Анастасия опять улыбнулась. – Я лучше в свой коттеджик на Майорке.

– Ну, как знаешь. – Хозяин кабинета подошел к столу, нажал кнопку селектора и заявил: – Меня не будет двадцать минут ни для кого.

После этого он подошел к дивану и грузно опустился на мягкое кожаное сиденье.

– Иди ко мне, девочка моя, уважь старика.

«Козел ты вонючий!» – злобно подумала Настя, натянув на лицо загадочную похотливую улыбку. Она продефилировала к дивану, встала на колени и вжикнула молнией брюк человека, очень близкого к президенту страны.

За стеклянной стеной аэровокзального кафе неторопливо разворачивался грузный «Боинг» с изображением журавля в солнечном круге на синем хвосте. Прибыл рейс «Люфтганзы» из Берлина. Чуть поодаль от этого тяжеловеса шустро пробежал по рулежной дорожке юркий «Як-40» с норильскими вахтовиками на борту.

– Всегда любила смотреть на самолеты, – невесело сказала Марина. – В юности специально приезжали с девчонками сюда – пошататься, поглазеть, в кафешке посидеть. Вроде как и твоя жизнь в этой суете приобретает какое-то движение. Появляется надежда на перемены.

– Не грусти. Еще слетаем с тобой в теплые края, – подбодрил женщину Гек. – Вот вернусь, и отправимся.

– Ага. Жаль, не скоро это будет.

– Ну, через год-полтора. Вот возьми. – Волков протянул девушке барсетку из черной кожи.

– Что здесь?

– Ключи от квартиры и гаража, доверенность на машину. С матерью я поговорил, она не против. Живи пока у меня. Все-таки две комнаты больше вашей малосемейки. Дашка твоя скоро в школу пойдет, а у вас там и уроки делать негде. А свою сдавать будешь. Все какие-то деньги.

– А машина зачем? Я ж водить не умею. – Марина улыбнулась.

– Да чего она в гараже пылится? Иди учись, сдавай на права и езди. Аренда гаража оплачена на год вперед. Ну и тридцать тысяч баксов тебе на мелкие расходы.

Чуть раскосые азиатские глаза спутницы Гены округлились от удивления.

– Шутишь?

– Ничуть, – серьезно ответил Гек. – Тут ведь как в сказке. Кто главному герою вовремя помог, тот и все бонусы от этого в конце получает. Бросай ты свои шабашки по пациентам и иди получай какое-нибудь высшее образование. Пригодится в будущем.

– Ты прямо как мой папа. Он мне тоже постоянно на мозги этим капал.

– Папу надо слушать. – Гена поднялся. – Ладно, пора мне. Не провожай, не надо.

Вслед за ним поднялись из-за дальнего столика двое крепких мужчин. Марина долго смотрела им вслед, пока все трое окончательно не затерялись в людской толпе по ту сторону стеклянной двери кафе. По громкоговорителю была объявлена регистрация сразу на три рейса: Казань, Новосибирск и Волгоград.

«Куда он, интересно, полетел?» – подумала она, допила кофе и поднялась из-за столика.