Более чем дружелюбно подхватив Хетцеля под руку, Оттилия повела его вверх по склону. Небо пылало звездами, ветер вздыхал в кронах махорочных деревьев. Беспорядочная кривая цепочка тусклых огоньков, мигавших отражениями в воде, отмечала «Таверну Донгга» на конце причала, где гирлянды красных и зеленых лампочек обещали жаждущим возможность промочить горло.

Лазарет находился прямо напротив простого беленого коттеджа доктора Льювиля. «Вот мы и здесь! — объявила Оттилия. — Единственная амбулатория в Масмодо — и, судя по отзывам, не такая уж плохая».

Вынув из кармана блузки небольшой цилиндр, Оттилия прикоснулась им к пластинке для считывания кодов. Дверь открылась. Оттилия включила свет: «Это приемная — достаточно приличная, но тут нет ничего интересного. Росписи на стене я сама нарисовала».

«У вас есть вкус», — похвалил Хетцель.

«Спасибо. Здесь регистратура, а помещения для обследований — вон там. А здесь был личный кабинет доктора Дакра. Его бумаги и архивные записи удалили, конечно, но все остальное…» — Оттилия сделала неопределенный жест рукой.

Хетцель зашел в кабинет, чтобы рассмотреть фотографии, висевшие на стене: «Кто эти люди?»

Оттилия прошлась вдоль стены, поясняя, в меру своих возможностей, каждую из изображенных сцен: «Это мой отец и мы, четыре девочки — все мы тогда были очень молоды… А! Только взгляните, какая я была наивная и доверчивая! Милый ребенок, не правда ли?… А вот у нас доктор Дакр и его пациент-арш, Сабин Крю. Смотрите, как его ужасно изуродовала морская бестия!»

Хетцель увидел торс арша, лежащего с неподвижно выпученными глазами на больничной койке. Рядом стоял, самодовольно усмехаясь, доктор Форенс Дакр, явно убежденный в том, что жалкие останки, возвращенные им к жизни, могли вызывать только трепетное почтение. Хетцель спросил: «Что случилось с Сабином Крю после операции?»

«Трудно сказать. Арши не терпят инвалидов и уродов. Скорее всего, его утопили. Импи, наверное, это известно лучше всех. Вот самая роскошная из комнат для обследования пациентов — не желаете ли взглянуть?»

«Не хотел бы тратить время зря, — отказался Хетцель. — Меня больше интересует аппаратура».

«Они заперли дверь!» — пожаловалась Оттилия. Несколько раз раздраженно попытавшись повернуть ручку двери, ведущей в экзаменационную палату, она распахнула дверь комнаты напротив: «Загляните сюда — здесь тоже неплохо».

«Одно больничное помещение мало отличается от любого другого, — заметил Хетцель. — А где тут операционная?»

«Здесь! — Оттилия провела его в зал, занимавший добрую половину лазарета. — Что вы об этом думаете?»

Хетцель, ожидавший увидеть пару скромных медицинских аппаратов, с изумлением оглядывался по сторонам. Зал был разделен на несколько секций — в каждой находился явно дорогостоящий специализированный механизм. Услышав удивленное ворчание Хетцеля, Оттилия понимающе кивнула: «Взгляните на эту штуковину — не знаю, как она называется, но ее используют во время операций. Хирург даже не приближается к пациенту, он стоит вот здесь, в кабинке. На голову он надевает вот эту маску с контактами — наклоняя голову вперед, он увеличивает изображение, поднимая голову — уменьшает. Его пальцы и руки вставляются в эти перчатки с раструбами — движениями пальцев он управляет миниатюрными инструментами, а нажатиями педалей выбирает оборудование. Пользуясь четким увеличенным изображением и плавно перемещая инструменты никогда не дрожащим захватом, хирург может уверенно выполнять самые сложные операции. Если требуется закрытая операция на внутреннем органе, врач погружает в организм пациента маленький зонд и перемещает его через желудок и кишки сфокусированными магнитными лучами. Тем временем зонд передает изображение того, что видит. В любом месте врач может остановить зонд и впрыснуть лекарство, нагреть участок ткани или прооперировать орган или сосуд миниатюрными инструментами, после чего зонд извлекается из тела».

«Чудесно! — откликнулся Хетцель. — А этот аппарат?»

«Мне говорили, что он позволяет делать глазные операции — индексировать и пересекать оптические нервы между сетчаткой и мозгом, с целью дальнейшей пересадки глаза».

«Достопримечательно! А этот?»

Оттилия хихикнула: «Это компрессор, помогающий матери рожать». Она пояснила, в общих чертах, действие механизма.

«Очень изобретательно. А здесь у нас что?»

«Ох, давайте не будем говорить об этих головоломных машинах», — отмахнулась Оттилия. Она стремительно приблизилась, и Хетцель оказался зажат между стеной и больничной каталкой. «Как приятно встретить понимающего, сочувственного человека! — ворковала толстуха. — Иногда мне кажется, что жизнь пролетает мимо зря, день за днем…»

Ее прервал повелительный стук в дверь. Хетцель воспользовался случаем ускользнуть из западни. «Кто там?» — раздраженно откликнулась Оттилия.

«Зерпетта. Это ты, Оттилия? Что ты там делаешь посреди ночи?»

Оттилия бросилась к двери, но Хетцель опередил ее и распахнул дверь: «Заходите, заходите!»

Зерпетта зашла в операционный зал, жмурясь от яркого света: «Чем вы тут занимаетесь?»

«Я осматриваю лазарет. Доктор Льювиль все еще не спит?»

Зерпетта отступила в дверной проем. Заглянув ей за спину, Хетцель заметил на веранде сутулый худощавый силуэт, бледно озаренный светом из внутреннего помещения. Протиснувшись мимо Зерпетты, Хетцель вышел из лазарета, пересек улицу и встал у подножия лестницы: «Доктор Льювиль?»

«Молодой человек, я больше не практикую и не даю интервью. Я не хочу с вами разговаривать», — у старика был низкий, заунывный, хрипловатый голос.

«Тем не менее, — возразил Хетцель, — вы человек и, предположительно, человек не безответственный. Я стараюсь установить местонахождение Форенса Дакра и, хотя бы просто из вежливости, вы могли бы сообщить мне его адрес».

Серое лицо пригнулось ближе, мутно-серые глаза уставились на Хетцеля: «Кто вы такой? Что вам нужно от доктора Дакра?»

«Меня зовут Майро Хетцель. Мое имя ничего для вас не значит. Я — частный детектив. Форенс Дакр нанес ущерб моему клиенту. Я желаю возместить этот ущерб».

«Скажу вам одно — и ничего больше. Доктор Дакр — блестящий специалист. Он произвел здесь большое впечатление, после чего уехал из Масмодо. Он никому не говорил, куда направлялся и что намеревался делать дальше. Он не оставил никакого адреса, и никто из нас не получал никаких сведений о том, где он мог бы теперь находиться. Это все, что я могу вам сообщить».

Хетцель смотрел вслед шаркающей сутулой фигуре, скрывшейся в коттедже. Зерпетта тоже тихонько проскользнула в коттедж. Медленно обернувшись, Хетцель обнаружил, что остался один. Почувствовав уклончивость нового знакомого, Оттилия тоже сочла нужным удалиться.

Спустившись по главной улице мимо гостиницы к набережной, Хетцель осторожно оценил обстановку, после чего прогулялся по шаткому причалу к «Таверне Донгга», откуда доносились звуки электрических струнных инструментов, сопровождавшиеся гортанными, притворно эмоциональными завываниями. Хетцель зашел в таверну.

Арши — не меньше дюжины — сгорбились над чугунными горшками с пивом. За стойкой бара стояла Импи, апатичная и отчужденная.

Хетцель приблизился к углу стойки, и через некоторое время Импи соблаговолила взглянуть в его сторону.

«Да, сударь?» — спросила она голосом черствым, как прошлогодняя корка хлеба.

«Я был бы не прочь выпить еще кварту ромового пунша, — сказал Хетцель, — несмотря на то, что ваша сестра о нем не слишком высокого мнения».

Импи подняла невидимые брови: «Оттилия? Что она понимает в таких вещах?»

«Надо полагать, ничего. Порой она выражает весьма необычные мнения».

Импи отвернулась и фыркнула: «Удушающая лавина неприкрытой женственности — так кто-то когда-то о ней отозвался».

«Ее привязанность может носить сокрушительный характер, — согласился Хетцель. — Кто такой Сабин Крю?»

«Один из аршей. Почему вы спрашиваете?»

«Арш? А, ну тогда ладно».

Импи перегнулась через стойку, ее глаза сверкнули: «Что вы имеете в виду? Что значит — тогда ладно?»

«Ничего, по сути дела. Надо полагать, доктор Дакр был впечатляющим хирургом. Если бы Сабин Крю не умер…»

«Кто сказал, что Сабин умер?»

«Разве не так? Доктор Дакр все еще его навещает?»

«Откуда мне знать?» — вызывающе спросила Импи.

«Мне дали понять, что вы хорошо знали и доктора Дакра, и Сабина Крю».

«Я не знакома ни с какими аршами».

«Разумеется. Но как Сабин Крю умудряется теперь добывать себе средства к пропитанию?»

«Об этом вам придется спросить его мать».

«Оттилия сказала, что за ним ухаживает доктор Дакр».

«Ха! — смех Импи был воплощением презрения. — Что она понимает?»

«Значит, мать Сабина не живет вместе с вами?»

На лице Импи отобразилась любопытная смесь эмоций — в ней боролись удивление, ярость, недоверие: «Вы что, с ума сошли? Почему вы говорите такие глупости?»

«Прошу прощения, — смутился Хетцель. — Я чего-то не понял. Сказать по правде, я не слишком прислушивался к…»

Лицо Импи сморщилось от гнева: «Мать Сабина Крю зовут Фарукас. Она живет в пятнадцати километрах дальше по берегу. Ступайте туда сами! И все увидите!»

«Очевидно, я в чем-то ошибся. Где можно было бы найти доктора Дакра? Если я смогу его увидеть, я во всем окончательно разберусь…»

«Вы и ваш доктор Дакр! — завопила Импи и разбила бутылку о прилавок. — И вы, и он можете…»

Хетцель поднялся на ноги и покинул «Таверну Донгга». Многоэтажная тирада Импи постепенно затихала по мере того, как он возвращался по причалу на берег.