Пухлое лицо нарколога расплылось в улыбке:

– Ничего удивительного, что вы не смогли ее установить. С Рэй-Линн я работал три месяца, и она меняла себе имя каждую неделю. – Африканские косички придавали ему сходство со Стиви Уандером. Взгляд его потеплел, когда он взглянул на фото: – То придумает себе что-то хипповое… типа Лунного Света… или нет, Сияния Будды. А на другой день она уже чувственная Моника или Саша. Как девочка, которая хочет выглядеть взрослее.

– Жаклин, – тихо сказала Каролина. В лечебнице они сидели друг против друга за длинным обеденным столом.

– Вот-вот, типа Жаклин. Мне нравилось с ней работать. Здесь многие начинают перед тобой играть. – Нарколог нервно потеребил губу. – А мне всегда нравились такие, кто в любой ситуации изо всех сил сохраняет оптимизм. Понимаете?

Каролина передала ему фото Паленого.

– Да-да, у этого была какая-то кличка, – вгляделся нарколог. – Не вспомню.

– Паленый.

– Точно, Паленый. Мы стараемся оградить наших пациенток от контактов с внешним миром. – Нарколог положил снимок на стол. – Но девушки скучают и порой кому-нибудь дают о себе знать.

– Вы полагаете, Рэй-Линн его вызвала? – Каролина ткнула пальцем в фотографию Паленого.

– Наверняка не помню. Все смешалось, вы уж извините. Я давно здесь работаю.

– Но он навещал именно ее?

Нарколог пожал плечами. Потом вскинул брови и хлопнул в ладоши:

– Одна пациентка тогда была здесь. Хлоя. – Он оглянулся. – Может, она что-нибудь вспомнит. Тут женщины друг за другом приглядывают почище персонала. Пойду узнаю, сможет ли она с вами поговорить.

Нарколог встал, но Каролина его придержала и подтолкнула фотографию Шелли Нордлинг:

– А эту девушку знаете?

– Шелли. – Нарколог вздохнул. – Она плохо кончила. Здесь была одновременно с Рэй-Линн. Они даже вроде как сдружились. Насколько это возможно, если вы меня понимаете.

Каролина промолчала.

– Учтите, все, кто здесь оказался, ради наркотиков обворовывали родных и друзей, продавали игрушки своих детей. Я к тому, что между ними не бывает особого доверия. – Он шагнул к двери. – Узнаю, вдруг Хлоя захочет с вами поговорить.

Каролина кивнула и сделала пометку в блокноте:

– Меня интересует любая информация по этим девушкам – связи, истории болезни, адреса для пересылки корреспонденции, страховки. Все, что у вас имеется.

– Я погляжу. – Через кухню нарколог ушел в административную часть.

Каролина прошлась по столовой, напоминавшей школьный буфет: два длинных стола и лавки. Лечебница располагалась в квартале особняков девятнадцатого века, в основном перестроенных в многоквартирные дома и приюты. С семи до девяти завтрак, а потом двенадцать пациенток расходились по комнатам – либо работали, либо занимались в классе, отчаянно стараясь вернуться в жизнь, в которой есть работа и хоть какие-то деньги на еду и которую обычные люди считают тяжелой и несправедливой. Каролина обошла столы. На стенах висели плакаты с претензией на вдохновение: восходы, котята, океанские волны. Но один показался загадочным и привлек внимание: старая деревянная бадья, до краев полная водой. Надпись гласила: «Наруби дров, натаскай воды». Каролина долго его разглядывала.

Потом обернулась и увидела худую негритянку в инвалидном кресле.

– Вроде как призывают задуматься, да? – сказала та. – Типа – в чем смысл-то?

Каролина снова взглянула на плакат, потом на девушку:

– Ты, наверное, Хлоя? Я Каролина Мейбри.

– Крис сказал, вы хотите поговорить.

– Да. – Каролина жестом пригласила ее ближе к столу, на котором лежали, точно снимки в школьном альбоме, маленькие фотографии Паленого, Рэй-Линн и Шелли.

Помешкав, Хлоя подъехала к столу и приподнялась в кресле – на тонких руках взбухли мышцы. На фото она смотрела не дольше секунды и вновь плюхнулась на сиденье.

– Вы приехали показать мне покойников?

– Разве все они мертвы?

Хлоя щелкнула по фотографиям Шелли и Паленого:

– Ее грохнули полгода назад, а этого коп утопил в реке.

Каролина усмехнулась такой трактовке инцидента на мосту, однако не стала поправлять.

– А эта? – Она показала на снимок Рэй-Линн, но Хлоя даже не взглянула:

– Если еще жива, то ненадолго.

– Почему ты думаешь, что ее нет в живых?

Хлоя усмехнулась:

– Потому что все мы, считай, покойники. – Собственный юмор не особо ее развеселил, и она, выгнув шею, заглянула в кухню: – Интересно, кофеварку уже выключили?

– Я тебя не задержу. – Каролина придвинула фотографии на самый край стола.

– Вы торопитесь, что ли? – Хлоя посмотрела на снимки.

– Немного.

– Вон как. Дома детки заждались?

– У меня нет детей. Боюсь опоздать на похороны.

– На чьи это? – заинтересовалась Хлоя.

Каролина подтолкнула фотографию Паленого, и та забалансировала на грани столешницы:

– Вот его. В реке нашли тело. Сегодня в полдень поминальная служба.

– Паршиво.

– Значит, он тебе нравился.

– Нет, паршиво, что его нашли. По мне, так пусть бы кормил рыб.

– Он тебе что-то сделал?

Хлоя пожала плечами:

– Ничего особенного.

– Это из-за него?.. – Каролина кивнула на инвалидное кресло.

Хлоя не сразу поняла вопрос.

– Нет, – сказала она, глянув на большое колесо со спицами, но ничего не добавила.

– Может, вместе пойдем? – улыбнулась Каролина.

– На похороны? – осклабилась Хлоя. – Да уж, вот была бы потеха.

Каролина включила диктофон и поставила его на середину стола:

– Итак?

Хлоя перевела взгляд с диктофона на снимки и обратно.

– Ладно, – сказала она. – Паленый был совсем пацан, но с девочками управлялся лихо. Четыре-пять

штук всегда имел. Рэй под ним ходила всего пару недель, а вот Шелли у него задержалась.

Каролина вообразила, как пять месяцев назад Ленин Райан задавал те же вопросы и получал такие же ответы.

– Паленый был и твоим сутенером? – спросила она.

Хлоя закатила глаза:

– Там не то что соплюхи в высоченных сапогах разъезжают с ниггером в кадиллаке. Не так оно все. С Паленым можно иметь дело. У него была своя хата. Ништяк. Мы с Шелли работали в машинах, переулках, а еще водили клиентов в лодочный центр, пока там не поставили охрану. А тут Паленый – работайте, говорит, у меня на хате. Ну вот, за ночь обслужишь пятерых, срубишь пару сотен, половину отдашь Паленому, он еще притащит герыч и чего-нибудь пожрать, а потом у него заночевать можно. Бывало, подложит тебя под своих корешей, но он же за тобой и приглядит – клиенту, если захочет тебя кинуть или вообще отодрать на халяву, мало не покажется.

Каролина еле за ней успевала.

– Можешь точно сказать, когда Рэй-Линн и Шелли на него работали?

Хлоя отмахнулась, словно время неизмеримо или, по крайней мере, несущественно:

– У Шелли была кликуха «Пилюля». – Она смущенно оглядела столовую. – Вот уж у кого точно была зависимость. Типа, не выносила одиночества. Вечно хороводилась с каким-нибудь мужиком.

Типа, у нее любовь, она уходит с панели. А потом возвращается, вся в соплях: он меня вышвырнул! Вот так и с Паленым – говорила, что он ее парень. А Рэй – она поумнее, понимает, что к чему.

– Когда Шелли убили, она была под Паленым?

– В смысле, не он ли ее пришил? – вскинула бровь Хлоя.

– Да, наверное, в этом смысле.

– Я не знаю, честно.

– А что народ говорил? – не отставала Каролина.

– Народ? Какой народ? Кто-нибудь проводил опрос? – Хлоя уставилась на подножки коляски. – Паленый не бегал по домам – так и так, не подумайте чего, это не я. Нет, прикиньте: девчонка таскает вещи в ломбард, втихаря на стороне кому-то сосет, а потом заявляет Паленому: я в тебе больше не нуждаюсь… – Она не договорила.

– Паленый знал, что Шелли закладывает вещи?

– Конечно. Такой весь из себя миляга, но денежки твои за тебя считал ого-го.

Каролина глянула свои заметки:

– Ты сказала, она трахалась на стороне. Зачем ей?

– Башлей скопить. И умотать из города.

– Паленый не хотел, чтоб она уезжала?

Хлоя кивнула:

– Если не берут наркоту у него, значит, берут у кого-то другого, понятно же.

– И что произошло? Думаешь, Паленый психанул, потому что она сменила крышу и поставщика?

Хлоя пожала плечами:

– Говорю же, я не знаю. Но даже если он ни при чем, ему выгодно, чтоб думали на него.

– Такова уличная версия? – Получилось избито, как в «Старски и Хатч», но ничего другого не придумалось.

Хлоя только рассмеялась.

– Ладно, спрошу по-другому. Скажем, кто-то интересуется, что случилось с Шелли. – Каролина достала из сумки фотографию Ленин Райана. – Скажем, этот человек. Он услышит то же… предположение, которое высказала ты?

Хлоя взяла фотографию:

– Его печатали в газетах, да? Это он прикончил уйму девчонок. – Она вгляделась в снимок. – Если есть мозги, он не полезет с вопросами, и так все ясно, но, в принципе, ему ответили бы то же самое. Девчонку зарезали. Выбросили не голую. Значит, убил не извращенец. Не такой, как этот псих. – Хлоя помахала фотографией. – Девчонку грохнули ночью. Стало быть, клиент или ее кот. Врубаетесь? Тут особо без вариантов. Уж поди, не дворецкий.

Малявка, в которой чистого весу фунтов девяносто, учила Каролину жизни.

– Чё, не так, что ли? – Хлоя пальцами отбила дробь на столе. – Ежу понятно.

В блокноте Каролина записала и дважды подчеркнула: «Паленый убил Шелли». В тумане проступала дорога. Каролина кивнула на фото Ленин:

– Раньше его видела?

Хлоя повертела снимок:

– Нет. Но я уж давно в простое… – Она потрогала тормоз коляски. – Почти целый год здесь.

– Шелли не говорила, что у нее есть парень?

– Она-то? У нее парень – всякий мужик при башлях. В основном старичье. Она и сюда прикатила с каким-то старпером.

– А про парня из Калифорнии не рассказывала?

Припоминая, Хлоя усмехнулась:

– Точно. Был какой-то мужик, на которого она запала. Только я не в курсах. Всякая шлюха расскажет о мужике, с которым у нее любовь. Старая песня. Непременно вернется к нему, вот только подкопит деньжат. Или когда он отмотает срок. Или бросит жену.

Каролина поежилась, вспомнив о Дюпри. Снова появился нарколог и вручил ей две тонкие папки, помеченные «Рэй-Линн Пирс» и «Шелли Нордлинг». В руках у него был еще какой-то конверт.

Каролина открыла папку Шелли: формуляр приема, формуляр выписки и пара отчетов. Адрес пациента, записанный при поступлении. Что-то знакомое. Неподалеку от автострады в Ист-Сентрал. О чем сейчас говорила Хлоя?

– Ты сказала, Шелли приехала с пожилым мужчиной. А имя его не помнишь?

– Черт, вот прям стоит перед глазами. – Хлоя уставилась в потолок. – Дал ей пинка за наркоту и воровство. Как же его звали-то?

– Алберт, – тихо сказал нарколог.

– Точно! Шелли называла его дядя Алберт. Верняк. Я еще подумала – смешно, прям как в песне.

Алберт Стэнхаус. Шелли жила с дядей Ленин Райана – вот почему тот убил родственника. Теория Дюпри о волчке и необъяснимых убийствах вдруг показалась не такой уж правильной. Можно представить, как Ленин сложил одно с другим: дядя Алберт тащит Шелли в Спокан, а затем вышвыривает на панель, где ее подбирает сутенер Паленый. Чтобы раздобыть деньги на дорогу в Калифорнию, Шелли закладывает браслет, но хозяин ломбарда дает ей гроши. Выходит, Каролина хочет наказать человека за убийства шлюх, а человек мстил за убийство шлюхи. Поразительно, что Ленни Райан, действуя исподволь, выяснил гораздо больше официальных сыщиков.

Однако на задворках сознания копошилась еще одна мысль: если у Ленни Райана был мотив для убийства дяди, Паленого и ломбардщика, тот ли он психопат, которого препарировали Блантон и Макдэниэл? Каролина чуть не рассмеялась, вспомнив сентенцию Дюпри: абсурдность – лучший отклик на абсурдную ситуацию. Ужасно захотелось разыскать его и сообщить о своих открытиях.

Каролина вздрогнула от резкого телефонного сигнала; думая о Дюпри, она даже не посмотрела на высветившийся номер, а только жестом попросила нарколога и Хлою обождать.

– Привет, – сказала она в полной уверенности, что услышит Дюпри.

– Мисс Мейбри, мой билет утверждает, что сей огромный барак прозывается Споу-кейнский международный аэропорт. – Голос Кёртиса Блантона.

– Из-за канадских рейсов, – машинально ответила Каролина.

– Ах вот оно что. Тогда понятно.

– Погодите, – спохватилась Каролина. – Вы в Спокане, что ли?

– Не хотите спросить, что я здесь делаю?

– Что вы здесь делаете?

– Хороший вопрос. После нашего телефонного разговора я еще разок глянул ваше дело, представил, как этот проныра Макдэниэл выдоит его для своей следующей никчемной книжонки, и понял, что вам требуется моя помощь. И вот ближайшим рейсом я у вас.

– Понимаете, я сейчас беседую. – Каролина потерла голову. – Можете взять прокатную машину? Или такси?

– Не беспокойтесь, я вас подожду. Только не говорите Макдэниэлу о моем приезде, ладно? Хочу удивить эту бесхребетную скотину. Он обделается, как меня увидит.

Не найдясь с ответом, Каролина дала отбой. Все развивалось слишком резво. Склонившись к Хлое, нарколог показывал ей листок, который достал из конверта.

– Что это? – спросила Каролина.

– Мы работаем по методу анонимных алкоголиков и наркоманов. – Нарколог выпрямился и забросил свесившиеся косички за спину. – Многие врачи сами в прошлом… Вы знакомы с системой двенадцати шагов?

– Немного.

Нарколог передал ей листок и конверт:

– Наиважнейший шаг – признать, что своей пагубной зависимостью мы раним окружающих. Вот этим мы и занимаемся. Наши пациентки пишут письма тем, кому причинили боль. Одни каются. Другие оправдываются. Третьи не готовы даже к этому, только требуют от родных денег и винят их в своих несчастьях. Я полагал, Шелли из числа последних, потому что она написала всего одно письмо. Я хотел отправить, но она умолила меня этого не делать – мол, не надо, чтобы этот человек узнал, где она. Я положил письмо в ее папку. В других обстоятельствах я бы никогда не нарушил врачебную тайну, но…

И лишь тогда Каролина посмотрела на письмо, начинавшееся: «Дорогой Ленин…»